Ярослав правил долго и разумно, строя новые города на далеких окраинах (например, Юрьев в Чуди и Ярославль на Волге), распространил христианство среди финских племен и грамотность среди городского населения. По его желанию в Новгороде были открыты такие же, как в Киеве, училища для обучения юношей и подготовки их к духовному званию. Ярослав любил читать, собирал книги, приказывал переводить их с греческого языка на русский и переписывать со славянских подлинников. Памятниками благочестия Ярослава остались построенные им в Киеве и Новгороде соборные храмы во имя святой Софии, отчасти сохранившиеся и до сих пор. Князю Ярославу приписывают также первое собрание писаных русских законов, известное под общим названием «Русская Правда» — закона, по тому времени замечательного и не уступавшего по юридическим достоинствам германским и франкским законодательствам. В правление этого князя, любившего грамотность и просвещение, был основан знаменитый Печерский монастырь, служивший центром русской духовной письменности.
      Печать Ярослава Мудрого.
      Старейшее изображение Софийского собора в Киеве.
      Рисунок А. Вестерфельда, XVII в.

Внешняя политика Ярослава

      Заботясь о просвещении Руси, о ее внутреннем спокойствии и безопасности, Ярослав меньше всего думал о завоеваниях. К соседям он относился враждебно, только если его вынуждали к этому. Он положил конец вторжениям печенегов, нанеся им в 1036 г. такое поражение, от которого они не смогли оправиться. С этого времени печенеги не возобновляли своих нападений на Русскую землю. При князе Ярославе был совершен последний поход в Грецию, окончившийся неудачно для русских — этим походом как бы заканчивается древнейший период русской истории и начинается нескончаемо длинный период внутренних междоусобий, который известен под общим названием периода удельных княжеств.

Уделы. Понятие о старшинстве и отношения между князьями

      Уделом называлась часть земли или город с областью, которые каждый член княжеской семьи получал от отца в управление и «в кормление». У Ярослава было пятеро сыновей, и всем он раздал части Русской земли в уделы, а старшему из них, Изяславу, отдал Киев и придал ему как князю Киевскому и старшему в роду титул великого князя.
      Городское строительство Киевской Руси XI в.
      Слева — высокое крыльцо боярского дома: верхний этаж, находящийся на одном уровне жилых покоев, образует открытую галерею — сени (летом здесь обедали); нижний этаж хозяйственный, окна нижнего этажа напоминают бойницы, это делалось специально из соображений безопасности. Справа — двор зажиточного горожанина, представляющий собой комплекс построек: дом, амбар, хлев, производственные помещения и колодец.
      Только Новгород, может быть, ввиду своего особого льготного положения, никому не был отдан в удел, хотя и оставался в зависимости от князя Киевского. Понятие о Русской земле как о чем-то цельном, как о государстве, очевидно, еще не существовало; обособленность земель, входивших в состав Руси, вероятно, еще была очень ощутима — и это, в значительной степени, способствовало тому патриархальному, чисто семейному разделению Руси, какое было допущено Ярославом между членами его семьи. «Чреватое последствиями» будущее этого разделения, очевидно, еще не принималось во внимание. В завещании Ярослава, насколько передает его русский летописец, чувствуется полное отсутствие государственного начала, слышится голос отца, обращающегося к детям с последними распоряжениями и увещаниями, которые едва ли для кого-либо из них могут быть обязательными. Ярослав завещал детям жить в мире, довольствоваться своими уделами и во всем повиноваться старшему брату, великому князю Киевскому. Старшему брату он завещал заботиться о младших братьях как о своих детях. А между тем, по издревле установившемуся обычаю старшинством признавалось старшинство не семейное, а родовое, и оно-то главным образом и послужило поводом к начавшимся раздорам и усобицам. По этому старшинству отцу наследовал не сын, а брат, который таким образом обездоливал своих племянников и вынуждал довольствоваться меньшим уделом. Ни один из уделов, не исключая самого Киева, не был наследственным. После смерти великого князя его место мог занять только старший его брат, который переходил из своего удела в Киев и становился великим князем Киевским; а все остальные князья передвигались по старшинству из худших уделов в лучшие; старший же сын великого князя мог получить право на великокняжеский престол в Киеве только после смерти всех своих дядей, т. к. он становился старшим в роде по отношению к их детям. Такое запутанное понятие о старшинстве неминуемо должно было, с одной стороны, вести к раздорам и попыткам захвата великокняжеской власти путем насилия с другой стороны — обладание Киевом, с которым неразрывно был связан великокняжеский титул, становилось целью всех стремлении и вожделений причем князья были не способны заботиться о своих уделах и их внутреннем устройстве.
      Гробница Ярослава в Софийском соборе в Киеве.
      Белый мрамор. Выполнена в византийском стиле.
      Вскоре после смерти Ярослава началась борьба не только между его сыновьями, но и между ними и поколением младших князей. Старшие ради обеспечения своих прав и ограничения прав младших князей придумали правило, по которому только дети великих князей имели право на старшинство и великокняжеское достоинство — и этим окончательно развязали руки произволу и насилию. Старшие заботились о своих выгодах, а младшие, озлобленные несправедливостью, не очень-то были щепетильны в выборе средств для отмщения. К тому же вскоре у них нашелся сильный союзник, которому было выгодно поддерживать и разжигать раздоры между князьями.

Половцы

      Этим союзником были половцы — многочисленный и сильный народ тюркского племени, в конце XI в. нахлынувший из азиатских степей в южнорусские. Здесь половцы побили всех прочих кочевников, покорили печенегов и уже с 1070 г. стали производить опустошительные набеги на Русскую землю. Эти набеги были так стремительны, так неудержимы на первых порах, что все русские княжества, открытой границей прилегавшие к степному пространству (Киевское, Переяславское, Новгород-Северское, отчасти и Муромо-Рязанское) в течение 30–40 лет должны были сосредоточить все свое внимание исключительно на борьбе с дикими кочевниками, тем более что нередко половцы являлись пособниками той или другой стороны в княжеских распрях или ловко пользовались ими для своих гибельных вторжений. Особенно часто к половецкой помощи прибегал один из внуков Ярослава Мудрого, беспокойный князь Олег Святославич Черниговский, несправедливо лишенный удела и добивавшийся его всеми способами.
      Печать Олега Святославича (1083–1094).
      Эти раздоры и бедствия вызвали, наконец, общее негодование и желание во что бы то ни стало уладить дело миром. На двух княжеских съездах (в Любече 1097 г. и в Витичеве 1100 г.) все вопросы, волновавшие Русь, были подвергнуты многостороннему обсуждению, и все князья невольно подчинились благотворному влиянию князя Владимира Всеволодовича Мономаха — одного из замечательнейших русских людей того времени. Владимир Мономах разумно указал князьям на главную нужду времени — необходимость общими силами предпринять поход против половцев. Первый общий поход князей по его инициативе был предпринят в 1100 г. и послужил прообразом целого ряда подобных общих и частных военных предприятий, которые значительно утихомирили половцев и обуздали их хищнические набеги, хотя борьба с ними и длилась в течение почти всего XII в. и служила постоянным поприщем для русской удали и молодечества.

Избрание Владимира Мономаха

      Вскоре после половецкого похода скончался великий князь Киевский Святополк II, и хотя старшинство принадлежало Олегу Святославичу Черниговскому, никто не хотел видеть великим князем человека, приводившего половцев на Русскую землю; по общему соглашению и желанию киевлян великим князем был избран Владимир Мономах, пользовавшийся общим уважением, которое он вполне заслужил своими выдающимися достоинствами.

Характеристика Мономаха

      Действительно, этот князь был образцом всех доблестей, какие могли служить в то время украшением правителя. Неустрашимо храбрый воин, Владимир Мономах был в то же время разумным политиком и образованнейшим человеком своего времени. Одаренный твердым характером и сильной волей, он всегда неуклонно шел к избранной цели, умел превосходно пользоваться всеми законными средствами для ее достижения и никогда не злоупотреблял ни властью, ни силой. Стараясь все улаживать мирным путем, Мономах прибегал к оружию только в крайнем случае, но, взявшись за оружие, умел проучить своего противника. Неутомимо деятельный и подвижный, он особенно зорко следил за тем, чтобы «сильный не обижал слабого». Прекрасным памятником его ума и характера остались его уцелевшие письма и особенно «Поучения сыновьям», в котором он рассказывает им в назидание свои походы и подвиги, совершенные на войне и «на ловах» (т. е. охоте), а также разъясняет важнейшие правила общежития и нравственности.

Мономаховичи и Ольговичи

      Влияние крупной и замечательной личности Мономаха отчасти сказывается и после его смерти (в 1125 г.), т. к. киевский престол, против установившегося обычая, перешел к его сыну Мстиславу I, который походил на отца и умом, и характером и нашел твердую опору в родных братьях, правивших четырьмя важнейшими княжествами. Но затем (Мстислав I умер в 1132 г.) началась борьба между Мономаховичамин Ольговичами, перешедшая в борьбу между одним из сыновей Мономаха, князем Ростовско-Суздальским Юрием Долгоруким и внуком Мономаха Изяславом Мстиславичем, который и умом, и храбростью, и блестящими дарованиями превосходил всех русских князей того времени, а обаянием в общении привлекал к себе все сердца.
      Символическое изображение поражения Юрия Долгорукого (1132 г.).
      Радзивиловская летопись.
      Дружинник Изяслава Мстиславича замахивается палицей на льва (эмблема на щите Юрия Долгорукого). В Радзивиловской летописи есть целая серия рисунков, где побежденного символизирует зверь: медведь, барс, собака и обезьяна.
      Результатом этой долгой, упорной и изнурительной борьбы было значительное ослабление Киевского княжества, а также падение великокняжеского достоинства, которое стало переходить от одного князя к другому уже не на основании права, а на основании силы. И хотя Юрию Долгорукому после смерти Изяслава Мстиславича удалось наконец завладеть великокняжеским престолом и удержаться на нем до кончины, центр тяжести русской исторической жизни стал колебаться между двумя вновь возникшими княжествами, быстро возраставшими в силе и значении. С одной стороны, этот центр стал перемещаться на запад и юго-запад Руси, где образовались могущественные княжества: Волынское и Галицкое (впоследствии слившиеся в одно Галицкое княжество); с другой — на северо-восток, где явилось также весьма сильное Ростовско-Суздальское княжество. Таким образом, стало проявляться явное отделение Южной Руси от Северной, в которой рядом с Ростовско-Суздальским княжеством возникла еще одна важная политическая единица в виде Новгородской земли, быстро богатевшей и во все стороны расширявшей свои пределы. Сын Юрия Долгорукого, князь Андрей, впоследствии прозванный Боголюбским, которому отец собирался передать великокняжеское достоинство и киевское княжение, отказался от этой чести и удалился в Суздальскую землю, удел отца, где избрал резиденцией город Владимир-на-Клязьме.
      Золотые ворота во Владимире-на-Клязьме.
      Вид XIX в.
      После смерти Юрия, когда из-за Киева вновь поднялась распря между князьями, Андрей вдруг предъявил на него свои права и вступил в борьбу, которая окончилась полным поражением князей и жестоким опустошением и разграблением Киева (1169 г.). Присвоив себе титул великого князя, Андрей как бы намеренно пожелал выказать свое пренебрежение к Киеву и остался жить во Владимире, который приобрел при нем важное, первенствующее значение в Русской земле. Отсюда, пользуясь своими связями и могуществом, властолюбивый и гордый Андрей Юрьевич распоряжался судьбами Киевской Руси…

Усиление Владимиро-Волынского княжества

      В это же время на западе Киева возникла новая сила в виде Волынского княжества с неприступными городами (Владимир-Волынский, Луцк и Дорогобуж) и целым рядом талантливых князей, который завершился крупной личностью Романа Мстиславича (1172–1205). Этот замечательный князь особенно прославился своими упорными войнами против диких и свирепых литовцев, на которых своей беспощадной суровостью навел такой ужас, что матери стращали им своих детей. В 1198 г. Роман сумел ловко воспользоваться смутами в соседнем Галицком княжестве и присоединил его к своим владениям после долгой и ожесточенной борьбы с могущественными и богатыми галицкими боярами.
      Захват Романом Мстиславичем Киева (1203 г.).
      Радзивиловская летопись.
      Киевляне открыли ворота дружине Романа Мстиславича. Роман, заняв нижний город, отправил послов к правившему в Киеве Рюрику Ростиславичу и предложил ему добровольно покинуть город, на что тот согласился.

Внутренний быт Новгорода.

      К концу XII в. по всей Руси заметно одно и то же явление: удельные княжества, переходившие из рук в руки, от князя к князю по правам старшинства, превращаются в наследственные, которые удерживаются в княжеском роде как его родовая собственность. Исключением является только Новгородская земля с ее столицей Новгородом Великим на реке Волхов и многочисленными пригородами. Там князья правят не на основании прав старшинства или родового наследования, а по добровольному приглашению и выбору новгородских граждан. Как и когда установился этот обычай выбора князя из среды всех русских князей — неизвестно, как неизвестно и время, когда Новгород освободился от своей зависимости от Киева. Возможно, это право избрания князей находилось в некоторой связи с льготами, которые некогда дал Новгороду Ярослав Мудрый — по крайней мере, новгородцы, в тех случаях, когда дело касалось их вольностей, любили ссылаться на древние «Ярославовы грамоты». Может быть, на основании тех же грамот, а может быть и просто в силу обычая, постепенно установившегося в далеком и обособленном от остальной Руси Новгороде, власть князя оказалась здесь не такой полной и значительной, как в других княжествах: она была ограничена народным собранием (вече) и кружком выбираемых вече городских представителей (посадников, тысяцких и т. д.). Многие из русских князей, избираемых новгородцами, уживались с вольнолюбивыми гражданами Новгорода, княжили долго, иногда даже до самой смерти, и умирали, оплакиваемые всеми. Иные, напротив, сразу вступали в препирательство с новгородцами, не ладили и спорили с ними, и тогда вече говорило князю: «Кланяемся тебе, не можем жить с тобой; ступай от нас, а мы себе другого князя промыслим». Князь был важен для Новгорода как судья и беспристрастный решитель тяжб между местными сословиями, беспрестанно сталкивавшимися из-за разных земельных, торговых, промышленных и чисто административных интересов. Важен был князь и как военачальник, который во главе новгородского ополчения должен был в случае нужды силой отстаивать торговые интересы Новгорода, наказывать его возмутившихся данников, а главное — защищать Новгород от внешних врагов, грозивших ему с севера и запада.
      Гусли, найденные при раскопках в Новгороде.
      Лицевая сторона (слева), оборотная (центр), реконструкция (справа)

Новгород и Суздаль

      Но при всей самостоятельности и богатстве у Новгорода была своя слабая сторона, которой отлично сумели воспользоваться его ближайшие соседи, суздальские князья. Скудная Новгородская земля получала весь хлебный запас из Поволжья, которое находилось во власти суздальских князей. Это ставило новгородцев в зависимость от них, т. к. в случае войн и несогласий они легко могли задержать хлебные запасы, идущие с Волги, и тогда Новгороду угрожал голод. Андрей Юрьевич Боголюбский — тонкий и беспощадный политик — первым понял всю силу этого неудобства жизни Новгорода и решил им воспользоваться. Он сумел привлечь на свою сторону часть новгородских граждан и с их помощью навязал в князья Новгороду одного из своих родственников. Князь стал распоряжаться самовольно, и новгородцы, изгнав его, вошли в отношения с киевским князем Мстиславом Изяславичем и призвали к себе в князья его знаменитого сына Романа (1168 г.). Озлобленный этим, Андрей объявил войну новгородцам, двинул против них сильное войско и осадил Новгород. Осада была неудачна, приступы суздальской рати были отбиты со значительным уроном, и она была вынуждена отступить, преследуемая новгородцами, которые приписали свою победу чуду древней иконы Знаменья Божьей Матери, носимой по стенам города во время наступления суздальской рати. Эта икона и поныне хранится в Новгороде как величайшая местная святыня. Хотя эта удача не принесла новгородцам никакой существенной пользы, т. к. вскоре после того они сами вынуждены были примириться с князем Андреем, однако сам факт их успешной борьбы с могущественным суздальским князем, перед которым склонялась в ту пору почти вся Русь, свидетельствует о том, какой силы и значения успел достичь Новгород на севере древней Руси во второй половине XII в.
      Новгородцы договариваются с Андреем Боголюбским о выборе князя.
      Радзивиловская летопись.

Появление Ливонского ордена

      Гораздо страшнее для Новгородской земли был враг, который пришел с Запада и прочно основался на балтийском побережье, заселенном чудью, ливами и латышами, платившими дань Новгороду и князьям Полоцким. В середине XII в. в устье Двины бурей были занесены корабли бременских купцов, и с той поры они стали ежегодно являться сюда с товарами. Следом за купцами явился в 1187 г. и немецкий миссионер, священник Мейнхард, построил церковь близ селения Икшкиле (около нынешней Риги), а потом при помощи собравшихся вокруг него немцев воздвиг замок. Латыши и ливы туго поддавались христианской проповеди, тем более, что слово Божье проповедовалось им на чужом языке, и проповедники относились к своей пастве сурово, более помышляя о захвате земель, нежели о проповеди. Убедившись в этом, туземцы восстали против пришельцев и стали их немилосердно избивать. На выручку немцам явился новый епископ, Альберт Буксгевден (1199 г.), человек находчивый и энергичный, и привел с собой большое войско. Туземцы вынуждены были покориться силе и стали креститься поневоле, а епископ Альберт построил крепкий город Ригу и основал в нем свою резиденцию. Затем под предлогом борьбы с язычеством и защиты новых христиан Альберт выпросил у папы разрешение учредить особый Ливонский орден духовных рыцарей под названием Ордена меченосцев. Рыцари этого ордена получили от папы право на владение покоренными землями под властью местного епископа. Во главе ордена был поставлен особый, выбираемый из рыцарей ордена магистр. Теперь миссионерская деятельность Альберта свелась к завоеванию: туземцам навязывали крещение насильно, крестили их разом целыми селами, непрерывно грозя им огнем и мечом. Малейшее неповиновение или сопротивление подавлялось самыми жестокими мерами. Постепенно меченосцы завладели всем прибалтийским побережьем, а затем стали простирать свои виды далее, двигаясь в сторону Новгородской земли, у которой они вскоре отняли город Юрьев, построенный Ярославом Мудрым, и переименовали его в Дерпт. С этой поры началась на новгородской окраине упорная борьба с немцами, длившаяся несколько столетий, в которой новгородцы оказали русской земле большие услуги, отстояв целостность ее территории от чужеземного захвата и область церкви своей от попыток распространения в ней католицизма.

Очерк внутреннего быта Руси до конца XII в.

      Если оглянуться на результаты исторического развития русского народа в течение трех веков до конца XII в., можно прийти к выводу, что, в общем, русское общество конца XII и начала XIII в. по уровню образования, понятиям и воззрениям, обычаям и быту в большей части не отличалось от тогдашнего европейского общества, хотя и имело свои особенности. Общественные, сословные и юридические отношения были правильно установленными, органически развивающимися, подчиненными общему, равному для всех писаному закону. С одной стороны, мы видим князей с их дружинами — как власть административную и судебную, однако ограниченную законом и обычаем, с другой — городское и сельское население, людей свободных и не теснимых ничьим произволом. Видим раздоры и междоусобные войны между князьями, в которых население не принимает никакого участия, не сочувствуя частным и личным интересам князя, и целые области, которые как один человек вступаются за любимого князя. Видим и такие примеры, когда князь, давно не правящий землей, издалека спешит на выручку ее гражданам от бедствия и опасности и жертвует для этого своим спокойствием и личной безопасностью. Женщина занимает в обществе видное, выдающееся положение; она является и опекуншей своих детей, и воспитательницей; ее личная свобода ничем не стеснена, и в то же время ее имущественные и иные права обеспечены законом. Княжны и княгини строят храмы, учреждают монастыри, путешествуют по святым местам — в Царьград и на поклонение Гробу Господню; в распрях между князьями они являются миротворцами и ходатаями за обиженных и угнетенных. Русская церковь по сравнению с любой из церквей Западной Европы имела несомненное и важное преимущество: она говорила с народом на понятном ему языке и жила с ним одной жизнью. Богослужебные книги и священное писание были принесены в русскую землю в славянском переводе святых Кирилла и Мефодия, и художественно разработанный язык этого перевода в такой же степени послужил основой для развития древнерусской литературы и письменности, в какой и латинский текст священного писания на Западе — основой средневековой латинской литературы и письменности. Великим преимуществом русской церкви было еще и то, что она, находясь в близких и дружественных отношениях с князьями и дружинами, никогда не посягала на мирскую власть, строго держалась церковного устава, составленного по образцу греческого Номоканона еще при князе Владимире Равноапостольном, дополненного при Ярославе I. Своими проповедями и примером русское духовенство способствовало общему улучшению и смягчению нравов. В этом отношении особенно важно право суда, которое предоставлялось духовенству церковным уставом, т. к. церковному суду подлежали все преступления против религии, нравственности и семейной жизни. Важное значение в древнерусской жизни имели монастыри — не только как религиозные центры, но и как распространители просвещения. В монастырях велись летописи, писались книги, переводились сочинения с греческого, латинского и древнеболгарского языков на древнерусский. Князья и их дружина представляли собой сословие не только грамотное, но и в более обширном смысле образованное. Многие князья знали по нескольку иноземных языков, а знание греческого языка было в княжеской среде довольно обычным; многие князья собирали у себя в палатах целые библиотеки книг, за которые по тому времени приходилось платить очень дорого, и ничего не жалели для приобретения книжной премудрости. В княжеской и дружинной среде зародилась светская литература, которая обещала ей в будущем блестящее развитие; авторами этих произведений, как и на Западе, были миряне, из дружинников или княжеских певцов (своего рода миннезингеров).
      Мастерская и хоромы новгородского художника Олисея Гречина. XII в. Реконструкция по разулыпатам археологических раскопок.

Связи с Европой

      Понятно, что при таком уровне образованности связи с Европой были тесны, отношения оживленны. Это особенно ярко проявляется в том, что браки между русскими, греческими и западноевропейскими княжескими родами были явлением весьма обычным. Вспомним в доказательство хотя бы времена Ярослава Мудрого: сам он был женат на дочери шведского короля Олафа Ингигерде; его сестра Мария была замужем за польским королем Казимиром (1043 г.); дочери: Анастасия — за венгерским королем Андреем; Елизавета — за норвежским королем Харальдом III; Анна — за французским королем Генрихом I. Греческие царевны выходили за русских князей: отец Мономаха был женат на греческой царевне. С другой стороны, на тесную близость Европы (не только Западной, но и Центральной) с древней Русью домонгольского периода указывает и общность экономических и торговых интересов: древняя Русь к началу XIII в. занимала такое видное место в общеевропейской торговле, что среднеевропейские торговые товарищества вскоре после своего возникновения уже не могли обойтись без участия Руси, и даже суровая Ганза включила Новгород в сеть своих торговых контор и факторий как равноправного участника и компаньона. Но в первой половине XIII в. на Русь обрушилось страшное и нежданное бедствие, которое разом отделило ее от остальной Европы и замедлило ход развития на целых два века, сосредоточив все нравственные и умственные силы русского народа исключительно на заботах о личной безопасности и сохранении важнейших, основных начал русской жизни.

Книга III
От начала крестовых походов до Рудольфа Габсбурга (1096–1273)