 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Толстой Лев Николаевич :: Чехов Антон Павлович :: Громов Дмитрий :: Нортон Андрэ :: Гарднер Эрл Стенли :: Раззаков Федор :: Грин Александр :: Борхес Хорхе Луис Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть о Воронихине :: Путь на Грумант :: Амнезия творца :: Том 3. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома. :: Современная русская литература - 1950-1990-е годы (Том 2, 1968-1990) :: Верноподданный (Империя - 1) :: Gump & Company |
СочиненияModernLib.Net / Поэзия / Высоцкий Владимир Семенович / Сочинения - Чтение (стр. 30)
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной, На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, — Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной! Род мой крепкий — весь в меня, — Правда, прадед был незрячий; Шурин мой — белогорячий, Но ведь шурин — не родня! "Доктор, мы здесь с глазу на глаз — Отвечай же мне, будь скор: Или будет мне диагноз, Или будет — приговор?" И врачи, и санитары, и светила все смутились, Заоконное светило закатилось за спиной, И очечки на цепочке как бы влагою покрылись, У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной. И нависло острие, И поежилась бумага, — Доктор действовал во благо, Жалко — благо не мое, — Но не лист перо стальное — Грудь проткнуло, как стилет: Мой диагноз — паранойя, Это значит — пара лет! III. История болезни Вдруг словно канули во мрак Портреты и врачи, Жар от меня струился как От доменной печи. Я злую ловкость ощутил — Пошел как на таран, — И фельдшер еле защитил Рентгеновский экран. И — горлом кровь, и не уймешь — Залью хоть всю Россию, — И — крик: "На стол его, под нож! Наркоз! Анестезию!" Мне обложили шею льдом — Спешат, рубаху рвут, — Я ухмыляюсь красным ртом, Как на манеже шут. Я сам себе кричу: "Трави! — И напрягаю грудь. — В твоей запекшейся крови Увязнет кто-нибудь!" Я б мог, когда б не глаз да глаз, Всю землю окровавить, — Жаль, что успели медный таз Не вовремя подставить! Уже я свой не слышу крик, Не узнаю сестру, — Вот сладкий газ в меня проник, Как водка поутру. Цветастый саван скрыл и зал И лица докторов, — Но я им все же доказал, Что умственно здоров! Слабею, дергаюсь и вновь Травлю, — но иглы вводят И льют искусственную кровь — Та горлом не выходит. "Хирург, пока не взял наркоз, Ты голову нагни, — Я важных слов не произнес — Послушай, вот они. Взрезайте с богом, помолясь, Тем более бойчей, Что эти строки не про вас, А про других врачей!.. Я лег на сгибе бытия, На полдороге к бездне, — И вся история моя — История болезни. Я был здоров — здоров как бык, Как целых два быка, — Любому встречному в час пик Я мог намять бока. Идешь, бывало, и поешь, Общаешься с людьми, И вдруг — на стол его, под нож, — Допелся, черт возьми!.." "Не огорчайтесь, милый друг, — Врач стал чуть-чуть любезней, — Почти у всех людей вокруг Истории болезней". Все человечество давно Хронически больно — Со дня творения оно Болеть обречено. Сам первый человек хандрил — Он только это скрыл, — Да и создатель болен был, Когда наш мир творил. Вы огорчаться не должны — Для вас покой полезней, — Ведь вся история страны — История болезни. У человечества всего — То колики, то рези, — И вся история его — История болезни. Живет больное все бодрей, Все злей и бесполезней — И наслаждается своей Историей болезни. x x x Есть всегда и стол, и кров В этом лучшем из миров, Слишком много топоров В этом лучшем из миров, Предостаточно шнуров В этом лучшем из миров… Не хватает доноров и докторов. Песни из кинофильма «Вооружен и очень опасен» 1. Живучий парень Живет живучий парень Барри, Не вылезая из седла, По горло он богат долгами, Но если спросишь: «Как дела?» — Поглаживая пистолет, Сквозь зубы процедит небрежно: "Пока еще законов нет, То только на него надежда!" Он кручен-верчен, бит о камни, Но все в порядке с головой, Ведь он живучий парень — Барри: Глоток воды — и вновь живой! Он, если нападут на след, Коня по гриве треплет нежно: "Погоня, брат, законов нет — И только на тебя надежда!" Ваш дом горит, черно от гари И тщетны вопли к небесам. При чем тут Бог — зовите Барри, Который счеты сводит сам. Сухим выходит он из бед, — Хоть не всегда суха одежда. Пока в законах проку нет — У всех лишь на него надежда. Да, на руку он скор с врагами, А другу — верный талисман. Таков живучий парень Барри: Полна душа и пуст карман. Он вовремя найдет ответ, Коль свару заведет невежда. Пока в стране законов нет, То только на себя надежда. 2. Расскажи, дорогой Расскажи, дорогой, Что случилось с тобой, Расскажи, дорогой, не таясь! Может, все потерял, Проиграл, прошвырял? Может, ангел-хранитель не спас? Или просто устал, Или поздно стрелял? Или спутал, бедняга, где верх, а где низ? В рай хотел? Это верх. Ах, чудак-человек, Что поделать теперь? Улыбнись! Сколько славных парней, загоняя коней, Рвутся в мир, где не будет ни злобы, ни лжи! Неужели, чудак, ты собрался туда? Что с тобой, дорогой, расскажи. Может быть, дорогой, Ты скакал за судьбой, Умолял: «Подожди, оглянись!» Оглянулась она — И стара, и страшна. Наплевать на нее, улыбнись! А беду, черт возьми, Ты запей, задыми И попробуй, еще раз садись на коня. Хоть на миг, на чуть-чуть Ты ее позабудь, Обними, если хочешь, меня. Сколько славных парней, загоняя коней, Рвутся в мир, где не будет ни злобы, ни лжи! Неужели, чудак, ты собрался туда? Что с тобой, дорогой, расскажи. Притомился — приляг, Вся земля — для бродяг! Целый век у тебя впереди. А прервется твой век — Там, в земле, человек Потеснится: давай, заходи! Отдохни, не спеши, Сбрось всю тяжесть с души, — За удачею лучше идти налегке! Все богатство души Нынче стоит гроши — Меньше глины и грязи в реке! Сколько славных парней, загоняя коней, Рвутся в мир, где ни злобы, ни лжи, — лишь покой. Если, милый чудак, доберешься туда, Не забудь обо мне, дорогой. 3. Не грусти! Не грусти! Забудь за дверью грусть. Заплати, А я развлечь берусь. Потерпи — уйду ненадолго, Допою и сразу вернусь. Попробуйте забыться, Не думать о дурном! Оставьте злые лица Направо за углом. Оставьте боли и заботы Своему врагу, Я в этом охотно Помогу! Когда вы слишком чинны, Мы вянем от тоски — Усталые мужчины Плохие… шутники! Не выпьют лишнего ни йоты, — Мало куражу, Пока я им что-то Не скажу. Пей вино! Ах, ты не пьешь вина?! Все равно… Я за двоих пьяна. Так и быть — я завтра забуду, Что была в тебя влюблена. Забыли вы морщины Разгладить на лице… Они на вас, мужчины, Как фрак на мертвеце! Про наши нежные расчеты Дома — ни гу-гу. Я вам охотно Помогу. Грешны вы иль невинны — Какие пустяки. Усталые мужчины Такие… чудаки! Не выпьют лишнего ни йоты, — Мало куражу, Пока я им что-то Не скажу. Ах, жара, Какая здесь жара! Все игра, Вся наша жизнь — игра! Но в игре бывает удача И счастливые номера. Нет золотой долины — Все проигрыш и прах, А выигрыш, мужчины, В отдельных номерах! Играйте, но не для наживы, А на весь кураж, И номер счастливый Будет ваш! На нас не пелерины, Мы — бабочки в пыльце. Порхаем, а мужчины Меняются в лице. Порхайте с нами беззаботно, Словно на лугу, А я вам охотно Помогу. 4. Вооружен и очень опасен Запоминайте: Приметы — это суета, Стреляйте в черного кота, Но плюнуть трижды никогда Не забывайте! И не дрожите! Молясь, вы можете всегда Уйти от Страшного суда, А вот от пули, господа, Не убежите! Кто там крадется вдоль стены, Всегда в тени и со спины? Его шаги едва слышны, — Остерегитесь! Он врал, что истина в вине. Кто доверял ему вполне — Уже упал с ножом в спине. Поберегитесь! За маской не узнать лица, В глазах — по девять грамм свинца, Расчет его точен и ясен. Он не полезет на рожон, Он до зубов вооружен И очень, очень опасен! Не доверяйте Ему ни тайн своих, ни снов, Не говорите лишних слов, Под пули зря своих голов Не подставляйте! Гниль и болото Произвели его на свет. Неважно — прав ты или нет — Он в ход пускает пистолет С пол-оборота. Он жаден, зол, хитер, труслив, Когда он пьет, тогда слезлив, Циничен он и не брезглив — Когда и сколько? Сегодня — я, а завтра — ты, Нас уберут без суеты. Зрачки его черны, пусты, Как дула кольта. За маской не узнать лица, В глазах — по девять грамм свинца, Расчет его точен и ясен. Он не полезет на рожон, Он до зубов вооружен И очень, очень опасен! 5. * * * Живу я в лучшем из миров — Не нужно хижины мне: Земля — постель, а небо — кров, Мне стены — лес, могила — ров… Мурашки по спине. Но мне хорошо, — Мне славно жить в стране, Во рву, на самом дне, В приятной тишине. Лучи палят — не надо дров, Любой ко мне заходи. Вот только жаль, не чинят кров, А в этом лучшем из миров Бывают и дожди. Но мне хорошо, — Не веришь — заходи, Садись и не зуди, Гляди, не разбуди. И все прекрасно — все по мне, Хвала богам от меня! Еще есть дырка на ремне. Я мог бы ездить на коне, Да только нет коня. Но мне хорошо, — Я, струнами звеня, Пою подряд три дня. Послушайте меня. 6. * * * Черны все кошки, если ночь, А я — я черен и днем. Такому горю не помочь — Что воду в ступе зря толочь — Воде не стать вином! Не все ли равно, — Не станет мул конем И великаном гном. Хоть с пальмовым вином. Мой черный цвет, как не кляни, Хорош хотя бы в одном, — Что мало виден я в тени. Быть белым — боже сохрани! — Как на глазу бельмом. И все-таки я Мечтаю об одном: Чтоб быть светлее днем. Хоть с пальмовым вином. Поет душа в моей груди, Хоть в горле горечи ком, — Меня попробуй, разгляди, В меня попробуй попади, Мне ночь — надежный дом. И все-таки я И с радостью знаком, Я счастлив даже днем. Но… с пальмовым вином. 7. * * * Это вовсе не френч-канкан, не френч! Вас решили в волшебный фонтан увлечь. Все течет, изменяется, бьет — не плачь! Кто в фонтане купается, тот богач. Что, приятель, в таком раздрыге Отупел, с нищетой смирясь?! Окунайся в черные брызги, Окунайся в черную грязь! Копошатся в ней, копошатся… Наплевать, что мокрей мокриц! Все надеются оказаться В золотом, как сказочный принц! Не для всяких открыт фонтан, о нет! А для всяких сегодня канкан — балет. Куплен этот фонтан с потрохами весь, Ну а брызги летят между вами здесь. А ворота у входа в фонтан — как пасть, Осторожнее, можно в капкан попасть! Если дыры в кармане — какой расчет? Ты утонешь в фонтане, другой всплывет. Песня о Судьбе Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену, За мною пес — Судьба моя, беспомощна, больна, — Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену — Глядит, глаза навыкате, и с языка — слюна. Морока мне с нею — Я оком грустнею, Я ликом тускнею И чревом урчу, Нутром коченею, А горлом немею, — И жить не умею, И петь не хочу! Должно быть, старею, — Пойду к палачу… Пусть вздернет на рею, А я заплачу. Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну, Но жаль ее, голодную, — ласкается, дрожит, — Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну — Она, когда насытится, всегда подолгу спит. Тогда я гуляю, Петляю, вихляю, И ваньку валяю И небо копчу. Но пса охраняю, Сам вою, сам лаю — О чем пожелаю, Когда захочу. Нет, не постарею — Пойду к палачу, — Пусть вздернет скорее, А я приплачу. Бывают дни, когда я голову в такое пекло всуну, Что и судьба попятится, испуганна, бледна, — Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну — С тех пор ни дня без стакана, еще ворчит она: Закуски — ни корки! Мол, я бы в Нью-Йорке Ходила бы в норке, Носила б парчу!.. Я ноги — в опорки, Судьбу — на закорки, — И в гору и с горки Пьянчугу влачу. Когда постарею, Пойду к палачу, — Пусть вздернет на рею, А я заплачу. Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком — Пошла, родимая, вразнос и изменила лик, — Хамила, безобразила и обернулась Роком, — И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык. Мне тяжко под нею, Гляди — я синею, Уже сатанею, Кричу на бегу: "Не надо за шею! Не надо за шею! Не над за шею, — Я петь не смогу!" Судьбу, коль сумею, Снесу к палачу — Пусть вздернет на рею, А я заплачу! x x x Этот день будет первым всегда и везде — Пробил час, долгожданный серебряный час: Мы ушли по весенней высокой воде, Обещанием помнить и ждать заручась. По горячим следам мореходов живых и экранных, Что пробили нам курс через рифы, туманы и льды, Мы под парусом белым идем с океаном на равных Лишь в упряжке ветров, не терзая винтами воды. Впереди — чудеса неземные! А земле, чтобы ждать веселей, Будем вечно мы слать позывные — Эту вечную дань кораблей. Говорят, будто парусам реквием спет, Черный бриг за пиратство в музей заточен, Бросил якорь в историю стройный корвет, Многотрубные увальни вышли в почет. Но весь род моряков — сколько есть — до седьмого колена Будет помнить о тех, кто ходил на накале страстей. И текла за кормой добела раскаленная пена, И щадила судьба непутевых своих сыновей. Впереди — чудеса неземные! А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные — Эту вечную дань кораблей. Материк безымянный не встретим вдали, Островам не присвоим названьев своих — Все открытые земли давно нарекли Именами великих людей и святых. Расхватали открытья — мы ложных иллюзий не строим, — Но стекает вода с якорей, как живая вода. Повезет — и тогда мы в себе эти земли откроем, — И на берег сойдем — и останемся там навсегда. Не смыкайте же век, рулевые, — Вдруг расщедрится серая мгла — На «Летучем Голландце» впервые Запалят ради нас факела! Впереди — чудеса неземные! А земле, чтобы ждать веселей, Будем честно мы слать позывные — Эту вечную дань кораблей! Одна научная загадка или Почему аборигены съели Кука Не хватайтесь за чужие талии, Вырвавшись из рук своих подруг! Вспомните, как к берегам Австралии Подплывал покойный ныне Кук, Как, в кружок усевшись под азалией, Поедом — с восхода до зари — Ели в этой солнечной Австралии Друга дружку злые дикари. Но почему аборигены съели Кука? За что — неясно, молчит наука. Мне представляется совсем простая штука: Хотели кушать — и съели Кука! Есть вариант, что ихний вождь — Большая Бука — Сказал, что — очень вкусный кок на судне Кука… Ошибка вышла — вот о чем молчит наука: Хотели — кока, а съели — Кука! И вовсе не было подвоха или трюка — Вошли без стука, почти без звука, — Пустили в действие дубинку из бамбука — Тюк! прямо в темя — и нету Кука! Но есть, однако же, еще предположенье, Что Кука съели из большого уваженья, — Что всех науськивал колдун — хитрец и злюка: "Ату, ребята, хватайте Кука! Кто уплетет его без соли и без лука, Тот сильным, смелым, добрым будет — вроде Кука!" Кому-то под руку попался каменюка — Метнул, гадюка, — и нету Кука! А дикари теперь заламывают руки, Ломают копья, ломают луки, Сожгли и бросили дубинки из бамбука — Переживают, что съели Кука! x x x Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода, — Вы не ждали его — не за легкой добычей пошли. Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли. Помнишь детские сны о походах Великой Армады, Абордажи, бои, паруса — и под ложечкой ком?.. Все сбылось: «Становись! Становись!» — раздаются команды, — Это требует море — скорей становись моряком! Наверху, впереди — злее ветры, багровее зори, — Правда, сверху видней, впереди же — исход и земля. Вы матросские робы, кровавые ваши мозоли Не забудьте, ребята, когда-то надев кителя! По сигналу «Пошел!» оживают продрогшие реи, Горизонт опрокинулся, мачты упали ничком. Становись, становись, становись человеком скорее! — Это значит на море — скорей становись моряком! Поднимаемся в небо по вантам, как будто по вехам, — Там и ветер живой — он кричит, а не шепчет тайком: Становись, становись, становись, становись человеком! — Это значит на море — скорей становись моряком! Чтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали, Не грубейте душой и не будьте покорны судьбе, — Оставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками; Становясь капитаном — храните матроса в себе! Мореплаватель-одиночка Вот послал господь родителям сыночка: Люльку в лодку переделать велел, — Мореплаватель родился одиночка — Сам укачивал себя, сам болел… Не по году он мужал — по денечку, И уже из колыбели дерзал: К мореплаванью годился в одиночку, Из пеленок паруса вырезал. …Прямо по носу — глядите! — то ли бочка, То ли яхта, то ли плот, то ли — нет: Мореплаватель, простите, одиночка Посылает вам мудреный привет! Ой, ребята, не к добру проволочка! Сплюньте трижды все, кто на корабле: Мореплаватель на море одиночка — Вроде черного кота на земле! "Вы откуда — отвечайте нам, и точка, — Не могли же вы свалиться с небес?! Мы читали, что какой-то одиночка В треугольнике Бермудском исчез…" "Это утка, это бред — все до строчки! — И простите, если резок и груб, — Я там плавал, извините, в одиночку: Он совсем не треугольник, а — куб! Были бедствия — посуда на кусочки! Била Бетси — ураган — все подряд, — Мореплаватели нынче — одиночки — Из летающих тарелок едят!.." Вот добавил он в планктон кипяточку… Как орудует: хоть мал, да удал! Глядь — и ест деликатесы в одиночку, — А из нас — таких никто не едал. И поведал он, что пьет он по глоточку, Чтоб ни капли не пропасть в бороде, — Мореплаватель, простите, в одиночку Философию развел на воде. "Не искусственную ли оболочку Вы вокруг себя, мой друг, возвели? Мореплаванью, простите, в одиночку Наше общество предпочли?" Он ответил: "Вы попали прямо в точку! Жаль, на суше не пожать вам руки: В море плавая подолгу в одиночку, Я по вас затосковал, моряки!" Мы, услыша что-нибудь, сразу — в строчку, Мы, завидя что-нибудь, — в негатив! Мореплавателя сняли, одиночку, В фотографию его превратив. Ах, побольше б нам немного юморочку! — Поскучнели, отрешась от земли, — Мореплавателя — брата — одиночку Мы хотя бы как смогли развлекли! Так поменьше им преград и отсрочек, И задорин на пути, и сучков! Жаль, что редко их встретишь — одиночек, — Славных малых и таких чудаков! Шторм Мы говорим не «штормы», а «шторма» — Слова выходят коротки и смачны: «Ветра» — не «ветры» — сводят нас с ума, Из палуб выкорчевывая мачты. Мы на приметы наложили вето — Мы чтим чутье компасов и носов. Упругие тугие мышцы ветра Натягивают кожу парусов. На чаше звездных — подлинных — Весов Седой Нептун судьбу решает нашу, И стая псов, голодных Гончих псов, Надсадно воя, гонит нас на Чашу. Мы — призрак легендарного корвета, Качаемся в созвездии Весов. И словно заострились струи ветра — И вспарывают кожу парусов. По курсу — тень другого корабля, Он шел — и в штормы хода не снижая. Глядите — вон болтается петля На рее, по повешенным скучая! С ним Провиденье поступило круто: Лишь вечный штиль — и прерван ход часов, — Попутный ветер словно бес попутал — Он больше не находит парусов. Нам кажется, мы слышим чей-то зов — Таинственные четкие сигналы… Не жажда славы, гонок и призов Бросает нас на гребни и на скалы. Изведать то, чего не ведал сроду, — Глазами, ртом и кожей пить простор!.. Кто в океане видит только воду — Тот на земле не замечает гор. Пой, ураган, нам злые песни в уши, Под череп проникай и в мысли лезь, Лей звездный дождь, вселяя в наши души Землей и морем вечную болезнь! Гимн морю и горам Заказана погода нам Удачею самой, Довольно футов нам под киль обещано, И небо поделилось с океаном синевой — Две синевы у горизонта скрещены. Не правда ли, морской хмельной невиданный простор Сродни горам в безумье, буйстве, кротости: Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор, И впадины меж ними — словно пропасти! Служение стихиям не терпит суеты, К двум полюсам ведет меридиан. Благословенны вечные хребты, Благословен Великий океан. Нам сам Великий случай — брат, Везение — сестра, Хотя — на всякий случай — мы встревожены. На суше пожелали нам ни пуха ни пера, Созвездья к нам прекрасно расположены. Мы все — впередсмотрящие, все начали с азов, И если у кого-то невезение — Меняем курс, идем на SOS, как там, в горах, — на зов, На помощь, прерывая восхождение. Служение стихиям не терпит суеты, К двум полюсам ведет меридиан. Благословенны вечные хребты, Благословен Великий океан. Потери подсчитаем мы, когда пройдет гроза, — Не сединой, а солью убеленные, — Скупая океанская огромная слеза Умоет наши лица просветленные… Взята вершина — клотики вонзились в небеса! С небес на землю — только на мгновение: Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса — И снова начинаем восхождение. Служение стихиям не терпит суеты, К двум полюсам ведет меридиан. Благословенны вечные хребты, Благословен Великий океан. x x x Позвольте, значит, доложить, господин генерал: Тот, кто должен был нас кормить — сукин сын, черт побрал! Потери наши велики, господин генерал, Казармы наши далеки, господин генерал. Солдаты — мамины сынки, их на штурм не поднять. Так что, выходит не с руки — отступать-наступать. x x x Растревожили в логове старое зло, Близоруко взглянуло оно на восток. Вот поднялся шатун и пошел тяжело — Как положено зверю — свиреп и жесток. Так подняли вас в новый крестовый поход, И крестов намалевано вдоволь. Что вам надо в стране, где никто вас не ждет, Что ответите будущим вдовам? Так послушай, солдат! Не ходи убивать — Будешь кровью богат, будешь локти кусать! За развалины школ, за сиротский приют Вам осиновый кол меж лопаток вобьют. Будет в школах пять лет недобор, старина, — Ты отсутствовал долго, прибавил смертей, А твоя, в те года молодая, жена Не рожала детей. Неизвестно, получишь ли рыцарский крест, Но другой — на могилу под Волгой — готов. Бог не выдаст? Свинья же, быть может, не съест, — Раз крестовый поход — значит, много крестов. Только ваши — подобье раздвоенных жал, Все вранье — вы пришли без эмоций! Гроб Господен не здесь — он лежит, где лежал, И креста на вас нет, крестоносцы. Но, хотя миновало немало веков, Видно, не убывало у вас дураков! Вас прогонят, пленят, ну а если убьют — Неуютным, солдат, будет вечный приют. Будет в школах пять лет недобор, старина, — 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35 |
|||||||