Междоусобица в Германии. Смерть Рудольфа. 1080 г.

      Григорий принял горячее участие в войне: он всюду искал союзников, и его легаты разъезжали по разным дворам. По свойству человеческой природы, и как это было почти неизбежно при подобной борьбе, он совершенно отбросил всякое различие между «духовным» и «мирским». При таких противодуховных стремлениях ему тоже пришлось испытать ряд разочарований. Самое горькое из них не заставило себя ждать. В октябре 1080 г. обе армии сошлись в окрестностях Наумбурга так близко, что столкновение между ними стало неизбежным. Благодаря храбрости и искусным распоряжениям Оттона Нордхаймского паписты одержали полную победу.
      Отрубленная кисть руки Рудольфа Швабского. Сакристия Мерзебургского собора.
      Бронзовая надгробная доска Рудольфа Швабского в Мерзебургском соборе.
      Надпись (no-латыни): «Король Рудольф, павший за права отчизны, истинно достойный сожаления, покоится здесь в могиле. Короля, подобного ему — и в совете, и в деле, — правь он в мирное время, не бывало бы со времен Карла. Там, где дело его одерживало верх, там, как священная жертва — смерть ему жизнью была — он пал, защищая церковь».
      Возвратясь из погони за разбитым неприятелем, Оттон нашел весь саксонский лагерь в смятении: король лежал смертельно раненный в своей палатке, и не было никакой надежды на его спасение. Правая рука у него была отсечена, живот распорот копьем или мечом. В ту же ночь он скончался. Если когда-нибудь верующей массе казался ясным Божий суд, то это было теперь: была отсечена правая рука, которую Рудольф поднимал, присягая на верность королю. И если позднее рассказывали, что умиравший слагал на окружающих ответственность за свое избрание в короли, выражая раскаяние, и что всадили ему копье двое: верный королю племянник герцога, Готфрид Нижне-Лотарингский, и его преемник Готфрид Бульонский, которому предназначалась в будущем славная роль, — все эти рассказы только отражают первое впечатление от события. Значение Божьего приговора, смутившее партию святого Петра, которая увидела единственный результат битвы в этом приговоре, ободрившем приверженцев короля, еще более усилилось от самоуверенного пророчества папы Григория, предрекшего скорую смерть Генриха. Переговоры, начавшиеся после этого события в Германии, не привели ни к каким результатам. Все оставалось на военном положении, но дела Генриха улучшились настолько, что он задумал поход в Италию для решения вопроса. Мысль была хорошая: Григорий потерял многих сторонников; норманны и их вождь, «хитрец» Гискар, думали только о своих интересах, а не о церковных. Даже некоторые из вассалов маркграфини отпали, и Генрих, обладая государственным умом и не уступая своему противнику в умении ставить других в неправое положение, очень разумно не выказал здесь ни малейшей непримиримости: он перешел Альпы с небольшими военными силами. Но все попытки склонить Григория к миру были тщетны. Никогда еще — было ли это в нем верой или сознанием своей силы — не выказывал он такой самонадеянности. Формула присяги, составленная им для того, кто будет избран на место Рудольфа, была безумием даже по понятиям того времени: он требовал, чтобы этот король присягнул ему, папе, в качестве вассала. Римский поход в мае 1081 г., предпринятый Генрихом с немногочисленным войском, был неудачен. Его прокламация к духовенству и народу не произвела никакого впечатления, хотя была составлена умно и умеренно. Его противники в Германии, ободренные такой неудачей, избрали нового короля в лице Германа Люксембурга. Коронацию опять совершал архиепископ Майнцский Зигфрид, но в Госларе, в Саксонии, в декабре 1081 г. Вспыхнувшая при этом в Германии новая междоусобица уравновесила положение в том смысле, что саксонцы не могли помочь папе, а сторонники Генриха — своему королю. Второй поход Генриха на Рим в марте 1082 г. опять был неудачным, но его войска осадили город, который, по-видимому, не мог долго продержаться без выручки. В Германии смерть Оттона Нордхаймского, замечательнейшего из вождей своей партии, значительно ослабила наступательные действия Германа (1083 г.), и он отошел обратно в Саксонию, вместо того чтобы пробиваться в Италию. В 1083 г. Генрих снова энергично осадил Рим, и в начале июня его войска вторглись в город. Папа, назначенный Генрихом, был провозглашен под именем Климента III в церкви святого Петра, между тем как Григорий, находящийся в замке святого Ангела, снова объявил Генриха отлученным от церкви.

Генрих в Италии. Антипапа Герман

      Почему Генрих не довершил одержанной наполовину победы, остается невыясненным, но он вступил в переговоры с римским дворянством и с греческим императором, желавшим покорить их общего врага — норманнов. Во время этого смутного положения Григорий созвал собор в Латеране с целью решить спор и обещал подчиниться решению этого синклита. Появилась обманчивая надежда на примирение: при открытии собора, на который явились очень немногие, папу осадили просьбами о примирении. Но он не мог преодолеть себя или же продолжал думать, что защищает дело Господне. Римским гражданам было уже в тягость приносить жертвы. Генрих завладел Латераном, и хотя Григорий держался в замке святого Ангела, и некоторые его сторонники из дворян тоже укрепились в своих городских замках и крепостях, король мог устроить посвящение Климента III в папы. После этого новый папа увенчал императорской короной Генриха и его супругу в марте 1084 г. Григорий проявил большую твердость и остался в осажденном замке святого Ангела. Он надеялся на норманнского герцога Роберта Гискара, действительно прибывшего наконец с войском, когда король с папой Климентом покинули город. Норманнское войско было многочисленно, хотя и состояло из порядочного сброда, между которым было немало сицилийских сарацин. Они завладели городом без особого сопротивления и освободили папу. Но необузданный норманнский герцог пришел в бешенство, узнав об убийстве одного из его вассалов, и в наказание за эту обиду предоставил город на разграбление своим шайкам. По всем известиям, он разбойничал здесь так, как никогда еще не приходилось терпеть Риму ни от какого народа. Эти насилия навсегда порвали связь между римским населением и папой Григорием, который вынужден был видеть эти ужасы и, в сущности, был ответствен за них. Он не мог оставаться больше одиноким, в Риме ему не было места, иначе как в лагере норманнов, имевших, очевидно, совершенно иные заботы, нежели интересы святого Петра. Григорий покинул Рим вместе с союзниками. Он кончил свою карьеру, по язвительному выражению одного историка, среди римских развалин.

Конец власти Григория. 1085 г.

      Величие Григория рушилось. Хотя, прибыв в Салерно, он принялся за новые замыслы и рассылал по свету своих легатов, вскоре ему пришлось оставить надежду вернуться в Латеран, потому что его союзник Роберт Гискар, выступивший в поход против византийского императора, у которого он думал даже отвоевать Константинополь, терпел неудачи. Конец Григория VII был уже близок… Он умер в Салерно в мае 1085 г. По его последним словам: «Я любил справедливость, ненавидел неправду, потому и умираю в изгнании», — можно заключить, что он до последней минуты оставался верен своему мировоззрению. Действительно, у таких людей, особенно среди духовенства, которые более других привержены букве закона, не бывает раскаяния, плода искреннего и беспристрастного самообличения. Григорий не мог испытывать никакого раскаяния, поскольку низменные побуждения, низменное честолюбие, низменное себялюбие, низменная ненависть или зависть были ему совершенно чужды. Далекое от первоначального учения Христа обоготворение земной церкви, которая приравняла к божеству бедного, хоть и пламенного, но слабого рыбаря Генисаретского озера — это обоготворение не было создано самим Григорием. Но он принял его как верование своего века и как составную часть уже издавна возникшего мировоззрения. Можно сказать, что трудно уяснимый для нынешнего сознания, но искреннейший идеализм укоренил в нем глубокое убеждение, что любая светская власть должна подчиняться духовной, божественной, церковной, папской власти. По мысли тех, кто идеализирует реальную, и в этой реальности весьма очеловеченную, церковь, духовное начало выше мирского, божественное — выше земного, и поэтому низшее должно подчиняться высшему, а не наоборот. Нельзя не признать известного величия в подобном воззрении, но дело в том, что оно применялось на деле слишком буквально. Всемирно-исторический обман, смешавший понятия церковного с божественным, папского с церковным и папского с божественным, — обман, признанный в наши дни таковым, был для Григория истиной, в которую он верил. И благодаря его могучей личности этот обман, или мираж религиозной иллюзии приобрел особую силу. Но, разумеется, не ту, о которой мечтали Григорий и следовавшие за ним идеалисты, надеясь с помощью этой силы исправить людей и по-христиански устроить мир. Случилось скорее обратное — «обмирщилась» церковь; от столетия к столетию она все менее и менее походила на церковь, более и более преображаясь в государство, прикрывавшее свой светский характер торжественной обрядностью и самообманами. В идеализме Григория есть нечто высокое, но вместе с тем и ужасающее в своей беспощадности: «Проклят воздерживающий свою руку от крови!» И с этой прямолинейностью, незаметной лишь тому, кто наивно может приписать человеку непогрешимость, он нанес неисчислимый вред обществу, оставив мало следов того действительно благотворного влияния, которое заключается в умеренных притязаниях духовной власти, не доводимой, подобно папской, до крайности.

Последние годы Генриха

      Борьба продолжалась, потому что партия Григория пережила своего вождя, но уже утратила интерес. Подробности этой борьбы с ее переменным счастьем так повторяются, что ее дальнейшая история до смерти Генриха IV может быть передана в нескольких словах. В 1084 г. Генрих вернулся в Германию как император и оставался в ней до 1090 г.
      Генрих IV на троне, со скипетром и державой.
      Миниатюра из хроники 1113 г., написанной Эккехардом из Аураха. Кембридж.
      Продолжавшаяся война по-прежнему производила опустошения. Разбойничьи замки множились; расширялись и монастырские здания, не вмещавшие всех желавших бежать от ужасов, творимых в миру. Народ, — та его часть, которая не жила войной, — жаждал мира, и идея «мира Господня», пустившая глубокие корни, оказала свое влияние: верная королю льежская епархия с ее епископом Генрихом и всем клиром положила начало тому в 1081 г. В 1083 г. к этому движению примкнула более значительная кёльнская епархия. Несмотря на эти усилия, мир в государстве не наступал. В 1086 г. король Генрих проиграл сражение при Плейхфелъде, в окрестностях Вюрцбурга, выступив против своего соперника Германа, дело которого, впрочем, тоже не двигалось вперед, и он окончил свою бесполезную жизнь летом 1088 г. Занявший его место честолюбивый и вероломный маркграф Майсенский Экберт, уже почти упрочив свое положение, в 1090 г. был убит несколькими приверженцами Генриха в Саксонии. В 1090 г. мир в Германии был восстановлен, по крайней мере, настолько, что Генрих мог отправиться в Италию, где перевес был на стороне его противников, и они могли, действуя оттуда, поддерживать постоянную смуту в Германии.

Война в Германии. Урбан II

      После смерти Григория его сторонники пришли в некоторое замешательство, поскольку никто не хотел быть его преемником. Наконец на это решился Дезидерий, аббат Монтекассино. На долю этого Виктора III, в течение его короткого первосвященства, выпали самые тяжкие дни: вокруг Рима и в самом городе бушевала борьба между его приверженцами и сторонниками Климента. Не только местность, прилегающая к собору святого Петра, но и церковь были местом побоища. После смерти Виктора в 1088 г. грегорианская партия избрала в Террачине епископа Остийского Оддона под именем Урбана II, француза, человека столь же строгих правил, как и Григорий, но более уступчивого и благоразумного. Он был признан в Испании, Франции, Англии, большей части Италии, но не мог утвердиться в Риме, пока не была сломлена власть императора. Он скрепил союз немецких и итальянских противников Генриха, женив молодого Вельфа, 17-летнего сына немецкого соперника Генриха, на 40-летней маркграфине Матильде, приносившей в своем усердии к делу святого Петра новую жертву вступлением во вторичный, фиктивный брак. С 1090 по 1092 г. император оставался в Италии, воюя с переменным успехом. В 1092 г. злейший враг, маркграфиня Матильда, едва не попала в его руки в Каноссе. Но опасные осложнения в Германии вызвали его обратно; несчастье преследовало его и здесь. Он вступил в 1088 г. во второй брак с вдовой маркграфа Нордмаркского, принцессой русского происхождения Евпраксией или Параскевой, принявшей в Германии имя Адельхейды. Этот брак принес ему горе: Адельхейда сумела склонить Конрада, его 19-летнего сына от первого брака, изменить отцу.

Измена Конрада

      Поводы к этой измене, обнаружившейся в 1093 г., не вполне ясны. Молодой человек был красив, ловок, образован, «истый католик», если верить одному источнику. Можно предположить, что побуждением к разладу послужили церковные взгляды и различие убеждений, которое усугублялось с обеих сторон мирскими расчетами, непрестанно возникавшими и усиливавшими его. Разрыв был подготовлен в Италии, причем папа Урбан и маркграфиня сделали Конрада главой и знаменосцем папской партии.
      Конрад, сын Генриха IV.
      По миниатюре из рукописи 1114 г «Жизнеописание Матильды».
      Рим. Ватиканская библиотека.
      Снова были пущены в ход все средства, которые употреблялись ранее для борьбы с императором, и с не меньшим успехом, чем прежде. Его супруга готовила гибель ненавистному мужу, бесстыдно выставляя свои пороки всему свету. Великая маркграфиня, которую биограф величает «Деборой», сблизилась с этой женщиной, и тяжело даже передавать все подвиги благочестивой ненависти и партийной ярости, совершенные ими. В Италии сторонники Урбана и маркграфини получили перевес, между тем как Германия уже утомилась от борьбы, и движение в пользу «мира Божьего» там непрерывно усиливалось. Во главе его стоял сам император. Новый подъем духа направлял церковные силы в иную, живую сторону. Это была мысль, взлелеянная еще Григорием, — мысль об освобождении Гроба Господня и других святынь из рук неверных. И вот эта мечта осуществилась на практике: папа Урбан стал человеком, способным обратить указанное движение на пользу увеличения церковного могущества. В 1095 г. он созвал большой собор в Клермоне; блеск и воодушевление этого съезда нашли отклик в Италии. Со времени разгрома норманнами в 1084 г. Рим был слишком ненадежным местом для папы, державшегося воззрений Григория VII, и лишь в конце 1096 г. Урбан мог водвориться в нем на долгое и спокойное жительство, между тем как Генрих, власть которого в Италии значительно ослабла в последние годы, покинул Италию и вернулся в Германию, заключив мир с Вельфским домом, алчность которого обманула графиню Матильду.

Начало крестовых походов. Мирное время

      Наступило сравнительно мирное время. Начало крестовых, походов придало общественному настроению новый характер, и Генрих постарался воспользоваться этим для умиротворения страны, что удалось ему в основной части Германии — Баварии, Швабии и Саксонии. Можно было надеяться на лучшие времена: личное влияние Генриха, положение, постепенно достигнутое им государственной мудростью, оказывали уже плодотворное влияние на все. Осталось описать это счастливое время, когда народ снова вздохнул свободнее, а сословие воинственных вассалов, необыкновенно выросшее и возгордившееся при непрестанной борьбе, снова отступило на задний план. Но почва все еще была ненадежна, и епископы не представляли надежной опоры для императора — не столько потому, что среди немецкого духовенства распространялось грегорианское учение, сколько потому, что епископы страшились восставшего городского населения, составлявшего главный оплот Генриха. В июле 1099 г., через несколько дней после завоевания крестоносцами священного города, скончался Урбан. Но эта смерть не принесла пользы Генриху и антипапе. Кардиналы немедленно избрали Пасхалия П. Климент III, в течение двадцати лет игравший неблагодарную роль имперского папы, умер в 1100 г. Генрих не настаивал на избрании нового антипапы, хотя и пытался это сделать в Риме, однако тщательно заботился о спокойствии в своих землях. В июне 1099 г. его второй сын, 16-летний Генрих, принял от него королевскую корону в Аахене. В 1101 г. умер во Флоренции старший, несчастный король Конрад, слишком поздно понявший свое ничтожное значение и ту роль, которую его заставляли играть для целей, носивших личину благочестия и служения церкви. Генрих IV, рано постаревший, пришел к мысли, навеянной ему новым столетием, начатым крестовыми походами. Воодушевление на пользу походов уже отчасти проникло в германский народ, относившийся к движению сначала только с любопытством и удивлением. В Майнце в 1103 г. Генрих заявил о своем намерении отправиться в Святую землю, передав правление сыну. Но такой мирный конец не должен был выпасть на долю человека, истерзанного муками. Генрих хотел довершить до своего отъезда дело успокоения страны; он издал указ, присягой призывавший к миру в государстве. Этот мир, согласно известиям, держался много лет и принес большую пользу низшим классам, особенно промысловому люду, купцам, поселянам, евреям, вообще народной массе, об интересах которой Генрих постоянно думал. Уважение к императору заметно усиливалось, и повторенное против него Пасхалией II отлучение от церкви не произвело никакого действия, поскольку было лишено обоснованного повода или предлога. Для Генриха эта продолжительная рознь с папством была несчастием, ореол которого расцвел в последнее время благодаря успехам на Востоке. К тому же продолжительная междоусобица оставила благодатную почву и поводы или предлоги для новых смут. Кроме того, в общественных условиях Германии того времени было немало такого, что не могло способствовать спокойствию в государстве.

Новый заговор князей. Король Генрих

      В прославленной стране верности возник новый заговор князей, во главе которого они постарались поставить, и не без успеха, недавно коронованного наследника престола Генриха. Он был властолюбив и способен к власти. Царствование отца казалось ему слишком продолжительным. Генрих также опасался, что под отцовским управлением королевское могущество еще более ослабнет. Злой, жестокий, лукавый, он принял на себя роль, которую предлагали ему князья-заговорщики, причем мог надеяться на поддержку грегорианцев, задавшись намерением обмануть их. В декабре 1104 г., сопровождая императора в походе против одного мятежного саксонского вассала, нарушившего спокойствие в стране, он тайно покинул отцовский лагерь, скрылся в Баварию, отправил послов к папе и собрал вскоре вокруг себя всех, кого могли вооружить против императора открытая ненависть к нему, жажда перемены или папский фанатизм. Весьма кстати при этом было упомянуто, что император находится под гнетом церковного отлучения. Король Генрих унаследовал от отца умение притворяться; особенно искусно он надевал на себя личину крайнего благочестия. Папа не замедлил осенить юношу своим благословением, хотя тот далеко не во всех отношениях поступал согласно церковным правилам. В 1105 г. сын и отец, король и император выступили со своими армиями друг против друга, а в августе после неудачных переговоров враждебные силы сошлись на битву, разделяемые лишь рекой Реген.
      Столкновение, которое чуть было не произошло между Генрихом IV и его сыном, будущим Генрихом V. Миниатюра из Йенской хроники Оттона Фрейзингенского, XII в.
      Император Генрих IV — слева: на нем корона, у него щит с орлом и надписью: «Heinric senior». Его сын Генрих в короне — справа: над ним надпись: «ivnior». Между группами изображена река Реген, препятствующая их сближению. Вокруг изображения — надпись по-латыни: «Кривде человеческой и алчбе власти не бывает конца: сын свирепствует против отца, отец против своего детища».
      Сын был настолько умен, что не принял боя, всюду распустив слух, что он хочет только примирить своего отца с папой. Но у него были завязаны отношения с войском, стоявшим по ту сторону реки, и император хорошо знал, как мало можно было доверять немецким князьям. Он сам отказался от замысла и уехал из армии, которая разошлась. Сила короля возрастала. Император, не имея войска, потеряв бодрость, в октябре 1105 г. прибыл в Майнц, но вскоре покинул его. Генрих IV некоторое время пребывал в нерешительности, но все же согласился на свидание с сыном в Кобленце. Молодой Генрих разыграл здесь свою роль в совершенстве: он клялся в сыновней преданности, в вассальной верности, требуя от отца только одного — примирения с римским престолом.
      Заполучив его таким образом, он повез его не в Майнц, где должен был состояться княжеский съезд и население было расположено к императору, а в соседний замок Бекельхайм. Здесь под гнетом дурного обращения и угроз епископ Шпейерский, приставленный к императору, вынудил у него акт отречения, который 27 декабря привез королю на княжеский съезд в Майнце. Королевские регалии были доставлены в Майнц, и архиепископ поднес их королю, которому князья повторили свою присягу на верность. После того как римский легат еще раз доказал власть церкви над Генрихом, заставив его сначала исповедоваться, а затем отказав ему в отпущении грехов, император смог уехать в Ингельхайм. Дело казалось оконченным, но он покинул этот город, имея основания опасаться за свою жизнь. Во всех городах, где последние события вызывали сильное негодование, его встречали с большим сочувствием. Это еще раз пробудило в нем монаршую твердость: остановясь в Льеже, преданном идее «мира Господня», и приветливо принятый горожанами, Генрих объявил недействительным свое отречение, исторгнутое у него частью хитростью, частью угрозами. Оружие было вновь поднято. Сильной базой для императора стал Кёльн, и король тщетно осаждал этот город в следующем году. Первая половина 1106 г. прошла в приготовлениях к новой борьбе и в переговорах. С обеих сторон посылались письма и послы, однако император скончался в Льеже 7 августа после болезни.

Последствия смерти Генриха IV

      Он примирился с Богом, причастился святых тайн и отправил к сыну, которого прощал, просьбу: не мстить за верность тем, кто помогал ему, императору, в его последних бедствиях. Такое примирительное настроение не нашло отголоска в представителях той среды, которая именовала себя вселенской или католической церковью, церковью святого Петра или иными титулами. Несколько веков назад при так называемом «Трехглавом споре» в духовных сферах поднимался серьезный вопрос о неприменимости анафем к покойникам. Но с тех пор римская церковь шагнула вперед в отношении духовной злобы, и потому тело Генриха IV, вынутое из могилы по распоряжению епископа, 5 лет оставалось без погребения в неосвященной часовне и было похоронено в Шпейерском соборе, как того желал покойный, лишь в 1111 г. Суждения о Генрихе IV устанавливались медленно, поскольку партийный раздор, среди которого протекла вся его жизнь, продолжался и в последующее время, мало изменяясь. Ошибки Генриха и смягчающие их обстоятельства теперь очевидны. Лишенный отца еще в детстве, он рос под опекой слабой и ограниченной матери и еще отроком был вовлечен в водоворот борьбы партий. Около него не было никого, кто мог бы в годы его возмужания внушить ему уважение чистой доблестью и превосходством ума. Неудивительно, что его одолели все страсти и пороки своевольной юности и в нем разгорелся пыл своевластия. Этого нельзя не признать, даже допуская искажение отдельных фактов и ложность партийных клевет, во все времена служивших римскому духовенству беспощадным орудием против врагов. Но по мере развития своего характера, во всяком случае, очень рано, Генрих обнаружил недюжинные способности, о чем свидетельствуют даже его противники, главным из которых был папа Григорий. Они не злобствовали бы так против него, если бы меньше его опасались. Наводимый им страх прекратился лишь с его смертью. Но как бы ни были велики его заблуждения, никто не поплатился за свои грехи столь дорогой ценой, как этот злополучный и замечательный человек, вся жизнь которого протекла в борьбе с силами, грознее которых ничего нельзя вообразить. В союзе против него соединились и высшие, и низшие побуждения, самые возвышенные и самые грубые. С одной стороны, возвышеннейший из человеческих замыслов, осуществление царствия Господня на земле, причем представителем этой идеи был человек столь высоко парящего ума, как Григорий; с другой — гнусное самолюбие в его омерзительнейших проявлениях. Обе стороны соединились в борьбе против него. Однако борьба Генриха не была напрасной. Он стоял за королевские права и за права государства, т. е. за право в общем смысле. И если этому борцу пришлось окончить несчастливо, все же он, по крайней мере, ослабил победу партии святого Петра на немецкой земле и избавил эту землю от ига духовного абсолютизма. Его сын и преемник Генрих V унаследовал от отца эту идею, не позаимствовав у него ничего, присущего ему, как человеку: ни его человеческих добродетелей, ни человеческих заблуждений.
      Прежде чем обозреть его царствование, необходимо бросить взгляд на другие европейские государства, на их развитие и на поразительное движение крестовых походов, в котором впервые ясно обозначились общность и единство европейской жизни.
      Булла папы Пасхалия II (1099–1118).
      РЕВЕРС: изображения св. Петра и св. Павла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Европейские внегерманские государства до конца XI в