Братство волка (Властители рун - 2)

      - Спасибо, - еле слышно прошептал принц.
      Король Земли просил его пить поменьше. Принц же, поняла теперь Эрин, и вовсе решил избавиться от этого порока.
      - Не за что, - ответила она, не отрывая ладони от его лба. Он закрыл глаза и будто заснул.
      Потом что-то снова забормотал, словно ему приснился дурной сон. Вскрикнул и попытался оттолкнуть руку Эрин.
      Через несколько минут он очнулся. Лицо заливал пот, глаза помутнели от боли.
      - Кажется, я слышал, что Король Земли утратил дары, - сказал он. - Это правда?
      - Да,- ответила Эрин.- Теперь он обычный человек - если Короля Земли можно назвать "обычным".
      - Значит, он утратил и обаяние. Вы не видели его после этого?
      Эрин видела спящего Габорна по пути к замку. Король не был особенно хорош собой даже с даром. Теперь же он показался ей просто некрасивым.
      - Видела своими глазами, - сказала Эрин, думая, что Селинор бредит.
      Она погладила принца по щеке и тут заметила у него на шее серебряный овальный медальон на серебряной цепочке.
      Видимо, медальон выскользнул из-под туники, когда принца укладывали на попону. Эрин сразу поняла, что это медальон-обещание. Нередко лорды, решив породниться с дальним союзником, обменивались медальонами, куда был вставлен портрет будущего жениха или невесты, дабы обе стороны могли решить, кто потом войдет в их семью, не отправляясь в далекое путешествие.
      Мало кто верил правдивости этих изображений. Художники обычно старались подчеркнуть красоту и скрыть недостатки, и потому портрет в медальоне порой имел весьма малое сходство с оригиналом.
      Зато они частенько внушали романтическую страсть. Эрин вспомнила, как в двенадцать лет сама влюбилась в одного юного лорда из Интернука, портрет которого показала ей мать. И носила медальон, мечтая о белокуром мальчике, до тех пор, пока не узнала, что Эрин на портрете нисколько ему не понравилась.
      Но Селинор слишком стар, чтобы вздыхать по девушке, которую в глаза не видел. В свои тридцать пять он давно уже должен был быть женат. "Хотя,подумала Эрин, - найдется ли девушка, которая согласится выйти за него?"
      "Как, отец? - живо представилась ей возмущенная малышка лет двенадцати. Вы хотите отдать меня замуж за горького пьяницу?"
      "Не за пьяницу,- мог бы ответить отец,- за королевство. Твой муж быстро умрет от пьянства. Хотя, конечно, понаделать бастардов кабацким шлюхам успеет. Но потом, после его смерти, ты поубиваешь всех этих выродков, и Кроутен будет твой".
      Какую девочку обрадует такой союз?
      А Селинор носит медальон, будто влюбленный подросток.
      Эрин захотелось увидеть, кто же та, что сумела завладеть его воображением. Селинор тяжело дышал и как будто был в забытьи.
      Она потихоньку раскрыла медальон и затаила дыхание. У девочки, изображенной на портрете, были голубые глаза и длинные темные волосы. Эрин, даже при скудных отсветах костра, узнала ее сразу, ибо это был ее собственный портрет, написанный десять лет тому назад, когда она еще думала, будто портреты эти что-то значат.
      Эрин закрыла медальон. Никогда ни один лорд не просил руки девушки из кланов Всадниц Флидса. И если бы предложение сделали ей, Эрин не знала бы, как поступить. Она воин, а не какая-нибудь там изнеженная леди, чье единственное предназначение - рожать детей. Только воины из Интернука могли бы захотеть жениться на женщине, которая способна сражаться с ними рядом.
      Но на шее у Селинора ее медальон. Неужели он хранит его десять лет?
      Послать портрет в Южный Кроутен могла мать Эрин, но она и не помышляла о союзе с Селинором. Нет, Эрин хорошо знала свою мать и не сомневалась, что случись даже королю Андерсу предложить такой брачный союз, королева Хейрин отказалась бы от него наотрез.
      Однако медальон у Селинора.
      Может быть, это сам Селинор мечтает о подобном союзе? Смысл в нем есть. Южный Кроутен граничит с Флидсом. Поженившись, Селинор и Эрин расширили бы свои владения, чему не помешала бы даже разница в обычаях.
      Но королю Андерсу вряд ли бы это понравилось. Флидс - бедная страна, и ничего не может предложить. Их родители могли бы обменяться медальонами только в знак вежливости. Ни один лорд не захочет такого брака.
      Однако Селинор хранит ее медальон, может быть, даже носит его все десять лет.
      Пьяница- Селинор.
      Эрин заглянула ему в лицо. Он не спал. И смотрел на нее прищуренными, полными страдания глазами.
      Сердце у нее глухо забилось.
      - Скажите мне,- спросил Селинор с необычной резкостью, - вы похожи с молодым Ордином?
      - Что? - удивилась Эрин. - Неужели я так плохо выгляжу?
      - Вы похожи? - снова спросил Селинор. - Как брат с сестрой, так говорит мой отец. Ведь эти темные волосы у вас не от рыжеволосого Всадника Флидса?
      Эрин вспыхнула от смущения. Как она могла вообразить, что он ее любит? Теперь она все поняла: отец Габорна, король Ордин, каждый год ездил в Гередон к королю Сильварреста на осеннюю охоту. Проезжая через Флидс, он познакомился и подружился с матерью Эрин.
      И сочти ее мать Ордина подходящим мужчиной, чтобы зачать от него ребенка, это было бы вполне разумно. И могло случиться. Но не случилось.
      Однако у Эрин и Габорна были темные волосы и голубые глаза, хотя Эрин унаследовала стройность матери, а не широкие плечи Ордина.
      Потому-то Андерс вообразил, что отцом ее был король Менделлас Вал Ордин и что Габорн приходится ей сводным - младшим - братом.
      Эрин не решилась назвать имя своего настоящего отца.
      _________
      В тот день, когда Эрин стала девушкой, мать позвала ее в свой кабинет и показала книгу, где записаны были имена их предков и рассказывалось о жизни и деяниях каждого из них. Это были великие люди - и мужчины, и женщины,- и мать взяла тогда с дочери слово хранить обычай и рожать детей только от самых достойных.
      Эрин знала имя своего отца, но не хотела пока его открывать.
      - Так вот почему вы носите мой медальон? - спросила Эрин.- Вы хотели сравнить нашу внешность? Селинор облизал губы, кивнул.
      - Мой отец... хочет разоблачить обман Габорна и объявить его преступником.
      Эрин удивилась. Какое имеет значение, сестра она Габорну или нет?
      По законам Флидса титулы отца ничего не значили. Титул королевы должен был перейти к Эрин от матери, но даже этого было недостаточно, чтобы стать Высокой Королевой. Высший титул можно было только заслужить, получив одобрение самых мудрых женщин из кланов.
      Но для Мистаррии родство с Габорном имело бы огромное значение. Эрин была старшей и наследовала бы мистаррийский трон.
      Видимо, король Андерс собрался как-то использовать ее в своей игре.
      - Я... я не понимаю,- сказала она.- Чего хочет от меня ваш отец? Трон Мистаррии мне не нужен!
      - Он вам его навяжет,- сказал Селинор.
      - Фу! Глупости. Я откажусь.
      - Вы знаете законы о престолонаследии: убийца не может быть коронован, ответил Селинор.
      Эрин задумалась. Идя на встречу с Габорном, Верховный Маршал Скалбейн сказал, что король Андерс распространяет слухи, будто Габорн сбежал из Лонгмота, бросив отца умирать. Это, конечно, не совсем убийство, но почти.
      К тому же через несколько дней после смерти Ордина личный телохранитель Габорна убил безумного короля Сильварреста. Боринсон клялся, будто исполнил должным образом последний приказ старого короля Ордина убить всех, кто стал Посвященным Радж Ахтена.
      Но при желании можно сказать, будто Боринсон лжет и убил Сильварреста, чтобы освободить для своего хозяина трон Гередона.
      У Габорна теперь две короны - Мистаррии и Гередона. И Андерс, значит, пытается представить дело так, будто обе получены в результате убийства.
      Если ему поверят, Габорн лишится трона. А если он не будет королем, он не сможет быть и Королем Земли.
      И более того, по закону его казнят как убийцу.
      Обдумав это, Эрин поняла, что Андерс уже начал войну. Он ищет сторонников. Он закрыл границы и не разрешает подданным ехать в Гередон, чтобы посмотреть на Короля Земли.
      Вдруг, увидев Габорна, люди убедятся, что он действительно Король Земли. Король Андерс явно не хотел, чтобы они знали правду.
      Но Эрин правду знала. Габорн уже спас ее один раз, приказав бежать и направив в безопасное место. Он действительно был Король Земли.
      - До чего же бесчестен ваш отец, если замыслил такое!
      Селинор, измученный болью, через силу усмехнулся.
      - Говорят, я на него очень похож.
      - Не надо быть большого ума, чтобы понять, что вы действуете по его приказу,- сказала Эрин.- Так для чего же он вас прислал?
      - Я должен был вызнать все, что может помочь разоблачению Габорна. Но я хочу знать правду.
      Тут к ним подошла целительница с трубкой из слоновой кости в руках. Это была трубка для опиума, которым окуривали раненых. Целительница скатала из затвердевшего макового молочка шарик, положила его в чашку трубки, достала из глиняной жаровни уголь и раскурила.
      Эрин отодвинулась было, чтобы освободить ей место, но Селинор удержал ее за плащ.
      - Прошу вас, - сказал он. - Я не знаю, смогу ли я ехать дальше. Только вы можете остановить моего отца. Ваша мать должна открыто объявить о вашем происхождении и, если нужно, солгать.
      Эрин похлопала его по плечу, чтобы успокоить.
      - Я скоро вернусь проверю, стало вам легче или нет.
      Она укрыла его плащом, а целительница принялась пускать дым. Эрин отошла и подняла голову к ночному небу. Солнце село уже час назад, ветер унес тучи. Лишь кое-где виднелись тонкие перистые облака, сквозь которые просвечивали звезды. Ночь обещала быть теплой, комаров в это время года уже не было. Ничего не случится, если ненадолго оставить Селинора одного.
      Рыцари все еще продолжали прибывать сотнями. Эрин отступила в сторону, давая дорогу новому отряду, и глашатай у городских ворот снова прокричал:
      - Ешьте досыта, господа!
      Она посмотрела сквозь ворота на город Гровермана.
      "Чертов Андерс,- думала Эрин.- Но все же я не понимаю, почему именно я?"
      Ведь если, как говорит Андерс, Габорн должен лишиться короны, потому что он мошенник и убийца, остается только найти доказательства. Зачем же возводить Эрин на трон Мистаррии?
      "Возможно,- подумала она,- Андерс боится, что, если он убьет Габорна, Мистаррия объявит ему войну. И если наследница трона будет на его стороне, то, может быть, обойдется без сражений".
      Все-таки что-то тут было не так. Если Габорн убийца и его казнят, вслед за ним на трон Мистаррии по праву взойдет герцог Палдан.
      Палдан-охотник. Палдан - политик и тактик. Палдан, ее настоящий отец.
      Конечно же, Андерс боится именно его. Палдан способен без труда разгадать любую его хитрость. И потребовать объяснений. Зная Палдана, ни один король в Рофехаване не станет мериться с ним умом и силами.
      Нет, Андерс вряд ли захочет, чтобы после смерти Габорна королем оказался Палдан, потому-то и собирается заявить о правах на трон Эрин. Но что же он сделал бы потом?
      Может быть, он решил, что потом Эрин Коннел и герцог Палдан передерутся за трон?
      Или что Палдан нападет на Флидс и разорит ее бедное государство?
      Вполне возможно. А потом, когда Габорн умрет и от Флидса останутся одни руины, Андерс может просто умыть руки и заявить, будто Эрин его обманула.
      Что бы он ни замышлял, в случае, если правда обнаружится, он непременно скажет, будто он ни при чем.
      Но возможно и другое. Что, если король Андерс догадывается, кто на самом деле ее отец? Что, если он замышляет убить и Палдана и действительно отдать трон Эрин?
      Посмеет ли она его принять?
      Зачем только мать выбрала ей в отцы именно Палдана? В свое время ей следовало хорошенько подумать, прежде чем рожать от него ребенка. Конечно, тогда Хейрин и подумать не могла, что Палдан вдруг станет главным претендентом на корону, и считала его лучшим из мистаррийских воинов, лучшим лордом во всем Рофехаване. Она и представить себе не могла, что несколько предательских убийств, и ее дочь Эрин встанет у самого подножия трона.
      Рофехаван на грани политического переворота, и это сегодня, когда рухнула Голубая Башня и Мистаррия стала в два раза слабее, чем была.
      Но этого Андерс предвидеть не мог. Не мог знать, что Радж Ахтен убьет Посвященных.
      Если только не он сам заплатил за это Радж Ахтену.
      "О нет,- решила Эрин,- это уже чересчур".
      Что-то она упустила. Либо Андерс не до конца продумал свой план, либо она просто не в состоянии проникнуть в него до конца.
      В детстве мать заставляла ее временами выполнять необычное упражнение. Они садились играть в шахматы, устроивши доску так, что каждая видела только свою половину. Нужно было защищаться от противника, ходов которого Эрин не видела, и учиться наносить удар, не глядя. Это было упражнение в развитии интуиции.
      Ей вдруг захотелось сыграть в шахматы с королем Андерсом. Сколько ходов он мог просчитать вперед? Четыре, восемь, двенадцать?
      Эрин видела вперед только на четыре хода.
      Король Андерс действовал скрыто, как в шахматах, и ходы его угадать было нелегко.
      "Черт его побери, - подумала она. - Нужно непременно посоветоваться с матерью. Королева Хейрин наверняка сумеет разгадать планы короля. А тогда пусть он поостережется! Нужно срочно скакать домой. И срочно найти сильного коня".
      В замке Гровермана восхитительно пахло лошадьми, травою и вереском. Гроверман снабжал почти весь Гередон лошадьми и быками, которых взращивал здесь, на полях у реки Вертячки. До Праздника Изобилия, когда скот забивают на зиму, осталось всего несколько недель. А потом мясо повезут по всем городам и замкам севера.
      После Праздника Урожая работа для конюхов заканчивалась: сотни диких лошадей, согнанных из степей, уже стояли в тех же загонах, где стояли лучшие объезженные кони, боевые скакуны, рысаки для вестников, резвые, сильные, которые могли скакать быстрее ветра.
      У всех у них было по несколько даров силы, жизнестойкости и ума, и они легко одерживали верх в драках с вожаками диких табунов. Держать диких простых лошадей вместе с сильными было жестоко, но необходимо. Дикие кони смирялись и подчинялись, и тогда Способствующие Гровермана брали их свойства и передавали боевым, и лучше этих лошадей не было на свете.
      Эрин знала, что сейчас, когда столько воинов собирается на войну, а лошадей еще только готовят, найти хорошего скакуна трудно. Сильные лошади дорого стоили и в мирные времена.
      Она отправилась на конюшни поискать что-нибудь подходящее.
      Там бродило, по меньшей мере, около сотни лордов, которые забавлялись всякой ерундой, например, разглядывали при свете факела лошадиные зубы.
      Эрин сразу прошла к старшему конюху. Узнав по речи Всадницу Флидса, мальчик-конюший сказал, что заправляет здесь всем старик, ее соплеменник по имени Буллингс.
      Буллингса она обнаружила в конюшне Посвященных, где содержались отдавшие дары лошади. Конюшня была огромным зданием во внутреннем городе, защищенном стеной. В нем находилось около трех тысяч беспомощных животных. Слепые, глухие, слабые кони, которых приходилось подвешивать, чтобы они могли стоять на ногах. Лошадей, что отдали дар ловкости, кормили овсяной кашей, потому что у них плохо работал кишечник. Эти лошади требовали особого ухода, например, постоянного массажа, потому что страдали вздутием живота.
      - Сударь Буллингс, мне нужен боевой конь, - сказала Эрин. - Вы знаете своих лошадей. Какая из них лучше всех?
      - Для Всадницы Флидса? - спросил он неуверенно. Прежде Эрин никогда его не видела. Но по тону сразу поняла, что хотя они и соотечественники, правды он не скажет и продаст коня похуже.
      По-своему он был прав. Слишком много было желающих получить самую лучшую лошадь. Но их следовало приберечь для короля, для его личной стражи и самых приближенных людей.
      Эрин задумалась. Может быть, лучше доехать до Флидса, устроившись за спиной кого-то из рыцарей, а там уж она найдет себе лошадь.
      Тут за спиной у нее открылась дверь, послышались тяжелые шаги и звяканье доспехов. Вот и еще кто-то решил подобрать себе самого лучшего коня. Сейчас Буллингс и вовсе про нее забудет.
      - Да, лошадь для Всадницы, - сказала Эрин. - Подойдет любая, лишь бы довезла меня сегодня до Флидса. За спиной раздался голос самого Короля Земли.
      - Для дочери королевы Хейрин Рыжей,- сказал Габорн, - не годится любая. Сегодня, Буллингс, она спасла жизнь принцу Южного Кроутена.
      Эрин обернулась. О том, что она сделала, она не рассказала ни Габорну и никому другому, но, похоже, и впрямь слухами земля полнится. Они с Селинором попали в замок на спинах разных коней.
      - Ваше величество,- Буллингс опустился на одно колено. Полы на конюшне содержались в такой чистоте, что старший конюх мог не опасаться замарать свои кожаные штаны.
      Лицо у Габорна было бледным и усталым. Эрин хотела было рассказать ему о заговоре короля Андерса, но, взглянув на короля, поняла, что не стоит. Судя по всему, единственное, в чем он сейчас нуждался, это хорошенько выспаться, а после таких новостей вряд ли заснешь.
      "Сама разберусь", - решила Эрин.
      - Какая лошадь у вас самая лучшая? - спросил Габорн.
      Буллингс запнулся:
      - Есть... есть один прекрасный боевой конь, ваше величество. Хорошо обученный, спокойный, с пятнадцатью дарами.
      - Очень хорошо,- сказал Габорн.- Подойдет для Всадницы Флидса, как вы считаете?
      - Но, ваше величество...- испугался Буллингс.- Это невозможно. Герцог шкуру с меня сдерет! Он собирался Подарить этого коня вам!
      - Если конь принадлежит мне,- сказал Габорн,- я могу подарить его кому пожелаю.
      - Ваше величество, - Эрин смутилась, - я не могу принять такой подарок! смущение ее было искренним, ибо подобный конь считался воистину королевским. И по праву должен был принадлежать Королю Земли. - Я его не возьму!
      Габорн весело улыбнулся.
      - Что ж, раз вы отказываетесь, я уверен, старший конюх сумеет подобрать что-то более подходящее.
      - Да, ваше величество, - хвастливо сказал обрадовавшийся Буллингс. - Есть одна чудесная кобылка, до того тихая, что я бы женился на ней, если б мог! Сейчас приведу.
      И, забыв обо всем, умчался прочь.
      Эрин посмотрела на Габорна с удивлением.
      - Неужели вы знали, что он не продаст мне хорошую лошадь!
      - Простите его за строптивость, - ответил Габорн. - Скоро в Гередоне будет и вовсе не купить сильного коня. В войне с моим отцом Радж Ахтен потерял много боевых коней и потому опустошил конюшни Сильварреста. Мы потеряли пятьсот лошадей. Мы с герцогом Гроверманом сделали все, что могли, чтобы восполнить нехватку, и у нас есть форсибли. Но даже если передать дары необученным лошадям, которых готовили только к следующему году, в запасе у нас будет их всего четыре-пять сотен. Так что, конечно, Гроверман не хочет сейчас продавать хороших коней ни за какие деньги. И не продал бы даже вам.
      Новость была неприятной, но Габорн позаботился обо всем, и это успокаивало. Сама Эрин редко задумывалась о хозяйственной стороне войны.
      Без конницы пехоте и стрелкам приходится нелегко. В последние два дня Эрин не раз видела учебные занятия. В полях к югу от замка Сильварреста в стрельбе из лука упражнялись тысячи юношей и с западной стороны тысячи их учились работать пиками. И хотя в Гередоне было полно кузнецов, им пришлось бы потрудиться не один месяц, чтобы обеспечить доспехами всех. Везде в городах, которые они проехали сегодня, слышался звон кузнечных молотов.
      "Какое же бремя непосильных забот несет Габорн на своих плечах, - подумала она. - Не стоит взваливать на него сейчас еще и тяжесть предательства. А может быть, и не существует никакого заговора. Разве у нее есть какие-нибудь доказательства, кроме слов Селинора?"
      Нужно добыть доказательства, и Габорн в любом случае разберется с этим делом лучше, чем она, но сначала ему нужно хоть немного отдохнуть.
      Ведь и правда, никогда раньше она не задумывалась о том, какое участие может принимать Король Земли в организации военных действий. Многие лорды, прекрасно разбиравшиеся в тактике боя, ничего не понимали в снабжении войск.
      Габорн должен был решать все вопросы, касавшиеся снабжения, подготовки рыцарей и солдат и укрепления крепостей. Должен был разрабатывать тактику и стратегию, ежедневно следить за соблюдением законов и нести бремя огромного множества прочих обязанностей, и это поглощало его с головой.
      И у него была еще одна, еще большая ответственность. Это он предупредил сегодня Эрин о грозившей ей опасности лично, это он предупредил всех. Габорн не просто управляет страной, как и полагается всякому монарху. Он внутренне связан с каждым из своих подданных и заботится о каждом.
      Силы Короля Земли велики, но бремя его еще больше.
      - Милорд, - спросила Эрин, чтобы убедиться в своих рассуждениях, - а где же вы возьмете перья для оснащения стрел?
      - Я отдал приказ, чтобы все, кто ощипывает птиц - гусей, уток, куропаток и голубей - сдавали перья из крыльев и хвоста на нужды армии.
      - Но у вас же совсем нет времени на такие мелочи,- сказала Эрин. - Когда вы успели отдать этот приказ?
      - В замке Сильварреста после битвы при Лонгмоте мне были представлены почти все лорды Гередона,- ответил он устало. - Я поговорил с Избранными, как и с вами сегодня, и велел им позаботиться о собственной обороне.
      - И попросили их запасать перья?
      - Да, и гвозди для подков, а также теплые зимние плащи, которые могут служить при случае одеялами, а ."также продовольствие, лекарственные травы и многое Другое.
      Только сейчас Эрин поняла, что результаты уже есть. Проезжая по Гередону, она уже видела занятых делом "Людей, видела, с каким усердием мельники мелют муку, а ткачи ткут ткани. Видела работавших на каждой крепостной стене каменщиков.
      - А что вы прикажете мне? - спросила Эрин, потому что по сравнению с героическими усилиями других, вклад в подготовку к войне показался ей пока ничтожным.
      - Слушаться меня,- сказал Габорн.- Сегодня вы прислушались к моему голосу и благодаря этому остались живы. Так и продолжайте.
      Тут наконец старший конюх привел красивую боевую лошадь, резвую черную кобылку, у которой было девять даров. Вид у нее был на редкость благородный, почти как у королевской лошади.
      - Буду слушаться, ваше величество,- пообещала Эрин и попросила: - Нельзя ли мне ехать сегодня рядом с вами? Мне хотелось бы кое-что обсудить.
      - К вашим услугам, - сказал Габорн, - но выехать мы должны еще до рассвета. Кажется, мы сможем быть в Каррисе раньше, чем думали. На отдых есть часа два, но как только взойдет луна, мы отправимся в путь.
      - Когда же мы там будем? - спросила Эрин.
      - К вечеру, если только выдержат лошади. Больше шестисот миль. Долгий путь для любой лошади, даже для такой сильной, какую он только что подарил Эрин. К тому же ночью ехать довольно опасно. Эрин кивнула, но призадумалась.
      Немногие воины сумеют добраться до Карриса к завтрашнему вечеру, не загнав лошадей насмерть. А ведь с мертвой лошадью и лучший рыцарь не воин.
      Возможно, Габорн в вопросах снабжения разбирается лучше всех, но стратег он, кажется, никудышний.
      29
      Голубиный перевал
      Во Дворце Наложниц вовсю распевали Способствующие, но сэр Боринсон их не слышал.
      Измученный, лишенный даров жизнестойкости, которые прежде помогали преодолеть слабость человеческого тела, в ожидании Саффиры он заснул на солнышке у фонтана. Пока он спал, кто-то снял с него цепи.
      Когда же Пэштак и телохранители Саффиры помогли ему, еще сонному, забраться в седло, Боринсон привычно устроился в нем, и его не понадобилось даже привязывать.
      Он продолжал спать, когда Пэштак повел небольшой отряд обратно на север в Дейазз, а затем дальше, на запад, мимо священных Голубиных гор.
      Там, на горной тропе, Боринсон ненадолго проснулся и увидел крутые белые скалы. На высоте четырех тысяч футов над пропастью к ним прилепились старинные жертвенники и куполообразные храмы. Когда-то, много веков назад, оттуда прыгали вниз те, кто хотел посвятить свою жизнь Воздуху.
      Если желание было чистым, человек обретал дар полета. Но если Воздух отказывал, он разбивался насмерть.
      По слухам, дар обретали порой даже дети. Но Воздух наделял им далеко не каждого, и внизу, в Долине Черепов, лежало немало тому подтверждений.
      В новые времена безумцев, которые пытались взлететь, находилось немного, и Боринсону еще не доводилось слышать о том, чтобы, кроме Властителей Неба, кто-то получил власть над Воздухом. Иногда кто-нибудь уходил из дома, отдаваясь на волю ветра, и ветер нес его куда вздумается, "Летящие по ветру", как их называли, жили в одиночку и нередко, чтобы прокормиться, становились ворами.
      Рядом с Саффирой ехали два ее телохранителя, двое громадин, которых звали Ха-Пим и Махкит. Королева закуталась в покрывала, чтобы никто не мог увидеть ее лица. Но и покрывало не могло скрыть блеск ее глаз и очертания нежного тела.
      Она ехала молча, но все ее движения поневоле притягивали взгляд.
      С каждой минутой она становилась все прекраснее, ибо во Дворце Наложниц в Обране было немало женщин, исполненных красоты.
      Через векторов Посвященных Способствующие передавали их красоту Саффире.
      Ей не нужно было находиться в Обране, чтобы получить дары, поскольку человек, раз отдавший дар, вступал со своим лордом в магическую связь, разорвать которую могла лишь смерть одного из них.
      Когда женщина отдавала дар обаяния, вся ее красота переходила к ее лорду. Если эта Посвященная получала последствии дар обаяния от кого-то другого, красоты у нее не прибавлялось. Полученный дар тоже переходил к лорду.
      Подобные Посвященные, поддерживавшие постоянную связь с лордом, назывались векторами. И сейчас женщины, которые уже были Посвященными Саффиры, принимали дары от других. Те, кто отдал ей обаяние, принимали и передавали обаяние; кто отдал голос - передавали голос.
      Саффира воспользовалась подарком Короля Земли как нельзя лучше. Она рассчитывала к тому времени, когда предстанет перед Радж Ахтеном и попросит его прекратить эту затянувшуюся войну, иметь уже не сотни даров обаяния, а тысячи.
      Пэштак не один час вел их по горным тропам, и один раз им пришлось объезжать войско Радж Ахтена, двигавшееся к крепости в Мутабайме. Боринсон снова заснул.
      Лишь когда все пятеро достигли границы в горах Хест, они остановились, и Боринсона разбудили, чтобы он поел.
      Близилась ночь, и Пэштак, стащив его с седла, сказал:
      - Поспи здесь часок, пока я приготовлю ужин для ее величества.
      Боринсон тут же опустился на подстилку из сосновой хвои и заснул бы немедленно, когда бы на него не пахнуло духами Саффиры.
      Она прошла мимо, и сон мигом слетел. Боринсон сел и так долго смотрел вслед ее грациозной фигурке, что это не понравилось Ха-Пиму.
      В кронах сосен ворковали голуби, в сухом горном воздухе витал запах близкой воды. Боринсон посмотрел на запад.
      Никогда он не видел, как садится солнце над Соленой Пустыней Индопала, и увидев, запомнил это навсегда. Пустыня, растянувшаяся на сотни миль, казалась совершенно плоской, вечернее солнце окрашивало ее в нежно-фиолетовый цвет, ветер гнал над равниной облака красной пыли. Солнце, почти скрывшееся за горизонтом, походило на огромную розовую жемчужину.
      Но никакая красота пустыни не могла сравниться с прелестью Саффиры. Боринсон с замиранием сердца следил, как она спустилась по склону к укромной узкой долине, как встала на колени возле небольшого озерца, где на берегу среди камней цвели примулы и летали пчелы. Саффира скинула покрывала, и красота ее отозвалась в душе Боринсона невыносимой болью. Это была настоящая пытка.
      _________
      Склонившись над озером, она посмотрела на свое отражение. К закату ей уже передали сотни, а быть может, тысячи даров обаяния и Голоса.
      Затем обернулась и увидела, что Боринсон не спит и смотрит на нее.
      - Сэр Боринсон, - сказала она ласкающим слух голосом. - Подойдите, посидите со мной.
      Он поднялся, ноги стали вдруг непослушными. Переставляя их, будто бревна, подошел и почти упал рядом с нею. Саффира обольстительно улыбнулась и коснулась его руки.
      Ха-Пим придвинулся ближе, сжимая рукоять кинжала. Выражение лица здоровяка-охранника ничего хорошего не сулило.
      - Достойна ли я того, чтобы передать вашу просьбу о перемирии? - спросила Саффира.
      - Достойны, - кое-как сумел выдавить Боринсон. - Еще бы нет.
      Ее голос прозвучал для него музыкой, а собственный показался хриплым карканьем.
      - Скажите,- продолжала Саффира,- у вас есть жена?
      Боринсон сообразил не сразу. Беспокойно сморгнул.
      - Жена?.. Да, миледи.
      - Она красива?
      Что он мог ответить? Раньше Миррима казалась ему красивой, но по сравнению с Саффирой она была... просто корова.
      - Нет, миледи.
      - И давно вы женаты? Он попытался вспомнить.
      - Недавно, дня два. А может, три.
      "Кажется, я выгляжу полным дураком", - подумал он.
      - Но вы уже немолоды. А раньше у вас не было жены?
      - Что? - спросил он.- Четыре... да, так.
      - Четыре жены? - переспросила Саффира, подняв бровь. - Для человека из Рофехавана это много. Я думала, у вас принято иметь только одну.
      - Четыре дня, как я женился, - пробормотал Боринсон. - Именно так. Четыре дня.
      Он постарался произнести это как можно внушительнее.
      - А раньше сколько у вас было жен?
      - Ни одной, миледи,- отвечал Боринсон.- Я... служил телохранителем принца. Времени на жену не оставалось.
      - Печально,- сказала Саффира. - Сколько же лет вашей жене?
      - Двадцать... лет,- уточнил Боринсон.
      Саффира оперлась о камень, откинулась назад. При этом она задела руку Боринсона, и он уставился на свои пальцы, не в силах отвести взгляда.
      Ему хотелось протянуть руку, дотронуться до Саффиры еще раз, но знал, что это невозможно. Она не создана для таких ничтожеств, как он. Она коснулась его случайно, и больше этого не повторится. Он вдохнул аромат ее духов.
      - Двадцать - это много, - сказала Саффира. - Я слышала, что в вашей стране обычно ждут, когда женщина достигнет брачного возраста.