Бирмингемы - Шанна

— Ведите нас, господин Рюарк, — ответил он. — Полагаю, что отцу не следует спускать глаз с дочери.

Часом позже кучер объявил, что все готово и что можно отправляться.

Рюарк отправился за Питни. Кабачок был шумным местом: здесь толпились матросы и крестьяне со всей округи. Облокотившись о стойку, Питни потягивал пиво и слушал пылкую речь какого-то рыжеволосого мужчины. Тот качал головой и стучал кулаком в подкрепление каждой своей мысли. Рюарк не мог расслышать его слов среди всеобщего гвалта. Расталкивая посетителей, он подошел к Питни.

— Нет, я пока ничего не скажу, — заявил рыжий. — Сначала я должен разыскать этого человека, убедиться в том, что это действительно он. И только тогда заговорю. Скажу и тебе. Да, тогда я заговорю. И не стану надевать себе петлю на шею ради его спасения.

Рюарк взял Питни за руку и бросил на стойку несколько монет.

— Хозяин, налейте еще кружку этому человеку и еще одну его приятелю, что рядом с ним.

— Только не мне, — покачав головой, отказался шотландец. — Я должен вернуться на пристань и работать.

— Прежде чем вы уйдете, дружище Джейми, я хотел бы представить вам достойного человека. Это Джон Рюарк, — объявил Питни с кривой усмешкой. — Может быть, вы уже встречались?

Рюарк нахмурился. Теперь, когда он более внимательно пригляделся к человеку, его лицо показалось ему странно знакомым. Но Джейми быстро вскочил на ноги, избегая взгляда Рюарка, натянул на рыжие волосы вязаный колпак и, попрощавшись, ушел.

— Вы думаете, что я когда-то с ним встречался? — спросил озадаченный Рюарк.

— Да, но не будем пока говорить об этом. Я знаю, где его можно найти, и это главное. — Питни отпил пива и поднял кружку в знак благодарности Рюарку. — Отличная вещь. Выпейте кружку, мальчик. Вам будет полезно на дорогу.

Рюарк озабоченно посмотрел на Питни.

— Судя по тому, как звучит ваш голос, вы уже выпили за нас обоих.

Здоровяк весело похлопал Рюарка по спине.

— Выпейте, Джон Рюарк, вам надо выбросить из головы ту, на которой вы женились.

Когда Рюарк вернулся к стоянке экипажей, Шанна уже сидела в первой карете. Она стала смотреть, как Рюарк седлает Аттилу.

— Вы поедете туда верхом, господин Рюарк? — спросила она.

— Да, мадам. При таком ливне мне следует ехать впереди, чтобы проверить состояние дороги.

Шанна откинулась на подушки и натянула на колени меховую полость. Лицо ее озарила тихая улыбка. «По крайней мере, он будет недалеко», — подумала она.

Карета была не слишком роскошной, но вполне комфортабельной. На сиденьях лежали меховые полости, а небольшая жаровня не давала мерзнуть ногам.

Вернулся Гэйлорд, убедившийся в том, что его саквояжи хорошо уложены на повозке.

— Сэр Гэйлорд едет с нами? — спросил Траерна Рюарк.

— Да, — проворчал тот. — К нашему большому сожалению, он решил рассказать о своих проектах и нуждах Бошанам. И, судя по количеству багажа, который Гэйлорд взял с собой, он некоторое время будет их гостем.

Питни усмехнулся и слегка подтолкнул локтем Траерна.

— По крайней мере, этот славный кавалер будет не нашим гостем. Кормить его будут другие.

Рюарк фыркнул и потер тыльной стороной руки подбородок.

— Было бы, конечно, лучше, если бы Бошаны прислали две повозки, — сказал он. — Но если все в порядке, мы сможем сейчас же отправиться в путь.

Траерн кивнул, и Рюарк отправился к повозке с вещами. Вернувшись, он увидел, что на подножке второй кареты стоит Ролстон, встретивший его взгляд с холодным презрением. Раздраженно пожав плечами, тот сел в карету. За ним последовал и Гэйлорд, проворчавший что-то о том, что ему мешает колено Питни.

Рюарк привязал Изабеллу к задку кареты Траерна и положил дамское седло Шанны в крытую повозку. Просунув голову в дверцу кареты, он увидел, что Орлан разглядывает одну из полостей и похлопывает по ней рукой, чтобы убедиться в качестве меха.

— Превосходно! — пробормотал сквайр. — Джон Рюарк, трудно представить себе больший комфорт. Вот бы всегда так заботились обо мне! Просто замечательно!

— Все готово, сэр. Могу ли я подать знак к отправлению?

Траерн кивнул. Рюарк взглянул на Шанну, коснулся пальцем края шляпы и захлопнул дверцу кареты. Отступив на шаг, он махнул рукой. Кучер громко свистнул, подобрав вожжи, щелкнул длинным кнутом над головами лошадей, карета тронулась с места и покатила в сторону от берега, поднимаясь по некрутому склону. По улицам Ричмонда ритмично застучали лошадиные копыта.

Некоторое время они ехали полями, а достигнув развилки, свернули на узкую дорогу, в самом начале которой виднелось толстое дерево с тремя глубокими зарубками на стволе.

— На следующем перекрестке остановимся у таверны, чтобы перекусить, — сказал Питни.

— Хороший малый этот Джон Рюарк, — проговорил довольный Траерн, откидываясь на спинку дивана кареты. — Он позаботился о том, чтобы нам было удобно.

Когда караван выехал на следующий перекресток, кучера свернули на обочину и остановили лошадей перед неуклюжей постройкой под остроконечной крышей, на двери которой висела выцветшая от непогоды вывеска. Их, как гостей Бошанов, встретила краснолицая матрона. Она быстро освободила стол и расстелила на нем свежую скатерть.

Для Гэйлорда специального места приготовлено не было, и он нехотя присоединился к компании Траерна, тщательно смахнув со скамьи воображаемую пыль рукой в перчатке, прежде чем уселся за стол. Все три кучера расположились в дальнем конце стола, почти не обращая внимания на негодующе-неодобрительный взгляд благородного пэра. Пошли по кругу кружки теплого крепленого сидра. Шанна немного отпила, не проявив к нему большого интереса. Она думала о том, почему задержался Рюарк. Ответ на этот вопрос она получила очень скоро: Рюарк вошел со старинным мушкетом в руках, длина которого была лишь чуть меньше его самого, и, прислонив оружие к стене у двери, подошел к столу и положил перед Питни два больших пистолета.

— Я обнаружил это в вашем матросском сундуке, — сказал он, заметив удивленный взгляд Питни.

Рюарк снял подбитый бобровым мехом плащ и повесил его сушиться перед кирпичной печью, и при этом все увидели у него за поясом пару пистолетов. Гэйлорд в гневе вскочил на ноги.

— Оружие у раба! — Он в раздражении повернулся к Траерну. — Сквайр, я протестую! Вы позволяете этому рабу слишком много!

Потягивая сидр, Траерн лишь пожат плечами.

— Если человек защищает вашу шкуру, какая разница, кто он?

— Защищает мою шкуру? Да он только и мечтает увидеть ее продырявленной! — Гэйлорд вытянул к Рюарку указательный палец: — Вы! По какому праву вы носите оружие?

— Ни по какому, кроме своего собственного, разумеется, — спокойно отвечал Рюарк. Он говорил с заносчивым сэром Гэйлордом, как с ребенком. — Здесь много зверей, больших и опасных, встречаются и грабители с большой дороги, хотя и нечасто. Кроме того, существуют еще и волосатые дикари, о которых вы сами говорили. — Он сардонически улыбнулся. — Я не вижу здесь никого, кто бы мог постоять за дам. Но можете быть уверены, сэр Гэйлорд, если таковой обнаружится, я с радостью отдам ему оружие.

Рюарк подождал, пока сэр Биллингсхэм угомонится, и, когда тот выдохся, уселся на свободное место, образовавшееся между Шанной и ее отцом.

Трактирщик поставил перед ним кружку, над которой поднималась струйка пара, а хозяйка притащила огромный котел и стала раскладывать по тарелкам тушеное мясо. Мальчик принес на деревянном подносе ломти хлеба с золотистой коркой и тарелочки с маслом. Появились и глиняные кувшинчики с медом и вареньем, и все принялись за еду с аппетитом проголодавшихся путешественников. Шанна ела с таким удовольствием, которого уже давно не испытывала. Траерн с каждым новым тостом все больше хвалил хозяйку, пока она не залилась краской смущения. Когда он поднялся из-за стола, она принесла ему сливовый пудинг собственного приготовления, чтобы он мог отведать его в дороге.

Когда Рюарк взялся за свой плащ и надел шляпу, Ролстон подошел к двери и взял стоявший там мушкет.

— У вас прекрасное оружие, господин Рюарк, — заметил он, когда молодой человек протянул руку за мушкетом. — И дорогое. Где вы его раздобыли?

Рюарк посмотрел в два устремленных на него ястребиных глаза и прищурился. Шанна затаила дыхание, увидев, что ствол мушкета направлен прямо в голову Рюарка, а тонкие пальцы поглаживают курок, как если бы Ролстон собирался выстрелить.

— Я должен предупредить вас, если это вам не известно, — указал Рюарк на оружие, — оно заряжено.

Ролстон глумливо улыбнулся:

— Разумеется!

— Господин Ролстон, — рявкнул Орлан Траерн, — положите этот чертов мушкет на пол, пока не пострадала ваша собственная глупая голова.

Ухмылка сбежала с лица Ролстона, и он нехотя подчинился. Рюарк взял у него мушкет и провел мягкой тканью по стволу и замку, тщательно стерев следы его пальцев.

Оскорбленный этим проявлением чувств, Ролстон, повернувшись на каблуках, вышел, громко хлопнув за собой дверью.

Дорога была длинная. Местами она то сужалась, то становилась шире. Окружающий пейзаж все время менялся: они ехали то по гористой местности, то углублялись в долины. Поздно вечером, миновав небольшую плантацию и несколько ферм, они выехали на перекресток с указателем на почтовую дорогу Миддл-Вэйли. Вскоре показался большой дом под вывеской «Постоялый двор».

Усталые путники расселись за столом, на их тарелках дымилось оленье мясо. Они наслаждались покоем и вели неторопливую беседу.

— У нас три комнаты, в которых вы можете расположиться, — предложил хозяин. — Одну может занять дама, две другие — мужчины.

Гэйлорд поднял глаза от тарелки и указал вилкой на Рюарка.

— Он может переночевать в конюшне с кучерами. И тогда мы с господином Ролстоном устроимся в одной комнате, а господин Траерн с Питни в другой.

Траерн нахмурился, услышав слова кавалера, а хозяин постоялого двора стал извиняться:

— У меня нет других комнат, но есть старая хижина за домом, которой никто не пользуется. Кто-нибудь мог бы переночевать и там.

Рюарк изъявил готовность занять эту хижину. Поднося кружку к губам, он встретил взгляд Шанны. Допив пиво, он поднялся и накинул плащ.

— Пойду, взгляну на лошадей мадам Бошан, сквайр. И советую завтра встать пораньше, чтобы использовать светлое время суток; путешествие предстоит не из легких.

Он надел шляпу и, повернувшись, неторопливо пошел к двери.

— Спокойной ночи.

Глава 25

Шанна лежала в постели как на иголках. Рядом храпела Эргюс. Не представляя, который час, она тихо позвала:

— Эргюс!

Та не отозвалась, но Шанна решила подождать еще хотя бы полчаса. Наконец она бесшумно встала, в слабом свете еще не погасшего камина закуталась в шерстяной плащ и надела удобные туфли. За окном шел дождь, но это-то как раз и было ей на руку.

Шанна выскользнула из комнаты, тихо спустилась по лестнице, прошла через общую залу и вышла на улицу. Хотя туфли ее сразу же намокли, она чувствовала себя счастливой.

Она с трудом разглядела во тьме хижину, стоявшую под ветвями больших деревьев на некотором расстоянии от дома. Шанна робко постучала в дверь, которая сама открылась. В очаге, потрескивая, ярко горел огонь, отбрасывавший на деревянные стены пляшущие тени, но Рюарка здесь не было. Может быть, она зашла не в тот дом? Но поблизости никаких других строений не было. Шанна в нерешительности остановилась на пороге. Порывы ветра словно подталкивали ее вперед к яркому огню, сулившему тепло. В этот момент сзади кто-то крепко обнял ее за плечи, она обернулась — под широкополой шляпой, с которой ручьями стекала вода, Шанна узнала лицо того, к кому пришла среди ночи.

— Я был уверен, что вы придете, — проговорил Рюарк голосом, выдававшим его волнение. Он закрыл дверь, опустил на пол принесенный им большой сверток и бросил на стол шляпу. — Господи! Как мне вас недоставало! — прошептал он.

Не обращая внимания на промокшую одежду, они обнялись, и губы их слились в поцелуе. Плащ упал с плеч Шанны, и тонкая ночная рубашка сразу промокла от соприкосновения с меховым плащом Рюарка.

— Я люблю вас, — прошептала Шанна.

Рюарк взял ее лицо двумя руками и заглянул ей в глаза, как бы желая удостовериться в искренности ее слов.

— О, Рюарк, я люблю вас.

С тихим радостным смехом он подвел ее к очагу. В мокрой рубашке Шанна дрожала от холода и охватившего ее предвкушения блаженства.

— Сейчас вам станет теплее, — сказал он.

Шанна не спускала с него глаз. Он был одет как-то странно: из-под подбитого бобровым мехом плаща виднелись замшевые панталоны, обтягивающее мускулистые бедра. В этом наряде он походил на насторожившегося зверя, которого она одновременно и любила, и боялась. Он был теперь в своей стране и свободен. Ни у кого не было над ним власти. Если бы он решил уехать, она последовала бы за ним… куда угодно. Рюарк укутал Шанну в меховой плащ, еще сохранявший тепло его тела. Пока он подкладывал поленья в очаг, она огляделась и с удивлением обнаружила, что на кровати лежал лишь один непокрытый матрас.

— Не беспокойтесь, любовь моя, — сказал Рюарк. — Я позаботился о том, чтобы у вас этой ночью был полный комфорт.

Шанна рассмеялась.

— Теперь, когда я в вашей берлоге, мне остается лишь ждать, когда вы накинетесь на меня, как зверь на добычу.

— Накинуться на вас? — отозвался он, снимая рубаху. Шанна в волнении смотрела на торс Рюарка. — Нет, любовь моя. Мы просто вместе выпьем кубок, приготовленный богами для влюбленных. Чем чаще вкушаешь этот нектар, тем больше он опьяняет. Богатейшие короли разорялись, пытаясь овладеть этим сокровищем, но это богатство нужно с кем-то разделить, иначе оно приобретет вкус горечи.

Опустившись на колени, Рюарк развязал принесенный им сверток. Перед глазами Шанны возникло роскошное царство мехов всех оттенков, от медно-золотистых до бурых и черных.

— Где вы их…

— Это мои собственные, — отвечал Рюарк на непроизвольно вырвавшийся у Шанны вопрос. — Они были в повозке.

— Но как они стали вашими? И откуда взялась эта одежда? Ведь она сшита точно по мерке, не так ли?

— Да, именно так. Моя семья узнала, что я буду здесь проездом, и прислала мне все это.

— Ваша семья?

— Да, Шанна. Скоро я вас с ней познакомлю. Он разложил меха и выбрал одну полость в качестве покрывала. Шанна любовалась этим полуголым дикарем с бронзово-золотистым загаром в отсветах огня от разгоревшихся поленьев. Ее воображению представился даже пучок волос, собранный, как у индейцев, на затылке. «Нет, никому не поставить на колени этого человека, ни Гэйлорду, ни Ролстону, ни даже отцу», — подумала Шанна.

Рюарк подошел к ней, и сильно бьющееся сердце подсказало Шанне, что новый Рюарк волнует ее больше, чем тот, которого она уже знала. Он снял с нее свой тяжелый плащ, а потом и ночную рубашку. Его пальцы задержались на ее груди и бедрах. Трепетавшее в очаге пламя играло тенями на коже молодой женщины, отчего она лучилась каким-то фантастическим светом. Шанна казалась Рюарку еще более прекрасной — казалось, в ней произошла какая-то неуловимая перемена.

— Вы еще больше похорошели! — вздохнул он. — Не иначе это колдовство любви.

Она улыбнулась Рюарку.

— Никакого колдовства. Просто вы слишком долго голодали, любовь моя, и теперь принимаете простую кашу за изысканное блюдо.

— Э нет, каша вовсе не простая, — хрипло возразил Рюарк и перенес Шанну на меховую постель. Руки его дрожали, когда он снимал с себя одежду. Он привлек к себе Шанну. Ее груди пылали, обжигая ему кожу.

Сбылись его мечты, кончилась пытка одиночеством, терзавшая их в долгие дни морского перехода. Шелковистые бедра Шанны раскрылись навстречу ему, раздвинувшему их с немым страстным вопросом. Его ласки исторгали у нее еле слышный от перехваченного дыхания крик трепетного восторга. Его губы завладели ртом Шанны. Жадные, пылающие страстью, они завоевывали все новое пространство, опускаясь все ниже и воспламеняя страстно рвавшиеся к нему, трепетавшие груди. Шанна закрыла глаза, когда наслаждение от прикосновений губ Рюарка переросло в острое возбуждение, напрягшее каждый нерв до предела. Она почувствовала, как он рвется к ней, проникает в нее, сильный и настойчивый, и вот он уже в ней, горячий и неукротимый, переливающий в нее свое пламя, затопившее ее жаркими волнами почти невыносимого наслаждения. Она слышала его тяжелое прерывистое дыхание, с его губ срывались страстные, почти бессвязные слова любви. Сердце Рюарка бешено колотилось у ее груди, а твердые мускулы на его спине то напрягались, то расслаблялись под ее ладонями. И, наконец, они буквально впились друг в друга, захваченные могучей волной экстаза.

Дождь по-прежнему хлестал в промасленную кожу, натянутую вместо стекол на оконные рамы, и ветер завывал в ночи смертным воем, но после их собственной бури Шанна с Рюарком лежали умиротворенные, ничего не замечая. Шанна прикасалась спиной к груди Рюарка, его колени слились с мягкими углублениями ее согнутых ног, и они молча смотрели на язычки пламени, плясавшие в очаге. Голоса их звучали тихо и лениво, словно эхо каких-то таинственных ветров. Они нежно соединили пальцы, сплели их в символический узел любви. Губы Рюарка прижались к ее плечу, скользнули по матовой шее и остановились на мочке уха.

— Я построю для вас большой красивый дом, — выдохнул он.

Шанна рассмеялась.

— Я согласна и на эту лачугу, только бы вы были со мной. Никогда не покидайте меня!

— Нет, любовь моя, я вас больше никогда не покину.

— Мне кажется, что я любила вас всегда, — удивилась Шанна. — Из всех мужчин я выбрала именно вас. Только очень долго не хотела сама себе в этом признаться.

— Вы действительно выбрали меня. Помните, как это было?

Шанна теснее прильнула к Рюарку.

— Да, конечно. — Она вдруг стала серьезной и прошептала:

— Вы так хорошо знаете эти места… Где вы живете?

— Там, где находитесь вы.

— Наш дом будет похож на этот?

— На эту лачугу в пустыне? Вас это пугает?

— О нет, меня может испугать только разлука с вами!

— Могу ли я покинуть свое сердце, свою жизнь?

— Скажите мне что-нибудь о наших будущих детях, — прошептала она.

— У нас их будет не меньше дюжины.

— Для начала хватит и одного.

— Ну, скажем, двоих.

— Но этот первый ребенок… вы не против того, чтобы это была девочка?

Рюарк не отвечал. Молчание затянулось. Потом он очень осторожно отодвинул меховую полость и посмотрел на слабо освещенное тело Шанны, на ее твердые груди и упругий живот.

— Так вот в чем дело! Вот что изменилось, — с улыбкой проговорил он.

— Вы об этом жалеете? — с тревогой взглянула на него Шанна.

— О нет! — улыбнулся Рюарк. — И давно это произошло?

— Когда мы жили на острове у пиратов.

Рюарк рассмеялся.

— Это был воистину счастливый плен. — Он склонился над ней и сказал совсем простые слова: — Вы для меня все, Шанна. Я хочу вас. Я люблю вас.

Было еще совсем темно, когда Рюарк проводил Шанну дом. В общей зале стояла тишина. С пола поднялась собака, повертелась и улеглась на новом месте, не обратив на них ни малейшего внимания. Они поднялись по ступенькам лестницы и расстались перед дверью после долгого поцелуя.

Спустя несколько секунд в конце коридора открылась дверь, и из комнаты, которую он занимал вместе с Гэйлордом, вышел в длинном халате Ролстон. Задержавшись перед дверью Шанны, он двусмысленно улыбнулся и потер щеку.

— Вы теперь, насколько я понял, мадам Джон Рюарк, миледи, — с издевкой в голосе пробормотал он самому себе, — но скоро вам предстоит овдоветь еще раз. Это я вам гарантирую.

Дождь прекратился, и поднялось солнце, хотя все еще было прохладно. Под навесом крыльца Шанна ждала Рюарка, отправившегося за каретами. Ее отец и Питни еще допивали кофе. Поблизости неуклюже топтался Гэйлорд, пытавшийся таким образом согреться.

Руки Шанны были глубоко упрятаны в муфту. Она куталась в подбитое мехом бархатное манто. Хотя Шанна и знала, что они доберутся до Бошанов только к вечеру, она позаботилась о своем внешнем виде. Ей очень шло бархатное платье голубого цвета с кружевным воротником, как и высокая прическа, даже под капюшоном придававшая ее необычной красоте величественный вид.

На пороге появился Ролстон с ханжеской миной на лице. Он галантно осведомился у Шанны:

— Хорошо ли вам спалось, мадам?

— Очень хорошо, сэр. А вам?

— Всю ночь не сомкнул глаз.

Он удалился, направляясь к Гэйлорду.

— Что он хотел этим сказать? — спросила Шанна подошедшего Рюарка.

— Что он все знает, разумеется, — ответил тот.

Когда подъехали кареты, и Траерн занял свое место в экипаже, Рюарк помог подняться и Шанне. Следом за ней полез было и Гэйлорд, однако Траерн преградил ему дорогу:

— Будьте любезны, сэр, пройти к другой карете. Я должен поговорить со своим рабом.

— Раз вам так угодно, сэр… — пролепетал обескураженный аристократ.

— Прошу вас, — не допускавшим возражения тоном произнес Траерн.

Разговор в пути вертелся вокруг мест, по которым они проезжали, и касался богатств этой страны. Движение кареты убаюкало Шанну, которая ночью спала очень мало. Сначала она откинулась на спинку сиденья, а потом совершенно естественным движением опустила голову на плечо мужа. Рюарк почувствовал себя неловко под тяжелым взглядом Траерна.

— Вы, кажется, хотели мне что-то сказать, сэр? — спросил он, чтобы превозмочь неловкость.

— По правде говоря, ничего особенного, просто мне не хотелось ехать в обществе Гэйлорда. У вас озабоченный вид, господин Рюарк. Уж не мешает ли вам Шанна?

— Нет, сквайр, но я не привык к тому, чтобы женщина дремала на моем плече на глазах у своего отца.

— Успокойтесь, господин Рюарк. Пока дело не заходит слишком далеко, я разрешаю вам подставлять плечо моей дочери.

Питни надвинул на брови свою треуголку и посмотрел на молодого человека, что еще больше усилило смущение Рюарка. Он начал догадываться, что этот здоровяк знает о них больше, чем можно было предположить.

В полдень они остановились на обочине дороги и позавтракали тем, что приготовили для них на постоялом дворе, и почти сразу после этого продолжили путешествие.

Вечером кареты остановились на выезде из ущелья Рокфиш. Перед путешественниками открылась величественная панорама. На севере и юге поднимались горы. Долины в лучах предзакатного солнца были окрашены в цвета темной меди. Шанна в благоговейном восторге замерла перед этим великолепным зрелищем, в сравнении с которым меркли воспоминания о мягких, влажных вечерах в Париже или о буйной растительности английских полей.

— Возможно, дождем размыло низинные участки дороги, — обратился Рюарк к Траерну, снова поднявшемуся в карету. — Я поеду вперед и расставлю знаки для кучеров. Дорога пойдет главным образом под гору. Я либо вернусь к вам, либо буду ждать у въезда в поместье.

Приподняв шляпу, он ускакал, не дожидаясь ответа. Кучера тронули вожжи, и кареты снова двинулись по дороге. Сделав несколько крутых поворотов, они спустились с невысокой горы и у небольшой таверны свернули на широкий тракт, по которому направились на север вдоль горного кряжа. Лошади шли галопом. Слева по обе стороны дороги расстилались незасеянные поля. Внезапно рядом с каретой Шанны появилась лошадь Рюарка. Траерн выглянул в окно.

— Мы почти доехали до Бошанов, сэр, — обратился к нему Рюарк. — Я подумал, может быть, мадам Бошан захочет проехать остаток пути верхом?

Шанна уже натягивала перчатки. Рюарк помог ей сесть на Изабеллу, и всадники быстро обогнали караван.

— Молодая кровь играет, — вздохнул Траерн, глядя им вслед.

Широкая дорога мягко освещалась лучами предзакатного солнца. Шанна украдкой наблюдала за Рюарком. Он, казалось, был поглощен созерцанием сельской местности, по которой они проезжали. На лошади он сидел непринужденно и выглядел одновременно и как принц, и как охотник в своих замшевых бриджах и куртке, из-под которой виднелась белоснежная рубашка. Шанна любила его. И гордилась им.

Сложенный из красного кирпича громадный, высокий дом Бошанов вырос перед ними между могучими дубами. Шанне он показался самым большим и красивым из всех увиденных в этом краю. Не успели они остановиться, как до их слуха долетели радостные возгласы, затем открылась парадная дверь, и на крыльце появилась девушка.

— Мама, они приехали!

На этот крик сбежались все домочадцы. Пока Рюарк помогал Шанне слезть с лошади, Натаниэль спустился с лестницы, чтобы приветствовать прибывших.

На лужайке перед домом появились двое уже достаточно пожилых людей, за ними спешили высокая брюнетка и юноша, чье лицо сияло широкой улыбкой.

— Мои отец и мать, Джордж и Амелия Бошан, — представил их Натаниэль, подведя к ним Шанну.

Шанна сделала глубокий реверанс. Старик улыбнулся, разглядывая ее поверх очков.

— Вот, наконец, и Шанна, — проговорил он приятным протяжным голосом. — Прекрасная девушка. О, она вполне достойна фамилии Бошан.

Его жена проявила больше сдержанности. Она долго смотрела на Шанну, а потом перевела взгляд на своего старшего сына. Наконец она взяла молодую женщину за руку.

— Шанна. Какое милое имя.

Теперь Натаниэль остановился перед высокой брюнеткой.

— Моя жена Шарлотта. Позднее вы увидите наших детей.

Шарлотта протянула Шанне изящную руку.

— Боюсь, что «мадам Бошан» звучит слишком церемонно. Не позволите ли вы нам называть вас просто Шанной?

— Естественно, — ответила Шанна, покоренная таким доброжелательством.

Натаниэль указал на улыбавшегося юношу.

— Джереми Бошан, мой младший брат. Ему семнадцать лет, и он только начинает оценивать по достоинству прекрасный пол. Не удивляйтесь, если он покажется вам чересчур робким.

Юноша покраснел, но улыбка не покинула его лица. Как и отец, он был высокого роста, но глаза у него были карие, а волосы черные, как у матери.

— А вот моя сестра Габриэла, — сказал Натаниэль, ущипнув за подбородок девочку, которая первой выскочила на крыльцо. И добавил: — Скоро вы увидите и ее сестру-близнеца, Гэрленд.

— Я поражена вашей несравненной красотой! — воскликнула Габриэла. — Это правда, что вы бывали в Париже? Гэрленд говорит, что это не слишком хорошее место. А как у вас держится такая прическа? У меня волосы всегда в беспорядке.

— Габриэла! — окликнула ее Амелия. — Дайте Шанне перевести дух.

— Наш сын плохо выполняет свои обязанности. Он должен был давно привезти вас, — сказал Джордж.

Наконец подъехали и обе кареты. Лошади, чувствуя окончание путешествия и возвращение к своим лугам, намного опередили тяжелую повозку с вещами. Траерн с трудом выбрался из кареты. Его встречал Натаниэль. За сквайром последовал представившийся хозяину Питни, и, наконец, к ним присоединился сэр Гэйлорд.

— Гэйлорд Биллингсхэм, — произнес он, протягивая руку. — Рыцарь королевства, приближенный ко двору. Я писал вам несколько месяцев назад, когда узнал о намерении сквайра Траерна посетить вашу страну.

— Да, я помню, — ответил Натаниэль, — давайте поговорим обо всем попозже.

Завязавшимся разговорам положила конец Амелия.

— Дамы и господа! — воскликнула она. — Не будем задерживаться здесь, на холоде, когда нас ждет теплый дом. — И пригласила их войти.

В ожидании обеда мужчинам подали бренди. В бокале Шанны искрился легкий херес. Она издали улыбалась Рюарку, оставшемуся стоять у двери.

Габриэла подбежала к Натаниэлю с вопросом:

— Кто это?

— Это? А, да, разумеется. Это… — смешался Натаниэль. — Это… ах… это Джон Рюарк, один из людей Траерна.

— О, так он раб! — простодушно воскликнула Габриэла. — Он будет жить в доме?

У Шанны перехватило дыхание: неужели Бошаны допустят такое унижение Рюарка? Раньше она как-то об этом не подумала. В разговор не преминул вмешаться Гэйлорд.

— Эта очаровательная девочка тонко чувствует классовые различия. Она далеко пошла бы при дворе.

Он перехватил холодный взгляд Шанны и высокомерно улыбнулся.

— Помолчи, Габриэла, — жестко оборвана ее Амелия Бошан.

Шанна посмотрела на Рюарка, ответившего ей взглядом из-под нахмуренных бровей, в котором нетрудно было прочесть намек на его горячие чувства. Габриэла громко, во весь голос опять обратилась с вопросом к Натаниэлю:

— Можно ли быть таким глупым, чтобы продаться за деньги?

Как обычно, у Гэйлорда было готово объяснение.

— Люди низшего класса, моя юная леди, не отличаются благородством мыслей и поступков!

Его заявление было встречено всеобщим молчанием. Потом старшая мадам Бошан сделала девочке замечание:

— Габриэла! Хватит болтать! Господин Рюарк не виноват в том, что с ним случилось.

Габриэла презрительно наморщила нос.

— Ни за что не хотела бы, чтобы моим мужем стал раб.

— Габи! — мягко, но не допускавшим возражений тоном проговорил Джордж. — Слушайся маму. Смеяться над обездоленными не по-христиански.

— Да, папочка, — смиренно согласилась Габриэла.

Шанна перехватила мимолетный взгляд Питни, чему-то усмехавшемуся, и в негодовании подумала, что дядя не слишком-то умен. Он туповато потягивал свое пиво и подсмеивался над тем, как они издевались над Рюарком.

Посмотрев на мужа, она удивилась его спокойствию. Он вовсе не сердился на Габи, более того, когда девушка повернулась к нему и с невинным видом наградила его одной из своих самых очаровательных улыбок, глаза его сузились в ответной улыбке.

Отставив бокал, Шанна увидела устремленные на нее глубокие карие глаза Габриэлы. Ее удивило выражение озабоченности на лице наморщившей лоб девочки.

— Сквайр Траерн был слишком добр к этому человеку, — упрямо продолжал свое Гэйлорд. — Он поселил его в собственном доме и относился к нему как к члену своей семьи. Неслыханное дело! Ему больше подошел бы барак, где живут рабы. Вашим людям не следует слишком церемониться с такими, как он.

— Там нет места, — резко заявила Амелия. Почувствовав на плече руку мужа, она смягчила тон: — Он может жить в доме.

— Как я уже говорил, этот парень без ума от лошадей, — лениво нюхнул табаку рыцарь, — пусть ему постелют рядом с ними.