 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Толстой Лев Николаевич :: Чехов Антон Павлович :: Громов Дмитрий :: Нортон Андрэ :: Гарднер Эрл Стенли :: Раззаков Федор :: Грин Александр :: Борхес Хорхе Луис Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть о Воронихине :: Путь на Грумант :: Амнезия творца :: Том 3. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома. :: Современная русская литература - 1950-1990-е годы (Том 2, 1968-1990) :: Верноподданный (Империя - 1) :: Gump & Company |
СочиненияModernLib.Net / Поэзия / Высоцкий Владимир Семенович / Сочинения - Чтение (стр. 8)
И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. В душе моей — все цели без дороги, — Поройтесь в ней — и вы найдете лишь Две полуфразы, полудиалоги, — А остальное — Франция, Париж… И пусть мне вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым, — Но не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. x x x Вот и кончилось все, продолжения жду, хоть в других городах, Но надежды, надежды, одной лишь надежды хотим мы. Словно все порвалось, словно слышится SOS на далеких судах… Или нет — это птицы на запад уносят любимых. И вот я жду письма, я жду письма, я жду письма… Мне все про тебя интересно! Но это ты знаешь сама, ты знаешь сама, ты знаешь сама, А вот что напишешь, что — неизвестно. Спасите наши души Уходим под воду В нейтральной воде. Мы можем по году Плевать на погоду, — А если накроют — Локаторы взвоют О нашей беде. Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… И рвутся аорты, Но наверх — не сметь! Там слева по борту, Там справа по борту, Там прямо по ходу — Мешает проходу Рогатая смерть! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Но здесь мы — на воле, — Ведь это наш мир! Свихнулись мы, что ли, — Всплывать в минном поле! "А ну, без истерик! Мы врежемся в берег", — Сказал командир. Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Всплывем на рассвете — Приказ есть приказ! Погибнуть во цвете — Уж лучше при свете! Наш путь не отмечен… Нам нечем… Нам нечем!.. Но помните нас! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Вот вышли наверх мы. Но выхода нет! Вот — полный на верфи! Натянуты нервы. Конец всем печалям, Концам и началам — Мы рвемся к причалам Заместо торпед! Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше — Наш SOS все глуше, глуше, — И ужас режет души Напополам… Спасите наши души! Спасите наши души… Песня о новом времени Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, — Значит, скоро и нам — уходить и прощаться без слов. По нехоженным тропам протопали лошади, лошади, Неизвестно к какому концу унося седоков. Значит, время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи! И в погоню за ним мы летим, убегающим, вслед. Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей, На скаку не заметив, что рядом — товарищей нет. И еще будем долго огни принимать за пожары мы, Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов, Про войну будут детские игры с названьями старыми, И людей будем долго делить на своих и врагов. Но когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется, И когда наши кони устанут под нами скакать, И когда наши девушки сменят шинели на платьица, — Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!.. Аисты Небо этого дня — ясное, Но теперь в нем — броня лязгает. А по нашей земле — гул стоит, И деревья в смоле — грустно им. Дым и пепел встают как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Колос — в цвет янтаря, — успеем ли? Нет! Выходит, мы зря сеяли. Что там, цветом в янтарь, светится? Это в поле пожар мечется. Разбрелись все от бед в стороны… Певчих птиц больше нет — вороны! И деревья в пыли к осени. Те, что песни могли, — бросили. И любовь не для нас, — верно ведь, Что нужнее сейчас ненависть? Дым и пепел встают как кресты, Гнезд по крышам не вьют аисты. Лес шумит, как всегда, кронами, А земля и вода — стонами. Но нельзя без чудес — аукает Довоенными лес звуками. Побрели все от бед на восток, Певчих птиц больше нет, нет аистов. Воздух звуки хранит разные, Но теперь в нем — гремит, лязгает. Даже цокот копыт — топотом, Если кто закричит — шепотом. Побрели все от бед на восток, — И над крышами нет аистов… x x x У нас вчера с позавчера шла спокойная игра — Козырей в колоде каждому хватало, И сходились мы на том, что оставшись при своем, Расходились, а потом — давай сначала! Но вот явились к нам они — сказали: «Здрасьте!». Мы их не ждали, а они уже пришли… А в колоде как-никак — четыре масти, — Они давай хватать тузы и короли! И пошла у нас с утра неудачная игра,- Не мешайте и не хлопайте дверями! И шерстят они нас в пух — им успех, а нам испуг, — Но тузы — они ведь бьются козырями! Но вот явились к нам они — сказали: «Здрасьте!». Мы их не ждали, а они уже пришли… А в колоде как-никак — четыре масти, — И им достались все тузы и короли! Неудачная игра — одолели шулера, — Карта прет им, ну а нам — пойду покличу! Зубы щелкают у них — видно, каждый хочет вмиг Кончить дело — и начать делить добычу. Но вот явились к нам они — сказали: «Здрасьте!». Мы их не ждали, а они уже пришли… А в колоде как-никак — четыре масти, — И им достались все тузы и короли! Только зря они шустры — не сейчас конец игры! Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!.. Мы плетемся наугад, нам фортуна кажет зад, — Но ничего — мы рассчитаемся с фортуной! Но вот явились к нам они — сказали: «Здрасьте!». Мы их не ждали, а они уже пришли… Но в колоде все равно — четыре масти, — И нам достанутся тузы и короли! Дом хрустальный Если я богат, как царь морской, Крикни только мне: «Лови блесну!» — Мир подводный и надводный свой, Не задумываясь, выплесну! Дом хрустальный на горе — для нее, Сам, как пес бы, так и рос — в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Если беден я, как пес — один, И в дому моем — шаром кати, — Ведь поможешь ты мне, господи, Не позволишь жизнь скомкати! Дом хрустальный на горе — для нее, Сам, как пес бы, так и рос — в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Не сравнил бы я любую с тобой — Хоть казни меня, расстреливай. Посмотри, как я любуюсь тобой, — Как мадонной Рафаэлевой! Дом хрустальный на горе — для нее, Сам, как пес бы, так и рос — в цепи. Родники мои серебряные, Золотые мои россыпи! Песня Саньки У моря, у порта Живет одна девчонка, — Там моряков до черта Из дальних разных стран, Загадочных стран. И все они едва ли Девчонку эту знали, — Одни не замечали: Мол, не было печали, — Ну а другим, кто пьян, Скорее бы — стакан. Подруга, блондинка, Та, что живет у рынка: Как день — так вечеринка, — Веселье там и смех, Веселье и смех. А тихая девчонка, Хоть петь умела звонко, К подруге не ходила — Ей не до песен было, — Веселье и успех В почете не у всех; Манеры, поклоны, Мегеры и матроны, Красавчики пижоны — До них ей далеко, До них далеко. Ей не до поцелуев — Ведь надо бить буржуев! И надо бить, заметьте, На всем на белом свете — И будет всем легко, И будет всем легко! Гром прогремел Гром прогремел — золяция идет, Губернский розыск рассылает телеграммы, Что вся Одесса переполнута з ворами, И что настал критический момент — И заедает темный элемент. Не тот расклад — начальники грустят, — Во всех притонах пьют не вины, а отравы, Во всем у городе — убийства и облавы, — Они приказ дают — идти ва-банк И применить запасный вариант! Вот мент идет — идет в обход, Губернский розыск рассылает телеграммы, Что вся Одесса переполнута з ворами И что настал критический момент — И заедает темный элемент. А им в ответ дают такой совет: Имейте каплю уваженья к этой драме, Четыре сбоку — ваших нет в Одессе-маме! Пусть мент идет, идет себе в обход, — Расклад не тот — и нумер не пройдет! x x x До нашей эры соблюдалось чувство меры, Потом бандитов называли — «флибустьеры», — Потом названье звучное «пират» Забыли, — Бить их И словом оскорбить их Всякий рад. Бандит же ближних возлюбил, — души не чает, И если чтой-то им карман отягощает — Он подходет к им как интеллигент, Улыбку Выжмет — И облегчает ближних За момент. А если ближние начнут сопротивляться, Излишне нервничать и сильно волноваться, — Тогда бандит поступит как бандит: Он стрельнет Трижды — И вмиг приводит ближних В трупный вид. А им за это — ни чинов, ни послаблений, — Доходит даже до взаимных оскорблений, — Едва бандит выходит за порог, Как сразу: "Стойте! Невинного не стройте! Под замок!" На теле общества есть много паразитов, Но почемуй-то все стесняются бандитов, — И с возмущеньем хочется сказать: "Поверьте, — Боже, Бандитов надо тоже Понимать!" Песня Бродского Как все, мы веселы бываем и угрюмы, Но если надо выбирать и выбор труден — Мы выбираем деревянные костюмы, — Люди! Люди! Нам будут долго предлагать не прогадать: "Ах, — скажут, — что вы! Вы еще не жили! Вам надо только-только начинать!.." — Ну, а потом предложат: или — или. Или пляжи, вернисажи, или даже Пароходы, в них наполненные трюмы, Экипажи, скачки, рауты, вояжи — Или просто деревянные костюмы. И будут веселы они или угрюмы, И будут в роли злых шутов и добрых судей, — Но нам предложат деревянные костюмы, — Люди! Люди! Нам могут даже предложить и закурить: "Ах, — вспомнят, — вы ведь долго не курили! Да вы еще не начинали жить!.." — Ну а потом предложат: или — или. Дым папиросы навевает что-то, — Одна затяжка — веселее думы. Курить охота! Как курить охота! Но надо выбрать деревянные костюмы. И будут вежливы и ласковы настолько — Предложат жизнь счастливую на блюде, — Но мы откажемся — и бьют они жестоко, — Люди! Люди! Люди! x x x Не отдавайте в физики детей, Из них уже не вырастут Эйнштейны, Сейчас сплошные кризисы идей — Все физики на редкость безыдейны. У математиков еще какой-то сдвиг, Но он у вас не вызовет улыбок, Ведь сдвиг намечен по теорьи игр, А также и по линии ошибок. Математики все голову ломают, как замять грехи, Кибернетики машины заставляют сочинять стихи, А биологи искусственно мечтают про живой белок, А филологи все время выясняют, кто такой Блок. Мы, граждане, привыкли с давних пор, Что каждая идея — есть идея, А кто-то там с фамилией Нильс Бор Сказал, что чем безумней — тем вернее… Нет, Бор, ты от ответа не уйдешь! Не стыдно ли ученым называться? Куда же ты толкаешь молодежь При помощи таких ассоциаций?! Математики все голову ломают, как замять грехи, Кибернетики машины заставляют сочинять стихи, А биологи искусственно мечтают про живой белок, А филологи все время выясняют, кто такой Блок. Мы все в себе наследников несем, Но ведь обидно, до каких же пор так? Так много наших ген и хромосом Испорчено в пробирках и ретортах! Биологи — у них переполох, Их итальянцы малость обскакали: Пока они у нас растят белок — Уж те зародыш пестуют в стакане. Математики все голову ломают, как замять грехи, Кибернетики машины заставляют сочинять стихи, А биологи искусственно мечтают про живой белок, А филологи все время выясняют, кто такой Блок. Письмо Полчаса до атаки, Скоро снова — под танки, Снова слышать разрывов концерт, — А бойцу молодому Передали из дому Небольшой голубой треугольный конверт. И как будто не здесь ты, Если — почерк невесты Или пишут отец твой и мать, — Но случилось другое — Видно, зря перед боем Поспешили солдату письмо передать. Там стояло сначала: "Извини, что молчала, Ждать не буду". — И все, весь листок. Только снизу — приписка: "Уезжаю не близко, — Ты спокойно воюй, и прости, если что". Вместе с первым разрывом Парень крикнул тоскливо: "Почтальон, что ты мне притащил! — За минуту до смерти В треугольном конверте Пулевое ранение я получил". Он шагнул из траншеи С автоматом на шее, Он осколков беречься не стал, — И в бою над Сурою Он обнялся с землею, Только — ветер обрывки письма разметал. x x x Наши предки — люди темные и грубые, — Кулаками друг на дружку помахав, Вдруг увидели: громадное и круглое Пролетело, всем загадку загадав. А в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Ой, вон блюдце пролетело над Флоренцией! — И святая инквизиция под страх Очень бойко продавала индульгенции, Очень шибко жгла ученых на кострах. А в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. Нашу жизнь не назовешь ты скучной, серенькой — Тем не менее не радует сейчас: Ктой-то видел пару блюдец над Америкой, Ктой-то видел две тарелки и у нас. И в спорах, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну. x x x Приехал в Монако какой-то вояка, Зашел в казино и спустил капитал, И внутренний голос воскликнул, расстроясь: «Эх, елки-моталки, — опять проиграл!» Вот я выпиваю, потом засыпаю, Потом просыпаюсь попить натощак — И вот замечаю: не хочется чаю, А в крайнем случае — желаю коньяк. Всегда по субботам мне в баню охота, Но нет — иду соображать на троих… Тут врали ребяты, что есть телепаты И даже читали в газете про них. А я их рассказу поверил не сразу — Сперва я женился — и вспомнил, ей-ей: Чтоб как у людей, я желаю жить с нею — Ан нет — все выходит не как у людей! У них есть агенты и порпациенты, Агенты — не знаю державы какой, У них инструменты — магнитные ленты, И нас они делают «левой нагой». Обидно, однако — вчера была драка: Подрались — обнялись, гляжу — пронесло. А агент внушает: «Добей — разрешаю!» Добил… Вот уже восемь суток прошло. Мне эта забота совсем не по нраву: Пусть гнусности мне перестанут внушать! Кончайте калечить людям каждый вечер И дайте возможность самим поступать! x x x Я тут подвиг совершил — два пожара потушил. Про меня вчера в газете напечатали. И вчера ко мне припер вдруг японский репортер, Обещает кучу всякой всячины. "Мы, — говорит, — организм ваш изучим до йот, И мы запишем — баш на баш — наследственный ваш код!" "Ни за какие иены Я не продам свои гены, Ни за какие хоромы Не уступлю хромосомы!" Он мне «Сони» предлагал, джиу-джитсою стращал, Диапозитивы мне прокручивал. Думал он, пробьет мне брешь чайный домик, полный гейш — Ничего не выдумали лучшего! Досидел до ужина — бросает его в пот. «Очень, — говорит, — он нужен нам, наследственный ваш код!» "Ни за какие иены Я не продам свои гены, Ни за какие хоромы Не уступлю хромосомы!" Хотя японец желтолиц — у него шикарный «блиц»: «Дай, хоть фотографией порадую!» Я не дал: а вдруг он врет? Вон, с газеты пусть берет — Там я схожий с ихнею микадою. Я спросил его в упор: "А ну, — говорю, — ответь: Код мой нужен, репортер, не для забавы ведь? Ни за какие иены Я не продам свои гены, Ни за какие хоромы Не уступлю хромосомы!" Он решил, что победил, сразу карты мне открыл. Разговор пошел без накомарников: "Код ваш нужен сей же час — будем мы учить по вас Всех японских нашенских пожарников…" "Эх, неопытный народ, где до наших вам! Лучше этот самый код я своим отдам. Ни за какие иены Я не продам свои гены, Только для нашей науки — Ноги мои и руки!" x x x Он был хирургом, даже «нейро», Хотя и путал мили с га, На съезде в Рио-де-Жанейро Пред ним все были мелюзга. Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей. Но огромное это светило, К сожалению было еврей. В науке он привык бороться. И за скачком — всегда скачок! Он одному первопроходцу Поставил новый мозжечок. Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей. Но огромное это светило, К сожалению было еврей. x x x Мао Цзедун — большой шалун — Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать, — Заметив слабину, меняет враз жену. И вот недавно докатился до артистки. Он маху дал — он похудал: У ней открылся темперамент слишком бурный, — Не баба — зверь, — она теперь Вершит делами «революции культурной». А ну-ка встань, Цин Цзянь, а ну талмуд достань, — Уже трепещут мужнины враги! Уже видать концы — жена Лю Шаоцы Сломала две свои собачие ноги. А кто не чтит цитат, тот — ренегат и гад, — Тому на задницы наклеим дацзыбао! Кто с Мао вступит в спор, тому дадут отпор Его супруга вместе с другом Линем Бяо. А кто не верит нам, тот — негодяй и хам. А кто не верит нам, тот — прихвостень и плакса. Марксизм для нас — азы, ведь Маркс не плыл в Янцзы, — Китаец Мао раздолбал еврея Маркса! Песня про плотника Иосифа, деву Марию, Святого Духа и непорочное зачатие Возвращаюся с работы, Рашпиль ставлю у стены, Вдруг в окно порхает кто-то Из постели от жены! Я, конечно, вопрошаю: «Кто такой?» А она мне отвечает: «Дух святой!» Ох, я встречу того Духа — Ох, отмечу его в ухо! Дух он тоже Духу рознь: Коль святой — так Машку брось! Хоть ты — кровь голубая, Хоть ты — белая кость, — Ведь родится Он, и знаю — Не пожалует Христос! Машка — вредная натура — Так и лезет на скандал, — Разобиделася, дура: Вроде, значит, помешал! Я сперва-сначала с лаской: То да се… А она — к стене с опаской: «Нет, и все!» Я тогда цежу сквозь зубы, Но уже, конечно, грубо: "Хоть он возрастом и древний, Хоть годов ему тыщ шесть, — У него в любой деревне Две-три бабы точно есть!" Я — к Марии с предложеньем, — Я на выдумки мастак! — Мол, в другое воскресенье Ты, Мария, сделай так: Я потопаю под утро — Мол, пошел, — А ты прими его как будто, Хорошо? Ты накрой его периной — И запой, — тут я с дубиной! Он — крылом, а я — колом, Он — псалмом, а я — кайлом! Тут, конечно, он сдается — Честь Марии спасена, — Потому что мне сдается, Этот Ангел — Сатана! …Вот влетаю с криком, с древом, Весь в надежде на испуг… Машка плачет. «Машка, где он?» «Улетел, желанный Дух!» "Как же это, я не знаю, Как успел?" "Да вот так вот, — отвечает, — Улетел! Он псалом мне прочитал И крылом пощекотал…" "Так шутить с живым-то мужем! Ах ты скверная жена!.." Я взмахнул своим оружьем… Смейся, смейся, Сатана! x x x От скучных шабашей Смертельно уставши, Две ведьмы идут и беседу ведут: "Ну что ты, брат-ведьма, Пойтить посмотреть бы, Как в городе наши живут! Как все изменилось! Уже развалилось Подножие Лысой горы. И молодцы вроде Давно не заходят — Остались одни упыри…" Спросил у них леший: «Вы камо грядеши?» "Намылились в город — у нас ведь тоска!. "Ах, гнусные бабы! Да взяли хотя бы С собою меня, старика". Ругая друг дружку, Взошли на опушку. Навстречу попался им враг-вурдалак. Он скверно ругался, Он к ним увязался, Кричал, будто знает, что как. Те к лешему: как он? "Возьмем вурдалака! Но кровь не сосать и прилично вести!" Тот малость покрякал, Клыки свои спрятал — Красавчиком стал, — хоть крести. Освоились быстро, — Под видом туристов Поели-попили в кафе «Гранд-отель». Но леший поганил Своими ногами — И их попросили оттель. Пока леший брился, Упырь испарился, — И леший доверчивость проклял свою. А ведьмы пошлялись — И тоже смотались, Освоившись в этом раю. И наверняка ведь Прельстили бега ведьм: Там много орут, и азарт на бегах, — И там проиграли Ни много ни мало — Три тысячи в новых деньгах. Намокший, поблекший, Насупился леший, Но вспомнил, что здесь его друг, домовой, — Он начал стучаться: «Где друг, домочадцы?!» Ему отвечают: «Запой». Пока ведьмы выли И все просадили, Пока леший пил-надирался в кафе, — Найдя себе вдовушку, Выпив ей кровушку, Спал вурдалак на софе. Невидимка Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, Приходит ли знакомая блондинка — Я чувствую, что на меня глядит соглядатай, Но только не простой, а — невидимка. Иногда срываюсь с места Будто тронутый я, До сих пор моя невеста — Мной не тронутая! Про погоду мы с невестой Ночью диспуты ведем, Ну, а что другое если — Мы стесняемся при ем. Обидно мне, Досадно мне, — Ну ладно! Однажды выпиваю — да и кто сейчас не пьет! — Нейдет она: как рюмка — так в отрыжку, — Я чувствую — сидит, подлец, и выпитому счет Ведет в свою невидимую книжку. Иногда срываюсь с места Как напудренный я, До сих пор моя невеста — Целомудренная! Про погоду мы с невестой Ночью диспуты ведем, Ну, а что другое если — Мы стесняемся при ем. Обидно мне, Досадно мне, — Ну ладно! Я дергался, я нервничал — на хитрости пошел: Вот лягу спать и поднимаю храп; ну, Коньяк открытый ставлю и — закусочку на стол, — Вот сядет он — тут я его и хапну! Иногда срываюсь с места Будто тронутый я, До сих пор моя невеста — Мной не тронутая! Про погоду мы с невестой Ночью диспуты ведем, Ну, а что другое если — Мы стесняемся при ем. Обидно мне, Досадно мне, — Ну ладно! К тому ж он мне вредит, — да вот не дале, как вчера — Поймаю, так убью его на месте! — Сижу, а мой партнер подряд играет «мизера», А у меня «гора» — три тыщи двести! Побледнев, срываюсь с места Как напудренный я,- До сих пор моя невеста — Целомудренная! Про погоду мы с невестой Ночью диспуты ведем, Ну, а что другое если — Мы стесняемся при ем. Обидно мне, Досадно мне, — Ну ладно! А вот он мне недавно на работу написал Чудовищно тупую анонимку, — Начальник прочитал, мне показал, — а я узнал По почерку — родную невидимку. Оказалась невидимкой — Нет, не тронутый я — Эта самая блондинка, Мной не тронутая! Эта самая блондинка… У меня весь лоб горит! Я спросил: «Зачем ты, Нинка?» «Чтоб женился», — говорит. Обидно мне, Досадно мне, — Ну ладно! x x x 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35 |
|||||||