Человек повернулся и оглядел дом, в котором располагалась таверна. Совсем ничем не выделяющееся лицо с аккуратно подстриженной бородкой и черными провалами глаз. Синий плащ не позволял разглядеть подробно высокую худую фигуру. Человек улыбнулся.
      Айн отшатнулась от окна. Дыхание зла, коснувшееся ее, было почти невыносимым. Роберт предостерегал ее, но она не послушала... Что ж, теперь это не имеет значения. Теперь она знает, как выглядит этот человек. С помощью Мердока она сможет выяснить, кто он такой, и тогда совет решит, как поступить. В любом случае сейчас ей нужно исчезнуть. Если этот колдун достаточно могуществен, чтобы точно определить, где спрятан аярн, значит, он много сильнее Айн, может быть, даже сильнее, чем Роберт.
      Айн завернулась в плащ и двинулась к двери. Однако, распахнув ее, она обнаружила, что там кто-то стоит, загораживая проход. Молодой человек, белокурый, красивый, но с абсолютно ничего не выражающим лицом. Он сделал шаг вперед, заставив Айн попятиться. Женщина наткнулась на стол и чуть не упала, но молодой человек ничего не сказал. Он просто ждал.
      Мгновением позже к двери подошел темноволосый незнакомец. Он остановился у притолоки, и его издевательская улыбка заставила сердце Айн болезненно сжаться. Человек осторожно прикрыл дверь, потом повернулся к Айн и медленно пересек комнату. Айн пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену; грудь ее вздымалась, воздуха не хватало. Темноволосый незнакомец перестал улыбаться и поднял руку: между пальцами был зажат ее аярн.
      Айн в панике оглянулась на окно. Если бы ей удалось выброситься, может быть, она могла бы спастись... однако взгляд незнакомца приковал ее к месту, как взгляд змеи птичку. И тут этот ужасный человек снова улыбнулся, стиснул пальцы, и неожиданно аярн треснул и рассыпался в пыль.
      Айн вскрикнула. Все ее тело, словно молния, пронзила ужасная боль. Айн отчаянно пыталась удержать ускользающее сознание, но все заволокла непроницаемая тьма, и женщина без чувств рухнула на пол.
      ГЛАВА 6
      Дженн сидела на склоне холма и смотрела на коров, щипавших траву на залитом солнцем пастбище. Над головой девушки проплывали пухлые облака и исчезали за острыми скалами, окружающими плато на вершине Голета. Кое-где в сером камне виднелись черные дыры туннелей, в каждый из которых вели двойные деревянные двери.
      Дженн обхватила руками колени. Камень, к которому она прислонилась, был холодным, и даже теплые солнечные лучи не могли согреть девушку.
      Дженн оглянулась и увидела приближающегося Финлея; молодой человек был полон энергии и целеустремленности.
      - Ты избегаешь меня, - сказал он Дженн.
      - Разве?
      Вялый ответ заставил Финлея помедлить. Он опустился на траву рядом с Дженн и стал смотреть на коров.
      - Хорошо ли ты спала?
      - Не особенно.
      Финлей помолчал, все еще не глядя на Дженн. Потом он заговорил:
      - Знаешь, Дженн, мне очень жаль... Жаль, что я втянул тебя в это, но на самом деле у меня не было выбора. Роберт...
      - Роберт сказал тебе, что мне можно доверять, да, я знаю, - нахмурясь, пробормотала Дженн. Долгая ночная дорога, жестокая схватка с Уилфом, беспокойный сон совсем лишили ее сил. Последнее, чего она сейчас хотела бы, было препирательство с Финлеем.
      Последовало еще одно долгое молчание. Однако Финлей, по-видимому, был твердо намерен добиться своего.
      - Дженн, может быть, мне и не следовало бы спрашивать, но... Что происходит между тобой и Фионой? Есть что-то, что мне следовало бы знать?
      - Что, например?
      На этот раз Финлей промолчал; он просто повернулся к Дженн и стал ждать ответа. Ну что ж...
      - Да. Кое-что происходит, но не думаю, что тебе приятно будет об этом услышать.
      - И все-таки?
      Теперь уже Дженн пришлось посмотреть на Финлея. Откуда у него неожиданно появилось такое терпение? Дар небес?
      - Я нисколько не сомневаюсь, что Фиона превосходная учительница и по-своему очень умелая, но, по правде сказать, она доводит меня до бешенства.
      Финлей улыбнулся в ответ на эти слова:
      - Меня тоже. Но ведь дело в чем-то еще? Дженн пожала плечами:
      - Она показала мне, как налагать предупреждающее заклинание, и немного улучшила мои умения искательницы, но ничему важному - вроде наложения Печати или создания иллюзии - научить меня она не в состоянии. А события развиваются так, что мне обязательно нужно знать, как это делается.
      Финлей спокойно кивнул:
      - Я поговорю с Патриком. Он лучший из известных мне учителей. Или я мог бы попробовать и сам... Но разве... разве нет какой-то другой причины, заставившей тебя приехать сюда сейчас?
      - Есть. - Дженн почувствовала, что не в силах смотреть в глаза Финлею, и снова отвернулась, подставив лицо прохладному ветерку.
      - Нам нужно все обсудить, Дженн.
      - Какой смысл? Разве от этого что-нибудь изменится? Ключ сказал свое слово. Какая разница, что теперь могу сказать я?
      - Ты винишь в случившемся меня? - Голос Финлея был так тих, что сначала Дженн показалось, что она ослышалась.
      - Виню тебя? - Дженн повернулась и взглянула на Финлея; в первый раз она прочла на его лице неуверенность в себе и уважение к ней, Дженн. Девушка растерялась.
      - С какой стати я должна тебя в чем-то винить? Я явилась сюда по собственной воле. Конечно, я поверила твоему предостережению о том, что мне не следует приближаться к Ключу, но никто не заставлял меня давать Уилфу ту глупую клятву.
      - Так почему ты ее дала?
      - Ох, Финлей, я и сама не знаю. Чего ты от меня хочешь? Я ведь уже сказала, что встану в Круг. Почему ты не можешь оставить меня в покое?
      - Ты хочешь именно этого?
      - Проклятие, Финлей! - неожиданно взорвалась Дженн. - Я просто хочу понять! Я не знаю, что здесь творится! Все за мной следят... Что я такое? Я чувствую себя куском мяса, который рвут на части все, кто только может дотянуться!
      - Прости меня.
      - Ну да, конечно, простить! Твой братец говорил то же самое! - Дженн отвернулась, испугавшись, что не выдержит и расплачется. Не сдастся она так легко! - Похоже, обо мне говорится в пророчестве, которого никто не понимает, а твой брат, который знает больше других, предпочитает держать все в секрете. Я - Союзница? Он - Враг? Но кому? И что такое Узы? Ваши мудрецы здесь только о них и говорят, но разве кто-нибудь из них знает ответ?
      - Я...
      Дженн не обратила внимания на попытку Финлея ее перебить.
      - И есть еще что-то, что Ключ сообщил одному Роберту. Что-то настолько опасное, что он, даже если бы мог, никому об этом не сказал бы. Однако, судя по его поведению, тут все, чего ни коснись, полно опасности.
      - Может быть, так и есть.
      - Вот как? - Дженн сделала глубокий вдох и пристально взглянула на Финлея. По его лицу промелькнуло выражение смущения и исчезло так же быстро, как тень от облачка.
      - Если Роберту, девятилетнему мальчику, было сказано, что его с кем-то связывают узы, он наверняка поверил в это. И мне кажется, он до сих пор верил, что узы связывали его с Береникой. А она умерла.
      Нет, бесполезный разговор...
      - Ну да, ее погубила лихорадка. Но какое отношение это имеет ко мне?
      Снова на лице Финлея отразилось странное чувство, на сей раз боль.
      - Тебе что-то известно, не так ли? - требовательно спросила Дженн; ей не давало покоя какое-то смутное воспоминание. - Только не пересказывай мне ту глупую сплетню, будто бы Роберт убил Беренику.
      Финлей отвел взгляд и стал смотреть на мирно пасущихся коров. Потом он слегка покачал головой:
      - Роберт убежден, что своим пророчеством Ключ хочет навредить нам: твоей жизни может даже угрожать опасность.
      Толком я ничего не знаю. У всех нас слишком много вопросов, на которые нет ответов. Единственное, что мне известно наверняка, это что мы должны трудиться вместе: ты и я. Если мы этого не сделаем, все пропадем. Дженн против воли улыбнулась:
      - Знаешь, Финлей, иногда ты очень меня удивляешь. Я не забыла, что раньше мы не очень ладили, но если ты и дальше будешь говорить такие вещи, я, того и гляди, сумею разговаривать с тобой вежливо чаше, чем раз в год.
      Финлей тоже постарался скрыть улыбку. Опустив голову, он искоса почти застенчиво взглянул на Дженн.
      - Я все утро, пока ты спала, тренировался.
      - Ах, не пытайся испортить впечатление, - покачала головой Дженн. Она вытянулась на мягкой траве; в первый раз с тех пор, как она покинула Элайту - и с тех пор, как Роберт прислал ей ту последнюю весть, - напряжение немного отпустило ее. Может быть, на нее повлияла честность Финлея, может быть, теплые солнечные лучи и вид безмятежно жующих рыжих коров, - значения это не имело.
      Дженн скрестила руки на груди.
      - Дело в том, Финлей, что я понятия не имею, чем могу помочь. Мне неизвестно, почему Роберт велел тебе полагаться на меня. - Если Роберт доверяет ей, то почему не отвечает на ее зов? Разве может мысленная речь на таком огромном расстоянии быть опасной?
      Финлей пожал плечами, но не сказал того, что сразу же пришло ему на ум, это Дженн сразу заметила.
      - Может быть, он думает, что ты способна по-новому взглянуть на наши проблемы.
      - О да, - со смехом, в котором прозвучала нотка горечи, ответила Дженн. - Только тебе это удается гораздо лучше. И раз уж ты добился такого успеха, может быть, ты ответишь мне на некоторые очень важные вопросы. Например: почему, сосредоточившись на свойствах Ключа, Роберт сумел найти тот серебряный стержень? Не связаны ли каким-то образом Ключ и Калике между собой? Может быть, они были сотворены одним и тем же человеком и в одно и то же время?
      - Они, конечно, связаны, но я не знаю, как именно. Считается, что Ключ знает, где скрыт Калике, поэтому-то, мне кажется, Роберт и предположил, будто они могут иметь какие-то сходные качества. Ключ был создан незадолго до основания Анклава, а Калике на несколько столетий древнее.
      - Откуда ты знаешь?
      - История Ключа и Каликса описывается в двух книгах. Одна из них "Флайлан Феер", манускрипт, которому почти тысяча лет. Изначально существовало несколько копий книги, но я видел только те две, которые хранятся в здешней библиотеке. Вторая книга что-то вроде сборника мистических вопросов и ответов на тему о том, откуда вообще берется колдовская сила. Она называется "Поучение Карастикана", и некоторые думают, что она еще древнее "Флайл ан Феер". В обоих манускриптах масса сентиментальной чепухи, но есть и кое-что интересное. И ни в одной нет описания Каликса и указаний на то, как его найти. Только в позднейших трудах появляются упоминания о том, что Ключ откроет нам, где скрыт Калике.
      - Но в книгах и на самом деле говорится, что Калике очень важен?
      - Несомненно. В "Флайл ан Феер" написано: "Калике - средоточие всего, что мы считаем могуществом". "Поучение" содержит другое указание: там говорится о нашем священном праве на сокровища Каликса. Самое же важное другое: обе книги недвусмысленно утверждают, что Калике даст нам возможность жить среди людей и покинуть эту горную тюрьму.
      - Но... - Дженн оборвала себя, нахмурилась и обвиняюще ткнула в Финлея пальцем. - Если обе книги были написаны до возникновения Анклава, то как может Калике указать вам путь освобождения из тюрьмы, которая тогда еще не существовала?
      - Ну, это просто... - начал Финлей и неожиданно умолк, затряс головой и откинулся назад, опираясь на локти. - Не имею ни малейшего представления.
      - Может быть, в книгах шла речь о тюрьме совсем иного рода. Впрочем, не вижу в этом особой важности. В конце концов, в пророчестве Ключа Калике даже не упоминается. Что мне хотелось бы узнать, это почему вообще Ключ произнес пророчество. Разве не должна за этим скрываться какая-то цель?
      - Не обязательно, - улыбнулся Финлей. - Считается, что пророчество слепое предсказание того, что нечто свершится. Если это нечто в любом случае должно свершиться, не обязательно нас об этом предупреждать.
      - Но ведь мы были предупреждены, не так ли? - Улыбка сбежала с лица Финлея, и Дженн медленно покачала головой. - Не знаю, как ты, а я умираю от голода. Где тут можно раздобыть что-нибудь вкусное?
      - Ну, на этот вопрос ответить легко: вкусного ты не найдешь нигде. Впрочем, я могу показать тебе, где можно раздобыть сытную еду. А после этого советую тебе еще немного поспать.
      - Почему? Разве я так плохо выгляжу?
      - Вовсе нет. Просто мне кажется, что усталость может ослабить твою защиту: ты ведь уже начала вежливо со мной разговаривать.
      Дженн размахнулась и ударила Финлея в плечо. С шутливым стоном тот поднялся на ноги и протянул Дженн руку, чтобы помочь встать. Девушка снизу вверх смотрела на него, поражаясь сходству между братьями. Даже разговор с Финлеем чем-то напоминал ее разговоры с Робертом... за тем исключением, что Финлей не избегал трудных вопросов. Однако оставался еще один вопрос, ответ на который она должна была получить.
      Дженн ухватилась за руку Финлея, поднялась с травы и отряхнула юбку.
      - Может быть, я не должны была бы спрашивать об этом, но не происходит ли между тобой и Фионой чего-то, о чем мне следовало бы знать?
      Финлей вытаращил глаза и покраснел.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Тебе не было необходимости рассказывать все при ней прошлой ночью. Ты мог дождаться, пока она уйдет в свои покои. Но нет, ты хотел, чтобы она присутствовала, чтобы приняла во всем участие. И первый твой вопрос ко мне был о ней. Так что происходит, Финлей? Ну-ка рассказывай - Ничего не происходит. Абсолютно ничего. Ты все не поняла. Фиона уже много лет влюблена в Роберта. Ох, он никогда и не подозревал об этом. Ты же знаешь, какой он, обходится со всеми одинаково. Но меня Фиона ненавидит. Она всегда винила меня в том, что я отпугиваю Роберта от Анклава. Потом Роберт женился на Беренике. Для Фионы не имело значения, что этот брак был устроен родителями, когда и Роберт, и Береника были еще детьми. А теперь, я уверен, Фиона винит меня в том, что Роберта изгнали из Анклава. Уж можешь поверить: на меня она никогда и не взглянет, она считает меня бледной тенью моего великолепного братца.
      - Да неужели? - протянула Дженн. - Поэтому-то, должно быть, она и не сводит с тебя глаз, стоит вам оказаться в одном помещении. Кстати, это заметила не только я. Впрочем, ты, вероятно, прав. Ну, я отправляюсь завтракать. Пока, Финлей.
      Новая библиотека нравилась Финлею уже только потому, что совсем не походила на старую. Прежняя была темной и сырой; эта же находилась в просторном помещении, освещенном несколькими лампами и хорошо проветриваемом. Потолок пещеры круто уходил вверх, напоминая арку церкви Святого Бастиана в Баллохфорде. В нем еще несколько столетий назад пробили вентиляционные шахты такие широкие, что по ним мог бы пролезть человек; теперь отверстия шахт были забраны решетками. Вдоль стен стояли столы, большие и маленькие, окруженные самыми разнообразными стульями и табуретами. Посередине по всей длине пещеры тянулись две огромные книжные полки. В помещение вели три двери - две по концам и еще одна в южной стене. За этой дверью находилась комната, где хранились карты предмет увлечения старого Аселина. Карт было не особенно много, но библиотекарь продолжал надеяться на пополнение своей драгоценной коллекции.
      Как и ожидал Финлей, Аселин оказался на месте вскарабкавшись на высокую лестницу, он менял фитиль в масляной лампе, подвешенной к потолку на длинной цепи. Финлей остановился рядом с лестницей и, прищурившись, вгляделся в сумрак.
      - Почему бы тебе не воспользоваться тем чертежом, который для тебя сделал Патрик? Если пропустить цепь через блок, ты смог бы опускать лампу вниз, чтобы менять в ней фитиль.
      Аселин едва удостоил его взгляда.
      - Все прекрасно работает так, как есть. - Большие руки Аселина были покрыты застарелыми чернильными пятнами. Он кончил возиться с лампой, зажег ее от свечи и, балансируя на верхушке лестницы, осторожно поставил на место стеклянный колпак. Задув свечу, библиотекарь медленно спустился по лестнице. Его жилистое длинное тело, было, казалось, специально приспособлено для таких дел: Аселин напоминал большого седого паука.
      - Чего ты хочешь, Финлей, - кроме, конечно, того, чтобы поучить меня, как мне выполнять свою работу?
      Финлей попятился к стене: Аселин принялся складывать лестницу.
      - Я... - начал он, но библиотекарь только крякнул, взвалил лестницу на плечо и исчез в комнате, где хранились карты. Что ж, когда-нибудь ему придется оттуда выйти: другого выхода не существовало.
      Пожав плечами, Финлей повернулся к двойному ряду книжных полок. Бесшумно двигаясь вдоль него, он дошел до конца и уже собрался повернуть обратно, когда его внимание привлекло какое-то движение. Финлей остановился и присмотрелся. Это оказалась Фиона, устроившаяся в большом кресле с тремя книгами.
      Финлей оглянулся через плечо: Аселина все еще не было видно. Откашлявшись, Финлей спросил:
      - Что ты здесь делаешь?
      Фиона не подняла глаз от страницы:
      - Читаю.
      - Что читаешь? - Финлей подошел на шаг ближе.
      - Книги. Глупый разговор...
      - Послушай, Фиона, - снова начал Финлей, - я хочу извиниться за случившееся прошлой ночью...
      Фиона резко захлопнула книгу, подхватила остальные и опустила ноги на пол.
      - Клянусь богами! Финлей Дуглас, приносящий извинения? Я так и знала: прийти в библиотеку в это время, когда все приличные люди заняты делом, было удачной мыслью. Я, правда, рассчитывала только почитать в тишине и покое - я и представить себе не могла, какая мне выпадет честь.
      Фиона собрала книги и двинулась прочь прежде, чем Финлей сообразил что сказать. Все же он попытался ее догнать:
      - Фиона!
      Она остановилась:
      - Да?
      Финлей растерялся, и Фиона воспользовалась этим.
      - Брось, Финлей. - Голос ее звучал ровно и бесстрастно. - Дженн здесь нет, так что можешь не притворяться, будто мы друзья.
      - Да нет, я... - окончательно смутился Финлей; Фиона уже шла прочь, и он не мог ничего сделать, чтобы задержать ее.
      - Ну? - раздался голос сзади. Финлей обернулся и обнаружил, что рядом стоит, протирая очки тряпицей, Аселин. - Так чего ты хотел? Или ты просто явился распугивать моих читателей?
      - Патрик твердит, что я должен использовать время с толком. Он говорил, что тебе требуется помощь в переводе некоторых старинных книг, потому что их теперь никто не может читать.
      Аселин бросил на Финлея недоверчивый взгляд:
      - Так ты явился сюда как доброволец?
      - Ну да.
      - И сколько же это продлится? - Аселин отвернулся и двинулся вдоль книжных полок. Финлею пришлось почти бежать, чтобы не отстать. - Ты и в самом деле думаешь, что я соглашусь дать тебе самые драгоценные манускрипты, ты ведь просто поиграешь в перевод, пока тебе не надоест. Ты в жизни ничем не занимался серьезно, я ведь тебя знаю.
      - Послушай, остановись! - Финлей ухватил высокого старика за рукав. Решать, конечно, тебе, но я хотел бы, чтобы ты дал мне работу. Я ее закончу, обещаю.
      Секунду Аселин смотрел на Финлея, потом кивнул:
      - Ладно. Как у тебя с сэльским?
      - Ну...
      Уилф добрел до своей комнаты и сбросил на пол унылую серую мантию. Старик так устал, что даже не снял рубашку; откинув с кровати, покрывало, он бессильно рухнул на подушки. Уилф чувствовал себя гораздо старше своих шестидесяти пяти лет; поражение заставляло болеть каждую косточку. После происшествий прошлой ночи ему был необходим сон. Хоть какой-нибудь отдых...
      Слишком многое на него свалилось. Да, он, конечно, джабир, но Ключ выбрал не того человека. Ему не вынести ответственности. Он все делал неправильно, накинулся на бедную девушку, словно она была закоренелой преступницей, и в результате ничего не добился.
      Может быть, если бы он просто ласково попросил ее, все сложилось бы иначе? Согласилась бы она дать клятву?
      Наверное, нет, ведь Финлей уже успел с ней поговорить. Будь он проклят! Будь они все прокляты!
      И в первую очередь будь, проклят Роберт Дуглас.
      Двадцать лет Роберт лгал им. Каждый раз, когда он появлялся в Анклаве, само его присутствие было ложью. Не имело никакого значения, если Ключ и, правда, запретил ему говорить о давнем пророчестве. Дело заключалось в другом: все эти двадцать лет Роберт утверждал, будто пророчество касается его одного и только ему и предназначено, а к Анклаву не имеет никакого отношения.
      И его еще считали человеком чести! Так, по крайней мере, все о нем говорили. Ах, Роберт Дуглас он не может заставить себя нарушить клятву, данную королю! Никак не может прийти на помощь любимой родине, поскольку это бросило бы тень на его честь! Ну а лгать людям, которые считались его друзьями, людям, которые доверяли ему и полагались на него, это он мог. Вот и видно, что честь Роберта Дугласа всего лишь абстракция. Когда дошло до дела, он, не колеблясь, нарушил собственные же правила.
      Уилф вертелся на постели, никак не находя удобного положения, матрас сбился комками, а подушки так и норовили выскользнуть из-под его головы. Куда бы он ни обратил взгляд, нигде не находилось того прохладного темного местечка, где обитает сон. Единственным утешением ему оставалось безразличное прикосновение Ключа.
      - Я все сделал не так? - спросил Уилф пустоту, спросил Ключ. Он знал, что Ключ его не услышит, но все равно продолжал: - Как бы мне хотелось понять, чего ты от меня хочешь. Должен ли я возглавить людей в Анклаве или просто наблюдать, как эти двое выполнят пророчество, которого я даже не в состоянии понять?
      Уилф долго пролежал так, стараясь прогнать все мысли; потом, чувствуя, что разум его не успокоится, хоть тело и требует отдыха, снова поднялся и оделся. Выйдя из своих покоев, он двинулся по коридору и шел не останавливаясь, пока не добрался до главной пещеры.
      Пещера не была безлюдной: двое его коллег, членов совета, о чем-то тихо беседовали на скамье в дальнем углу; по балкону и лестницам все время сновали люди, и даже двое мальчишек играли около дальней двери. Им не полагалось здесь быть, но на сей раз Уилф удержался от замечания. Он прошел прямиком к Ключу и остановился, пристально глядя на него. Мысли старика разбегались. Почти против воли он заговорил вслух:
      - Ну, так что? Если ты не можешь дать мне того, чего я хочу, что вообще можешь ты мне дать?
      Двое в углу умолкли и взглянули на Уилфа как на безумца. Старик не обратил на них внимания. Он просто стоял перед Ключом, ожидая ответа. Да, именно так он и поступит: не оставит Ключу другого выбора.
      И тут это случилось.
      Вся пещера погрузилась в темноту, словно луну скрыло облако. Темнота не была непроницаемой; серый сумрак казался зачарованным, словно пригрезившимся во сне ребенку. Уилф почувствовал, как на его плечи опустилась тяжесть. Она не была неподъемной, но все же причиняла боль. И еще: Уилф услышал какой-то звук. Нет, множество звуков, словно чьи-то голоса сплелись в песнопении. Слов Уилф разобрать не мог просто непонятный речитатив, долетающий из мрака.
      Неожиданно темноту прорезал нестерпимо яркий свет. Уилф, задыхаясь, упал на колени. Жара была невыносимой, удушающей. Воздух, казалось, выжигал ему глаза, опалял горло, испепелял плоть на костях. Уилф охнул, не в силах сделать ни вдоха. Потом все неожиданно кончилось.
      Теперь старик смотрел сверху на какую-то комнату. Помещение было круглым, его стены такими высокими, что стоящие внизу люди представлялись муравьями, образовавшими круг на земляном полу. Они пели. Сам Уилф находился где-то наверху, словно висящий на стене портрет. Потом все начало двигаться, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, так что, в конце концов, все поплыло перед глазами Уилфа. На полу в середине круга людей возникло нечто. Оно было круглым и черным, но прежде чем Уилф сумел дотянуться и коснуться предмета, он исчез вместе с комнатой. Снова на Уилфа обрушился невыносимый жар; солнечные лучи были такими обжигающими, что могли бы за секунды обратить его в пепел. Снова перед глазами старика проносились картины, которых он не успевал понять. Внезапно все поглотила тьма, на смену жаре пришла прохлада и тишина; осталось лишь безмолвное присутствие Ключа в сознании Уилфа.
      Таково было наше начало. Мы показали тебе свое рождение. Удовлетворись этим, мой избранник.
      Это был Ключ.
      Уилф открыл глаза и обнаружил, что все еще стоит в главной пещере. Мальчишки продолжали играть, члены совета вновь вернулись к беседе. Уилф открыл уже рот, чтобы рассказать им об увиденном, но стоило ему пошевелиться, как его захлестнула волна дурноты, и он рухнул на пол. Раздались встревоженные крики, люди склонились над стариком. Уилф улыбнулся им, закрыл глаза и позволил себе провалиться в сон.
      О боги, что за смертельная скука! Финлей вышел из библиотеки совсем сонным, но, по крайней мере, Аселин с ворчанием признал, что молодой человек был искренен в своем желании помочь. Теперь Финлей мог в любое время вернуться в библиотеку и начать собственные поиски, не вызывая подозрений Аселина.
      Финлей прошел несколько коридоров и остановился у скромной двери в самой древней части пещер, постучал и окликнул:
      - Дженн!
      - Входи, Финлей.
      Он открыл дверь и застыл на пороге. Дженн сидела на постели, привалившись спиной к стене. Девушка закуталась в одеяло, ее спутанные волосы лежали на плече, она спала - и приход Финлея, казалось, не разбудил ее. Она глядела пустыми глазами в пол так, словно высматривала что-то на огромном расстоянии.
      - Что случилось?
      Дженн слегка повернула голову:
      - Не знаю. Мне... приснился очень странный сон. По крайней мере, я думаю, что это был сон.
      Финлей придвинул стул и сел.
      - Расскажи мне о нем.
      - Не уверена, что смогу. Что-то было совсем смутным, хотя другие вещи я видела с пугающей отчетливостью. Не знаю... - Голос Дженн оборвался; она вздохнула и начала снова: - Я оказалась в каком-то незнакомом месте, очень светлом, во всех стенах там были окна - огромные, гораздо выше человеческого роста. Стены из красного камня казались угловатыми, хотя комната и была круглой. Оттуда, где я находилась, двери не было видно. Рядом со мной стояли люди, образуя круг.
      - Сколько их было?
      - То ли десять, то ли пятнадцать. Некоторые стояли с закрытыми глазами, другие смотрели на меня. Знаешь, очень странно... Я чувствовала себя совершенно онемелой. - Дженн повернулась и вопросительно посмотрела на Финлея, словно ожидала от него ответа на вопрос. Девушка несколько раз моргнула, и глаза ее стали не такими пустыми. - Все это так трудно описать... Сначала я была онемелой, потом понемногу начала что-то чувствовать - сухую жару в комнате и холод пола. Через некоторое время я стала чувствовать... нет, воспринимать и другие вещи. Вот тогда-то я и стала слышать голоса. Что-то вроде песнопения. Слов я понять не могла.
      Финлей поднялся, взял с полки кувшин, налил вина в кружку и протянул Дженн. Девушка выпила вино и стала рассказывать дальше. Теперь ее глаза прояснились; казалось, она видит перед собой то, о чем говорит, так же отчетливо, как стену пещеры.
      - Это, конечно, звучит глупо, но я могла бы поклясться, что эти люди вокруг наседали на меня, совсем как члены совета в ту первую ночь, когда я появилась в Анклаве. Я не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Я просто находилась там - не сидела, не лежала, не стояла... Я просто присутствовала. Но чем дольше я там была, тем больше я чувствовала и понимала. Уверена, вскоре я поняла бы, что означает песнопение. Я хочу сказать - поняла бы та я, какой я была во сне. А потом...
      - Что потом?
      Дженн бросила взгляд на Финлея и тут же опустила глаза.
      - Я помню, что один из тех людей начал задыхаться. Лицо его побагровело, но остальные ничего не предприняли. Впрочем, наверное, они и не могли... Человек упал передо мной на колени, протянул руки, словно хотел меня коснуться, и умер. Знаешь, Финлей... - Дженн нахмурилась, лицо ее побледнело. - Мне кажется, я убила того человека.
      Дженн была так захвачена воспоминанием, так уязвлена приснившейся реальностью, что на ее глазах появились слезы, а рука задрожала и вино расплескалось. Финлей забрал у Дженн кружку, опустился на колени перед постелью и взял девушку за руку.
      - Это всего лишь сон, Дженн. Ты на самом деле никого не убила.
      - Но тогда казалось, что я это сделала. И тут же все переменилось: люди перестали петь, а кто-то подошел и поднял меня. Я только тогда поняла, какая я маленькая. Но, глаза Дженн вспыхнули, я чувствовала себя такой могущественной! И еще я знала окруживших меня людей, каждого из них. Они, пока пели, сообщили мне многое, и теперь я знала все, что было известно им: не только каждому в отдельности, но всем пятнадцати, а до них еще и сотням других - даже тому, который умер. - Дженн неожиданно умолкла, затаив дыхание.
      Финлей ждал. Наконец Дженн взглянула на их сплетенные руки, потом подняла глаза на Финлея.
      Когда она заговорила вновь, голос ее звучал тверже, а на лицо вернулись краски.
      - Есть еще одна вещь, которую я только что вспомнила. Финлей, не думаю, что это был просто сон.
      - Почему?
      - Под конец, когда меня выносили из комнаты, я услышала голос, но этот голос не принадлежал той, привидевшейся мне реальности. Больше было похоже на то, что это говорил кто-то за дверью.
      - И что же этот голос сказал?
      Таково было наше начало. Мы показали тебе свое рождение. Скоро ты покажешь нам нашу смерть.
      Дженн смотрела на Финлея широко раскрытыми глазами, и впервые с тех пор, как они повстречались, девушка показалась ему совершенно беззащитной.
      - Финлей, это ко мне обратился Ключ.
      Веселое потрескивание огня, танец теней на стене разогнали призраков, рожденных рассказом Дженн, но все же Финлея, казалось, преследовало нечто, чему он не мог найти имени. К ним с Дженн присоединились Патрик и Арли; они все еще задавали девушке вопросы. Фиона тоже должна была бы прийти, но после сцены в библиотеке Финлею не хватило мужества обратиться к ней снова. Через некоторое время Патрик и Арли, оставив в покое Дженн, оглянулись на Финлея, ожидая от него ответа на свой безмолвный вопрос.