"Ментам главное, – рассуждал он, – найти виновника. Когда отыщут на кого дело повесить, я им уже на хрен не нужен. Хорошо я придумал, когда сказал, что поеду ментов вызывать, мужик, пока поймет, что я никуда не позвонил, пока сам ментовку вызовет, время пройдет, – подумал Яшка, проезжая пост ГАИ, – иначе бы они тут уже все машины останавливали. Я бы все равно не успел их предупредить из дурного ящичка, установленного у дороги, чтобы черный джип задержали. Он так понесся, что парень со своей бабой наверняка где-нибудь уже в Москве испуг водкой лечат”.

Самому Яшке страстно хотелось выпить. Спиртное являлось для него единственным лекарством, которым можно снять стресс.

"Рискнуть или не стоит?” – подумал Клещ, оказавшись неподалеку от своего дома.

Со времени происшествия минуло всего чуть больше часа. Вряд ли его уже бросились искать вовсю, он всего лишь свидетель.

"Потом они ко мне домой обязательно наведаются, а пока наведаюсь-ка я к себе сам”.

Яшка не зря хотел оказаться дома раньше, чем милиция. Самые большие неприятности ему могли доставить паспорта девушек. Объяснить потом, почему они все три оказались у него в кухонном шкафчике, завернутые в полиэтилен, он, конечно, не смог бы. Кто бы поверил его объяснениям? А так, ну, стоял человек рядом с погибшими на шоссе, может, просто знал этих несчастных девушек. Так это еще не преступление!

И все же, когда Клещ поднимался по лестнице, его мучили нехорошие предчувствия. И лестница ему казалась плохо освещенной, и тихо было в подъезде, как на кладбище, и ключ плохо вставлялся в замок, словно до этого в нем поковыряли” отмычкой. Оказавшись в квартире, Яшка повсюду зажег свет.

"Нет, никто не появлялся”, – с облегчением вздохнул он, когда уверился, что в его отсутствие никто к нему не наведался.

Первым делом он вытащил паспорта и рядком разложил их на столе.

"Хорошие вы бабоньки были”, – вздохнул он, разглядывая фотографии девушек.

У Яшки чесались руки сжечь паспорта прямо сейчас: зачем они покойницам? Но уважение к документам было заложено в нем с детства, рука не поднималась щелкнуть зажигалкой и превратить “ксивы” в груду пепла.

"С собой заберу, – паспорта исчезли во внутреннем кармане куртки. – Рискую, конечно, но что сделаешь? Паспорта – тоже товар, как и люди”, – грустно усмехнулся сутенер.

Яшка выгреб из серванта деньги и собственные документы. Бросил в сумку блок сигарет. Покупал он их на толкучке сразу по несколько блоков, так выходило дешевле. Теперь Клещ был готов к автономному плаванию.

К квартире он не был привязан, за свою московскую жизнь сменил уже пять жилищ. И не потому, что квартиры не нравились ему или новые были получше, просто манера избегать проблем приводила к тому, что по старому адресу начинали наведываться малоприятные личности. И Яшка с легкой душой продавал квартиру, обрубая все концы, всплывал в новом месте.

Новым жильцам потом, конечно же, приходилось переживать не лучшие минуты своей жизни. Приходили те, кто одалживал Клещу деньги и, естественно, не верили, что тот пропал в неизвестном направлении, подозревая, что Яшка для отвода глаз на время поселил к себе посторонних людей. Поэтому кредиторы появлялись и ночью, и на рассвете. Приезжали целые бригады по вышибанию долгов.

Визиты прекращались месяца через два, когда кредиторы и те, кто имел к Клещу претензии, обнаруживали его в другом районе Москвы, все-таки бизнес у него был, как любил выражаться сам Яшка, “публичный”, втемную его не провернешь. Так что оставлять в спешке собственную квартиру Клещу было не впервой.

"Потопчутся, помыкаются и уйдут ни с чем”, – подумал Клещ, сбегая по лестнице.

Машину он оставил на видном месте не потому, что хотел сделать милиции подарок, а потому, что все равно не мог ею больше пользоваться. Номер подадут в розыск, а платить за аренду гаража было дороже, чем за пребывание автомобиля на штрафной площадке. Деньги считать Клещ умел. Психологию следователей Яшка выучил досконально, им главное сделать вид, что хоть немного продвинулись в следствии. Начальством поставлена задача отыскать Якова Клещева – и вот, пожалуйста, в руках у следователя уже есть бумажка о том, что полдела сделано, обнаружена машина разыскиваемого. На вопросы требовательного прокурора всегда найдется ответ, мол, не зря хлеб едим. А значит, искать его будут не так уж старательно.

Теперь предстояло определиться с местом, где пересидеть черные деньки. Знакомых у Яшки водилось, хоть отбавляй. При желании он мог бы выступить консультантом в издании книги “Продажные женщины Москвы: их пользователи и покровители”. При всем при том Клещ отродясь не имел записной книжки, хотя, естественно, не мог в голове удержать такую тьму адресов, телефонов и фамилий. В моменты, когда позарез требовался нужный телефон, он звонил знакомым и интересовался:

– Помнишь того оленя, который месяц назад пьяным Гальку снял, да так и не кончив, заснул на ней?

Два-три звонка, и нужный телефончик находился.

"На этот раз следует нырнуть так, чтобы даже пузыри не пошли”, – почесав затылок, решил Клещ.

Важное решение не терпело суеты. Зайдя во дворик, Яшка устроился на лавке, сел на спинку, ноги поставил на сиденье.

"Безобразие, ни одной чистой лавки, все с ногами норовят сесть! – возмущенно думал он, размазывая подошвой грязь по крашеным планкам. – Коллеги сутенеры сдадут, как пить дать! Народ ненадежный, – по себе мерил Клещ, – к родственникам не сунешься, их вычислят в первую очередь. Если снять квартиру, вновь придется светиться. Эх, была бы у меня верная женщина!” – вздохнул Яшка.

Но одиночество было одним из недостатков его профессии. На женщин он уже разучился смотреть как нормальный мужчина, видел в них лишь инструмент для зарабатывания денег.

Приходилось шевелить мозгами:

«Неужели я никому в жизни не сделал хорошего дела, – изумился Клещ, – такого, чтобы человек меня приютил на пару недель?»

Год за годом откручивал Яшка назад события своей жизни, попутно поражаясь тому, что его существование ужасно однообразно: пьянки, влеты, пробросы. Даже обидно стало.

"Неужели нет ни одной падлы на свете, которая захотела бы мне помочь? Всего-то и надо с недельку перекантоваться”.

И тут Клещ вспомнил о приятеле (друзьями он никого не называл) который торговал запчастями для автомобилей – Толике Копоте. Вспомнил лишь потому, что фамилия была несколько дурацкой на слух. Само собой разумеется, что Копоть не владел заводами и мастерскими по производству запасных частей. Добывались они путем разборки краденых автомобилей на железяки. Работа довольно хлопотная, требующая больших площадей. В гаражном кооперативе этим заниматься не станешь, вмиг засекут, а в частном секторе – пожалуйста, даже соседи ничего не заподозрят.

Многие владельцы частных домов промышляют на жизнь тем, что сдают свои участки под стоянку машин.

Одно дело – бросить автомобиль под открытым небом во дворе, другое – тоже под открытым небом, но за оградой, под присмотром хозяина и злого пса. Так что, загоняй ты днем, ночью в ворота частного дома машину за машиной, никто и ухом не поведет. Ну а то, что машина въехала, а потом так и не появилась из ворот, никто специально внимания не обращает. Сегодня у людей своих проблем хватает, стараются в чужой карман не заглядывать, чтобы не огорчаться: а вдруг там окажется больше, чем в собственном?

"Дом у него большой, перебьется. Если надо, я в работенке пособлю, ключ в руках, слава богу, держать умею. И парень он веселый, пару раз девок у меня заказывал, так те возвращались довольные, будто у родителей в гостях побывали. Девок… – повторил про себя Яша Клещ, шагая к остановке. – Нету уже тех девок, веселиться некому”.

Клещ успел догнать трамвай, который уже готов был двинуться с остановки, и, тяжело дыша, устроился на задней площадке.

Ехать было недалеко, и уже через полчаса Клещ бодро шагал по узкой улице.

"Однако Толик успел построиться!” – изумился Яшка, увидев, что теперь на участке Колотя вместо забора со стороны улицы стоят два новых гаража.

Яркий свет пробивался сквозь щели в железных гаражных воротах, за ними кипела жизнь. Мат-перемат, лязгание металла. Понять, где теперь вход в дом, было мудрено. Два месяца назад на месте гаражей еще поскрипывала калитка со старомодным почтовым ящиком. Дом вплотную подходил к тротуару, нижние окна закрывали жалюзи-роллеты.

И Яшке ничего не оставалось, как стать под домом и истошно завопить:

– Толик, ты дома, что ли?

Загудел электромоторчик, роллета медленно поползла вверх. И только сейчас Яшка увидел, что она скрывала под собой не только окно, но и дверь, находившуюся, правда, в метре над уровнем тротуара. Свет в коридоре погас, и в круглом стекле двери показалось лицо хозяина дома. Он долго всматривался в гостя.

– Яшка я, Яшка! – твердил Клещев. – Яшка Клещ. Не узнал, что ли?

Дверь отворилась. Толик Копоть, присев на корточки, подал руку Клещу:

– Почему не признал? Как твой крик услышал, тут же понял, кто в гости пожаловал.

– Чего не открывал?

– Хрен его знает, зачем тебя принесло! Если каждому открывать – долго не проживешь.

– Как ты сюда залезаешь? – возмущался Яшка, взбираясь по приставной лесенке в дом.

– Скоро тут такое крыльцо отгрохаю, закачаешься! – с гордостью сообщил Толик Копоть. – Ступеньки винтом, металлические, сверху мрамором покрытые. – Чего это ты без машины да с сумкой?

Яшка с неудовольствием отметил проницательность Толика. Тот сразу почуял, что пришли просить помощь, а не предлагать.

– Недельку у тебя перекантоваться можно? – напрямую спросил Яшка Клещ.

– Это смотря что ты натворил. Яшка поспешил заверить:

– Я сам ничего не натворил, в историю попал.

– Все так говорят.

– Я только свидетель.

– Следователи тоже сперва, когда повестки присылают, пишут в них: “Вызывается в качестве свидетеля”, а потом – хвать и в КПЗ. Так что ты мне голову не дури, выкладывай сразу начистоту. Кому ты подлянку подстроил, почему решил на дно залечь?

До этого Яшка еще колебался, стоит ли говорить правду, но теперь решил не крутить, выложил все как на духу.

– Вывез я сегодня прошмандовок на шоссе. – – начал Яшка и через пять минут кончил, – теперь у тебя ночевать прошусь.

Эта прямота, наверное, и сыграла решающую роль в благополучном исходе. Копоть был готов к вранью, но искренний испуг приятеля смягчил его сердце.

– Жаль твоих баб, они бы еще не одному мужику сгодились, прежде чем их в утиль списывать…

Когда же Яшка Клещ оказался в большой комнате, где стоял телевизор, Копоть подозрительно посмотрел на незваного гостя:

– Ты уверен, что не сам по пьяни телок переехал?

– Ты что! – вжался в кресло Клещ. – Я же не душегуб!

– Но и не ангел, – вставил Копоть. – Клясться я тебя не принуждаю, но смотри, если соврал…

– Не дурак, сам знаю, – вздохнул Клещ. – Мне бы выпить чего-нибудь, а спать я могу где угодно, хоть и здесь на диване.

– Здесь не спят, тут только пьют и трахаются, – предупредил хозяин.

– Если тебе руки рабочие нужны, я помогу. Денег захочешь – заплачу.

– Лучше пока денек отдохни, потом твои вопросы обсудим.

Толик Копоть вернулся в комнату с большой бутылкой недорогой водки, купленной явно не для себя.

– Вот тебе колбаса, хлеб и стакан. Пей один, я уже второй день спиртного в рот не беру.

– Пить бросил, что ли?

– Не могу больше! День рождения у одного урода отмечали, так нам мало показалось, на ночник пошли, да по" дороге в киоске пива прихватили, полирнулись.

– Бывает, – Яшка Клещ жадно сорвал пробку с бутылки, понюхал.

– Отрава?

– Черт его знает! – Клещ зажал пальцем горлышко и энергично раскрутил бутылку. – Настоящий водоворот, – проговорил он, вглядываясь в пузырьки. Те выстроились в змейку и пронизали толщу водки до самого дна. – Иногда случается, что и хорошая попадется.

– Другой в доме просто нет.

– И за эту спасибо.

Яшка налил стакан до половины, понюхал. Но водка пахла спиртом, а не ацетоном или бензином.

– Твое здоровье, Толик!

– Здоровье после крутых пьянок не быстро возвращается.

Клещ знал, первая порция водки всегда пьется в удовольствие. Это вторая или третья могут стать колом в горле. Он поглубже вдохнул, чтобы ощутить обжигающее тепло, и, даже не отрезая, отгрыз от палки колбасы кусок пальца на три. А затем впился зубами в хлебную горбушку.

– Простая еда вкуснее деликатесов! Не останавливаясь, Яшка налил еще водки, на этот раз побольше. И вновь осушил стакан залпом.

– Спешишь как на пожар.

– Шутка ли, столько пережил сегодня!

– Не думай о девках, все там будем, кто раньше, кто позже.

– Мне хотелось бы попозже.

– Извини, работа, – Толик поднялся и вышел из комнаты.

Клещ почувствовал, как его отпускает по большому счету. Дальше можно было и не пить. Но попробуй остановись! Пока есть спиртное, оно пьется, лишь назавтра человек понимает, что выпил лишнее.

Яшка, наконец, почувствовал и голод. Он сгрыз всю колбасу, даже обглодал пересохшую оболочку. Хлеб сжевал до последней крошки и все это запил последним стаканом водки.

«Это же надо, ноль семь уговорил!»

Обычно Яшка останавливался на пол-литре. Попробовал подняться, чтобы дойти до ванной комнаты, но лишь оторвал задницу от дивана, и тут же понял, что ноги для него сейчас – не самая надежная опора. Комната покачивалась перед глазами, дверь то появлялась в поле зрения, то внезапно исчезала, и на ее месте возникал телевизор с мертвым экраном.

– Вот, черт, – прошептал Яшка, – забыл за упокой душ выпить. Три трупа.., и я четвертый, я тоже напился, как труп, – Клещ закрыл глаза, надеясь, что от этого станет легче.

И тут Яшка уже окончательно потерял ощущение верха и низа. Ему казалось, что он очутился внутри вращающегося барабана. Он то ли поджал колени к подбородку, то ли согнулся так, что грудь его коснулась ног, и отрубился. Он умудрялся захрапеть даже в таком положении.

Толик отсутствовал ровно десять минут. Вернулся он, ожидая застать Яшку хотя бы бодрствующим.

– Труп, – поставил диагноз Копоть, – это лучшее состояние для того, кто мучится кошмарами. Ты, Клещ, не только труп, но и скотина. Тащить тебя наверх – на второй этаж, в комнату, укладывать на кровать не стану, ты этого не заслужил.

Он ткнул Клещева в плечо. Тот, словно до этого балансировал на канате, тут же завалился на бок. Храп прекратился.

В каждой работе, даже в воровской, круглосуточной, встречаются перерывы. Трое механиков, занимавшихся разборкой краденой машины, потянулись наверх.

– Ты смотри, Клещ приперся, – изумился один из парней.

– Пьяный, что ли?

– Нет, просто очень крепко спит, – усмехнулся Копоть, переставляя влажные бутылки с пивом на газету, чтобы не испортить довольно потрепанный журнальный столик.

Дом его находился в стадии нескончаемого ремонта и отделки. Мебель тоже никак не хотела собираться в цельный ансамбль. Парни расстилали тряпки, чтобы не запачкать диваны грязной одеждой, они успели помыть лишь руки. На лицах виднелись черные полосы, словно механики были спецназовцами, занявшими позицию в засаде.

– Пульт не трогай, – пригрозил Копоть механику, который потянулся к пульту дистанционного управления телевизора.

– Я руки мыл, – как школьник в столовой, механик продемонстрировал руки.

– Ты уже ими за колбасу схватился, – Толик сам включил телевизор.

– Когда им надоест эту хрендю показывать? – возмутился самый молодой механик.

Шли последние новости. Он-то предпочитал им боевики и фантастику.

Но Толик не давал своим работникам расслабляться. Новости идут недолго, фильм же захватывает, под него начинают медленнее есть. Краденую же машину следовало разобрать до утра на винтики – так, чтобы следа не осталось.

– У них своя свадьба, – сказал Толик, глядя на экран телевизора, где депутаты Госдумы выясняли отношения, – у нас своя.

– Он уже свое отгулял, – молодой механик осторожно отодвинулся от сопящего Клеща. – Блеванет еще.

– Не блеванет, – заверил его Копоть, – Яшка – мужик крепкий.

Никого из механиков пока не интересовало, какого черта Яшка Клещ появился в доме. Они уже привыкли к тому, что разный народ проворачивается у Толика.

Новости смотрели вполглаза. Им, как людям, не интересующимся политикой, казалось, что в новостях изо дня в день показывают одно и то же. Но вот за столом произошло оживление.

Криминальная хроника относится к разряду развлекательных сюжетов, ее и приберегают в выпусках новостей под конец, поближе к новостям культуры, спорта и к выпускам прогноза погоды.

«…сегодня на шоссе, ведущем в Шереметьево, – вещал корреспондент, – уже не увидишь ни одной “жрицы любви”. То ли испугались, то ли правоохранительные органы постарались? Сегодня на этой оживленной трассе милиционеров стоит больше, чем в лучшие времена стояло проституток…»

– Это он правильно ментов проститутками обозвал, – хохотнул Толик.

А дальше пошел рассказ о том, как джип “мерседес” насмерть переехал двух проституток, а третью покалечил так, что она попала в реанимацию.

«…теперь не утихает спор… – продолжал журналист, – джип принадлежит сыну олигарха Галкину Аркадию. Сам Аркадий утверждает, что машину у него угнали. Погибшие девушки до сих пор не опознаны, скорее всего, они приехали в Москву издалека…»

Одна за другой на экране возникли фотографии, найденные в квартире, которую снимал Яшка Клещ для своих девчонок.

– Твою мать! – только и воскликнул Толик Копоть. – Это ж его бабы! – и он бросил взгляд на мирно посапывающего Яшку Клеща. Он хоть и слышал всю историю из уст самого Яшки, но в телевизионной версии событий главным являлось то, что за рулем джипа сидел сын олигарха. Это кардинально меняло расклад.

– Вот так да! – воодушевился мастер “золотые руки”, слесарь по разборке краденых автомашин, – я с двумя из этих баб трахался.

– Не ты один.

«…Следствию предстоит выяснить, – вклинился в разговор тележурналист, – правду говорит Аркадий Галкин или же таким способом хочет спастись от правосудия. Во всяком случае, у его отца, олигарха Бориса Галкина, возникли крупные неприятности…»

На экране возникла картинка. Съемки велись из салона машины. Ночная дорога, пляшущий свет фар… Затем послышался визг тормозов, и свет ударил в бесконечную темноту, растворившись в ней.

«…машину обнаружили неподалеку от места происшествия, в кювете…»

Тут же показали и джип на штрафной площадке, снятый с достаточно большого расстояния. У репортеpa с собой оказалось из мелких лишь двадцать долларов. Сотку отдавать за то, чтобы пропустили на штрафную площадку, было жалко, а сдачи у милиционеров не нашлось.

– Вляпался Клещ, – сказал слесарь, особо приближенный к хозяину. Двое других права голоса не имели, они лишь работали, но в доле от проданных запчастей не участвовали. Они были чем-то вроде мебели или инструментов в этом доме. При них могли говорить о чем угодно, зная, что те распространяться не станут. При определенном роде занятий становишься нем как рыба.

– Почему вляпался? – осторожно спросил Толик. – Он же их не переезжал?

– Ясное дело, что не он. Но наверняка рядом с ними стоял. Теперь его, поди, ищут.

– А он спрятался, – усмехнулся Копоть. – Думает, если напился так, что сам никого не видит, и его не видно.

Это дурацкое предположение развеселило парней. Слесарь одним махом допил пиво.

– Все, – хлопнул в ладоши Толик, – идите работать. До рассвета нам надо закончить работу, а у вас еще конь не валялся.

– Ни хрена себе, конь не валялся! – возмутился слесарь “золотые руки”. – Мы уже двигатель вытащили и мосты разобрали.

– Работа не ждет, – не обратил внимания Толик. – Ты смотри, – обратился он к слесарю, – насчет Клеща – никому!

– Ясное дело. Что я, враг самому себе? Может, ты его зря в дом пустил?

– Кто ж знал, – пожал плечами Копоть. Слесари сгребли объедки и газеты со стола в большой полиэтиленовый мешок, побросали туда бутылки и отправились в гараж.

Толик же сел напротив спящего Клеща и хитро ухмыльнулся:

"Ясное дело, сынок олигарха за рулем сидел. Как же, машину у него угнали! Обгадился! Потом от страха, прибежал к папашке, наверное. Спасай меня, отмазывай от ментов. А те тоже рады стараться. Им главное не сыночка за решетку упечь, а деньги сорвать с папашки. Доят теперь, наверное, олигарха аппаратом машинного доения. Неплохо бы и нам к ручейку пристроиться!”.

– Эй, Клещ, – крикнул Толик. Тот лишь пьяно засопел и вновь погрузился в сон. – Деньгами большими запахло, Яшка!

При слове “деньги” Клещ вздрогнул, но так и не проснулся.

– Менты! – резко произнес Копоть. Яшка мгновенно раскрыл глаза и сел:

– Где?

– Где, где, у тебя в…

Яшка продолжал безумно озираться. Он не протрезвел, действовало лишь подсознание, автопилот. Если человек одержим мыслью о том, что за ним охотятся, то готов видеть опасность повсюду.

– Шутка, – смилостивился над ним Копоть. Яшка вновь завалился спать.

– Протрезвеет, тогда и поговорим. Думаю, неплохие деньги срубить сможем. Мне за посредничество перепадет, а Яшка свои получит.

Эти мысли взбудоражили торговца крадеными запчастями. Честно жить он разучился давно, и любую жизненную ситуацию рассматривал с позиции зарабатывания денег.

– Яшка, судьба свела нас вместе, – тихо проговорил Толик Копоть с гнусной улыбкой на губах. – Спи, дорогой товарищ, завтра нас ждут великие дела.

Он уже не злился на приятеля за то, что тот притащился к нему на ночь глядя, сломал привычный образ жизни, да и, напившись, как свинья, уснул в гостиной на диване. Копоть заботливо прикрыл Клеща грязным клетчатым пледом, чистого на первом этаже не нашлось, и сделал уж совсем невообразимое для себя – снял ему ботинки и забросил ноги в потных носках на диван. Сам же еще долго не мог уснуть от предвкушения легкой и, как ему казалось, совсем безопасной наживы.