Алмаз королевы

— Где сворачивать? — невозмутимо спросил Хан.

* * *

Связанные супруги задыхались от духоты. За окнами сиял жаркий, солнечный день, а здесь, в джипе с затемненными стеклами, царили сумерки. Все двери и окна были закрыты, кондиционер не работал. Джип стоял где-то в лесу, как догадывался Алексей, — поблизости от ромашковского кладбища. Бандиты во главе со своим страшным паханом уже полчаса как покинули машину, оставив их тут задыхаться.

Руки и ноги были стянуты лентами скотча, скотчем были обмотаны и рты. Единственное, что смог сделать Алексей, — это скатиться под сиденье, подползти к двери и потыркаться плечом в ручку. Бесполезно. Они заперты. Оставалось ждать, когда вернутся бандиты.

Вика мычала и время от времени поматывала головой. «Это ты втравил меня в эту историю!» — говорил весь ее возмущенный вид. Петров пыхтел и извивался, пытаясь подняться с пола. При связанных за спиной руках и связанных ногах это было не так-то просто.

Он все-таки влез на сиденье, и в эту минуту за окнами послышалось урчание автомобильного двигателя. Рядом с джипом остановился милицейский воронок. Из него вылезли три омоновца, вооруженных автоматами.

— Кажется, это их машина, — донеслись до пленников голоса. — Осторожнее, они вооружены… Эй, есть тут кто? Выходи по одному!

Старший из омоновцев приник глазами к темному стеклу.

— Кажется, там никого нет, — сказал он. — Барыбин, открой дверь, это по твоей части.

— Момент, товарищ капитан, — Барыбин откликнулся

С замком передней двери джипа он справился за три минуты. Капитан заглянул в машину.

— Э, да здесь люди! Смотрите, они связаны! Вы кто такие?

Вика и Алексей радостно замычали.

— Барыбин, придется открыть еще заднюю дверь. Вместе с распахнувшейся дверью на пленников хлынул поток свежего воздуха. Вика жалобно заскулила, с мольбой глядя на омоновца. Тот показал на нее.

— Сперва рты им надо освободить.

— Сейчас попробуем. — Третий омоновец достал из кармана складной нож и подрезал ленту скотча, которой была обмотана Викина голова. Затем принялся осторожно отдирать липучку от ее лица. Вика, стеная и морщась, терпела боль.

— Это бандиты, убийцы! — закричала она, получив возможность говорить. — Они поехали на кладбище, чтобы выкопать труп!

— Труп? — удивился омоновец. — Зачем он им понадобился?

— Тот парень, которого они убили, сказал, что в труп зашит алмаз!

— Что-то я не пойму. Кого .убили? Какой алмаз? Петров толкнул жену связанными ногами, но она на это не обратила внимания.

— Развяжите меня ради Бога! — захлебываясь, причитала она. — Руки болят ужасно!..

Рядом замычал Алексей, требуя внимания и к своей персоне.

— Алмаз в трупе, надо же! — хмыкнул блюститель порядка, окончательно освобождая Викину голову от скотча.

Капитана интересовали более конкретные вещи.

— Ладно, с алмазом потом разберемся. Сколько их всего?

— Шестеро! — ответила Вика. — Включая ихнего главаря!

— Они вооружены?

— У них были пистолеты! Так вы развяжете мне руки или нет?

— Не все сразу… постойте, сюда едет какая-то машина… Иномарка…

Едва командир омоновцев успел это произнести, как все трое на глазах пораженной Вики свалились в траву. Не похоже было, что они упали специально. Только через несколько секунд, присмотревшись, Вика увидела в их головах дырки… Взвизгнув, она отшатнулась в темную глубину джипа.

Выстрелов слышать она не могла, поскольку Джерри Хан стрелял из пистолета с глушителем. «Линкольн», переваливаясь на кочках, медленно приблизился к краю поляны, на которой стояли джип и милицейский автомобиль.

— Они там, в джипе, — еле ворочая немеющим языком, прогундосил Кащей.

Джерри Хан надел перчатки и достал нож.

— Если камня я не найду, то ты умрешь, — бесстрастно сказал он и вдруг ухмыльнулся: — Впрочем, ты все равно умрешь. Яд, который попал в твой организм, прикончит тебя через десять минут.

Он открыл дверь, собираясь вылезти, и в то же мгновение отпрянул назад. В бронированную обшивку «Линкольна» ударила пуля.

Подобравшись к краю поляны, резидент залег за корягами. Из его укрытия ему были отлично видны все три машины. Сейчас ему надо было как можно дольше продержать здесь Джерри Хана — до тех пор, пока не прибудет милиция. В его планы не входило убийство гангстера. Тот должен попасть в руки правосудия живым. Он сделал еще несколько выстрелов по «Линкольну», не давая Хану высунуться. Затем быстро откатился на несколько метров в сторону. Предосторожность оказалась нелишней: через минуту по тому месту, где он только что лежал, выстрелил вмонтированный в «Линкольн» гранатомет.

Липке вынул переносную рацию, настроенную на волну милицейских радиодонесений.

— Внимание! Всем постам! — заговорил он в микрофон. — Убиты трое бойцов ОМОНа! Убийца управляет голубым «Линкольном». В настоящее время находится в ста метрах к западу от ромаш-ковского кладбища. Добраться до него можно по шоссе на Усово. Вооружен гранатометом. Всем патрульно-постовым машинам! Немедленно направиться в указанный район! Перекрыть шоссе на Усово! Повторяю: всем постам! Преступник находится в ста метрах к западу от кладбища…

Джерри Хан сделал еще одну попытку выйти из машины, но снова был встречен пулями.

— Проклятие! — прорычал он и схватился за руль.

Подъехать к джипу было невозможно: узкую колею между деревьями перегораживала милицейская машина. А выйти из «Линкольна» значило попасть под пули неизвестного стрелка. Ругнувшись, гангстер дал задний ход. Надо уходить отсюда. Радиоприемник только что засек крик какого-то мента, вопившего на весь эфир о трех убитых омо-новцах и голубом «Линкольне».

Джерри Хан вырулил на шоссе. Остановившись у обочины, выкинул из машины труп Кащея. Дорога была пустынной, но через считанные минуты здесь появятся патрульные машины. Целая свора патрульных. Пока он разворачивался, чтобы направиться в сторону Усово, из-за поворота выскочил серый «Москвич». Хан проследил за ним взглядом. В «Москвиче» сидел только один человек, который с виду нисколько не походил на милиционера. Видимо, какой-то проезжий. Гангстер решил его проигнорировать. «Москвич», как и «Линкольн», катил по шоссе в сторону Усово.

Резидент чувствовал, что Джерри Хан может уйти. В иные моменты русская милиция бывает очень нерасторопной. Надо задержать его до прибытия блюстителей порядка. Преподнести им гангстера, что называется, на блюдечке.

Но резидент явно переоценил свои возможности. Пользуясь тем, что его «Москвич» шел впереди, он притормозил, загораживая «Линкольну» дорогу, и Хан сразу насторожился. Значит, в «Москвиче» все-таки мент! Из-под переднего бампера «Линкольна» выдвинулся ствол гранатомета. Зажегся экран с перекрестием прицела. Но стрелять пока нельзя. «Линкольн» идет за «Москвичом» почти впритык. Разлетающиеся обломки жертвы могут прикончить и самого охотника. Перед выстрелом надо отдалиться хотя бы метров на двадцать…

Хан надавил на тормоз. Расстояние между ним . и «Москвичом» стало увеличиваться. Он скосил глаза на экран и начал поворачивать рукоятку настройки. Перекрестие поползло по экрану, ловя «Москвич».

В эту минуту Липке, дернув рычаг, выплеснул на асфальт содержимое баков, установленных в багажнике. Огромное масляное пятно сделало шоссе скользким как лед. На этом строился весь расчет резидента. Въехав в пятно, «Линкольн» должен потерять управление и скатиться в кювет, в худшем случае — перевернуться или врезаться в дерево.

Гангстер уже собирался послать в «Москвич» снаряд, как вдруг почувствовал, что его машину начинает заносить. Он обеими руками вцепился в руль, но «Линкольн» не слушался управления, продолжая идти юзом. Его шины беззвучно скользнули по маслу…

Машину гангстера круто разворачивало, а когда она миновала участок шоссе, залитый маслом, то оказалась повернутой к «Москвичу» задом! Ее повернуло на сто восемьдесят градусов!

Хан мысленно поблагодарил Бога за то, что он остался на шоссе, а не съехал в придорожный овраг. Если бы масло пролилось на повороте, то он точно слетел бы с дороги. Он ткнул пальцем в кнопку. Выдвинутый ствол втянулся под передний бампер, и одновременно из-под заднего бампера начал автоматически выдвигаться второй гранатомет. Спустя несколько секунд «Москвич» оказался в его прицеле.

Липке заметил гранатомет слишком поздно. В последнее мгновение он попытался выскочить из машины, но не успел. Снаряд разнес «Москвич» на куски. Уже почти выпрыгнувшего из машины оглоушенного резидента вместе с обломками швырнуло на обочину. У него оторвало обе ноги и искромсало все тело, но он какое-то время еще жил, даже пытался бороться с охватившим его пламенем. Он скатился в овраг, в котором осталось немного влаги после недавних дождей.

В воде горящая одежда зашипела. Несколько раз резидент дернулся, голова его приподнялась над поверхностью гниющей жижи, потом он откинулся навзничь и затих навсегда.

Услышав гул отъезжающей машины, Алексей решился подобраться к открытой двери и выглянуть. В траве возле джипа лежали три трупа. Из пробитых голов сочилась кровь. Его замутило. Он глубоко вдохнул и отшатнулся от двери.

— Что там? — пролепетала Вика. — Они все мертвые, да?

Алексей кивнул. При всем желании он не мог ей ответить: его рот был залеплен скотчем.

Подозрительных звуков снаружи как будто не доносилось, и спустя какое-то время Петров снова рискнул высунуться. Поблизости стояла пустая милицейская машина. Голубой «Линкольн» куда-то пропал.

Алексей посмотрел на жену и мотнул головой в сторону раскрытой двери.

— Нет! — взвизгнула Вика. — Я боюсь! Лучше дождемся милиции!

Алексей вытаращил на нее глаза и громко замычал, весь побагровев. Он кричал ей, что она дождется не милиции, а бандитов. Да и с милицией им тоже связываться нельзя. Надо сваливать, и быстро! Он придвинулся к ней почти вплотную и сильно толкнул плечом. Потом снова мотнул головой на дверь.

— Нас могут застрелить… — всхлипывала она, выбираясь за ним из джипа.

У обоих были связаны руки и ноги, двигаться приходилось маленькими шажками или прыгая, наподобие бега в мешках. У Вики было то преимущество, что ей успели разлепить рот. Она вовсю пользовалась этим, скуля и обвиняя мужа. Алексею оставалось хранить молчание. Лишь иногда он возмущенно мычал в ответ. Через каждые два метра кто-нибудь из них падал и потом несколько минут поднимался.

Они облегченно вздохнули, только когда покинули опасную поляну и вошли в тень деревьев. Вика уселась под березой, заявив, что ей надо передохнуть. Вспотевший муж свалился рядом, однако через минуту поднялся и энергичным кивком потребовал продолжать путь.

— У меня руки болят, — заплакала Вика.

Алексей глядел на нее умоляюще и мычал только три слова: бандиты, милиция, дура. Они двинулись дальше и за четверть часа одолели еще тридцать метров.

Где-то вдалеке пронзительно загудела электричка. В небе реял вертолет. Добравшись до кладбищенского забора, беглецы скатились в ручей и долго карабкались на крутой противоположный склон. Ленты скотча на их ногах в результате непрерывных деформирующих усилий несколько растянулись, позволив шагать свободнее. Они снова вышли к забору, и тут Алексей обнаружил торчащий из досок острый конец гвоздя. Это было то, что нужно. Им можно пропороть скотч, который стягивал руки…

«Линкольн» на полной скорости мчался по шоссе. Летевший над ним вертолет иногда исчезал за деревьями, но неизменно возвращался. Нажатием на кнопку Джерри Хан привел в действие механизм портативной зенитной установки. Наружная поверхность крыши «Линкольна» сдвинулась в сторону, и из-под нее начал подниматься ствол. С минуту Хан ловил на экране локатора металлическую птицу, для чего ему пришлось резко сбавить скорость. Когда вертолет попал в перекрестие, он нажал на пуск. «Линкольн» встряхнуло, но машина продолжала мчаться вперед.

Реактивный радиоуправляемый снаряд попал в цель. На несколько мгновений в небе, на месте вертолета, завис огненный сгусток, от которого во все стороны разлетались обломки. И только потом прогрохотал взрыв…

Сержант с гаишного «уазика», стоявшего за кустами у обочины, не поверил глазам. Он в панике схватился за рацию…

Подъехавшее к кладбищу милицейское начальство пребывало в полной растерянности. О взрыве вертолета сообщили сразу двое патрульных, а сообщение третьего — о том, что вертолет подбили с проезжающей машины, — выглядело фантастикой. Еще через несколько минут поступили сведения о двух уничтоженных на шоссе легковых автомобилях. Характер обломков свидетельствовал о том, что их взорвали снарядами большой мощности. А вскоре по рации передали, что взорвалась еще одна милицейская машина, пытавшаяся преследовать «Линкольн» по шоссе в районе деревни Синюхино.

Дело принимало нешуточный оборот. Майор, руководивший бригадой омоновцев, связался с Одинцовским РОВД. Ближайшие отделения милиции и воинские части получили срочный приказ включиться в поимку преступника. Было поставлено в известность и руководство МВД Московской области. А спустя несколько минут поступила негласная установка из Москвы, от ФСБ: попытаться взять живым хотя бы кого-нибудь из экипажа голубого «Линкольна».

Прошло уже три минуты после того, как обломки взорванного милицейского «форда» остались за поворотом, а новые преследователи все не показывались. Похоже, блюстители порядка поняли, что связываться с «Линкольном» опасно. Зато в небе барражировало сразу два вертолета. Этим, как видно, урок впрок не пошел.

Хан прибавил скорость. Милиция наверняка попытается перекрыть шоссе. Судя по карте, впереди оно расходилось на две ветки, а значит, ждать его должны на развилке.

Гангстер уже не убирал из-под переднего бампера ствол гранатомета. Он так и мчался с пушкой на-перевес, готовый испепелить любого, кто встретится на его пути. Он уже прикинул возможный маршрут: в тридцати километрах есть мост, под которым проходят поезда. С моста можно будет спрыгнуть на крышу вагона. А пока надо уничтожить вертолеты. Они следят за ним.

Снова из-под отодвинувшейся крыши поднялась зенитка, и через минуту одна из «птичек» разлетелась вдребезги. Впереди показалась развилка. Шоссе перед ней перегораживали две милицейские машины. Свернуть было невозможно: цементные ограждения и деревья. Хан выстрелил по правой машине. В воздух взвился столб огня, разлетающиеся осколки ударили по крыльям и лобовому стеклу «Линкольна». Бронированная машина гангстера выдержала удары и продолжала нестись вперед. Протаранив горящий остов милицейской легковушки, она прорвалась сквозь образовавшуюся брешь, но ее передний бампер оказался смят, а находившийся под ним гранатомет выведен из строя.

Удар, потрясший «Линкольн», сказался и на зенитной установке, точнее — на управлявшей ею электронике. В этом Хан убедился через минуту, когда выстрелил по второму вертолету. Один снаряд прошел мимо цели, другой задел только хвост летающей машины. Но и этого оказалось-достаточно, чтобы нейтрализовать ее. Оставляя за собой полосу черного дыма, вертолет круто пошел вниз.

Шоссе пересекалось с железной дорогой. К переезду, свистя, на полной скорости приближалась электричка. Хан прикинул: если поддать газу, то можно проскочить, а дальше шоссе свободно.

Но неожиданно на подъезде к рельсам перед ним очутился какой-то «жигуленок». За рулем никого не было. Машину выкатили блюстители порядка в последней надежде хоть как-то его задержать. Гангстер взял влево, но все же ударился боком о «жигуль». «Линкольн» занесло, он на скорости вылетел на рельсы и перевернулся. Электричка, только в последние секунды начавшая тормозить, с силой ударилась об него.

Яростная вспышка на миг ослепила свидетелей ужасающего зрелища — это взлетели на воздух снаряды, которыми был напичкан «Линкольн». Взрыв был настолько мощным, что лобовой вагон приподняло и отбросило в сторону, а за ним, по принципу падающего домино, начали ударяться друг о друга и с шумом заваливаться остальные вагоны. Потерявший управление вертолет рухнул почти в эпицентр катастрофы. Его обломки, вместе с обломками «Линкольна» и электрички, стремительно охватило пламя.

Эпилог

Илья Ерохин, молодой человек двадцати двух лет, сидел, раздетый по пояс, на складном стульчике перед двумя столами и обмахивался газетой. Палящее солнце висело в самом зените, заливая просторную и немноголюдную в эти полуденные часы Университетскую площадь, выгоревшую зелень деревьев, серый асфальт и длинную вереницу столов, уставленных сувенирами. Илья торговал лаковыми шкатулками и стеклянными пепельницами. С самого утра сегодня торговля не шла. Иностранцы подъезжали редко, а, кроме них, такой товар никто не возьмет. Не лучше обстояли дела и у соседей. Только и оставалось, что загорать. Невдалеке несколько парней, пока не было покупателей, гоняли мяч.

Оживление наступило, когда подъехал автобус с японцами. Они переходили от стола к столу, вежливо улыбались и разглядывали сувениры. Илья встал со стульчика.

— Вот, пожалуйста… — Он показал на свой товар. — Нигде больше не купите таких…

Японцы кланялись, фотографировали Илью, но ничего не приобрели. Оглядев с высоты Воробьевых гор панораму Москвы, они вернулись в автобус, а Илья, вздохнув, снова уселся. Не идет торговля!

— Слышь, командир, — услышал он хриплый голос.

Высокий небритый мужик неопределенных лет остановился перед его столами.

— Чего тебе? — буркнул Илья.

В ношеном пиджаке поверх грязной рубахи, взъерошенный, с огромным синяком под глазом, заметно поддатый, незнакомец явно не относился к числу покупателей. Илья даже через стол почувствовал исходивший от него запах перегара.

— Купи яичко хрустальное, недорого отдам. — И незнакомец вынул из кармана штанов мелко ограненный прозрачный камень, засверкавший на солнце.

Ерохин так и вперился глазами в вещицу, но в следующую секунду снова принял лениво-безразличный вид, стараясь не показать свою заинтересованность.

— Плохо торговля идет, покупателей нет, — сказал он нарочито расслабленным голосом и протянул руку. — Дай глянуть.

Бухарик передал ему изделие.

— Ну и сколько ты хочешь?

— Не знаю, командир. Решай сам.

Странно, но «яйцо» почти не нагрелось в запотевшей руке Ильи. От его радужных граней исходил холодок.

— Двадцать баксов, — сказал Ерохин. Рот с заячьей губой растянулся в хитроватой улыбке.

— Обижаешь, командир! Ты на вещь посмотри, как сделана.

— Сейчас не пасха, чтоб яйца брали. Я и так ими затоварился.

— Но у тебя такого нет. Вишь, как оно огранено… Сверкает!

— Ладно, мужик, давай короче. Сколько ты хочешь?

— Если в долларах, то… — Заливако помялся. — Пятьдесят долларов, и разойдемся.

— Ты что, мужик, охренел? Двадцать пять, больше не могу.

— Ладно! — Алкаш махнул рукой. — Ни тебе, ни мне. Тридцать пять.

Илья отрицательно покачал головой и сделал жест, как будто намеревался вернуть изделие. Однако в последний момент он зажал его в кулаке.

Конечно, торговец не собирался выпускать из рук товар, на котором можно хорошо заработать!

— Двадцать пять, — настаивал он.

— Тридцать, командир!

— Дороже четвертака оно не стоит. — Илья осмотрел «яйцо». — Вон, и царапины есть…

— Где? — возмущенно прогудел Заливако. — Нет на нем никаких царапин!

— Лады, тридцать баксов. — Ерохин поставил вещицу на хрустальную пепельницу и отсчитал бу-харику деньги.

Тот взял их и нетвердой походкой направился к троллейбусной остановке, где его дожидались два таких же сумрачных субъекта. Торговец подумал мельком, что надо бы сказать алкашу, чтоб еще приносил, если у него будут, но тут его мысли перебили два подъехавших автобуса, из которых вывалила толпа туристов.

Шел второй день пребывания Виллема Бейкелара в Москве, а бельгиец все еще чувствовал себя неважно. Сказывался многочасовой перелет из Сингапура. Туристическое агентство приставило к нему молоденькую переводчицу Наташу, которая за сегодняшнее утро уже третий раз звонила ему в номер. А когда она в половине двенадцатого лично предстала перед ним, то Биллем Бейкелар неожиданно убедился, что девушка очень даже недурна собой. Он улыбнулся и прищурил глаз. Ему было пятьдесят пять. В Брюсселе его ждали жена и трое взрослых сыновей. Но все это не имело никакого значения, когда Бейкелар по делам фирмы отправлялся в командировку или, как сейчас, просто путешествовал. Он всегда был открыт и для любовной связи, и для легкого флирта.

— Натали, — сказал он, продолжая улыбаться. — Хорошее имя. Оно вам идет.

— Вообще-то имя самое обыкновенное.

— Мы поужинаем сегодня вместе? Она потупилась:

— Я на работе, мистер Бейкелар…

— А мы вашему начальству не скажем!

— Ну… Не знаю, свободен ли у меня сегодняшний вечер… Давайте пока решим, что мы будем делать днем. Вам надо выбрать программу.

— Мне все равно, лишь бы это не было связано с длительным хождением. Я еще не могу опомниться после такой резкой перемены климата…

— Тогда я закажу обзорную экскурсию. Побываем на Красной площади, на мемориале Победы и на Воробьевых горах. Хорошо?

— Всецело полагаюсь на вас.

Через два часа от подъезда гостиницы отчалил огромный сверкающий глянцем экскурсионный автобус. В мягких креслах расположилась дюжина туристов, прибывших из Сингапура вместе с Бейкеларом.

На Воробьевых горах бельгиец долго рассматривал панораму города. Потом, вслед за попутчиками, двинулся вдоль столов с сувенирами. Бейкелар любил красивые вещи и поэтому не мог не задержаться возле цветастых платков и поделок из янтаря. Разглядывая лаковые шкатулки, он подумал, что неплохо бы привезти одну такую жене. Через Наталью спросил торговку о стоимости. Отсчитав доллары и засунув шкатулку в карман, турист взглянул на часы. Пора было возвращаться в автобус. Но все же он решил дойти до конца торгового ряда — оставалось всего каких-нибудь пять столов.

На одном из них торговали изделиями из стекла и хрусталя. Бегло оглядев выставленный товар, бельгиец вздрогнул. Что-то насторожило его, но в первый момент он сам не мог понять, что именно. Он оглядел вещи внимательнее. И тут его наметанный глаз остановился на мелко ограненном прозрачном яйце, лежавшем на хрустальной пепельнице.

Бейкелар разбирался в бриллиантах — правда, немного, но достаточно, чтобы в бангкокских и каирских лавчонках нелегальных торговцев драгоценностями не налететь на подделку. Он целую минуту смотрел на странную вещь. Он готов был поклясться, что это бриллиант, и в то же время он не верил этому. Фантастически крупный алмаз на лотке торговца заурядными сувенирами! Бред какой-то. Наваждение. Бейкелар через переводчицу попросил у торговца разрешения посмотреть «яйцо» поближе. Молодой парень с выгоревшими на солнце волосами, раздетый по пояс, протянул ему изделие. Бельгиец взял камень в руки и почувствовал, как мороз пробежал по его коже. В мелких гранях дробилось радужное сияние. Алмазы имеют свойство всегда оставаться холодными. Они не нагреваются от солнечного света. Дрожащая рука Бейкелара ощутила прохладу и тяжесть карбункула.

— Пасхальное яичко из горного хрусталя, — сказал торговец и прибавил многозначительно: — Старинное.

— Натали, спросите, сколько он хочет.

— Фри хангрид доллас, — на ломаном английском ответил Ерохин и показал три пальца. — Триста!

— O'кей. — Бейкелар торопливо полез в карман за бумажником.

От продолжения экскурсии он решительно отказался, сославшись на самочувствие. С Воробьевых гор бельгиец на такси вернулся в гостиницу. Уединившись в номере, он еще раз осмотрел свою странную покупку. Это, несомненно, бриллиант! Но если это так, то не может быть, чтобы о таком крупном алмазе ничего не было известно. Он должен входить по крайней мере в десятку самых больших бриллиантов мира!

Бельгиец подсел к компьютеру. Из огромного массива имеющейся в «Интернете» информации он затребовал сведения о драгоценных камнях. На экране возникли изображения «Куллинана», «Кохинура», «Шаха» — наиболее крупных алмазов, известных человечеству. Каждое изображение сопровождалось пояснениями.

И вдруг — стоп! Бейкелар задержал появившуюся картинку. Фотография бриллианта на экране была точной копией того, что лежал сейчас перед ним на столе! Бельгиец вчитался в пояснительный текст.

Происхождение алмаза на скипетре королевы Марии теряется в глубине веков. Легенда гласит, что он был привезен царицей Савской в дар Соломону. Первое письменное упоминание о «Сарацине» относится к двенадцатому веку, ко временам мавританского владычества в Испании. От арабов алмаз перешел к испанской короне и хранился в королевской сокровищнице в Мадриде. После загадочного похищения, связанного с убийством наследника престола, он исчез на целое столетие. Обнаружился совершенно неожиданно в Вест-Индии. Какой-то английский моряк, чье имя осталось неизвестным, получил его от пиратов в обмен на жизнь одного из их главарей. Позже он преподнес его в дар королеве Марии Тюдор. С тех пор «Сарацин» находился в хранилище драгоценностей в Тауэре. Исчез после ограбления дюссельдорфской выставки в июне 1996 года. В настоящее время местонахождение неизвестно.

Бейкелар перевел дыхание. Бриллиант непостижимым образом «всплыл» в Москве! И где! У какого-то мелкого торговца сувенирами, не подозревающего о его ценности!

Мысль о том, чтобы присвоить алмаз себе, бельгиец отверг сразу. Во-первых, он, как и большинство западноевропейцев, уважает закон. А во-вторых, это было бы чистейшим безумием. Огромный риск заключался уже в самой попытке провезти такое сокровище через границу. Даже если его каким-то чудом не арестуют на таможне, то все равно продать этот сверхзнаменитый алмаз — практически неразрешимая задача. Такие вещи крадут, только когда есть конкретный заказчик, согласный выложить деньги…

Все это вихрем пронеслось в разгоряченной голове бельгийца. Он поднял трубку.

— Натали… — Его голос дрожал от волнения. — Вы не могли бы сейчас приехать ко мне?

— Сейчас?.. — Она запнулась. — Что-то случилось?

— Да. Так вы приедете?

— Минут через тридцать.

— Очень хорошо. Нам предстоит важное дело. Бейкелар откинулся в кресле и вытер вспотевший лоб. Решение могло быть только одно. Он сегодня же официально передаст бриллиант русским властям, а через них — английской королеве.

Он улыбнулся, представив свою фотографию на первой странице «Таймса». Пожалуй, этого для него вполне достаточно.

Вор в законе Прибамбас парился в сауне, когда зазвонил сотовый телефон. Держа в одной руке кружку с пивом, он другой рукой дотянулся до аппарата.

—Да!

Звонил Щпынь. Узнав его голос, вор слегка напрягся. В контролируемой им группировке Шпынь ведал контрразведкой. Осведомители, внедренные в конкурирующие банды, «смотрящие» в коммерческих организациях, подкупленные госслужащие, следователи, адвокаты, милицейские начальники и даже рядовые блюстители порядка — все это входило в епархию хитрого и оборотистого малого. Видимо, повод для звонка был достаточно серьезным, поскольку Шпынь не имел привычки беспокоить босса по пустякам, тем более в часы, когда тот отдыхал.

Как только «контрразведчик» заговорил, вор отставил кружку в сторону.

Через пять минут вместе с телохранителем он уже сидел в своем «БМВ», а еще через четверть часа входил в отделение милиции, расположенное на контролируемой его братвой территории.

В этот вечер здесь дежурил капитан Приходько — замученный запоями сорокадвухлетний здоровяк с серым лицом и обширной лысиной. Перед приездом Прибамбаса он всеми силами старался Удержать в отделении странного иностранца и переводчицу. Сразу после того, как те явились сюда и выложили алмаз с письменным заявлением о его находке, он позвонил Шпыню. А уже тот, примчавшись, немедленно соединился с боссом.

Дожидаясь вора, Приходько добрых полчаса задавал посетителям одни и те же вопросы: как, когда, где, неторопливо заполнял протокол, в третий раз требуя описать внешность торговца, у которого был куплен камень.

При появлении Прибамбаса он облегченно вздохнул:

— А вот и эксперт приехал!

«Эксперт» по-хозяйски вошел в дежурку и сразу направился в небольшой закуток, где за столом с рацией и телефонами сидел Приходько. Закуток отделялся от остальной части дежурки дощатой перегородкой и окном, через которое Приходько общался с посетителями.

Капитан с суетливой поспешностью придвинул вору стул. Тот уселся. Дряхлый казенный стул заскрипел под его массивным телом.

— Это в самом деле алмаз? — шепнул он Шпыню, беря в руки камень.

— Фирмач клянется, — тоже шепотом отозвался «контрразведчик». — Говорит, его украли с какой-то выставки в Дюссельдорфе…

— Как же тогда он очутился здесь?

— Хрен знает. Он его купил у торговца сувенирами.

Приходько посмотрел на Прибамбаса мутными, как у рыбы, глазами.

— Так какое будет заключение, товарищ эксперт?

— Надо подумать, — неопределенно ответил вор.

— Это настоящий алмаз! — взволнованно заговорила молоденькая переводчица. — Господин Бейкелар при мне купил его на Воробьевых горах. Торговец и сам не знал о его истинной ценности, иначе он ни за что не продал бы его за триста долларов.

— А чего же, если это алмаз, ваш Беке… Бейкелар заявился в милицию? —искренне изумился законник. — С алмазом? Такая штука стоит тыщ пятьсот, а?

Наталья перевела бельгийцу его слова. Тот что-то быстро заговорил.

— Господин Бейкелар наводил об этом камне справки по системе «Интернет», — сказала переводчица. — И выяснилось, что после пропажи камня страховые фирмы выплатили английской короне пятнадцать миллионов долларов!

— Пятнадцать миллионов? — Прибамбас присвистнул, а Приходько, оглянувшись зачем-то по сторонам, ухмыльнулся.

— Настоящая цена бриллианта может быть даже больше, — продолжала переводчица. — Вероятно, восемнадцать или двадцать миллионов. Но за такие деньги продать его невозможно, поскольку он слишком известен. Господин Бейкелар полагает, что обстоятельствами этого дела должны заняться российские компетентные органы.

— Обязательно займутся, — пообещал Прибамбас.

Приходько преданно заглядывал ему в глаза.