Владычица ночи

Он посмотрел в глаза Юлиусу, и просто утонул в них. Они затягивали, как две бездны. Антуан чувствовал, что проваливается в них, и в то же время не мог отвести глаз. Это было страшно, и в то же время завораживало.

Когда Антуан снова обрел возможность здраво мыслить, то оказалось, что он стоит на улице вместе с Юлиусом, возле какого-то полуразвалившегося дома.

— Что за черт? — выпалил молодой виконт, мгновенно протрезвев и хватаясь за шпагу.

— Не стоит хвататься за оружие. Мне бы не хотелось причинить тебе боль, — устало проговорил Юлиус.

— Я требую объяснений! Что все это значит? Как я здесь оказался? — Антуан не понимал, что происходит, и поэтому был очень разозлен.

— Пришел своими ногами, это же очевидно, — совершенно спокойно ответил Юлиус. — Пройдем внутрь, и я все тебе объясню, его рука легла на правое плечо молодого человека.

— Нет, я хочу знать, что происходит!

— Ты все узнаешь, — хватка стала крепче, и Антуан почувствовал, что этот человек без труда сможет раздавить его плечо. Ему вовсе не хотелось остаться калекой, поэтому он отпустил эфес шпаги и послушно пошел к дому, временами подталкиваемый Юлиусом.

Дом Антуану не понравился. Как оказалось, это когда-то была церковь, но, не смотря на сей факт, впечатление складывалось более чем гнетущее, будто все здесь было пропитано болью. Молодой виконт даже поежился, но твердая рука Юлиуса заставляла его идти дальше.

Освещение было более чем скудным. Антуан уже устал считать, сколько раз спотыкался, а пару раз чуть не грохнулся в темноту. Но та рука, что уверенно вела его вперед, так же уверенно удерживала его от падения. А через некоторое время его провожатый счел нужным предупредить:

— Осторожно. Впереди лестница. Спускайся по ней вниз.

Едва смолкли эти слова, как нога Антуана наткнулась на первую ступеньку. Он спускался вниз, а в голове его бешено вертелись мысли: «Что ему нужно от меня? Зачем он сюда меня заманил? На грабителя он, вроде, не похож... А что если он сумасшедший? Может, он задумал убийство?»

Только он успел об этом подумать, как Юлиус произнес:

— Смерть тебе не грозит. Я не причиню тебе вреда, не так, как ты думаешь.

От последних слов Антуан оступился и чуть не упал. Выдохнув, он резко обернулся и воскликнул:

— Черт подери, что все это значит??

— Ты был избран. На твое счастье или беду, но тебе будет даровано то, к чему, по твоим же словам, стремится все человечество, — произнеся эту тираду, Юлиус щелкнул пальцами, и тотчас же вспыхнули дрова в камине, наполнив светом небольшую комнату.

— Проклятье! — выругался Антуан, отскакивая от камина. — Какой бред!

С этими словами он выхватил шпагу и уже изготовился нанести удар, но Юлиус лишь взмахнул рукой, и какая-то неведомая сила выбила клинок из его рук, отбросив его в самый дальний угол.

— Что за чертовщина? — молодой виконт вытаращился на того, кто стоял перед ним. До него медленно доходило, что это не совсем человек.

— Это всего лишь простой трюк. Со временем ты будешь обладать куда большей силой.

— О чем ты? — Антуан испытывал двойственные чувства. Одна половина говорила уходи, беги отсюда пока не поздно, а другая нашептывала остаться, выяснить все до конца. Что-то интригующее было во всем этом.

— Ты храбр, у тебя сильная воля, — продолжал Юлиус с таким видом, будто они сидели в непринужденной обстановке за бутылкой вина и вели пространные разговоры. — За то недолго время, что я тебя знаю, ты успел мне понравиться. Из тебя выйдет отличный птенец, который сможет быстро встать на крыло. Конечно, в тебе слишком много бесшабашности и своеволия, но время сгладит эти недостатки.

— Я не понимаю, что ты хочешь от меня! — Антуан невольно сделала шаг назад, и уперся во что-то большое и каменное. Как оказалось — саркофаг.

— О нет, ты уже начал понимать, — возразил Юлиус. — Я читаю это в твоих мыслях. Посмотри на меня, и убедись в своих догадках.

Молодой виконт невольно поднял голову, и снова был захвачен его взглядом. Он затягивал, зачаровывал, но почему-то не пугал, хотя должен был бы.

— Вампир! — выдохнул Антуан, продолжая вглядываться в эти бездонные глаза.

— Да.

Совершенно внезапно Юлиус оказался рядом с ним. Он чувствовал его дыханье на своей коже, а вампир склонялся все ближе и ближе. Антуан попытался вырваться, оттолкнуть его, но с тем же успехом он мог бы бороться с каменной стеной. И было еще одно обстоятельство, о котором он просто не отдавал себе отчета: да, Антуан отбивался, но это, скорее всего, был чисто животный инстинкт. Какой-то частью своего сознания он знал, что должно произойти, и даже желал этого.

Вампир погрузил свои клыки в шею молодого человека. Как ни странно, но боли Антуан практически не почувствовал, даже наоборот, его стало наполнять чувство чистого экстаза. И вскоре ему было уже все равно, что сжимающее его существо пьет его кровь, а вместе с ней из его тела уходит и сама жизнь.

Осушив его практически до дна, Юлиус оторвался и прислонил Антуана к каменному саркофагу (больше было некуда). Потом он одним резким движением вспорол себе вену и приложил рану к побледневшим губам молодого человека. К его удивлению Антуан не стал отворачиваться и сопротивляться, как делали поначалу многие, а сразу же жадно припал к ране.

Он пил, пил и пил, пока ему не сделалось плохо. Антуан вздохнул и вытер губы рукавом. Собственное тело казалось ему невероятно тяжелым. Он не в силах был даже пошевелиться. А потом пришла боль, перед которой все остальное показалось ничтожным. Она как огонь расползалась от сердца к каждой вене, каждому мускулу, скручивая все тело. Сквозь эту боль, откуда-то издалека до него донесся голос Юлиуса:

— Не бойся, сынок. Это всего лишь боль. Она пройдет. Каждый из нас проходит через это. Моя кровь меняет тебя.

Это не слишком успокоило корчившегося на полу Антуана. Но через некоторое время боль и правда стала стихать, на смену ей пришло ощущение силы, которая обычному человеку и не снилась. Он попытался встать, но Юлиус остановил его:

— Не так быстро, птенец. Прислушайся к своим ощущениям. Моя кровь все еще работает над твоим телом.

— Что... ты со мной сделал? — выдохнул Антуан, подтягивая под себя ноги.

— Ты и сам знаешь ответ.

Молодой виконт посмотрел на свои руки. Сжал их в кулаки и снова разжал, и, наконец, проговорил:

— Я вампир?

— Верно. Оглянись вокруг, что ты видишь?

— Комнату, саркофаг с какой-то причудливой резьбой по камню, полуразрушенный камин, — перечислял Антуан, послушно обводя взглядом комнату. И только тут до него стало медленно доходить, что огонь в камине погас, и вокруг царит непроглядная тьма. Раньше бы он ничего этого не увидел, а теперь, будто светлым днем, может различить каждую деталь. С его губ сорвалось, — Поразительно!

— У тебя будет еще уйма времени, чтобы восторгаться своими новыми возможностями. Вставай. Пока не кончилась ночь, мне нужно научиться тебя охотиться.

Они вышли в ночь. Юлиус даже удивился, с какой легкостью его птенец осваивал уроки. Лишь раз Антуан замешкался — перед тем, как вонзить свои только что приобретенные клыки в жертву. Но жажда взяла верх.

Когда они возвращались назад, Юлиус заговорил:

— Ты еще юный и совсем неопытный вампир, Антуан. Поэтому слушай внимательно то, что я тебе скажу. Ты стал бессмертным, и не состаришься больше не на день. Но тебя все же можно убить, отрубив голову или огнем, а пока ты молод — еще и уничтожив сердце. Чем старше ты будешь становиться — тем неуязвимее.

Берегись солнца. В первые сто — двести лет оно может и не уничтожит тебя, но будет чертовски больно. Поэтому пока лучшая постель для тебя — это саркофаг, который ты видел в комнате.

Ты научился охотиться — это хорошо. Никогда не отказывайся от крови. Будешь голодать — сойдешь с ума. Станешь животным, убивающем все на своем пути.

И всегда помни наши законы.

— Законы? — с некоторым удивлением переспросил Антуан.

— Да. Их не так много, но наказание за их нарушение сурово.

Основной их смысл: запрет на убийство людей или других вампиров. Исключение: самооборона, иногда месть, а в последнем случае открытый вызов. А также запрет на обращение калек или детей. Дети-вампиры — самое ужасное зрелище. Почти все они очень быстро впадают в безумие.

— Чудовищно! — только и смог проговорить Антуан.

— Хорошо, что ты так думаешь. Это удержит тебя от необдуманных поступков, — кивнул Юлиус, входя в свое убежище. Но на пороге он на секунду замер, заметив за углом закутанную в плащ фигуру. Он все понял. На краткий миг его лицо озарилось чем-то сродни радости. Но это выражение быстро сменилось обычным безразличием.

Они вошли внутрь. Антуан поймал себя на мысли, что его больше не тревожит мрачность этого дома. Он даже стал привыкать к нему. А Юлиус продолжал говорить:

— Рано или поздно ты встретишься с остальными. Что бы ни случилось, помни — ни у кого из них нет власти над тобой. Ты свободен и принадлежишь себе. Это говорю тебе я — твой творец.

— Что это значит? Ты говоришь так, будто собрался умирать.

— Дай-то Бог. Ты все поймешь со временем. А сейчас спускайся вниз. Скоро рассвет. Мой саркофаг в твоем распоряжении.

— А ты?

— О, обо мне не беспокойся, мой новорожденный птенец. Ты станешь очень сильным.

Последняя фраза была сказана уже в спину Антуана, послушно спускавшегося вниз по лестнице. Лишь когда стих звук его шагов, Юлиус обернулся и тихо сказал куда-то в пустоту:

— Я сделал все, что вы хотели, госпожа.

— И все было сделано правильно, — донеслось из темноты, и голос был похож на шелест листьев. А вслед за голосом от стены отделилась тень и встала в нескольких шагах от вампира. — Так ты по-прежнему тверд в своем решении? Ты жаждешь смерти?

— Да, всем сердцем, — пылко ответил Юлиус.

— Что ж, так тому и быть, — голос был невероятно печален. — Да будет так.

В тот же миг под капюшоном холодным огнем засветились глаза, превратившиеся в два бездонных колодца. Налетел невидимый ветер, насквозь пропитанный огромной силой. Он трепал черный плащ вампирши и волосы Юлиуса. Сила витала вокруг них.

Менестрес, а это была именно она, выпростала из-под плаща руку и протянула ее в сторону Юлиуса. В тот же миг он ощутил, как у него в груди разливается тепло. Он опустил голову и увидел свое сердце, светящееся красным светом сквозь грудь. От него этот свет распространялся по всему телу.

Юлиус поднял голову, на его лице играла счастливая улыбка. Одними губами он прошептал:

— Кадмея, я иду к тебе!

В тот же миг он вспыхнул, как свеча, и в считанные секунды обратился в пепел.

* * *

Спустившись вниз, Антуан медленно приблизился к саркофагу. проводя руками по его резной поверхности, он старался привыкнуть к мысли, что ему придется здесь спать. Но вдруг на него нахлынуло какое-то странное ощущение. Чувство какой-то огромной силы, от которой у него заныли зубы. И в то же время она звала его. Будто какая-то часть его самого принадлежит этой силе. Он чувствовал себя ниточкой огромной паутины.

Влекомый любопытством, Антуан поднялся наверх. Он увидел Юлиуса, на губах которого играла блаженная улыбка, видел его пылающее сердце, и как тот вспыхнул, обратившись в пепел. В тот же миг внутри него самого будто что-то оборвалось. Пустота закралась в его душу.

Антуан не мог понять, кто или что могло сотворить подобное с его создателем. Ощущение силы стихло, и он успел заметить лишь какую-то тень, промелькнувшую в дверном проеме. Молодой виконт ринулся за ней, но стоило ему выскочить на улицу, как он тут же почувствовал жуткую боль и жжение в глазах и по всей коже.

Солнце лениво показалось из-за горизонта, и его еще слабые случи огнем жгли Антуана. Утро наступило и заставило его вернуться в спасительную тень дома. Но даже здесь он чувствовал, как все его тело наливается тяжестью, а глаза слипаются. Было только два выхода: остаться и уснуть прямо здесь, и тогда солнце рано или поздно достанет его, или спуститься в ту маленькую комнату и укрыться в саркофаге. После недолгих раздумий Антуан выбрал последнее. Как ни крути, а умирать он не хотел.

* * *

Вернувшись домой, Менестрес скинула плащ и устало опустилась в кресло. Жребий был брошен, назад пути не было. Она посмотрела на свои руки. Даже сама вампирша порой забывала, какая огромная в них скрывается сила. Сегодня она убила Юлиуса, но использовала при этом лишь сотую долю своих возможностей. Да, в этом мире осталось очень немного вампиров, которые помнили бы, что такое ее полная сила, и ее истинное лицо. Многие из ее народа вообще не знают ее лица, считают ее мифом. И практически любого из них она может обмануть, выдав себя за обычную смертную.

Все эти мысли роились в ее голове, когда в комнату тихо вошел Димьен и замер, не желая потревожить свою госпожу. Но она сама поманила его рукой со словами:

— Проходи, Димьен, не стой в дверях.

— Госпожа...

— Завтра, как только сядет солнце, мы уедем из этого города.

— Хорошо, все будет готово.

— Поедем дальше, в Париж. Я должна лично увидеть то, о чем мне рассказывали. И если ее отступничество действительно имеет такие последствия...

— Ее нужно остановить! — жарко воскликнул Димьен.

— Конечно. Я не допущу войны.

— Может, вызвать сестер?

— Нет. Если все так, как мы ожидаем, то это очень серьезно. Я лично должна положить этому конец! Сколько бы времени это не потребовало.

— Я понимаю, и позабочусь, чтобы ничто не задержало ваш отъезд.

— Спасибо.

— Не стоит. Вы знаете, что всегда можете положиться как на меня, так и на Танис.

— Знаю, — ласково улыбнулась Менестрес.

* * *

Антуан проснулся на своем странном ложе, едва погас последний луч солнца. Он не помнил, чтобы когда-либо прежде так спал. Сон был похож на маленькую смерть, но это было даже приятно. Проснулся же он с чувством сильной жажды. Никогда прежде она не была столь всеобъемлющей. Будто каждая клеточка требовала крови. Поэтому, отряхнув от пыли свой камзол, он вышел в ночь.

Надо было зайти домой, но прежде всего утолить жажду, и Антуал направился на поиски жертвы. Ею оказался одинокий прохожий. Вампиру огромных усилий стоило не забрать вместе с кровью и жизнь, но он справился. Покончив с этим, он пошел к таверне Поля. Именно там он оставил свою лошадь.

Он шел по улицам, и столь знакомый ранее город теперь был похож на шкатулку с драгоценностями. Словно слепой, который только что прозрел, Антуан с восхищением смотрел по сторонам. Все, казалось, было наполнено каким-то особым светом. Он и не подозревал, что у ночи существует столько цветов. Он еле сдерживался от желания потрогать, ощутить каждую попадающуюся на глаза вещь.

Собственные новые возможности приводили в восторг и даже немного пугали Антуана. Оказалось, что нет такой стены, на которую он не смог бы взобраться, и нет тяжести, которую он не смог бы поднять, а если ему взбрело бы в голову, он мог бы обогнать лучшего скакуна. Также выяснилось, что он слышит мысли людей, и даже испугался, когда они нахлынули на него все разом. Но стоило ему представить, что их нет, как все стихло. Потом Антуан понял, что может очаровывать людей, тем самым располагая их к себе. Небольшое усилие — и он мог убедить их в чем угодно. Это его очень забавляло.

Но вот и таверна. Его лошадь была в целости и сохранности, к тому же вычищена и накормлена. За это хозяин заслужил лишнюю монету.

Когда Антуан взял поводья, лошадь тревожно зафыркала, попятившись, будто не узнала его. Но стоило новоявленному вампиру посмотреть ей в глаза и ласково потрепать по холке, как она послушно встала, и не выказала ни малейшего недовольства, когда он вскочил в седло, и дальше слушалась его безприкасловно.

Антуан поскакал к родному поместью, перебирая в голове варианты причин, по которым он сможет спокойно не появляться днем дома. Конечно, его родня уже привыкла к его бесшабашному образу жизни, но не до такой же степени! Мать точно что-нибудь заподозрит, а о том, что скажут Клод и отец лучше вообще не думать.

Оставив лошадь на попечение конюха, Антуан попытался незаметно прокрасться в свою комнату, но стоило ему дойти до своей двери, как за его спиной раздался голос Рауля:

— О, Антуан! Наконец-то ты вернулся! Тут все уже с ума посходили, разыскивая себя! Где ты пропадал чуть ли не двое суток?

— Так уж и двое? — усмехнулся молодой виконт.

— Ну почти, — улыбнулся Рауль, но вдруг улыбка сползла с его лица, и он обеспокоено спросил, — Ты вообще себя хорошо чувствуешь? Что-то ты очень бледный. Перепил, что ли?

— Можно и так сказать, — хмыкнул Антуан. — Ладно, я хочу переодеться. Если что, я у себя.

С этими словами он поспешил скрыться за дверью своей комнаты, пока брат еще что-нибудь не спросил о его внешнем виде. Он ведь даже и не представлял, насколько разительна могла быть перемена.

У себя он первым делом как следует вымылся. Ему все это время казалось, что вся та грязь, которая была в его дневном убежище, пристала к нему. Потом с наслаждением надел чистое платье. За процессом одевания он даже не сразу понял, что спокойно смотрит на себя в зеркало. А ведь согласно мифам он, как вампир, не может видеть своего отражения, но с другой стороны, по тем же мифам, он должен и священных предметов не выносить, а он спал в бывшей церкви. Поэтому Антуан решил не забивать себе этим голову. Гораздо больше его интересовали те изменения, которые произошли с его внешностью.

К его радости, особо разительных перемен не было. Человек как человек, разве что чуть бледен, а глаза горят просто лихорадочным блеском. Больше ничего не выдавало его новой, сверхъестественной сущности. Антуан довольно улыбнулся своему отражению, и в зеркале мелькнули клыки. С прошлой ночи они еще немного увеличились и теперь приняли свою завершенную форму. Да, теперь надо думать, когда улыбаешься или смеешься, чтобы лишний раз не светить клыками и не шокировать народ!

С этими мыслями Антуан закончил приводить себя в порядок. Чтобы семья не заподозрила неладное, ему предстояло спуститься в столовую, к ужину, а он еще слишком мало знал о своих новых возможностях, и мог случайно выдать себя.

Вся семья уже сидела за столом, когда Антуан появился в столовой. Отец проводил его хмурым взглядом, Клод же высказал все свои претензии вслух:

— Ты соизволил появиться, братец? И где тебя носило? Опять шлялся по кабакам?

— Не твое дело, — ледяным тоном ответил Антуан. — И вообще, мне не пятнадцать лет, чтобы отчитываться о каждом своем шаге.

Клод аж заскрипел зубами, но, столкнувшись с неодобрительным взглядом матери, больше ничего не сказал. Все приступили к трапезе. Кроме Антуана, естественно. Ему приходилось делать вид.

Когда ужин уже подходил к концу, виконтесса как бы невзначай заметила:

— Элени ля Шель так восторженно отзывалась о тебе! Вы были такой красивой парой на балу! Думаю, нам стоит пригласить их к себе, чтобы вы поближе познакомились.

Антуан в бессилии воздел глаза к небу, глубоко вздохнул, и только затем проговорил:

— Я был с ней галантен только потому, что вы просили меня об этом, матушка, не более. Да, Элени замечательная девушка, но она меня совсем не интересует.

— Тебя интересуют только продажные девки! — буркнул Клод.

— Ах извините, ваша святость, — не сдержался новоявленный вампир, — Может, прикажете мне уйти в монастырь? Или напомнить некоторые эпизоды из твоей юности?

Валентина и Рауль прыснули со смеху, даже отец улыбнулся, а Клод покраснел. Дело в том, что юность у него была весьма бурная, и он до сих пор стыдился ее.

Больше, к огромному облегчению Антуана, никто не затрагивал тему его личной жизни. И все же ему было несколько странно находиться в их обществе. Он отлично знал каждого члена своей семьи, но сейчас он будто отстранился от них, утратил какую-то связь. А ведь теперь Антуан мог без усилий прочесть их мысли, понять все их чувства. Еще он слышал их сердца, слышал, как течет по венам их кровь, и ему приходилось силой воли отстраняться от этого, чтобы не сойти с ума.

Молодой виконт пробыл с семьей, пока все не разбрелись спать, а потом долго бродил по дому. Ему было интересно буквально все. Даже самые обыденные вещи виделись теперь в новом свете.

За пару часов до рассвета Антуан снова покинул поместье, хоть ему и не слишком нравилась идея вернуться в свое пропыленное дневное убежище. Но, с другой стороны, оставаться было бы полным безумием. Если бы он жил один, то другое дело, а так... Он мог бы переждать день в погребе или подвале, но это непременно вызовет подозрения. А чтобы остаться в комнате, об этом не могло быть и речи — что увидят слуги, когда войдут? Еще, чего доброго, решат, что он умер. Так что вперед, к заброшенной церкви.

Лошадь он опять оставил в таверне у Поля — не в руины же ее вести, и продолжил путь пешком. От этого скорость его передвижения ничуть не уменьшилась, даже наоборот. До убежища он добрался задолго до рассвета.

Не зная, чем еще себя занять, он принялся тщательным образом изучать свое дневное пристанище. Ему хотелось хоть что-нибудь узнать о своем творце. Чем больше Антуан думал о Юлиусе, тем больше возникало вопросов. А его смерть просто ставила молодого виконта в тупик. Что это за мощная сила, которая уничтожила столь сильного вампира? И почему у Юлиуса было такое выражение лица, будто он жаждал этой самой смерти?

Антуан остановился и даже потер виски. От всех этих вопросов у него голова шла кругом. Кое-как отогнав подобные мысли, он продолжил исследование дома.

Ему попадались какие-то старые, просто древние книги — некоторые просто рассыпались у него в руках, а остальные Антуан убрал куда посуше — книги были вещью редкой и дорогой. Еще он нашел полуистлевшую одежду, какую-то рухлядь, по которой даже нельзя было определить, чем это было. Все это он кидал прямо в пылающий камин, жалея, что нет ни канделябров, ни свечей. Но не было ничего, что бы могло хоть что-то рассказать о Юлиусе.

Обозленный, Антуан побрел к саркофагу. По дороге, задумавшись, он споткнулся о какую-то глыбу и чуть не упал. В сердцах, он схватил ее, словно пушинку (хотя двое взрослых мужчин с трудом сдвинули бы ее с места) и откинул прочь.

К своему удивлению, он обнаружил под глыбой тайник, в котором лежал небольшой сундук. Антуан без труда сломал замок и открыл его. Внутри было не так уж много вещей: золотой перстень с выгравированным каким-то замысловатым знаком, еще несколько весьма древних и дорогих драгоценностей, пара полуистлевших писем на незнакомом Антуану языке. Какие-то безделушки, крупный кривой кинжал с ручкой из слоновой кости, и еще кусок обгоревшего холста. Он развернул его с величайшей осторожностью. С остатков холста на него смотрело прекрасное лицо молодой женщины с длинными каштановыми волосами, тонким лицом и пронзительным взглядом ореховых глаз.

Не известно почему, но Антуану было больно смотреть на это лицо. Он будто стоял возле чьей-то могилы. Он поспешно положил холст обратно, и закрыл сундук. Единственной вещью, которую он взял, был перстень, но не из-за его ценности, а просто как память о своем создателе. Все остальное он положил обратно в тайник, а потом направился к саркофагу. Солнце уже встало, он чувствовал это, и его тело наливалось тяжестью.

Так начался новый этап в жизни Антуана. Дни он проводил в саркофаге, в сладком сне, а ночами старался постичь свою новую сущность, и в то же время не выдать себя перед семьей. Он продолжал появляться в свете: званые ужины, балы. Ему нравилось общество людей, хотя и чувствовал некоторую отстраненность от них. А иногда он просто не понимал, как его принимают за обычного человека.

На одном из балов он впервые встретил другого вампира. Это был подтянутый сухопарый мужчина, виски которого уже тронула седина, с небольшими усами. Их разделяло приличное расстояние, но они заметили друг друга, словно стояли совсем рядом.

Их взгляды встретились, и Антуан почувствовал, будто чья-то невидимая рука коснулась его разума и той его части, которая теперь принадлежала в нем вампиру. Похоже, незнакомец пытался узнать кто он и какова его сила. Это вторжение не слишком понравилось Антуану, и он попытался выпихнуть из своего разума эту невидимую руку. Как ни странно, но это удалось ему очень легко.

Когда он снова встретился взглядом с вампиром, то на лице того читалось неприкрытое удивление и интерес. Он явно не ожидал подобного отпора. Потом что-то отвлекло Антуана, и он на краткий миг упустил вампира из виду, и тот исчез. Но уже в следующую секунду молодой виконт услышал за своей спиной:

— Кто вы?

— Я Антуан де Сен ля Рош.

Этот ответ, казалось, не удовлетворил вампира. Он пристально разглядывал его, и Антуан ясно услышал его невысказанные вопросы: «Ты стал одним из нас совсем недавно, кто твой творец? Почему я не могу определить предела твоих сил? Почему никто не слышал о тебе?»

— Почему я должен тебе отвечать? — в свою очередь спросил Антуан. — Кто ты такой?

Но ответа он так и не получил. Вампир словно испарился. Какое-то чувство подсказывало Антуану, что его больше нет в этом доме.

В последующие несколько ночей неожиданных встреч больше не было, и он даже почти забыл о том происшествии на балу. Но вот, в одну из ночей, когда Антуан как раз покинул свое дневное убежище, его коснулось ощущение чьей-то силы. Насколько он успел разобраться во всех этих ментальных фокусах, это означало, что где-то рядом вампир.

Антуан тут же замер и насторожился, пытаясь найти того, от которого исходила аура силы. Но улочка казалась абсолютно пустой. Он уже начал злиться, как вдруг, прямо перед ним выросла высокая, закутанная в плащ мужская фигура.

От неожиданности Антуан попятился, чуть не отскочил в сторону, чем вызвал тихий, бархатный смех обладателя плаща. Все еще смеясь, он откинул капюшон, и перед молодым виконтом предстал статный мужчина, выглядевший лет на тридцать. Длинные, прямые черные как смоль волосы, тонкий нос, широкие скулы, карие, почти черные глаза и мраморно-белая кожа. Просто классический вампир, к тому же в безукоризненном черном с серебром камзоле под плащом. Он всего его облика веяло неким фанфаронством, вперемешку с осознанием собственного величия. Отсмеявшись, он произнес:

— Так это и есть наш загадочный птенчик? — в его речи проскальзывал едва уловимый акцент.

— Кто вы такой? — довольно резко спросил Антуан. Ему совсем не понравилось такое обращение.

— Я — Стефано. Магистр этого города, — его слова прозвучали очень церемонного.

— Чего?

Данный вопрос вызвал на лице вампира искреннее изумление. Он еще раз пристально посмотрел на Антуана, а потом произнес:

— Ты действительно не знаешь, что это значит?

— Откуда я могу это знать? — довольно резко спросил Антуан.

На лице вампира снова отразилось удивление, и он проговорил:

— Разве тот, кто обратил тебя, ничего тебе не объяснил?

— За то недолгое время, что мы знали друг друга, он рассказал мне очень немногое.

— Как это, недолгое время? Вампир не должен бросать на произвол судьбы своего птенца, это может быть опасно для всех нас, и не допускается нашими законами, — холодно проговорил Стефано. — Кто твой создатель, Антуан?

Он отметил, что вампир назвал его по имени, но все же ответил:

— Он назвался Юлиусом.

Лицо Стефано стало абсолютно непроницаемым, и он сурово сказал:

— Не стоит мне врать, мальчишка!

— Я не лгу! — в Антуане уже начала закипать злость. — И вы спокойно можете прочесть это в моих мыслях.

Едва он это произнес, как тотчас же почувствовал, как какая-то сила прикоснулась к его разуму. Какое-то время он это терпел, но потом не выдержал и проговорил:

— Все, хватит! Выметайтесь!

Сила тут же исчезла. Антуан изгнал ее, будто захлопнув перед носом Стефано дверь. Он не ожидал этого, молодой виконт видел, как это отразилось на его лице. Но вампир моментально совладал с собой и сухо произнес:

— Не плохо, мальчик. Не плохо.

— Я вам не мальчик, — сурово ответил Антуан. В свои двадцать пять он уже успел отвыкнуть от подобного обращения.

На это вампир весело рассмеялся и сказал:

— Не важно, сколько тебе было, когда ты был человеком. Как вампир ты еще сущее дитя. Ты должен многому научиться. А, учитывая твой вспыльчивый нрав, тебе придется не легко.

Антуан лишь усмехнулся. Если честно, он не понимал толком, что от него хочет этот Стефано. А тот продолжал:

— Пока же, учитывая, что ты мало что знал, я прощаю тебя. Прощаю даже то, что ты охотился без моего разрешения в моем городе. И приглашаю посетить нашу скромную общину.

— То есть?

— Я познакомлю тебя с остальными. Идем, — он приглашающе протянул Антуану руку. И, видя его сомнения, добавил, — Тебе ничто не угрожает. Я официально даю тебе разрешение охотиться в этом городе. Но ты должен понять, что значит быть вампиром. Идем.

Молодой виконт все еще сомневался, но все же пошел. Ему стало интересно. К тому же он, действительно, мог узнать что-нибудь полезное, а впереди была целая ночь.

Стефано шел быстро и бесшумно, словно призрак, но Антуан без труда поспевал за ним. Они шли по улицам и улочкам, пока не оказались возле старого, увитого плющом дома, более похожего на крепость. Ему, наверняка, было пару веков, а может и больше. Но, не смотря на это, молодой виконт не ожидал, что убежище вампиров Тулузы окажется столь тривиальным.

Словно прочтя его мысли (а может так оно и было), Стефано казал:

— Это лучшая маскировка для нашего убежища. Жить с людьми бок о бок веками так, чтобы они ни о чем не догадались, — вот это настоящее искусство! И каждый из нас должен учиться владеть им. Ты очень умно поступил, когда выбрал дневное убежище далеко за пределами своего поместья.

— Откуда вы знаете об этом? — насторожился Антуан.

— Я магистр Тулузы. Знать все, что происходит в городе, мой долг, — мягко улыбнулся вампир, подведя его к дверям. Молодой виконт готов был поклясться, что те открылись еще до того, как он к ним прикоснулся.

Изнутри дом был довольно обычным. Единственной странностью было то, что очень старая мебель и другие вещи соседствовали с современными. Но подобное можно было встретить и в людских домах. Отец Антуана тоже хранил некоторые вещи, которые были приобретены чуть ли не его прадедом.