Год службы социалистов капиталистам

-республиканец; начальником мобилизационного отдела -1 штаб-ротмистр М. с.-д. группы Плеханова; начальником разведки и контр-разведки-полковник Бреде-республиканец; начальникам отдела сношений с союзниками-Дикгоф-Деренталь-с.-р.; начальником агитационного отдела-Н. Н.-с.-д. меньшевик; начальником террористического отдела-с.-р; начальником иногороднего отдела-Григорьев, с.-д. плехановец; начальником конспиративного отдела-с.-д. меньшевик; секретарь-Ф. Клепиков-независимый социалист". Чем занимались указанные отделы конспиративного штаба, ясно из их названий. Остановимся лишь несколько на работе террористического отдела. Савинков повествует3): "Был такой момент, когда я, помню, был в полном отчаянии, когда я не знал, откуда взять средства, и в это время без моей просьбы,-я не обращался к ним,-ко мне явились чехи, и эти чехи мне передали сразу довольно большую сумму - 200 тысяч керенских денег. Их передал мне Клецандо от имени Масарика "и говорил, что они хотели бы, чтобы эти деньги, по возможности, были употреблены на террористическую борьбу, не указывая персонально на кого... Предполагались (Союзом. - В. В.) покушения на Ленина и Троцкого в 1918 году. Делалось очень мало. Пытались организовать наблюдение по старому способу. Но нужно сказать, что они (очевидно, члены Союза. - В. В.) ни Ленина, ни Троцкого никогда не видели. Из этого толку вышло мало. И не потому, что мы не хотели, а потому, что мы не сумели и не смогли. Одно лицо мне рассказывало о том, как живет Ленин, где живет Ленин, но дальше этого дело не пошло. К делу Каплан наш Союз не имел никакого отношения...". Одновременно с этой подготовительной организационной работой Союз устраивает и находит ряд своих агентов в советских учреждениях.
      ____________________ 1) Показания Савинкова на процессе. 2) "Борьба с большевиками". 3) Его показания на процессе. ____________________
      Савинков сообщает1): "...Наши члены служили в германском посольстве, Совете народных комиссаров, Чрезвычайной комиссии, в большевистском штабе и т. д., и мы имели ежедневно сводку из этих учреждений". Как выяснили допросы арестованных (летом 1918 года) членов Союза и взятые у них документы, член Союза защиты родины и свободы анархист Бирзе (кличка) стаял во главе красной разведки, в военном контроле. Другой член Союза Веденников (народный социалист) устроился даже начальником московской продовольственной милиции и как таковой снабжал Союз оружием и документами. Ряд членов Союза пробрались на командные посты в Красную армию и т. д. и т. д. Средства, на которые существовал и работал Союз, получались от союзников. Денежную историю Союза Савинков описывает так2): "Организация началась в сущности из ничего". Я приехал в Москву, и со мною в кармане было каких-нибудь 500-700 рублей керенскими деньгами... Средств никаких не было. Средства я добывал тем, что я сам лично бегал по Москве и находил - где тысячу, где пятьсот, где 2 тысячи керенских денег. Вот какой был первоначальный бюджет. "Организация росла, росла гораздо быстрее, чем я ожидал, чем я мог надеяться, и, конечно, этих денежных средств ни в какой мере не хватало". (В это время Масарик прислал ему 200 тысяч керенских, которых упоминалось выше.) "Вот они-то и спасли организацию. Они дали ей возможность развиваться и притти в такое положение, когда она своей численностью и организованностью заинтересовала французов. "Не я пошел искать французов, а они меня разыскали и начали свою помощь: сначала дали 20-40 тысяч, потом эта цифра возрастала. Больше денег ниоткуда не поступало: частные пожертвования были мелки, не более 2-3 тысяч. От чехов денег больше не получали.
      ____________________ 1) "Борьба с большевиками". 2) См. его показания на процессе. ____________________
      "Персонально из Союза вел переговоры с французами главным образом Деренталь. Я лично видел раза 2, может быть 3-4 раза, Гренара и Лаверна... Французы давали деньги мне, в мое распоряжение... Французский чиновник обыкновенно приносил деньги туда, куда я указывал, и вручал лично мне. Сначала суммы не определялись, просто говорилось, что не можем вести дело, потому что нечем существовать, и были поступления сорок тысяч, сто тысяч и т. д.... Организация развивалась довольно быстро, и ее развитие требовало все большего и большего количества средств. Французы знали все ее развитие. Следили очень внимательно за ее ростом и поддерживали ее, присылая с ее ростом и более значительные суммы... А потом, когда речь шла о восстании (Ярославль, Рыбинск и другие), то специально на восстание французы дали, если не ошибаюсь, 2 миллиона сразу". С правыми эсерами Союз работал в полном контакте. "Не договариваясь практически, мы были более или менее осведомлены о том, что делается друг у друга... Борис Моисеенко был представителем для нас от с.-р., и все переговоры я вел с ним",-говорит Савинков1). К концу мая Союз так вырос, что его размеры не позволяли уже оставаться в подпольи. Савинков первоначально думал о выступлении в Москве. Выступление было назначено на 1-2 июня, и к этому времени велись подготовления. В одном из приказов центрального штаба к начальствующим лицам Союза предписывалось: "Озаботиться изучением Москвы в смысле точного знания, в каких домах находятся учреждения, силы и оклады противника, выяснить, по каким дорогам легче и возможней стянуть в Москву войска и какая форма группового передвижения наиболее применима: группа рабочих, грузчиков, артистов, мешечников, сколько дней езды к месту назначения, иметь ли при себе провиант и на сколько дней...". Однако выступление в Москве по неизвестным причинам было отменено и решено было эвакуировать часть организации в Казань. Белогвардейские источники говорят о причинах эвакуации следующее: захватить Совет народных комиссаров и важнейшие стратегические пункты в Москве было тогда нетрудно, но продержаться невозможно, во-первых, ввиду значительности советских отрядов и, во-вторых, ввиду невозможности прокормить население столицы, так как транспорт был разрушен. Новая власть скоро бы потерпела крах. Оставление организации в бездельи грозило ей распадом, и штаб разработал и принял план захвата Казани. Савинков говорит2), что "отдал распоряжение об эвакуации части членов организации в Казань, которая была еще в ваших (большевистских. - В. В.) руках, на тот предмет, чтобы при приближении чехов поднять там восстание".
      ____________________ 1) См. его показания на процессе. 2) См. показания на процессе. ____________________
      Были намечены воинские части для эвакуации, посланы квартирьеры в Казань. Всего предполагалось переправить 500-700 человек. Едущим на разведку квартирьерам выдавали при поездке 400 рублей и на наем помещения 2000 рублей; кроме того он получал 400 рублей на семью, 150 рублей- подъемных и обмундировочных-100 рублей, пользовался квартирным довольствием. Была составлена особая инструкция, которой должен был руководствоваться каждый эвакуировавшийся член Союза. В ней между прочим говорилось: "Важным условием является внешний вид передвигающегося. Не должно быть никаких внешних признаков офицера (бриджи, галифе, френчи)... Все должны быть одеты возможно проще и даже неряшливо. Никаких политических разговоров не вести. По прибытии на место соблюдать строгую конспирацию и продолжать разыгрывать прежнюю роль (крючник, артист, мешочник)". В разгар эвакуации, в ночь на 30 мая, Всероссийской чрезвычайной комиссией был арестован явочный штаб Союза в Москве и через него до 100 членов Союза. Там же были захвачены план эвакуации в Казань и документы о существовании Союза и подготовлении выступления в Казани. Благодаря показаниям некоторых арестованных Всероссийской чрезвычайной комиссии удалось проникнуть в казанскую организацию, и весь казанский штаб был целиком заарестован, в том числе и генерал Попов. Однако разгромить организацию не удалось. Савинков пишет1): "Перхуров, Дикгоф-Деренталь, доктор Григорьев и полковник Бреде были целы, это дало возможность продолжать дело". Только с подавлением поднятого Союзом защиты родины и свободы восстания в Ярославле Союз получил сокрушительный удар и перестал существовать, а большинство его членов перекочевало к чехо-словакам.
      Союз и восстания на Волге 2).
      Союз защиты родины и свободы, являясь самой крупной подпольной офицерской организацией, поднял в начале июля ряд крупнейших восстаний по приказу союзников. Савинков о союзном плане восстаний рассказывает: "Я первоначально думал о выступлении в Москве... Может быть, именно на этом плане я бы окончательно и остановился, если бы французы, в лице консула Гренара и военного атташе генерала Лаверна, которые действовали от имени французского посла Нуланса, не заявили мне о том, что... будет высажен англо-французский десант со значительными силами в Архангельске.
      ____________________ 1) "Борьба с большевиками". 2) Для этой главы мною, кроме документов, опубликованных в "Красной книге" ВЧК, т. I, и газет, использованы следующие работы: Савинков" , "Борьба с большевиками", издание Русского политического комитета, Варшава 1920 г., показания Савинкова на своем процессе и Маршана на процессе эсеров, статья Дикгоф-Деренталя в "Отечественных Ведомостях", Екатеринбург. ____________________
      "Они мне заявили, что будет свергнута ваша власть... Для этого нужно, мол, сделать вооруженное выступление по такому плану: занять верхнюю Волгу, англо-французский десант поддержит восставших, и эта верхняя Волга будет базой для движения на Москву. Вот каков был план... Десант в Архангельске, восстание на верхней Волге, Муром - только потому, что там в это время была Ставка, а потом уже с верхнего течения Волги - дальше на Москву... Я говорил и о Вологде, но там у нас было очень мало сил... И французы нам говорили, что с Вологдой они сами справятся... Предполагалось: Рыбинск, Ярославль, Кострома, Муром... "Я, обдумав этот план... готов был забраковать его... мне не казалось, что у нас есть достаточно сил... я себе говорил, что разумнее перевести организацию, хотя бы частично, в Казань и поднять там восстание при приближении чехов. Но через Гренара мне была прислана телеграмма Нуланса из Вологды, в которой он категорически подтверждал, что десант высадится между 5 и 10 июля, и категорически меня просил начать восстание на верхней Волге именно в эти дни, а не в какие-либо другие, ибо иначе может случиться так, что "десант высадится, а вы еще не выступили". Вот эта-то телеграмма и заставила меня выступить"1). Савинков изображает причину выступления как результат лойяльных переговоров с французами, стесняясь, видимо, признать факт, что он и его организация были просто содержанками французов и поэтому всецело от них зависели. Более верную картину взаимоотношений Союза с союзниками, а также причину восстаний, поднятых Союзом, рисует в своих показаниях Маршан2). Он говорит: "Когда .Нуланс приехал (в конце мая или в начале июня) в Москву, он вел переговоры с рядом политических деятелей, между прочим через Гокье с Савинковым. Последний просил увеличить ему кредит, и Нуланс через Гокье сказал: "Передайте ему, что пока он не докажет наконец, что он, по крайней мере, имеет где-нибудь людей, способных итти на бой, я ему больше ни одного су не дам". Савинков настаивал на ускорении высадки союзных войск в Архангельске, а французское посольство подталкивало на активные действия антисоветские организации обещанием союзнической вооруженной поддержки. Белые организации, которые, очевидно, чувствовали свою слабость, наоборот, хотели выиграть время и ждали высадки союзников. Нуланс требовал, чтобы Савинков начинал. Для союзников нужен был предлог - "народное восстание". Тогда Савинков, видя что нет возможности получать дальше кредиты, через Гокье передал Нулансу, что он может поднять восстания Ярославле и других городах. Все это я передаю со слов Гокье". Говоря далее о восстании, Савинков жалуется, что союзники в это время десанта не сделали. "Они нас совершенно обманули. Мне очень трудно допустить, чтобы Нуланс - посол - не знал, будет ли десант .в Архангельске или нет, и я не знаю закулисной стороны, но мне думается, что здесь со стороны французов было скорее сознательное введение меня в заблуждение, чем что-нибудь иное. Я думаю, что Нулансу и французскому правительству по разным соображениям, может быть, нужно было иметь право сказать, что против вас ведется вооруженная борьба, сослаться в этом отношении на какой-либо действительно-выдающийся факт".
      ____________________ 1) "Борис Савинков перед Военной коллегией Верховного, суда СССР", полный отчет по стенограмме суда. Издание Литиздата НКИД, 1924 г. 2) Стенограммы процесса эсеров, заседание 26 июня. ____________________
      Указывая дальше на то, что время выступления, на котором настаивали союзники, совпадает с лево-эсеровским выступлением в Москве, Савинков делает предположение, что "французы знали о том, что левые эсеры будут выступать, о чем мы, повторяю, не знали, потому что мы имели контакт с правыми эсерами, а с левыми эсерами мы контакта не имели. И французы, зная, что левые эсеры будут выступать в Москве, наши силы перебросили сознательно на верхнюю Волгу, старясь приурочить время выступления нашего и их приблизительно к одному и тому же моменту" 1). Во всяком случае Союз защиты родины и свободы согласился поднять восстание, и "специально на восстание французы дали, если не ошибаюсь, два миллиона сразу",-говорит Савинков. Торг состоялся, и после этого надо было получить санкцию на предполагавшееся восстание от "Национального центра", политически возглавлявшего Союз. Но так как последний был также на содержании у союзников, то здесь разногласий не получилось. Савинков показывает: "Я просил Национальный комитет рассмотреть это дело и высказать свое мнение: взять ответственность или не брать. Национальный комитет выдвинул из своих рядов так называемую военную комиссию, которую я допустил на заседания нашего штаба и члены которой присутствовали при всех моих предварительных распоряжениях и были совершенно в курсе всех планов. Эти лица доложили "Национальному центру" о том, что они знали, и "Национальный центр" взял на себя ответственность за Ярославль и сказал: да, в этих условиях начинайте восстание.
      ____________________ 1) Его показания на суде, стр. 62-63. ____________________
      "Я уехал в Ярославль поднимать восстание не по личной своей воле, а с санкции "Национального центра". Когда же это дело окончилось неудачей, "Национальный центр" отказался от той санкции, которую он дал. Я явился, таким образом, политическим козлом отпущения... Да, я подготовил. Да, я организовал. Да, я лично участвовал. Но политическая санкция была не моя, а коллегии лиц, которая в то время, быть может, претендовала на руководство судьбами России в будущем". Непосредственно об организации восстания Савинков сообщает 1): "Я назначил доктора Григорьева начальником Муромского отряда, полковника Перхурова - начальником Ярославского отряда и полковника Бреде - в Рыбинск. Так как в Рыбинске имелись артиллерийские склады, а Ярославль был без артиллерии, то ясно было, что для того, чтобы удержать Ярославль до прихода десанта, нужно было не только взять Рыбинск, но и укрепиться в нем. Поэтому главное мое внимание было обращено на Рыбинск. Нужно вам сказать, что в Ярославле, Рыбинске и Костроме у нас были свои организации, довольно многочисленные, приблизительно в 300-400 человек каждая... Однако я считал, что этого недостаточно. Поэтому я довольно значительные силы московской организации распределил таким образом: часть я эвакуировал в Казань... часть я направил в Ярославль и часть- в Рыбинск". Сам Савинков поехал поднимать восстание в Рыбинок. По дороге совместно с Дикгоф-Деренталем он заехал в Ярославль и там вместе с полковником Перхуровым разработал план восстания в Ярославле.
      Ярославское восстание 2).
      Предварительно восстания в Ярославле местное отделение Союза провело работу по насыщению советского аппарата своими членами. Так членами Союза были: местный помощник начальника артиллерийского склада, комиссар милиции прапорщик Фалалеев, который подобрал соответствующий персонал в милиции, командир советского конного отряда, начальник команды мотоциклистов-бывший юнкер Ермаков, инспектор уголовной сыскной милиции Греков, командир авто-пулеметной роты Супонин и ряд других ответственных работников местного советского аппарата.
      ____________________ 1) Его показания на суде, стр. 66-67. 2) Эта глава написана на основании допросов арестованных и документов, опубликованных в "Красной книге" ВЧК, т. I; кроме того использованы: 1) "Правда"; 2) показания Перхурова и Богданова-Хорошева на суде, опубликованные в "Пролетарской Революции", No 10, 1923 г.; 3) статья Д. Мали-нина "У белых под пятой" и другие статьи и документы, опубликованные в книге "16 дней", материалы по истории ярославского белогвардейского мятежа (6-21 июля) 1918 г., изд. Ярославского губкома РКП, 1924 г.; 4) сборник "Из истории ярославского белогвардейского мятежа 6-22 июля 1918 г.", сборник 2-й, изд. Ярославского губкома РКП, 1922 г. ____________________
      Ярославль принадлежал к тем городам, где среди оборонческих партий первую скрипку играли меньшевики. И городская дума и земство находились здесь в руках меньшевиков. Председателем местного Комитета меньшевиков был Иван Тимофеевич Савинов, товарищем председателя - Богданов-Хорошев и секретарем - Пастухов. Таким образом ближайшими и наиболее активными помощниками Союза здесь явились местные меньшевики и их лидеры. Председатель меньшевистского Комитета И. Т. Савинов не раз участвовал на заседаниях Союза по поводу предстоящего выступления. Богданов-Хорошев, который на суде Военно-революционного трибунала всячески стремился выгородить себя и местную группу, как непричастных к восстанию, все же проговорился и рассказал о похождениях председателя меньшевистского Комитета так1): "4 июля вечером, в 5 часов у нас было обычное собрание Комитета партии... На собрании Комитета председатель нашего Комитета И. Т. Савинов говорит буквально следующее: "Товарищи, я должен вам дать сообщение внеочередное и весьма важное. Я только что был на собрании группы лиц, которые предполагают выступить в Ярославле против местного Ярославского коммунистического совета... Я был приглашен с.р. Локтевым". С.-р. Локтев были связующим звеном между с.-р. Комитетом и Комитетом меньшевиков для информации... На мой вопрос, кто был на этом совещании, он указал, что был будто бы Борис Савинков, затем полковник, фамилии он не сообщил (очевидно, Перхуров.-В. В.), потом к.-д. Кижнер, член управы, гласный Ярославской думы... Резолюция (по поводу этого сообщения меньшевистского Комитета.-В. В.) была вынесена такого содержания: "Выслушав доклад тов. Ивана Тимофеевича Савинова о готовящемся в Ярославле выступлении, Комитет Российской социал-демократической рабочей партии меньшевиков, согласно программе и тактике партии и, кажется, директивам Центрального комитета, отказывается от какого бы то ни было активного участия в этом выступлении, сохраняя за собой нейтралитет". Потом... было добавлено: "оставляя за собой свободу действий". При чем сейчас же было решено организовать рабочие дружины для охраны города, порядка и безопасности и поручить И. Т. Савинову, как председателю Комитета, отправиться вновь на это совещание и выяснить точно характер этой группы".
      ____________________ 1) Все взятое далее в кавычки является выдержкой из показаний товарища председателя Ярославского меньшевистского комитета Богданова-Хорошева. Показания его опубликованы в "Пролетарской Революции", No 10, 1923 г. ____________________
      Таковы показания Богданова, который не смог скрыть на суде факт предварительного сговора Союза с местными меньшевиками. Перхуров же, глава восстания, прямо говорит1): "После возвращения обратно в Ярославль (перед восстанием.-В. В.) ко мне пришел... Савинов, который сказал, что можно рассчитывать совершенно свободно на 2 000 человек рабочих, дело только за оружием". О плане восстания Перхуров показывает: "План действий был таков: в первую голову захватить артиллерийский склад, снабдить рабочих оружием и патронами, для чего к назначенному часу они должны доставить к складу вагоны, пополнить недостающее вооружение в самом Ярославле, переслать оружие для вооружения крестьян на местах. Из числа легких орудий, имевшихся на складе, можно было рассчитывать использовать после захвата только 2, 3 зарядных ящика ввиду недостатка людей и лошадей. Лошадей предложено было взять из ассенизационного обоза, расположенного вблизи артсклада. К этому времени на сборный пункт к артскладу должна была прибыть авторота с броневиком и автомобилями, вооруженными пулеметами, для получения недостающих патронов и пулеметов. После этого все должны были двинуться в город к помещениям, занятым войсковыми частями, войти в них, пользуясь предрассветным сном и небрежным охранением, по возможности без шума и предложить сдать оружие". Само выступление, начавшееся 6 июля в 2 часа утра, Перхуров в своем показании на суде рисует следующим образом: "Я в назначенные часы отправился на сборный пункт и сидел в канаве между артиллерийским складом и кладбищем, делая подсчет. Прибыл полковник Лебедев, он всем уведомления разослал, но винтовки приказал не приносить, так что мы оказались фактически с голыми руками. Затем постепенно приходили люди, не помню, сколько собралось, но оказалось больше того количества, которое я назначил как минимальное. Затем мы поджидали автомобиля из дивизиона. Он не прибывал. Я решил брать артиллерийские склады. У нас всего оружия было только 12 револьверов. С этим оружием мы решили брать склад. Пошли и взяли его без одного выстрела и без всякого сопротивления. Отсутствие дисциплины, за которую мы ратовали, в этом отношении дало свои результаты. Часовые с нами разговаривали, мы сказали им, это мы, и предложили сдать оружие и отходить в сторону. Нас было Человек 108-110. Караул был человек 40, даже более-человек 50. Вошли в склад, стали разбирать оружие... Бросились к обозу. Мы могли запрячь только два орудия.
      ____________________ 1) См. показания Перхурова суду Революционного трибунала в 1922 году. Опубликовано в "Пролетарской Революции", No 10, 1923 г. ____________________
      На большее количество лошадей рассчитывать не было возможности. Когда людей выстроили, поставили у склада свой караул для наблюдения за всеми подходами к нему. Времени, назначенного для выхода броневого автомобиля, прошло много больше. Тогда я обратился к собранным людям с таким заявлением: высказал им сомнения, которые одолевали меня относительно броневого дивизиона, и предложил им на выбор, что они хотят, итти ли захватывать Ярославль или отправиться в Рыбинск, к чему я лично был склонен, потому что там наша организация более сильна. Все заявили: "Пойдем брать Ярославль". Я распределил людей по назначению и сам с оставшимися 30 человеками отправился в город. В самый интересный момент появился броневой дивизион... При входе в город с левой стороны тянулись заборы, и тут показались скачущие всадники человек 40-50. Я расставил цепь... предложил им сдать оружие и присоединиться к нам или итти по домам. Часть их присоединилась сейчас же. Все оружие было сдано, до карманных револьверов включительно. Это оказалась конная милиция... Разослав отряды к намеченным пунктам, я с резервом, который составлял 30 человек, штабом и двумя орудиями пришел в центр города-в гимназию... Когда пришли в Корсунскую гимназию, там оказалось, нас ждут с донесением, что занят дом Лопатина, и город находится в наших руках". Рабочие, на которых, согласно обещанию Савинова, рассчитывал Перхуров, не выступили ему на поддержку. Напрасно расточал перед ними свои ораторские таланты товарищ председателя меньшевистского Комитета Богданов. Митинг железнодорожников, на который он прибыл в первый же день восстания непосредственно из штаба Перхурова и по поручению своего Комитета, выслушал его, но на призывы не откликнулся. В своих показаниях Богданов скромно говорит, что не знает точно цифры рабочих, записавшихся по его призыву в дружины. По другим источникам цифра эта была немного более ста человек. Но, видимо, и они не дошли до штаба Перхурова, ибо последний в своих показаниях сообщает: "К вечеру того дня первого дня восстания.-В. В.) запись добровольцев достигла 6 000 человек, несмотря на то, что из рабочих в первый день переворота прибыло только несколько десятков человек". Да и те, как видно из дальнейших показаний Богданова, тотчас вернулись обратно. 1-й советский полк, обещавший Перхурову сначала нейтралитет, выступил, однако, на стороне красных. И лишь броневой дивизион под влиянием своих белогвардейских начальников перешел на сторону Перхурова. Красные, в первый момент застигнутые врасплох, быстро оправились и отбили у Перхурова в первое же утро восстания назад артиллерийский склад, получив в свои руки таким образом 6 орудий и боевые припасы. У белых в руках остался лишь маленький ярославский арсенал. Кроме того, красные укрепились на вокзале, в предместьях его и в западной окраине города с автомобильными и инженерными складами. От белых, которые заняли всю центральную часть города, их отделяла Волга. Начались бои. Перхуров выпустил приказ No 1, где заявлял, что "он вступил в командование вооруженными силами и во временное управление гражданской частью в Ярославском районе... на основании полномочий, данных ему главнокомандующим северной добровольческой армии, находящейся под верховным главнокомандованием генерала Алексеева". В следующем приказе он мобилизовал всех офицеров, угрожая неявившимся наказанием по условиям военного времени. Участникам восстания Перхуров платил по 100 рублей в день. В постановлении, опубликованном за подписью Перхурова от 13 июля 1918 года1), уничтожались не только все декреты советской власти, но и все постановления правительства Керенского о губернских и уездных комиссарах, о земельных комитетах, о милиции и проч. Власть в губерниях и уездах передавалась старому земству, а в деревнях-волостным старшинам. Судебная власть передавалась старому окружному суду и мировым судьям.
      ____________________ 1) Полный текст см. "Красную книгу" Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, т. I. ____________________
      Кроме того, Перхуров организовал гражданское управление, во главе которого поставил (председателя местного Комитета меньшевиков - И. Савинова. Его Перхуров возвел в чин "заместителя, помощника главноначальствующего по гражданской части, члена управления". "Главноначальствующим" Перхуров величал себя. В гражданском управлении работали в качестве членов еще к.-д. Кижнер, помещик Черносвитов и меньшевик Дюшенен. Последнего Перхуров тотчас восстановил в чине губернского комиссара, который он занимал при Керенском. Савинов и Перхуров опубликовали за своими подписями лживый и крикливый листок1). В нем они писали, что переворот произошел по всему Поволжью, что Москва окружена тесным кольцом восставших. Обещали полную свободу частному капиталу и, обрушиваясь ругательствами на советскую власть, призывали население записываться в добровольческую армию. Видимо, наборщики отказывались печатать это воззвание, так как в своих показаниях Богданов рассказывает, как ему было специально поручено снести это воззвание в земскую типографию и уговорить рабочих его напечатать, что он и исполнил, употребив весь свой меньшевистский авторитет. Затем Перхуров приказом организовал городскую управу, куда назначил в качестве городского головы инженера-меньшевика Абрамова, меньшевика Мешковского, к.-д. Соболева, к.-д. Горелова, купца Каюкова и др. Кадетско-меньшевистская управа, в свою очередь, также обратилась с воззванием к населению, где в "православном" стиле писала2): "Уже 9-й день ведет свою героическую борьбу с наседающим на него со всех сторон противником Ярославский отряд северной добровольческой армии... нужно верить, что бог спасет нашу родину... Бог поможет нам и Ярославлю с его святынями, и от него пойдут здоровье и сила в тело нашей несчастной родины. Да здравствует всенародно,. законно избранное Учредительное собрание! Ярославский отряд северной добровольческой армии и городская управа. 15 июля 1918 года". Однако господин "бог" не помог ярославским меньшевикам и кадетам, не помог и крестный ход, который устроило местное духовенство по городу с молебствиями о даровании побед белой гвардии. На третий день красные отряды настолько сорганизовались, что начали артиллерийский обстрел той части города, где засели белые. Поднялись пожары. 2 орудия, которые белые успели захватить из артиллерийского склада, были у них скоро подбиты. Пострадала и гимназия, где первоначально пристроился белый штаб, который вследствие этого был перенесен в здание государственного банка.
      ____________________ 1) Полный его текст опубликован в книге "16 дней", в статье Д. Малинина "У белых под пятой". 2) Полный текст воззвания опубликован в книге "16 дней", статья Д. Малинина. ____________________
      Между тем в первое же утро восстания белая свора стала расправляться с местными коммунистами, советскими работниками и рабочими. Выяснивши из документов, найденных в Совете, адреса активных работников, белые начали обход квартир и расправу тут же на месте. Председатель городского исполкома, тов. Закгейм был убит у себя на квартире; и труп его в течение нескольких дней валялся на улице и подвергался издевательствам. Тотчас после ареста был расстрелян председатель губернского исполкома и военный комиссар округа Нахимсон. Труп его возили по городу на извозчике, потешая местную буржуазию. Всего было тотчас по перевороте арестовано свыше 200 человек. Из них 109 человек были посажены на баржу с дровами, залитую на дне водой. С субботы 6 июля и до 18-го - 12 дней - им не давали никакой пищи. Два раза за это время им приносили, на баржу по 2 хлеба на 109 человек, при чем приносившие этот хлеб милиционер и какая-то "барышня", под видом сестры милосердия, ломали этот хлеб на кусочки и как собакам бросали с лодки на баржу. Когда начался обстрел города артиллерией, белогвардейцы переводили баржу в места, наиболее подвергающиеся обстрелу. Благодаря этому было убито трое и несколько ранено. Наконец, пленники улучили момент, когда патруль куда-то скрылся, и, оборвав веревки и снявшись с якоря, пустили баржу по течению. В них начали стрелять отчаянно и белые и красные. В конце концов им удалось сообщить красным, что это свои, и они пристали к их берегу. (Дня за 2 до побега из среды пленников были вызваны по списку 22 человека ответственных работников и с ругательствами и пинками отправлены на расстрел. Так показывала белая контр-революция свое звериное лицо, зная, что только путем зверств и устрашения она может удержать свое господство. Между тем на помощь ярославским отрядам Красной армии и Красной гвардии спешили подкрепления из Москвы, Костромы, Рыбинска и Вологды. Бои продолжались 16 дней. В городе от артиллерийского обстрела начался Сильный пожар, быстро охвативший целые кварталы.