Глава 29

Лейтенант Завьялов прибыл в Москву из Рязани. До этого он успел закончить училище, повоевать в Чечне, несколько лет отслужить за границей по контракту и, вернувшись в родной город, несколько дней уделить оперативной работе. А потом его срочно вызвали к начальству.

Другу полковника Бахрушина майору ФСБ срочно требовался именно такой человек: со стороны, известный лишь парочке уголовников и знающий, что такое жизнь на грани риска…

Валет неторопливо обошел все точки рынка, где торговали наркотой его пацаны. Все спокойно, горизонт чист, можно и перекусить. Он направился к кафе-бару, размышляя о тяжелой доле подневольного наркоторговца. Все нити доставки ядовитого зелья в столицу контролировали измайловцы. Они знали время и место прибытия груза, его вес, качество, а значит, и цену. Если брали уличного торговца, они узнавали первыми обо всех деталях, включая вес изъятого дурмана и сумму конфискованных денег. То есть обмануть измайловцев было очень трудно и смертельно опасно, а ведь они имели половину прибыли. Загребали солидные бабки, рискуя по минимуму. Еще четверть уходила Матросу вообще непонятно за что, хотя поговаривали, что он делает за измайловцев часть грязной работы. Валету с торговцами и бойцами прикрытия доставались объедки, а ведь именно они рисковали свободой и головой. Уже трех человек шлепнули в кровавых разборках залетные наглецы, а опера из ОБНОНа при малейшей возможности начисто перекрывали кислород.

Валет чувствовал себя на рынке хозяином, вернее, одним из хозяев. Чувство это было обманчиво, он являлся обычным надсмотрщиком, холопом при большом господине, но поглядывал на окружающих свысока, игнорируя их жалкое шевеление. За что и поплатился. Когда Валет на секундочку остановился и щелкнул зажигалкой, худой мужичок средних лет, шедший за Валетом добрых полчаса, сделал едва заметное движение рукой в сторону кармана “кожанки” наркоторговца и тут же исчез, унося кошелек. Беспечный Валет ничего не заметил. Он и подумать не мог, что кто-то решится обворовать его здесь. Пусть нищие покупатели дрожат над своими копейками, а ему опасаться нечего. Каждый воришка на рынке знает Валета и побоится с ним связываться.

Карманник тем временем подошел к серым “Жигулям” и протянул свою добычу в открывшееся окошко.

– Молодец, Скрипач, – похвалил его сидевший за рулем оперативник. – Ты свободен. Иди и больше не попадайся.

Вторым оперативником в штатском, прикрывшим лицо газетой, был лейтенант Завьялов. Сидевший за рулем достал из бумажника деньги и часть из них протянул лейтенанту.

– Держи. Расплатишься за Валета его же бабками, – хмыкнул он.

Едва воришка скрылся в толпе, Завьялов вышел из машины и направился следом за Валетом. Тот уже сидел за столиком, как обычно, в гордом одиночестве. Судя по выражению физиономии, о потере денег он даже не догадывался.

– Разрешите, – подойдя к нему, сказал лейтенант.

Валет недовольно поморщился. Обычно этого в сочетании с его злобной физиономией хватало, чтобы любой человек спешно ретировался, даже если в маленьком зальчике не было мест. Однако неизвестно откуда взявшийся нахал принял гримасу наркоторговца за согласие.

– Благодарю, – сказал он и уселся напротив Валета.

Тому оставалось лишь смириться.

Официант принес заказ. Игнорируя нежелательного соседа, наркоторговец налил себе водочки под дымящийся борщ.

– Я ищу себе работу. Один человек порекомендовал мне обратиться к вам, – сообщил лейтенант.

От неожиданности Валет забыл про борщ и налил себе вторую стопку. Просто так с улицы люди к нему еще не приходили. Некоторых ему рекомендовали кореша – таким Валет устраивал проверку. Иных предлагали хозяева – этих наркоторговец брал без вопросов. И вот явилось чудо, словно в бюро добрых услуг.

– Кто тебе про меня напел? – спросил Валет, проглотив водку.

– Меня очень просили молчать. Но, если мы договоримся, возможны варианты, – простенько, но со вкусом ответил чужак.

В другой ситуации он бы попал в лапы умелых парней и заговорил без всяких условий. Но положение в команде сложилось аховое. Матрос хотел бросить Валета контролировать ларечников, причем всего с одним пацаном, хотя раньше там действовала целая ватага качков. Поэтому наркоторговец решил не торопиться с жесткими мерами.

– Тебя как звать? – спросил он.

– Зовут меня Игорем, а кличут Шварцем.

– А откуда ты, такой настырный, взялся?

– Из Братска. Скучный городишко, маленький, бедный, вот я и решил в Москву податься.

– Что ж ты не заказываешь жратву, Шварц из Братска? Бабок нет?

– Бабок хватает, – усмехнулся Завьялов. – Мы поставили на уши одного лоха, сорвали приличный куш. Вообще-то многое ушло на самолет и девочек, но шуршавчики в кармане еще водятся.

Валет окинул говорившего критическим взглядом. Ничего, крепенький парнишка, такой любого уложит на землю одним ударом. Если умеет, конечно. А еще бывает – и может, и умеет, но боится.

– Чем же ты конкретно занимался в своем Братске? – спросил он.

– Да не успел я толком развернуться. Меня после института физкультуры в армию забрали. Научили стрелять, обращаться с ножом и взрывчаткой, убивать людей голыми руками и отправили в Чечню. Вот где херня так херня. Говорят, “кто не рискует, тот не пьет шампанского”, правильно? А там каждый день ходишь по лезвию ножа и в лучшем случае иногда урвешь глоток медицинского спирта. А если крупно повезет, отловишь в зеленке тощую горянку. Тогда пасть ей заткнул – и вперед. Главное – не забыть натянуть маску, иначе кранты.

– Они такие страшные, что без маски не стоит? – полюбопытствовал Валет.

– Попадаются очень даже ничего, но, если она запомнит твою рожу, заказывай гроб, не ошибешься. У чеченов для обидчика вместо адвоката и прокурора есть только пуля. Короче, война – дерьмо, потому что хорош лишь тот риск, который достойно оплачивается.

– Поешь ты звонко, но и я так умею. Давай перекусим, потом будем решать, – сказал Валет и махнул рукой официанту, а когда тот подскочил, сказал, испытующе глядя на собеседника:

– Сделай ему то же, что и мне.

– Только икры две порции, – нахально добавил лейтенант.

Когда Валет решил расплатиться, он заметил исчезновение бумажника. Он долго шарил по карманам, даже заглянул под стол и наконец огорченно признался:

– Черт, лопатник где-то обронил или в “тачке” оставил. Ну и хрен с ним. Халдей отпустит мне в долг.

– Зачем? – искренне удивился лейтенант. – У меня хватит капусты на двоих.

– Ладно, подскочим к моей “тачке”, я верну, – пообещал наркоторговец.

Но и в машине кошелька не оказалось, лишь в бардачке валялись двадцать долларов, предназначенные для “разговора” с гаишниками. Обед же стоил вдвое дороже. Все складывалось один к одному: и нехватка кадров, и многообещающий рассказ нового знакомого, и долг. Если бы еще сумма была приличная, можно было зажать денежку, а тут копейки, их даже приятно возвратить, показать себя человеком слова.

– Ты где остановился, физкультурник? – спросил Валет.

– В гостинице, – лаконично ответил Завьялов.

– Подгребай завтра в десять к метро “Измайловский парк”, там разберемся.

Вечером у наркоторговца была встреча с Матросом, где он рассказал о новом кандидате в рэкетиры. Матрос решил дать новичку возможность показать себя. Пусть пасет ларечников, охраняет их от всякой шушеры. Серьезные наезды случались крайне редко, братья-славяне из блатных ходили здесь по струнке, зная, кому принадлежит территория, и лишь кавказцы изредка пытались на манер большевиков все отнять и поделить. Кавказцам в очередной раз давали понять, что группировка жива-здорова, она своей мозолистой от ношения оружия и занятий спортом рукой свернет шею любому, и те на время затихали. Гость из Братска будет иметь дело только с продавцами, денежной стороной займется другой, проверенный браток, значит, новичок при всем желании не сможет сильно навредить. Так почему не дать ему возможность показать себя?

Лейтенант и не ожидал, что его встретят с распростертыми объятиями, поведут знакомить с законспирированным главарем, а тот усадит его напротив, будет угощать коньяком и рассказывать о своих ближайших планах: кого-то замочить, найти свой канал поставки героина, оборудовать гараж под склад оружия. Завьялов был в курсе проблем команды. Правда, даже майор из ФСБ не знал, куда делись рэкетиры. Он думал, что после ареста Ворона Матрос поставил нового звеньевого, а тот испугался и приказал рэкетирам лечь на дно. Так считали в департаменте экономической безопасности. Значит, у лейтенанта есть возможность проявить себя и занять со временем место Ворона. Тогда можно будет собрать материал о деятельности Матроса и одним махом ликвидировать всю команду.

Работал Завьялов с жизнерадостным типом по кличке Вовчик. Платившие дань ларьки были разбросаны по нескольким улицам, рэкетиры физически не могли охватить их все и сосредоточили усилия на торговых точках, расположенных на площади, тем более что многие из них работали до глубокой ночи, а некоторые круглосуточно. Днем было спокойно, за ларьками следил один парень, а с наступлением темноты обстановка осложнялась и работали вдвоем. Завьялов в первый же вечер засек, как Вовчик мило общается с экипажем патрульной машины.

– Ты че с ментами расшаркиваешься? – спросил он недоверчиво.

– А менты разве не люди? – хихикнул Вовчик. – Им тоже жить хочется. Так я их слегка подкормил.

– Могли бы и охранять, раз бабки косят, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Завьялов.

– Эх, провинция, твою мать! Здесь у нас все четко распределено. Я ментам бабки отстегнул за то, чтобы они не мешали нам “крышевать” барыг. А если менты сами начинают "крышевать”, они имеют совсем другие бабки, раз в пять больше. Но на такое идут только отчаюги и жлобы, потому что любой барыга может стукнуть, и ментов быстренько повяжут. А на нас торгаши боятся стучать, знают, что за такие дела можем ларек поджечь или ребенка на всю жизнь заикой сделать.

Лейтенант запомнил номер патрульной машины. Уже в первый день его работа принесла хоть какие-то плоды.

Три ночи дежурства прошли спокойно и однообразно. Завьялов откровенно скучал, Вовчик мародерствовал по мелочам. Здесь ухватит бутылку пива и пачку сигарет, там колоду карт с обнаженными красотками на рубашках или шапочку с броской надписью по-английски. Однажды урвал белую с позолотой ручку.

– А ручка тебе зачем? Ты когда в последний раз писал? – спросил лейтенант.

– Кажется, в школе, – честно признался рэкетир. – Да, не подумал. Но, согласись, возвращать как-то глупо.

Следующее дежурство началось традиционно, разве что у Вовчика испортилось настроение, когда он заметил слишком приличные для здешних мест кроссовки. Забрать такую вещь он не мог, а купить рука не поднималась. Вот и маялся, бедолага.

Вдруг у одного из крайних ларьков послышался шум. Четверо молодых парней, злобно матерясь, что-то требовали от молоденькой девушки-продавщицы. Та робко умоляла их уйти, так как ничего не знает. Лейтенант двинулся на шум, но его опередил Вовчик, с расстройства хлебавший пиво рядом с местом конфликта.

– Чего надо? – грозно спросил он.

– Да вот хозяин задолжал нам тысячу баксов и не отдает, так мы решили сами взять.

– С него и берите, а сюда не лезьте. Не хватало еще, чтобы всякая шантрапа у меня тут разборки устраивала.

С этими словами Вовчик оттолкнул прочь ближайшего к нему парня, но его дружок неожиданно ударил рэкетира в лицо. Еще двое выхватили складные дубинки. Пока Завьялов вмешался в драку, Вовчик успел получить сильный удар по затылку и без сознания рухнул на асфальт.

Этим четверка гарантировала себе огромные неприятности в самом ближайшем будущем, даже если бы Вовчик был один. Команда станет землю рыть, но обязательно найдет обидчиков, и придется держать ответ с последующим долгим лечением. Но, судя по сухому блеску глаз, ребятам было плевать на любые последствия, даже если бы избиение Вовчика привело к концу света. Им требовалась доза – и немедленно, вот они и решили вытрясти из продавщицы истинный или мифический долг хозяина.

Лейтенант знал, что с наркоманами в стадии ломки разговор может быть только один. Он и начал его первым, уложив ближайшего к нему парня рядом с Вовчиком. Затем он нырнул в сторону, уклоняясь от дубинки, и отбежал на десяток метров. Расчет Завьялова оказался точен. Один из наркоманов хотел только одного – дозы. Он начал выламывать дверь ларька, стремясь забрать у строптивой девчонки выручку. Двое бросились за лейтенантом, причем с большим разрывом один от другого. Прием, описанный еще древнеримскими историками, сработал безукоризненно. Одного нападавшего Завьялов уложил, достав в высоком прыжке ногой. Тот выключился, так и не поняв, что с ним произошло. В каком-то смысле наркоман добился желанного результата: хоть он и не укололся, зато забылся надолго.

Второй атаковал вяло, обреченно, словно заранее догадываясь о результате. Завьялов перехватил его руку, бросил парня через себя и коротко ударил. На большее времени не хватило, так как тип, ломавший дверь, поняв всю безнадежность борьбы с металлом, вырвал окошко из оргстекла и полез внутрь. Девушка, забившись в угол киоска, громко звала на помощь, Лейтенант ухватил грабителя за брючный ремень и потащил обратно на свежий воздух. Наркоман вел себя так, словно его пытались выжить из собственного дома. Он цеплялся руками за хлипкие стены, грязно ругался и требовал немедленно отпустить. И Завьялов его отпустил., когда вытащил наружу, после чего развернул и с размаха пнул под зад. Он бы с удовольствием ограничился таким наказанием, но очухавшийся Вовчик был совсем другого мнения. Он сбил наркомана безжалостным ударом в голову и принялся остервенело топтать ногами. Такие мучения были чрезмерными для человека, который и без того жутко страдал от ломки.

– Хорош. Еще убьешь – потом отвечать, – сказал лейтенант, оттаскивая разъяренного Вовчика.

– Ладно, пусть живет. А где остальные? – грозно спросил рэкетир, оглядывая свои владения.

При зыбком свете фонарей и светильников в ларьках они заметили только одного человека, пытающегося встать с четверенек. От удара ногой в голову он получил сотрясение мозга и, основательно раздружившись с координацией движений, все время падал. Двое других исчезли, бросив приятелей на произвол судьбы. Даже Вовчик не стал трогать бедолагу, дав ему временную отсрочку.

– Оставим козла, пока не очухается. Может, хозяин захочет через него выйти на остальных.

Глава 30

У кубинского диктатора Батисты на одном из островов была тюрьма, в которую переделали старую испанскую крепость. Стражники тщательно охраняли только пристань, в остальных частях острова-тюрьмы заключенные пользовались относительной свободой. При желании они могли броситься в океан и вплавь добраться до недалекого соседнего острова. Однако не бросались, поскольку вокруг острова разбрасывались отходы бойни и воды кишели акулами.

Чиж тоже пользовался абсолютной свободой в пределах нескольких соток земли. И он, безусловно, мог попытаться уйти из своей тюрьмы, но топь гарантировала смерть так же неотвратимо, как и акулы.

В остальном Чиж чувствовал себя относительно неплохо. Его снабдили пищей, водой, сигаретами и даже чудесно-вонючей антикомариной мазью Чащина, хотя сначала егерь был против. Комбат прекрасно его понимал. Чащин всех бандитов считал виновниками того, что в глазах людей он стал маньяком-убийцей. Но Комбат видел, какие тучи гнуса вьются островом. Вечером даже костер их не останавливает. Для городского человека атаки тысяч кровопийц будут сродни изощренным пыткам конкурирующей братвы, и Рублев уговорил егеря сменить гнев на милость.

Мысли Чижа поразили бы любого человека, не знай он сути происходящего. Хотя бандит точно знал, что тюремщики сдадут его в милицию, больше всего он боялся, что они погибнут, не устоят против остальной братвы. Чиж никого не убивал, без чистосердечного признания его вообще трудно было обвинить в серьезных нарушениях закона. Скорее всего, суд его оправдает, а на острове он умрет от голода или, отчаявшись, исчезнет на дне болота.

Люди, которые стали Чижу дороже корешей, осторожно пробирались к лагерю бандитов. Комбат сначала подшучивал над Чащиным, зачем-то взявшим с собой фонарик, а потом, сверив направление, удивленно воскликнул:

– Петрович, кажется, один из нас разучился ориентироваться в лесу. Мы сильно забираем вправо.

– Нормально мы ориентируемся, просто я иду безопасным путем, – буркнул егерь.

– Отважные герои всегда идут в обход, – шутливо заметил Комбат.

– Во-во, именно! Вспомни слова бандита. Их там шестеро осталось да огромный пес. Зачем рисковать? Мы должны сразиться с ними, когда нам это будет выгодно, поэтому я и выбрал безопасную дорогу.

Наконец лес поредел, они оказались у каменистой гряды, поросшей отдельными деревцами. Пройдя еще несколько километров, Рублев услышал шум горной реки. Тут Чащин с удивительной для своего возраста ловкостью стал карабкаться вверх по камням. Комбат держался рядом с ним – сказывались не забытые еще уроки Афганистана. Егерь остановился у невысокого кедра и вдруг полез на дерево.

– Петрович, тебе что, шишек захотелось? Ведь не сезон! – насмешливо крикнул Рублев.

И тут же замолчал. На высоте нескольких метров дерево вплотную подходило к отвесному участку скалы. Егерь вдруг шагнул прямо на каменную стену и.., исчез. Комбат изумленно застыл на месте, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь ветви.

– Чего стал? Лезь быстрей, – услышал он рассерженный голос и увидел на фоне камней голову егеря.

Оказывается, ствол дерева находился буквально в нескольких сантиметрах от входа в каменную расщелину. Узкий проход вскоре расширился, и они оказались в большой пещере, дно которой было устлано толстым слоем какого-то странного вещества.

– Дерьмо летучих мышей, – пояснил егерь, и луч фонарика взмыл вверх, ударив в потолок.

Как сказал потом Чащин, такого еще никогда не было. Тысячи летучих существ, издавая бьющий по ушам свист, мгновенно сорвались со своих мест. В полумраке Комбат заметил, как на него устремилась огромная серая масса. Он инстинктивно прикрылся руками и выхватил пистолет.

– Не бойся, они безвредны и превосходно ориентируются в темноте, – успокоил его Чащин.

Действительно, масса разбилась на отдельных летучих мышей и они с ловкостью, недоступной самым знаменитым воздушным асам, маневрировали, облетая застывших людей. Только одна ударилась о выхваченный пистолет и рухнула на пол.

– Все равно противно. А может, их того.., к ногтю? Они же вроде комаров кровью питаются, – сказал Рублев.

– Еще один знаток выискался, ядрена корень. Летучие мыши едят насекомых. Это они с виду ужасные, а на самом деле пользу приносят, их не к ногтю, как ты сказал, а беречь надо. Ладно, идем, пока не сел фонарик.

Сразу за пещерой лаз резко сужался, и большую часть пути им пришлось преодолеть на четвереньках. Егерь как мог помогал Рублеву, но Комбат все равно ободрал себе руки, рассадил колено и лишь чудом не свалился в заполненную водой яму. Несмотря на громадный боевой опыт, Рублев впервые проводил разведку в таких условиях.

Наконец показался свет, они выбрались из пещеры, но выпрямиться в полный рост Комбату так и не довелось. Егерь чуть ли не ползком двинулся к чахлым зарослям из нескольких кустиков.

– Бинокль, – скомандовал он таким голосом, каким хирург во время операции требует у ассистента скальпель.

Комбат осторожно выглянул из-за куста. Каменная гряда резко уходила вниз. Чуть дальше простирался галечный берег реки и густой лес, а между ними изрытая ямами и траншеями земля.

– Ай-яй-яй, какой лес загубили, мерзавцы. Он здесь тысячи лет рос, и никто его не трогал, ни цари, ни коммунисты. А эти… – тут Чащин, не найдя подходящего определения, матерно выругался.

Экскаватор яростно вгрызался в землю. Его ковш захватывал грунт, ссыпал в кузов мини-грузовика, и тот доставлял его к какому-то замысловатому устройству. Там что-то громко стучало, били струи воды, мутными потоками уходившие обратно в реку, и росли груды камней. Комбат сразу засомневался в правильности своих выводов. Здания так не возводят. Может, тут добывают камень для строительства, поскольку разбалованных иностранцев не устраивает кирпич, а тем более панельные сооружения? Глупости. Камня вокруг сколько угодно, верх идиотизма добывать его из земли, да еще мыть после этого. Выходит, прав был Чиж, на территории заказника идет наглый грабеж природных богатств, принадлежащих государству.

Но офицерская выучка не позволила Рублеву долго предаваться абстрактным рассуждениям.

– Дай-ка, – протянул он руку к биноклю. В поле зрения он заметил лишь троих охранников. Остальные либо отдыхали, либо ходили по лесу. Комбат верно рассудил, что большой дом предназначен для рабочих, а в маленьком жили бандиты.

– Хорошо бы жахнуть по нему ночью из гранатомета. Всю бражку одним махом накрыли бы. Жаль, что его у нас нет.

Не было у них и снайперской винтовки. Для другого индивидуального стрелкового оружия расстояние между ними и лагерем было слишком велико. Тщательно обозревая местность, Комбат заметил хорошее укрытие между их наблюдательным пунктом и бандитами. Оттуда уже можно было вести огонь из охотничьего ружья и, при умении, из короткоствольного автомата. Но пространство между укрытием и наблюдательным пунктом было открытым, все просматривалось как на ладони. Подобраться к нему можно было только ночью. Комбат равнодушно скользнул взглядом по реке. Для кино водный путь стал бы кратчайшим к победе. В горячий полдень благородные мстители выскакивают из воды и косят врагов меткими очередями, а главаря берут в плен или убивают в рукопашной схватке. Но в действительности даже с неба атаковать было проще. Единственной нормальной позицией оставалось то самое укрытие. Комбат еще раз внимательно осмотрел его и толкнул в бок Чащина:

– Видишь? Засядем там, больше негде.

– Вижу, не слепой, – буркнул егерь. – Эх, надо было мне шлепнуть двух гадов, тогда бы не завертелась эта мясорубка. А еще лучше – выкинуть камни, что у мужиков взял. Да кто ж тогда знал?

– Каких гадов? – удивленно спросил Комбат.

– Идем, на обратном пути расскажу. И почему я раньше не догадался?

Возвращение далось Рублеву гораздо тяжелее.

В темноте он еще раз ударил о камень травмированное колено и шел, слегка прихрамывая. Чащину это было только на руку, ведь Комбат, увлекаясь, брал слишком быстрый темп.

– Все началось еще при Горбачеве, – рассказывал егерь. – Я застукал в лесу двух наших мужиков, они чью-то нору разрывали, кажется барсучью, а может, лисью, и решили от меня откупиться, сунули красные камешки, найденные в этой самой норе. Ну, я и подумал, мужики особого вреда причинить не успели, зато для государства большое дело сделали. К тому же они свои, местные. В общем, отпустил я их с миром, а камешки забрал и отправил в Академию наук. Месяц жду ответа, два, три, год – нету. Зря, думаю, побеспокоил ученых людей, простые оказались камешки, не драгоценные. С тех пор минуло лет пятнадцать. И вдруг, кажется в мае этого года, но точно уже после того, как Лексеич Антона застрелил, встретил я аккурат на том месте, где сейчас экскаватор роется, двух типов. Один землю таскал, а второй ее промывал и бумажкой передо мной размахивал. Надежная такая бумажка, с печатями и подписями, и я, дурень, успокоился, хотя их рожи мне сразу не понравились, особенно того, который землю носил. Я еще тогда подумал, что ему надо вагоны грузить или вышибалой работать. И только сейчас, Борис, я наконец-то понял: это были разведчики мафии.

Комбат был уверен: только большие деньги могли заставить московских преступников забраться в глухой медвежий угол. Блеск дорогих самоцветов слепил им глаза и разум, толкая на целую вереницу убийств. Рублев слабо разбирался в драгоценных камнях, но знал, что ведущее положение среди них занимают алмазы, изумруды, рубины, сапфиры и жемчуг. А Чащин говорил о красных камнях.

"Значит, рубины, – догадался Рублев. – Камни цвета крови. И пролилось ее из-за них уже предостаточно. А сколько еще прольется!”

Глава 31

Внешне кейс смотрелся обычно. На самом деле внутри к его дну были приделаны две коробки из титанового сплава с кодовыми замками. Одна коробка предназначалась для рубинов, вторая для прочих камней.

Райхлин ссыпал драгоценности в обе коробки, закрыл их и положил рядом с кейсом сопроводительные письма. Он был здорово озадачен. Как правило, рубины находят в различных изверженных породах или аллювиальных отложениях, сформировавшихся за счет разрушения таких пород. В последнем случае вместе с рубинами встречаются сапфиры, шпинель, топаз, гранат и многие другие самоцветы. Нигде больше нет такого разнообразия драгоценных камней на единицу площади. Инженеру приходилось бывать на знаменитых рубиновых копях близ Могока, и он знал, как они выглядят. Но в Междуреченске все было иначе. Сплошные аномалии, так напоминающие русский характер.

В пресловутом галечнике рубины попадались редко, там в основном находили шпинель, иногда топазы, гранаты, турмалин. А рубины оказались сосредоточены там, где еще недавно шумел заповедный лес. Райхлин знал только об одном знаменитом случае, когда огромный сапфир (а сапфир, как и рубин, корунд, только другого цвета) весом 958 каратов, названный потом “Драгоценность джунглей”, был найден непосредственно под дерном. Здесь, в основном на глубине в несколько метров, залегали россыпи отличных самоцветов. Правда, некоторые камни имели заметный лиловый оттенок, но его легко можно было устранить нагреванием. В душе инженера боролись противоречивые чувства: он предвкушал огромные заработки и по-черному завидовал подлинному хозяину, который меньше чем за две недели заработал несколько сот тысяч. Хотя с Коровиным инженер общался мало, ему и в голову не пришло считать его настоящим хозяином. Райхлин был хорошим физиономистом и тонким психологом.

В это время в комнату без стука вошел Тарзан.

– Ну, готово? – нетерпеливо спросил он. Драгоценности заранее решили переправлять в Москву сравнительно небольшими партиями. Мало ли что случится в дороге? Тарзану, как самому надежному из бандитов, поручили роль курьера.

– Готово, – ответил Райхлин, указывая на кейс и конверты.

Они с первого дня невзлюбили друг друга. Будь воля Тарзана, он своими руками задушил бы инженера. Будь воля Райхлина, он с наслаждением угостил бы Тарзана какой-нибудь отравой.

Отъезд главаря сыграл роковую роль в судьбе копей, так как оставленный на хозяйстве Левша оказался святее Папы, он чересчур рьяно бросился выполнять свои новые обязанности, а случай предоставил ему возможность использовать подвалившую власть на всю катушку.

После работы в здание охраны бочком-бочком прокрался плюгавый мужичок лет шестидесяти.

– Чего тебе надобно, старче? – ехидно поинтересовался один из бандитов, совсем молодой парень.

– Я к начальству вашему, – ответил мужичок, и голос его прозвучал неожиданно твердо, даже повелительно.

– Постой здесь, – сказал охранник, давая понять, что даже возомнивший о себе работяга остается представителем низшей касты.

Он ушел и вернулся с Левшой, который окинул плюгавого надменным взглядом и снисходительно разрешил:

– Ну, говори, раз пришел. Только без гнилых базаров.

Мужичок шагнул к Левше и что-то зашептал ему на ухо. Тот с минуту переваривал информацию, потом сказал: