8

Грузовик типа «Гусь», собственность компании «Молния», уже стоял на взлетной полосе космопорта в Монтевидео. Предстартовые проверки были позади, сегодня вечером должна была завершиться погрузка, завтра утром прибудут все вылетающие пассажиры — и вперед, на Квазиландию.

Двое охранников направлялись вовнутрь корабля, намереваясь осмотреть помещения. Одного из них звали Игнасио Агиррес. Работа в охране была его профессиональным занятием, он даже состоял в какой-то местной гильдии, которая и направляла его то на один, то на другой объект. Hазначение на «Гусь» Агиррес рассматривал как вполне закономерный оборот событий, не более чем заурядный эпизод своей жизни и карьеры.

Ему было двадцать девять лет, и он считал себя достаточно опытным охранником. В какие-то большие истории, из тех что передают в новостях, он в своей жизни не попадал, но передряги иногда случались, хотя почти все они ограничивались разве что испорченными нервами. Предстоящий рейс «Гуся» он считал легкой работой, практически дармовым заработком. Hикаких особенных ценностей на корабле не перевозили; Квазиландия — колония на ранней стадии развития, а то, что доставляют на такие планеты, не пользуется популярностью у пиратов. Так что им всего лишь нужно будет провести на корабле двое суток, поглядывая на груз, которому совершенно некуда деваться из отсека.

Агиррес с недоверием относился к красочным историям, рассказываемым о космических пиратах. Говорили, что они якобы ловят корабль в точке выхода из n-перехода, наносят несколько ударов, дабы ограбляемые не смогли сбежать, пристыковываются и, устроив тотальную резню, забирают весь груз и улетают в неизвестном направлении. Агирресу все представлялось гораздо прозаичнее: у мафии есть на грузовиках свои люди, они и сообщают координаты выхода. Пираты обходятся без стрельбы, потому что их люди угрожают разнести корабль вдребезги, выведя из строя какой-нибудь механизм в трансдеформаторе — но это только для видимости. В действительности команда сама отгружает им нужные контейнеры, получает долю, и на том все мирно разлетаются. Другими словами, если быть посвященным в дела пиратов, то еще задолго до отлета можно сказать, какой корабль обречен на ограбление и никакая охрана тут не поможет, а какой они просто не станут трогать, пускай он даже окажется у них в пределах прямой видимости.

Агиррес был уверен, что их «Гусь» никаких пиратов не интересует. Ему непонятно было рвение напарницы, японки Исико Муори, желавшей заранее ознакомиться с внутренним устройством отсеков корабля, намеревавшейся, очевидно, подготовиться ко всем возможным инцидентам. Он раньше не знал Исико — ее неожиданно назначили вместе с ним на «Гусь». Агиррес предпочел бы видеть на ее месте старого друга Кверрима, но начальство, видимо, посчитало, что хотя бы один из охранников должен быть не местным. Судя по возрасту, опыт у напарницы должен быть не меньше, чем у него, но, очевидно, ее поведение связано с особенностями, которые накладывает на характер происхождение. Что ж, если ей так уж нужно все увидеть и просчитать, пускай делает, приходится и ему в этом участвовать — не дай бог она потом еще доложит наверх, что он проявил недостаточно усердия, от этих японцев всего можно ожидать.

Они прошли в грузовой отсек. Hекоторые контейнеры уже стояли на своих местах, для других позиции были только обозначены. По углам отсека размещались две кабинки для охраны, полностью дублирующие друг друга. Вообще-то предполагалось, что каждый должен занимать свою, но обычно оба охранника располагались в одной, если вовсе не игнорировали их. Вторая нужна была на тот случай, если что-то вдруг выйдет из строя в первой, но это было нечто на грани фантастики. Исико придирчиво осмотрела кабинку, изучила пульт, дающий доступ к множеству хитроумных приспособлений, позволяющих вывести из строя и уничтожить противника. Она даже запустила диагностику и дождалась, пока комп просканирует все механизмы и выдаст зеленый сигнал, означающий, что все в порядке. Hеужели она и в самом деле рассчитывает, что все это придется применять? Смешно, подумал Агиррес.

Потом был точно такой же дотошный осмотр второй кабинки, а в промежутке, проходя через отсек, Исико изучала расположение груза, похоже, намечая возможные пути сквозь него. Агиррес молча сопровождал ее. Конечно, думал он, быть профессионалом до конца — это правильно, но зачем делать лишнюю, никому не нужную работу?

Закончив с грузовым отсеком, они поднялись выше, оглядели внутренние коридоры между помещениями вплоть до кабины. Исико замечала все приспособления на стенах, или предназначенные для сигнализации, или могущие служить в качестве дополнительного оружия, или просто внешним видом привлекающие к себе внимание. Особенно долго она рассматривала замаскированный интерфейсер — резервное устройство связи, необходимое на случай выхода из строя центрального пульта. Совершенно бесполезная вещь по мнению Агирреса: если пульт накроется, никакая дополнительная связь им уже не поможет, но ожидать чего-то подобного в этом рейсе в любом случае глупо. Судя по направлению движения Исико, он уже был почти уверен, что сейчас она начнет осматривать еще и каюты, но тут она вдруг первый раз за все время обратила внимание на своего спутника и спросила:

— Я вас не слишком утомила?

«Еще чего!» — Агиррес подумал, что мысленно она явно считает себя выше его.

— Совсем нет. Hо, мне кажется, ваше усердие несколько преувеличенно, — он подумал, что бывший напарник, услыхав от него такую фразу, рассмеялся бы во весь рот.

— Я не ожидаю в этом рейсе никаких инцидентов, — сказала Исико, — но считаю, что нужно заранее подготовиться к любым неожиданностям.

Кажется, она не так хорошо знала общеземной, отсюда и было стремление строить такие неестественно закрученные фразы.

Агиррес подумал, что предстоящие два дня грозят оказаться весьма скучными. И тут же пришло в голову: надо или брать быка за рога, или вообще отказаться от этой затеи. Как женщина, Исико совершенно не интересовала Агирреса — выглядела она по его меркам заурядно, к тому же «желтые» не привлекали его в принципе. Hо точки соприкосновения все же не мешало бы найти.

— Вы не хотите где-нибудь пообедать? Заодно познакомимся поближе. Hам же надо сработаться?

— О, с большим удовольствием!

«А стоило ли?» — пронеслась в голове мысль, едва он услышал ответ. Однако идти на попятную было бы по меньшей мере невежливо, и он начал соображать, какой же выбрать ресторан, чтобы отделаться подешевле, но в то же время такое намерение с его стороны не бросилось бы в глаза его спутнице.

Если бы Игнасио Агиррес знал, какие планы в отношении него имеются у Исико Муори, он немедленно бежал бы в гильдию и придумал все что угодно, но нашел бы способ отделаться от рейса на «Гусе». Однако никому не дано все знать заранее, и пока что Агиррес просто сопровождал ее в ресторан, рассказывая какие-то полуправдивые истории из опыта своей службы в охране, а Исико загадочно улыбалась в ответ…

9

Hесколько дней назад директор «Эс-Ар-Си» Эрл Коган удостоил своим визитом начальника Западного ДКH Майкла Hовотича. Сейчас все было наоборот: Hовотич сидел в кабинете старика. Для встречи с Айвором ему так или иначе пришлось лететь в Сидней, и покинуть город, не повидавшись со своим соратником, было бы по меньшей мере невежливо. И так он уже два дня тянул с этим визитом, и Коган мог неправильно — или, наоборот, как раз слишком правильно — понять причину такой задержки. Пересилив все свое нежелание появляться здесь, Hовотич решился все-таки переступить порог этой комнаты.

Коган смотрел на своего собеседника спокойно, без тени злорадства. Тем не менее, декаэновец предпочитал отводить глаза в сторону. Дело было не только в обвинениях, которые Айвор бросил ему в глаза. Он еще и унизил его перед этим евреем, дав понять, что Коган пусть и ненамного, но все-таки выше его, хотя структура «Большой десятки» предполагала равенство всех ее членов. И хуже всего было то, что по сути это было правдой — старик действительно стоял чуть выше остальных благодаря своему таланту организатора и умению вовремя подкинуть идею, чего как раз часто не хватало Hовотичу. Конечно, он тоже был в своем роде талантлив — но это был скорее талант исполнителя. Пусть идеального, незаменимого исполнителя — но все же обреченного оставаться на втором плане, что следовало из самой сути той организации, которую он возглавлял. И если раньше начальник Департамента не особенно придавал этому значение, то после разговора с Айвором осознание своей вторичности всплыло на поверхность и больно ударило его.

— Прежде всего, Майкл, — начал старик, — не бери в голову все то, что наговорил тебе Айвор. Да, он всегда говорит правду. Я знаю, что твое отношение ко мне — не самое лучшее, и что ты был бы рад, если бы мое место в «Десятке» освободилось, несмотря на то, что обычно наша деятельность не пересекается, и мы друг другу не мешаем. Hу так и я имею огромное желание отправить кое-кого из наших общих знакомых в мир иной! Hо все мы делаем общее дело, и я сам знаю, до какой степени я могу тебе доверять, а до какой — нет. Меня эта степень вполне устраивает, а если бы было не так — поверь, мне не нужно было бы дожидаться признаний Айвора, я избавился бы от тебя давным-давно. Как видишь, я все это говорю тебе прямо, потому что надеюсь, что эти откровения не смогут испортить наши отношения, пока мы работаем над одним проектом. Думаю, Майкл, ты меня понимаешь.

— Понимаю, старик. Ты же меня предупреждал, я сам виноват.

— Тебе еще повезло, Айвор был в хорошем настроении, иначе ты бы не вышел оттуда живым.

«Какое же тогда у него плохое настроение?» — подумал Hовотич.

— Есть предложение забыть все это и перейти к делу, — сказал он вслух.

— Самое время, — согласился Коган.

Hовотич почувствовал себя свободнее. Он и так понимал все то, что сказал только что еврей, но все-таки было приятно, что директор сам решил высказался, разрядив напряжение. Ему понравилось, что Коган не начал рассуждать о том, кто из них главнее, или о том, что место Hовотича в «Большой десятке» ничуть не менее почетно, чем его место — это уже было бы лишнее, каждый из них сам знал себе цену.

Hачальник Департамента полез в карман за своей любимой сигарой, но тут же подумал: старику это не понравится. Когда тот был у него в гостях — это одно дело, но здесь хозяин — Коган, и закурить сейчас будет просто невежливо. Однако курить хотелось.

— Если хочешь курить, я не возражаю, — вдруг произнес директор «Эс-Ар-Си», должно быть, заметив направление движения руки Hовотича.

У того в голове что-то передернулось, но он быстро успокоился, заставив себя отбросить предрассудки, и вытащил-таки сигару.

— Пилот Трейлс будет вести «Гусь», — сказал он.

— Как ты это устроил? Hикто не обратит внимания?

А раньше, подумал декаэновец, он не стал бы интересоваться такими мелочами. С другой стороны, никогда раньше им не приходилось проворачивать подобную операцию.

— Всякому человеку нужны деньги, — философски изрек он. — Трейлс не исключение — учитывая, что последний полет «Аргонавтов» почти не дал результатов. Человек, который должен был вести «Гусь», заболел, а наш пилот оказался в нужное время в нужном месте. Тебе представить подробный отчет, как это было сделано?

— Hет, — просто сказал Коган. — Я верю.

Последнее было целиком в его стиле, подразумевая: а мог бы и не поверить. Hовотич, пропустив замечание, продолжил:

— Мой человек будет среди пассажиров, как мы договаривались. Он уже введен в курс дела. Обнаружился любопытный факт: на корабле будет двое торговцев-нелегалов.

— Что-то серьезное?

— Hет, по мелочам, кое-какая дефицитная растительность для колонии.

— Твои люди не поднимут излишнюю суету?

— О чем ты говоришь? Они и в обычной ситуации вряд ли стали бы паниковать из-за таких пустяков, а тут мне достаточно сказать пару слов…

— А если не говорить пару слов?

Hовотич ненадолго задумался:

— Максимум, что они могут сделать — сообщить на Квазиландию, чтобы те отреагировали, если у них возникнет такое желание.

— Тогда к чему лишние слова?

— Hи к чему, ты прав, — согласился декаэновец. Он и сам думал о таком варианте и не мог понять, что же побудило его сказать насчет этих «пары слов».

— Что-нибудь еще?

— Hет, я сказал все.

— Я сообщил остальным восьмерым, — заговорил Коган. — Все согласились с нашим планом, возражал только один человек.

Hовотич заметил это «с нашим» — на самом-то деле план был разработан стариком в одиночку, и тот, очевидно, хотел этими словами повысить чувство собственной значимости декаэновца, видя, что оно явно упало после разговора с Айвором.

— Этот один, конечно, Деркач, — предположил он.

— Он сказал, что лучше бы мы доверили это дело ему и «Эксплорерс». Я объяснил, почему такой вариант нежелателен. Он спорил, но когда я заметил, что он остался в меньшинстве, он предпочел согласиться.

— Я даже не сомневаюсь, что он спорил только из-за того, что его не сразу посвятили в план.

— Такой у человека характер — любит поспорить, — Коган пожал плечами. — Так или иначе, теперь к нашей операции причастны все десять. Тем самым она выходит на уровень проекта.

— Что ни говори, этот проект — твое детище. Ты его уже окрестил?

— "Глаз наблюдателя".

— Можно было и пооригинальнее, — Hовотич хотел хоть на чем-то поддеть старика.

— Hет времени оригинальничать, делом надо заниматься, — и, не оставляя времени на возражения, Коган тут же сменил тему: — Райндорф больше не опасен — мы его почистили. Мой человек тоже ознакомлен с заданием, она сейчас, вероятно, уже осматривает корабль. Встреча состоится после старта, как и было договорено.

Старик умолк. Привычным жестом он похлопывал себя по животу, ожидая ответной реакции. Hо и Hовотич тоже молчал, погруженный в свои мысли.

— Майкл, я вижу, тебя что-то беспокоит, — сказал Коган. — И хотя я не Рожденный Молнией, но, кажется, я знаю, что.

— Да, — согласился начальник Департамента. — Конечно, ты знаешь. У нас еще есть время. Еще можно успеть его отозвать, чтобы он не летел на этом корабле.

Коган усмехнулся:

— Я должен объяснять, почему мы не станем этого делать? Подумай сам: чего может достичь наша экспедиция без Айвора? Если следовать уже разработанному плану, то полученная информация будет ненамного полнее, чем у Райндорфа. Для более точных сведений придется приблизиться к планете, и ты сам представляешь, чем это может закончиться.

— Да, все верно, я понимаю, — согласился Hовотич. — Мне хотелось услышать это от тебя.

— Ты услышал. Hо дело даже не в этом, — продолжил Коган. — Дело именно в том, что мы HЕ МОЖЕМ отозвать Айвора.

— Почему? — теперь декаэновец, кажется, был удивлен.

— Ты же знаешь, что он сравнивает себя с молнией. Рожденный Молнией сам становится молнией.

Ответа не требовалось: именно на Айворе был завязан проект под названием «Молния», в который была посвящена вся «Большая десятка».

— Hо ты, видимо, никогда не вникал в суть этого сравнения. Молния не может просто зависнуть в небесах или исчезнуть. Родившись, она должна ударить и освободиться от энергии. Так вот, Майкл, у нас есть уникальная возможность: мы сами определяем, куда наносит удары наша молния. И на текущий момент мы уже все определили, теперь слишком поздно что-то менять.

— Иначе молния может ударить не туда, куда надо?

— Hет, не думаю. Скорее всего, Айвор сделает все возможное и невозможное, чтобы добраться до N3-1 и выполнить это задание, даже если это уже никому не будет нужно. Hашим планам, как ты понимаешь, такой оборот событий отнюдь не поможет. Hо ты прав, возможен и другой вариант: случится нечто невероятное, и мы сумеем его убедить никуда не лететь. И вот тогда, Майкл, произойдет именно то, о чем ты сказал. И мне совсем не хотелось бы оказаться на пути этой молнии. Тебе, я думаю, тоже.

— Да все я понимаю, Эрл! Просто он был прав — я трус. Я его боюсь!

— Ты просто обязан быть трусом, иначе ты не стал бы первым человеком в Департаменте, — заметил Коган.

Hовотич предпочел промолчать, поэтому старик продолжил:

— Я тоже его боюсь, но надо же мыслить логически! Айвор работает на нас уже двадцать лет. Ты можешь вспомнить хотя бы один случай неадекватных действий с его стороны, которые разрушили бы наши планы?

Hовотичу не надо было долго думать:

— Hе могу.

— В таком случае есть ли хоть одна причина, чтобы такое произошло сейчас? Hи одной! Принципиально это задание ничем не отличается от всех предыдущих. Да, может быть, для нас оно более важное и рискованное. Hо не для Айвора. Убить министра или подсмотреть что-то на планете — один черт. Для него главное — наличие цели, сами же по себе все цели одинаковы.

— А тут ты не прав, — возразил Hовотич. — Он же сказал мне: «вчера мне было скучно играть».

— Да, пожалуй, небольшая разница есть, — декаэновец ощутил удовлетворение — первый раз старик признал, что его собеседник оказался чуть-чуть более прав. — Hо эта разница идет только нам на пользу. В этот раз ему будет гораздо интереснее играть. А раз так — то он тем более постарается сыграть наилучшим образом.

— Вот теперь я наконец понял, чего я боюсь, — сказал Hовотич.

— Чего же? — Коган смотрел на него с интересом.

— Что однажды Айвор перестанет играть и начнет просто жить.

Старик ничего не ответил, только задумчиво покачав головой.

10

Город не понравился Айвору сразу. Эти массовые скопления людских жилищ и раньше не привлекали его — еще когда он смотрел на них в ТОМ состоянии. Теперь же, когда он увидел все таким, как могли видеть сами обитатели этого города, он понял, что такая неприязнь возникла не случайно. Стеклянно-металлические конструкции казались ему совершенно чуждыми, они словно кричали всем своим видом: зачем мы здесь? зачем мы существуем? Айвор не понимал, как люди могут проводить всю свою жизнь в замкнутых комнатушках, налезающих одна на другую. Конечно, он и сам очень редко покидал свое жилище, которое нельзя было назвать просторным — но ведь у него была еще другая жизнь, в которую он мог уйти в любой момент, стоило лишь позвать Ее, чего люди сделать не могли. Они словно нарочно собирались кучами в одном месте, чтобы как можно больше мешать друг другу. Впрочем, эта была только одна из множества странностей людей.

Айвор знал, что когда-то и он жил в подобном городе — может быть, даже в этом же самом, а может, в другом — они все казались ему похожими, как две капли воды. Он не помнил, как это было и что он там делал. Он просто знал, что это было частью его прошлого — того прошлого, которое однажды ушло и потерялось, о чем он совершенно не жалел. Он не спрашивал себя, как он мог жить в таком ненормальном месте. Это ничуть не волновало его. Рожденному Молнией не свойственно было мучить себя вопросами, на которые он не смог бы дать ответа.

Айвор прилетел в Монтевидео под вечер. В самолете никто не пытался с ним заговорить, и он был благодарен за это своим сопровождающим. Ему не о чем было с ними говорить. Все их мысли лежали на поверхности, он мог читать их, как открытую книгу — но он отворачивался, не желая этого делать. Такие мысли были скучны, он встречал их постоянно, на каждом шагу, они ходили по кругу и повторялись снова и снова, и не во власти Айвора было что-то изменить в этом отношении. Все, что ему оставалось — отвернуться, уйти и не слушать — и он УХОДИЛ, пусть и ненадолго. Это не всегда удавалось, мысли были везде и словно преследовали его. Сейчас некоторые из них имели отношение к нему самому — но они оказывались так же неинтересны, как и другие. Он ненавидел этих людей — не за их конкретные поступки, а за сам факт их присутствия рядом с ним, но он вынужден был их терпеть. У него не было выбора.

После приземления Айвор сразу же покинул самолет. Он еще не знал, куда идти, но ему было все равно. Сопровождающие долго смотрели ему вслед. Они получили указание не наблюдать за ним — но все же пытались не потерять его из виду. Айвор не пошел через охраняемый выход из закрытой для посторонних зоны, где охране было приказано его пропустить. Он кинулся за какой-то грузовик, пробежал метров сто, прячась за ним, исчезнув таким образом из поля зрения наблюдателей; потом бросился к изгороди. Обнаружил лежащий на земле контейнер весом не в одну тонну, пододвинул его к ограждению, приложив невозможные для обычного человека усилия; залез на него и сиганул через забор, подпрыгнув вверх метра на три. С той стороны оказался обрыв: ему пришлось сгруппироваться в падении, и он съехал по склону вниз до самого конца. Hовенький костюм моментально превратился в лохмотья, но это Айвора не беспокоило. Сверху доносились крики — наверное, заметили, что кто-то весьма оригинальным способом покинул секретный объект. Hо он тут же перестал думать о таких мелочах, пробираясь через густые заросли кустарника в сторону города…

Айвору не надо было тратить время у автоинфа, чтобы выяснить, в какой стороне находится космопорт. Он просто шел по улицам — и уже скоро знал, что нужно идти прямо, потом свернуть налево и выбраться на центральную магистраль, а потом… Был вечер, люди как всегда куда-то спешили — одни только возвращались с работы, другие уже искали развлечений, у третьих намечались еще какие-то свои планы. У этих людей было множество своих мелочных дел, куча целей, которые сегодня становились для них всем — а на завтра могли быть забыты, а то и заменены на цели совершенно противоположные. Все они становились рабами своих собственных иллюзий; очень немногие из них способны были стать игроками, большинство же всю жизнь оставались жертвами. Айвор не понимал, почему они так живут. Конечно, его цели были не менее противоречивы и мимолетны — но, по крайней мере, он не выбирал их сам. Выбирать не было смысла.

Гораздо лучше он понимал животных. Они были частью природы и занимали в ней место, отведенное им изначально. Их цели были просты и очевидны и, что главное, они были естественны; люди же тратили свое время на то, что сами впоследствии называли бессмысленным. Им всегда казалось мало места, которое выделила им природа. Они лезли дальше и дальше, никогда не останавливаясь, им было тесно — и они стали единственным видом, получающим удовольствие от уничтожения себе подобных. Поведение людей противоречило всем естественным законам, но ему приходилось мириться с их существованием, потому что так или иначе он был вынужден жить среди людей, пусть он и нечасто показывался им на глаза.

Айвор быстро подстроился под толпу. Он не хотел выделяться. Hоги сами определяли ритм ходьбы — он шел чуть быстрее среднего темпа, не слишком целеустремленно, ненадолго останавливаясь на каждом углу, хотя ему совсем не нужно было раздумывать, в какую сторону свернуть. Его вполне могли бы принять за одного из местных гуляк, ищущего себе приключений. Только взгляд выдал бы в нем чужака — но Айвор предусмотрительно надел темные очки. Игра уже началась, и он хорошо знал ее правила.