Он повернулся к дому и сделал непристойный жест, обращенный ко всем охранникам. Пригибаясь, подобрался к джипу и вновь почувствовал себя человеком, которому все дозволено, словно мощь двигателя влилась в его мышцы. Аркаша не мог себе позволить просто так, ничего не сказав напоследок, покинуть этот дом.

Он истошно закричал:

– Козлы вонючие! – и запустил двигатель. Он понимал, никто не решится стрелять по хозяйскому сыну, сидящему в хозяйской машине. Охранники выбежали на крыльцо, когда джип, набирая скорость, мчался к воротам.

– Стой, урод! – кричал один из охранников. Он бежал вслед за машиной и размахивал пистолетом.

Аркаша умудрился через плечо показать ему оттопыренный средний палец и тут же двумя руками вцепился в руль, потому что до ворот оставалось пару метров. Он от страха закрыл глаза, когда машина врезалась в толстые доски. Ворота разлетелись в щепки. Галкин-младший почти не почувствовал удара. Когда он открыл глаза, джип уже мчался по дороге.

– На волю, вперед! – закричал он, прибавляя скорость.

Охранник с пистолетом в руке безнадежно отстал, и его одинокая фигурка виднелась в зеркальце заднего вида. Положение у охраны было почти безвыходное. Машина на этот момент была только одна, и заключенный удрал на ней, преследовать его не на чем.

Охранник, которого Антон назначил старшим, тяжело принимал решение:

– Вы вдвоем бегите к дороге, останавливайте кого хотите, предлагайте деньги, попытайтесь его догнать и привезти назад. А я буду думать.

Два охранника тяжело бежали по узкой дороге к далекому шоссе, на котором еще минуту назад виднелся джип. Когда же они выскочили на широкий асфальт, джипа и след простыл. Никто не рисковал останавливаться возле двух здоровенных мужиков со зверскими лицами, облаченными в камуфляжную форму.

Наконец, не выдержав, один из них выскочил прямо на дорогу и, растопырив руки, тормознул жалкого вида “жигуленок”, хозяин которого вцепился в руль и вжал голову в плечи, от страха потерял дар речи и приготовился к тому, что сейчас его выволокут за шиворот из машины и пристрелят.

– Давай, дядя, гони! – услышал он и только тогда понял, что двое мужиков уже сидят в машине.

– Куда? – нерешительно отозвался мужичок.

– К Москве гони!

Охранник, севший на переднее сиденье, запустил руку в карман и вытащил скомканные доллары. Он даже не стал их считать, это был его выигрыш на бильярде.

– Вот это все тебе, дядя, если догонишь ту машину.

Мужик приободрился:

– Сколько? – спросил он, не отрывая глаз от дороги.

– Сам пересчитаешь, баксов двести будет. Мужик с гордостью сказал:

– У меня движок после капиталки. “Жигули”, несмотря на почтенный возраст, шли мягко и резво.

– Он? – спросил мужик пенсионного возраста, глядя на приближающуюся ярко-красную “ауди”.

– Нет, джип догнать надо.

Стрелка подобралась к ста сорока, благо, машина шла на спуск. Она уже вибрировала так, что казалось, вот-вот отвалятся колеса или отлетят дверки. В салоне свистело и гудело, но деньги вселяли в душу хозяина автомобиля веру. Он, как истинный “совок”, был убежден, что “Жигули” – лучшая машина в мире, во всяком случае, самая надежная и самая быстрая.

Ему почему-то в голову не приходило, что его может сейчас остановить ГАИ. В мужиках, забравшихся в салон, чувствовалась такая сила, что ему никто не был страшен – ни ГАИ, ни ОМОН, ни ФСБ.

– Быстрей, дядя! – торопил его пассажир, жарко дыша в затылок.

Машин становилось больше, маневрировать сложнее. И наконец, когда “Жигули” подкатили к Кольцевой, стало ясно, что джип упустили.

– Куда теперь? – поникнув головой, поинтересовался шофер, понимая, что денег ему не видать.

– На Кутузовский, – сказал охранник, разглаживая на колене доллары.

Когда пришло время прощаться, он взял двадцатку и, словно взвесив ее в пальцах, передал водителю.

"Маловато будет”, – хотел сказать тот, но слова застряли у него в горле, стоило встретиться взглядом с одним из пассажиров.

– А в рыло не хочешь? – словно прочитав невысказанный упрек возчика, спокойно сказал амбал и захлопнул дверку так, что та чуть не влетела в салон.

Хозяин “Жигулей”, продолжая сжимать в потных пальцах двадцать долларов, резво выехал со двора и подумал:

«Вот удивится жена, что я так быстро приехал с дачи!»

Аркаша, оказавшись на шоссе, опустил оба стекла и наслаждался ветром и скоростью, восхищаясь собственной находчивостью. Он вообразил себя суперменом, совершившим лихой побег из тюрьмы. Музыка в салоне ревела насколько хватало мощности колонок. Хорошей музыки в машине было с огнем не найти, хотя кассет в ящике лежало десятка два – Шуфутинский, Ухтинский и прочие песни для “братвы”.

– Быстрее, быстрее! – торопил сам себя Галкин-младший. – А то созвонятся, дороги перекроют, ГАИ на меня напустят. Главное – быть напористым!

Он промчался по Большой Грузинской, пару раз свернул и оказался у знакомого дома, где бывал не один раз и проводил в нем не худшие часы своей жизни. Правда, теперь он ненавидел этот дом из-за обитательницы одной из квартир. Связка ключей звякнула в его руке.

Он нагло вщемил джип между двумя дорогими машинами, причем, так, что одна машина не сможет выехать, а водитель второй не сможет открыть дверь и забраться в салон. Ноги сами несли Галкина, когда он взмывал на второй этаж. Он, не стал звонить, уверенно вставил ключ и ввалился в квартиру.

"Если никого нет, надо сообщить на пост, что я вскрыл квартиру. А то приедут менты в касках с автоматами и завалят прямо здесь”.

Вновь терять свободу ему не хотелось.

Но хозяйка оказалась дома. Лиля испуганно выглянула в прихожую, на ней был длинный шелковый халат золотистого цвета. Она встретилась взглядом с Аркадием и тут же отступила. Тот ногой захлопнул дверь и повернул ключ.

– Не ждала? – процедил он сквозь зубы.

– Не ждала, – ответила Лиля, отступая вглубь гостиной.

Наконец, она уперлась спиной в стену.

– А я вот думаю, кого бы мне навестить? Отца видеть не хочется. Честно признаться, тебя тоже.

Лиля не могла решить, как себя вести и чего ожидать от мерзавца.

Наконец, она заговорила:

– По-моему, мой мальчик, твой отец все решил за тебя. И за меня, кстати. Или ты хочешь, чтобы я ему позвонила?

– Да-да, хочу. Позвони. Может, еще деньжат подкинет? Ты же деньги любишь.

Лиля потянулась за телефоном. Аркаша опередил ее, схватил трубку, бросил на пол и растоптал.

– Вот так-то лучше будет. Никто теперь не помешает поговорить по душам, – он схватил Лилю за плечо и рванул халат. Шелк затрещал, и одна пола вместе с рукавом осталась в руках у Галкина. – Что, не нравится?

Лиля побледнела, ее губы дрожали.

– Уйди! Я не скажу твоему отцу, что ты приходил сюда.

– Мне начхать, скажешь ты или нет. Мне на вас обоих наплевать! Ты – сука и проститутка, ты, между прочим, денег своих еще не отработала. Я уже давно на воздержании.

– Так ты поэтому сюда приехал?

– И поэтому тоже. Где деньги? – грозно спросил Аркаша и демонстративно на глазах у Лили разорвал кусок халата.

– Это мои деньги, – стараясь говорить спокойно, отвечала женщина.

– Я думаю иначе.

– Раз их отдали в мои руки, значит, они мои.

– Кое в чем ты права, но половина этих денег – моя. Без меня ты не получила бы и цента. Где деньги?

– У меня их нет.

– Врешь! – Аркаша подошел к стеллажу, распахнул дверки и принялся сбрасывать на пол все, что лежало на полках.

Он топтал косметику, крошил ботинками видеокассеты. Добравшись до туалетной воды, разбил флакон об экран телевизора. Глаза его постепенно наливались кровью, ему казалось, что разрушений недостаточно.

– Где деньги?

– Их здесь нет.

– Врешь! Ты всегда врешь! – и Аркаша, схватившись рукой за край стеллажа, опрокинул его на пол.

Полетело разбитое стекло. Лиля испуганно вскрикнула и запрыгнула на диван. Она лихорадочно жалась в угол, ее рука искала, чем бы защититься.

Аркаша не спешил:

– Думала, соседи прибегут? На хрен ты кому нужна, все и так знают, что здесь живет сука, которая с потрохами принадлежит Галкину.

Он, не снимая ботинок, ступил на простынь и схватил Лилю за плечи. Долго смотрел в ее глаза, а когда женщина не выдержала и моргнула, резко ударил ее наотмашь по лицу. Чем больше он ее бил, тем больше распалялся. Лиля не кричала, понимая, что крик лишь больше разъярит Галкина.

Наконец, Аркаша принялся дуть на свою раскрасневшуюся ладонь. По губам Лили текла кровь, бровь была рассечена.

– Ну, где деньги? Или мы продолжим?

– Сейчас я тебе отдам…

Галкин довольно усмехнулся. Он чувствовал полную власть над беззащитной женщиной.

Лиля вдоль стены подобралась к краю дивана, боясь нападения, спрыгнула на пол. Она всем своим видом показывала полную покорность Аркаше, и это обмануло его.

– Я отдам! Отдам! Все отдам, только не трогай меня! – плаксиво приговаривала Лиля, подбираясь к бару. Она специально не спешила, чтобы не спугнуть Галкина. Открыла дверцу и, почти не целясь, с разворота запустила в Аркашу литровую бутылку “Мартини”. Бутылка угодила тому в голову, но удар был скользящий, бутылка ударилась в картину над диваном и, не разбившись, упала на матрас.

– Сука! Тварь! – взревел Аркаша, хватаясь за голову.

Изрыгая брань, он бросился на Лилю. Та попыталась ударить его бутылкой по голове, но Аркадий повалил Лилю на пол, вырвал бутылку из пальцев и разбил ее. В правой руке Аркадия оказалось страшное оружие – горлышко, ощетинившееся стеклянными пиками.

– Сколько роз я тебе дарил, но такой еще не потчевал. Стеклом расковыряю тебе рожу так, что ни один хирург не восстановит, даже если мой папашка все деньги в тебя вбухает.

Он водил стеклянными пиками возле глаз, царапал щеки, прижимал сонную артерию. Мелкие капли крови выступили на ухоженной коже. Лиля была ни жива, ни мертва, даже боялась вздохнуть.

– Не надо, отпусти! – наконец прошептала она. – Я все сделаю, все отдам!

Аркаша заглянул в бар. Там за бутылками лежали деньги, сложенные аккуратными стопками.

– Нет, я тебя помучаю. Думаешь, мне деньги нужны? За предательство надо заплатить! Ты хотела и рыбку съесть, и на люстре покачаться. Пока у тебя еще товарный вид, я его испорчу.

– Забери, забери деньги! Я на все согласна, все буду делать, только лицо не порти.

– Вот где твое больное место! – ликовал Аркадий. Такой власти над этой женщиной он прежде не чувствовал.

– Для начала я тебя трахну.

– Что хочешь.

– Твоего согласия никто и не спрашивает, – срывая с Лили остатки халата, рычал мужчина.

Он отложил в сторону отбитое горлышко и потащил Лилю к дивану. Насиловать женщину в луже липкого ликера ему не хотелось. Он не заметил, как Лиля прихватила страшное оружие. Аркадий, держа ее за волосы, тащил к дивану, Лиля ползла за ним на четвереньках. Аркадий попытался ее приподнять, и в этот момент женщина нанесла удар. Она била снизу вверх, целясь в горло, но размахнуться не могла, мешал диван. Острый стеклянный зуб, пропоров куртку, впился в предплечье.

Аркадий на мгновение замер и с недоумением посмотрел на бутылочное горлышко. Кровавое пятно расплывалось на рукаве. Ослепленный яростью он, выдернул осколок бутылки и ударил им Лилю в лицо. Та попыталась прикрыться руками, от удара упала на диван. Аркадий бросился на нее сверху, продолжая наносить удары. Он бил до тех пор, пока не превратил лицо и шею женщины в кровавое месиво. Он не обращал внимания на кровь, фонтаном хлеставшую из перебитой артерии.

Успокоился лишь тогда, когда понял, что Лиля мертва.

– Все, – произнес он, глядя на окровавленное стекло. Ярость и гнев растаяли, как снежинки на поверхности воды – без следа. – Ничего себе! – он медленно, на четвереньках сполз с окровавленного дивана. Перепачканные руки казались ему чужими.

Он вытащил деньги и завернул их в первое попавшееся под руки – в обрывок шелкового халата. Затем увидел одну, отлетевшую в сторону пачку, поднял ее и с глупой улыбкой на подрагивающих губах принялся разбрасывать купюры по комнате. Сознание у Аркаши как бы раздвоилось, он смотрел на все словно со стороны. Ему даже казалось, что он видит себя, видит то, как пакует деньги, как бесцельно бродит по комнате.

"Это сколько же крови в человеке!” – подумал он, глядя на пропитанные густой кровью простыни.

– Она сама.., сама, сучка, виновата! – шептал он, подбирая с пола оскалившееся стеклянными осколками бутылочное горлышко. – Сама, я этого не хотел!

Кровь текла из плеча. Галкин-младший криво оторвал широкий пластырь и заклеил им рану.

Пошатываясь, Аркаша добрался до двери. Отыскал в кармане ключ и вышел на площадку, левой рукой прижимая к груди сверток с деньгами, а в правой продолжая сжимать стеклянное горлышко. Он спустился во двор, никто не попался ему на пути.

Галкин-младший ступал медленно, постоял на крыльце, пытаясь сообразить, что же с ним будет дальше. Он был из той породы людей, которые всегда полагаются на волю случая.

– Колеса есть – и хорошо, – вслух проговорил он, глядя на машину.

Попадись ему сейчас на глаза троллейбус, он бы мог сесть в него и поехать, несмотря на перепачканную кровью майку и деньги, завернутые в обрывок халата. Если бы кто-то сейчас взял его за руку и повел к черту на рога, он последовал бы за незнакомцем.

Но никого рядом не было, и Аркаша добрел до машины. Бросил окровавленное горлышко на заднее сиденье, одну пачку денег засунул в карман брюк, остальные свалил на пол. Он ощущал себя как человек, давно не дышавший свежим воздухом. Кружилась голова, цвета деревьев, неба, домов казались до нереальности насыщенными.

Он ехал по городу почти наугад, не задумываясь над тем, куда и зачем направляется, словно включился автопилот. У человека, привыкшего к шумным компаниям, к веселому времяпрепровождению в большом городе всегда найдется множество мест, где его хорошо знают, где есть кому о нем позаботиться.

Вывеска музыкального клуба “Бункер” проплыла мимо машины. Аркаша даже не заметил, как затормозил. Оглянулся. Знакомая дверь с зеркальными стеклами и переливающаяся неоном вывеска. Он дал задний ход, осмотрел себя. Куртка и майка были перепачканы кровью, на темных брюках мелких пятен не было видно.

Он брезгливо сбросил куртку и майку, оставшись голым до пояса, и выбрался из машины. Охранник, сидевший у двери клуба, даже поднялся со стула, когда увидел входящего в клуб наполовину голого молодого человека, на плече которого белел криво наклеенный пластырь.

– Нельзя! – грозно произнес он и только после этого узнал Галкина-младшего.

Такого клиента, будь он даже голый, выпроводить было невозможно. Охраннику показалось, что Аркаша в стельку пьян, но когда он подбежал к нему и подобострастно произнес “Здрасьте, Аркадий Борисович”, понял, что тот трезв, как стекло.

"Может, обкурился!” – подумал охранник.

Аркаша сунул руку в карман, вытащил сотку и протянул ему:

– Рубашки у тебя не найдется? Кровь носом пошла, пришлось в машине оставить.

И тут охранник убедился, что Галкин-младший в полном порядке, если не считать некоторой задумчивости.

– Сейчас найду чего-нибудь.

Охранник оставил пост, забежал в комнатку, где переодевался сам и его коллеги, вытащил из металлического шкафчика рубаху, в которой сам пришел на работу.

– Она, конечно, не очень, – извинялся он перед Аркадием, – но жена ее только вчера постирала. Я в ней из дому на работу и приехал.

Ворот пах дешевым одеколоном. Галкин поморщил нос:

– Сойдет, – сказал он, продевая руки в рукава. Охранник держал рубашку за плечи, помогая Аркаше облачаться. Тот отстранил его и под взглядами двух любопытных девиц расстегнул брюки, заправил одежду.

– Чего уставились, дуры? – девицы захихикали. – Или вам показать мой инструмент?

– Мы на всяких инструментах играть умеем, и на щипковых, и на духовых, и на ударных, – давясь смехом, произнесла одна из девушек.

Аркаша вновь почувствовал себя в своей тарелке. Недавнее происшествие казалось ему уже далеким и нереальным. Он обнял девушку за талию и резко привлек к себе.

– Пошли, поразвлечемся немного?

– Я привыкла развлекаться помногу и подолгу.

– То, что для одних много, для других мало, – шептал ей на ухо Аркаша, не забывая и о второй девушке, которая пока стояла в нерешительности. – Чего стала, пойдем вместе. Одна голова при минете хорошо, а две лучше, – и он подмигнул блондинке.

Та одарила его улыбкой и, почувствовав, что сегодня сможет круто оторваться за чужие деньги, пристроилась к Аркаше с другой стороны.

– Лады.

Обнимая девушек, Галкин-младший повел их в зал и тут же подозвал бармена.

– Этим двоим наливать столько, сколько смогут выпить.

Сам же он заказал себе “Золотую Текилу” и пил ее, закусывая лимоном. Золотистые дольки он макал в металлическую солонку, отчего соль в ней быстро сбилась в мокрые комья.

– Живем один раз, – кричал Аркаша, расхаживая среди немногочисленных посетителей, – и никто не знает, когда отправляется рейс на тот свет. Поэтому гуляем!

В зале музыкального клуба “Бункер”, начисто лишенном окон, Галкину-младшему нравилось. Ему казалось, весь мир исчез, сжавшись до размеров небольшого зальчика, стены которого выкрашены глубоким черным цветом, с амфитеатром скамеек и танцевальной площадки.

Просыпавшиеся было в душе сомнения и угрызения совести он успешно гасил крепкой “Текилой”. Вскоре позаимствованная у охранника рубашка уже была расстегнута, узкая ладонь блондинки с ярко накрашенными ногтями, скользила по животу Аркадия, норовя забраться под брючный ремень.

– Вы когда-нибудь пробовали коктейль “Буря в пустыне”?

Девицы переглянулись.

– Вижу по глазам, что нет, – Аркаша вскинул голову и щелчком пальцев подозвал к себе бармена. – Три пива и три “Текилы” в маленьких рюмочках, – распорядился он.

– Ясно.

Бармен понимающе кивнул и с самым серьезным видом, будто священнодействовал, стал наливать из золоченого крана светлое пенящееся пиво в высокие стаканы. Выставил он их на аккуратные картонные кружочки, на маленьком подносике появились пятидесятиграммовые рюмочки с “Текилой”. Рюмочки были без ножек, похожие на миниатюрные стаканы.

– Продирает до самого нутра, – радостно сообщил Аркаша.

Девицы недовольно морщились, глядя на несовместимые продукты.

– Не знаю, какой дурак это придумал, но смотрится эффектно.

Галкин позаимствовал у бармена зажигалку, за своей ему лезть в карман не хотелось, и лихо поджег все три рюмки с “Текилой”. Спиртное полыхало неровно, с хлопками, чуть заметным голубым пламенем.

– И что теперь? – девушки с опаской смотрели на танцующее пламя.

– Берем рюмки, – скомандовал Аркаша, – подхватил свою двумя пальцами, и она зависла над пивной пеной. Девушки повторяли за ним. – Раз, два, три, – дал он отсчет, и его рюмка нырнула в пиво. – Пьем, пока в коктейле хранится сила огня! – воскликнул Галкин и залпом опрокинул стакан, чуть было не проглотив при этом маленькую рюмочку из-под “Текилы”.

Начало было многообещающим, и вскоре Галкин дошел до кондиции. Он уже не прячась, запускал руки под майки девушкам, глупо хохотал, ругался матом. Никто не решался ему возражать, в “Бункере” все знали, кто он такой. Удивлялись лишь тому, что приехал он без охраны, обычно о нем заботились телохранители.

– Слабо при всех трахнуться? – Аркаша облапил блондинку и, устроив голову у нее на коленях, заглянул в глаза девушке. Даже, привыкшая ко многим вещам девица не решилась ответить сразу.

– Не знаю, как она, – сказала ее подружка, – а я один раз такое развлечение устраивала.

– Врешь, – сказал Аркаша.

– Шура, подтверди, – призвала она в свидетели бармена.

Тот, как и подобает жрецу стойки, держался с достоинством и важно подтвердил:

– Было.

– И как ощущения?

Брюнетка захихикала и, сдерживая смех, уткнулась пышным бюстом в барную стойку.

– Шура, расскажи.

Бармен сдержанно улыбнулся и вопросительно посмотрел на Аркадия.

– Валяй.

– У мужика ничего не получилось – переволновался, а к ней у меня претензий никаких.

– У меня получится, потому что я на всех чихать хотел.

Аркаша принялся расстегивать брючный ремень. Бармен, убедившись, что больше в нем надобности нет, отошел к охраннику.

– Не знаю, что тут сейчас будет, но, по-моему, лучше всего позвонить его отцу.

– Я тоже об этом подумал, – проговорил охранник, не отрывая взгляда от брюнетки. – Если Аркаша без охраны приехал, значит, из дому убежал. Но очень уж хочется посмотреть.

– Позвони и возвращайся, к самому разгару успеешь. Я так и знал, что этим кончится, когда Галкин “Бурю в пустыне” заказал, от нее люди с ума сходят.