Глава 1

23 октября 1792 года

Северная Англия

Замужество!

Ирена Флеминг повернулась спиной к камину и с силой швырнула кочергу на подставку, давая выход растущему раздражению. День только начинался, а настроение уже было испорчено. Ветер весело гонял большие капли дождя по оконному стеклу, оставляя на нем грязные дорожки и словно дразня Ирену своей беззаботностью. Только свинцовые тучи, ползущие над черепичной крышей дома, соответствовали настроению изящной брюнетки, в чьих сине-фиолетовых глазах отражалось пламя камина.

Замужество!

Это слово вновь пронеслось у нее в голове. Когда-то оно было предметом девичьих грез, позже стало казаться воплощением глупости. Не то чтобы она стала категорической противницей брака. О нет! Благодаря неустанным стараниям матери она получила такое воспитание, что могла бы стать прекрасной женой любому. Вот только ее отец, мэр городка Мобри, главной своей задачей считал выдать ее за человека обеспеченного, не важно, толстый он или костлявый, старый или молодой. Все качества жениха, кроме размера кошелька, казались ему несущественными. Собственно, он о них и не думал. Если мужчина богат и согласен на брак, то он уже может претендовать на руку его дочери. Обычно ее женихи являли собой жалкое зрелище — при воспоминании о них Ирена страдальчески вздохнула, — но чего еще можно было ожидать, если отец не имел возможности дать за ней хоть мало-мальски достойного приданого.

— Замужество! Тьфу! — Ирена почти что выплюнула это слово. Она давно рассталась с беспечными фантазиями юности и без особой радости думала о предстоящей замужней жизни. Конечно, случается, что молодой девушке не нравится поклонник. Но после бесконечных смотрин, которые устраивал отец, ей уже казалось, что иначе и не бывает.

Ирена подошла к окну и задумчиво посмотрела на вымощенную булыжником дорогу. За завесой дождя укрылись застывшие скелеты деревьев. От мысли, что меньше чем через час ей предстоит встреча с очередным поклонником, у Ирены заныло в животе. Ей совсем не хотелось вежливо улыбаться какому-нибудь самодовольному толстосуму, и она надеялась, нет, даже молила Бога, чтобы дорога к дому так и осталась пуста. В самом деле, может, мост от дождя сгниет и рухнет, ее воздыхатель упадет в пенящуюся воду и его унесет бурный поток. Она его никогда не увидит и не будет из-за этого особо горевать. Этот человек казался ей безликим пятном, отличающимся от прочих безликих только именем, которое она совсем недавно узнала. Сайлес Чемберс! Каким он окажется?

Ирена оглядела скромную гостиную. Что подумает этот Чемберс и сумеет ли скрыть свое отвращение? Хотя внешне их дом выглядел совсем не хуже других, его обстановка красноречиво свидетельствовала об отсутствии достатка. Если бы это жилище не полагалось ее отцу вместе с должностью, он вряд ли бы раскошелился и на него.

Ирена печально разгладила поношенное бархатное фиолетовое платье, надеясь, что Чемберс не заметит его давно вышедший из моды фасон. Она, конечно, умела принимать надменный вид, если фатоватые поклонники начинали вести себя бесцеремонно, но ее гордость при этом подвергалась сильному испытанию. Отсутствие приданого — не лучшее качество для будущей жены, поэтому Ирена всегда старалась показать этим напыщенным ослам, что она отлично образованна и гораздо более воспитанна, чем они. Но эти попытки наталкивались на грозное неодобрение отца.

Эвери Флеминг считал лишним и неблагоразумным расточительством учить представительниц слабого пола чему-нибудь, кроме вышивания. Если бы не упрямая настойчивость ее матери, Ирене никогда бы не довелось посещать школу. Анджела Флеминг не жалела ни своих денег, ни сил на воспитание дочери, и Эвери не мог ничего возразить, ибо за время их супружества растратил большую часть и того и другого. Возможность учиться была предоставлена и Фэррелу, но меньше чем через год пребывания в семинарии он заявил, что не желает слушать бесконечные проповеди и изучать ненужные предметы, а хочет вернуться домой и пойти по стопам отца.

Ирена мысленно вернулась к долгим месяцам после смерти матери. Сколько бесконечных часов провела она в одиночестве, пока отец и брат играли в карты и пили с соседями! Без Анджелы, которая тщательно рассчитывала семейный бюджет и строго ограничивала траты, скудное состояние Флемингов почти совсем сошло на нет. Им всем пришлось, как говорится, потуже затянуть пояса, что только усилило стремление отца выдать ее замуж. Особенно решительно он взялся за дело после того, как ее брата ранили на дуэли. С тех пор неестественно согнутая правая рука Фэррела без пользы висела вдоль тела, и Эвери с утроенной энергией принялся искать дочери мужа.

Внезапно Ирену охватила ярость.

— Вот уж с кем я хотела бы встретиться, — прошипела она, — так это с Кристофером Ситоном! Янки! Подлец! Картежник! Лгун! — Любое из оскорблений казалось недостаточным для этого негодяя, и она искала все новые и новые слова.

— Да, встретиться лицом к лицу! — Она представила узко посаженные глаза, тонкий крючковатый нос, жесткие прямые волосы, торчащие из-под края треуголки, мелкие пожелтевшие зубы, скривившийся в жестокой ухмылке рот. Бородавка на подбородке довершала и без того гнусный портрет.

О, если бы она встретилась с ним! Уж она сбила бы с него спесь! Ирена сказала бы ему такое, что он недели две ходил бы красный как рак и в следующий раз дважды подумал бы, прежде чем вымещать свою злобу на таком молодом, пусть не очень умном и осторожном, юноше.

— Если бы я была мужчиной, — Ирена встала в позу и взмахнула рукой, словно держала остро отточенную рапиру, — я бы проткнула его насквозь! — Она сделала выпад, затем другой, третий и в завершение царапнула воображаемым острием по горлу своей жертвы. Изящным движением она вытерла воображаемое лезвие и убрала его в невидимые ножны. — Если бы я была мужчиной, — она выпрямилась и задумчиво посмотрела в окно, — уж будьте покойны, этот хвастун быстро бы раскаялся в том, что сделал, и отправился искать удачу куда-нибудь в другой уголок земного шара.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале и, скрестив руки на груди, с притворной застенчивостью опустила глаза.

— Ах, я не мужчина, а всего лишь слабая женщина. — Ирена повертела головой, придирчиво осматривая тщательно завитые черные локоны, и лукаво улыбнулась. — Поэтому мое оружие — это ум и язык.

На мгновение она приподняла черные, искусно выщипанные брови. Пронзительный взгляд ее глаз, сопровождаемый ледяной улыбкой, охладит сердце самого свирепого противника. Горе тому, кто встанет на ее пути!

С улицы донеслись пьяные крики:

— Ирена!

Узнав голос брата, Ирена поспешила в прихожую, готовясь обрушить на его голову шквал упреков. Она распахнула дверь: Фэррел Флеминг стоял, прислонившись к дверному косяку. Его одежда была измята и запачкана грязью, рыжевато-коричневые волосы в беспорядке торчали из-под треуголки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он пил и кутил всю ночь напролет.

— Ирена, моя чудесная сестрица! — заорал он, покачнулся, отступил назад, но все же удержался на ногах и вошел в холл. Вода потоком стекала с его промокшего плаща.

Ирена с тревогой оглядела улицу, боясь, не стал ли кто свидетелем этой сцены, но никого не обнаружила, кроме одинокого всадника вдалеке. Вряд ли он мог что-либо заметить на таком расстоянии.

Ирена закрыла дверь и сердито взглянула на брата. Пытаясь удержать равновесие, Фэррел здоровой рукой ухватился за перила, а другой тщетно дергал завязки плаща.

— Ирена, подсоби малышке Фэррелу с непоко… непокорной одежкой. Я прошу ее сняться, а она не слушает. — Он виновато улыбнулся.

— Самое время возвращаться домой! — упрекнула она брата, помогая освободиться от непослушного плаща. — И тебе не стыдно?

— Не-а! — заявил он и попытался отвесить галантный поклон, но, потеряв с трудом удерживаемое равновесие, попятился и с размаху уперся спиной в стену.

Ирена поспешно схватила Фэррела и подставила ему свое плечо. В нос ей ударила отвратительная смесь перегара и табака, и она поморщилась.

— Уж лучше бы приходил домой, когда темно, — буркнула она. — Всю ночь пьешь и играешь, а потом весь день спишь. Очень мило!

— Если бы не несчастные обстоятельства, я бы сейчас честно работал и сам себя обеспечивал. Во всем виноват этот черт Ситон.

— Его вину мы уже обсуждали, — сухо заметила она, — но это не повод вести такую жизнь.

— Хватит занудствовать, девочка, — еле слышно пробормотал Фэррел. — Ты с каждым днем все больше походишь на старую деву. Скорей бы отец выдал тебя замуж.

Ирена в безмолвной ярости скрипнула зубами и попыталась было отвести брата в гостиную, но он, снова потеряв равновесие, навалился на нее, и она пошатнулась.

— Будьте вы оба прокляты! — не сдержалась она. — Что один, что другой. Выдать меня замуж за первого встречного с тугим кошельком, чтобы вволю пьянствовать и проматывать его деньги. Два сапога пара!

— Так! — Фэррел рывком высвободил руку и, на мгновение собравшись, самостоятельно добрел до гостиной. Там он остановился и, расставив ноги на предательски вздыбившемся полу, медленно покачивался, как матрос на палубе. — Ты и не думаешь о благодарности, а ведь я защищал твою честь, — с упреком произнес он, пытаясь смотреть сестре в глаза. Но в его нынешнем состоянии это была невыполнимая задача, и он оставил ее, бесцельно скользя взглядом по комнате. — Мы с отцом хотим видеть тебя счастливой, чтобы ты не досталась какому-нибудь мерзавцу.

— Мою честь? — усмехнулась Ирена и с жалостью посмотрела на брата. — Если ты напряжешь память, Фэррел Флеминг, то окажется, что ты защищал честь отца, а не мою.

— Да? — Он сразу сник, как ребенок, пойманный за шалостью. — Да, правильно. Отца. — Он опустил глаза, посмотрел на увечную руку и протянул ее вперед, взывая к сочувствию.

— Наверное, в какой-то мере ты защищал и меня, так как я тоже ношу фамилию Флеминг, — размышляла вслух Ирена. — Благодаря Кристоферу Ситону об отце поползли такие сплетни, что трудно было чувствовать себя в стороне.

Она снова задумчиво посмотрела сквозь испещренное каплями стекло на мокрый пейзаж за окном и на мгновение забыла о брате, который тем временем обнаружил на столе графин с виски и неверными шагами направился к цели. Мост все еще был пуст, и это означало, что одинокий всадник едет сейчас по выложенной булыжником мостовой. Похоже, он никуда не спешил и, не боясь мелкого дождя, совершал неторопливую прогулку, словно у него в запасе была вся жизнь. Как бы Ирена хотела оказаться на его месте! Тяжело вздохнув, она повернулась к Фэррелу и тут же в бешенстве топнула ногой. Он уже приготовил стакан и здоровой рукой пытался вынуть пробку из графина.

— Фэррел! Тебе на сегодня не хватит?

— Да, я пытался защитить доброе имя отца, — промямлил он, не прекращая своего занятия. Трясущейся рукой он наполнил стакан. Воспоминания о дуэли постоянно преследовали его. Он снова и снова слышал оглушительный грохот собственного выстрела и видел изумление и ужас на лице секунданта, держащего в поднятой руке платок. Эта картина постоянно вставала у него перед глазами, и он заново переживал странную смесь страха и растущего восторга, когда его противник пошатнулся, сделал шаг назад и схватился за плечо. Кровь заструилась меж пальцев Ситона, и Фэррел, холодея, ждал, что сейчас он осядет на землю. Но вместо этого Ситон лишь крепче встал на ноги, и радостное облегчение, нахлынувшее было на Фэррела, мгновенно смыл холодный пот. Что он наделал: выстрелил, не дождавшись сигнала! Ситон медленно поднял пистолет, и дуло уставилось прямо ему в грудь.

— Ты бросил вызов человеку, гораздо более опытному, чем ты, и все из-за карт, — упрекнула его Ирена.

В голове у Фэррела гудело, и слова Ирены не доходили до его сознания. Парализованный картиной, которая медленно рисовалась у него в мозгу, он видел только дуло пистолета, направленное на него тем ранним утром, слышал гулкие удары собственного сердца, чувствовал выворачивающий наизнанку страх, который с тех пор мучил его по ночам, не давая уснуть. В то морозное утро струйки пота затекали ему в глаза, но он от страха не мог даже моргнуть, боясь, что это движение заставит дрогнуть палец на спусковом крючке.

Ужас наполнил его, и, взвыв от беспомощной ярости и унижения, он поднял руку, чтобы швырнуть свой пистолет на землю.

Второй выстрел разорвал тишину раннего утра, и звук его эхом покатился по равнине. Фэррел издал истошный вопль. Пуля прошила ему руку, и жаркая боль запульсировала во всем теле. Прежде чем дым рассеялся, он упал на холодную, мокрую от росы лужайку и, скорчившись на земле, застонал от боли и унижения. Подняв глаза, он увидел врача, который бинтовал ему руку, и еще чей-то размытый силуэт. Он узнал своего мучителя. При виде того, как хладнокровно Кристофер Ситон пытается куском ткани остановить сочившуюся из его раны кровь, ему стало еще более стыдно.

Сквозь пелену боли Фэррел осознал, что, сделав нечестный выстрел, он проиграл гораздо больше, чем дуэль. Это был сокрушительный удар по его репутации. Больше никто не станет драться с таким трусом, и ему никогда не унять угрызений совести.

— Он ранен по собственной глупости, — донеслись до него слова Ситона, и всхлип отчаяния вырвался из его груди. А Ситон спокойно пояснил: — Если бы он не поднял пистолет, я бы не выстрелил.

— Он выстрелил до сигнала, — донесся издалека голос секунданта. — Вы могли убить его, мистер Ситон, и никто бы не сказал вам ни слова.

— Я не убиваю детей, — хмыкнул Ситон.

— Могу вас заверить, сэр, вы ни в чем не виноваты. Но вам лучше бы убраться отсюда, пока не примчался отец этого парня.

Стараясь показать, что он не нуждается в их снисхождении, Фэррел разразился потоком грязных ругательств, давая выход беспомощной ярости. К его досаде, оскорбления вызвали у Ситона лишь презрительную усмешку, и, не обращая больше внимания на Фэррела, он отвернулся и направился прочь.

Кошмар развеялся, и Фэррел вернулся в суровую реальность. Перед ним стоял полный стакан, но из опасения потерять равновесие и упасть он боялся оторвать от стола здоровую руку, чтобы взять его.

— Ты все переживаешь свое поражение? — вывели его из задумчивости слова Ирены. — Можно подумать, что твоя жизнь кончилась. Лучше бы ты оставил янки в покое, а не изображал взбесившегося петуха.

— Этот человек — лгун, и за это я вызвал его на дуэль. — Фэррел мутным взором оглядел комнату. — Я пытался защитить доброе имя, вот.

— Ха, защитить! Теперь ты инвалид, а мистер Ситон не взял назад ни единого слова из своих обвинений.

— Он возьмет! — взорвался Фэррел. — Он возьмет, или я… или я…

— Что ты? — сердито перебила его Ирена. — Подставишь под пулю вторую руку? Ты дурак, если думаешь, что можешь бороться с таким человеком, как Кристофер Ситон. В следующий раз он просто убьет тебя. — Она с отвращением всплеснула руками. — Он почти вдвое старше тебя, и иногда я думаю, что вдвое умнее. Глупо тягаться с ним, Фэррел.

— Черт тебя побери, девчонка! Ты полагаешь, что солнце встает и садится специально для твоего мистера Ситона. Прямо бог какой-то.

— Что ты несешь? — воскликнула Ирена, ошеломленная таким обвинением. — Я его даже никогда не видела. Все, что я знаю о нем, — это несколько сплетен, за достоверность которых я не ручаюсь.

— О, я тоже их слышал, — фыркнул Фэррел. — Стоит трем надменным девицам собраться вместе, и они уже вовсю судачат о янки и его кошельке. Блеск его денег отражается в их глазах, а без них он был бы не лучше любого из нас. А опыт? Ха, да у меня его не меньше.

— Ты просто дурак.

— Дурак? — Фэррел попытался выпрямиться и достойно ответить на подобное оскорбление, но громкое урчание в животе, по-видимому, изменило его планы, и он жалобно забормотал: — Оставь меня, девчонка. Ты напала на меня в час слабости и уныния.

— Ха, скажи лучше — в час пьянства, — язвительно уточнила Ирена.

Фэррел споткнулся о стул, плюхнулся на него, прикрыл глаза и откинул голову на мягкую спинку.

— Ты принимаешь сторону врага против своего родного брата, — промычал он. — Если бы отец тебя услышал…

От негодования глаза Ирены засверкали. Она подскочила к Фэррелу и схватила его за лацканы сюртука. Не обращая внимания на отвратительный запах перегара, она наклонилась к брату.

— Как ты смеешь обвинять меня? — Фэррел смущенно отвел взгляд. — Я тебе сейчас скажу, братец! — прошипела она, и слова полились из нее потоком. — Какой-то иностранец приплыл к нам на большом корабле. На третий день после появления в порту, — она дернула за ворот сюртука, чтобы подчеркнуть значимость этого факта, — он обвинил нашего отца в шулерстве. Не важно, правда это или нет, но сказал он это при всех. Теперь торговцы Мобри и Уэркингтона настроены против отца. А так как он всем должен, то боится, что его упекут в долговую тюрьму. Вот почему он теперь так усердно пытается выдать меня замуж. А благородному мистеру Ситону, уж наверное, наплевать, какие несчастья он навлек на нашу семью. Да, я считаю его виноватым, но и ты, мой дорогой братец, поступил не лучше, когда бросился на него с оскорблениями, вместо того чтобы замять скандал. С такими людьми нужно вести себя иначе.

Фэррел ошарашенно смотрел на сестру, и Ирена поняла, что он не слышал ни слова.

— Ах, что толку! — Она с отвращением отвернулась. Как еще доказать ему, что так ведут себя только дураки?

Фэррел посмотрел на налитый до краев стакан с виски и облизнул губы, сожалея, что не может попросить Ирену помочь ему.

— Может, ты и старше меня на пару лет, Ирена. — Губы стали как ватные, и он еле говорил. — Но это еще не повод, чтобы читать мне нравоучения, словно ребенку… И он тоже назвал меня… ребенком, — опустив голову, мрачно промямлил Фэррел.

Ирена расхаживала перед камином взад и вперед, пытаясь найти слова, которые дойдут до ее брата, пока не услышала слабое похрапывание. Она обернулась и увидела, что голова Фэррела упала на грудь. Вслед за первым тихим похрапыванием последовали другие, более громкие и раскатистые звуки, и Ирена с ужасом поняла, какую допустила ошибку, не проводив брата прямо в его комнату. Вот-вот приедет Сайлес Чемберс, и ее гордости будет нанесен чувствительный удар. Оставалось надеяться, что отец вернется раньше.

В следующее мгновение Ирена осознала, что ленивое постукивание копыт, доносившееся с улицы, затихло перед их дверью. Ирена напряженно ждала следующих звуков, которые подсказали бы ей, куда направился всадник. Как назло, по ступенькам застучали шаги и почти тут же раздался громкий стук в дверь.

— Сайлес Чемберс! — У Ирены гулко забилось сердце. Она лихорадочно огляделась и в отчаянии всплеснула руками. Ну почему он пришел так не вовремя!

Она в панике подбежала к Фэррелу и, схватив его под мышки, попыталась приподнять, но, увы, это оказалось не легче, чем поднять мешок с камнями. Ей даже не удалось прекратить его богатырский храп. Все усилия в конце концов привели к тому, что Фэррел качнулся вперед, свалился на пол и растянулся посреди комнаты. Стук в дверь становился все настойчивее.

Ирене ничего не оставалось, как смириться с неизбежным. Может, Сайлес Чемберс и не стоит ее внимания и ей надо благодарить судьбу, что ее брат именно сейчас разлегся поперек гостиной. Но после этого визита над ней и всей их семьей будут насмехаться. Надеясь, что ей, может быть, удастся спрятать брата от не очень внимательных глаз, она поставила посреди комнаты стул и накинула на лицо Фэррела шаль, чтобы приглушить храп. Затем пригладила волосы и попыталась придать лицу выражение спокойного достоинства. В конце концов, что ни делается — все к лучшему.

Настойчивый стук не прекращался. Ирена подошла к двери, положила руку на задвижку и, глубоко вздохнув, открыла. На короткое мгновение весь дверной проем заполнил темный мокрый плащ. Взгляд Ирены медленно скользнул по огромным черным кожаным ботинкам, по длинному рединготу к лицу под фетровой шляпой, с краев которой капала вода. У нее перехватило дыхание. Такого красивого мужчины она, пожалуй, еще не видела. Под ее взглядом он слегка нахмурил брови, и его лицо приобрело пугающе суровое выражение. Он, в свою очередь, оглядел ее с ног до головы и вдруг улыбнулся, от уголков его глаз веером рассыпались веселые морщинки. Серовато-зеленые глаза незнакомца лукаво искрились, словно только и искали в жизни, над чем бы повеселиться. И в глазах этих легко читалось открытое одобрение тому, что он увидел. Эта мягкая, обезоруживающая улыбка и лукавые искорки настолько ошеломили Ирену, что у нее задрожали колени.

Не дряхлый старик и не самодовольный щеголь, а настоящий мужчина! Сказать, что он превзошел ее ожидания, значит не сказать ничего. Интересно, подумала Ирена, зачем такому красавцу искать невесту в их захудалом городке?

Гость поспешно снял шляпу, и под ней обнаружились короткие, чуть вьющиеся темно-каштановые волосы. Его низкий, густой голос показался ей столь же приятным, как и лицо.

— Мисс Флеминг, полагаю?

— Да… Ирена. Ирена Флеминг. — Ее язык сделался удивительно непослушным, и она испугалась, что, запнувшись, выдаст свое волнение. В голове закружились мысли, полностью противоположные прежним. Незнакомец показался ей совершенством. Никакого видимого изъяна. Как странно, что он, дожив до такого возраста, все еще не попался в ловушку по крайней мере дюжины женщин.

Здравый смысл подсказывал ей, что здесь кроется какой-то подвох. Зная характер отца, в этом можно было не сомневаться.

Хоровод самых разнообразных мыслей кружился в голове Ирены, пока она не сообразила, что пора пригласить гостя в дом.

— Входите, сэр, — сказала она. — Отец предупреждал, что вы придете.

— В самом деле? — Похоже, ее слова несколько удивили его. Он вопросительно посмотрел на Ирену, и его губы изогнулись в улыбке. — Вы знаете, кто я?

— Конечно! — Она тихо засмеялась. — Мы ждали вас. Пожалуйста, заходите.

Он шагнул через порог и озадаченно нахмурился. Похоже, он испытывал неловкость, отдавая ей свою шляпу, хлыст и перчатки.

— Вы очень удивили меня, мисс Флеминг, — заметил он. — Я рассчитывал на гораздо более холодный прием.

Ирена мысленно содрогнулась. Неужели отец был настолько бестактен, что первым делом сообщил кандидату в мужья о ее нежелании выходить замуж? Как отец мог подумать, что она откажет и этому красавцу? Ведь он во много раз превосходил всех прочих претендентов на ее руку!

Смущенно рассмеявшись, она попыталась прояснить свои догадки:

— Полагаю, отец сказал вам о моем нежелании встречаться с вами?

Гость понимающе улыбнулся:

— Не сомневаюсь, что вы представляли меня ужасным чудовищем.

— Какое облегчение увидеть, что это не так, — ответила она и покраснела, испугавшись собственной пылкости. Ирена попыталась придать лицу строгое выражение, надеясь, что он не счел ее развязной.

Когда Ирена обходила вокруг гостя, чтобы закрыть дверь, ее ноздри уловили запах дорогого мужского одеколона, и у нее перехватило дыхание.

Гость снял плащ, и, как ни старалась Ирена, она не смогла найти ни малейшего изъяна и в его фигуре — широкие плечи, узкая талия и длинные ноги.

— Позвольте вам помочь, — предложила она, стараясь унять дрожь в голосе. Безупречно сшитая одежда вызывала такое же восхищение, как и ее обладатель, хотя на ком-нибудь менее мужественном и статном она, вероятно, смотрелась бы хуже. Короткий, по моде, жилет, надетый под темно-зеленый фрак, был такого же светло-коричневого цвета, как и бриджи. Высокие кожаные ботинки с отворотами подчеркивали форму икр. Одежда была очень модной и дорогой, но он носил ее по-мужски непринужденно, без всякого намека на щегольство.

Ирена повернулась, чтобы повесить его плащ на крючок возле двери. Она не спеша стряхнула с него капли дождя, затем обернулась и сказала:

— Должно быть, ужасно ездить верхом в такую погоду?

Зеленые глаза встретились с ее глазами, и на лице их обладателя расцвела теплая улыбка.

— Может, и ужасно, но эти неудобства вполне окупаются, если в конце пути вас встречает столь прекрасная леди.

Возможно, ей следовало отойти от него подальше. Но как охладить разливающийся по всему телу жар и хотя бы внешне остаться равнодушной? Она кляла себя за то, что, всегда бойкая на язык, теперь не может вымолвить ни слова. Ее не покидало ощущение, что сейчас напротив нее стоит ее идеал. Нет, в нем наверняка есть какой-нибудь изъян. Должен быть!

— Отец вернется с минуты на минуту, — робко произнесла она. — Может, подождете его в гостиной?

— Если это не доставит вам неудобств, — ответил он. — Есть одно важное дело, которое я хотел бы с ним обсудить.

Ирена повела гостя в гостиную и застыла на пороге: из-за стула торчал ботинок Фэррела. Она чуть не зарыдала от собственной глупости, но вести гостя в другую комнату было поздно. Стараясь отвлечь его, она улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

— Я видела, что вы приехали из-за реки. — Она села на кушетку, молча указав ему на соседний стул. — Вы живете где-то недалеко?

— Собственно говоря, у меня дом в Лондоне, — ответил он. Откинув фалды темно-зеленого фрака, он сел на тот самый стул, за которым лежал Фэррел.

Ирена чуть не лишилась дара речи, когда представила, в каком смешном положении окажется, если гость случайно заинтересуется бесформенным возвышением позади него.

— Я… я как раз собиралась приготовить чай, — торопливо произнесла она. — Хотите чаю?

— После прогулки в такую промозглую погоду от чая трудно отказаться. — Его голос был мягок, как бархат. — Но пожалуйста, не хлопочите из-за меня.

— О, никаких хлопот, — поспешно заверила она. — Мы всегда так принимаем гостей.

— А это кто? — К ее нескрываемой досаде, он показал на Фэррела. — Наверное, отвергнутый поклонник?

— О нет, сэр. Это всего лишь… то есть… мой брат. — Ирена беспомощно пожала плечами. Он застал ее врасплох, и в голову не сразу пришел подходящий ответ. Кроме того, теперь, когда секрет раскрыт, вероятно, лучше всего быть честной. Все равно никаких разумных объяснений не придумать. — Он… он прошлой ночью выпил больше, чем следовало, а когда вы постучали, я как раз пыталась отвести его в спальню.

С трудом сдерживая улыбку, гость поднялся со стула, потом опустился возле Фэррела на колени и приподнял ему одно веко. Храп не прекратился. Незнакомец посмотрел на Ирену и улыбнулся, сверкнув крепкими белыми зубами.

— Вам помочь завершить начатое?

— О, благодарю вас, сэр! — Она очаровательно улыбнулась, словно фея, выпорхнувшая на зеленую лужайку. — Я буду вам очень признательна.

Гость поднялся на ноги так быстро и легко, что ей пришлось снова испытать восхищение. Он снял фрак, еще более убедительно продемонстрировав ширину своих плеч, и аккуратно повесил его на спинку стула. Идеально сидящий жилет подчеркивал узкую талию и широкую грудь. Он вскинул Фэррела себе на плечо, и ткань рубашки на мгновение натянулась, рельефно подчеркивая мышцы рук и плеч. Фэррел, которого она не могла сдвинуть с места, теперь мешком свисал с его плеча. Гость обернулся и вопросительно посмотрел на Ирену:

— Будьте любезны, покажите мне дорогу, мисс Флеминг.

— Можно Ирена, — сказала она и послушно прошла вперед. Снова его близость и его мужской запах вскружили ей голову, и она поспешила, надеясь, что он не заметил, как покраснели ее щеки и шея.

Поднимаясь по лестнице, Ирена чувствовала его пристальный взгляд и не осмеливалась оглянуться. В самом деле, если она позволит себе заметить его восхищенный взгляд, прикованный к ее мягко покачивающимся бедрам и изящной талии, у нее будет гораздо больше поводов покраснеть.

Она побежала вперед в комнату Фэррела, чтобы снять с постели покрывало. Ее добровольный помощник вошел и опустил свою ношу на мягкую постель. Ирена склонилась над братом, чтобы расстегнуть ему рубашку и галстук, а когда выпрямилась, ее сердце гулко забилось — гость снова стоял слишком близко!

— Полагаю, вашему брату будет удобнее без рубашки и ботинок. — И, сверкнув в добродушной улыбке белыми зубами, он предложил: — Хотите, я сделаю это за вас?

— О, конечно! — ответила она, снова заливаясь краской. — Но он инвалид. Осторожно с рукой.

Мужчина замер и удивленно посмотрел на нее.

— Простите, я не знал.

— Не нужно извинений, сэр. Боюсь, все произошло по его собственной глупости.

Он в изумлении приподнял бровь.

— Вы удивительно благоразумны, мисс Флеминг.

Чтобы скрыть смущение, Ирена рассмеялась.

— Мой брат совсем другого мнения.

— Все братья такие.

Ирена подняла глаза и увидела, что он снова улыбается. Его взгляд тем временем лениво скользил по ее фигуре и в конце концов остановился на нежных алых губах.

Все чувства Ирены обострились, время, казалось, перестало существовать. В его глазах светилось тепло, и сердце гулко забилось в ее груди. Мысленно обругав себя за то, что потеряла гордость и строгость, присущие каждой настоящей леди, она отошла в другой конец комнаты, предоставив ему заниматься Фэррелом. Дело у него спорилось, и Ирена не предлагала помощи, предпочитая держаться на безопасном расстоянии. Напряженная тишина затянулась, и, чувствуя необходимость во что бы то ни стало прервать ее, она произнесла:

— День сегодня просто ужасный.

— Да, — согласился он, не превзойдя ее в оригинальности. — Ужасный день.

Глубокий, бархатный голос эхом отозвался в ее груди, и Ирена оставила в покое поиски изъяна. В сравнении с «женихами», которые бывали здесь прежде, он настолько приближался к совершенству, насколько это было возможно для человека из плоти и крови.