Сочинения

Вот что было в пятом "А"!

Как вам это нравится?

II. Прочитайте снова про Витьку Кораблева и друга закадычного — Ваню Дыховичного

У кого одни колы

Двойки догоняют,

Для того каникулы

Мало что меняют.

Погулять нельзя пойти,

На каток — тем паче, —

Можно только взаперти

Чахнуть над задачей.

И обидно и завидно,

Ведь в окно прекрасно видно,

Как ватага детворы

Кувыркается с горы.

Бац! — в окно летит снежок —

И затворник знает:

Там, внизу, его дружок

Знаком вызывает.

Но навряд ли убежит:

Он — в трусах и в тапках,

Да к тому же — сторожит

Бдительная бабка.

И несчастный неудачник

Утыкается в задачник:

Там в бассейны А и Б

Что-то льется по трубе,

[А потом ему во сне

Снятся водовозы,

Что в бассейны А и Б

Наливают слезы].

…Ну а кто был с головой,

У кого все ясно, —

Тот каникулы зимой

Проведет прекрасно.

Вот и Ваня Дыховичный

Кончил четверть не отлично,

Не как первый ученик,

Но — без двоек был дневник.

Да и Витька, друг его,

Хоть бывал он болен,

Кончил четверть ничего, —

Даже дед доволен.

И имели мальчуганы

Интереснейшие планы:

Сделать к сроку… Или нет, —

Это все пока секрет.

Был сарай в углу двора,

Только — вот в чем горе —

Старый дедовский сарай

Вечно на запоре.

Раньше дед в нем проводил

Просто дни и ночи

И, бывало, приходил

Чем-то озабочен.

Не курил и не обедал,

Почему — никто не ведал,

Но, конечно, каждый знал:

Что-то он изобретал.

В своем деле дед — артист, —

Знали Витька с Ваней:

Он большой специалист

По окраске тканей.

Правда, деда, говорят,

Кто-то там обидел, —

А почти пять лет назад

Витька в щелку видел:

Как колдун из детской сказки

Над ведром пахучей краски

Наклонился его дед…

И она меняла цвет!

Но обижен дед, видать,

Не на шутку: сразу

Бросил все — в сарай лет пять

Не ходил ни разу.

Витька спрашивал пять лет —

Где ключи к сараю, —

Но превредный Витькин дед

Отвечал: «Не знаю».

Только в первый день каникул

Дед ключи отдал — и крикнул:

"Краску тронете мою —

Я вас, дьяволы, прибью!"

Это был счастливый день —

День занятий вольных:

Ни звонков, ни перемен,

Никаких контрольных!

Ключ к загадке! Вот сейчас

Распадутся своды…

Это был великий час

В первый день свободы!

Час великих начинаний! —

Лучший час для Витьки с Ваней.

Стерли дедовский запрет

«Посторонним входа нет».

И вошли… Вот это да!

Инструментов сколько!

Рельсы, трубки, провода, —

Просто клад, и только!

Вон привязан за ремень

Старый мотоцикл…

В общем — что там! — славный день —

Первый день каникул!

x x x

Витька взял в руки электропилу, —

Он здесь освоился быстро.

Ну а Иван в самом дальнем углу

Видит — большая канистра!

Вспомнили тотчас ужасный запрет,

Переглянулись с опаской:

В этой канистре — сомнения нет —

Деда волшебная краска.

Не удержались, конечно, друзья —

Ведь любопытно! Известно:

Им запретили… А то, что нельзя, —

Это всегда интересно.

Горло канистры с натугой открылось,

Капнули чуть на осколок стекла, —

Краска на миг голубым засветилась,

Красным и желтым на землю стекла!

Ясно, ребята разинули рты,

Как языки проглотили, —

И, обомлев от такой красоты,

Витька и Ванька решили,

Чтобы пока не болтать никому

И не показывать виду.

Ваня поклялся, и Витька ему

Все рассказал про обиду.

…Дед как-то отзыв в письме получил:

«Остепениться пора вам!»

Кто-то там где-то там взял и решил —

Детская это забава.

И объявили затею опасной,

Вредной: не место алхимикам здесь!

Цвет должен быть если красный — так красный,

Желтый — так желтый, без всяких чудес!

Деда жалели: мол, с тем-то свяжитесь, —

Вдруг повезет в этот раз!.. Но

Дед разозлился: "Выходит, всю жизнь

Время я тратил напрасно!"…

Что бы сказал он, услышав ребят?..

Ваня воскликнул с волненьем:

"Витька, мы выкрасим свой аппарат

Дедовым изобретеньем!

Всяких людей посмотреть позовем, —

Что унывать втихомолку! —

Гневный протест в «Пионерку» пошлем

Или вообще — в «Комсомолку»!

Так, мол, и так — гениального деда

Странные люди понять не хотят!

Это не только, мол, деда победа!

Вы, мол, взгляните на наш аппарат!.."

Так разошелся, что только держи.

"Ну тебя, Ваня, в болото! —

Витька сказал. — Разложи чертежи

На верстаке для работы!"

Люди, запомните этот момент:

Здесь, в этом старом сарае,

Осуществляется эксперимент —

Вбиты начальные сваи!

Витька и Ваня мудрят над листом,

Полным значков и парабол, —

Этот чертеж превратится потом

В первый межзвездный корабль!

Ну а пока, проявляя смекалку,

Витька Ивану сказал: «Не зевай!..» —

Прямо со стройки бетономешалку

Еле вкатили ребята в сарай.

Нет, не сворована — унесена,

Не беспокойтесь, все цело:

Кончилась стройка, валялась она

Года четыре без дела!

Там — просто кладбище согнутых рельс,

И никому их не жалко, —

Ну а ребятам нужна позарез

Эта бетономешалка.

"Тем, что мешалку мы уволокли, —

Ваня сказал, — этим, право,

Пользу огромную мы принесли

Нашему домоуправу!"

Лозунг у школ вы, конечно, читали:

«Металлолом, пионер, собирай!» —

Вот Витька с Ваней два дня и таскали

Водопроводные трубы в сарай.

Витька маневрами руководил,

Ваня кричал по привычке,

Им целый класс две недели носил

Обыкновенные спички.

Витька головки у них отдирал,

Складывал в ящик отдельно, —

Череп на ящике нарисовал

С надписью: «Очень смертельно!»

Видели все, но не ведал никто,

Что же друзья затевали, —

Знали — они что-то строят, но что —

Этого не понимали.

Боб Голубятник (с ним Витька был в ссоре) —

Тот, что в соседнем дворе проживал, —

Целые сутки висел на заборе,

Семечки лузгал и все наблюдал.

Но не понять ничего, хоть убей, —

В щели сарая не видно!

Вдруг они будут гонять голубей? —

Это же жутко обидно!

Если у Борьки возьми отними

То, что один он гоняет, —

Рухнет вся Борькина власть над людьми,

Слава его полиняет.

Вот и послал он Володьку Сайко

С братом и Жилину Светку, —

Чтобы они незаметно, тайком

Осуществили разведку.

Как-то под вечер вся троица тихо

Через забор перелезла, дрожит, —

Жилина Светка, большая трусиха,

Вдруг закричала: «Там что-то горит!»

Правда, у страха глаза велики, —

Вмиг разлетелись как перья

Борькины верные эти дружки, —

Не оправдали доверья.

Паника ложной, конечно, была, —

Что же их так испугало?

Просто пятно на осколке стекла

Всеми цветами сверкало.

Борька сказал им секретную речь:

"Надо обдумать, все взвесить, —

Взрослым сказать — они хочут поджечь

Дом восемнадцать дробь десять!"…

Борькин отец ничему не поверил, —

Он в поликлинике фельдшером был, —

Температуру зачем-то померил

И… всю неделю гулять запретил.

Борьку не жалко — ему поделом,

Вот у Ивана — задача:

Ваня гонялся за круглым стеклом,

Но что ни день — неудача.

Витька сказал: "Хоть костьми всеми ляг!

Лишь — за окном проволочка, —

Иллюминатор на всех кораблях

Должен быть круглым, и точка!"

Ваня все бегал, а время все шло

Быстрым, уверенным курсом…

Вдруг обнаружилось это стекло,

Но… в туалете на Курском!

Запрещено его вытащить, но

В Ване сидел комбинатор:

Утром стояло в сарае окно —

Будущий иллюминатор.

Все переборки в бетономешалке

Впаяны крепко, навек, —

И установлены кресла-качалки

В верхний, командный, отсек.

Эта мешалка — для многих людей

Только железка, — поэту

И Витьке с Ваней по форме своей

Напоминала ракету.

Раньше в отверстие сверху лилось

Месиво щебня с цементом, —

Ну а стекло прямо впору пришлось,

Стало стекло элементом.

К люкам — стремянка от самой земли,

А для приборной панели

Девять будильников в дело пошли —

В них циферблаты горели.

Все элементы один к одному

Были подогнаны плотно,

Даже замки из оконных фрамуг

Ввинчены в люки добротно.

Будет ракета без всяких кавычек,

Водопроводные трубы под ней

Были заправлены серой от спичек:

Сопла — не трубы — для наших парней.

Правда, чуть было не рухнул весь план:

Вдруг, не спросивши совета,

Витька покрасить хотел космоплан

Краскою серого цвета.

"Чтобы ракета была не видна, —

Мало ли, что там! А вдруг там

Встретят нас плохо?!" — Был тверд, как стена,

Витька — пилот и конструктор…

Словом, возник грандиозный скандал

В дружном у них коллективе.

Дедову краску Иван защищал:

"Дедова краска — красивей!

Мы прилетим, а нам скажут: "Земляне —

На некрасивом таком корабле?

Вот те и на!" — И решат венеряне,

Будто бы — серость одна на Земле…

А возвратимся — директор всех школ,

Может, встречать нас прикатит, —

Мы ему скажем, кто что изобрел, —

Премию дед твой отхватит!"

Доводом этим тотчас убедил

Витьку Иван Дыховичный:

Витька ведь деда, конечно, любил, —

Дед был и вправду отличный.

…Все! Дело в шляпе! Сверкал аппарат,

Радугой переливался, —

Витька хоть вслух не хвалил, но был рад

Тем, что Ивану поддался.

Даже решили труднейший вопрос: как

Крышу поднять, — им строительный кран

Здесь пригодился, но вот в чем загвоздка.

Дело такое. Однажды Иван

Как-то щенка в мастерскую принес

И, привязав на веревку,

Веско сказал: "Для науки — сей пес

С нами пройдет подготовку.

Все же до цели — недели пути, —

Чтоб быть готовым к сюрпризам,

Выясним, как себя будет вести

Этот живой организм!"

Но организм начал лаять, мешать —

Что ему замыслы эти! —

Так что пришлось ему мясо давать,

Чтобы сидел он в ракете.

С ним они вынесли страшные муки:

Завтра лететь, ну а пса не прогнать, —

Он хоть задачу свою для науки

Выполнил, но не хотел вылезать.

Ваня его и конфетой манил, —

Пес был своею судьбою

Очень доволен… Тогда предложил

Витька — взять псину с собою.

Ваня ответил: "Хотелось бы взять —

Пес там, конечно, забава, —

Но его жизнью нельзя рисковать!" —

Нет, мол, морального права.

Доброго дворника дядьку Силая

Уговорили за псом присмотреть, —

Пес от обиды их даже облаял!

Но… что поделаешь — завтра лететь!

x x x

"Слушай, Ваня, хватит спать!

Договаривались в пять —

И корабль межпланетный

Никого не должен ждать!

Все готово: два лимона,

Длинный шнур от телефона,

Компас, спички, много хлеба

И большая карта неба…"

Ваня тут же слез с балкона

И спокойно доложил:

"Видишь — леска из нейлона:

Не порвет и крокодил.

Не забудь о катастрофе,

Предстоит нелегкий путь:

Йод, бинты и черный кофе —

Чтоб в полете не уснуть…"

Витьку разве кто осудит,

Скажет он — как гвоздь вобьет:

"Катастроф в пути не будет —

Лишнего не брать в полет!

И к тому же заметят родители,

Что лекарство и кофе похитили,

А при старте каждый грамм будет десять весить там —

И откажут ракетоносители."

"Так! За дело; не зевай!

Что ты тянешь? Отпирай!.."

Вот бесшумно отворили

Старый дедовский сарай.

Ни секунды проволочки —

Все проверено до точки,

Все по плану: третье марта,

Пять пятнадцать — время старта.

Им известно — после пуска

Будет двигатель реветь

И наступит перегрузка, —

Это надо потерпеть.

Перед стартом не до шуток.

Витька первым в люк залез, —

Он не ел почти пять суток:

Пища — тоже лишний вес!

Ну а Ваня Дыховичный

Еле втиснулся, весь взмок —

Хоть ему свой опыт личный

Витька передал как смог.

Ощущенье у них непривычное,

Но и дело у них необычное!

Витька взял тут бортжурнал — и красиво записал:

«Настроение, в общем, отличное!»

Пристегнулись, а затем:

Десять… Девять… Восемь… Семь…

Ждет корабль, конец проверке

Бортовых его систем.

Время! Вздрогнули антенны,

Задрожали в доме стены,

Что вспыхнуло во мраке,

И залаяли собаки.

Ванин папа спал прекрасно, —

Вдруг вскочил, протер глаза:

Что такое — в небе ясно,

А как будто бы — гроза!

Дом от грома содрогнулся,

Стекла в окнах дребезжат, —

Витькин дед — и тот проснулся,

Хоть и был он глуховат.

"Управдома — где б он ни был —

Отыскать! Спросить его!.."

Весь квартал глазел на небо,

Но — не видел ничего.

Ванин папа — он страха не чувствует,

Мама Ванина — что-то предчувствует…

Вдруг — о ужас! — Вани нет! Тут же видит Витькин дед,

Что и Витька в постели отсутствует.

Слышно только «ах!» и «ох!» —

Поднялся переполох, —

Витькин дед от этих «охов»

Окончательно оглох.

…А тем временем в ракете

Их отчаянные дети,

Продырявив атмосферу,

Вышли курсом на Венеру.

И мечтали: если выйдет —

Привенериться на ней,

Сколько там они увидят

Удивительных вещей!..

Например, хотелось Ване —

Если точно прилетят,

Чтобы Ване венеряне

Подарили аппарат —

Небольшой красивый, модный,

Вроде солнечных очков, —

Чтобы в нем читать свободно

На любом из языков!

Он за это расскажет про море им,

И как лазили в сад в Евпатории,

И как Витька там чихнул, и как сторож их спугнул, —

И другие смешные истории.

Ну а Витька, сжав штурвал,

Тоже время не терял, —

Но с закрытыми глазами

Он другое представлял:

…Путь окончен, все в порядке.

После мягкой их посадки —

Вдруг со всех сторон несутся

К ним летающие блюдца.

И оттуда, словно белки, —

Венеряне! А потом —

На летающей тарелке

Их катают с ветерком.

А в тарелке кто-то ранен, —

Витька сразу все решил:

Самый главный венерянин

Витьке место уступил…

Управлять ему не ново:

[Надо? Все,] натянут трос!

И мгновенно он больного

К поликлинике подвез.

И ему в конце полета

С благодарностью вручен

Веломотокинофото-

Видеомагнитофон.

Скоро будут смотреть телезрители,

Как на Землю спешат победители.

А когда «те» прилетят, их, конечно же, простят —

Витькин дед и Ивана родители.

…Но — что это, как понять? —

Кто-то начал к ним стучать, —

И мечтатели в кабине

Разом кончили мечтать.

Быть не может! Неужели —

До Венеры долетели?

Ну, а может быть, заблудились —

И случайно прилунились?..

Хорошо, что все закрыто.

А снаружи так стучат!..

"Витька, вычисли орбиту

По шкале координат!

Что же это за планета, —

Мы летели полчаса?

Слышишь, Витька, я ведь где-то

Слышал эти голоса…"

Надо было на что-то решиться им:

Или ждать, или выйти открыться им!..

Вот друзья открыли люк — и увидели вокруг

Всех жильцов и сержанта милиции.

Тот сказал: "Какой скандал!

Я такого не видал —

В пять пятнадцать два мальчишки

Разбудили весь квартал!"

И чужие папы, мамы —

Все качали головами.

Ванин папа извинялся,

Витькин дед не появлялся…

Витька думал: в чем же дело?

Что с ракетой — где секрет?

Почему же не взлетела?..

Тут примчался Витькин дед.

Как же Витькин дед ругался!

"Не умеешь — так не сметь!

Коли уж лететь собрался —

Надо было улететь!

Как же так, — а голос зычный, —

Почему ты оплошал?.."

Только Ваня Дыховичный

Знал причину, но молчал.

Ну а дня через два, после ужина,

Та причина была обнаружена:

Просто Ваня не сказал, что с собою он книгу взял —

И ракета была перегружена.

Вот друзья давай решать —

Можно ль Ваню осуждать:

Он ведь взял «Трех мушкетеров» —

Чтоб дорогой дочитать.

Можно спорить, но решить — как?

Благородный парень Витька

После долгих ссор и споров

Стал читать «Трех мушкетеров».

Их девиз — «Назад ни шага!» —

Сразу Витьку покорил.

Д'Артаньян своею шпагой

В пользу Вани спор решил!

Призадумались мальчишки,

Новый сделали расчет —

Чтобы брать такие книжки

Каждый будущий полет.

Разногласия земные

Удалось преодолеть —

И теперь в места любые

Можно запросто лететь!

Одолеют они — без сомнения —

Лишний вес и Земли притяжение, —

Остается только ждать… Мы желаем им удач

И счастливого возвращения!

x x x

Сколько великих выбыло!

Их выбивали нож и отрава.

Что же, на право выбора

Каждый имеет право.

О фатальных датах и цифрах

Моим друзьям — поэтам

Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поэт,

А если в точный срок, так — в полной мере:

На цифре 26 один шагнул под пистолет,

Другой же — в петлю слазил в «Англетере».

А 33 Христу — он был поэт, он говорил:

«Да не убий!» Убьешь — везде найду, мол.

Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,

Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, —

Вот и сейчас — как холодом подуло:

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль

И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог —

Ребром вопрос поставил: или — или!

На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —

А нынешние — как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или — перенесена,

А в 33 распяли, но — не сильно,

А в 37 — не кровь, да что там кровь! — и седина

Испачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»

Терпенье, психопаты и кликуши!

Поэты ходят пятками по лезвию ножа —

И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три "е", —

Укоротить поэта! — вывод ясен, —

И нож в него! — но счастлив он висеть на острие,

Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —

Томитесь, как наложницы в гареме!

Срок жизни увеличился — и, может быть, концы

Поэтов отодвинулись на время!

x x x

Общеприемлимые перлы!

В восторге я! Душа поет!

Противоборцы перемерли

И подсознанье выдает.

А наша первая пластинка —

Неужто ты заезжена?

Ну что мы делаем, Маринка!

Ведь жизнь — одна, одна, одна…

Мне тридцать три — висят на шее,

Пластинка Дэвиса снята.

Хочу в тебе, в бою, в траншее

Погибнуть в возрасте Христа.

А ты — одна ты виновата

В рожденьи собственных детей…

Люблю тебя любовью брата,

А может быть, еще сильней.

x x x

Видно, острая заноза

В душу врезалась ему, —

Только зря ушел с колхоза —

Хуже будет одному.

Ведь его не село

До такого довело.

Воронку бы власть — любого

Он бы прятал в «воронки»,

А особенно — Живого, —

Только руки коротки!

Черный Ворон, что ты вьешься

Над Живою головой?

Пашка-Ворон, зря смеешься:

Лисапед еще не твой!

Как бы через село

Пашку вспять не понесло!

*

Мотяков, твой громкий голос

Не на век, не на года, —

Этот голос — тонкий волос, —

Лопнет раз и навсегда!

Уж как наше село

И не то еще снесло!

*

Петя Долгий в сельсовете —

Как Господь на небеси, —

Хорошо бы эти Пети

Долго жили на Руси!

Ну а в наше село

Гузенкова занесло.

*

Больно Федька загордился,

Больно требовательным стал:

Ангел с неба появился —

Он и ангела прогнал!

Ходит в наше село

Ангел редко, как назло!

*

Эй, кому бока намяли?

Кто там ходит без рогов?

Мотякова обломали, —

Стал комолый Мотяков!

Так бежал через село —

Потерял аж два кило!

*

Без людей да без получки

До чего, Фомич, дойдешь?!

Так и знай — дойдешь до ручки,

С горя горькую запьешь!

Знает наше село,

Что с такими-то было!

*

Настрадался в одиночку,

Закрутился блудный сын, —

То ль судьбе он влепит точку

То ль судьба — в лопатки клин.

Что ни делал — как назло,

Завертело, замело.

*

Колос вырос из побега

Всем невзгодам супротив.

Он промыкался, побегал —

И вернулся в коллектив.

Уж как наше село

Снова члена обрело!

*

Хватит роги ломать, как коровам,

Перевинчивать, перегибать, —

А не то, Гузенков с Мотяковым,

Мы покажем вам кузькину мать!

Банька по-черному

Копи!

Ладно, мысли свои вздорные

копи!

Топи!

Ладно, баню мне по-черному

топи!

Вопи!

Все равно меня утопишь,

но — вопи!..

Топи!

Только баню мне как хочешь

натопи.

Ох, сегодня я отмоюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

Не спи!

Где рубаху мне по пояс

добыла?!

Топи!

Ох, сегодня я отмоюсь

добела!

Кропи!

В бане стены закопченные

кропи!

Топи!

Слышишь, баню мне по-черному

топи!

Ох, сегодня я отмоюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

Кричи!

Загнан в угол зельем, словно

гончей — лось.

Молчи!

У меня уже похмелье

кончилось.

Терпи!

Ты ж сама по дури

продала меня!

Топи!

Чтоб я чист был, как щенок,

к исходу дня!

Ох, сегодня я отмоюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

Купи!

Хоть кого-то из охранников

купи!

Топи!

Слышишь, баню ты мне раненько

топи!

Вопи!

Все равно меня утопишь,

но — вопи!..

Топи!

Эту баню мне как хочешь,

но — топи!

Ох, сегодня я отмоюсь,

эх, освоюсь!

Но сомневаюсь,

что отмоюсь!

x x x

Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!

Лоб стеною прошиби в этом мире!

Отпишите мне письмо до зарплаты,

Чтоб прочесть его я смог до питья-то.

У меня теперь режим номер первый —

Хоть убей, хоть завяжи! — очень скверный.

У меня теперь дела ох в упадке, —

То ли пепел, то ль зола, все в порядке.

Не ходите вы ко мне, это мало,

Мне достаточно вполне персонала.

Напишите мне письмо по-правдивей,

Чтоб я снова стал с умом, нерадивей.

Мне дадут с утра яйцо, даже всмятку,

Не поят меня винцом за десятку,

Есть дают одно дерьмо — для диеты…

Напишите ж мне письмо не про это.

x x x

Ядовит и зол, ну, словно кобра, я, —

У меня больничный режим.

Сделай-ка такое дело доброе, —

Нервы мне мои перевяжи.

У меня ужасная компания —

Кресло, телефон и туалет…

Это же такое испытание,

Мука… и другого слова нет.

Загнан я, как кабаны, как гончей лось,

И терплю, и мучаюсь во сне.

У меня похмелие не кончилось, —

У меня похмелие вдвойне.

У меня похмелье от сознания,

Будто я так много пропустил…

Это же моральное страдание!

Вынести его не хватит сил.

Так что ты уж сделай дело доброе,

Так что ты уж сделай что-нибудь.

А не то — воткну себе под ребра я

Нож — и все, и будет кончен путь!

x x x

Отпустите мне грехи

мои тяжкие,

Хоть родился у реки

и в рубашке я!

Отпустите мою глотку,

друзья мои, —

Ей еще и выпить водку,

песни спеть свои.

Други, — во тебе на! —

что вы знаете,

Вы, как псы кабана,

загоняете…

Только на рассвете кабаны

Очень шибко лютые —

Хуже привокзальной шпаны

И сродни с Малютою.

Отпустите ж мне вихры

мои прелые,

Не ломайте руки вы

мои белые,

Не хлещите вы по горлу,

друзья мои, —

Вам потом тащить покорно

из ямы их!

Други, — вот тебе на!

Руки белые,

Снова словно у пацана,