Глава 17

— И где, спрашивается, ты была? — набросился на дочь Джарвис Фейрчайлд, когда та уже на рассвете проскользнула в дверь Стеновер-Хауса.

Фелисити вздрогнула от испуга, схватилась за сердце и вгляделась в полумрак, пытаясь отыскать взглядом родителя. Тот восседал на диване. Девушка попробовала улыбнуться, но получилась жалкая гримаса. Лицо отца было искажено яростью, под глазами виднелись темные тени.

— Папа, что ты здесь делаешь? Я думала, ты спишь наверху. Ты перепугал меня до смерти!

Джарвис порывисто вскочил, направился к дочери и, приблизив к ее лицу свое, прошипел:

— Я задал тебе вопрос, девчонка. И желаю получить ответ, если будешь так добра, конечно. Ты, кажется, не поняла, что мы с матерью глаз не сомкнули! Когда ты не явилась домой, я поехал к Элстонам узнать, что с тобой, но слуга сказал, что Роджер тоже не вернулся. Пришлось бежать к твоим подругам, но обе очень удивились, поскольку Роджер пообещал проводить тебя домой. Мы с матерью решили, что тебя похитили, а может, и обесчестили, то ли Роджер, то ли какой другой распутник! А теперь ты крадешься в дом деда, как воровка, задумавшая украсть серебро! Я желаю объяснений, так что говори!

Фелисити снова раздвинула губы, но улыбки не получилось. Девушка была покрыта синяками, едва сдерживала стоны боли и горько раскаивалась в собственной глупости. Но после всего, что было сделано и сказано, назад возврата нет.

— Папа, ты всегда надеялся, что я выйду за аристократа, но, узнав, что лорд Рэндвулф обручен с леди Адрианой, а виконт мучится от неразделенной любви к этой же даме, я потеряла всякую надежду обвенчаться с одним из них. А вот Роджер уже богат и станет еще богаче, и поэтому… видишь ли… мы поженились… вечером… и провели ночь в гостинице.

— Нет! Этого быть не может! Как ты могла?! — взорвался Джарвис, окончательно выйдя из себя. — За проклятого нищего? Да я перережу ему глотку! Оскоплю, как блудливого кота!

Исполненный жажды мести, он подошел к порогу и выглянул за дверь, словно ожидал увидеть там ненавистного зятя.

— Его здесь нет, папа. Он решил, что будет лучше, если я скажу тебе первая, а потом, когда ты успокоишься, вы встретитесь и поговорите, — пробормотала Фелисити, в страхе заламывая руки. — И потом, папа… уже слишком поздно. Наш брак… осуществился.

— Ты предала меня! — загремел Джарвис, скрипя зубами. — Что стало с моими мечтами? Я так верил, что ты найдешь себе достойного мужа! Все делал, чтобы это осуществилось! Ни одна дочь бухгалтера не одевалась так дорого! Все твои желания немедленно исполнялись! И что теперь? Ты погубила меня, девочка! Стоило мне отвернуться, как побежала под венец с отродьем невежды и грубияна!

— Но, папа, они богаты! Роджер обещал осыпать меня деньгами и драгоценностями! Скоро сукновальня будет принадлежать ему.

Но несмотря на все обещания жениха, тоска и страдания Фелисити не унимались. В брачную ночь ей пришлось нелегко. Бедняжка сделала ошибку, попытавшись отстраниться от Роджера и попросив дать ей время приготовиться, но этим еще больше разожгла гнев мужа. Он сорвал с нее одежду, зажал рот и безжалостно изнасиловал, вонзаясь с такой силой, что все простыни вымокли от крови.

— А кто заплатит ростовщикам после смерти Эдмунда Элстона?

— Т-ты… о чем, папа? — ахнула Фелисити.

— О том, что Эдмунд Элстон в последнее время либо теряет большие суммы, либо бессовестно ворует со счетов сукновальни. Трудно сказать, останется ли вообще что-то в кошельке твоего мужа после того, как его отец отправится на тот свет.

— Откуда ты знаешь?

— Не я. Но тот, кто знает, навестил меня недавно и шепнул, что если Эдмунд… или Роджер разорятся и будут вынуждены продать сукновальню, он почти гарантирует, что запросят за нее совсем немного. Такую ничтожную сумму, что даже мне будет по карману ее приобрести. Скорее бы! Тогда и у меня появится собственное предприятие. Наконец-то я избавлюсь от необходимости отвечать перед твоей матерью или дедом.

— Но где ты возьмешь деньги? — удивилась Фелисити. — Недавно мама предупредила меня, что следует экономить каждый фартинг и довольствоваться той одеждой, которая у меня уже есть. А ты толкуешь о каких-то деньгах на покупку сукновальни!

Джарвис гордо вскинул голову.

— Тебя это не касается! Но будь уверена, что денег у меня хватит!

— Может, твой знакомый попросту пытается втереться к тебе в доверие? Мне точно известно, что под руководством Роджера сукновальня уже начала приносить доход.

Джарвис, махнув рукой, отвернулся.

— Возможно, Эдмунд копит деньги, чтобы оставить сына расплачиваться с рабочими после того, как сам скроется неизвестно где и начнет прожигать жизнь в свое удовольствие.

— Но… но Эдмунд прикован к постели, папа.

— Да ну? Как удобно! Он может притворяться калекой, чтобы не отвечать на неприятные вопросы, если Роджер все-таки обнаружит мошенничество. Какой спрос с больного? — бросил Джарвис, медленно подходя к окну. Тьма постепенно рассеивалась, уступая место серенькому свету начинавшегося утра. Наконец, задумчиво оглянувшись на дочь, он спросил: — Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Эдмунд вдруг так разбогател?

Фелисити недоумевающе нахмурилась.

— Насколько я помню, Роджер сказал, что вторая жена его отца умерла и оставила ему все, что получила по завещанию от старого мистера Уинтера.

— Умерла? — сардонически усмехнулся отец. — Скорее была убита!

Терпение Фелисити лопнуло. Сердит отец или нет, у него нет никаких прав чернить незнакомого человека.

— Как ты можешь обвинять Эдмунда в столь тяжком преступлении, если мы даже не жили здесь, когда бедняжка скончалась? И откуда тебе известно, что мистер Элстон способен на нечто подобное?!

— Давным-давно мать Роджера была ближайшей подругой моей тетки. От нее я знаю, что, живя в Лондоне, Эдмунд бросил жену и маленького сына и связался с женщинами самого низкого пошиба. И простушки беззаветно ему верили, понять не могу, каким образом он ухитрялся их оболванивать. Примерно в то время, когда его жену сшибла карета, он помогал старому другу править наемным экипажем. Моя тетя Клер, видела, что именно такой сбил мать Роджера. В одном она была твердо убеждена: хотя кучер прикрыл лицо шарфом якобы от холода, это был не кто иной, как сам Эдмунд Элстон. Пока тетка набиралась мужества отправиться к властям и обличить преступника, ее тоже сбил наемный экипаж. Больше никто не смел слова сказать Элстону из страха быть убитым.

— Хочешь сказать, что он преступник? — вскинулась Фелисити.

— Если тебе дорога жизнь, никогда не повторяй Роджеру или его отцу того, что я только что поведал. Они могут заткнуть тебе рот тем же способом.

— Отец, почему ты не говорил мне этого раньше?

— Откуда мне было знать, что ты выскочишь за этого негодяя! — парировал Джарвис. — А я-то обрадовался, что ты привлекла внимание лорда Харкорта!

Фелисити безразлично пожала плечами, спеша разубедить отца, тем более что сама сочинила всю историю от начала и до конца.

— Я ошиблась.

— И где Роджер теперь собирается жить? — полюбопытствовал Джарвис.

— В доме Эдмунда, разумеется.

— А если тот решит убить тебя таким же манером, как покончил с обеими женами? Фелисити зябко вздрогнула.

— Значит, мне придется сделать все, чтобы этого не случилось.

— Лучше начинай откладывать деньги, девушка. И не забудь найти для них подходящий тайник! Не хотелось бы в моем почтенном возрасте содержать отродье Роджера.

Фелисити презрительно вскинула подбородок и осмелилась высказать отцу все, что думала:

— Похоже, после того как мама и дед уличили тебя в том, что ты тайком увольнял рабочих и прикарманивал их жалованье, всю семью содержат именно они. Фабрика процветает с тех пор, как они снова наняли тех, кого ты прогнал.

— Откуда ты знаешь?

— Однажды я спустилась за книжкой, которую оставила в гостиной, и подслушала, как ты споришь с мамой. Думаю, именно поэтому ты теперь спишь внизу.

— Твоя мать воображает, что умнее меня… Но Фелисити не дала ему договорить.

— А по-моему, она умоляла тебя одуматься и вернуть деньги деду. Ты отказался.

— Он стар и богат! — парировал Джарвис. — Не мешало бы ему поделиться деньгами с собственными отпрысками.

— Не ты его отпрыск, а мама, и она старается вернуть деду каждый фартинг и двух-пенсовик после того, как расплатится с Люси и другими слугами. Судя по тому, что я слышала, ты безбожно обкрадывал деда, вот тебе и отплатили! Если попробуешь еще раз перехитрить деда и мать, скоро окажешься в той же лондонской конторе, где служил двадцать лет! Я наслушалась немало историй о друзьях и врагах деда. Поверь, он по достоинству отплатит тем, кто, по его мнению, этого заслуживает.

— Ба, он просто выжил из ума от старости!

— Вот тут ты ошибаешься! Я тоже так думала раньше, но убедилась, что в жизни не встречала более здравомыслящего человека! Послушай моего совета, иначе горько пожалеешь, потому что ты далеко не так хитер, как воображаешь. И в подметки не годишься этой парочке.

— Ты смеешь учить меня, девочка?

— Лучше доброжелательные наставления, чем суровое наказание, папа, не согласен? — грустно улыбнулась Фелисити и, не дожидаясь ответа, ушла. Что же, теперь отец все знает, и нет нужды притворяться. Но ведь и она понимала, что отец будет ждать, после того как Роджер всячески мешал ей уйти пораньше. Похоже, ее муж — человек жестокий, находит удовольствие в том, чтобы заставлять женщин делать совершенно неприличные, неестественные вещи, и даже после грубого насилия над ней отказался отпустить ее, пока она не подчинится его требованиям. Пришлось уступить. И вот теперь она — вечная жертва чудовища, надевшего маску красивого мужчины.

Фелисити на цыпочках приблизилась к кровати, на которой лежал Эдмунд Элстон. Только теперь, спустя пять недель после свадьбы, она набралась храбрости прийти сюда. С больным всегда кто-то был, если не Роджер, то нанятая сиделка. Разглядывая свекра, она никак не могла понять, с чего отец вбил себе в голову, что тот способен кого-то обмануть. До болезни она несколько раз видела Эдмунда и считала довольно красивым, крепким, пусть и совершенно невоспитанным мужчиной. Сейчас же перед ней лежал живой мертвец, с черепом, обтянутым желтой кожей. Из приоткрытого рта текла струйка слюны, глаза глубоко запали.

— Папа, вы не спите? — вежливо спросила она, не зная, чего ожидать. Если предсказания отца верны, она, вероятно, подвергает свою жизнь опасности. И все же нельзя отрицать, что выглядит Эдмунд ужасно.

Веки больного чуть приподнялись, давая понять, что ее слышат. Но понимают ли? Трудно сказать.

— Хотите что-нибудь? Сидра или немного чая?

— Во…ды… — слабо донеслось до нее.

Фелисити налила в стакан немного воды из оставленного сиделкой графина и, обняв свекра за плечи, поднесла к губам. В нос ударила вонь гниющих зубов, и женщину едва не стошнило. Но Фелисити не дрогнула. Совсем недавно она обнаружила, что унаследовала материнскую стойкость, и поняла необходимость заботиться о будущем, не только своем, но и детей. Она уже считала ребенка исключительно своим, несмотря на то что у него был отец. По правде сказать, Роджер временами вел себя так грубо, что она была почти уверена в его намерении заставить ее выкинуть. Но если это случится… что же, недаром, она пообещала себе просить убежища у родных.

Состояние Эдмунда было куда серьезнее, чем у деда. И все же она должна убедиться собственными глазами, пока время еще есть.

Эдмунд жадно глотнул воды и снова упал на подушки.

— Кто ты? Я тебя никогда раньше не видел.

— Я Фелисити, ваша невестка. Буду ухаживать за вами, папа.

Пепельно-серые губы дернулись в слабой улыбке.

— Ты… не Map…та Грим…болд.

— Нет, папа. Я даже не знаю, кто она.

— Не…важно. Тебе… она не… понравилась бы.

— Это на ней должен был жениться Роджер?

— Пусть… сам… расскажет… девочка. Только… ты… куда… красивее.

— Как вы себя чувствуете? Вам ничего не нужно? Поесть? Или немного портвейна…

— Не… идет… в горло… Слишком… много… выпил… спиртного… и оно… обожгло… мои… внутренности. Может… чуточку… овсянки… успокоить… жжение… в животе… невыносимо… скорей бы уж… смерть…

Старательно избегая прикосновения к его коже, Фелисити взяла руку больного в том месте, где она была прикрыта рукавом сорочки.

— Сейчас попрошу кухарку приготовить вам овсянку и пудинг. Хотите что-нибудь еще?

— Где… Роджер?

— Просматривает бухгалтерские книги. Похоже, там что-то не сходится. Он утверждает, что расходы превышают доходы, хотя не может понять почему.

Эдмунд попытался приподняться на локте, но снова упал.

— Роджеру… лучше… заняться… сукновальней… и оставить… книги… мне, девочка.

— Но, папа, вы слишком больны, чтобы знать, какой сегодня день, где вам заниматься счетными книгами!

— Передай… чтобы все оставил… пока я не встану… на ноги.

Фелисити с улыбкой наклонилась над свекром и погладила по руке.

— Обязательно передам, папа. А теперь отдыхайте. Роджеру не хочется волновать вас по пустякам. Но если вам что-то известно, объясните ему, чтобы он не мучился попусту.

— Скажи… чтобы он все оставил… девочка. У него не хватит мозгов… подсчитать… правильно.

Глава 18

Колтон Уиндем внес новобрачную в свой городской дом, выходивший на лондонский Гайд-парк, и немедленно заметил, что Сьюард, коротышка дворецкий, возвысившийся до должности главного управителя задолго до того, как Седжуик Уиндем собрался обзавестись семьей, ухмыляется, как получившая банан обезьяна. Щелкнув пальцами, человечек ухитрился в мгновение ока выстроить в холле всех слуг: лакеев и горничных, одетых в черное, и поварих с судомойками в белом. И все широко улыбались, приветствуя хозяев. К тому времени, когда последняя девушка присела перед госпожой, у Адрианы кружилась голова от обилия имен. Представив, как трудно будет их запомнить, она засмеялась и прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

— Во время прошлых визитов я не представляла, что в доме так много слуг. Сначала я не смогу запомнить все имена, так что, прошу вас, пожалейте меня и будьте снисходительны.

Колтон обнял жену за талию и привлек к себе.

— Не волнуйся, дорогая, они все поймут. В конце концов у них нет выхода, поскольку ты теперь новая хозяйка дома. Предупреждаю, что не потерплю, если все начнут угождать только тебе, забывая о хозяине!

Слуги, весело смеясь, стали расходиться. По прошлому опыту они знали, что леди Адриана неизменно добра и вежлива со слугами, чем и заслужила общую любовь.

— Ужин подадут в обычный час, милорд, — сообщил Сьюард, не в силах сдержать ухмылки. — И поскольку дорога была утомительной, я подумал, что неплохо бы вам и миледи поесть в тепле и уюте своих покоев.

— Превосходная идея, Сьюард! — обрадовался Колтон. — Мы с леди Адрианой в самом деле очень устали и не дождемся, пока сможем наконец отдохнуть. Да, и после десерта мне хотелось бы принять ванну. Горячая вода успокоит боль в ране.

— Да, милорд, я немедленно прикажу слугам. И заодно передам, чтобы не беспокоили вас после того, как уберут посуду.