Инструктор (№8) - Последний аргумент закона

– Видел, не видел, какая разница, главное, что я могу рассказать об этом ментам.

Копоть отыскал электронный адрес, по которому мог забросить сообщение для Бориса Аркадьевича, но в своей жизни ни Клещ, ни Толик не писали ничего более длинного, чем школьное сочинение, а поскольку десятилетку они окончили давно, сочинение короткого послания являлось для них сущей пыткой.

– Ну, – глубокомысленно произнес Толик.

– Чего ну, пиши.

– Что писать?

– Так, мол, и так, гони пятьдесят штук, иначе… – Клещ замялся.

– Он же нас за полных идиотов примет, поймет в чем дело.

Согнутым указательным пальцем, Толик водил над клавиатурой, не решаясь нажать клавишу:

– Уважаемый Борис Аркадьевич, – запинаясь сказал Клещ, вспомнив навязший в мозгу оборот, употребляемый в деловой переписке.

Руки Копотя были привычны к гаечному ключу, к отвертке – он ужасно медленно отыскивал нужные буквы и сжимая тремя другими пальцами указательный, как шариковую ручку, тыкал им в кнопки. Наконец в окошечке на мониторе появилась фраза.

– Лучше написать, господин Галкин, – прошептал Клещ.

– Я уже набрал.

Исправлять текст было выше его сил. Выдав предложение, Клещ выдохнул остатки воздуха и провел ладонью по голове.

– Чего-то не хватает, – прочитав то, что он набрал, промолвил Копоть. – Добавим – “Жду ответа” и адрес.

Адрес набирать не пришлось, Копоть скопировал его из сайта.

– Он хоть поймет, что мы у него деньги требуем?

– Поймет обязательно, он теперь только об этом и думает.

– Вот же, черт, – ругнулся Клещ, – никогда не думал, что так трудно писать письма.

– В этой жизни все трудно делать, – заметил Толик. – Я набираю, ты диктуешь.

"Если вас интересует виденное мною на шоссе к Шереметьево, согласен за вознаграждение сообщить это вам”, – выдав предложение, Клещ снова провел ладонью по голове, словно поощряя свою старательность.

– Херня какая-то! – прочитав то, что набрал, промолвил Копоть. – “…Жду ответа. Мой адрес…"

– Никуда он не денется. Давай! Посылай! С функциональными клавишами Копоть обходился куда проворнее, чем с буквенными. На экране взмахнула крыльями нарисованная летучая мышь, и сообщение ушло по телефонному проводу.

– Все правильно сделали?

– Кто ж его знает! Посмотрим. Водкой от тебя разит, – принюхался Копоть, – так, словно ты только что стакан выпил.

– От хорошей водки такого с утра не бывает, только от дряни.

– Я тебя вчера пить не заставлял!

– Ты знаешь, – прислушался к собственным ощущениям Яшка Клещ, – полегчало. Лучший способ, когда нервничаешь и от мыслей голова разрывается, это немного выпить.

– Лучший способ избавиться от головной боли, – подколол Копоть, – голову отрезать.

– Если не навсегда, то можно.

* * *

Галкин-старший поступающую на его имя информацию не читал, на это имелись секретари, и в их обязанности входило сортировать корреспонденцию, распределять, что должен прочесть сам хозяин, а что могут решить помощники. До недавнего времени критерием служили две вещи: сумма контракта, фигурировавшего в деловом предложении, и статус корреспондента. Лично Борис Аркадьевич занимался всем, что было свыше четверти миллиона долларов и теми, кто занимал положение не ниже депутата Государственной Думы.

Теперь же приоритеты поменялись, хотя точных указаний на этот счет Галкин не отдавал. Но сотрудники, имеющие доступ к его телу, четко чувствовали перемены в настроении хозяина. Как и милицейский генерал, они понимали: все, что имеет отношение к недавнему происшествию, заслуживает внимания.

– Борис Аркадьевич, тут интересное сообщение поступило, – связался с Галкиным по телефону его секретарь.

– Перебрось-ка его мне! – Борис Аркадьевич подсел к компьютеру, который никогда не выключал. Он прочел безграмотно составленное письмо, изобилующее ошибками. Сперва Борис Аркадьевич заподозрил, что кто-то просто хочет его пошантажировать, выдавая желаемое за действительное, но профессиональный шантажист писал бы грамотнее. Здесь же стиль выдавал с головой безыскусного любителя, случайно выступившего в роли шантажиста.

Галкин продолжал держать у уха трубку радиотелефона.

– Откуда послано сообщение? На экране моментально появились адрес и номер телефона. От себя секретарь добавил:

– Это в частном секторе. Номер принадлежит некоему Анатолию Копотю. Если вы хотите, могу узнать о нем поподробнее.

– Нет, не стоит, спасибо, – бросил Борис Аркадьевич и, не прощаясь, прервал разговор. Он всегда так делал, давая понять собеседнику, что излишнее рвение – дурной тон.

Галкин размышлял недолго. Имелось всего два свидетеля, если не считать находившейся в коме проститутки, которые видели происшествие.

"Значит, это или Забродов, или Клещев. По стилю поведения – выход на меня через Интернет, это, скорее всего, Забродов. Но какой ему смысл шантажировать? Он уже дал показания милиции, и фамилии своей в этом послании не указал. Прячется и скрывается, наверное, Яков Клещев, потому как у самого рыльце в пушку. Что ж, наверное, этот парень решил немного подняться за счет моих денег”.

Галкин всегда принимал решения быстро, за три секунды, как говорили его сотрудники и партнеры, и никогда их не отменял, даже если потом приходилось признавать, что они ошибочные. Большим пальцем он вдавил кнопки телефона. Номер считал прямо с монитора.

Копоть и Клещ вздрогнули, когда раздалась резкая трель телефона. Звонили в этот дом нечасто, Толик давал номер лишь хорошим знакомым.

– Алло, – осторожно поинтересовался он, с опаской поглядывая на аппарат.

– Мне Яков Клещ нужен, – услышал он голос спокойного, уверенного в себе человека.

– Да-да, угу… – бормотал Толик, знаками показывая Яшке, что интересуются им. Тот махал руками, мол, его нет.

– Его, вроде, нет, – промямлил Копоть.

– По-моему, это он хотел со мной связаться. Но если я ошибся, что ж, извините. Тогда пусть с ним разговаривает милиция. Передайте ему, если увидите, конечно, – звонил Галкин.

– Подождите, – выпалил Копоть, – это вы? Я же не знал, – и, прикрыв, трубку ладонью, прошептал:

– Галкин! С тобой говорить хочет.

Клещ сдался через секунду раздумий.

– Здравствуйте, – шепотом проговорил он в трубку. Он держал ее от уха на расстоянии, будто боялся, что из наушника сейчас выползет змея и ужалит его прямо в голову.

– Это я.

– Слушаю.

– Я на дороге рядом стоял, когда… – тут Клещ замялся, почувствовав, что не стоит говорить отцу о сынке в лоб. – Девушки рядом были, я все видел. И потом он сам из машины вышел, вроде броситься на меня хотел Баба в джипе сидела… А потом передумал.

– Вы денег хотите? – спокойно поинтересовался Галкин.

– Я могу сказать об этом ментам, а могу и нет, – волнуясь, шептал Клещ, а затем на одном дыхании выпалил. – Пятьдесят штук!

– Не понимаю, о чем вы говорите, – холодно отвечал Галкин, – но, возможно, у вас есть то, что меня заинтересует. Оставайтесь на месте, сейчас к вам подъедет мой человек, все ему толком объясните и, возможно, договоритесь. На большее у меня нет времени, – и связь тут же отключилась.

– Ну?! – Копоть бросился к Клещу.

– По-моему, клюнул, – самодовольно, но вместе с тем и испуганно признался Яшка. – Перетрухнул папашка.

– Мне так не показалось, – сказал осторожный Толик Копоть.

– А я говорю, перетрухнул, обещал человека своего прислать, чтобы мы с ним договорились.

– Думаешь, сразу деньги привезет?

– Я ему сумму назвал, ты сам слышал.

– А он?

– Конкретно не ответил. Не дурак же Галкин, чтобы по телефону о таких вещах говорить!

– Дураки богатыми не бывают, – отозвался Толик Копоть.

– Никогда не знаешь, чем к тебе жизнь повернется, – глядя в окно на крыши домов, подытожил Яшка Клещ. – Кажется, задницей к тебе судьба повернулась, ан, нет, смотришь, это лицо у нее такое.

Галкин же тем временем связался с начальником охраны. Антон нравился ему тем, что никогда не пытался представить дело в лучшем свете, чем оно есть.

– Пока мы его еще не нашли, – коротко сообщил Антон и добавил. – Фильтруем знакомых.

– Он сам объявился, на меня вышел.

– Чего-то хочет?

– Он только что со мной говорил по телефону, кажется, хочет денег. Разузнай, что конкретно он видел, и решай на свое усмотрение. Да, по-моему, он глуп и жаден, – и хорошо поставленным голосом Борис Аркадьевич произнес адрес.

– Понял, спасибо за информацию.

Антон разговаривал с Галкиным, сидя в машине. Располагался он на заднем сиденье, двое других охранников – спереди.

– Ребята, он сам объявился. Едем к нему. Ребята, служившие в охране Галкина, никогда не называли себя по фамилиям, обращались друг к другу по кличкам, образованным от имен. Только их начальник носил свое настоящее имя Антон.

Двоих ребят, сидевших напротив его, звали Семен и Петр. Но для легкой конспирации они обращались друг к другу Сэм и Пит. Во-первых, для сохранения инкогнито, что немаловажно в экстренных ситуациях, а во-вторых, Семенов и Петров тысячи, а в Москве не так уже много обладателей англоязычных имен.

– Сэм, – обратился Антон к охраннику, сидевшему за рулем, – ты даже не спрашиваешь, куда ехать, а направление выбрал правильное. Ты мне нравишься.

– Привычка, – пожал плечами Сэм. – Мне достаточно вашего взгляда в зеркальце заднего вида. Теперь направо?

– Верно. А ты, Пит, так не умеешь.

– Поэтому за руль и не сажусь, если не знаю, куда ехать.

– Что будем делать? – бросил через плечо Сэм, когда машина остановилась у светофора.

Успех действия в подобных делах всегда зависит от слаженности группы. Выигрывает тот, кто знает, что делать наперед, вот и следовало уточнить позиции. Антон в охране навел такой порядок, что и часы у охранников показывали одно и то же время, с точностью до нескольких секунд, и думали они практически, одинаково. Каждый мог представить себя на месте другого, а значит, и предвидеть реакцию напарника.

– Ребята, – отеческим тоном сказал Антон, – дело нам предстоит совсем несложное. Следите за мной, сами инициативу не проявляйте. Разговаривать буду я, вы мне нужны лишь для мебели.

– Ну да, – рассмеялся Сэм, – мы что-то вроде пистолета в руке, которым пугают, но обычно стреляют не сразу.

– Вот именно. Постарайтесь выглядеть абсолютно нейтрально, словно ничего не видите и не слышите.

Антон так и не произнес адрес, Сэм подвез его к самому дому Толика Колотя.

– Я не ошибся? – с самодовольной улыбкой спросил он.

– Нет, иначе бы пришлось искать тебе замену.

Антон не сразу вышел из машины. Он оценил обстановку.

"Когда входишь в комнату, прежде ты должен понять, как из нее выйдешь”, – было правилом начальника охраны Галкина.

"Гаражи закрыты снаружи на замок, – отметил он, – на окнах спущены роллеты. Значит, никто не увидит, что происходит в доме. Дверь, конечно, здесь абсолютно идиотская. Это то же самое, что укрепить писсуар в туалете на полутораметровой высоте. Думаю, нас уже заметили”.

– Ребята, без лишних движений, действовать спокойно и уверенно.

Антону не очень нравилось, что придется проводить операцию в частном секторе. Подобных мест он не любил. В многоэтажном доме, особенно оснащенным лифтом, люди не знают в лицо даже соседей со смежных этажей, и появление посторонних проходит незамеченным. В частном же секторе все как на ладони, и любопытных поглазеть в окно хватает.

Антон подошел к двери, подняв руку, постучал по самому низу дверного полотна. Копоть с Клещом, прильнув к окну, пытались рассмотреть сквозь узкие щелочки между планками роллет, кого это принесло.

– Уверен, что не менты? – испуганно спросил Толик у Клеща, словно тот не провел с ним все это время в его доме.

– Ты на машину посмотри, менты на дорогих точилах не ездят.

– Еще как ездят, – возразил Толик. – Присмотрят себе машину, и найдут повод конфисковать.

– Но я же вижу, машина ухоженная. А та, что в руки ментам попадает, дорезается через пару дней. За чужим так не смотрят, как за своим.

– Это от Галкина, точно! Шмотки на мужиках дорогие. Ты только подумай, Толик, скорее всего, у него по карманам пять пачек баксов лежит, и мы с тобой эти деньги распилим.

– Хорошо бы. Стук повторился.

– Одно мне не нравится, как быстро они нас вычислили. Такое впечатление, будто Галкин на нас через увеличительное стекло смотрит.

– Конечно, для него все смертные люди – букашки да козявки.

– Было бы у тебя столько бабок, и ты бы так смотрел. Открывай дверь, запускай гостей.

Толик открыл дверь, поздоровался и вместо приветствия услышал короткое:

– Мы от Бориса Аркадьевича.

– Проходите, – он спустил самопальную лесенку.

Антон сумел подняться по ней, не теряя собственного достоинства и не сгибая спину, даже не придерживаясь руками за стену. То же самое проделали и его охранники. Гаражные ворота оставались закрытыми навесными замками, чтобы никто не влез с улицы, чтобы слесари не отлучались никуда без ведома хозяина. Выход из гаражей существовал лишь один – через смотровую яму, оттуда лесенка выводила прямо в коридор дома.

Глава 9

Трое слесарей уже в кровь сбили руки, вспотели, разбирая краденую машину. Основную часть внутренностей они уже вытащили, и теперь предстояло разобрать остальное на детали и порезать газовой горелкой.

– Сушит, – сказал слесарь “золотые руки”, прополаскивая горло минералкой и брезгливо выплевывая ее на пол.

– Правду говоришь, Валик, – отозвался самый молодой слесарь, – после пива всегда сушит. Когда пьешь, кажется, жажду утоляешь, а потом начинается.

– Ни пивом, ни водой никогда не напьешься, – назидательно произнес Валик Кошель, – и вином тоже. Жажду можно утолить только водкой.

Спорить с ним не стали. Когда нельзя выпить, то выпить хочется еще больше.

– Пиво только раззадоривает, – регулируя пламя горелки резака, ответил слесарь и сглотнул слюну. – Копоть, гад, не позволяет пить, хотя и можно было бы. Одно дело – агрегаты снимать, пьяному их можно повредить, а другое дело – кузов резать.

– Ребята, все будет шито-крыто, – предложил мастер “золотые руки” Валик, готовый найти выход из любой ситуации. – Я тихонько за пузырем сбегаю, а вы за меня поработаете.

– А если Копоть хватится, что тебя нет? Голову снимет.

– Скажите, что мне плохо стало.

Валик после отсидки на зоне страдал множеством болезней, и еще большее количество научился мастерски симулировать.

– Астма прихватила, скажете. Мол, вышел воздухом подышать. Или нет, скажите, домой ушел, потому, как совсем невмоготу сделалось. А не заметит моего отсутствия, я с пузырями и вернусь. Много брать не будем, две бутылки на троих без закуси – в самый раз.

Предложение выглядело соблазнительным, и отказаться от него никто не смог. Быстро скинулись, и Валик, переодевшись в чистое, спустился в смотровую яму, откуда лестница вела прямо в коридор дома. Еще находясь внизу, он услышал доносившиеся из гостиной негромкие голоса. Беседовали трое. Двоих он узнал сразу – Копоть и Клещ – голос же третьего человек был ему незнаком, низкий, грудной, уверенный.

Валик особо не вдавался в смысл разговора, ему важно было незамеченным прошмыгнуть возле двери в гостиную, взять замок на собачку и сбегать в ближайший магазин. Он поднимался до тех пор, пока его глаза не оказались вровень с полом коридора. Темный проем лестницы специально не освещался, чтобы не бросался в глаза непосвященным. Гостиная просматривалась неплохо.

Клещ с Толиком сидели на диване. Гостей оказалось трое: двое абсолютно молчаливых парней стояли в профиль к слесарю, заложив руки за спины. Третий, беседовавший с Клещом, сидел на стуле.

"Солидный мужик, – решил Валик, – и ухоженный.

Антон был гладко выбрит, недавно стриженные седоватые волосы аккуратно зачесаны.

– Вы здесь одни? – спросил начальник охраны Галкина.

– Еще трое ребят в гараже ковыряются.

Валик немного присел, чтобы не быть замеченным.

– Они свои ребята, я их приучил, что их место – гараж, остальное слесарей не касается.

От Валика не ускользнул быстрый взгляд, брошенный Антоном своим спутникам. Он улучил момент, когда никто не смотрел в сторону двери, и на четвереньках пробрался к выходу. Новый, хорошо отрегулированный замок беззвучно открылся. Валик соскочил на тротуар и тут же прикрыл дверь.

"Не заметили!” – радостно подумал он и, подбежав к гаражу, прошептал в щель между металлическими створками:

– Получилось, ждите!

"Классная машина! – Валик не удержался от искушения получше рассмотреть автомобиль гостей. – Жаль, что редкая марка, ее угонять на запчасти нет смысла. Разберешь, а потом два года ждать придется. Лучше уж массовые марки на запчасти разбирать, они со свистом уходят”.

Держа в потном кулаке деньги, Валик беззаботно шагал к магазину.

Антон пристально смотрел на Клеща. И странное дело, его взгляд обладал удивительным свойством. Яшка хоть и хотел отвести глаза в сторону, но вынужден был смотреть на гостя, не хватало духа ни опустить веки, ни повернуть голову.

– Значит, ты абсолютно уверен в том, что видел на шоссе Аркадия Галкина? – с легкой ухмылкой поинтересовался начальник охраны.

– Да, – простодушно сказал Клещ, – конечно! Мы еще секунд десять стояли, смотрели друг другу в глаза. Я его отлично запомнил.

– И ты видел, как он, сидя за рулем, проституток переехал?

– Видел. С ним еще баба была красивая, видная, – Яшка чувствовал, что в определении дамы чего-то не хватает. Наконец, нашелся:

– Дорогая баба была.

– Откуда ты знаешь, что видел именно Галкина-младшего?

– Я на фотографии его рассмотрел, в компьютере.

– Да уж-Антон ухмыльнулся, запустил руку в карман куртки и вытащил фотографию, которую вот уже неделю возил с собой. Борис Аркадьевич просил его отыскать одного ингуша, который крепко нагадил олигарху.

– Узнаешь?

Яшка, ничего не понимая, уставился на фотографию.

– Это Аркадий Галкин, – без тени эмоций произнес Антон.

Яшка быстро повернулся к Копотю:

– Не догоняю. Это не он, а кавказец какой-то.

– Это Аркадий Галкин, – повторил Антон. – Ты его видел на шоссе.

– Не надо из меня дурака делать, – осмелел Клещ.

– Парень, я не пойму, за что ты хочешь пятьдесят штук получить?

– Сынок Галкина сам за рулем сидел, а не этот.., черный… – нервно принялся говорить Клещ, – я его видел сам. Он моих телок переехал, я ментам могу все засвидетельствовать.

– Дурак ты, – незлобно отозвался Антон, – если Галкин-младший за рулем сидел, тогда за что тебе платить пятьдесят тысяч? А вот если человек на фотографии тот самый Аркадий Галкин, которого ты на шоссе видел, тогда – другое дело.

До Яшки Клеща стало понемногу доходить:

– Хитро, – усмехнулся он. – Значит, я этого мужика на шоссе видел? Это он телок переехал?

– Можешь считать его кем угодно – Галкиным, Палкиным, Шмалкиндом, но запомни его лицо. Он сидел за рулем.

– А баба рядом с ним была?

– Была, но ты ее не рассмотрел.

– Понятно. Я и ментам то же самое говорить стану, если только… – и тут Клещ поводил пальцами, будто мял в них невидимые деньги.

Насчет показаний, которые Яшка должен дать в милицию, Антон договаривался для отвода глаз. Он хотел успокоить Клеща и хозяина дома, который имел несчастье узнать правду от Яшки.

Человека, бдительность которого усыпили обещанием близких денег, быстрее идет на откровенность, становится менее подозрительным. Он уже видит деньги, ощущает их в своих руках, и все остальное потихоньку становится для него неважным.

– Ты все понял, теперь знаешь, что следует говорить следователям?

– Конечно, – рассмеялся Клещ, – понял, но усвоил не до конца.

О том, что речь идет о передаче денег, убеждал масляный взгляд сутенера.

– Мы, кажется, поладили? – спросил Антон.

– Еще как! Но это в будущем, – предупредил Клещ.

– Будущее всегда можно сделать настоящим. Как я понимаю, времени с того момента, как ты понял, кто был на шоссе, прошло не очень много, но парень ты болтливый. Скажи-ка честно, кто еще знает?

Копоть и Клещ переглянулись.

– Никто”. – ответил Клещ без особой уверенности.

– Все ясно, – произнес Антон, – правду знаете ты и ты, – он развязно ткнул пальцем на парней, а затем указал на дверь, ведущую в коридор. – И те трое слесарюг в гараже. Думаете, я не знаю, чем занимаются ваши ребята?

– Это к делу не относится, – вставил Копоть.

– Я бы хотел договориться и с ними, – вкрадчиво произнес Антон.

– Можно.

"Он прав, если человек собирается платить деньги, то должен знать, за что”, – рассудил Толик.

Но на всякий случай, ткнул локтем в бок Клеща, между ними произошел немой диалог.

"Эти парни привыкли получать все сполна, но наши деньги останутся нашими. С ними договор отдельный”.

"С ними отдельный расчет”, – молча подтвердил Яшка.

"Какие проблемы? – улыбнулся Толик, подумав.

– Деньги все равно не мои, – и подмигнул Яшке. Тот, как идиот, ответил радостным подмигиванием сразу двумя глазами.

– Позови ребят.

Копоть бегом бросился выполнять просьбу. В гараже он застал лишь двоих слесарей. Те, понимая, что сейчас придется объясняться насчет Валика, делали вид, что усердно работают и даже не замечают появление хозяина.

– Стоп! – крикнул Копоть, ударяя молотком по толстому железному листу, прислоненному к стене.

– А, это ты, – промямлил один из слесарей, снимая сварочную маску.

– Где Валик?

"Ну вот, началось”, – подумали ребята.

– Плохо ему стало, дымом надышался. Пока резаки не включали, он как огурчик был.

– Но кому же пять лет зоны на пользу пойдут? Астма у него, задыхаться начал, подышать вышел. А потом вернулся и говорит, мол, пойду-ка, ребята, домой, пока не сдох, вы тут без меня управитесь.

– Не хотели тебе мешать.

В другое время Толика насторожили бы столь пространные объяснения в два голоса. Обычно люди, говорящие правду, изъясняются коротко. Врущие же пускаются в долгие разговоры.

– Ушел так ушел, – махнул рукой Копоть. – Кончайте пока работу – и наверх, в гостиную. Разговор есть.

– Ну вот, теперь из-за Валика неприятности начнутся, – шептали слесари, сворачивая сварочные шланги. – Говорил я, не надо за водкой бежать. Кончили бы работу и выпили.

– Ничего ты не говорил. Тебе, как и мне, выпить хотелось!

Наконец, ребята поднялись в гостиную. Антона и его подручных они видели впервые. Первая мысль была о том, что незнакомцы из милиции, но радостное выражение лица Яшки опровергло эту версию.

– Вот, пожалуйста, договаривайтесь – мои работники.

– Их было трое, – напомнил Антон.

– Валик домой ушел, плохо себя почувствовал.

– Когда, прямо сейчас? – недовольно спросил Антон.

– Нет, раньше. Вас еще не было.

"Черт с ним”, – подумал начальник охраны Галкина и поднял руку, вскинув два пальца. Сэм и Пит чуть заметно кивнули ему, мол, все поняли, теперь, если понадобится, вступаем в дело.

– Водка у тебя есть?

– Плохая, – разочарованно протянул Толик. – Я ее не для себя держу. А для вас, если хотите, и коньяк найдется.

«Вот же, гад, – подумал Яшка Клещ, – меня гнусным пойлом потчевал, а у самого и коньяк имеется!»

– Много водки – бутылок шесть, семь.

– Зачем? – пожал плечами Толик.

– Секрет, – подмигнул Антон.

Толик, словно под гипнозом, двинулся к холодильнику, открыл дверцу. Семь бутылок по ноль семь стояли на полке. Одну за другой он выставил их на пол.

– На стол неси. А ты стаканы поставь, – Антон кивнул Клещу.

Тот уже уловил перемену в настроении визитера, но еще не чувствовал опасности, выставлял с нижней полки журнального столика стаканы, блестевшие чисто вымытым стеклом. И лишь когда поставил последний стакан, увидел, что один из охранников – Пит – уже стоит в дверном проеме, широко расставив ноги, запустив руку под полу куртку.

– Толик, засада! – прошептал Яшка, когда тот сел рядом с ним.

Но это тихое, практически беззвучно промолвленное слово услышал Антон.

– И вы садитесь к столу, – бесцветным голосом произнес Сэм.

В руках у охранников уже появились пистолеты с короткими цилиндрами глушителей на стволах.

– Мужики, вы чего? – в страхе попятились слесари.

– К столу, я сказал! – мягко улыбнувшись, приказал Антон. – Я, по-моему, ничего плохого не предлагаю. Слесари смотрели на Толика. Тот согласно кивал:

– Садитесь, делайте, что говорят.

Он уже был не рад, что связался с Яшкой Клещом.

– Так, мужики, – сказал Антон, – налили по полному стакану водки и выпили.

– А вы? – по-идиотски моргая, поинтересовался Клещ.

Антон сухо хохотнул:

– Я не пью, – и тут же крикнул:

– Налили! Дрожащими руками все четверо принялись откупоривать бутылки. Водка полилась в стаканы. Антон, Сэм и Пит зорко следили за каждым движением подопечных.

– А теперь выпили. И не дай бог вам проливать спиртное!

– Зачем? – выдохнул Клещ.

– Дурак ты, – незлобно произнес Антон и улыбнулся, – отметить договор.

– А– неуверенно произнес Яшка и, только поднеся стакан ко рту, почувствовал, что руки страшно дрожат. Стекло застучало о зубы.

– Пить до конца, не отрываясь!

Давясь водкой, парни пили, с трудом сглатывая спиртное. Выпивка, казавшаяся совсем недавно им вожделенной, теперь пилась, как отрава.

"Странно, – подумал Антон, – как быстро удовольствие для человека превращается в пытку. Например, секс – приятное занятие, но лишь только он принимает форму насилия, тут же превращается в пытку, одну из самых изощренных”.

– ..закусить, – неуверенно попросил Яшка.

– Сидеть! – остановил его этим коротким словом Антон. – Налили по второму стакану и выпили.

Спиртное еще не успело ударить в голову. До Яшки стало доходить, что ситуация повернулась не в его пользу.

– Я не буду пить, – он поставил стакан. И тут же ствол пистолета в руках Пита повернулся в его сторону.

– По-моему, ты не это хотел сказать?

– Вообще-то, да…

И вновь полилась водка. Сидевшие за столом осилили и по второму стакану.

– А теперь из горла. И если кто-нибудь попробует пролить больше десяти граммов, я буду думать, что меня не уважают, – рассмеялся Антон.

Давясь, булькая, парни допили водку из бутылок. Их взгляды уже сделались совсем осоловевшими.

– Еще! – приказал Антон и заставил на одном дыхании распить оставшиеся две бутылки водки.

Человек устроен так, что если попадает в безвыходное положение, то сознание практически отключается. В самом деле, к чему сопротивляться, если на это нет сил? Поэтому парни за столом пьянели буквально на глазах. Антон смотрел на них с хитрой улыбкой.

Яшка сдавал первым, начиная пьяно сопеть и раскачиваться. Сидевший перед ним на стуле Антон, то расплывался, то двоился. А потом вдруг изображение резко сфокусировалось, и тогда он увидел издевательскую улыбку врага.

– Эй, да я тебя… – пробурчал Яшка, поднимаясь и пытаясь дотянуться до начальника охраны.

Копоть тоже осмелел и привстал, одновременно замахнувшись.

– Сидеть! – Сэм ткнул Яшку пистолетом в грудь. – Еще одно движение и дырка!

– Можешь бить. Насчет синяков не беспокойся, – негромко, почти не шевеля губами, произнес Антон.

Сэм наотмашь ударил Яшку в грудь, и тот, пьяно взмахнув руками, плюхнулся на низкий диван. Засуетился, засучил ногами, но второй раз подняться у него не хватило сил. Голова его свесилась на грудь, он бормотал, тихо ругался.

Копоть крутил головой, словно его одолевала невидимая стая мух.

– Мудаки! – бурчал он. – Падлы! Суки! Разговаривать с пьяными уже не было смысла. Они практически ничего не слышали, погрузившись в свой мир. Самый молодой слесарь, не выдержав, блеванул прямо на стол. Блевотина медленно стекала парню на ботинки, а он сидел и вздрагивал от новых приступов тошноты.

Сэм брезгливо поморщился:

– Пристрелить бы их, чтобы не мучились.

– Никаких пуль, – ответил Антон. – Пит, сходи в гараж, наверняка там найдется бензин.

Пит спустился по крутой лестнице в смотровую яму, и за металлическим шкафом вскоре нашел две ярко-красные канистры с бензином. Он прекрасно понял замысел Антона – все должно выглядеть как несчастный случай. Пит осмотрел гараж. Газовый резак, бензин – ситуация для возникновения пожара идеальная.

Пожарники, которым придется искать очаг пожара, легко примут на веру, что все началось именно отсюда. Надо лишь оставить кран на вентиле чуть приоткрытым, будто бы пьяные слесари оставили на горелке небольшой огонь, а сами пошли добавить в гостиной, окончательно плюнув на работу.

Держа канистру на отлете, Сэм лил из нее бензин. Сильная рука легко удерживала двадцатилитровую емкость, лицо даже не выражало напряжения, тревоги, будто человек занимался обыденным делом. Отдельные ручейки Сэм провел к куче ветоши, к газовым баллонам. По лестнице он поднимался спиной вперед.

По деревянным ступеням темной полоской разливался бензин.

Антон встретил Сэма улыбкой и быстро взмахнул рукой.

Они тщательно полили ковер бензином перед спящими пьяными парнями. На все хватило одной канистры, вторая даже не понадобилась.

– Занеси ее в гараж. Немного подозрительно, если канистру хранят в гостиной.

– Хороший мог получиться дом, но хозяин так и не успел его достроить, – Пит глубоко вздохнул, потому как сам никак не мог привести в порядок собственный дом, который начал строить за городом два года назад. – Для Запада, – проговорил он, – лучшая имитация несчастного случая – автокатастрофа, для России – пожар, случившийся по пьяне.

Антон не стал консультироваться с Галкиным, что делать с жадным шантажистом. По глазам олигарха во время разговора он понял, того устроит только смерть свидетеля. Сколько ни плати человеку, ему захочется больше. А знания – такой товар, за который можно платить до бесконечности.

– Ребятки, вы не наследили?