Поэтому, хотя он и старался выглядеть сочувствующим, на самом деле война, что произошла несколько тысяч лет назад, его не сильно волновала. Нет уж следов от тех, кто принимал в ней участие… если не считать саму Арианис. Совсем другое дело — личная трагедия молодой женщины, потерявшей возлюбленного, а потом и собственную жизнь. Это было куда ближе и понятней…

Но, несмотря на то, что Эрнис и вызывала к себе сочувствие, ее рассказ пока что не расставил точек над «i». А Жаров был намерен получить объяснения — даже если это покажется кое-кому неприятным.

— Читая старые книги, я решила, что мы с Бореалисом были Стражами Границ. В пользу этого говорило многое… тем более что двое людей-Стражей, дополняющих друг друга, встречались и раньше. Я была волшебницей, он — воином. Все так, как и должно было быть. Но он погиб, я была убита… а цель так и осталась не достигнутой. Пришельцы прочно держались за нашу землю, и Границы могли рухнуть в любой миг. А потом вдруг что-то случилось — и произошла катастрофа, которую вы называете Потопом. Потоп уничтожил город захватчиков… правда, заодно он уничтожил и многие другие города. Но это было уже не столь важно…

— Смерть тысяч и тысяч людей можно считать мелочью?

— Не мелочью, — нахмурилась она, — не стоит цепляться к словам, Денис. Численность населения восстановилась всего лишь за четыре сотни лет. По-настоящему серьезно пострадали только два-три десятка стран, в том числе и Лиар. Были и такие, что не пострадали вовсе. А скажи, какие бы у людей были шансы, если бы наш мир превратился в нечто вроде Гавани?

Жаров предпочел промолчать. Во все времена люди задумывались над проблемой «меньшего зла». Пожертвовать несколькими людьми, чтобы спасти тысячу. Убить маньяка, чтобы остались в живых те, кто в будущем мог стать его жертвами. Сбросить атомную бомбу на город, чтобы страна, устрашившись, вышла из войны.

Да мало ли подобных случаев. Жизнь есть жизнь… и нельзя говорить о том, что выбор в той или иной ситуации «меньшего зла» оправдан или, наоборот, преступен. История идет своим путем и не знает сослагательного наклонения. Неправы те, кто проповедует отказ от самого понятия «меньшего зла», — всякое может сложиться. Только вот даже врагу не стоит пожелать оказаться перед выбором — что счесть меньшим злом.

— У меня был пророческий дар, — рассказывала тем временем Эрнис. — Он как-то связан с телом, поэтому сейчас я лишена его… но тогда, когда тело мое еще принадлежало мне, время от времени ко мне приходили видения. Одно из них пришло через несколько недель после смерти Бореалиса. Это было странное видение… не было лиц. Обычно я хорошо различала лица, но не в этот раз. Может быть, потому, что тогда вы еще не родились. Я видела двоих, мужчину и женщину, видела, как они уходят в Гавань… хотя тогда ее еще не называли Гаванью, посвященные предпочитали говорить «Мир без закона». Это уже потом, через полтысячи лет, когда Город храмов стали называть Гаванью… тогда и Мир без закона стали именовать так же. Я видела, что эти мужчина и женщина утратили возможность вернуться назад, в свой мир. А потом что-то произошло, и они снова оказались дома, только теперь на них шла волна, огромная, невероятно огромная. И еще я поняла, что эти двое — Стражи. Но вот кто они, эти двое… я не знала. Тысячи лет я искала вас двоих, тех, кто мог оказаться Стражами Границ, — и я нашла. Я знала, что должна отправить вас в прошлое, в мое время…

— Значит, все наши действия были предопределены? — недоверчиво хмыкнул Денис.

— Нет, конечно, — с оттенком раздражения фыркнула она. — Свобода воли присуща всем. Вы ведь могли просто затаиться, не так ли? Махнуть рукой на Гавань, убраться в какую-нибудь страну подальше от Лиара. Таяна — неплохая волшебница, ты — не худший из воинов. Вы нашли бы, как обеспечить свою жизнь. Но вы поступили так, как поступили… поймите, вы все сделали сами, повинуясь только собственным желаниям. Вот если бы я все рассказала вам с самого начала, тогда у вас появился бы выбор, не так ли? Выбор сделать то, о чем вы услышали, или из духа противоречия поступить наоборот. Говорят, изменить время нельзя… я не знаю, так это или нет, но рисковать мне не хотелось. К тому же, верите вы мне или нет, это было несущественно. Простите, что мне пришлось покопаться у вас в голове, Денис, но это было необходимо — в общем, вы сделали то, что должны были сделать.

— Так что мы сделали? — рявкнул Жаров. Он уже дьявольски устал от этого бесконечного разговора, когда крупицы смысла тщательно прячутся за длинными фразами. Физическое утомление, накопившееся раздражение — сейчас он больше был не в состоянии сохранять вежливое и предупредительное отношение к богине. — Интересно, многословие — болезнь всех призраков или им страдаете только вы и Дерек?

— Вы хотите меня оскорбить? — нахмурилась Эрнис.

— Простите… Я хочу понять, ради чего все это было нужно?

Она отвернулась, то ли не желая смотреть ему в глаза, то ли вдруг обнаружив что-то невероятно интересное на гладкой стене храма.

— Когда вы использовали Кольцо Разлома, отдача вызвала Потоп. Потоп уничтожил захватчиков, расшатывавших Границу.

— Так этот проклятый Потоп — из-за нас? — Таяна вскочила с кресла столь резко, что оно опрокинулось. — И ты знала это?

— Не знала! — заорала Эрнис, тоже вскакивая. Две женщины стояли друг напротив друга, как будто бы готовясь вцепиться друг другу в волосы. — Не знала, ясно? Потоп начался, когда двое Стражей вернулись в Лиар из Мира без закона. Я и про это проклятое кольцо ничего не знала — думала, это просто указатель, по которому смогу вас найти в любой момент. И денег кучу запросила за него, чтобы ценили, чтобы не бросили где-нибудь.

— Ты лжешь! Ты сама только что назвала его Кольцом Разлома!

— Это название было в памяти у Дениса, дура!

А Жаров вдруг успокоился. Совершенно. Две женщины, которые вот-вот могли кинуться в драку, казались теперь более живыми и естественными. От богини скорее можно было бы ожидать пафосной речи о предопределенности, о судьбе, от которой, как известно, никуда не денешься, об исполненной миссии — ну и так далее. Громко, напыщенно, красиво — и совсем не интересно. Теперь же он ей и в самом деле поверил — может, потому, что Эрнис не стала изображать из себя богиню, а показалась им в ином облике — в облике обычной женщины.

Видимо, разрядка была нужна всем. Подраться им так и не пришлось — поорав друг на друга минут пять, они несколько успокоились и снова обрели возможность говорить более или менее спокойно.

— Никакого уважения к богам, — стараясь вложить в интонации побольше неудовольствия и при этом отчаянно пытаясь сдержать смех, заметила Эрнис. — Смертным положено стоять на коленях и вести себя смиренно.

— Сама же сказала, что никакая ты не богиня, — фыркнула Таяна, извлекая из ножен широкий нож Дениса и пытаясь увидеть в нем свое отражение.

— А ты спроси мнения священников…

Жаров закинул на круп скакуна тюк с провизией. Эрнис постаралась на славу и все-таки напомнила, что лучше бы пополнить запасы иллюзорной пищи чем-нибудь более натуральным. Таяна не стала лишний раз расстраивать богиню и напоминать ей, что титулованная волшебница вполне в состоянии без постороннего участия организовать обед из полусотни блюд на полсотни персон. И никто лучше волшебницы не знает, что толку от еды, полученной с помощью магии, немного. Так, больше удовольствие…

— Итак, хочу еще раз напомнить. — Теперь это была Эрнис-богиня, чопорная, немного высокомерная. Нынешний образ нравился Жарову куда меньше, чем прежний, но он понимал, что всему свое время. — Одна попытка прорыва Границ, та, что произошла в прошлом, ликвидирована, вторая — последствия слишком уж активной деятельности ургов, тоже. Остается третья, и вам нужно любой ценой добраться до исчезнувшей башни Ноэль-де-Тор. Я не знаю, что делает Зорген — если, конечно, в ослаблении магических потоков виноват он. Вам надо выяснить это и устранить угрозу.

— Сиятельная, — Денис постарался, чтобы в его тоне не прозвучало насмешки, — мы все помним, Сиятельная. И немедленно отправляемся в Цитадель.

— И еще… Денис, имей в виду — меч, который когда-то получил Ульрих дер Зорген, это принесенный из Гавани Клинок Равенства. Твоя броня от этого оружия не защитит. Поэтому… будь осторожен.

Скакуны неторопливо шлепали лапами по каменной мостовой Города храмов — пожалуй, старое название подходило этому месту куда больше, чем Гавань, а Жаров снова и снова думал над происшедшим, сопоставляя объяснения Эрнис с тем, что видел своими глазами.

Потоп был — это исторический факт. Но Потоп породили действия Дениса и Таяны… следовательно, уже несколько тысяч лет было предопределено, что два человека из разных миров окажутся в определенное время в определенном месте и сделают нечто, что вызовет катастрофу. Вся его жизнь — и жизнь его родителей, и их родителей тоже… да что там говорить, все, начиная от фараонов, было подчинено этой цели — чтобы в итоге многовекового скрещивания родился некий Денис Жаров, чтобы развитие науки позволило Жарову оказаться на «Сигме» в тот момент, когда там откроется портал… Он помотал головой — нет, это было слишком уж сложно.

Другой вариант — случайное стечение обстоятельств. Если бы Потоп не породили они, то это сделала бы другая пара или сотая… не зря же Эрнис не видела лиц. Может, в тот момент будущее было еще не определено, были сделаны только самые общие наброски вроде изрядно нашумевших на Земле предсказаний Нострадамуса, которые при желании можно было толковать достаточно широко. Может быть, не окажись он с Тэй там, в прошлом, Потоп произошел бы от иных причин… а видение Эрнис — мало ли людей попало под удар волны…

Или же можно посмотреть на это событие с другой стороны. Нет никакой предопределенности, время движется само по себе, каждый миг подвергаясь мириадам воздействий со стороны всего сущего. И каждое воздействие чуть-чуть меняет направление течения событий… Сломай Жаров ногу перед тем, как ступить на борт корабля, везущего его к «Сигме», — и кто знает, может, на вопрос о Потопе ученые в этом мире лишь удивленно поднимали брови: «Какой такой Потоп? Не знаю…»

Жаров понял, что запутался окончательно. Прочитав в свое время немало фантастической литературы — так ли уж много мальчишек минует увлечение подобным чтивом, — он считал, что все, написанное в книгах о путешествиях во времени, достаточно логично и увязано. Спустился человек в прошлое, наступил на бабочку — бац! В Америке — другой президент. Или, наоборот, прихлопнул какого-нибудь динозавра, а истории — хоть бы хны! Она, история, пластична, как комок перепутанных резиновых шнуров. Чтобы стали заметны изменения, нужно сделать что-нибудь радикальное. Допустим, убить Сципиона. Разные версии выглядят очень убедительно — на бумаге, пока не пытаешься примерить их на себя.

Лучше уж не забивать себе этим голову. Сделанного не воротишь… хотя, учитывая тот факт, что перемещение во времени все-таки существует, можно и воротить. Прыгнуть в прошлое, дать самому себе в челюсть да отобрать этот долбаный Ключ Ветра. Нет пути в Гавань, нет этого странного плена в Лавке Снов — и что, Потоп не состоится? Кто бы знал…

Гавань осталась позади. Скакун, меланхолично перебирая лапами, взбирался на холм — и вдруг замер, а затем раззявил свою клыкастую пасть, задрал голову к небу и протяжно, жалобно завыл.

И было от чего… ложбина меж холмами была усыпана телами. Мертвыми — или почти мертвыми. Кто-то шевелился, кто-то пытался перетянуть жгутом обрубок руки или ноги, а один, тупо глядя в одну точку, пытался обеими руками запихнуть обратно в живот выпавшие внутренности. Но тех, кто еще в состоянии был шевелиться, было немного… гораздо больше было других — кому уже никогда не суждено было подняться, несмотря ни на какую магию. Невдалеке бродили скакуны — пять или шесть… и вдвое больше лежали пластом — кто исполосованный чем-то вроде чудовищных когтей, кто со свернутой шеей или перебитыми лапами. Все это отпечаталось в сознании Дениса как моментальный снимок — детальный, яркий и отчетливый.

Он уже видел нечто подобное — и не раз. А потому даже не удивился, заметив сидящую фигуру в чистой до неприличия одежде. Тернер сидел спиной к нему… но Жаров абсолютно точно знал, что Хищник чувствует его присутствие и не хочет вставать по каким-то своим соображениям.

Спрыгнув со скакуна и дав знак Таяне следовать за ним, Жаров неторопливо двинулся к тьеру. Тот почти не шевелился. И только подойдя почти вплотную, Денис увидел…

Женщина, лежавшая на коленях Тернера, была красива, очень красива. Ее длинные черные волосы эффектно разметались по изящному костюму из тонкой желтой кожи, изумительно оттеняющей их сочный цвет. Три краски — желтая, черная…

И красная. Красная кровь, стекающая из глубокой раны на животе.

Глаза красавицы, обрамленные длинными, самыми длинными из когда-либо виденных Денисом ресницами, были закрыты. И высокая грудь не вздымалась — женщина была мертва.

— Я не хотел убивать ее, Денис, — тихо сказал тьер, не поворачивая головы. — Я просил ее перестать преследовать меня, но она… У нее были свои понятия о чести.

— Ты-то сам как, цел?

— Нет, Жаров, я не цел… — Тьер отвел руку в сторону, показав глубокую рану в боку. Рана странно поблескивала, но не кровоточила. — Видишь, в иное время она бы затянулась за мгновения. Даже у тьера есть предел выносливости, друг. Знаешь… я только сейчас понял, что вы, люди, называете юмором.

— Тернер, я не понимаю…

— Это и в самом деле смешно, — продолжал тот, словно не слыша ничего вокруг себя, — я ведь был создан, чтобы сражаться с почти бессмертными ньорками и могучими магами. Сражаться и побеждать. А меня доконали простые люди, да и к тому же не такие уж мастера боя… Какая ирония судьбы, Денис, не правда ли?

— Тернер, я…

— Не переживай, приятель, — невесело хмыкнул Тернер, продолжая мерно гладить волосы мертвой красавицы. — Не переживай. Если тьер не убит на месте, то он будет жить. Только знаешь, друг, мне не очень-то этого хочется.

Его взгляд был прикован к лицу Черри, а рука все продолжала и продолжала ласкать ее шелковистые волосы.

— Она? — коротко спросил Жаров. Иные слова сейчас были излишни… да и это не особо требовалось. Все было ясно и так.

Тьер кивнул:

— Знаешь, благодаря вам с Таяной я узнал, что такое дружба. Благодаря этому, — пальцы прошлись по ране, все еще не желающей затягиваться, — я узнал, что такое юмор. А благодаря ей я, возможно, узнал бы, что вы понимаете под словом «любовь». Но я не успел.

Тэй стояла рядом Жаровым… ее пальцы коснулись его руки, она прижалась щекой к плечу мужчины. Они стояли рядом, глядя на своего товарища. А тот, все так же не поднимая головы, говорил и говорил, тихо, словно бы только для самого себя. Ему сейчас необходимо было просто выговориться — хотя он и сам до конца пока этого не понял, к нему пришло еще одно знание. Знание того, что человеку… даже если сам он себя таковым не считает, необходимо общение. Чего стоят слова, сказанные вслух в одиночестве? Они не приносят облегчения… но когда ты знаешь, что твои чувства слышит друг, способный сопереживать, способный разделить с тобой твою боль, — эта боль становится немного слабее.

— В нас было много общего, может быть, даже слишком много. Она не могла или не умела отступать. А я… вступая в бой, я не могу контролировать себя полностью. Денис, помнишь, я говорил тебе. Та часть меня, что является истинным тьером, не подчиняется разуму, она просто действует. Я не смог удержать удар, и она умерла.

— Тернер, поверь… — Денис замялся, не зная, что сказать. Любые слова казались фальшивыми, дежурными. — Мне очень жаль.

— А как ваши дела? — равнодушным тоном спросил Тернер. Похоже было, что ответ его не слишком интересовал, но Жаров водил с ним знакомство уже более полугода, а потому успел заметить, что эмоции у тьера проявляются лишь тогда, когда он считает это необходимым. Или когда не может их удержать.

— Нормально, расскажу при случае. Мы едем в Цитадель.

— Вы же там были. — В голосе ни вопроса, ни удивления.

— Да… что поделаешь, приходится возвратиться туда. Ты с нами?

— Конечно, — спокойно кивнул тьер, аккуратно укладывая голову девушки на песок, и встал.

Он стиснул края раны — рука не дрожала, незаметно было, чтобы он ощущал боль. Подержал несколько секунд, разжал пальцы — бесполезно, глубокий разрез снова раскрылся.

— Кто это тебя?

— Она, — коротко бросил Хищник.

— Я не верю своим глазам. — Тэй говорила чуточку насмешливо. — Тебя сумела ранить женщина? Ты явно теряешь форму, боец.

Эту фразу вполне можно было счесть издевкой, но Денис прекрасно понимал, что сейчас Тернеру меньше всего нужны минуты молчания. Прожив долгие века в роли бездушного убийцы, тьер слишком быстро очеловечивался, слишком быстро — его сознание не успевало подстраиваться под то, что чувствовало сердце. Его надо отвлечь, перевести разговор на то, что ему понятно и привычно, — на схватку, на цель… Жаров помнил одно из самых сокровенных желаний Тернера — найти хоть кого-нибудь из тех, кто приложил руку к его созданию. Найти — и убить. Хищник не был склонен к садизму — убивая, он не стал бы с маниакальным удовольствием причинять жертве мучения. Хотя мог, конечно, — но он делал это только тогда, когда боль являлась необходимой. Для получения информации, например… Во всех остальных случаях он действовал предельно функционально, достигая поставленной цели с минимальными затратами времени и сил.

— Да, я согласен с Таяной… — хмыкнул Жаров. — Помнится, от тебя отскакивали даже арбалетные стрелы.

Таяна вскинула брови, пытаясь припомнить, когда же это такое было, но вовремя взяла себя в руки и дипломатично промолчала.

— Мне сейчас трудно трансформироваться, — сообщил Тернер и, выбрав один из валявшихся на земле мечей, принялся кромсать им сухую землю. — Нужно время на восстановление, месяц, два… потом все будет в порядке.

Что он собирался делать, было ясно и без объяснений. Денис подобрал небольшой щит и, действуя им, как лопатой, принялся отгребать в сторону взрыхленный грунт. Спустя некоторое время к ним присоединилась и Таяна. Конечно, пальцы девушки были не слишком приспособлены для работы землекопа, но она на эту роль и не претендовала — зато, повинуясь движениям ее рук, вдруг подул прохладный ветерок, приятно освежая разгоряченные тела, а рядом с тружениками появился кувшин с холодной водой, к которому Жаров не замедлил приложиться.

Что бы там Тернер ни говорил о своих иссякающих способностях, силы в его мышцах было еще более чем достаточно. Выкопать могилу в пересохшей земле — у Жарова на это ушло бы по меньшей мере часа два. Тернер при некоторой помощи Дениса управился менее чем за двадцать минут. Широкий меч в его руке вспарывал твердую землю, как рыхлый песок…

Они стояли возле невысокого холмика, в который Тернер воткнул кинжал милосердия, как подобало сделать на могиле воина. А Таяна, напряженная как струна, чуть дрожащим голосом чеканила древние как мир слова, провожавшие в последний путь героев:

— Спи. Твой бой закончен. Ты была сильна, твой меч не знал промаха, а твое сердце — страха. Спи. Твой путь не всегда был светел, но ты пала в бою, сойдясь в схватке с сильным и смелым противником, ты служила неправедному делу, но слово «честь» многое значило для тебя. Ты заслужила этот мирный сон. Спи. Пусть никто не потревожит твой покой…

А рядом с ними вдруг появился еще один силуэт — почти совершенно прозрачный, но медленно обретающий четкие очертания.

И снова перед ними нестерпимым блеском сияют стены Хрустальной Цитадели, места, куда они пришли в третий раз. Что ж, три — счастливое число. Каждый раз, появляясь здесь, они что-то искали. Книгу — для Оракула. Ключ — для входа в Гавань Семи Ветров… Теперь предмет их поиска был иным, наверное, гораздо более важным.

Здесь ничего не изменилось. Последнюю тысячу лет вообще ничего не менялось — что же могут сделать несколько недель или даже месяцев? Ничего… все те же хмурые облака, все тот же моросящий дождь, не оставляющий следов на жирном пепле, устилающем камни, сожженные в последней битве у этих стен. Если открыть вход в последнюю обитель Тионны дер Касс, Шпиль Жизни, Тирит-де-Тор — можно будет увидеть часть той битвы, повторяющуюся снова и снова. Но Денис знал, что больше никогда не войдет в Тирит-де-Тор — пусть скрытая от любопытных глаз башня, глядящая окнами в далекое прошлое, пребывает в покое.

Путь к Цитадели не занял много времени. Эрнис, несколько долгих минут постояв над могилой Черри, заявила, что времени терять нельзя. Жарову смертельно не хотелось вновь пользоваться порталом — до сих пор каждый раз, когда ему приходилось делать шаг сквозь колышущееся марево, последствия были довольно неприятными. Начиная от удара по голове и заканчивая… всем остальным. Но богиня — по привычке он звал ее так, хотя сама она и пыталась откреститься от такого титула, — настаивала, и ему пришлось скрепя сердце согласиться. Тем более что Эрнис была абсолютно права — если двухнедельный путь можно ужать до нескольких минут, это непременно стоило сделать.

— Я не смогу последовать за вами. — Она печально улыбнулась. — Простите. Портал отнимает много сил, а у меня… сейчас их и без того не в избытке. Но вам надо торопиться, Стражи, может случиться так, что сила магических потоков мира будет нарушена слишком сильно, и тогда, даже если устранить угрозу, она уже не сможет восстановиться, начнет распадаться сама по себе. Этого нельзя допустить.

Как всегда, богиня была многословна. Денис слушал ее вполуха, понимая, что спорить здесь особо не о чем, Таяна отчаянно пыталась заручиться обещанием последующей встречи — упустив возможность взять пару-другую уроков у Оракула, она надеялась восполнить этот пробел за счет Эрнис-Арианис, которая, пожалуй, во многом могла дать старому Дереку дер Сану десяток очков вперед. Эрнис кивала, но Денису почему-то казалось, что ответы и согласия богини слишком уклончивы, слишком неопределенны и неоднозначны. Это не было очень уж удивительно, Сиятельная имела привычку умалчивать о чем-то, если это, с ее точки зрения, было необходимо. Он просто пытался догадаться, что кроется за поведением Эрнис, — и не мог.

А Тернер лишь скользнул по богине взглядом и отвернулся. Может быть, она и была старше его в несколько раз, может, и была высшим существом — или по крайней мере чем-то вроде временно обретшего плоть духа, это не было поводом для удивления. В конце концов, тот же Дерек дер Сан, с которым Тернеру удалось, пусть и немного, пообщаться, был чем-то похож на Эрнис, тоже время от времени сменяя призрачное существование на некое подобие настоящего тела.

А может, он просто еще не приобрел способность удивляться?

Один за другим все трое прошли через портал — и оказались у самой стены Хрустальной Цитадели. В этот раз магия Эрнис сработала именно так, как требовалось. Долгая дорога, ночлеги под открытым небом — всего этого не потребовалось. Они были на месте.

— Тэй… — Этот разговор должен был состояться давно, но Денис все время откладывал его, прекрасно понимая, как девушка отнесется к его словам. — Тэй, послушай меня, пожалуйста. Если у нас получится, если проход откроется… я должен пойти в Ноэль-де-Тор один. Или, может, вместе с Тернером, но без тебя.

Она молчала и просто смотрела на него, не отводя взгляда. Такое поведение для своенравной и упрямой девушки было по меньшей мере необычно.

— Понимаешь, Тэй, это слишком рискованно. Я беспокоюсь за тебя, там придется драться, наверняка тот, кто устроил все эти неприятности с местной магией, не захочет прекратить свои занятия, и его придется… убеждать. Тернер — лучший боец из всех, кого я когда-либо знал, к тому же, если там обитает Зорген, то у тьера к нему свои счеты. Поверь, так в самом деле будет лучше…

Он знал, что говорит не то и не так. Таяну вообще было довольно сложно убедить в том, с чем она была не согласна, и уж наверняка для этого надо было подобрать иные, более весомые слова. Но Денис не был мастером изящной словесности, к тому же, глядя Таяне прямо в глаза, он чувствовал, как слова начинают застревать в горле. Это в разговоре с библиотекарем можно было нести околесицу, не особо задумываясь над смыслом длинных витиеватых фраз, здесь же все было иначе — сложнее.

Наверное, надо было сказать, что его чувства к девушке изменились, что там, в прошлом, в Лиаре и в Гавани, он понял — по-настоящему понял, как же она дорога ему. И что он не переживет, если с Таяной что-нибудь случится. И что именно поэтому он не может допустить, чтобы она подвергалась опасности — независимо от того, призрачна эта опасность или реальна.

Постепенно теряя связанность фраз, он продолжал и продолжал что-то говорить, приводить какие-то аргументы, просто просить…

— Хорошо.

— Что? — Он запнулся на полуслове, то ли не расслышав ее ответ, то ли не решаясь в него поверить. — Что, Тэй?

— Я говорю, что ты прав, конечно. Если путь в Ноэль-де-Тор откроется, я буду ждать вас здесь. Вполне вероятно, что вам понадобится помощь извне, ведь может произойти что-то непредвиденное.

— Я… я так рад, что ты согласна со мной, Таяна… — Денис чувствовал, что заикается. И одновременно где-то в самой глубине души зашевелилось беспокойство. Что случилось с его подругой? Струсила, сошла с ума, околдована? Может, это все проделки Эрнис, снова строящей какие-то козни за их спинами? С этой вечно юной чертовки станется подстроить любую пакость, если это будет отвечать ее собственным планам.

— Дьен, тут не о чем спорить. — Тэй говорила спокойно, чуть холодно… проклятие, она никогда раньше так с ним не говорила! — Ты все предусмотрел, мы так и сделаем. А теперь, думаю, нам пора опробовать это заклинание, что стоило нам таких трудов.

Она усмехнулась, а тьер приподнял бровь — ему обещали подробный рассказ, но подразумевалось, что они две недели проведут в дороге, где времени для этого будет предостаточно. Размеренное путешествие не состоялось, но отчет о приключениях товарищей Тернер намерен был получить — не сейчас, так после.

— Да, пора…

Волшебница подошла к краю воронки, оставшейся на том месте, где когда-то — подумать только, почти тысячу лет назад — стоял Ноэль-де-Тор, Шпиль Познания. Жаров смотрел ей в спину, и ранее зародившееся беспокойство все набирало и набирало силу, заставляя мозг лихорадочно работать в поисках ответа. Но подходящего ответа не было, девушка была — или выглядела — спокойной, собранной. Проклятие, он сам без труда подобрал бы десяток аргументов, любой из которых был бы достаточно весом, чтобы оправдать ее присутствие в исчезнувшей башне, — и смешно было бы думать, что волшебница не видит многочисленных лазеек в его неубедительной речи. Да что там лазеек — зияющих дыр, лишь самую малость прикрытых одними лишь голыми эмоциями. Не видит — значит скорее всего просто не желает видеть. Ему вдруг очень захотелось, чтобы сейчас, в этот самый миг, Тэй обернулась и чуточку насмешливо заявила что-нибудь вроде «Знаешь, Дьен, я тут подумала…».

Она молчала. Медленно, словно боясь своих собственных движений, расстегнула куртку, извлекая из-под нее небольшую, в половину ладони, пластинку. И только потом заговорила, но обращаясь при этом отнюдь не к Жарову:

— Ты говорил, Лавочник, что ее нужно захотеть сломать. Я хочу сделать это, я хочу найти путь в пропавший Шпиль!

Она протянула руки вперед и резко, одним коротким движением, переломила пластинку пополам.

Жаров ждал чего угодно — например, что прямо сейчас перед ним появится исчезнувшая башня во всем своем великолепии. А может, прямо от ног девушки развернется призрачный мост, ведущий в никуда. Или — что снова взвихрятся вокруг Таяны хороводы слепящих искр, чтобы, слившись, образовать портал. Или произойдет еще что-нибудь, столь же эффектное.

Но эффект от применения заклинания, добытого в Гавани Семи Ветров, был слишком уж необычен. Раздался легкий хлопок, и прямо перед Таяной появилась дверь. Обычная дверь, деревянная, шляпки массивных бронзовых гвоздей местами позеленели, а ручка, выполненная в виде оскаленной морды какой-то неведомой твари, была местами выщерблена. В нос твари было вдето порядком покореженное бронзовое кольцо.

Тэй осторожно потянула за кольцо и распахнула дверь. За толстой деревянной створкой была одна лишь чернота — сплошная, непроглядная, гасящая каждую частичку случайно падающего на нее света.

— Прекрасно, Тэй, — подал голос Денис, чувствуя, как вдруг запершило в горле. — А теперь…

Прежде чем Жаров успел закончить фразу, девушка бросила на него короткий взгляд, усмехнулась и шагнула вперед, в черноту дверного проема.