Рюарк протянул ей полотенце. Под его горячим взглядом Шанна встала на ноги и плотно завернулась в льняную ткань. Он подал ей руку, чтобы помочь выйти из ванны, и последовал за ней к туалетному столику, восхищаясь плавным покачиванием ее бедер.

— Почему вы так меня искали, любовь моя? — спросил Рюарк, встретив взгляд Шанны в зеркале, перед которым она расчесывала свои длинные волосы.

Вспомнив про Изабеллу, Шанна с живостью повернулась к Рюарку и взяла его тонкие пальцы.

— О, Рюарк, капитан Бошан сделал мне чудесный подарок. Он прислал превосходную кобылу, но она немного пострадала, и ее нужно подлечить.

Рюарк удивленно поднял брови:

— Пострадала?

— Капитан Робертс сказал, что, когда ее перевозили, во время шторма она поранилась, ударяясь о стенку стойла. Я велела конюху сделать все, что он может, пока не придете вы. — Сине-зеленые глаза Шанны умоляли. — О, Рюарк, вы вылечите ее, не так ли? Ради меня… Пожалуйста…

Рюарк провел рукой по золотистым локонам, и глаза его стали мягче и ласковее.

— Она вам так понравилась, Шанна?

— О да, Рюарк, очень.

— Я сделаю все, что в моих силах, — улыбнулся он. — Вы же знаете, что я самый пылкий ваш раб.

Шанна оттолкнула его руку, уловив иронический смысл этих слов, и снова повернулась к зеркалу.

— Что было бы, если бы вы были свободным человеком? — спросила она Рюарка. — Уехали бы искать свое счастье где-нибудь в другом месте? Да или нет?

— Да разве найдутся на свете такие сокровища, на которые я мог бы променять вас, любовь моя? — проговорил он, поддразнивая Шанну. — Разве я смогу вас когда-нибудь покинуть? Только безумие могло бы довести меня до этого! Ах, любовь моя, разве вам это неизвестно? — Ее глаза изливали сияние. — Вы — мое единственное сокровище, самый драгоценный бриллиант.

Шанна надула губы, отбросив в сторону щетку для волос.

— Вы шутите, Рюарк, а мне необходимо знать правду.

— Правду, миледи? — Он отвесил поклон зеркальному отражению Шанны и ухмыльнулся. — Должно быть, миледи забыла клятвы, принесенные перед алтарем. Я связан с вами до моего последнего вздоха.

Отбросив со лба блестящие волосы, Шанна встала с обитой бархатом скамьи и прошла по комнате под его пристальным взглядом. Она сознавала, какое влияние оказывала на Рюарка ее почти полная нагота. Льняное полотенце едва прикрывало ее грудь и оставляло полностью открытыми длинные, стройные ноги. Движения ее были медленными и томными, грациозными и плавными, и всем этим она как бы наказывала его за дерзкое напоминание о ее собственных клятвах.

— Как вам нравится говорить мне колкости по этому поводу! Вы ведете себя так самодовольно и вызывающе в моих комнатах, как будто во всем мире нет одежды достойнее, чем эти ужасные бриджи!

— Если я бедняк, мадам, то тогда вы жена бедняка, — с усмешкой уточнил Рюарк.

— Вы обыкновенный распутник, позволяющий себе под любым предлогом врываться в мои апартаменты, — парировала Шанна. — И чтобы заставить вас молчать, я вынуждена уступать вам, иначе моя тайна станет достоянием широкой публики. Таких, как вы, называют подлецами, сэр. Тот, кто использует женщину подобным образом, не достоин даже виселицы.

Рюарк медленно подошел к ней с гипнотической улыбкой на губах. Шанна отпрянула от него, как дичь от охотника, пытаясь оставаться на почтительном расстоянии.

— Мадам, это правда, что я всеми силами стараюсь под любым предлогом быть рядом с вами. Но чтобы я был обычным распутником? Вот уж нет. Я веду скорее монашеский образ жизни.

— Ха! — усмехнулась Шанна. С остановившимся дыханием она увернулась от шагнувшего к ней Рюарка. Его рука повисла в воздухе, но аромат ее теплого тела и запах влажных волос затуманили его разум. Он ринулся за ней. Спасаясь от него, Шанна спряталась за кресло и рассмеялась серебристым смехом, похожим на журчание быстрого горного ручья. Из-за спинки кресла она состроила ему насмешливую рожицу, но глаза ее, вызывающие и манящие, красноречивее любых слов говорили о ее чувствах, искрясь кокетливым очарованием.

Глаза Рюарка вспыхнули, и он отодвинул кресло, показывая ей, что оно не может служить преградой между ними. Шанна, хихикнув, отступила за небольшой мраморный столик.

— Рюарк, возьмите себя в руки, — убеждала она его, стараясь придать строгость своему голосу. — Я хочу положить этому конец, раз и навсегда.

— О, мы положим этому конец, мадам, — заверил он ее, затем ухватился за край столика и отодвинул в сторону это последнее препятствие.

Стена остановила отступление Шанны, и она огляделась. Слева была кровать. Это, разумеется, не убежище. Справа, за прозрачными шелковыми гардинами, раскрытые двери вели на балкон.

Рюарк ухватился рукой за полотенце, служившее единственном покровом Шанны. Та исчезла за гардинами, а Рюарк остался стоять, сжимая в руке полотенце. Он почти с торжеством подумал о том, и какой ужас придет Шанна при мысли, что ее могут увидеть голой на собственном балконе. Его взгляд привлекло какое-то едва заметное движение у дальнего конца гардины, и он двинулся в ту сторону. В этот момент Шанна пулей влетела в комнату, блеснув белоснежной кожей, подбежала к кровати, бросилась на нее, перекатилась на другую сторону и вскочила на ноги с ночной рубашкой в руках. Ей едва хватило времени, чтобы натянуть на себя рубашку, как ее талию сжали руки Рюарка. Игра была закончена, и он прижал к себе ее голые бедра, дав ей почувствовать, как наливается силой прижатый к ней источник ее наслаждения.

Они смотрели в глаза друг другу, и сердца их колотились все быстрее и быстрее. Рюарк наклонил голову к обнимавшей его шею Шанне, и губы их соединились в бесконечном поцелуе, который увлек их в волшебный мир всепоглощающей страсти. Время остановилось, и, казалось, ничто не могло положить конец этому блаженству, пока оно не разлетелось вдребезги от внезапного стука в дверь.

— Шанна! — тихо прозвучал голос Орлана Траерна. — Вы не спите, дитя мое?

— Одну минутку, папа. — Голос ее был невнятным и хриплым, каким обычно говорят засыпающие люди. Она оторвалась от Рюарка и огляделась по сторонам в поисках выхода из этого ужасного положения. Рука Рюарка лежала на ее плече. Он прижал к своим губам палец и, указав ей на постель, подтолкнул Шанну к ней. Когда она обернулась, чтобы взглянуть на Рюарка, его в комнате уже не было. Он исчез, как легкий порыв ветра. Пропустившие его портьеры висели совершенно неподвижно, и Шанна села на кровати, подтянув одеяло к подбородку.

— Войдите, папа, — пригласила она.

Шанна ждала, вслушиваясь в звук открывающейся двери. В этот момент она с ужасом увидела в ногах кровати шляпу Рюарка и его рубаху. Она быстро сунула их под простыню, и, когда сквайр вошел в спальню, одеяло уже снова было у самого ее подбородка.

— Добрый вечер, дитя мое. — Он явно пытался смягчить свой обычно грубоватый голос. — Надеюсь, я вас не очень побеспокоил.

— Нет, папа. — Она зевнула для правдоподобия. — Я еще по-настоящему не заснула.

Старший Траерн провел рукой по краю кровати и опустился на нее. Шанна подвинулась, освобождая ему место. Сквайр взял виноградину с тарелки, стоявшей на столе у изголовья, и пожевал ее, над чем-то размышляя.

— Мне кажется, вы рады тому, что вернулись домой, — без большой уверенности прозвучал голос Траерна.

— Ну, конечно же, папа, — согласилась Шанна с широкой улыбкой. Она почувствовала, что сейчас ей ничто не угрожает. — Боюсь, что вам, как и мне самой, претит надменность и позерство, присущие знатным дворам, и мне милее простота и свобода этого острова, чем помпезная роскошь дворцов.

Траерн закивал и положил свою огромную руку на изящную кисть дочери.

— Я тоже не могу выносить притворства этих напудренных барышень и их жеманства. Вы, как в прошлом и ваша мать, куда красивее их, с простым загаром на щеках и с вашими прекрасными волосами. В самом деле, вы с каждым днем становитесь все прекраснее. И к своему удивлению, я понял, что у вас есть твердая воля и собственное мнение. Но есть в этом и кое-что, чего я объяснить не в состоянии. Вы держите себя в последнее время так, как свойственно замужней женщине.

Шанна покраснела и опустила глаза в страхе, что он может обо всем догадаться. Что сделал с ней Рюарк такого, что даже отец почувствовал разницу в том, какой она была и какой стала? Сама она не замечала в себе никаких перемен. Но мысль, что посторонний глаз заметил в ней нечто необычное, сильно встревожила ее.

— Успокойтесь, папа. — Шанна подумала о том, ушел ли Рюарк с балкона или же все еще здесь. — Очень маловероятно, чтобы мой муж мог так сильно повлиять на меня за несколько дней нашей совместной жизни.

Отец посмотрел на Шанну печальными глазами.

— Известно ли вам, что вы произвели большое впечатление на сэра Гэйлорда?

Шанна похолодела.

— Он прожужжал мне все уши об этом сегодня после обеда и даже, после того как вы встали из-за стола, позволил себе просить у меня вашей руки. — Орлан прочел в глазах Шанны внезапный испуг и поспешил развеять ее страхи. — Я сказал ему, что прежде всего, для этого он должен получить ваше согласие. И поэтому не волнуйтесь, дочка. Я обещал вашей матери, что найду вам достойного вас мужа, и не отступлюсь от этого.

Теперь настал черед Траерна опустить глаза, и он неуклюже потер ладонью пряжку на ботинке.

— Вас что-то смущает, папа? — спросила Шанна, охваченная беспокойством. Она никогда раньше не видела отца в таком странном состоянии.

— Да, с некоторых пор меня смущает многое.

Шанна с тревогой посмотрела на отца, который мучительно медленно ронял слова.

— Я вынужден огорчить вас и, не исключено, даже заставить страдать. Мне так не хотелось бы этого! — Он смотрел прямо в глаза дочери. Плечи его ссутулились. — Я стар, Шанна, девочка моя, и с каждым днем старею все больше. — Он поднял руку, предупреждая ее протестующий возглас. — И поэтому мне бы очень хотелось знать, что династия Траернов никогда не прервется, залогом чему явилась бы куча младенцев. — Траерн мечтательно улыбнулся. — Хорошо бы иметь их с дюжину, если вы не имеете ничего против. Но я подумал и о том, что, видимо, этим моим мечтам еще не время осуществиться. Я полагаюсь на ваш выбор, поскольку сам не нашел человека, достойного вашей руки. Я не буду торопить вас с этим. Ищите себе мужа там, где, по-вашему, вы могли бы его найти.

— Я обещаю вам, папа, — проговорила Шанна с любовью к отцу. — И очень благодарна за то, что вы меня понимаете.

Траерн долго не отрывал глаз от дочери, а потом громко втянул воздух носом и поднялся с кровати.

— Ну, хватит об этом, — грубовато отрезал Траерн. — Я помешал вам спать.

Прошла минута, прежде чем тонким, детским голосом заговорила Шанна:

— Спокойной ночи, папа. — И когда Траерн повернулся, чтобы уйти, до него едва донеслось: — Я очень люблю вас…

Вместо ответа Орлан снова шумно втянул носом воздух, заторопился через гостиную к двери и тихо притворил ее за собой.

Шанна влажными глазами в смятении всматривалась в темноту мочи. Прошло много времени, прежде чем она, подняв глаза, увидела Рюарка, стоявшего на расстоянии фута от кровати. Он смотрел на нее со странной полуулыбкой на губах.

— Вы все слышали? — едва слышно спросила она.

— Да, любовь моя.

Шанна села в постели.

— Я никогда не думала, что он так одинок, — задумчиво проговорила она.

Она только что сделала решающий шаг в своей жизни — из эгоцентрической и беспечной юности перешла в полную тревог и забот жизнь взрослых. Переход этот оказался болезненным. Рюарк молчал, давая ей возможность разобраться в этом. Шанна пыталась осознать глубины только что обретенной зрелости. Это был новый опыт и не во всем горький. Она убедилась в том, что отец любит ее, и сознание этого согревало ее сердце. Но из ее памяти не уходили и его жесткие доводы, и колкость гневных слов, направленных против ее упрямого своеволия. Ее детские мечты о прекрасном лорде, коленопреклоненно просящем ее руки, уже давно рассеялись. Перед ее мысленным взором чередой проносились высокомерные, невыразительные лица. Эти видения отступили при мысли об одиноком, чувствовавшем себя перед ней виноватым отце.

Раньше его проповеди лишь раздражали ее, но только что высказанная им робкая просьба вызвала у нее потребность считаться с его желаниями. Он хотел, чтобы она вышла замуж и имела детей. Но кого ей выбрать? Сэра Гэйлорда, эту глупую карикатуру на рыцаря ее девичьей мечты? В кромешной тьме за ним вырисовывалась другая фигура, мрачная и таинственная. При мысли о ней покой покидал Шанну, растворялся, как тает снег под весенним дождем, и она старалась понять, чего, собственно, ей хочется самой.

Шанна по-прежнему смотрела на Рюарка. На своего дракона. Так это он лишил ее душу покоя?

Рюарк прошелся по комнате, задержался на секунду перед туалетным столиком, на котором громоздились щетки и гребни, коробочки с пудрой и флаконы духов, так необходимые для создания образа женщины. Но насколько пленительнее было то, что скрывалось за внешностью! Переменчивость неуловимых, как ртуть, настроений, спонтанность переходов от бурной радости к яростному гневу, мягкость тела и порой его неожиданная сила, непостижимый огонь ласки и блаженство слияния их губ…

Он повернулся к Шанне, сидевшей на кровати в глубокой задумчивости. Она казалась маленькой и беззащитной, хотя он хорошо знал, что стоит ее задеть, как она воспрянет со всей решимостью, полная ярости, которая способна укротить даже раненого тигра. Но сейчас она была сама красота и мягкость. Рюарку захотелось помочь ей обрести душевный покой.

— Он сказал, что я свободна в выборе мужа, — прошептала Шанна, и Рюарк понял, что, в свою очередь, и она не спускала с него глаз. — Но что мне делать с вами?

Рюарк подошел к кровати.

— У меня нет желания броситься на поиски палача, Шанна, но правды я не боюсь.

— Это ваше дело. — Шанну покоробило легкомыслие Рюарка. — Но если отец снова рассердится на меня, то моим женихом вполне может оказаться какой-нибудь хлыщ.

Рюарк сардонически улыбнулся.

— Мадам, если взглянуть правде в глаза, то следует признать: вы замужем и что личность вашего мужа не является для вас тайной. Это я! И поэтому, пока моя шея не узнает, сколько весит туловище, вам нечего бояться других мужчин. Мне кажется, ваш отец ценит меня за мои способности, он мог бы за счет моих будущих доходов заплатить адвокатам и добиться моего освобождения. — Рюарк, не переставая улыбаться, наклонился к Шанне. — Подумайте об этом, любовь моя. Вполне в моих силах сделать вам ребенка, и вряд ли ваш отец захотел бы, чтобы его наследники были отпрысками повешенного.

От неожиданности у Шанны перехватило дыхание.

— Как вы можете предлагать такое? — Подобно молнии в темном небе, сверкнул гнев в ее глазах, — Вы подлый негодяй! Грубиян! Трижды проклятый проходимец, жалкий идиот!

— Ах, любовь моя, вы мне льстите! — усмехнулся Рюарк. — Мне лишь остается заметить, что ваши доводы в тюрьме были более изысканными, и ради достижения своей цели вы без колебаний поставили на кон свою девственность.

— Вульгарный бастард торговца рыбой!

Шанна в юности наслушалась грубых выражений от моряков и чернорабочих и при подходящих обстоятельствах могла исполнить целую арию из набора таких словечек, которым позавидовал бы самый отпетый сквернослов. В свою очередь, разозлился и Рюарк.

— Так, значит, я для вас не больше, чем карманный любовник, Шанна, — язвительно заметил он, — который ночью я должен прятаться от людей в ваших комнатах и не иметь права стоять рядом с вами при свете дня? Вы все время думаете о том, что будет с вами, если все откроется, боитесь какого-то воображаемого наказания, но я потеряю больше, мадам. И если бы я встал перед выбором открыто предстать перед вашим отцом как ваш муж или же прятаться в темных углах вашего будуара, то, поверьте, мадам, я предпочел бы первое. — Рюарк отвернулся и с горечью проговорил: — Если бы я не рисковал головой и возможностью вызвать вашу ненависть, я бы сейчас же сознался во всем вашему отцу и предъявил бы свои права, положив конец этой комедии.

— Комедии! — Голос Шанны дрожал от волнения. — Значит, это комедия — то, что я избегаю помолвки с каким-нибудь маразматиком-графом или бароном? Что я хочу разделить жизнь с мужчиной, которого выберу сама? Что я хочу от жизни большего, чем имею сейчас? — В голосе ее зазвучала обвинительная нота. — Да вы смеетесь над моим желанием иметь хоть какую-то надежду на счастье!

— А вы уверены в том, что жизнь со мной не принесла бы вам счастья? — Рюарк пристально смотрел на нее в ожидании ответа.

— Стать женой раба! — скептически проговорила Шанна. — Да вы не смогли бы обеспечить меня и ночной рубашкой!

Рюарк нахмурился и, подумав, проговорил:

— Не все сразу. Придет время…

Шанна ухмыльнулась, почти оскалилась:

— Придет время, и вас повесят, и тогда-то уж я стану настоящей вдовой.

— Если я вас правильно понимаю, я должен оставить всякую надежду, — криво усмехнулся Рюарк. — Простите меня, мадам, если я по вашему примеру поищу для себя лучшей доли, чем та, которую обещает мне судьба.

— Вы выводите меня из себя своей бравадой! — Тон Шанны был резким, но она избегала встречаться с ним глазами. — Вы надоели мне своими разговорами. — Вздохнув, она откинулась на подушки и отвернулась от Рюарка.

— Ну, разумеется, миледи, — заговорил Рюарк преувеличенно учтиво. — Если вы будете так любезны, верните, пожалуйста, мои шляпу и рубаху. Я дорожу своей убогой одеждой. Ведь это единственное, что есть у Джона Рюарка.

Уязвленная Шанна вытащила из-под простыни и молча швырнула ему рубаху. Найти шляпу оказалось сложнее. Наконец она извлекла и ее, сильно помятую, и, метнув это подобие головного убора в сторону Рюарка, резко повернулась к нему спиной.

Рюарк на лету поймал шляпу и долго рассматривал ее расплющенную тулью, прежде чем прижать к груди в едва заметном поклоне.

— Я покидаю вас, миледи, — ухмыльнулся он, — и больше не буду докучать вам своими заботами.

Шанна лежала неподвижно, стараясь услышать какие-нибудь звуки, которыми должен был сопровождаться уход Рюарка. Наконец она перевернулась на спину, чтобы узнать, что его задержало, и, к своему удивлению, поняла, что, кроме нее, в комнате никого не было.

Шанна угрюмо всматривалась в пока еще густые тени. Она почувствовала боль в сердце, какую-то разъедавшую душу тоску. Внезапно ей захотелось вернуть Рюарка. Даже их бурные ссоры были приятнее окружившей ее пустоты. В мире не было счастья. Он был жестоким и холодным, лишенным тепла, которое могло бы растопить лед в ее сердце.

Губы ее задрожали, хлынули слезы. С жалобным стоном она зарылась лицом в подушку и разрыдалась, как ребенок, сжав кулаки и стараясь не думать о том, как она одинока.

— О Боже, — взмолилась она, чувствуя себя глубоко несчастной. — Прошу Тебя…

Но даже в молитве Шанна не могла назвать то, чего просила у Бога, и она просто жалобно шептала: «Прошу Тебя…».

Наконец, тряхнув головой, словно желая прогнать мрачные мысли, она сорвалась с кровати и схватила висевший в шкафу длинный белый пеньюар. Ее комнаты больше не могли быть для нее тихой гаванью, и Шанна, как бродячий призрак, прокралась в самые дальние углы отцовского дома в поисках хоть каких-то впечатлений, способных отвлечь ее взбудораженные мысли, но ни в одной погруженной во мрак комнате не нашла того, что ей было нужно. Она апатично спустилась по лестнице и, остановившись на пороге гостиной, увидела отца, просматривавшего деловые бумаги.

— Шанна? — В его голосе послышалось удивление. — Что с вами, дитя мое? Я уже собрался идти спать.

— Я хочу погулять по саду, папа, — тихо ответила Шанна, глядя на нахмурившегося отца. — Не ждите меня.

Орлан Траерн смотрел на дочь, пока она не вышла за дверь, а потом слушал, как она ступала босыми ногами по мраморному полу. Открылась и вновь закрылась входная дверь, и опять воцарилась полная тишина. Глубоко вздохнув, грузный Орлан тяжело поднялся с кресла и медленно пошел в свои апартаменты.

Шанна остановилась на окутанной ночным мраком лужайке. В разрывах между проплывавшими в небе облаками то и дело вспыхивали звезды, на короткое время появлялась луна, затем ее серебряный лик снова надолго скрывался из виду. Шанна бродила между деревьями, и повсюду ее преследовали низкий, чуть хриплый от страстного волнения голос и янтарные глаза. Она отошла довольно далеко от дома и, проходя мимо конюшен, услышала донесшееся из стойла ржание. Она пошла в темноте на этот звук, ступая своими миниатюрными стопами по росистой траве.

В конюшне горел свет. Подойдя к двери, она услышала тихий, ласковый голос Рюарка, успокаивавшего кобылу. Настроение у Шанны стало подниматься. Стоя в открытых воротах, она смотрела на его профиль, четко обрисованный в свете фонаря. Его темные брови сердито хмурились, а на твердой скуле от гнева играли желваки. Тонкие, ловкие пальцы обрабатывали ссадины кобылы такими же нежными прикосновениями, как те, на которые так часто случалось отвечать Шанне… Лошадь фыркала и фамильярно подталкивала мордой плечо Рюарка, а тот то и дело рассеянно поглаживал ее шелковистые ноздри.

— Подожди, Изабелла, — машинально уговаривал он ее, не отрываясь от работы.

Шанна удивилась тому, что он, оказывается, знает кличку лошади. Ведь она не говорила ему об этом.

— Откуда вам известно, что ее зовут Изабелла?

Рюарк выпрямился и несколько мгновений смотрел в сторону Шанны, привыкая к густой темноте. Он вытирал руки. Шанна шагнула вперед и почувствовала, что Рюарк ласкает ее взглядом так, словно она стоит перед ним обнаженная.

— Откуда известна кличка? — Он дождался кивка Шанны и пожал плечами. — От этого мальчишки, Илота.

— О… — В ее голосе уже не слышалось вызова.

Шанна огляделась, недоумевая, куда мог деться мальчик-конюх. Рюарк показал большим пальцем через плечо на кладовую для корма.

— Его обязанность — чистить стойла и ухаживать за лошадьми, а не лечить их. Я отправил его спать.

Шанна заложила руки за спину и снова принялась оглядывать стойла, не в силах встретиться с открытым взглядом Рюарка.

— Что это такое? — кивнула она в сторону деревянной миски с довольно неприятно пахнувшим варевом.

Рюарк проследил за ее взглядом. Ответ его был быстрым и кратким:

— Травы с ромом, в горячем сале. Очищает и заживляет раны.

— О… — еще тише отозвалась Шанна.

После затянувшейся паузы Рюарк вернулся к своему делу и, окунув палец в странную смесь, начал смазывать раны лошади. За его спиной, на высоком табурете, Шанна увидела расплющенный соломенный круг, еще недавно служивший ему шляпой. Взяв ее в руки, она уселась на табурет. Медленно поворачивая в руках пострадавший головной убор, Шанна проговорила:

— Простите меня за то, что я изуродовала шляпу, Рюарк. Мне этого вовсе не хотелось.

— У меня есть другая, — буркнул он, не отрываясь от лошади.

Шанну слегка задела небрежность его тона, и она коротко бросила:

— Завтра я внесу шиллинг на ваш текущий счет.

Смех Рюарка был одновременно коротким и язвительным.

— Будет только справедливо, мадам, если вы возместите мне убыток, причиненный в вашей постели.

— Черт возьми, Рюарк, — начала злиться Шанна, что заставило его обернуться. Вспыхнувший было гнев улегся под его спокойным золотистым взглядом, и, опустив глаза, она продолжала более мягко: — Простите меня за все, Рюарк. Мне вовсе не хотелось вас обидеть.

Стоя рядом с кобылой, Рюарк с отсутствующим видом перемешивал целебный отвар.

— Несмотря на ваши добрые намерения, мадам, вам всегда удается ударить по самому больному месту. — Он криво улыбнулся. — Если желаете, спросите у любого из ваших поклонников, любовь моя, и, я уверен, они согласятся со мной. Малейший ваш удар оставляет в душе кровоточащую рану.

— А ваши собственные слова вы, милорд, считаете достаточно безобидными? — запротестовала Шанна. — А между тем я дала вам гораздо больше того, что было предусмотрено нашей сделкой.

— К черту сделку! — прорычал Рюарк. Раздраженный, он вернулся к кобыле и стал смазывать своим снадобьем рубец под шеей животного. — Не думаете ли вы, что теперь это может меня удовлетворить? — вдруг спросил он через плечо. — Я был приговорен к смерти. Жить мне оставалось всего несколько часов. Наше соглашение обещало мне приятную отсрочку и отвлекло от мыслей о предстоящей смерти. — Он коротко рассмеялся. — На что еще я мог надеяться? Подержите фонарь, здесь темно.

Шанна взяла один из горевших фонарей и приблизилась к Рюарку. Он принялся за обработку раны на задней ноге лошади, присев на корточки на опасном расстоянии от копыт животного. При первом же прикосновении жирной мази Изабелла фыркнула и встала на дыбы. Шанна испугалась и крикнула:

— Осторожно, Рюарк!

Тот лишь поднял руку и похлопал бок кобылы, приговаривая:

— Спокойно, девочка, спокойно, Изабелла!

Лошадь затихла, но, когда Рюарк снова нанес мазь на рану, фыркнула, попятилась и стала бить копытом в непосредственной близости от Рюарка.

— Отодвиньтесь же! — воскликнула Шанна, раздосадованная его неосторожностью.

Рюарк взглянул на нее через плечо.

— Успокойтесь, Шанна. Просто эта рана намного глубже других. Сначала мазь жжет, но потом очень быстро снимает боль.

Шанна не унималась:

— Дурень вы этакий! Немедленно отойдите от лошади!

Рюарк, ловко уклоняясь от копыт Изабеллы, хладнокровно наложил последнюю порцию мази на ногу лошади, отставив миску в сторону, вышел из стойла и закрыл за собой калитку. Опершись на деревянный стояк, он оглянулся на Шанну, и его лицо озарила улыбка.

— Чтоб мне провалиться на месте, вы, кажется, беспокоились обо мне, любовь моя?

— Ну да, ведь я всегда беспокоюсь о глупцах и малых детях, — раздраженно огрызнулась Шанна. — Просто удивительно, как это ваш ангел-хранитель не свергнулся с небес, а то бы вы и его подлечили заодно!

— Почему бы и нет, миледи?

Шанна не смогла подавить улыбки. Проходя мимо Рюарка, она отдала ему фонарь и вновь уселась на табурет. Рюарк поставил фонарь на полку и принялся мыть руки в стоявшем под ней тазу. Шанна как зачарованная любовалась игрой мускулов на его голой спине, пока он не повернулся и не перехватил ее взгляд.

— Могу ли я по глупости надеяться на то, что вы больше не желаете моей смерти, Шанна? — улыбнулся Рюарк.

— Я ее никогда не желала. Как вы могли такое подумать?

— Наша сделка… — начал было Рюарк.

— К черту сделку! — не дав ему договорить, воскликнула Шанна.

Рюарк тихо рассмеялся и шагнул к ней.

— Не вы ли сказали, что ненавидите меня, любовь моя? — язвительно заметил он.

— А вы хоть раз сказали мне, что любите меня? — парировала Шанна. — Какая небесная сила дала вам власть над моим сердцем? — Ее энергичная жестикуляция заставила Рюарка соблюдать дистанцию. — Множество лордов, принцев крови и просто искателей приданого просили моей руки или хотя бы благосклонности. Они рассыпались нежными словами, чтобы расшевелить мое сердце, дать мне понять, как я желанна, как они восхищались мной. А вы? Где те слова, которые питают тщеславие женщины? Вы хоть раз взяли меня за руку и сказали мне, что я хороша собой, изящна, нежна и прекрасна? — Она пожала плечами и вопросительно развела руками. — Нет! Вы забивали мне голову доводами, достойными капризных мальчиков, желающих получить конфетку.

Рюарк рассмеялся, повесил полотенце на деревянный штырь и, немного помолчав, заговорил:

— Мадам, совершенно несомненно, что вы говорите правду. Но я, — он ткнул себя пальцем в грудь, — никогда не задавался вопросом о методе, приводящем к успеху. Где они, эти слащавые хлыщи и вздорные мальчики? Назовите мне хоть одного, кто не убежал бы с двумя половинками своего разбитого сердца в руках. — Рюарк наклонился вперед, и голос его перешел в шепот. — И благосклонность ваша была проявлена к одному лишь мне, Шанна, любовь моя! — Он выпрямился и посмотрел на тыльную сторону своей руки. — Разумеется, теперь я уже не могу поручиться…

Шанну задело это невысказанное предположение.

— Вам известен кто-то другой, побывавший там, где побывали вы?

В глазах Рюарка вспыхнул злой огонек.

— Есть один, который в последнее время, кажется, очень вас привлекает.

Шанна тряхнула головой.

— И ласкает вас…

— Он только брал меня за руку, — возразила Шанна, удивляясь внезапной вспышке ревности Рюарка.

— И пялит на вас влюбленные глаза, словно имеет на это какое-то право.

— Сэр Гэйлорд? — Шанну рассмешила явная несостоятельность обвинений. — Но он ведь просто… — Она помолчала и с недоверием взглянула на Рюарка. — О Рюарк! Вы, никак, ревнуете!

— Ревную? Да, ревную к каждому, кто может открыто общаться с вами на глазах у всех, ибо сам я лишен такого удовольствия. Вы говорили о нежных словах. Я говорю вам тысячи таких слов ночами, когда лежу один в своей постели. А когда мы бываем вместе, мы без конца спорим. У меня ни разу не было возможности высказать вам свои чувства.

— Так выразите их сейчас, — весело предложила Шанна. — Начинайте! — настаивала она, несмотря на его явное нежелание. — Представьте себе, что я высокородная леди. — Она выпрямилась, задрав важно нос и тряхнув головой, так что волосы ее рассыпались по плечам густой массой. — А вы, — она величественно подняла палец, — вы будете моим благородным воздыхателем. Покажите мне образец вашего стиля.

— Миледи, вы больше похожи на белого аиста на высоких тонких ножках вашего табурета, — злорадно улыбнулся Рюарк.

Шанна оживилась. Она подобрала полы пеньюара и зажала их между коленями, не подумав о том, что полностью открывает для обозрения лодыжки и икры своих прекрасных ног. Рюарк резким движением сорвал с себя шляпу и, подобно рабу, случайно встретившему хозяина, обеими руками прижал ее к груди и пробормотал:

— Как будет угодно мадам…

Помолчав, он заговорил снова, голос его был теплым и глубоким:

— Я часто, почти обезумев, бродил в темноте, потрясенный прекрасным видением, с которым не мог расстаться. Это ты, моя любовь. Это ты, чье прекрасное лицо всегда стоит передо мной. Я ступал на землю разных стран, где встречал многих женщин, но ни одна из них не повергла меня к своим стопам. Ни одна не заставила меня молить хотя бы о легком прикосновении ее руки, о нежной улыбке, о мимолетной ласке. И если бы я мысленно наделял реальными чертами образ прекрасной женщины, то это были бы, конечно, твои черты. Если под моим дрожащим пером появляются контуры женской фигуры, то это линии твоего тела, к теплу которого я уже привык.