– Вы чего, мужики? – наконец, выдавил из себя слесарь, хмель из него быстро улетучивался.

Когда же в двух мужчинах он признал гостей, побывавших в доме у его хозяина, то слабый стон вырвался из груди Валика. Пит переоценил степень опьянения слесаря. Внезапно зарычав, тот пригнулся и метнулся к двери. Лишь подставленная Сэмом нога спасла положение, и Валик растянулся на некрашеных досках пола.

– Я молчать буду! – зашептал Валик.

– Будешь, – сказал Пит и подхватил слесаря за шиворот, встряхнул, вновь бросил на стул.

Ощутив силу противника, Валик уже не помышлял о бегстве. Пит чуть заметно скосил глаза, указывая Сэму на узкий стол под самым окном. Тот согласно кивнул.

– Мы тебе ничего плохого не сделаем, – умильным голосом заговорил Пит, обращаясь к Валику. Тот, как всякий человек, обреченный на смерть, охотно поверил в сказанное. – Мы пришли, чтобы предупредить тебя: не надо никому болтать. Ты же нам ничего плохого не сделал.

– Да…

– Вот видишь! – улыбнулся Пит и развел руками, словно демонстрировал самые лучшие намерения.

Сэм в это время уже взял со стола длинный двадцатисантиметровый гвоздь с острым концом и, сжав его в кулаке, подобрался к Валику сзади.

– Зачем неприятности тебе, нам? – продолжал Пит. – Лучше жить в мире и согласии. Извини, что немного тебя отметелили.

Сэм умело сжал гвоздь за шляпку в кулаке и, хорошенько прицелившись, с размаху загнал его в ухо несчастному слесарю. Загнал не до конца, оставив снаружи сантиметров пять. Сжал шляпку пальцами и несколько раз провернул гвоздь в глубине головы.

Пит, не договорив до конца Начатую фразу, отступил на шаг и спокойно созерцал дергающееся в конвульсиях тело. Нижняя челюсть у Валика отвисла, изо рта густой пеной пошла слюна, за ней кровь.

– Чисто ты сработал, Сэм, я так не умею.

– Тренироваться долго надо.

Пит вновь осекся, резко повернул голову.

– Вот же черт! – прохрипел Сэм, увидев остановившуюся прямо напротив калитки машину.

– Кажется, я знаю, кто это приехал, – пробормотал Пит, прижимаясь спиной к простенку возле двери.

На этот раз он подготовился основательно, крепко сжал в руке короткую кожаную дубинку, плотно набитую песком. Сэм затаился за шкафом. Связка ключей лежала на полу.

– “Лэндровер” – редкая машина, к тому же такая потрепанная, – просипел Пит, изготавливаясь для нападения.

Время уже близилось к вечеру, когда Илларион подъехал к обгоревшим остаткам дома Анатолия Копотя. Уже исчезли милицейские ограждения, охрана. Забродов стоял на тротуаре, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на уже неяркое солнце, застрявшее в почерневшем оконном проеме.

"Сожгли всех, кто был в доме, – подумал Илларион, – напоили водкой и сожгли. Вряд ли покойные были добропорядочными людьми, но мерзавцы, сотворившие это, еще хуже”.

Внутри гаража виднелся остов сгоревшей машины, настолько искореженный огнем, что трудно было сходу определить марку. Стоя у пожарища, Илларион почувствовал у себя за спиной движение. Бросил взгляд на стекло, в нем отразились дощатый забор, кусты, дом и мужчина, вышедший на крыльцо.

Не спеша, Илларион обернулся и, прежде чем хозяин дома успел убраться, махнул ему рукой. Так обычно здороваются со старыми приятелями. Сбитый с толку мужчина остался стоять, а Забродов уже миновал калитку.

– Добрый день, конечно, если соседский пожар вас не затронул.

– Добрый… – растерянно проговорил мужчина и повнимательнее присмотрелся к незваному гостю.

Забродов не внушал ему ни подозрений, ни опасений. Серьезный, самостоятельный мужик, возможно, лишь из любопытства интересующийся случившимся.

– Вы из милиции? – наконец, спросил хозяин дома.

– Нет, – рассмеялся Забродов, – совсем даже наоборот. На встречу ехал, а тут, смотрю, и разговаривать не с кем. Где теперь Копоть живет?

Мужчина настороженно посмотрел на Забродова. Тот умело разыгрывал из себя неосведомленного.

– Вы ему родственник или друг? – мужчина не решался сказать, что Копотя нет в живых. Кто знает, как на это отреагирует незнакомец?

Но главную цель Забродов достиг, тот поверил, что пришли не из милиции.

– Два раза в жизни его видел, даже не сразу дом отыскал. Дело в том, что я ему на ремонт коробку передач отдавал. Пару раз звонил, он все оттягивал, говорил, два дня работы осталось, три… Вот я не выдержал и приехал.

– Да уж, – вздохнул мужчина, – плакала ваша коробка.

– Почему?

– Сгорел Копоть вместе со своими слесарями.

– Ну да? – протянул Забродов, – видно, везение у меня такое. Даже не денег жалко, редкая машина, к моему автомобилю коробку черта с два подыщешь. Так-таки все и сгорели? – в его голосе слышалось лишь сожаление по утерянному агрегату.

– Может, в гараже ее останки поискать? – участливо предложил мужчина.

– В том-то и дело, – вздохнул Забродов, – не тут он ее ремонтировал, говорил, что одному из слесарей отдал, – Забродов действовал наугад, он чувствовал, мужчина знает больше, чем говорит.

Тот ему уже стал сочувствовать:

– Был у него еще один слесарь, – неуверенно сказал хозяин дома. Забродов одобряюще кивнул. – Тут неподалеку живет. Он один в пожаре и уцелел. В самый последний момент к дому подошел, когда баллон с газом рванул. Я его у себя во дворе и отхаживал.

– И что, милиция его не забрала?

– Он раньше в тюряге сидел, потому к ментам и подходить не стал. Может, он знает, где ваша коробка.

– Как его зовут?

– Валик, вроде. Он неподалеку живет, – и мужчина, выйдя на дорожку, ведущую к калитке, – указал на край частного сектора. – Цыгане дом решили продать, но никак в цене не сойдутся с покупателями. Наши, русские, боятся с цыганами связываться. С той стороны, с параллельной улицы, тоже калитка есть. Там гараж и хибарка, вроде бани, там Валик и живет.

– Точно? – спросил Забродов. – А то я его даже в лицо не знаю.

– Его легко узнать, стриженый бобриком, невысокий, глаза пустые.

– Мозги, что ли, отпил?

– Еще нет, но дело к этому идет. И шрам на лбу.

Ходит всегда в спортивных штанах с тремя лампасами, – с неприязнью добавил мужчина. – Вы ему баксов двадцать пообещайте, если знает, где ваша коробка, то обязательно скажет. Он на деньги падкий.

– На деньги все падкие, – заметил Забродов.

– Как я понимаю, ваша машина редкая, вряд ли он кому-нибудь ее вдул.

– Спасибо, – поблагодарил Забродов, радуясь в душе тому, что выбрал правильную линию поведения и вытащил из мужика все, что мог.

Уже стемнело окончательно. Идти было недалеко, но оставлять машину без присмотра Илларион не хотел. Объехал квартал и тут же увидел тот городской пейзаж, который ему описал мужик. Облезший забор, кусты, гараж и хибара, похожая на деревенскую баню.

Забродов погасил фары и толкнул калитку. Заскрипели несмазанные петли.

"Цыгане – они и есть цыгане” – подумал Илларион, поднимаясь на невысокое крыльцо.

Света в маленьких окнах не было, но вполне могло оказаться, что к этой хибарке даже электричество не подведено. Заглянуть вовнутрь было невозможно, за стеклом виднелась лишь занавеска.

Забродов постучал в дверь костяшками пальцев.

– Не заперто, – услышал он невнятный полупьяный голос.

Отворил дверь. В неверном свете фонаря, пробивавшемся сквозь занавешенное окно, он увидел парня, сидевшего на стуле с подлокотниками. Голова была свешена на грудь, на лбу виднелся шрам. Еще Забродов увидел, – но уже не успел осознать, что именно видит – то ли блевотину, то ли кровь, заливавшую рубашку на груди, и в последний момент – блеснувший в ртутном свете толстый гвоздь, на два пальца выступающий из уха.

В этот момент сзади на его затылок обрушился мощный удар. Кожаная дубинка, туго набитая песком, глухо ударила в голову. Пит качнулся в сторону и нанес еще один удар, хотя оглушенный Илларион уже падал.

Забродов без сознания лежал на полу. Пит ногой захлопнул дверь и щелкнул выключателем.

Сэм боязливо заглянул в лицо Иллариону:

– Да, это он, мы не ошиблись. Скорее, пока не очухался! – поторапливал Пит.

Он ножом срезал толстый капроновый шнур, протянувшийся наискосок хибары, сорвал с него прищепки, затем, заломив бесчувственному Забродову руки за спину, принялся туго связывать их веревкой. Срезав остатки шнура, связал и ноги.

– Что с ним делать? – спросил Сэм.

– Хрен его знает! – хмыкнул Пит. – Его нам сегодня не заказывали.

– Прикончить бы, – тихо предложил Сэм.

– Это не нам решать, – Пит погасил свет и вышел на улицу. – Подгони-ка машину поближе, заберем его отсюда. В любом случае надо сматываться.

Сэм не стал спорить и подогнал новенькую “Волгу” прямо к калитке. Пыхтя, охранники вдвоем выволокли все еще не пришедшего в себя Забродова, предварительно закрутив его в одеяло, бросили в багажник “Волги”. Машина отъехала.

– Чисто сработали, – то ли спросил, то ли похвалился Пит.

Сэм поднял трубку телефона, укрепленного между сиденьями, и протянул напарнику:

– Звони Антону.

Немного подрагивающие пальцы Пита забегали по клавишам. Вскоре в трубке он услышал равнодушный, спокойный голос начальника охраны:

– Да.

– Все сделали в лучшем виде. Но есть одна загвоздка…

– Что именно?

– Клиент, любитель фотографических проявителей сунулся туда же, куда и мы.

– Что с ним?

– Вид у него товарный, если надо, будет на полном ходу. Он с нами, хотим узнать, что с ним делать?

– Перезвоню через пару минут, – бросил в трубку Антон и забарабанил ногтями по крышке письменного стола.

В ответственных ситуациях принимать решение всегда сложно, и невольно возникает желание переложить его на чужие плечи. Антон был одним из тех немногих, кто мог зайти к Борису Аркадьевичу в любое время дня и ночи.

– Есть новости? – вскинул брови Галкин, когда увидел Антона в гостиной в своей квартире.

– Да. Помните, у нас был разговор об Илларионе Забродове?

– Это тот, которому твои ребята собаку порешили?

– Он самый. Несговорчивый мужик, от денег отказался.

– У тебя, слыхал, с ним прокол случился?

– Недооценил я его. Он непростой мужик, инструктором в ГРУ работал.

Галкин-старший хмыкнул:

– Дело в том, Антон, что этот мужик себя дорого ценит.

– Не знаю, по-моему, он вообразил, что купить его вовсе нельзя.

– Такого не бывает, – засмеялся Галкин, – все люди продаются, только одного можно купить за десять баксов, другой еще подумает, продаваться ли за сто, а третьему и ста тысяч маловато.

– Мои ребята его взяли. Похоже, Забродов решил начать собственное расследование.

– Зря вы его собачку порешили. Сильные люди бывают сентиментальны и потом с ними трудно поладить.

– Они могут его аккуратно ликвидировать. Галкин задумался:

– Нет, – наконец твердо сказал он, – лучше этого не делать. Слишком подозрительно, когда все свидетели гибнут один за другим.

– Я должен через пару минуть дать ребятам команду, как им действовать дальше. Пока они едут по городу, он лежит у них в багажнике.

– Антон, поговори с ним.

– Я уже однажды с ним разговаривал.

– Попробуй еще раз, – приказным тоном сказал Галкин.

Когда гибнет главный свидетель, это подозрительно, пресса не преминет раскрутить очередной скандал. Лучше всего, когда человек сам признает свои заблуждения публично.

– Антон, убеди его, что за рулем джипа он видел другого человека – угонщика.

– Я попробую. Но все же, если он не согласится…

– Тогда пусть он исчезнет с концами – так, чтобы его тело никогда не нашли, – тихо проговорил Галкин-старший.

– Хорошо. Извините, что побеспокоил. Галкин прикрыл глаза, давая понять, что разговор закончен.

– Долго мы будем колесить? – поинтересовался Сэм, то и дело бросая взгляды на молчавшую трубку телефона.

– С боссом, наверное, советуется. Я даже могу сказать, какое они примут решение.

– Ну, и?

– Ликвидировать. Но так, чтобы от него и следа не осталось.

Сэм состроил недовольную гримасу:

– Говорить такое легко, а сделать?

– С одной стороны, – принялся рассуждать Пит, – человек, как считают обыватели, – чрезвычайно нежное существо, словно тронул его пальцем, и он коньки откинул. А с другой стороны, я и ты знаем, что прикончить кого-нибудь – адская работа.

– Да уж, – вздохнул Сэм, – по затратам сил покруче, чем дрова колоть. Слесарюге на пятнадцать сантиметров гвоздь в череп загнали, а он все еще живой был.

– Голову можно насквозь проткнуть, а человек живой останется, – с видом знатока произнес Пит. – Дело в том, что мозг погибает только при динамическом ударе, когда в него пуля входит, возникает волна сильного давления, как круги на воде расходятся. А так, можно вязальную спицу в одно ухо воткнуть и через другое вытащить, человек живой останется. Поэтому тебе гвоздь повертеть и пришлось, чтобы мозги перемешать.

– Человек живуч, – согласился Сэм. – Если не умеешь с ножом обращаться, черта с два прирежешь.

– Убивать – целое искусство, – согласился Пит. И в это время зазвонил телефон.

– Да. Ждем вашего звонка.

– Ожидайте меня на старом стадионе, возле школы. В течение часа буду.

Сэм, не слышавший разговора, ждал от Пита пояснений. Тот сказал:

– Сам решать будет, оно и лучше. Езжай на старый стадион, там, где мы в прошлом месяце неудачника по стойке “смирно” ставили.

Пит и Сэм расхохотались, вспомнив ту идиотскую историю, когда они по ошибке прихватили не того человека, который им был нужен. Вывезли на окраину города и принялись требовать с него, чтобы он уступил Галкину права на помещение, о котором мужик и слыхом не слыхивал. Все его возражения в расчет не брались. Кто ж сразу правду говорит? Язык развязывается, когда пару раз в морду заедут, да пистолетом пригрозят.

– Да, обмишурились мы тогда, – хихикал Пит, ерзая на сиденье, – слава богу, ошибку исправили.

Забродов уже пришел в себя. Он не сразу понял, где находится. Вокруг него была кромешная тьма, машину трясло на выбоинах. Несколько минут потребовалось на то, чтобы восстановить последовательность событий. Анализировать, почему противник действовал быстрей, чем он сам, Забродов даже не пытался, оставив это на потом.

"Я в багажнике машины”, – понял Илларион.

Двинул руками. Ниже локтя он почти их не чувствовал, ему туго затянули веревку. Ноги тоже связаны.

Наконец, Иллариону удалось высвободить голову из грязного вонючего одеяла. Дышать стало немного легче. Забродов принялся сначала напрягать мышцы, затем расслаблять. Минут через десять он достиг того, чего хотел – веревки немного ослабли, а кровь разошлась по конечностям. Теперь он даже ощущал кончики пальцев. Насколько мог, ощупал веревку. До узла так и не добрался, тот находился выше, у самых локтей.

Рывком перевернулся на бок, ударившись головой об жестяной угол небольшого ящичка размером с портфель. Согнул ноги в коленях и сумел-таки захватить пальцами веревку, стягивающую лодыжки. Узел оказался твердым, как скатанный прибоем камешек. Ногти гнулись, обламывались, но веревка не поддавалась.

"Нет, его просто так не распутать!” – Забродов понял тщетность своих усилий.

Ощупал свободный конец веревки. Шнур был не витым, а вязаным. Уцелевшими ногтями Илларион стал ощупывать кривой срез веревки, сделанный ножом.

Наконец, ему удалось подцепить конец нитки, из которой был связан шнур, и он осторожно потянул за него. Шнур стал распускаться, как вязаный носок – теперь уже выпрямились ноги, насколько это возможно было сделать, лежа в багажнике мчащейся по неровному асфальту машины.

Забродов затаил дыхание, когда нитка дошла до самого узла. Он дергал ее короткими рывками, распуская по одному глазку.

Наконец, узел распался. Забродов перевел дыхание и сбросил веревку с ног.

"Вязали умельцы, – подумал он. – Если бы стянули только запястья, освобождение не составило бы труда”.

Забродов раскачал головой деревянный ящик, обитый жестью. Внутри глухо отозвались инструменты. В узком багажнике Илларион развернулся с трудом. Теперь голова его упиралась в запаску, а пальцы нащупали защелку инструментального ящика. Забродов приподнял крышку и надавил кулаком на край корпуса. Ящик перевернулся, на мокрый резиновый коврик посыпались инструменты – гаечные ключи, отвертка.

"Вот и то, что мне надо!” – Илларион захватил пальцами полотно ножовки по металлу и сломал его.

В пальцах остался обломок сантиметров в десять длиной. Зажав его между указательным и большим пальцем левой руки, Илларион принялся перепиливать веревку. На это ушло не более десяти секунд.

Теперь он был свободен, конечно же, в пределах закрытого на ключ автомобильного багажника.

"С полминуты отдохнуть”, – приказал себе Забродов, переворачиваясь на спину.

Он слышал, как плещется в баке бензин.

Машина сбавила скорость и, свернув, поехала очень медленно. Сэм включил дальний свет. Фары выхватили из темноты здание школы, мертвое, с выбитыми стеклами. Лишь на одной стене виднелись строительные леса, на которые уже никто не взбирался года два.

– Затянули они ремонтик! Нам это на руку. Школа стояла на отшибе жилого района, стадион плавно переходил в пустырь. За ним шли гаражи. Место было абсолютно пустынное и безлюдное.

– Как там клиент? – Сэм распахнул дверцу и сплюнул на асфальт спортивной площадки.

– Кто ж его знает?

– Может, кончился? – предположил Сэм.

– Нет, моя дубинка – штучка знатная. Она синяков не оставляет, кости не проламывает. Даже если с ней меня прихватят, оружием она не является.

– Тихо чего-то лежит, – не успокаивался Сэм.

– Я бы на его месте тоже тихо лежал. Зачем лишний раз о себе напоминать? Вдруг забудем? – Пит засмеялся.

– Нет, шевелится, – Сэм расплылся в улыбке, – значит, живой, – он уловил покачивание машины и легкий звон металла. – Когда шеф обещал приехать?

– В течение часа. Сэм вышел, потянулся.

– Неплохая машина, но в салоне пахнет пластмассой и синтетикой так, что голова разболелась, – Сэм расстегнул молнию брюк.

Но Пит не дал ему продолжить:

– Когда ты отучишься возле машины мочиться?

– Что здесь такого? – пожал плечами Сэм.

– Гадко, – Пит тоже выбрался из автомобиля. – Мочиться нужно вон где, – и он указал рукой на кусты возле самого края пустыря.

– Умный очень? В детстве маменька, небось, костюмчики и галстучки надевала, на концерты водила, – юродствовал Сэм, не торопясь застегнуть брюки. – Где хочу, там и мочусь, – с вызовом сказал он.

Тогда Пит схватил его за шиворот и встряхнул:

– Мочиться нужно у кустов! – и не успел Сэм вызволяться, как Пит заломал ему руку за спину, дурачась, потащил к краю спортивной площадки.

Оказавшись на краю невысокого откоса, Пит выпустил руку и дал Сэму коленкой под зад. Сбегая с откоса, тот, сам того не желая, оказался у буйно разросшихся кустов. Пит мочился, стоя на краю откоса.

– Падла, подкараулил-таки меня! – крикнул Сэм. – В другой раз я тебя подколю.

Забродов уже давно обследовал весь инструмент, находившийся в багажнике, ощупал крепление замка. Лишь только услышал, как, дурачась и переругиваясь, охранники отошли от машины, отверткой подцепил защелку и открыл багажник. Крышку высоко не поднимал, выскользнул, присел за машиной. Подобрался к передней дверце, открыл ящичек. В нем лежали пистолет “ТТ” и глушитель.

"Наверное, тот самый, из которого застрелили пса”, – подумал Забродов, опуская оружие в карман, и просунул руку под машину.

Устройство автомобилей почти всех марок, какие только ездили в России, он знал досконально. Ножницы по металлу коснулись трубки, ведущей от бака к карбюратору. Забродов сжал ручки, перерезал топливопровод, затем отогнул трубку до самого асфальта, чтобы не слышалось журчание выливающегося бензина. Пригибаясь, он отбежал к ржавым турникам, что были метрах в десяти от “Волги”.

Продолжая смеяться, Пит с Сэмом возвращались к машине. Сэм пытался усыпить бдительность напарника, чтобы захватить его врасплох и отколоть какую-нибудь дурацкую шутку.

Темный ручеек бензина, извиваясь, бежал по асфальту, заполнял собой небольшие лужицы, все ближе и ближе подбираясь к краю площадки.

Пит с Сэмом сели в машину. Негромко заиграло радио.

– С музыкой оно веселее, – произнес Сэм и потянул носом. – Бензином что-то воняет! В новой машине – не должно.

– Если эта машина – “Волга”, то может и вонять.

– Нет, с улицы пахнет, – принюхался Сэм, захлопывая дверку. – И ты захлопни.

– В самом деле, меньше вонять стало. Свет загорелся внутри салона. Забродов поднял с земли маленький камешек и бросил им в заднее стекло машины. Пит сразу же обернулся на звук. Он успел увидеть Забродова, сидящего на корточках возле турников, и огонек спички, который выхватывал из темноты лицо Иллариона.

– Он выбрался! – успел крикнуть Пит. И тут синий огонь метнулся по ручейку, раздался взрыв. Пламя охватило машину, Пит и Сэм даже не успели выбраться из нее.

Крышка багажника, подброшенная взрывом, мелькнула в ночном небе, несколько раз перевернулась и с грохотом упала на асфальт. Илларион отступил в темноту.

Вскоре возле машины собралась небольшая толпа любопытных. Сполохи огня еще отражались в стеклах окон.

Забродов стоял среди любопытных. Он увидел машину, остановившуюся возле самой школы, и спешившего к догоравшему автомобилю начальника охраны Галкина – Антона. За ним едва поспевали два телохранителя.

"Шофер остался в машине”, – машинально отметил Забродов.

На половине дороги Антон остановился и зло плюнул под ноги, сообразив, наконец, что произошло, и почему в последние десять минут ни Пит, ни Сэм не отвечали на звонки.

Забродов спустился с небольшого откоса и по пустырю добрался до ближайшей улицы. Махнул рукой, останавливая такси.

– Куда?

Забродов взглянул на часы:

"Я должен успеть забрать машину”, – подумал Забродов.

– Где это тебя так? – спросил таксист, бросив взгляд на ссадину на щеке Иллариона.

– Было дело. С пьяными у магазина сцепился, закурить просили.

– Лучше бы ты дал им закурить.

– Я и дал прикурить, – усмехнулся Илларион, – только дым пошел.

Таксист, ясное дело, не понял двусмысленность фразы, брошенной пассажиром.

"Не люблю ездить пассажиром”, – подумал Илларион, выбираясь из такси.

Наученный сегодняшним горьким опытом, Забродов стал предельно осторожен и внимателен. Лишь после того, как убедился, что рядом никого нет, приблизился к стоявшему у тротуара “лэндроверу”. Внимательно осмотрел его. Никто к машине не подходил. Заглянул под днище, открыл дверцу. Поднял капот, убедился, что и там никто не лазал.

"Не стоит сейчас появляться там, где меня ждут, – имея в виду свою квартиру, усмехнулся Забродов, глядя в глаза своему отражению в узком зеркальце заднего вида, укрепленном над лобовым стеклом. – Надо появиться там, где меня не ждут. Свои планы менять я не собираюсь. Хотел предупредить Лилю и предупрежу”.