Владычица ночи

— Что случилось? — тут же спросил Рауль.

Но брат так и не успел ответить. Смех раздался совсем рядом, и перед ними возникла Ирия. В своем воздушном платье нежного лавандового цвета и заплетенными в косу волосами она казалась здесь совершенно неуместной. Хотя ее это нисколько не беспокоило. Она одарила их озорной улыбкой и сказала:

— Выходит, это правда. Ты обзавелся птенцом.

— Это мой брат, Рауль.

— Брат? Не многие из нас обращают своих родственников, — Сантина выросла из темноты, будто скинула ее как плащ.

— Значит, я из их числа, — с поклоном ответил Антуан.

Рауль же так и застыл в немом восхищении. Это был первый вампир (кроме брата, конечно), увиденный им. А Сантина могла произвести впечатление, иначе ей было бы сложно удержать место магистра города.

— Теперь это очевидно, — кивнула Сантина, внимательно разглядывая Рауля. — Надо сказать, для первого раза у тебя все вышло великолепно. Прекрасный птенец, — она ласково провела рукой по его щеке, а Рауль даже не шелохнулся, стоял как зачарованный.

— Он прежде всего мой брат, а не птенец, — заметил Антуан, положив руку на его плечо.

— Но последнее может в итоге пересилить первое, — пространно заметила Сантина, и тотчас же добавила, — Мы все будем рады видеть вас обоих в нашей общине. Приходите.

— Спасибо, конечно мы придем, — меньше всего Антуану хотелось ссориться с местными вампирами.

— Вот и отлично, — и вампирша вместе с Ирией исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Пару секунд Антуан смотрел им вслед, а потом произнес:

— Рауль, отомри, пожалуйста. Ты меня пугаешь.

— Кто эта прекрасная женщина? Она ведь вампир? — наконец выдавил из себя брат.

— О, да! Это Сантина, магистр Флоренции.

— В жизни не видела такой красавицы! Все вампирши такие?

— Большинство, — улыбнулся Антуан. — Так что не советую так бурно реагировать, иначе повредишься в рассудке.

— Неужели так велико влияние вампирской крови?

— Честно говоря, не знаю. Может быть. Я мало кого из вампиров знал людьми. С тобой и с самим собой — всего двоих.

На это Рауль усмехнулся, оценив шутку.

Вампиры приняли брата Антуана как равного, что же до отношения к нему самому, то оно как-то изменилось. Антуан долго не мог понять, в чем дело, и, наконец, решился спросить у Сантины.

Вампирша ответила, что это само собой разумеющееся. Создав птенца, он тем самым подтвердил свой статус. Доказал, что может быть творцом, а значит переступил пору вампирского детства.

Все это Антуан внимательно выслушал, но для себя решил, что вероятно за этим кроется еще что-то. И это что-то ему придется выяснять самому. Но не сейчас.

Рауль довольно легко нашел с вампирами Флоренции общий язык. Еще человеком он всегда был душой общества, к тому же обладал природным обаянием. Но прежде чем пригласить его куда-либо, или даже перейти с ним в другой зал, любой вампир ставил Антуана в известность о своих намерениях. Это очень удивляло последнего, пока Сантина, как всегда, не прояснила ситуацию.

Для всех вампиров Рауль прежде всего его птенец. И иметь с новообращенным какие-либо отношения без ведома Антуана считалось бы вызовом ему. Когда сам Рауль узнал об этом, то очень развеселился. Им обоим казалось немыслимым, что остальные считают одного чуть ли не хозяином другого. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят. И они решили просто не обращать внимания.

Через год, когда Рауль более-менее освоился со своим новым состоянием, они и вовсе решили уехать. Отправились вдвоем в путешествие по Европе. Их даже не останавливало то, что приходилось всюду таскать с собой гроб. Они были горячи, молоды и жаждали приключений.

* * *

Антуан был счастлив. Он еще ни разу не пожалел о том, что обратил брата. Они были не разлей вода. Вместе объехали все крупные города Европы, правда нигде не задерживаясь на долго. Побывали даже в России, Пруссии и Скандинавии. А иногда, устав от городской суеты, отправлялись нехожеными тропами в такую глушь, где люди почти не встречались.

Как-то им даже пришлось провести целую зиму в замке, стоявшем посреди богом забытой горной деревни. До весны им было просто отсюда не выбраться из-за вьюг и буранов, даже при всех их возможностях. Хозяйкой замка была Сайен. Гордая красавица с белоснежной кожей, длинными, черными как ночь волосами и пронзительно-голубыми глазами. Ее можно было бы назвать хрупкой, если бы не эти глаза. Их взгляд излучал силу и волю.

Зима в этом медвежьем углу оказалась не такой уж скучной, как ожидалось сначала. Сайен была искренне рада обществу братьев. Охотно делила с ними кров и «стол», а с Раулем даже и постель. Были намеки и в сторону Антуана, но тот не хотел переступать дорогу брату. В общем все шло относительно хорошо, правда в самом конце зимы Антуан уже был готов идти лично расчищать дорогу, чтобы выбраться отсюда. Эта зима лишь подтвердила, что ни он, ни Рауль не созданы для сельской жизни. Им подавай городскую суету.

Они отправились на восток, обоим хотелось увидеть Стамбул и его экзотические красоты, и даже готовы были ради этого проделать морское путешествие.

Но не все было так безоблачно. Временами Антуан стал замечать за братом некоторые странности, которых никогда раньше не наблюдалось. Иногда, за игрой или разговором, Рауль впадал в азарт, забывая практически обо всем. Мог даже выдать себя. Другой его крайностью были моменты полной апатии, когда он превращался в абсолютно неподвижную статую, которую ничто не интересовало. И это было еще страшнее. В такие минуты Антуан радовался лишь тому, что подобные приступы случаются с братом крайне редко.

На десятом году путешествий, когда они как раз покинули Стамбул, их настигло печальное известие — скончалась их мать. Это надолго повергло братьев в уныние, и еще масла в огонь подлил тот факт, что они не могли присутствовать на ее похоронах. Появись они дома, и это выдало бы их с головой. Ведь прошло десять лет, а оба выглядели не старше двадцати шести, хотя Антуану было уже тридцать девять, а Раулю тридцать пять.

Но время лечит. Это верно как для людей, так и для вампиров. Щемящая тоска уступила место просто грустным воспоминаниям. На самом деле Антуан интуитивно готовил себя к чему-то подобному. Получая в дар вечную жизнь, невольно задумываешься о том, что твой удел — пережить всех дорогих тебе людей. А вот Рауль, похоже, об этом не думал, и столкновение с реальностью стало для него неожиданностью, а потому ему было больнее.

Каждый раз, видя в глазах брата печаль, Антуан задавал себе вопрос, нет ли в этом и его вины. Что если он слишком оберегает его? К тому же, ведь это именно он привел Рауля в этот мир, сделал его вампиром. Но когда горе брата притупилось, все вновь шло замечательно, и Антуан забывал о своих мрачных мыслях.

Он до конца понял, почему вампиры предпочитают жить общинами или семьями — в обществе себе подобных легче жить бок о бок с людьми, и видеть, как одно их поколение сменяется другим. Легче выстоять против главного врага — времени.

Осознав это, Антуан больше времени стал проводить в общинах и Рауля подталкивал к этому, так как ему это было нужнее. И, надо сказать, помогло. Брат снова потянулся к светской жизни. Иногда даже неделями пропадал где-то с новыми приятелями или подругами из вампиров. Но это не сильно беспокоило Антуана. Гораздо меньше, чем приступы азарта или меланхолии Рауля. К тому же и сам он даром времени не терял. Меньше всего ему хотелось вести жизнь затворника.

Но этому празднику жизни не суждено было долго длиться. Беда пришла неожиданно, и выбила почву из-под ног Антуана.

На шестнадцатом году своей кочевой жизни они, наконец, решили возвратиться во Флоренцию, которую считали отныне своим вторым домом. Обоих будто что-то тянуло туда. Да и утомили постоянные переезды с места на место.

Прошедшие годы не слишком изменили город и его жителей. Даже инквизиция не могла умерить их жажду роскоши, жажду жизни, хотя она имела большую поддержку среди простого люда. Инквизиция в Италии вообще не так свирепствовала, как в других странах, например в Германии, где осужденных в «ведовстве» были уже тысячи, если не десятки тысяч.

Дом Анутана остался в отличном состоянии. Хорошая уборка — и в нем снова можно было жить. Правда, пришлось притворяться сыновьями самих себя, но это мелкие неудобства.

Сантина по-прежнему являлась магистром города. Все знакомые им вампиры тоже были здесь, так сказать «в полном здравии», и были рады их возвращению. И Ирия как раньше, жила при Сантине. Только она повзрослела, хоть и не так сильно, как можно было ожидать. Выглядела она чуть старше двадцати, а ведь ей должно быть уже больше тридцати.

Вместе с возрастом увеличилась и ее сила. Лишь взглянув на Антуана, она сказала то, что он читал в мыслях Сантины и других сильных вампиров:

— О, Антуан, ты стал магистром!

Стоило прозвучать этим словам, как тотчас воцарилось гробовое молчание. Все вампиры устремили взоры на Сантину, ожидая, какова будет ее реакция. Та мимолетным движением коснулась плеча своей воспитанницы и произнесла:

— Ты права Ирия. Антуан, ты и вправду достиг ранга магистра, но еще удивительнее то, что твоя сила все еще увеличивается.

Это ее замечание вызвало у присутствующих вздох удивления. Считалось, что нельзя стать магистром, прожив вампиром всего восемнадцать лет. Для этого требуется более внушительных срок. Например, лет сто. Антуан просто физически ощущал напор силы — это все вампиры, присутствующие в зале, попытались узнать пределы его возможностей, убедиться, в самом ли деле он соответствует своему новому рангу. Антуан уже успел понять, что узнавать силу друг друга является обычным делом в вампирской среде, что-то вроде приветственных слов. Он лишь продемонстрировал, что может легко справиться с этим наплывом энергии, отгородиться от нее. Это удовлетворило любопытство вампиров, и они переключились на Рауля.

Но с ним они подобных трюков не проделывали. Видно, считали, что раз он вместе со своим творцом, то в этом нет необходимости. Хотя, с другой стороны, он гораздо лучше вписывается в понятие «обычный вампир» (если такое существует) чем сам Антуан. В этом плане ему было легче. К нему относились с меньшим подозрением.

Пока Рауль общался с остальными, Рихтер изъявил желание поговорить с Антуаном. Это так удивило последнего, что он, ни слова не говоря, последовал за ним, эдакой маленькой горой с клыками. Они перешли в другой зал, и только тогда Рихтер произнес:

— У тебя вышел хороший птенец.

— И ты привел меня сюда только чтобы сказать это? — усмехнулся Антуан.

— Нет, не за этим, — покачал головой вампир. — Ты стал магистром, но некоторые способности приходят только с опытом, а ты все еще слишком молод.

— К чему это ты? — он не ожидал от Рихтера такой мудреной речи. Ведь весь его облик кричал, что его главным достоянием является сила, а не ум.

— Внимательно приглядывай за своим птенцом. Согласен, он достаточно силен, как вампир. Через пару сотен лет он может стать магистром, как и ты. Но Рауль все еще тешит себя слишком многими иллюзиями. Он еще не принял то, кем стал. По сути Рауль остался человеком.

— И что? — Антуан решительно не понимал, к чему весь этот разговор.

— Рано или поздно вампир столкнется с человеком, и эта борьба может разорвать его душу, — задумчиво проговорил Рихтер, отвернувшись к окну.

— Но почему именно ты говоришь мне это? Почему, например, не Сантина?

— Госпожа могла просто не заметить, ведь она общается по большей части с тобой, а остальные могут посчитать, что ты в курсе. Вот я и говорю.

— Спасибо, конечно. Но не думаю, что все так серьезно.

— Как знаешь, — и Рихтер вышел. Тихо, словно тень.

А Антуан вернулся в зал, где оставил брата. Тот сидел в приятной компании трех вампирш и вампира, и что-то увлеченно рассказывал.

Застыв в дверях, он стал наблюдать за Раулем. Как ни приглядывался, но ничего необычного или настораживающего не заметил. Брат был весел, и сегодня явно в ударе. К тому же уже чуть ли не год с ним не случалось никаких приступов. Что такого увидел в нем Рихтер, чего не видит он сам, его брат и творец?

Антуан так и стоял в раздумьях, пока Рауль сам не окликнул его:

— Где ты ходишь? — упрекнул его брат.

— Прости, но у меня тоже могут быть дела, — пожал плечами Антуан.

Этот ответ, казалось, не удовлетворил Рауля, но вслух он ничего не сказал. Возможно потому, что его вниманием полностью завладела одна из вампирш. Через некоторое время Антуан решил их оставить, не желая мешать. К тому же кто-то уже просил его помочь с делами — за прошедшие годы его талант коммерсанта только совершенствовался, хотя он сам почти не прилагал к этому усилий.

И все же домой Антуан вернулся позже Рауля, правда предполагал, что будет скорее наоборот. Увидев брата, он сказал:

— О, ты уже пришел? Я думал, твоя новая пассия тебя так просто не отпустит.

— Да ладно! Вечно ты! — насупился Рауль и уставился на горящий в камине огонь.

— А что я? Я ничего! — Антуан поднял руки в примирительном жесте.

— Если бы! — усмехнулся брат, так и не повернувшись.

— В смысле?

— Да так, ничего, — отмахнулся Рауль, но жест не выглядел беззаботным, и это не утаилось от Антуана. Сразу же оставив все готовые сорваться с языка шутки, он подсел рядом и спросил:

— Что-то случилось?

— С чего ты взял? — еще больше нахмурился Рауль.

— Природная интуиция. Так что произошло? Что ты такой хмурый?

— Скажи, неужели остальные правы, и мы станем друг для друга всего лишь птенцом и создателем?

— Что ты вдруг вспомнил об этом? Мы же, вроде, давно решили, что это не наш случай. Ты — мой брат, это для меня прежде всего.

— Но сейчас это совсем не то, что раньше, когда мы жили в отцовском поместье, — упрямо возразил Рауль, а потом мечтательно добавил, — Как бы мне хотелось побывать дома!

— Ты же знаешь, что это невозможно, — мягко проговорил Антуан. — Это нас выдаст и может погубить. Как старший брат, я просто не могу позволить тебе так рисковать. Мы не должны забывать, кем мы стали. Мы вампиры.

— Ты заговорил, прям как настоящий магистр, — усмехнулся Рауль. — Может, мне звать тебя «господин»?

Тут уж Антуан не выдержал, вспылил. Резко вскочил, схватил брата за грудки, тем самым подняв его над полом, и выпалил:

— Думай, что говоришь! Еще раз такое брякнешь — я тебя стукну! Понял?!

— Да понял, понял! — закивал Рауль, стараясь выбраться из его железной хватки. — Прости.

— То-то же, — проговорил Антуан, разжав руки. — Сорок лет, уже взрослый мужчина, а временами как дите!

При напоминании о своем возрасте Рауль вздрогнул как от пощечины. Он осторожно поглядел в зеркало, и оттуда на него, как и пятнадцать лет назад смотрело лицо молодого мужчины, почти юноши. А ведь если бы он остался человеком, то половина жизни была бы уже позади. Странно, что он никогда не задумывался об этом, а стоило.

Очнуться от этих мыслей его заставил голос Антуана:

— Эй, да что с тобой в самом деле? Ты начинаешь меня беспокоить! Неужели опять эта твоя меланхолия?

— Нет, не думаю, — покачал головой Рауль.

— Хорошо, если так, — в голосе Антуана все еще звучали нотки подозрения.

— Что ты за меня так волнуешься? Я же не ребенок. Да и что со мной может случиться? Я же, в конце-концов, бессмертный!

— Бессмертный, но не неуязвимый. Ты все же можешь умереть от целого ряда причин. Я тебе говорил. Или ты уже забыл?

— Да помню! — выдохнул Рауль, закатив глаза, и стал перечислять, — Огонь, отсечение головы, а в ближайшие сто лет и солнечный свет.

— Вот именно.

— Так может мне забиться в свой гроб, а ты забьешь крышку, и еще закопаешь поглубже для пущей верности? — он уже начал распаляться.

— А что, интересная мысль, — проговорил Антуан, постукивая пальцем по подбородку в притворной задумчивости. — Это надо обмозговать. А пока просто будь осторожен.

— Издеваешься! — прошипел Рауль.

— Нет, я абсолютно серьезен! — а у самого лицо медленно расплывалось в улыбке.

— Ах так! Ах вот ты как! — Рауль схватил подушку с кресла и запустил ею в брата.

Тот ловко увернулся и ответил тем же. Завязалась веселая драка, совсем как в далекие дни детства. Будто и не были вампирами.

И все же в Рауле что-то изменилось. Он стал каким-то задумчивым и даже тихим, что ему вообще никогда не было свойственно. Антуан уже собирался серьезно поговорить с ним, когда брат сам пришел к нему с теми же намерениями. Но то, что он сказал, заставило Антуана опешить.

Не желая ходить вокруг да около, Рауль чуть ли не с порога заявил:

— Я собираюсь уехать.

— Чего? — Антуан удивленно поднял голову от бумаг, гадая, правильно ли он расслышал.

— Я пришел сказать, что собираюсь уехать.

— Хочешь, чтобы мы опять отправились в путешествие?

— Не мы, а я. Я еду один, — подчеркнул Рауль.

— Та-а-ак, — протянул вампир. — Садись и расскажи все подробно. А то я что-то ничего не понимаю! С чего вдруг? И почему один?

— Только не принимай это на свой счет. Пойми, просто мне самому очень нужно. Нужно... — он замолчал, подбирая подходящие слова, и глаза его наполнились печалью, — стать самостоятельным, разобраться, кто и что я есть сам по себе, без чьей-либо опеки, узнать в себе вампира.

Каждое слово брата острым осколком впивалось в сердце Антуана. Устремив взгляд в пустоту, он глухо проговорил:

— Прости. Возможно, мне не стоило так сильно опекать тебя.

— Нет, дело не в тебе! — жарко возразил Рауль, вскочив со стула и присев перед братом. — Просто мне нужно в себе разобраться, пока я не запутался.

Но за его словами скрывалось еще что-то, поэтому Антуан спросил:

— И куда же ты поедешь?

— Я хочу навестить Сайен, — проговорил он еле слышно.

— Сайен? Нашу герцогиню снегов?

— Да. Помнишь, она ведь так хотела, чтобы мы остались.

— Особенно ты, — невольно улыбнулся Антуан. — Но ведь ты сам говорил, что подобная жизнь не для тебя, что тебе нужен город.

— Говорил, ну и что? А теперь город мне кажется невыносимым, меня тянет в тот замок.

— Вот уж не думал, что эта вампирша так тебя очарует! А ведь прошло уже более пяти лет.

— Так ты отпустишь меня?

— Разве тебе нужно мое разрешение?

— Сам знаешь, что да.

— Ну не могу же я удерживать тебя при себе силой? — вздохнул Антуан. — Если это путешествие действительно поможет тебе в себе разобраться, то езжай. А если Сайен окажется твой судьбой — я буду только рад.

— Спасибо, брат! — в порыве чувств Рауль обнял его.

— Да ладно. Кстати, можешь рассчитывать на мою помощь при подготовке отъезда. Когда ты хочешь покинуть Флоренцию?

— Не позже, чем через неделю. Время дорого. Я должен добраться до Сайен до первого снега. Сам знаешь, что потом это будет практически невозможно.

— Знаю, — согласился Антуан, стараясь подавить в своем голосе печаль. Он и не думал, что они расстанутся так скоро. Внезапно у него созрела одна идея, и он сказал, — Прежде чем ты уедешь, нам надо встретиться с Сантиной и остальными.

— Зачем это?

— Я хочу дать тебе статус вампира-одиночки. Пусть все узнают, что хоть ты и мой птенец, ты принадлежишь сам себе, и ни у кого нет власти над тобой.

— Ты сделаешь это? — удивился Рауль, уже зная, что значат такие слова в вампирской среде.

— Именно. Тебе это может помочь в твоем путешествии в одиночку.

— Я знаю.

— Вот.

Конечно, Антуан сдержал слово, и объявил Сантине и еще четырем вампирам в ранге магистра, как того требовали обычаи, что отныне и навсегда Рауль свободен от чьей-либо воли, принадлежит только себе и является вампиром-одиночкой.

Данное заявление вызвало лишь некоторое удивление, так как подобное случалось не часто, но не более. Лишь Сантина сказала, отведя Антуана подальше ото всех:

— Мне кажется, ты поступил несколько опрометчиво.

— Почему?

Вампирша не ответила, лишь отвела взгляд. Но Антуан настойчиво повторил вопрос:

— Так почему?

— Рауль еще слишком молод, — нехотя проговорила Сантина. — Тебе нужно было воспользоваться своей властью, чтобы остановить его. Ведь он собирается уехать.

Антуан даже не стал удивляться тому, что она знает об этом. Уже привык, что магистр города всегда в курсе всех дел. Поэтому спросил совсем о другом:

— Каким образом я мог его остановить? Какой властью?

— Что бы ты ни говорил, но Рауль прежде всего твой птенец. А значит ты вправе запретить ему что бы то ни было, приказать что-либо сделать или наказать. И я советовала бы тебе воспользоваться этим своим правом.

— Поймите вы, не могу я удерживать его при себе силой. Я не хочу, чтобы мой родной брат меня возненавидел.

— Возможно, это не самый худший вариант, — задумчиво проговорила Сантина. — Хотя... он твой птенец, и ты можешь поступать как знаешь. Правда, очень не многие из нас так рано отпускают своих птенцов, ибо они укрепляют наше положение, наш статус.

— Я не желаю укреплять какой-то там статус таким образом, — отрезал Антуан.

— Ну что ж, это твой выбор, — обронила Сантина, удаляясь.

А он так и остался стоять. Нет, некоторые обычаи вампиров не вызывали у него восторга.

Последнюю неделю перед отъездом Рауля они с Антуаном были практически неразлучны: от самого пробуждения и до первых лучей утреннего солнца. За столь короткий срок Антуан старался рассказать брату все, что еще не успел. Хотя такого было не много. Спустя пятнадцать лет совместной жизни у них уже не осталось секретов друг от друга. Антуан сообщил брату все, что сам успел узнать о вампирах.

Но вот настал день (а точнее вечер) отъезда. Вещи были собраны, карета запряжена четверкой выносливых лошадей, а Рауль стоял на пороге в темно-вишневом камзоле, широкополой шляпе и дорожном плаще. Настало время прощаться.

— Ну, не забывай писать, — сказал Антуан.

— Конечно. Но ты сам знаешь, как оттуда доходят письма, особенно зимой.

— Знаю, и все же. Да, если тебе еще понадобятся деньги или возникнет любая иная проблема — ты только дай мне знать.

— Хорошо, — улыбнулся Рауль.

— Надеюсь, когда-нибудь ты все же соизволишь навестить меня.

— Конечно, мы еще встретимся. Ну, мне пора.

— Береги себя.

Братья обнялись, и Рауль вскочил на козлы. Взяв в руки поводья, он хлестнул лошадей, и карета загромыхала по улице. За ночь он успеет проделать не малый путь. Лишь раз Рауль оглянулся, и его губы прошептали: «Прощай».

Антуан стоял и смотрел вслед удаляющейся карете. Эта картина до боли напоминала отъезд его самого из родительского дома с точностью до наоборот. И это отнюдь не внушало оптимизма.

Он вернулся в дом, и его окружала какая-то давящая пустота. Антуан практически забыл те времена, когда жил здесь один, и вот теперь они возвратились вновь. И это его отнюдь не радовало.

Чтобы хоть как-то развеяться, он пошел на охоту, а потом отправился в дом общины. Он не только провел там всю ночь, но и остался на день, а потом еще на два. Стараясь восстановить свое несколько пошатнувшееся "Я". Ему недоставало Рауля. Но со временем он стал прежним. Ну почти.

* * *

Лето сменилось осенью, а вслед за ней пришла и зима. Письма от Рауля больше не приходили. В последнем он сообщал, что благополучно добрался до владений Сайен, и та радушно приняла его, даже более чем. И также предупреждал, что не знает, когда отправит следующее письмо — все зависит от погодных условий. Рауль еще приписал, что Антуан может о нем больше не беспокоиться, и просил извинить за все своего непутевого брата.

Больше писем не было. Оставалось ждать весны. Пока в той далекой стране не начнет таять снег, а насколько Антуан помнил, этого следовало ожидать не ранее апреля.

Во Флоренции даже зима не казалась унылой. Погода стояла не слишком холодная, и жизнь не замирала ни на минуту. К тому же приближался самый главный праздник года — рождество. Вампиры праздновали его с не меньшим энтузиазмом, чем люди. Ведь большинство из них принадлежали к христианской эре, хотя многие и не верили в Бога. Но разве это так уж важно? Праздник есть праздник. Мало кто из вампиров упустил возможность побывать на роскошных и шумных рождественских балах.

Антуан тоже был там, и радовался празднику вместе со всеми. Жизнь. Ему нравилось ощущать ее вкус. Одно это могло заставить его забыть о многих печалях. Конечно, он не забывал о Рауле, и часто задумывался, как он там в этом холодном, снежном краю, но в то же время эти мысли не мешали его собственной жизни. Он практически смирился с его отсутствием.

Антуан, как никогда, был уверен в себе. Считая, что повидал практически все, и вряд ли судьба может нанести удар, который способен сломить его, с которым он не справится. Если бы он только знал, как жестоко ошибается.

* * *

Зима медленно и неохотно уступала свои позиции весне. Но она уже ощущалась всюду. Весенние ветра прогоняли зимнюю хмурость. Стояла середина марта.

Гонимый голодом, Антуан тенью крался по городу, выискивая того, кто поделиться с ним своей кровью. И вот настоящий подарок судьбы — одинокая фигура статной женщины, шедшая прямо на него. В ее мыслях он без труда прочел, что она возвращается домой к давно опостылевшему мужу от любовника. Что ж, не такая уж редкая картина. Антуан уже знал, как будет действовать.

Больше не скрываясь, он шел прямо на встречу женщине. Остановившись в каких-то двух шагах, он отвесил свой самый галантный поклон и чарующе произнес:

— Сударыня, такой изысканной красавице как вы не безопасно идти в одиночестве по улице в столь позднее время. Разрешите вас проводить.

Женщина с испугом взглянула на Антуана, но тут же попала под его очарование и проговорила, подавая руку:

— Благодарю вас, сударь. Это очень любезно с вашей стороны.

На это вампир ответил ослепительной улыбкой, стараясь при этом не сверкнуть клыками. Он позволил себе ощутить аромат горячей крови этой женщины, и жажда тотчас развернулась в нем, словно змея, заполнила все его существо.

Антуан уже готов был вонзить клыки в нежную шею своей жертвы, как вдруг его будто окатили ледяной водой. Внезапно потемнело в глазах, стало трудно дышать. Он словно падал или тонул, а что-то внутри него натягивалось, пока не лопнуло, причиняя жуткую боль. Даже пришлось опереться о стену дома, чтобы не рухнуть.

— Сударь, что с вами? Вам плохо? — с трудом различил Антуан голос женщины.

— Нет-нет, все нормально, — ему и впрямь стало лучше. Странный приступ прошел так же внезапно, как и начался. Он не знал, что и думать. Возможно, дело было в неутоленной жажде?

— С вами точно все в порядке?

Женщина склонилась над ним, и Антуан мог разглядеть, как пульсирует жилка на ее шее. Это напомнило ему, зачем он, собственно, здесь. Жажда снова подняла голову, выглянула из его глаз.

— Да, все хорошо, — проговорил он, а в следующую секунду клыки пронзили плоть. Но женщина даже не вскрикнула, находясь полностью во власти его глаз. Наоборот, она с радостью отдавала свою кровь, будто это доставляло ей удовольствие. Хотя, скорее всего, так и было. Еще один побочный эффект питания вампиров.

И все же процесс насыщения в этот раз был каким-то смазанным, и не принес Антуану обычного удовлетворения. Внутри поселилось какое-то странное ощущение, и он терялся в догадках, в чем причина. И еще какая-то беспричинная тревога. Все это ему очень не нравилось.

Но к утру вроде все прошло, и Антуан спокойно лек на дневной отдых. Больше приступ не повторялся. Вскоре вампир вообще забыл о нем. Ну было и было.

Гораздо больше Антуана волновало то, что от Рауля все еще не было письма, а ведь время шло, уже апрель подходил к концу. Конечно, в тех краях снег начал таять не так давно, и письма могло не быть и в мае, но это ожидание выводило Антуана из себя.

И вот, в одну из ночей, когда Антуан, покинув свой гроб, переодевался, чтобы отправиться к Сантине и остальным, в дверь его дома робко постучали. Так и не надев камзола, в одной рубашке и узких штанах, он пошел открывать, гадая, кто бы это мог быть, ведь он не ждал никаких гостей.

Спустившись вниз, Антуан уже знал, что на пороге стоит вампир. От этого его любопытство лишь усилилось. Дети ночи редко ходят друг к другу в гости.

Он открыл дверь и увидел ту, которую уж никак не ожидал встретить не то что в этом городе, но и в этой стране. На пороге стояла Сайен. В простом темно-синем платье, закутанная в плащ, волосы распущены, а в руках массивная резная шкатулка. Но больше всего Антуана поразили ее глаза. Они были печальны, в них больше не было огня. От него остались лишь тусклые искорки.

— Сайен? — только и смог проговорить вампир.

— Да, Антуан, это я, — в ее голосе было не больше жизни, чем во взгляде. — Могу я войти в твой дом?

— Конечно, проходи.

Она вошла и остановилась возле камина. Было видно, что Сайен хочет протянуть руки к огню (хотя было более чем тепло), но боится выпустить свою драгоценную ношу. Словно в этой шкатулке для нее сосредоточился весь мир. Потом вампирша грациозно села в кресло и повернула свое красивое лицо к Антуану.

Закрыв дверь и сев напротив, он сказал:

— Вот уж не ожидал тебя увидеть! Позволь узнать, чем вызван этот визит? И где Рауль? — он ощутил какое-то нехорошее предчувствие. — Неужели он не пожелал встретиться с братом?

При упоминании этого имени Сайен вздрогнула, ее глаза чуть расширились, и в них заблестели слезы. Все это еще больше не понравилось Антуану, и он взмолился:

— Да скажи же, что произошло! Где Рауль?

— Здесь, — глухо ответила Сайен, потупив взор и проведя рукой по полированному дереву шкатулки.

— Что? — вскричал вампир, вскочив на ноги и в мгновение ока оказавшись возле нее. — Что ты такое говоришь?!

Стараясь не смотреть ему в глаза, Сайен поднялась и проговорила:

— Мне очень жаль, но твой брат погиб. Он вышел на солнце. Он был слишком молод, поэтому, когда я его нашла, от него остался лишь пепел.