Нэш не чувствовал никаких неудобств, а если бы даже и чувствовал, не показал бы этого пленнику. Старый священник стоял перед ним на коленях, руки его были связаны. Воины следили, чтобы он смотрел прямо вперед, не поворачивая головы ни направо, ни налево.
      - Вы глупец, архидьякон, - выдохнул Нэш. - Как вам со всем вашим придворным опытом могло прийти в голову, будто вам удастся отправиться посланником церкви к Тирону так, что никто об этом не узнает? А? Вы и, правда, думали, что после этого сможете, как ни в чем не бывало вернуться домой?
      Хильдерик ничего не ответил. Челюсть его была упрямо выпячена вперед, он явно решил не уступать искушению сказать Нэшу все, что думает.
      - Я мог бы заставить вас говорить, отец мой, это вполне в моих силах, но чего ради? Разве скажете вы мне что-то, чего я еще не знаю? Мои шпионы при дворе Тирона давно доложили мне, как вы умоляли брата нашего повелителя освободить предателя МакКоули. Мне также сообщили о ваших неуклюжих намеках на желание Селара завоевать Майенну. Я даже знаю о вашем разочаровании, когда Тирон от вас отмахнулся. - Нэш наклонился вперед, глядя в глаза Хильдерику. - Вы же представляете себе, как недоволен будет король, когда узнает о ваших провинностях и том, что теперь делает Тирон. А вот представляете ли вы себе, как недоволен всем этим я?
      - Какое мне дело до какого-то гильдийца! - не выдержал Хильдерик.
      Нэш резким движением поднялся с кресла и подошел вплотную к старику.
      - Я не просто какой-то гильдиец, священник. Вы очень скоро хорошо это поймете - как только я прикажу вас казнить. - Нэш сделал знак стражникам. Уведите его. Привяжите к столбу в его шатре за шею и за ноги. Если ему захочется ночью пошевелиться, пусть он сам себя удавит.
      Воины вытащили Хильдерика из шатра. Старик не сопротивлялся. Нэш повернулся к де Массе.
      - Вы же не собираетесь позволить ему умереть? - спросил тот. - Что скажет на это ваш драгоценный король?
      - Мне это безразлично, - протянул Нэш. - Не думаю, впрочем, что Селар так уж расстроится. Он всегда презирал Хильдерика, а теперь, когда этот пронырливый дурак предупредил Тирона о грядущей войне, возненавидит еще сильнее. Клянусь дыханием Бролеха! Как можем мы теперь напасть на Майенну, раз Тирон стягивает к границе войска!
      Де Массе прошелся по шатру, скинул с себя плащ гильдийца и расправил богато расшитый камзол. На пальцах его сверкнули перстни.
      - Такие препятствия можно преодолеть. Просто вам придется немного подождать. Мои люди вам помогут.
      - Вы имеете в виду тех, кто не входит в Гильдию? Я удивлен: у вас здесь так много помощников! У вас дома осталось достаточно сил?
      Де Массе усмехнулся:
      - Вполне достаточно столько, сколько мне нужно. Но что все-таки вы собираетесь делать с этим священником?
      - Что ж, живой или мертвый, свою роль он уже сыграл. Я очень рад, что мои люди догадались сообщить мне, как только поймали его на границе. Теперь уже полстраны знает о его аресте. Хильдерику такое очень не понравилось бы, но он послужит приманкой при поимке МакКоули. Впрочем, сейчас у меня другие заботы.
      - Вот как? Более неотложные?
      Нэш бросил взгляд на красивого молодого малахи. В глазах того мелькнуло предвкушение, и Нэш почувствовал, что ему почти жаль разочаровывать сообщника.
      - Король может прибыть в любой момент. Он на пути в Марсэй. Показав возвращенного наследника всей стране, он теперь жаждет проделать то же самое в столице.
      - Ах, вот оно что, - улыбнулся де Массе. - Да, у вас есть более неотложные заботы. Значит, все свершится сегодня ночью?
      - Да. Другого случая у меня долго не будет. Пока я буду заниматься Селаром, я хочу, чтобы вы присмотрели за мальчишкой. Он тот инструмент, с помощью которого я управляю его отцом, так что позаботьтесь, чтобы с ним ничего не случилось.
      - Конечно, - кивнул де Массе, - как прикажете, легат.
      Финлею удавалось прятаться в тени, хотя лагерь освещали факелы. Луны не было, и это благоприятствовало его планам. Ливень, кончившийся всего час назад, промочил его до нитки. Мокрый и замерзший, Финлей не был теперь уже так уверен в том, что замысел его удачен.
      Финлей оглядел ту небольшую часть лагеря, которую мог видеть, не покидая своего убежища. Свой аярн он держал наготове на случай, если придется прибегнуть к иллюзии, но мало кто сейчас ходил по лагерю. В такую погоду из сотни гильдийцев, находившихся в лагере, несколько человек отправились с ночным дозором, а остальные спокойно спали в своих теплых и сухих постелях. Лучшей возможности вызволить Хильдерика представиться не могло. Нужно только еще немного подождать и удостовериться: в шатре нет никого, кроме старого священника. А тогда всего-то и нужно будет, что проскользнуть внутрь, перерезать веревки и скрыться вместе с Хильдериком. Лагерь отделяло от леса не больше сотни ярдов; если понадобится, Финлей донесет туда старика. Если же начнутся неприятности, он покажет Хильдерику, где его ждет Фиона, а сам скроет беглецов от преследования при помощи иллюзии.
      Да. Все должно получиться.
      Финлей притаился в темноте и крепко сжал аярн, чтобы побороть дрожь.
      Несмотря на полученные вечером плохие новости, Нэш улыбался. Селар лежал на постели, глаза его были закрыты, из неглубокой раны на запястье сочилась кровь, и каждая капля приближала короля к полному и окончательному Наложению Уз. Теперь он сделает все, что ему велит Нэш. После этой ночи, даже если Осберту не удастся узнать, где искать библиотеку, Нэш сможет воспользоваться властью короля: если понадобится, он прикажет разобрать здание Гильдии по камешку.
      Нэш сел на пятки и закрыл глаза, стараясь экономить силы. Обряд потребует от него многого. Впрочем, у него будет достаточно времени, чтобы прийти в себя. Он отдохнет здесь, а потом соберет своих людей и не спеша двинется к Марсэю. Можно дать Селару неделю спокойно радоваться возвращению сына, а потом уж Нэш возьмется за работу. Очень великодушно с его стороны.
      Что... что такое?!
      Очень знакомое... и совсем рядом.
      Нэш открыл глаза. Враг! Здесь, в лагере! Проклятие, что он здесь делает? Нужно бежать! Нужно его найти и схватить! Но если он сейчас оставит Селара...
      Нет. Он зашел слишком далеко. Узы необходимо наложить, они должны продержаться столько, сколько Нэш пожелает.
      Нэш поймал последнюю каплю крови перстнем и поспешно забинтовал рану на руке Селара, потом вскочил, накинул плащ и выбежал из шатра в непроглядную тьму ночи. Только несколько часовых расхаживали по лагерю; увидев Нэша, они отсалютовали.
      Приказав двум воинам следовать за ним, Нэш кинулся через весь лагерь к шатру, где содержался Хильдерик. Стражники, несшие охрану снаружи, вытянулись перед Нэшем, но он, не обращая на них внимания, откинул полотнище и ворвался в шатер. Как он и думал, шатер был пуст.
      Но Враг все еще где-то близко! Нэш чувствовал его присутствие.
      Он кинулся к задней стенке шатра; да, конечно, - огромная дыра и отпечатавшиеся в грязи следы двух человек. Приказав стражникам следовать за собой, Нэш нырнул в темноту. На этот раз Дуглас от него не уйдет. Он наверняка один, а старик не даст ему двигаться быстро. И теперь Нэш убьет его.
      * * *
      Финлей изо всех сил старался заставить Хильдерика идти быстрее, но после часов, проведенных у столба, ноги старика онемели. Когда они были всего на полпути к лесу, Финлей услышал крик. Побег был обнаружен.
      - Вперед, - прошипел Финлей, - как можно быстрее. Там ждет Фиона. Она о вас позаботится.
      Хильдерик схватил его за руку:
      - А вы?
      - Да идите же! - Финлей почти оттолкнул старика и повернулся к лагерю. Нужно заставить стражников искать не там, где прячется Фиона. Финлей отбежал в сторону; теперь он уже видел очертания приближающихся фигур. Снова раздался крик. Финлей понял, что преследователи гонятся за ним, а не за Хильдериком.
      Финлей бежал вниз по склону, путаясь в высокой траве. Вдали виднелись огни Калонбурка. Если ему удастся туда добраться, может быть, он сможет скрыться от стражников в переулках городской окраины.
      Чувствуя, что его легкие готовы разорваться, Финлей прислонился к стене первого же строения. Судя по запахам, это была конюшня. Только теперь он позволил себе оглянуться. Четверо... нет, пятеро преследователей. Финлей не стал ждать, пока они приблизятся. Распахнув ворота, он побежал вдоль стойл, пока не увидел огромного сильного жеребца. Седлать его времени не было. Ухватив коня за узду, Финлей вывел его из стойла.
      - Наконец-то, Враг! - раздался голос из темноты. - Ты, как глупец, явился прямиком ко мне и на этот раз не уйдешь!
      В тот же момент Финлей почувствовал знакомое зловоние абсолютного зла - то самое зловоние, которого он научился бояться. Карлан.
      Да, он был глупцом, но размышлять об этом было некогда. Нужно бежать, иначе чудовище снова подчинит его своей власти. Финлей молча выпустил повод коня и обнажил меч.
      - Сомневаюсь, что даже тебе удастся пробиться, Финлей Дуглас. Вперед! - приказал Нэш стражникам. - Убейте его!
      Финлей почти ничего не видел в темноте только какие-то движущиеся тени. Почувствовав колебание воздуха, он вскинул меч, чтобы отразить удар, потом наклонился, уворачиваясь от другого противника, и полоснул его клинком по боку. Однако тут же перед ним вырос еще один воин, и Финлей не успел парировать удар. Боль пронзила его левое плечо, и он пошатнулся.
      - Вперед, добейте его!
      Одного голоса Кардана было достаточно, чтобы придать Финлею сил. Он выпрямился и ударил мечом справа налево, поразив одним ударом обоих противников. Один из них рухнул на колени, но другой продолжал наносить удары. Новая рана в бедро; потом клинок рассек кожу на лбу как раз над глазом. Кровь залила лицо. Шатаясь, Финлей вслепую наносил удары. Конь, почуяв запах крови, заржал и взвился на дыбы. Финлею удалось рубануть по руке стражника, сжимавшей меч, и его противник с воплем рухнул на пол, но ведь оставался еще один и позади него стоял Ангел Тьмы.
      Финлей с трудом переводил дыхание... каждое мгновение, на которое он задержит врагов, даст Фионе и Хильдерику больше надежды на спасение. Если Фиона сделала, как он велел, они уже на пути в Данлорн, а там это чудовище до них не дотянется.
      Сталь зазвенела о сталь. Финлей из последних сил отражал натиск четвертого стражника. Тот теснил его все дальше, туда, где в ужасе бил копытами конь. Если не поостеречься, обезумевшее животное закончит то, что начали гильдийцы. Финлей увернулся от коня, но меч противника полоснул его по правому плечу. Боль была невыносимой. Все, ему конец. Оставался единственный шанс...
      Собрав остатки сил, Финлей нанес мощный удар, не обращая внимания на боль от ран. Солдат пошатнулся, и тут же клинок Финлея вонзился ему в горло. Финлей вскочил на спину коню и сильно ударил его каблуками. Жеребец взвился на дыбы, потом рванулся вперед. В воротах перед ним вырос Карлан и конь снова заплясал на задних ногах.
      Ангел Тьмы вскрикнул и вскинул руки, чтобы защитить лицо; копыта ударили его в грудь, и он рухнул на землю. Финлей, припав к шее коня, промчался по улице пригорода и исчез в темноте.
      - Вы уверены, что все так и было? - спросил де Массе. - Не могу поверить, что он достаточно глуп, чтобы покинуть свое убежище ради какого-то священника.
      Нэш не стал ничего объяснять. Он содрал с себя окровавленную рубашку и знаком велел Лиссону подать чистую. Голова у него раскалывалась, и он был совсем не в настроении о чем-то спорить. Если бы он не задержался, налагая на Селара Узы, он бы уже растерзал Финлея Дугласа так, что того родная мать не узнала бы.
      - Послушайте, мне некогда. Я должен его догнать. Созовите воинов, но прикажите королевской страже оставаться на месте. Скажите им, что это дело Гильдии, я совсем не хочу, чтобы они путались под ногами. Большинство моих людей здесь малахи. Прикажите им седлать коней и быть готовыми выступить на рассвете. Враг опережает нас всего на несколько часов. Тем временем мне нужно подкрепиться, чтобы иметь возможность искать его колдовским зрением, пока он не слишком далеко. Как только я узнаю, в каком направлении он движется, я смогу найти его где угодно. Нэш остановился посередине шатра, сжимая в руке чистый камзол. - Да шевелитесь же! Отправляйтесь. И поторопите солдат. Вы останетесь с королем. Поезжайте с ним в Марсэй и даже не думайте ничего предпринять до того, как я вернусь.
      Финлей не знал, куда едет. Конь, напуганный и возбужденный запахом крови, мчался галопом. Боль была ужасной, не давала ни о чем думать. Финлею никак не удавалось остановить кровь. Левый глаз совсем закрылся, а правый видел все как сквозь дымку. Цепляясь за ускользающее сознание, Финлей сосредоточился на одном: направлять коня подальше от города. Если удастся найти какое-нибудь укрытие, все будет хорошо.
      Но еще одна мысль не давала ему покоя. Когда конь взвился на дыбы, он увидел лицо Кардана. Всего на краткое мгновение лицо его мучителя, искаженное яростью, мелькнуло перед ним в свете факела. Это лицо он никогда не забудет: он знал его лучше, чем свое собственное.
      Лицо Роберта. Совсем как в кошмарах, мучивших его многие недели после бегства от Карлана.
      Финлей скакал, из последних сил подгоняя коня, когда тот пытался замедлить бег. Через поля, вброд через потоки... Наконец впереди показался лес на склоне холма. Что-то было в нем знакомое, и это дало Финлею надежду, а надежда вызвала слабый всплеск энергии. Ее хватило, чтобы добраться до озера, на берегу которого высился замок.
      Последние минуты Финлей ехал, уже ничего не видя. Он был в силах лишь цепляться за гриву коня, чувствуя, что может и не удержаться.
      "Дженн! Ради всех богов, Дженн, услышь меня! "
      "Финлей? Где ты? "
      А потом он оказался около калитки в стене сада. Финлей соскользнул с шатающегося от усталости коня и растянулся на земле. Он не знал, сколько там пролежал, но через какое-то время над ним склонились чьи-то лица... одно из них принадлежало Мике.
      Никто не задавал вопросов. Его просто подняли и внесли внутрь. Несколько раз Финлея поглощала тьма такая глубокая и теплая, что ему хотелось окончательно утонуть в ней. Потом правым глазом, который еще мог видеть, он заметил какой-то свет; то, что его окружало, показалось ему похожим на зал в Элайте. Потом к нему склонилось лицо Дженн.
      - Во имя всех богов, Финлей, что случилось?
      - Финлей? Это еще что такое? - Резкий голос принадлежал старику. Ради всего святого, дочь моя, что здесь происходит?
      - Батюшка...
      Это был Якоб, и он не дал Дженн ничего объяснить.
      - Так, значит, все это было ложью? Он не погиб, и ты об этом прекрасно знала! Выходит, рассказы о колдовстве правдивы, не пытайся отрицать! Вся твоя жизнь здесь сплошная ложь, и с меня хватит! - Якоб сделал паузу только для того, чтобы набрать воздуха, и продолжал ледяным голосом: Ты останешься здесь до того дня, когда родится твой ребенок. После этого ты уедешь. С этого дня ты мне не дочь.
      - Батюшка...
      Но Якоба уже не было рядом. Дженн с полными слез глазами снова наклонилась над Финлеем:
      - Ты должен сказать мне, что случилось! Собрав все силы, Финлей сумел прошептать:
      - Ангел Тьмы, Дженн... Прости меня. Тебе придется...
      Как ни старался он предостеречь ее, рассказать о случившемся, больше он ничего не смог произнести; темнота сомкнулась вокруг и поглотила его.
      ГЛАВА 29
      Неужели мир всегда был так велик?
      И какую часть этого бесконечного мира объехал он с тех пор, как за ним пришли? И давно ли это было четыре дня назад, неделю? Краткие часы отдыха то ночью, то днем, бесконечная бешеная скачка совершенно лишили его чувства времени. Нет: это сделали два года, проведенные в тюрьме. И не только это. Вокруг темно, но разве можно понять - - полночь сейчас или уже близится рассвет?
      Два его спутника молча скакали рядом, иногда бросая в его сторону взгляды, чтобы убедиться: епископ не уснул в седле. Лица этих незнакомых ему людей были мрачны и сосредоточенны. Они были всего лишь проводниками. Тех же, кто его освободил, МакКоули знал; самую опасную часть дела Пейн и МакГлашен и помогавший им молодой священник не поручили другим. Даже теперь МакКоули все еще переживал ужас, который испытал, когда его вывели из камеры... их громкие шаги по каменным коридорам, дерзость побега, не имевшего, казалось, никакой надежды на успех, и все же удача! Несомненно, случилось чудо. С тех пор МакКоули непрерывно молил богов, чтобы его спасители не были изобличены.
      - Теперь уже недалеко, епископ. - Человек, скакавший слева, показал в сторону горного склона.
      Путники ехали вдоль колеи, оставленной колесами телеги. Тропа местами была очень крутой, местами покрытой льдом и скользкой. Со всех сторон всадников окружали смутные тени; лишь кое-где белели снежные сугробы, до которых горная весна еще не добралась.
      - Где мы?
      - В северо-восточных предгорьях Голета. Приближаемся к монастырю Святого Германуса. Вы знаете такой?
      - Нет. То есть знаю о нем, но никогда раньше не бывал.
      - Это хорошо, - кивнул проводник. - На это мой господин и рассчитывал. Он сказал, что там вы будете в хороших руках.
      Добравшись до вершины холма, путники увидели перед собой манящие огни. Спутники МакКоули остановились перед открытыми воротами, подождали, пока епископ спешится, и ускакали, забрав с собой его коня. МакКоули даже не успел их поблагодарить. Ему осталось лишь вознести краткую молитву за их благополучие.
      - Епископ МакКоули! - МакКоули вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял человек примерно его возраста, держа в руках фонарь. Он был один. - Я отец Честер, аббат этой обители. Добро пожаловать! Пойдемте внутрь, там хоть тепло. И не бойтесь: солдат здесь нет, они обыскали монастырь вчера. Уверяю, здесь вы будете в безопасности, ваше преосвященство.
      На какое-то мгновение Эйден замер в нерешительности. После стольких дней бегства трудно было доверять своим чувствам... Можно ли положиться на монаха? Действительно ли тут безопасно?
      Честер ласково взял его за руку и улыбнулся:
      - Пожалуйста, пойдемте. Здесь вы у друзей.
      - Отец аббат, я... - Эйден сделал глубокий вдох и стиснул окоченевшие руки. - Спасибо. Только умоляю: не называйте меня епископом.
      Честер снова улыбнулся:
      - Конечно, святой отец. Пойдемте.
      Брат Дамиен переложил сверток из одной руки в другую и двинулся дальше по краю сада. Только здесь, между рядами яблонь и груш, и виднелась земля, да и вообще были заметны признаки весны. На склонах над монастырем, в виноградниках, все еще лежал снег. Если тепло не придет скоро, то в этом году на хороший урожай нечего рассчитывать.
      Брат Дамиен помахал Хобу, садовнику, и свернул в сторону огорода. Приподняв рясу, он ловко перепрыгнул через низкую каменную стенку и пошел меж свежевскопанных грядок, ожидающих посева. Полагалось бы обойти огород стороной, чтобы добраться до келий, но брат Дамиен предпочитал чувствовать под своими сандалиями мягкую землю, а не камень дорожки.
      - Доброе утро, Мартин, - весело окликнул он работника, хотя и знал, что тот его не видит.
      - Доброе утро, брат Дамиен. - Мартин копал землю, сняв рубашку, хотя утро было морозным, от усилий он даже вспотел.
      Дамиен дошел до квадратного двора, окруженного корпусами келий, отряхнул с сандалий грязь, прежде чем войти, и поднялся по лестнице. Покои аббата были на втором этаже, дверь в них была открыта.
      - Вы посылали за мной, отец настоятель?
      - Войдите.
      Дамиен положил сверток на стол аббата:
      - Я нашел те книги, которые вам нужны. Они оказались в дальнем углу кладовой, под старыми амбарными книгами. Понятия не имею, как они туда попали.
      - Доброго вам утра, брат, - мягко сказал стоявший спиной к окну аббат и благосклонно улыбнулся.
      Дамиен хлопнул себя рукой по губам:
      - Простите меня, отец настоятель! Я не хотел быть невежливым.
      - Не сомневаюсь. - Честер повернулся к окну. - Я видел, как вы шли через сад. Юный Мартин не обругал вас?
      Дамиен чуть не рассмеялся. Мартин не был способен обругать даже улиток, объедавших листья у капусты.
      - Нет, отец настоятель.
      Аббат помолчал, потом, оглянувшись по сторонам, продолжал:
      - Брат Ормонд думает, что Мартин дурачок. А что скажете вы? Похоже, вы единственный из братии, кому удается добиться от Мартина хоть слова.
      - Мартин со мной только здоровается.
      - Все равно это больше, чем перепадает другим, даже мне. Брат Ормонд опасается, не является ли Мартин шпионом Гильдии.
      Дамиен разинул рот:
      - В нашей-то глуши? Вы же сами часто говорите, что весь мир о нас забыл. С какой стати Гильдии держать здесь шпиона?
      - Я же не говорю, что верю в такое сам, - тихо рассмеялся Честер. Он отошел от окна и наклонился над столом. - Брат Дамиен, я должен просить вас поклясться в том, что вы будете хранить молчание... Ваши таланты таковы, что я хочу поручить вам одно очень деликатное дело.
      - Конечно, святой отец. - Дамиен сглотнул. - Что я должен сделать?
      - Пойдемте со мной.
      Аббат провел Дамиена в самую старую часть монастыря. Пройдя по узкому темному коридору, они поднялись на несколько ступеней и оказались у двери. Честер постучался и вошел в маленькую комнатку, единственное окно которой было завешено плотной занавеской.
      На кровати в углу сидел какой-то человек, лица которого в полумраке Дамиен не разглядел.
      - Это брат Дамиен, - обратился к человеку аббат. - Он присмотрит за вами. - Потом Честер с улыбкой повернулся к молодому монаху. - Когда наш гость отдохнет, покажите ему наш монастырь, расскажите обо всем, что его заинтересует.
      - Хорошо, святой отец.
      * * *
      Только через четыре дня Дамиен смог вывести своего подопечного из кельи. К тому времени снег в основном растаял, земля превратилась в жидкую грязь, так что ходить стало трудно. Странный священник был молчалив и задумчив, но все же задавал вопросы, и не только об устройстве монастыря Святого Германуса, но и о других монахах, работниках-мирянах и тех немногочисленных богомольцах из лежащего в долине города, которые добирались до горной обители.
      После первого раза Дамиен стал выводить гостя в сад каждый день. Тот явно наслаждался природой, часто останавливался и смотрел в небо, какова бы ни была погода. Возвращаясь в келью, странный священник всякий раз задерживался в огороде и с интересом следил за работами. Дамиен решил, что тот так же заворожен чудом рождения изобилия из крошечных семян, как и он сам.
      Через две недели после своего появления в монастыре незнакомец перелез через каменную стенку и подошел к Мартину, вскапывающему очередную грядку. Работник словно не заметил его, как не замечал остальных.
      Потом Мартин отложил лопату, чтобы напиться из фляги, лежащей у конца грядки, но прежде чем он до нее дотянулся, его опередил священник. Вынув пробку, он протянул флягу Мартину. Садовник взял флягу, и тут священник заговорил:
      - Мое имя Эйден МакКоули.
      Сердце Дамиена затрепетало, как пойманная птичка. Мартин ничего не сказал; он просто напился и снова положил флягу на землю, а потом вернулся к своей работе.
      Священник еще какое-то время стоял рядом, спокойно глядя на Мартина, потом снова перелез через стенку и присоединился к Дамиену. Похлопав его по плечу, он повел его в келью.
      - Ну вот, теперь вы знаете, кто я такой. Не тревожьтесь: аббат, я уверен, потому и поручил меня вашим заботам, что не сомневался: вам можно доверять.
      Дамиен не решился заговорить до тех пор, пока за ними не закрылась дверь кельи. Епископ-беглец уселся за стол и стал составлять список книг, которые ему должен был принести Дамиен.
      МакКоули был невысок; тонзуры он не имел, русые с проседью волосы лежали на плечах. Епископ отличался худобой и неудивительно, учитывая, сколько времени он провел в темнице, но лицо у него было приветливым, он часто улыбался. Глубокие серые глаза замечали многое, тонкие руки были обычно сложены на груди.
      Он совершенно не походил на епископа, каким его себе представлял Дамиен, да и вообще молодой монах никогда и подумать не мог, что повстречает МакКоули.
      Дамиен взял список, но не заглянул в него.
      - Простите меня, святой отец, можно задать вопрос?
      - Конечно.
      - Почему... почему вы открыли свое имя садовнику?
      - Почему бы и нет?
      - Но ведь это опасно!
      - Я хотел увидеть его реакцию.
      - Зачем?
      МакКоули спрятал руки под нагрудником и совершенно спокойно ответил:
      - Я хотел узнать, помнит ли еще меня кто-нибудь помимо церковников. Вы разбудите меня к вечерне, брат Дамиен? Прошло так много времени с тех пор, как я бывал на службе...
      МакКоули снова повернулся к столу, но помедлил.
      - Работники-миряне обычно присутствуют на мессе?
      - Большинство присутствует.
      - Но есть и такие, кто не приходит?
      - Ну, Мартин, например, никогда не приходит. Он даже в часовню не заглядывает.
      - Почему?
      - Не знаю. Он никогда ничего не говорит. МакКоули улыбнулся и кивнул:
      - Буду, благодарен, если вы найдете эти книги.
      Эйден не покидал часовни еще долго после того, как из нее ушел последний монах. Молиться ему не хотелось - хотя боги свидетели, просить их ему было о чем; он просто наслаждался возможностью снова находиться в священной обители. Скоро ли он сможет делать это, не таясь? Проведя на свободе несколько недель, он все еще настороженно следил за каждым, кто переступал порог монастыря, всматривался в лица, а звук захлопнувшейся двери заставлял его сердце замирать от страха. Некоторые помещения древней обители так же пахли затхлой сыростью, как и его камера, и МакКоули старался никогда в них не заходить.
      Такая крошечная порция свободы и такая сладостная! Иметь возможность снова разговаривать с монахами и священниками, читать книги... есть нормальную пищу, есть с аппетитом, не боясь яда... Тепло солнечного луча на щеке казалось ему поцелуем богов.
      И обитель монастырь Святого Германуса была хороша. В ней жили добрые монахи и добрый аббат. Выбор МакГлашена был удачен. Эйден мог бы быть вполне доволен жизнью по крайней мере, насколько это было возможно без уверенности в безопасности его спасителей, если бы не преследовавшие его страшные сны. Но ведь если бы что-то случилось с Пейном и МакГлашеном, известие об этом дошло бы...
      - Я не помешаю вам? - К МакКоули подошел аббат Честер и уселся рядом.
      - Я любуюсь вашей часовней. Честер довольно кивнул:
      - Вы освоились у нас? Вы получаете все, в чем нуждаетесь? Брат Дамиен хорошо присматривает за вами?
      - Очень хорошо особенно учитывая, как он молод, - улыбнулся Эйден.
      - А как вы? Вы хорошо себя чувствуете? Эйден отвел глаза.
      - Если под этим вы понимаете оправился ли я после лет, проведенных в темнице, - то ответ будет неутешительным. Я жив и оживаю с каждым днем, благодаря вам, конечно.
      - Дамиен говорит, что вы проводите много времени в огороде, наблюдая за Мартином.
      - Мне интересно смотреть, как он работает.
      - Да? Почему?
      - Каждый взмах мотыги и каждый удар лопаты он совершает с полной отдачей сил. Он полностью уходит в работу, и так день за днем, как будто единственная цель его жизни достичь совершенства в уходе за садом. В определенном смысле это похоже на жизнь монаха, хоть Мартин никогда и не ходит на мессу: просто он поклоняется богам не так, как это делаем мы.
      Честер коротко рассмеялся:
      - Я никогда не смотрел на работу садовника с этой точки зрения. А ведь, знаете, брат Ормонд подозревает, что Мартин может быть шпионом Гильдии.
      - Вы сами думаете так же?
      - Вы назвали Мартину свое имя. Было ли это мудро? Эйден поднялся на ноги.
      - Если бы Мартин хотел что-то сообщить Гильдии, он кинулся бы доносить на меня, как только я ему назвался. Покидал ли он в последние дни монастырь?
      - Нет.
      - Ну, вот вам и ответ.
      Честер тоже поднялся, и они вдвоем прошли через неф к дверям. Прежде чем отправиться к себе, Честер помедлил:
      - Боюсь, что ваша вера крепче моей, святой отец.
      - Вера? - рассеянно пробормотал Эйден, глядя на видный в дверь кусочек голубого неба. - Интересно, что вы об этом заговорили. Да, я должен поблагодарить вас за то, что вы приставили ко мне брата Дамиена. Впрочем, мне кажется, что ему пора вернуться к собственным занятиям. Прошу вас, поблагодарите его от моего имени и скажите, что он прекрасно справился с делом.
      - Хорошо, святой отец.
      Проснувшись и умывшись, Эйден, как всегда, помолился в часовне, поздоровался с аббатом, позавтракал и отправился в сад в первый раз один. Брата Дамиена никак нельзя было считать стражником, но в его отсутствие Эйден особенно остро почувствовал свободу.
      Второй день сильно припекало солнце, и снег теперь сохранился только на горных вершинах. Как бы было хорошо, если теплая погода дала, наконец, угнетенным зимой деревьям возможность расцвести!
      В огороде никого не оказалось.
      Нахмурившись, Эйден огляделся, но Мартина так и не увидел. Повинуясь какому-то неясному устремлению, священник двинулся вдоль рядов яблонь, но и здесь не было ни души; однако, остановившись и прислушавшись, Эйден услышал стук топора. На самом краю сада он обнаружил того, кого искал.
      - Доброе утро, Мартин, - улыбнулся Эйден садовнику, который вырубал побеги вишни, разросшиеся прошлым летом.
      Как всегда, Мартин не обратил на него никакого внимания. Эйден нашел полено и уселся, грея ноги на солнце.
      - Будь осторожен с терновником, - через некоторое время заговорил священник. - Он хоть и засох, но руки поцарапать может. - Никакого ответа. Мартин даже не взглянул в сторону Эйдена. Да, задача оказалась труднее, чем представлялось. - Ты хорошо придумал вырубить эту поросль сейчас. Она, если ей позволить, может заполонить весь сад. Когда я был парнишкой, я часто помогал отцу. Он очень любил возиться с землей совсем как ты.
      Топор ритмично взлетал и опускался; Мартин останавливался, только чтобы убрать вырубленные побеги. Куча хвороста слева от Эйдена росла с каждой минутой.