Вика опустила за ним занавеску и убрала табурет.

— Иду, Люсечка, иду! — закричала она, закрывая воду в ванной.

С накинутым на шею полотенцем Виктория распахнула дверь. В прихожую ввалилась целая компания — шесть человек, почти все Викины знакомые, за исключением одного высокого парня в потертой кожанке с металлическими заклепками.

— Вика, я решила устроить тебе маленький сюрприз, — с порога заговорила Синицына. — У Паши сегодня день рождения, и мы решили отметить его у нас…

— Прекрасно… — пролепетала Петрова. В квартире сразу стало шумно, на столе появилось вино. Синицына и одна из пришедших с ней молодых женщин захлопотали на кухне, мужчины включили музыку. Вика принялась помогать накрывать на стол.

— Я сегодня взяла отгул и решила устроить тебе небольшое развлечение, — объяснила ей хозяйка квартиры. — Тебе надо развеяться, посидеть в дружеской компании… А то ты одна да одна… Чахнешь прямо на глазах!

— Компания — это хорошо… — пробормотала Вика с тяжелым вздохом.

— Его зовут Вадим. — Подруга наклонилась к самому ее уху. — Я говорила тебе о нем, помнишь? Отличный парень, он тебе понравится… Ты знаешь, он тебя уже видел издали, и ты на него произвела впечатление!

— Серьезно?

— Ну я-то знаю! Пойдем в комнату.

Скрючившемуся на антресолях Алексею бил в нос запах нафталина, смешанный с пылью. Он прилагал отчаянные усилия, чтобы не расчихаться. Вдобавок ко всему в бок давил край таза, и не было никакой возможности отодвинуться в сторону. До него доносились музыка и оживленные голоса. В комнате началось застолье. То и дело под антресолями кто-нибудь проходил.

— Может, прокатимся на мотоцикле? — услышал он негромкий басок. — Машина внизу.

— Прямо сейчас? — отозвался голос Вики, и Алексей насторожился.

— А чего тянуть. Ты симпатичная герла. Мы будем клевой парой.

—Даже не знаю… — Вика засмущалась. — Это так неожиданно…

— Да ерунда, не тушуйся.

— Но сегодня я точно не могу.

— Тогда я завтра за тобой заскочу.

— М-м… может быть. Но это правда так неожиданно…

Туфли Вики затопали в направлении комнаты, потом остановились. Послышалась приглушенная возня. Алексей отвел край занавески и выглянул. Длинноволосый верзила тискал Вику в объятиях…

Как раз в эти минуты Шредер вышел из стеклянных дверей гостиницы «Космос». По залитому утренним солнцем проспекту сновали толпы прохожих. Искатель алмаза передернул плечами и зевнул.

Сегодня он проснулся поздно, и все равно чувствовал себя невыспавшимся. Последствия минувшей ночи давали о себе знать. На виске и подбородке красовались ссадины, болел бок, по которому саданул вчера Кащей. Сейчас его главной задачей было найти и раскопать могилу погибшего в автокатастрофе Петрова, для чего требовалось разыскать его вдову или хотя бы того, кто знает, где эта могила находится. Кое-какая зацепка у Шредера имелась. Сыщик из детективного агентства проболтался, что вдова до недавнего времени работала в двадцать второй больнице. Шредер решил начать поиски оттуда.

Едва он отошел от дверей гостиницы, как с ним столкнулся какой-то прохожий, кативший сумку. Это был грязный, дурно пахнущий мужчина, по виду — бомж. Он с криком навалился на немца, сумка опрокинулась, и из нее, гремя, посыпались на асфальт пустые бутылки. Чертыхнувшись, Шредер оттолкнул бомжару.

— Смотреть надо, куда идете! — проворчал он и оглядел свои брюки и пиджак — не осталось ли на них пятен после прикосновений оборванца.

Убедившись, что одежда не пострадала, он направился к обочине ловить такси. Между тем бомж бросился подбирать бутылки и засовывать их обратно в сумку. Аккуратно собрав их все, он поспешил дальше и спустя минуту скрылся в толпе.

Шел он со своей сумкой недолго. Шмыгнув в щель между ларьками, «бомж» почистился специально припасенной щеткой, отчего приобрел более-менее пристойный вид. Уже без сумки, которую оставил в той же щели, резидент поспешил к автостоянке. Через пять минут он сидел в своем «Москвиче». Прицепленный к пиджаку искателя алмаза «жучок» начал передавать информацию.

Шредер только что поймал такси. В наушниках резидента зазвучали голоса:

— Мне в двадцать вторую больницу.

— Где это?

— Понятия не имею.

— Что ж вы едете, а не знаете куда?

— Я думал — вы знаете!

Возникла пауза. Видимо, таксист раздумывал.

—Можно позвонить в справочную, — сказал он. — У меня есть сотовый телефон.

— Хорошая мысль!

Прежде чем войти в больницу, Шредер купил в ближайшем гастрономе несколько шоколадок и пару коробок конфет. В отличие от стран Запада, в России не принято было благодарить за мелкие услуги живыми деньгами. А именно мелкая услуга сейчас нужна была охотнику за алмазом, всего-то — телефон Вики Петровой, на худой конец — сведения о кладбище, на котором похоронен ее муж.

Используя свой акцент, он представился девушке-регистраторше прибалтийским родственником Вики. Он только вчера узнал, что у нее умер муж, и немедленно прилетел в Москву. Шоколадка возымела действие. Все, что смогла сделать для него регистраторша, — это послать его во второе терапевтическое отделение, где до недавнего времени работала вдова.

В палате Шредер разговорился с молоденькой медсестрой, как выяснилось — сменщицей Вики, полностью ее очаровал и получил Викин домашний телефон. Полдня ушло на звонки по нему. Трубку на Мичуринском проспекте упорно никто не брал.

После третьей рюмки танцевали все. Стол был отодвинут к стене. Грохочущие звуки, вырывавшиеся из магнитофона, били по барабанным перепонкам. Мотоциклист в расстегнутой до пупа рубахе танцевал особенно лихо. Остальные старались от него не отставать.

Улучив момент, Вика собрала со стола грязные тарелки и под предлогом их мытья выскользнула из комнаты.

— Леша, — зашептала она, привстав под антресолью на цыпочки. — Я принесла тебе сосисечку!

— На хрена мне сосисечка! Ссать хочу, сил нет терпеть!

— Ой, ты что! — Вика растерянно огляделась. — Как же быть? Слушай, может, тебе бутылку пустую дать?

— Давай, только быстрей! Она вернулась в комнату.

— Герл, брось ты эту посуду! — Вадим подскочил к ней и схватил за руки. — Ты клево танцуешь!

— Правда, Вика, — подхватила Синицына, — брось, я сама все вымою!

Петровой ничего не оставалось, как начать танцевать. Вадим наклонялся к ней, обдавая запахами табака и бензина, и громко шептал:

— А то прокатимся с ветерком, а?

— Лучше в другой раз, — отвечала Вика. Синицына хохотала.

— Куда тебе «с ветерком», ты же выпивши!

— Что такое три рюмки? — Вадим высоко подпрыгивал и тряс руками. — В меня полбутылки водки нормально влезает, доказано многократно!…

Когда через четверть часа Вика наконец вырвалась в коридор, до ее слуха долетел дробный звук бьющей в таз струи…

Отчаявшись дозвониться, Шредер вернулся в больницу. Еще один разговор с Викиной сменщицей ничего не дал. Он поговорил с врачихой и медсестрой, но те знали не больше сменщицы. Медсестра предположила, что погибшего Петрова отвезли в крематорий. Шредера от ее слов бросило в холод. Он полчаса не мог опомниться и уже собрался было звонить в гостиницу — Фриц наверняка придет в бешенство от такой новости! — как в больничном коридоре наткнулся на только что пришедшую уборщицу. В первую же минуту разговора он выяснил, что старуха частенько оставалась здесь на ночь и неплохо знала Вику. Шредер поспешил сунуть ей коробку конфет и в следующие полчаса узнал множество самых разнообразных сведений о работавшей здесь медсестре и ее покойном муже. В основном это были сплетни. Старуха терпеть не могла новоявленных коммерсантов, в ее понимании все они были ворюги, и она была уверена, что и покойный Петров тоже воровал, а жена знала об этом и всячески его покрывала. Шредер терпеливо поддакивал ей и кивал, дожидаясь момента, когда можно будет задать вопрос насчет крематория. Сейчас это больше всего его волновало.

— В крематорий? Нет… — Старуха даже поморщилась. — Сюда мамаша его приезжала, совала всем деньги, распоряжалась, видно, что тоже буржуйка! Повезли на кладбище!

Уборщица, которая Викиного мужа и в глаза не видела и только распространяла слухи о нем, конечно, не могла отказать себе в удовольствии поглазеть на него, хотя бы и мертвого. Она рассказала Шредеру, как ходила в морг, когда там проводилось, опознание трупа.

— Его опознала жена, — тараторила она, не давая немцу вставить слово. — Как откинули с него простыню, Петрова вся затряслась, побледнела, закричала: «Это он! Леша! Лешенька! Что ж с тобой сделалось!» — и упала в обморок. Тут же милиция стоит, понятые, Петрову валерьянкой отпаивают…

— Вы лично видели этот труп? — спросил наконец Шредер.

— Вот как вас сейчас! Весь разбит, окровавлен, живого места нет…

— Как — живого места нет? — ужаснулся Шредер. — И живот пропорот?

Старуха на несколько секунд задумалась.

— Нет, живот вроде был цел… — Шредер облегченно вздохнул. — Но все лицо разбито до того, что нельзя узнать человека. И в груди вмятина…

— Бедная Вика! — притворно опечалился Шредер. — Так, говорите, в груди вмятина, а живот цел?

— Цел, цел живот, и ноги целы, вообще весь низ туловища уцелел, а верхняя часть разбита.

— Это хорошо… То есть, тьфу, бедный Алексей! Это ужасно!

— Как хотите, но я так думаю, что его Бог наказал. Они квартиру купили в рассрочку трехкомнатную, в богатом доме, сам за границу ездил чуть не каждый месяц. Жене изменял вовсю. Но и она-то, не будь дура, тоже водила его за нос…

И старуха пустилась в многословный рассказ о Викином хахале — морговском санитаре Бутыкине и о ее отлучках к нему во время дежурства, за что она не раз получала выговоры от главврача.

— Так вы точно знаете, что его не отвозили в крематорий? — перебил ее Шредер.

— Она ведь, скаредная баба, хотела его сжечь, потому что так дешевле выйдет, но мамаша его не дала. На кладбище повезли хоронить!

— Славная у Алексея мамаша! А на каком кладбище его похоронили, вы случайно не в курсе?

— В курсе, милый, отчего же. Под Москвой его хоронили, в Ромашкове. Там кладбище есть большое…

— В Ромашкове? — Искатель алмаза достал записную книжку. — Это точно?

— Точно, я случайно ее разговор по телефону услышала, она договаривалась с его мамашей насчет похорон…

Шредер взглянул на запястье.

— Пятый час! Извините. Мне надо срочно ехать…

Надобность в свидании с вдовой теперь отпадала. Лишний раз «светиться» незачем. Чем меньше народу будет знать «о прибалтийском родственнике», тем лучше.

Выбежав из больницы, немец бросился останавливать попутку. Машины подъезжали и уносились прочь: за город ехать никто не хотел. Лишь через полчаса он уговорил какого-то таксиста съездить в Ромашково за двести тысяч.

По дороге Шредер попросил остановиться у магазина, где продают садово-огородный инвентарь, и купил небольшую штыковую лопату. К самому кладбищу он подъезжать не стал, высадился метрах в пятистах от ворот. К ним вела утрамбованная колея. Пройдя немного и убедившись, что вокруг никого нет, немец свернул к обочине и спрятал лопату под кустом.

Перед воротами, справа, стояло маленькое деревянное здание, на двери которого чернела таблица с надписью: «Администрация кладбища». Шредер постучал. Никто не ответил. Дверь была незаперта, и он вошел.

Поскольку день подходил к концу, никого из начальства уже не было. В конторе находились только двое кладбищенских рабочих — Кондратьев и Заливако. Как всегда в конце дня, оба были основательно выпивши. Кондратьев лежал на скамейке, норовя сползти на пол, и что-то неразборчиво мычал. Заливако, которого водка брала меньше, пытался поставить его на ноги.

— Вам чего, гражданин? — спросил он, хмуро посмотрев на вошедшего.

— Мне надо найти могилу.

— Никого нету. Завтра приходите.

— Завтра я уезжаю. Мне сегодня надо с братом родным попрощаться, понимаете? Сегодня! Я только утром узнал, что он погиб!

— Ничем не могу помочь. Обратитесь в абдм… амдм… в амсрацию кладбища!

— Хорошо. В таком случае — где она, эта администрация?

— Я же вам объясняю: никого нету! Кондратьев снова замычал и начал валиться на пол. Заливако подхватил его под мышки.

— А вы не можете мне помочь?

— Мы — рабочие, — ответил Заливако грубо. — А ты бы, мужик, еще бы позже пришел! Восьмой час уже!

Он мутными глазами смотрел на Шредера и беззвучно ругался. Его землистого оттенка лицо заросло двухдневной щетиной, под вздернутой «заячьей» губой торчал желтый зуб.

Брезгливо принюхиваясь к запаху сивухи, Шредер приблизился и достал из бумажника две десятидолларовые купюры.

— Знаешь, что это такое? — Он поднес их к самым глазам Заливако. — Получишь еще пятьдесят баксов, если сегодня покажешь мне могилу.

Рабочий отпустил своего пьяного товарища и взял деньги. С минуту он рассматривал их, даже поднимал на свет.

— Пятьдесят говоришь, дашь?

— Дам, если поторопишься.

— Ладно… — Заливако убрал деньги в карман и подошел к столу. — Как, стало быть, фамилия брата?

— Петров. Алексей Петров. Он похоронен недавно…

— А точнее? — Заливако уселся за стол и достал из ящика амбарную книгу.

— Точно не знаю, но недавно. Неделю или две назад.

— Петров… Петров… — Могильщик дрожащими пальцами переворачивал страницы и, прищуриваясь, вглядывался в строчки. — А, вот. Есть такой. Петров, Алексей Михайлович… Пятнадцатого июля… Скончался девятого седьмого девяносто шестого…

— Это он! Он! — Шредер выхватил у него книгу. Напротив фамилии «Петров» стояли даты рождения и смерти. Покойнику было двадцать шесть лет, почти двадцать семь!

Немец вперился глазами в Заливако.

— Разыщи мне его. Пятьдесят баксов плачу!

— Да мы с Валентином его и хоронили, и могилку копали. Пойдем, командир, покажу, где это, коль тебе невтерпеж…

— Пошли!

Заливако усадил пьяного Кондратьева поудобнее.

— Слышь, Валентин! — закричал он ему на ухо. — Я через полчасика приду! Не уходи никуда, а то опять до дома не дойдешь!

Шредер нетерпеливо толкнул его в плечо:

— Не уйдет, не бойся. Потопали!

На кладбище сгущались вечерние тени. Солнце догорало где-то за сосновым лесом, начинавшимся сразу за кладбищенским забором. Тускло серебрились кресты и решетки оград. Вокруг не видно было ни одной живой души.

— Мы могилы сейчас копаем вон там, — махнул рукой Заливако. — Tам еще место есть. Значит, и вашего брата в той стороне похоронили. Хотя и в другом месте тоже могли…

Нетвердой походкой могильщик шел по узкой дорожке между оградами. Шредер следовал за ним.

— В другом месте — это где? — спросил он.

— Да где придется. Мы иногда ходим, смотрим… Если когда увидим — старая могила, ни памятника, ничего нет, так считаем ее как пустое место…

— А брата ты не на таком же пустом месте закопал?

— Нет, не должен… Да ты не волнуйся, командир, будет тебе могила в лучшем виде. Я помню, к ней еще крест заказывали с надписью…

— Какой крест?

— Известно какой — металлический, с завитками. А на нем фамилия, имя, как положено…

Они подошли к углу кладбища, где на заборе последние багряные лучи высвечивали надпись:

«Спартак» — чемпион, ЦСКА — кони». Здесь Заливако остановился и начал озираться.

— Ничего, ничего, найдем сейчас…

Он двинулся от одной могилы к другой, вглядываясь в надгробия. Его небритое лицо морщилось, заячья губа шевелилась, беззвучно читая надписи.

— Так… Не тут… Не тут…

Шредер, засунув руки в карманы, глядел на него исподлобья. Заливако пнул ногой свалку у забора, огляделся и снова зашагал между могилами.

— Значит, не здесь, а вон там, подальше… — Он озадаченно почесал в затылке.

Немец хмыкнул, но не сказал ни слова. Они медленно шли по кладбищенской дорожке. Заливако уже вслух читал фамилии на надгробных плитах Однажды он радостно воскликнул:

— О! Петров!

Шредер приблизился и вгляделся в надпись.

— Петров Семен Константинович, — прочитал он. — Скончался в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году.

— Значит, Федот, да не тот. Ничего, командир, сейчас найдем!

Могильщик прошел дорожку до конца, потом повернул налево, уперся в тупик и двинулся в обратном направлении. Около часа они с Шредером бродили в этой части кладбища. Заливако трижды возвращался к углу с надписью на заборе про «Спартак» и «ЦСКА» и вновь принимался читать фамилии на здешних крестах. Потом уходил, недоуменно выпятив свою уродливую губу.

— Ничего не пойму… — бормотал он. — Вроде бы тут должно быть…

Шредера это бесцельное кружение по кладбищу начинало раздражать.

— Ты обещал ее найти быстро, — процедил он.

— Должно, закопали где-то в притыке.

— Каком притыке, что ты мелешь?

— Ну, нашли, значит, место свободное между могилами, и закопали. Землицы пустой на кладбище мало осталось, сами видите…

— Где этот твой «притык», говори толком!

— Да бис его знает… — Заливако остановился на пересечении дорожек и огляделся. — Тут и на трезвую голову не сообразишь сразу, а после стакана тем более…

— Так где эта могила? — рявкнул Шредер, окончательно теряя терпение. — Ты приведешь меня к ней или нет?

— Тут она, куда ей деваться… Где-то тут, значит… — Могильщик неопределенно развел руками. — Завтра Валентин проспите у него спросим. Он точно должен знать…

— Что ж ты мне голову столько времени морочил, козел?

— Мужик, ты языком-то не мели. — Заливако нахмурился. — Козла нашел!

С перекошенным от ярости лицом Шредер схватил его за грудки.

— Нажрался, руссиш швайн! Могилу найти не можешь!

Заливако замахнулся, но немец оказался проворнее. Аперкот правой в челюсть был настолько силен, что могильщик с громким криком опрокинулся на землю.

— Свинья! — проревел Шредер. — Ты еще вякать будешь!

Матерясь, пьяный начал подниматься и получил еще один удар — под дых. Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось вцепиться в прутья могильной ограды.

— Что ты, что ты, мужик… — захрипел он примирительно.

— Надейся на вас, баранов! — Шредер пошарил по его карманам и вытащил свои доллары. — А теперь убирайся. Поговорим, когда прочухаешься!

Пинок в зад прибавил могильщику скорости. Спустя считанные секунды его удаляющиеся шаги стихли вдали.

Искатель алмаза, переводя дыхание, огляделся. Солнце окончательно погасло. Кресты и ограды угрюмо темнели под бледно-лиловым небом. Где-то здесь, совсем рядом, может лежать бриллиант стоимостью в двенадцать миллионов долларов. Эта мысль подстегнула бандита, и он торопливо двинулся вдоль могил, вглядываясь в надписи…

Липке чертыхнулся, снимая с себя наушники. Шредер идет по ложному следу. В могиле, которую он ищет, никакого алмаза нет. И вообще в ней похоронен не Петров, а какой-то неизвестный, погибший в автокатастрофе. Но и в том Петрове, который должен был, по идее, в ней лежать, тоже нет алмаза. Резидент это знал точно. Но как сообщить об этом Шредеру, не раскрыв свое инкогнито?

Поразмыслив, агент решил не суетиться и оставить все как есть. Пусть Шредер ищет могилу. Пусть он ее найдет и раскопает. Когда убедится, что алмаза в ней нет, он с еще большим рвением возьмется за поиски последнего, четвертого, Петрова!

Взглянув на экран компьютера, подключенного к сети «Интернет», Липке вздрогнул. В левом нижнем углу показался знакомый сигнал, означавший, что в ноль часов сорок пять минут по московскому времени он должен получить очередное послание из Берлина. Ввиду чрезвычайной срочности оно будет передано в шифрованном виде через всемирную компьютерную сеть.

Резидент вооружился фотоаппаратом и замер в ожидании. Текст появился на экране точно в назначенное время и держался ровно столько, сколько требовалось для нажатия на кнопку «Кодака».

Был уже поздний вечер, когда шумная компания наконец покинула квартиру. Гости и хозяйка долго прощались в прихожей. Подвыпивший Вадим настаивал на том, чтобы Вика пошла их провожать. Синицыной стоило немалых усилий утихомирить его.

Из прихожей прощание переместилось на лестничную площадку. Вика, вышедшая сюда вместе с гостями, вскоре незаметно от всех вернулась в квартиру.

— Они ушли? — зашептал с антресолей Алексей. — Я слезаю!

— Ты что! Они стоят за дверью…

— Мне всю ночь, что ли, тут торчать?

— Синицына может войти в любую минуту!

— Тогда забери отсюда этот таз, чтобы я мог хотя бы улечься нормально!

— Давай… — Вика поднялась на табуретку. Алексей передал ей вышеупомянутый предмет, осторожно держа его обеими руками.

— Смотри не облейся, — хмыкнул он.

— Придется тебе переночевать здесь, — сказала Вика. — Ты не храпишь, так что все будет в порядке. А Синицына как ляжет, сразу уснет. Она выпила много…

Алексей заворочался на антресолях, устраиваясь удобнее.

— Надо было мне тащиться сюда сегодня… — пробурчал он. — На улице ночевать и то лучше… Так ты точно знаешь, что завтра в семь она слиняет?

— Абсолютно точно!

— Тогда ладно. Завтра с утра мы заскочим к нам на квартиру за вещами, а оттуда я еду на вокзал. Нечего мне больше делать в этой Москве…

— Тихо! Синицына идет!

Петров умолк. Хлопнула входная дверь, и в квартире появилась запыхавшаяся хозяйка.

— Ну, как тебе Вадя? — с сияющими глазами бросилась она к подруге. — Классный парень правда?

— Только какой-то неуравновешенный.

— Когда ты познакомишься с ним поближе он тебе понравится. Ты на него произвела неотразимое впечатление, точно тебе говорю!

Вике очень хотелось сказать, что Вадим — козел, но она сдержалась, только улыбнулась и махнула рукой:

— Давай лучше спать, я так устала сегодня!

Скоро Шредеру стало ясно, что если он хочет что-то здесь найти, то должен действовать по определенному плану. Прежде всего кладбище надо разбить на квадраты (дорожки могу послужить границами). Затем наметить очередность обследования этих квадратов. И только потом начать методичный обход могил.

Он вернулся к воротам и мысленно выделил небольшой кусок кладбища слева от них. Вглядываясь в надписи, Шредер двинулся по периметру отмеченного участка.

Вокруг большинства могил стояли решетчатые ограды. Проходы между ними подчас оказывались настолько узкими, что искатель алмаза с трудом протискивался вперед. Небо быстро темнело. Вскоре Шредеру, чтобы прочитать очередную надпись, приходилось приближаться к ней почти вплотную, для чего каждый раз надо было перелезать через ограду. Это очень замедляло поиски. Он чертыхался, проклинал русские кладбища и русское разгильдяйство, но перелезал, зачастую не всегда удачно для своих брюк.

Время уже перевалило за полночь, а он едва закончил обследование первого участка. Это десятая часть кладбища, а то и того меньше. Сколько еще надо тут лазить, чтобы найти могилу этого проклятого Алексея Петрова?.. Но Шредер был упрям. Он мог искать до утра, и искал бы, если б не сгустившаяся темнота.

Немец брел вдоль могильных оград, когда справа от себя услышал негромкую возню и чьи-то голоса. Он остановился. Рассмотреть что-либо в полумраке было почти невозможно. Шредер двинулся дальше и вышел на дорожку. Вскоре в слабом звездном свете он увидел компанию бомжей, расположившуюся на двух стоявших рядом могилах. На одной из могил была расстелена газета, на ней лежала закуска, стояли бутылки и стаканы.

Шредера заметили.

— Эй, кто там? — хриплым басом спросил бородатый мужчина, привалившийся спиной к кресту.

Их трое, мысленно отметил Шредер, к тому же среди них женщина. Вряд ли они могут быть для него опасны.

— Не беспокойтесь, — ответил он. — Это не милиция.

— Менты здесь по ночам не шастают, — сказал второй мужчина. — Хочешь выпить? А то подходи, нальем.

— В другой раз, — откликнулся Шредер и поспешил скрыться.

Не хватало, чтобы его кто-то здесь видел. Он вышел из ворот и направился к шоссе. Несколько часов назад, вылезая из такси, он заметил у обочины какой-то сарай. Шредер разыскал его, взломал нехитрый замок и вошел внутрь. В сарае обнаружились лежанка, ветхие армейские бушлаты и нехитрый огородный инвентарь. Сквозь затянутые паутиной окна в узкое помещение сочился скудный свет Шредер устроился на лежанке, решив подняться с первыми лучами рассвета и продолжить поиски.

Поздно ночью, когда на антресолях, кое-как поджав под себя ноги-уснул Алексей, когда уснула Синицына и Вика, когда забылся сном Шредер в своем сарае, резидент наконец закончил расшифровку послания.

Центр извещал его, что доктор Функ признался в совершенном преступлении. На допросе он сообщил важную деталь, которую не заметили или упустили из виду другие сотрудники дюссельдорфского госпиталя, имевшие дело с Петровым. По свидетельству Функа, на левом плече у оперируемого была татуировка в виде распустившейся розы.

Утро выдалось солнечным и прохладным. Воротников отпер дверь офиса своим ключом и спустился в кабинет. Было еще очень рано. Зинаида должна прийти только через два часа.

Когда накапливались дела, директор предпочитал явиться на работу пораньше и посидеть за столом, поразмыслить в одиночестве за чашечкой крепкого кофе. В этом отношении Воротников был типичным «жаворонком». Но сегодня об одиночестве не могло быть и речи. Едва войдя, он сразу позвонил Максудову. Жена детектива сообщила, что Анатолий уже полчаса как выехал из дома. Воротников заварил кофе. Он переливал его из кофеварки в кружку, когда появился Максудов. Не говоря ни слова, детектив бросил на стол свою папку и селся в кресло.

— Ты выяснил, кому продали угнанный «Вольвo»? — без предисловий начал разговор директoр — Чеченец из Южного порта содрал с нас за формацию десять штук баксов. Не забывай, что деньги должны окупиться!

Сыщик торжествующе улыбнулся:

— Сведения стоят того, чтобы за них заплатить десять штук!

— Так что?

— Нам повезло в том отношении, что «Вольво» вcе-таки проходил через людей Арсена. Впрочем, через них проходит каждая вторая угнанная в Москве иномарка. Арсен ведет тщательный учет всех продаваемых им машин. Но делает он это, конечно, не для налоговой полиции. Он приторговывает сведениями, и довольно успешно…

— Я слышал, его бухгалтерией пользуется даже МУР, — заметил Воротников.

— Очень может быть.

— Ну так что ты узнал?

Детектив многозначительно посмотрел на директора.

— «Вольво» продали Яковенко!

— Что-то знакомое… — рука Воротникова с чашкой кофе замерла в воздухе. — Погоди… Уж не директор ли это фирмы «Сагос»?

— Он самый! — Максудов даже засмеялся от восторга.

— Не может быть. Какое-то дикое совпадение…

— Я тоже сначала не поверил, — заговорил дегектив, всем корпусом наклоняясь к директору. — Бросился наводить справки — точно, он! Тот самый Яковенко, менеджером у которого работал один из наших Петровых!

— Так это был «Вольво» Яковенко?.. Кто же тогда разбился в нем?

— Вчера вечером я тоже задал себе этот вопрос Я сразу поехал к его секретарше… — Максудов достал из папки три фотографии и разложил их на столе перед директором. — Известные вам снимки разбившихся в «Вольво» людей. Фотографии были сделаны в морге. Я предъявил их вчера старухе все три неопознанных трупа…

— Постой-постой. Какие же они «неопознанные»? Одного из них опознала как своего мужа Виктория Петрова!

Детектив улыбнулся.

— Это так. Но секретарше я об этом не говорил. Я показал ей фотографии погибших, попросив внимательно вглядеться в них. Ведь эти люди погибли, находясь в машине ее бывшего шефа…

Воротников поставил кружку и вытер платком вспотевший лоб.

— И что же секретарша? Она кого-нибудь узнала на снимках?

Максудов улыбнулся еще шире.

— Представьте, узнала. И ужаснулась. В одном из трупов она со стопроцентной уверенностью опознала своего бывшего директора, Яковенко Петра Леонидовича. В другом признала его приятеля, некоего Эдуарда. Фамилии его она не знает. Но уверена, что это он. В последнее время, перед крахом фирмы, она частенько видела его в обществе шефа..

— Ну и кому принадлежит третий труп? — Воротников наконец отхлебнул из кружки.

— У третьего трупа, как видно по фотографии, разбито лицо, и сказать что-то наверняка секретарша затруднилась…

— Труп с разбитым лицом — это тот, которого опознала Виктория Петрова?

— Да, именно тот. Так вот, секретарша, вглядевшись в него, заявила, что это может быть только Алексей Андреевич Петров, бывший менеджер фирмы и закадычный друг Яковенко… Она узнала его по деталям одежды и характерному овалу лица.

— Интересно! — Воротников поставил кружку на стол и откинулся в кресле. — Очень интересно! А Виктория опознала его как своего мужа! Выходит, он тоже Петров?

— Петров, — подтвердил Максудов. — Только другой. Мужа Виктории звали Алексей Михайлович, а этого — Алексей Андреевич.

— Значит, вдова смухлевала, и ее муж — Алексей Михайлович Петров — не погиб в ту ночь? Может, он жив?

— Абсолютно уверен в этом! Афера наверняка была продумана заранее. Чета Петровых решила выколотить из страховой фирмы приличную сумму, а для этого им понадобился неопознанный труп — похожий на Петрова по возрасту и внешним данным. Обратите внимание: Виктория работала в той больнице, куда эти трупы привезли. Этот факт о чем-то говорит?

Воротников наклонил голову.

— Пожалуй.

— Я даже думаю, что к этому делу они привлекли санитара морга…

— Это того, который погиб при странных обстоятельствах на какой-то подмосковной даче? Максудов кивнул.

— Мне кажется, Петров просто убрал санитара, как ненужного свидетеля, — сказал он. — Как гово рится — мавр сделал свое дело и должен уйти…

— Но там ведь еще нашли труп этого бандита как его?…

— Бульдозера, — напомнил детектив. — А с ним трупы его бойцов. При чем тут эта компания, я еще не знаю, но чувствую, что разборка на даче, убийство санитара и Бульдозера как-то связаны с аферой Петрова… Не исключено что она с самого начала была задумана именно Бульдозером, а не Петровым. Петров, его жена и санитар — только исполнители…