-- По-моему, это не слишком похоже на жизнь, -- печально заметил Поль.
      -- Нет! Слишком похоже. Чем ближе вы к оси колеса, тем медленнее вращение, тем легче удержаться. Обычно кто-нибудь доползает до центра и начинает там кривляться. За это ему платит хозяин или, в крайнем случае, потом ему дают прокатиться бесплатно. В центре колеса, разумеется, есть неподвижная точка. Надо только ее найти. Кто знает: может быть, я уже близко от этой точки. Выигрывают, конечно, только специалисты. Остальным нравится, что их сбрасывает с колеса. Как они визжат, как хохочут! Есть и такие, как Марго, -- уцепятся обеими руками за самый край, и довольны. Но главное в этом колесе то, что на него можно и не залезать, если не хочется. Люди строят разные планы на жизнь и думают, что обязаны включиться в игру, даже если она им не по душе. А игра рассчитана не на всех... Люди не видят, что под словом "жизнь" подразумевают две разные вещи. Во-первых, это просто бытие, со всеми его физиологическими последствиями, ростом и органическими изменениями. От этого никуда не уйти -- даже в небытие. Но из-за того, что бытие неизбежно, люди верят, что неизбежно и другое -- карабканье, суета, свалка, стремление добраться до центра, -- а попадем туда, и выходит, что мы и не ползли по этому колесу... Странно... Вы человек, которому совершенно очевидно было предназначено спокойно сидеть в заднем ряду и, коли станет скучно, смотреть, как веселятся другие. Каким-то образом вас занесло на колесо, и вы тут же полетели обратно, вверх тормашками. Марго крепко уцепилась за край, я устроился в середине, но вам-то движение противопоказано, вы статичны. Вместо дурацкого деления людей на мужчин и женщин, их следовало бы разбить на два класса -- статичный и динамичный. Духовно мы с вами представители разных видов. Однажды я использовал образ колеса в кино. Похоже на правду, верно? Да, зачем я сюда заходил?
      -- За пилкой для ногтей.
      -- Ах да, конечно! Нет ничего скучнее и бессмысленнее рассуждений о жизни. Вы меня слушали?
      -- Да.
      -- Впредь я, пожалуй, буду обедать один. Пожалуйста, известите прислугу. Меня тошнит от длинных разговоров. Спокойной ночи.
      -- Спокойной ночи, -- ответил Поль.
      Через несколько месяцев, после полуторагодового перерыва, Поль вернулся в Скон. Смерть лишила его документов, но не знаний. Он успешно сдал экзамены и во второй раз был принят в свой колледж. Теперь он носил висячие кавалерийские усы. Усы и природная замкнутость Поля служили отличной маскировкой. Никто его не узнал. После долгих колебаний и размышлений он оставил за собой фамилию Пеннифезер, объяснив капеллану, что в Сконе не так давно обучался его дальний родственник.
      -- Он плохо кончил, -- сказал капеллан. -- Это был необузданный молодой человек.
      -- Он мне очень дальний родственник, -- поспешно подчеркнул Поль.
      -- Да, да, нисколько не сомневаюсь, что дальний. Да вы на него и непохожи. Тот, увы, был вполне дегенеративный тип.
      Служитель тоже припомнил фамилию Поля.
      -- До вас тут жил какой-то мистер Пеннифезер, -- покивал он головой. -Джентльмен с большими странностями. Поверите ли, сэр, разденется, бывало, догола и танцует ночью во дворе. А в остальном был милый, добрый человек. У него, видать, не все было в порядке с головой. Что с ним потом случилось, не знаю. Говорят, он умер в тюрьме.
      Затем служитель рассказал Полю о студенте из Индокитая, который предлагал старшему куратору большие деньги за его дочь.
      Через две недели капеллан пригласил Поля на воскресный завтрак.
      -- Как жаль, -- вздыхал он, -- что прошли времена настоящих университетских завтраков, "закусонов", как мы их в молодости называли. Ни у кого нет времени. Лекции начинаются в девять, остается одно воскресенье. Прошу вас, возьмите еще почек.
      На завтраке присутствовал преподаватель, мистер Сниггс, который, как показалось Полю, довольно надменно обращался с капелланом, именуя его "падре".
      Присутствовал, помимо того, студент-богослов из другого колледжа, некто Стаббс, серьезный молодой человек с тихим голосом и продуманными воззрениями. Он немного поспорил с мистером Сниггсом о планах перестройки библиотеки Бодлея. Поль поддержал Стаббса.
      На следующий день у Поля на столе появилась визитная карточка Стаббса с загнутым уголком. Поль отправился в Хартфорд, чтобы проведать Стаббса, но того не было дома. Поль оставил свою визитную карточку с загнутым уголком. Два дня спустя из Хартфорда пришло письмо:
      "Уважаемый Пеннифезер!
      Приглашаю Вас во вторник на чай. Вы познакомитесь с представителем нашего колледжа в Обществе содействия Лиге наций и со священником Оксфордской тюрьмы. Жду Вас с нетерпением".
      В гостях у Стаббса Поль съел бутерброд с анчоусом и сдобную булочку. Ему пришелся по душе Стаббс, понравился тихий, уродливый колледж.
      Весь семестр Поль со Стаббсом совершали совместные прогулки через "Месопотамию" -- в Олд-Мерстон и Беркли. Однажды Стаббс так развеселился от чая и свежего воздуха, что даже в книге посетителей расписался как архиепископ Кентерберийский.
      Поль вновь вступил в Общество содействия Лиге наций и в Университетское музыкальное общество. Однажды он, Стаббс и еще несколько человек даже отправились в тюрьму, чтобы навестить преступников и спеть им хором.
      -- Это расширяет кругозор, -- заметил Стаббс. -- Надо видеть все стороны жизни. Этим несчастным наше пение очень понравилось.
      Как-то раз в книжной лавке Блеквелла Полю попался пухлый том, -- по словам продавца, новый бестселлер. Книга называлась "Земля Валлийская" и принадлежала перу Огастеса Фейгана. Поль купил ее и понес домой. Стаббс ее уже прочитал.
      -- Весьма поучительная книга, -- сказал он. -- Устрашающая медицинская статистика. Может, есть смысл устроить по этому вопросу диспут совместно с колледжем Иисуса?
      Книге было предпослано посвящение: "Моей супруге -- как свадебный подарок". Стиль был высокопарен. Поль прочел весь том и поставил его рядом с "Восточной церковью" декана Стенли.
      И еще раз Поль на мгновение вспомнил свою прошлую жизнь.
      Однажды, в начале второго курса, когда Поль и Стаббс катили на велосипедах по Хай-стрит с одной лекции на другую, их чуть не сбил открытый "роллс-ройс", который вынырнул из-за угла на огромной скорости. На заднем сиденье, прикрыв колени тяжелой меховой полостью, восседал Филбрик. Он обернулся и помахал рукой в перчатке Полю.
      -- Привет! -- крикнул он. -- Как дела? Жду в гости! Я живу у самой реки -- у Скиндла!
      Машина понеслась по Хай-стрит, а Поль и Стаббс поехали дальше.
      -- Кто этот вельможа? -- спросил потрясенный Стаббс.
      -- Это Арнольд Беннет1 -- ответил Поль.
      -- А, то-то лицо знакомое! -- воскликнул Стаббс. В аудиторию вошел лектор, разложил свои бумаги и приступил к обстоятельному разбору ересей первых веков христианства. Поль узнал, что в Вифинии был епископ, который отрицал божественное происхождение Христа, бессмертие души, существование добродетели, законность супружества и таинство соборования. Его отлучили от церкви -- так ему и надо!
      1 А р н о л ь д Б е н н е т (1867--1931)--известный английский прозаик.
      ЭПИЛОГ
      Шел третий год тихой жизни Поля в Сконе...
      Стаббс допил какао, выбил трубку и встал.
      -- Пойду в свое логово, -- сказал он. -- Тебе повезло, что ты живешь при колледже. В такой вечер невесело тащиться на Уол-тон-стрит.
      -- Ты возьмешь фон Хюгеля?1 -- спросил Поль.
      -- Нет, лучше завтра.
      Стаббс взял плащ и набросил его на плечи.
      -- Любопытный был доклад о плебисците в Польше...
      Да, очень, -- согласился Поль.
      С улицы донесся гогот и звон стекла.
      -- Боллинджеровцы развлекаются, -- сказал Поль. -- У кого они сегодня буянят?
      -- По-моему, у Пастмастера. Этот юноша рановато начинает.
      -- Ну, значит, ему так нравится, -- возразил Поль. -- Спокойной ночи.
      Спокойной ночи, Поль, -- отвечал Стаббс.
      Поль убрал шоколадное печенье, набил трубку и устроился в кресле.
      Раздались шаги, в дверь постучали.
      -- Войдите, -- сказал Поль и обернулся.
      В комнату вошел Питер Пастмастер. На нем был костюм боллинджеровского клуба, бутылочно-зеленый с белым. Питер раскраснелся, волосы слегка растрепались.
      -- К тебе можно?
      -- Пожалуйста.
      -- У тебя есть выпить?
      -- Ты и так достаточно выпил.
      -- У меня боллинджеровцы. Орут ужасно... Черт! Дай же выпить.
      Виски в шкафу. Ты стал много пить, Питер.
      Питер промолчал и выпил виски с содовой.
      -- Меня тошнит, -- сказал он и опять помолчал. -- Поль, почему ты со мной никогда не здороваешься?
      -- Не знаю. По-моему, это ни к чему.
      -- Ты злишься?
      -- Нет, отчего же.
      -- Ну, почем мне знать! -- Питер повертел бокал, посмотрел в сторону. -- А я на тебя злился.
      -- Из-за чего?
      -- Ну, как тебе сказать... Из-за Марго, из-за старого Контроверса, из-за всего на свете...
      -- По-моему, меня не в чем винить.
      -- Конечно, не в чем! Но ведь ты тоже был во все это замешан...
      -- Как Марго?
      -- Отлично. Марго Метроланд... Можно, я еще выпью?
      -- Пей.
      -- Виконтесса Метроланд, -- повторил Питер. -- Ну и имечко! Ну и муженек! Все равно при ней все время Аластер. Метроланду наплевать. Он получил то, чего хотел. Я с ними редко вижусь. Чем занимаешься, Поль?
      -- Готовлюсь принять сан.
      -- С чего это меня так тошнит?! О чем бишь мы говорили? Да, о Метроландах! Знаешь, Поль, зря ты с нами связался. Честное слово, зря! Мы из другого теста. Точнее я все равно объяснить не смогу. Ты не обиделся, Поль?
      -- Нет. Я тебя отлично понял. Вы динамичны, я -- статичен.
      -- Разве? Наверно, ты прав. Ты когда-то был моим учителем. Как глупо. Помнишь? Лланаба, латынь, орган... Помнишь?
      -- Да, помню, -- ответил Поль.
      -- Как глупо все получается. Помнишь -- ты учил меня на органе?
      -- Да, помню, -- ответил Поль.
      -- А потом Марго Метроланд хотела выйти за тебя замуж. Помнишь?
      -- Да, -- ответил Поль
      -- А потом ты оказался в тюрьме, и Аластер -- это кавалер Марго Метроланд -- и Метроланд -- это ее муж -- тебя оттуда вытащили. Помнишь?
      -- Да, -- ответил Поль. -- Помню.
      И вот все прошло, а мы с тобой сидим здесь и разговариваем. Правда глупо?
      1 Фридрих ф о н Х ю г е л ь (1852--1925) -- австрийский философ, теолог и мистик.
      -- Да, немножко.
      -- Поль, а помнишь, ты сказал как-то... это было в "Ритце", там еще был Аластер, кавалер Марго Метроланд... Помнишь? Ты сказал: "Судьба -- это коварная дама"... Помнишь? Я еще тогда напился...
      -- Да, -- ответил Поль, -- помню.
      -- Эх, Поль, дружище! Я так и знал, что ты все помнишь. Давай за это выпьем! Как ты тогда говорил? Забыл, черт! Извини, меня жутко тошнит.
      -- Ты слишком много пьешь, Питер.
      -- Дьявол! А что еще остается делать? Ты будешь священником, Поль?
      -- Да.
      -- Ужасно глупо. Зря ты связался со мной и с Метроландами. Я, пожалуй, еще выпью...
      -- Тебе пора спать, Питер.
      -- Да, вроде пора. Ты не сердишься, что я к тебе без спросу? Ведь ты учил меня играть на органе... Спасибо за виски.
      Питер ушел, а Поль опять устроился в кресле. Итак, эбиониты, эти аскеты, вставая на молитву, обращались лицом к Иерусалиму. Поль это записал. Их отлучили -- так им и надо! Он выключил свет и отправился спать.