Глава 12

Как всегда, почувствовав опасность, Глеб Сиверов внутренне собрался. Все его мышцы напряглись. Казалось, он, как сильное хищное животное, готов к прыжку в любой момент.

Но внешне это никак не проявилось. На его лице была рассеянная улыбка, он вполуха слушал Альберта Прищепова, в чем-то с ним соглашался, задавал малозначащие вопросы.

Меценат охотно и с удовольствием разглагольствовал о своих делах. Глеба даже немного поразила откровенность, с которой тот посвящал его в свои довольно рискованные операции, называя фамилии дипломатов, через которых переправляет на Запад произведения русского искусства. Попутно Прищепов предлагал Глебу то один, то другой вариант предстоящей сделки.

– Да-да, – машинально отвечал Глеб, – ваше предложение, Альберт Николаевич, довольно толковое. Но я хотел бы пару дней еще подумать.

– Да о чем здесь думать?! Если вы хотите вложить деньги, то это следует делать как можно скорее. Иначе вы можете упустить выгоду.

– Я понимаю вас. Упущенная выгода – вещь досадная и непоправимая. Но два дня, на мой взгляд, ничего не решат.

– Что ж, как знаете. Смотрите… – развязно махнув рукой, проговорил меценат. – Каждому свое, как хотите.

– Извините меня, – Глеб отложил в сторону салфетку, которой промокнул губы, и поднялся из-за стола. – Я совсем запамятовал, у меня назначена встреча.

А с вами, Альберт Николаевич, мы увидимся завтра. Конечно, если вы не против.

– Да что вы! Я с удовольствием, – сказал Прищепов и, подняв свой бокал и подмигнув Глебу, осушил его до дна. – Завтра все будет по-другому, – многозначительно добавил он.

– Да-да, я тоже так считаю. До завтра многое прояснится.

Глеб и Прищепов пожали друг другу руки.

И Глеб ощутил в своей сильной ладони вялую и влажную руку мецената.

Отвернувшись, Глеб Сиверов брезгливо поморщился.

"Какая же ты сволочь! Какой же ты подонок, Прищепов! А еще изображаешь из себя высокодуховного человека, мнишь себя покровителем изящных искусств…

Ладно, с тобой я разберусь", – подумал Глеб, быстро направляясь к выходу.

В гардеробе он взял свой плащ и по привычке незаметно и внимательно огляделся.

В зеркале он заметил, как двое мужчин покинули зал и, застыв в дверях, словно прикуривая, наблюдают за ним.

"Ну что ж, голубчики, – подумал Глеб, – сейчас я попытаюсь разобраться с вами. Это очень важно. А после наших недолгих разборок – надеюсь, они будут таковыми – у вас пропадет желание следить за мной.

И еще я должен узнать, кто же вас направил? На кого вы работаете".

Мужчины, следившие за Глебом Сиверовым, были рослые, широкоплечие, с толстыми бычьими шеями.

У одного из них Глеб заметил помятые уши, и по ним определил, что тот занимался профессиональным спортом, скорее всего, борьбой.

«Сейчас посмотрим, какие вы в деле!»

Глеб сел в машину, запустил двигатель Уже через километр стало понятно, те двое следуют за ним на серой «тойоте».

Один поворот, второй…

Глеб гнал по ярко освещенным улицам, ехал быстро, но правила движения соблюдал.

А вот «тойота» серого цвета то и дело их нарушала, то проскакивая на красный свет, то обгоняя машины недозволенным способом.

– Ну-ну, – шептал Глеб, бросая косые и немного презрительные взгляды в зеркало заднего вида.

На одной из улиц, где, как знал Глеб, есть сквозной проезд, он свернул в подворотню, затем за угол.

Выйдя из машины, спрятался в небольшой нише в стене дома.

Серая «тойота», визжа тормозами, с погашенными фарами влетела в подворотню, сделала резкий поворот и чуть не врезалась в «жигули» Глеба.

Преследователи, секунд пятнадцать посидев в машине, выбрались из нее. Тот, что был повыше, обратился к напарнику:

– Говорил же я тебе, козел, крути баранку быстрее!

Видишь, он куда-то смылся!

– Да никуда не денется, вернется. Машину же оставил.

– А что ему машина – Как это что? Давай лучше пока покурим, – он вытащил пачку сигарет и стал прикуривать, сложив ладони раковиной и загораживаясь от ветра.

Глеб рассчитал каждое движение. Он шагнул из ниши.

– Послушайте, не меня ли вы ждете?

Мужчины напряженно обернулись к нему.

Правую руку Глеб держал в кармане плаща. И это привело противников в замешательство, они явно подумали, что в кармане у Глеба лежит пистолет.

– Да никто тебя не ждет, – немного развязно, но в то же время испуганно сказал тот, что закуривал сигарету и попытался сделать какое-то движение.

– Если шевельнешься – выстрелю – очень спокойно и бесстрастно предупредил Глеб, и это спокойствие было таким зловещим, что мужчина покорно замер.

Второй смотрел на Глеба чуть набычившись, словно готовясь к броску.

Глеб не сомневался: бросок сейчас произойдет, главное, не пропустить момент, главное – следить за ногами соперника. Ведь удар надо нанести именно в тот момент, когда ноги соперника оторвутся от земли и он будет находиться в неустойчивом положении.

Этот прием Глеб знал давно, очень давно, позаимствовал у опытных инструкторов. И потом многие годы Глеб использовал его, доведя до полного автоматизма, даже сотой доли секунды не думая, как производить удар, действуя абсолютно механически, словно мощная жесткая пружина.

– Кто вас послал? – шевельнув правой рукой в кармане, негромко спросил Глеб.

Тот, который курил, выпустил дым через ноздри и исподлобья покосился на своего напарника.

– Я спрашиваю! – голос Глеба, на этот раз прозвучал более грозно и властно.

– Да пошел ты?.. И не надо нас пугать!

– А я не пугаю, – сказал Глеб, – я делаю то, что считаю нужным.

И в это мгновение ноги одного из противников оторвались от асфальта, и он как кошка или, вернее, как тигр, тяжелый и сильный, бросился на Глеба, целясь кулаком ему в голову.

Короткий разворот, резкий и пружинистый, и нога Глеба остановила нападение. Нападавший закряхтел, что-то хрустнуло в его груди, он покачнулся, но все-таки устоял на ногах.

И тогда Сиверов вновь сделал резкий, пружинистый разворот и ребром ладони ударил противника по горлу.

Тот, словно наткнувшись на невидимое, но непреодолимое препятствие, осел на месте, хрипя и хватая раскрытым ртом холодный воздух.

Но второй – с ушами борца, – не стал больше ждать.

Он бросился вперед, и если бы не феноменальная реакция Глеба, то нож с выкидным лезвием вошел бы ему в бок.

А так сверкающее лезвие только скользнуло по плащу, вспоров его под мышкой.

Глеб успел перехватить руку противника, сделал замок, резко завел ее за спину нападавшего и с хрустом ломанул. Нож звякнул об асфальт, полетел в сторону, к колесам «тойоты».

– Ах ты, гад! – прошептал Глеб и попытался ударить противника по голове.

Но тот даже с вывернутой рукой умудрился уйти от удара. Кулак Глеба со свистом рассек воздух и врезался в пустоту.

– Так ты, оказывается, спортсмен?

Глеб бросился на него, пытаясь достать ногой. Но он вновь ловко ушел от удара.

Глеб в душе даже удивился: такого опытного соперника у него уже давно не было. Еще два выпада, коротких и резких – и опять безуспешно. Да, соперник был что надо. Он обладал изумительной реакцией и отлично владел своим телом и приемами рукопашного боя. Даже одной левой рукой он умудрялся блокировать удары Глеба.

– Ну, держись! – прорычал Сиверов и, сделав резкий поворот, развернулся через левое плечо.

На этот раз он достал противника, и удар его ноги был сокрушителен.

Противник отлетел на «тойоту», грохнувшись спиной на капот, но смог перевернуться, перевалиться через машину и мгновенно встать на ноги. Если бы у него был пистолет, то схватка могла плохо закончиться для Глеба. Но пистолета у небритого бандита не оказалось, и это спасло Сиверова.

Глеб медленно приближался к бандиту, а тот стоял, приготовившись к очередной атаке. Его левая, неповрежденная рука со сжатым кулаком застыла на уровне груди.

Глеб, сообразил, что соперник, ожидая от него какого-то нового приема, сейчас не сумеет среагировать, если применить тот же прием, что и несколько секунд назад. Сделав ложный выпад правой рукой, Глеб вновь развернулся через левое плечо и в прыжке достал противника ногой.

Удар пришелся в солнечное сплетение. Глебу даже показалось, что грудина бандита хрустнула под его ногой. Бывший спортсмен, с расширенными от боли и неожиданности глазами, вновь отлетел к машине и, прижав руки к груди, бессильно опустился на колени.

Глеб не стал медлить. Серия ударов – и мужчина уткнулся небритым лицом в мокрый асфальт.

– Вот так будет лучше.

Для надежности Глеб еще раз ударил своего соперника, затем выдернул из его брюк ремень, связал руки.

– А сейчас ты поедешь со мной, и мы с тобой спокойно поговорим.

Уложив тяжелое тело на заднее сиденье «жигулей», Глеб взял с земли нож, и проколол все шины у «тойоты». Затем поднял второго и запихнул его в «тойоту».

– Сиди там и не вылезай!

Впрочем, Глеб прекрасно понимал, что такое предупреждение излишне: этот здоровяк не то что выйти из машины – пошевелиться не сможет, у него сломаны ребра и, по всей видимости, поврежден один из позвонков. Ведь Глеб наносил удар так, как когда-то учил его инструктор. А тот свое дело знал…

– То-то же, ребятки. Не зная брода, не суйся в воду. Наверное, вы думали, что вдвоем разделаетесь со мной легко и просто. Но не тут-то было.

Глеб потер правую ладонь, ребром которой он вырубил первого нападавшего. Рука немного болела.

– Да, с непривычки тяжеловато, – усмехнулся Глеб, быстро сел в свои «жигули» цвета мокрого асфальта и, не зажигая фар, вырулил со двора.

Когда он выезжал, воздух все еще с шипением вырывался из проколотых колес «тойоты».

С хрипящим и корчащимся на заднем сиденье бывшим борцом Глеб направился в сторону арбатских переулков. Там он знал один квартал, в котором сейчас идет строительство и который в это время совершенно безлюден – можно будет спокойно поговорить с противником.

Минут через двадцать он остановил машину, открыл заднюю дверцу и выволок своего пленника к куче битого кирпича.

– Садись, – скомандовал Глеб.

Но мужчина остался стоять.

Тогда Глеб ударил его и толкнул на кирпич. Тот вертел головой, пытаясь скорее прийти в себя.

– Кто тебя послал?

Бывший спортсмен молчал.

– Значит, ты не хочешь говорить?

– Я ничего не скажу. Пошел ты к ., матери! – прохрипел он, и его губы скривились в презрительной улыбке.

Глеб достал из кармана нож, подбросил его на ладони.

– Ты видишь, что это такое? Так вот, сейчас этим ножом я исполосую тебя вдоль и поперек. Я порежу тебя так, что никакой хирург не возьмется за твой ремонт.

А если и возьмется, то ты станешь таким же уродливым, как кожаная куртка, сшитая из лоскутков.

Глеб нажал кнопку на рукоятке ножа.

Сработала пружина, щелкнув сверкнуло лезвие.

– Надеюсь, ты мне веришь и понимаешь, что долго я с тобой возиться не буду.

– Я ничего не скажу, – вновь прохрипел небритый, шевельнул за спиной связанными руками и застонал. – Руки.., развяжи, больно…

Глеб на секунду задумался, потом все-таки решил развязать ремень.

– Ну, что, так легче? Может, в благодарность за мое милосердие ответишь на вопросы?

– Я ничего не скажу, – упрямо повторил небритый, с болезненной гримасой потирая запястья.

– Это ты так думаешь. А вот мне кажется, ты расскажешь обо всем. Пошли.

Глеб приподнял бандита, поставил на ноги и, подталкивая в спину, подвел к краю строительного котлована.

Котлован был огромный, и даже сейчас, ночью, при тусклом свете двух далеких фонарей было видно, насколько он глубок. Внизу из бетонного фундамента торчали ржавые прутья арматуры.

– Видишь эту ямку? Она станет твоей могилой.

Глеб поставил своего пленника лицом к яме на самый край обрыва. Затем ногой столкнул вниз кирпич.

– Да, здесь высоко… Метров шесть будет. Прутья острые, и когда ты, поскользнувшись, упадешь вниз, прутья проткнут тебя насквозь, и ты станешь трупом.

Будешь похож на кусок мяса, насаженный на шампур.

Только лука не будет и соуса. Но думаю, дождь заменит соус, – зло пошутил Глеб. – Так кто тебя послал?

– Хорошо, я все скажу, – прохрипел мужчина, поворачиваясь к Глебу.

– Вот это другой разговор. Так кто послал и зачем?

– Нас послал Савельев…

– Кто это такой?

– Наш шеф.

– Савельев… Савельев… – повторил Глеб. – Как его зовут?

– Владимир Владиславович.

– Кто он и чем занимается?

– Он наш начальник.

– Сколько вас?

– Не знаю, – ответил человек Савельева, опустив голову.

– Не знаешь? – переспросил Глеб, положив руку ему на плечо.

– Не знаю. Двенадцать или пятнадцать.

– Чем вы занимаетесь?

– Мы делаем то, что он нам приказывает.

– Где его можно найти?

– Не знаю.

– А что ты вообще знаешь?

Мужчина молчал.

– Он велел проследить за мной?

– Он велел узнать, где ты живешь и кто ты такой.

– А того, что сидел за столиком со мной, вы знаете?

– Нет, его мы не знаем.

– На самом деле? Ты говоришь правду?

– Да, я говорю правду.

– Это плохо, что ты ничего не знаешь, что тебя держат за дурака.

В этот момент мужчина резко развернулся, пытаясь схватить Глеба и столкнуть в яму.

Глеб успел перехватить руку нападающего и, вывернув ее, удерживал несколько секунд. Они балансировали на краю котлована, .хрипели, пытаясь освободиться друг от друга.

Глеб рискнул – качнулся в сторону ямы, увлекая за собой бывшего борца. В тот момент, когда равновесие было потеряно, Глеб сделал резкое движение. Противник не удержался и полетел вниз.

Раздался вопль, затем глухой удар, и через несколько секунд все стихло. Четыре металлических прута проткнули горло и грудь бывшего спортсмена.

Глеб наклонился над ямой и посмотрел на безжизненное тело.

– Ну вот, парень, плохо, что ты ничего не знаешь.

Очень плохо.

Он быстро вернулся к своим «жигулям» и выехал со строительной площадки.

Решив не подгонять машину к подъезду, Глеб оставил се в одном из соседних дворов и темными арбатскими переулками заспешил в свою мастерскую.

Он успел принять душ, когда зазвонил телефон, и через полчаса полковник Поливанов был в мастерской Глеба Сиверова.

Глеб, сидя в кресле, рассказал то немногое, что ему удалось узнать.

– Надо действовать быстрее, как можно быстрее.

Мы возьмем того, что остался в «топоте». Может быть, он заговорит, – сказал полковник, связываясь по телефону со своими людьми.

– Вряд ли вы узнаете от него что-то нужное. Хотя… – Глеб пожал плечами. – Может, и удастся. Но это будет не скоро, я его сильно… – и Глеб, недоговорив, махнул рукой.

– Генерала вызывали наверх. Срочно нужны результаты, – сообщил полковник. – Я по своей линии делаю все, что в моих силах. Мы пытаемся выяснить, каким образом наркотики переправляются через границу.

И у нас уже есть одна зацепка.

Глеб поднял голову, на его лице застыл вопрос.

– Да-да, есть зацепка. Но пока говорить об этом рано, – официальным тоном произнес полковник. – Как только будет более достоверная информация, как только появятся конкретные факты, я поставлю вас в известность.

Глеб кивнул и рассказал о втором нападавшем.

Полковник досадливо поморщился, узнав, что один из следивших уже труп и не может быть полезным для расследования.

– Есть некто Савельев, – сообщил Глеб, – зовут Владимир Владиславович. Надо навести о нем справки, проверить по всем картотекам. Может быть, это наведет на какой-нибудь след.

– Да, я этим займусь, – сказал Поливанов. – Буду держать вас в курсе.

Они простились.

На этот раз Поливанов не произвел того настораживающего впечатления, которое он оставил после предыдущей встречи.

Глеб ходил по мастерской, пытаясь размышлять. Интуиция подсказывала ему, что пока еще он не ухватил ту нить, которая может привести его к разгадке.

Он приподнял одну из блестящих пластин жалюзи и взглянул на спящий город. Только в редких окнах горел свет.

Глеб почувствовал усталость. Она тяжело навалилась на него, мысли путались. Он не мог сосредоточиться, не мог принять никакого решения.

И как всегда в таких случаях, он включил музыку.

Зазвучал оркестр, и звуки музыки захватили Глеба, унесли куда-то далеко. Он воспарил. Ему сделалось легко, но мозг продолжал работать.

Глебу вспомнился один случай.

Случай никак не был связан с тем, что происходило сейчас. И Глеб даже не пытался увязать его с настоящим Он просто вспоминал. Это опять был Афганистан – далекая, выжженная солнцем земля.

Его подняли на рассвете и вызвали к командиру.

Глеб вошел в палатку подполковника. Там было накурено, на столе стояла большая чашка с чаем.

– Садись, садись, – предложил подполковник, прикуривая неизвестно какую по счету сигарету – пепельница была полна окурков. – Вот, смотри, – подполковник развернул подробную карту. – Видишь эти горы?

Видишь вот это селение? Оно стоит в долине. По сообщениям разведки там находилось крупное войсковое соединение душманов. Наша авиация вчера бомбила это селение.

Глеб перевел взгляд с карты на командира. Щека и веко у того подергивались. Он жадно курил.

– Сейчас там, где-то вот в этом квадрате, в этой зоне находится один человек, полковник Зверев, герой Советского Союза. Он вел эскадрильи. Они атаковали.

И когда самолеты разворачивались, заходя для вторичной атаки, его «МиГ» сбили. Полковник катапультировался…

Глеб всматривался в карту. Сплошные горы, безлюдные ущелья, непроходимые тропы.

– То, что полковник Зверев катапультировался, видели пилоты его эскадрильи. Но они, конечно же, ничего не могли сделать. И сейчас, я думаю, за полковником идет охота. Его надо найти живым или мертвым. Мы послали туда две группы, вернее, группы были не наши, туда послали десантников. Но насколько я понимаю, их уничтожили. Так что придется отправиться в горы тебе.

Сколько тебе надо людей?

Глеб немного подумал, глядя на карту.

– Я возьму человек шесть. Я сам отберу людей.

– Это очень важно. Пойми, капитан, это очень важно, – повторил подполковник, давя окурок в полной пепельнице.

Через чае вертолеты уже были подняты в воздух. Они прошли над селением, которое бомбили самолеты Зверева – вместо селения зияла выжженная пустыня. Затем нашли площадку, и Глеб со своими людьми высадился.

Вертолеты вернулись на базу. Глеб по рации сообщил, что он добрался до места и начинает поиск.

В успехе операции Глеб сомневался, ведь уже прошли целые сутки, а эта территория плотно контролировалась душманами. Тем более, местность они знали, это были их горы, их земля.

Перед посадкой в вертолет подполковник обнял Глеба и сказал:

– Надежд у меня мало. И, честно признаться, капитан, я не думаю, что вы найдете полковника. Но если кто-то и сможет с этим справиться, то только ты и твои люди.

– Попробую. Сделаю все, что в моих силах.

Он помнил глаза подполковника, помнил тот прощальный взгляд, в котором была безысходность.

Двое суток блуждали в поисках Глеб Сиверов и его маленький отряд. Дважды они нарывались на засады, и Глеб потерял троих, а двое были ранены и двигались с трудом. Через полтора дня Глеб потерял и этих людей.

Он остался один и уже приготовился к худшему, понимая, что жить ему осталось недолго, может, несколько часов, а может, несколько минут. Он уже не думал о полковнике, не думал даже о себе. Какое-то безразличие ко всему охватило Глеба. Он брел по ущельям, поднимался на перевалы, пробирался над обрывами.

И ему повезло. Возможно, это была случайность, а может, удача – та удача, в которую Глеб всегда верил.

Он нашел полковника, вернее, вначале нашел его след и пошел по этому следу. Полковник Зверев был ранен. Он лежал в тени камня, сжимая в руке пистолет, в котором остался лишь один патрон.

И только чудо спасло Глеба от выстрела в упор. Он успел отскочить в сторону, и пуля прошла в нескольких сантиметрах от его головы.

– Полковник! Полковник! – закричал Глеб. – Ты что делаешь, твою мать!

Раненый полковник поднялся из-за камня. Его левая рука безжизненно висела, нога была перевязана, все лицо и тело были в ссадинах, одежда превратилась в лохмотья.

– Ты кто? – закричал полковник, уже близкий к истерике.

– Капитан Сиверов, – представился Глеб. – Меня послали, чтобы найти вас.

– Пить, капитан, пить . У тебя есть вода?

Глеб подал флягу, в которой оставалось еще немного воды.

Затем полковник рассказал, как все случилось.

И Глеб вновь изумился той простой истине, что на свете существует удача и она сопутствует смелым и отчаянным.

Теперь им предстояло выбираться к своим. У них не было рации, не было воды. Раненый полковник двигался с трудом, опираясь на суковатую палку, найденную в горах…

Трое суток пробирались они через горы.

Глеб нес полковника на плечах и, хотя сам шатался, едва не падал, но тащил его вперед.

– Брось меня, капитан, брось, уходи, – просил Сиверова полковник, приходя в себя.

У Зверева был жар. И Глеб полагал, что у полковника началась гангрена.

– Брось, брось меня, – шептал Зверев, затем опять впадал в забытье, что-то бессвязно бормотал, в бреду выкрикивал команды: «Второе звено, атакуй! Первое звено, прикройте!»

Иногда полковник кричал очень громко, и это пугало Глеба. Капитан останавливался, опускал полковника на землю и закрывал ему рот.

– Тише, тише, полковник, нас могут услышать.

Дважды они нарывались на душманов, и дважды им удавалось уйти.

Как они вышли к своим, Глеб помнил смутно, хорошо запомнил удивление на лице подполковника.

– Мы тебя уже похоронили.

– Рано, товарищ подполковник, – пересохшими, растрескавшимися от солнца и жажды губами прошептал Глеб, – рано меня хоронить.

– Да-да, рано, капитан. Молодчина. Ты сделал невозможное.

– Я потерял людей… Всех своих людей.

Подполковник ничего не ответил…

Там было хорошо, там было все понятно: вот – свои, вот – враги.

А здесь? Здесь все перепутано – кто свой, кто враг?.. Разобраться очень сложно. Иногда Глеб думал, что война хороша ясностью и определенностью. Он ненавидел войну. Но тогда это была его профессия. Он был вынужден делать то, что приказывали. Был вынужден прыгать с парашютом, кого-то спасать, кого-то уничтожать.

Тогда он вынес полковника Зверева Но через неделю Глеб узнал, что полковник Зверев скончался в госпитале И это вызвало такую досаду, такую злость на самого себя, что Глеб два дня ни с кем не разговаривал, а пил, спрятавшись в своей палатке.

«Вот как бывает… Я сделал все, что мог. Погибли люди, молодые парни. Я нашел полковника, принес его. Но судьба сыграла злую шутку и, подарив было удачу, забрала у полковника жизнь. И вместе с его жизнью забрала жизни молодых парней».

– Лучше об этом не думать! – приказал себе Глеб.

Люди Поливанова нашли «тойоту», в которой Глеб оставил одного из тех, кто следил за ним. Мужчина был жив. Его отвезли в реанимацию, но он не приходил в себя.

– Сделайте все возможное, он должен жить, – просил полковник Поливанов врачей. – Он мне нужен, я должен его допросить.

– Мы делаем все, что в наших силах, – сказал седой хирург, – но мы же не боги. У него перебиты шейные позвонки и сломано четыре ребра. Шансов на то, что он останется в живых, очень мало, очень…

А утром, так и не придя в себя, человек Савельева умер. Оборвалась еще одна нить, которая могла привести к разгадке.

И сейчас полковник Поливанов понимал: существует только одна зацепка – человек, который, возможно, сам ничего не знает, который, возможно, выполняет функции обыкновенного торговца, – Прищепов Альберт Николаевич.

Эта же нить была в руках Глеба Сиверова. И он решил пойти ва-банк, ведь времени на длительную разработку у него не было, решил прижать мецената.

В полдень Матвей Фролович Санчуковский встретился с Савельевым.

Полковник Савельев, вернее, бывший полковник, уже знал, что погибли двое людей, которым он поручил следить за Глебом Сиверовым. Информация исходила от Прищепова И Савельев решил разузнать, что это за человек, предлагающий Прищепову большие деньги, и не является ли он подосланным агентом.

– Двое из моих людей мертвы, – сказал Савельев, не глядя на Санчуковского.

– Меня сейчас это абсолютно не интересует. Ты привез документы?

– Да, – Савельев протянул Матвею Фроловичу тонкую кожаную папку.

– Здесь все?

– Да, Матвей Фролович, здесь все цифры, фамилии и даты.

– У тебя осталась копия этих документов?

– Нет, это единственный экземпляр.

– А твоя фамилия здесь есть?

– Здесь есть и моя фамилия, – сказал Савельев.

Матвей Фролович поднялся, вытащил бумаги из папки, приблизился к жарко полыхающему камину.

– Эти бумаги, конечно, очень ценны, и поэтому мы с тобой сейчас их сожжем.

На лице Савельева появилось недоуменное выражение, а на лысине выступили капельки пота.

– Зачем?

– Так надо.

– Не понял.

– Я сказал, что так надо.

Матвей Фролович брал один листок за другим и бросал в огонь. Бумага быстро горела, превращаясь в серый пепел, и вскоре папка была пуста.

– Вот теперь хорошо. Вот теперь все могут быть спокойны. Как идут дела?

– Нормально, Матвей Фролович. К концу месяца будет готова новая партия.

– Это хорошо. Твои специалисты довольны жизнью?

– Конечно, довольны! Из грязи да в князи, – ответил Савельев, вспоминая химиков, которые стали богатыми людьми за время работы лаборатории.

– Ну вот и хорошо, если они довольны. Можешь заплатить им в этом месяце побольше. Только следи за ними.

– Конечно, они постоянно находятся под контролем.

– Это хорошо.

Поговорив еще минут пятнадцать, Санчуковский отпустил бывшего полковника КГБ, и тот, усевшись в свой черный «мерседес», укатил.

«Хоть ты и умен, но дни твои, наверное, сочтены, – подумал Санчуковский, вспоминая разговор с Зубовым. – Да-да, дни твои сочтены. А то перстни с бриллиантами, костюм из Лондона, шикарная машина и счет, небось, не слабый где-нибудь за границей…»