Неуправляемые[33]

По крайней мере, в четырех рассказах этого сборника действие разворачивается после катастрофической войны. Два из них – это рассказы-предупреждения. Но стремление предупредить человечество об опасности – отнюдь не единственный повод писать подобные истории.

Война такого масштаба приводит к тому, что наступление Технологической Сингулярности отодвигается, и мир останется понятным и привычным для нас, обычных людей. Множество писателей пробовали свои силы в создании «мира после мира», где можно в различных пропорциях смешивать высокие технологии и обычаи средневековья.

Предсказать последствия мировой войны – задача непростая. Не исключено, что она будет означать конец человеческой расы. Далее если этого не произойдет, война и послевоенные годы могут оказаться еще ужасней, чем нам обещают. Но не исключено, что человечество выживет. Война отбросит его далеко назад, во тьму. Но годы пройдут, выжившие состарятся, дети их детей станут взрослыми… и будут вспоминать страшные годы как далекую бурю. Возможно, за упадком последуют счастливые времена. Война станет концом нашего – но не их – мира. Большая часть нашего наследия находится в миллионах библиотек, и это наследие представляется куда более здоровым, чем само человечество. И я не принимаю аргумента, что технологический уровень не будет восстановлен, потому что наша цивилизация исчерпала все ранее доступные ресурсы. Это касается только нефти; цивилизациям, возникшим после катастроф, легче найти ресурсы, чем прежде. Руины городов, которых не коснулось заражение, – это, по сути, настоящие сокровищницы.

Возможны и иные сценарии: послевоенное общество сможет поднять уровень образования и ясными глазами взглянуть на собственное прошлое. Именно в таких декорациях будет разворачиваться сюжет следующего рассказа. Полагаю, удача в конце концов отвернется от нынешней цивилизации, результатом чего будут и войны, и скверные времена – куда более скверные, чем я могу описать (или хочу представить). Но, в конце концов, откроются новые возможности для процветания и прогресса. И в особенности мне хотелось бы найти ответы на два вопроса, которые возникают в этом рассказе. Каким будет система правления в такую эпоху? Что новая цивилизация будет делать с ядерным оружием и возможно ли такое, что все, что достигнуто, будет утрачено вновь? Название рассказа – это мой ответ на первый вопрос. На второй ответ будет сходным.

«Рэкет-группа Эла» действовала в Манхэттене, штат Канзас. Вопреки своему названию, эта была настоящая полицейская служба, хотя и маленькая, и занималась она охраной правопорядка – или, скорее, его поддержания. Их клиентура составляла двадцать тысяч человек, живущих в радиусе ста километров от главного офиса. Очевидно, у этого Эла с чувством юмора все в порядке[34]. Даже его имя напоминает о гангстерах… «даже» – потому что его помощники экипируются в точности как уличные бандиты начала двадцатого века. Уил Брайерсон считал, что это дань ностальгии. Кстати, как и название компании, в которой служил Уил. Все, что навевает воспоминания о старых временах и старых традициях, сулит те или иные выгоды.

«Ну и что с того, – думал Брайерсон, сажая свой флайер на площадку возле штаб-квартиры Эла. – „Полиция Штата Мичиган“[35]… звучит куда более благородно».

Он откинул кокпит и вышел в мрачное молчание утра. Близился рассвет, но небо оставалось темным, а воздух – сырым. Вдоль горизонта строем двигались грозовые тучи, среди них то и дело вспыхивали молнии, но не доносилось даже слабого раската грома. Потом Уил заметил торнадо-убийцу – одинокий силуэт, похожий на орлиный, мелькающий далеко в небе. Погода не предвещала ничего доброго – как и предупреждали в Ист-Лансингской[36] штаб-квартире Эла четыре часа назад.

В этот миг из полумрака высочил некто долговязый и тощий.

– Рад вас видеть! Меня зовут Элвин Свенсен. Я здесь хозяин, – Свенсен с воодушевлением пожал Уилу руку. Он был одет в мешковатые брюки и пиджак на толстой подкладке, которыми не побрезговал бы и сам Фрэнк Нити[37]. – А я-то боялся, что вы будете ждать, пока не пройдет фронт…

Шеф местной полиции подтолкнул коллегу, приглашая его войти в здание. Вокруг не было ни души. Местность казалась совершенно пустынной, и наличие деревенского домика, где размещалось полицейское отделение, ничего не меняло, особенно ранним утром буднего дня. И зачем тогда горячку пороть?

Внутри, за консолью внутренней связи, сидел клерк (а может быть, и полицейский), одетый в точности, как Эл. Свенсен посмотрел на него и ухмыльнулся.

– Это из «Полиции Штата Мичиган», все в порядке. Они на самом деле пришли, Джим. Они На Самом Деле пришли! Просто проходите в холл, лейтенант. Мой кабинет в задней комнате. На самом деле, мы тут ненадолго… Но пока можем спокойно поговорить.

Уил кивнул, хотя эти слова скорее озадачили его, чем внесли ясность. В дальнем конце холла, из приоткрытой Двери, выбивался свет. На матовом стекле красовалась надпись, сделанная по трафарету: «Большой Эл». От преклонных лет ковра и деревянного пола, который прогибался под Уиллом с его девяноста килограммами живого веса, исходил слабый запах плесени. Брайерсон чуть заметно усмехнулся. Возможно, Эл не такой уж псих. Гангстерская тема вполне оправдывала эту неряшливость. Некоторые клиенты даже сочтут, что полицейской организации, которая поддерживает в своем здании подобный порядок, доверять можно.

Большой Эл направил Брайерсона к двери и жестом предложил гостю пухлое кресло. Высокий, угловатый, он больше походил на школьного учителя, чем на полицейского… или гангстера. Его светлые, с рыжиной, волосы казались растрепанными, хотя он то и дело приглаживал их, и от этого казалось, что шеф полиции то ли недавно встал с постели, то ли забыл причесаться. Прибавьте к этому нервные, суетливые движения… Уил подумал, что последнее все-таки ближе к истине. Свенсен, похоже, дошел до точки, и появление Уила было для него чем-то вроде отсрочки смертного приговора… ну, или, по крайней мере, позволяло сделать передышку. Он посмотрел на табличку с именем на груди Уила, и его ухмылка стала еще шире.

– У. У. Брайерсон. Я наслышан о вас. Я знаю, «Полиция Штата Мичиган» не даст нам пропасть. И пришлет лучших из лучших.

Уил улыбнулся в ответ, надеясь, что не выдал смущения. Отчасти своей славой он был обязан очковтирательству сослуживцев и уже начинал ее ненавидеть.

– хм-м-м… Спасибо, Большой Эл. Мы считаем это своим долгом – помогать небольшим полицейским бригадам защищать тех, кто не имеет права носить оружие. Но вы хотели мне что-то рассказать. Почему такая секретность?

Эл махнул рукой.

– Боюсь слишком длинных языков. Я не могу допустить, чтобы враг узнал о том, что вы получили наше приглашение – пока вы не выйдете на сцену и не начнете действовать.

Странно. Не «ублюдкам», не «проходимцам», не «мерзавцам»… «врагам».

– Но даже если крупную банду спугнуть…

– Слушайте, я не говорю о кучке раздолбаев. Я говорю о Республике Нью-Мексико. О нападении. На Соединенные Штаты, – он плюхнулся в свое кресло и продолжал немного спокойнее – почти так, словно эта информация была тяжкой ношей, от которой он только что избавился. – Не ожидали?

Брайерсон молча кивнул.

– Я тоже. Вернее, это было неожиданностью месяц назад. У Республики всегда хватало внутренних проблем. Но даже когда они захватили все земли к югу от Арканзас-Ривер[38], у них не было ни одного поселения на сотни километров отсюда. Даже сейчас, думаю, это сущий авантюризм: мы можем сосредоточить силы и раздавить их… – он посмотрел на часы. – Как скоро – не имеет значения. Нам необходимо скоординировать усилия. Сколько штурм-патрулей вы привели?

Выражение лица у Брайерсона было достаточно красноречивым.

– Как? Только один? Проклятье. Ладно. Полагаю, это моя ошибка. Вся эта секретность… но…

Уил прочистил горло.

– Здесь только я, Большой Эл. Я – единственный, кого прислал Мичиган.

Его собеседник, казалось, вот-вот упадет в обморок. Облегчение сменилось отчаянием, затем на его лице появилось слабая тень ярости.

– Ч-ч-чтоб в-вам п-провалиться, Брайерсон… Я рискую потерять все, что здесь создал. И люди, которые мне доверяют, тоже лишатся всего, что у них есть. Но клянусь, я подам в суд на «Полицию Штата Мичиган». За забывчивость. Пятнадцать лет я платил вам премиальные и никогда ничего не требовал. А сейчас, когда меня прижало так, что дальше некуда, мне присылают одну-единственную ослиную жопу с одной-единственной десятимиллиметровой пукалкой!

Брайерсон встал и выпрямился во весь свой почти двухметровый рост. Теперь он возвышался над Свенсеном, как башня, а его медвежья лапа легла Элу на плечо.

– «Полиция Штата Мичиган» действительно не даст вам пропасть, мистер Свенсен, – он говорил спокойно, но твердо. – Вы платите нам за защиту от насилия – защиту как таковую, а не в каждом конкретном случае – и мы намерены ее вам предоставить. Мичиган никогда не нарушает условия соглашения.

С последними словами его пятерня крепче сжала плечо Элвина Свенсена. Взгляды полицейских встретились. Затем Большой Эл слабо кивнул, и Уил сел.

– Вы правы. Извините меня. Я плачу за результат, а не за то, каким образом он получен. Но я знаю, с чем мы столкнулись. И, черт возьми, напуган до смерти.

– И вот еще одна причина, по которой я здесь, Эл. Чтобы выяснить, с чем мы столкнулись, прежде чем бросаться на это, паля из пушек и выпрыгивая из собственных штанов. Ваши предположения?

Эл откинулся на спинку стула, и она мягко скрипнула. Он смотрел в окно, в темное молчание утра, и на миг показалось, что он успокоился. Однако такого просто не могло случиться. Похоже, что-то его не на шутку тревожило.

– Все началось три года назад. Тогда это выглядело довольно невинно и почти законно…

Хотя Республика Нью-Мексико захватила земли от Колорадо на западе до Миссисипи на востоке и Арканзаса на севере, большинство ее поселений находились между побережьем Залива[39] и Рио-Гранде. Больше века Оклахома и Северный Техас оставались незаселенными. «Граница» между Арканзас-Ривер не вызывала интереса у Республики, где хватало проблем с Водяной Войной в Колорадо. Еще меньше нью-мексиканцев интересовали фермерские хозяйства на северной границе неуправляемых земель – или «неправительственных», кому как больше нравится[40]. В течение последних десяти лет поток иммигрантов из Республики на север, где условия были более благоприятными, неуклонно возрастал. Лишь некоторые из южан остались на территории Манхэттена: места, где можно было найти работу, находились гораздо севернее.

Но вот уже три года как сюда потянулись зажиточные нью-мексиканцы, и они были готовы платить за пахотные земли любую цену.

– Теперь ясно: это были подставные лица, через которых действовало правительство Республики. Они платили больше, чем могли бы получить со своих поместий. И приобретать землю они начали сразу после выборов их последнего президента. Ты знаешь – Хастигс как-его-там… В любом случае, для многих из нас это было славное времечко. Если какой-то нью-мексиканский толстосум захотел обзавестись уединенной фазендой в неупра… неправительственных землях, это его личное дело. В любом случае: даже если все нью-мексиканцы дружно скинутся, они не смогут купить и десятой части Канзаса.

Поначалу приезжие старательно изображали добрососедские отношения. Некоторые даже заключили контракт с «Рэкет-группой Эла» и «Правосудием Среднего Запада»[41]. Но шли месяцы, и становилось очевидно, что новые соседи – не фермеры и не праздные богатеи. Как заметили местные жители, эти люди скорее напоминали производителей работ, которым дали подряд. Из южных городов – Галвестона[42], Корпус-Кристи[43] и даже из Альбукерке[44], столицы Нью-Мексико – бесконечным потоком ползли грузовики с бедно одетыми мужчинами и женщинами. Эти оборванцы селились в бараках, которые возводили на своих землях новые владельцы. Что до самих владельцев, то, глядя на них, никто бы не сказал, что они когда-либо часами работали в поле.

«Фермеров» становилось все больше и больше, что немало удивляло местных жителей. Хотя пока было неясно, ради чего затевается столь масштабная операция, у репортеров «Гранд-журнал» начался зуд любопытства. Может быть, нанимать батраков выгоднее, чем арендовать всякую технику? Тем временем работники начали наниматься к местным фермерам.

– Эти люди работали как проклятые, причем за бесценок. Каждую ночь наниматели свозили их на грузовиках в бараки, и наши фермеры общались с ними не больше, чем с машинами. В общем и целом, мексиканцы сбили цену на пять процентов или что-то около того.

Уил начинал понимать, к чему он клонит. Кто-то в Республике, похоже, хорошо разбирается в законах Среднего Запада.

– Гм-м-м… ну, знаешь, Эл, будь я на месте этих батраков, я бы не стал гнуть спину в поле. Я бы двинулся на север, где с работой получше. Можно хотя бы наняться в ученики и к дворецкому и получать больше, чем иной новобранец. Богатым всегда нужны слуги, и в наши дни платят за это баснословные деньги.

Большой Эл кивнул.

– Да, у нас тоже есть богатые. Когда они услышали, что эти ребята готовы на них работать, у них слюнки потекли. Тут-то все и началось.

Поначалу нью-мексиканские батраки даже толком не поняли, что на них есть спрос.

Они полагали, что должны работать, где и когда прикажут. Но поначалу немногим, очень немногим предложили работу.

– Они по-настоящему испугались, эти первые. Они снова и снова просили гарантий, что по окончании рабочего дня смогут возвращаться к своим семьям. Наверно, они решили, что их хотят похитить, а не обеспечить работой. Потом… это был как взрыв. Они не могли дождаться, когда смогут покинуть свои бараки. Они хотели взять с собой своих родных…

– И тогда ваши новые соседи оцепили лагеря?

– Ты быстро схватываешь, дружище. Они не позволили родственникам батраков покидать лагеря. И, как мы теперь знаем, конфисковали у них деньги.

– А у них не было чего-нибудь вроде долгосрочного контракта?

– Нет, черт подери. Возможно, с точки зрения «правосудия Инкорпорейтед» и такое законно, но рабство по договору на Средним Западе не принято. Так что никаких контрактов не было и в помине. Сейчас я вижу, что это было нарочно подстроено. В общем, вчера наступила развязка. Из Топеки прилетел парень из Красного Креста, привез письмо от «Правосудия Среднего Запада». Он должен был пройтись по поселениям и объяснить этим бедолагам, что закон на их стороне. Я взял пару своих ребят и отправился за ним. Нас не пустили, а парнишку из Красного Креста, когда он попытался настоять на своем, просто вышвырнули пинками. Их главарь – некий Стронг – сунул мне какую-то бумагу, в которой написано, что начиная с настоящего момента у них своя полиция и свое правосудие. Затем нас выпроводили за пределы частного владения – под дулами винтовок.

– В общем, решили поиграть в броненосца. Это не проблема. Но рабочие до сих пор считаются вашими клиентами?

– Не просто считаются. Пока не началась эта свистопляска, многие из них заключили контракт с нами и Средним Западом. Обычно такое списывают на форс-мажор, но сейчас я влип.

Уил кивнул.

– Верно. И твой единственный выбор – пустить огонь на огонь. А в качестве встречного огня выступит моя команда.

Большой Эл наклонился, страх уступил место возмущению.

– Конечно. Но это еще не все, лейтенант. Эти работяги – вернее сказать, рабы – были только частью ловушки, которую нам расставили. Правда, в большинстве своем они храбрые, честные ребята. Они знают, что произошло, и радуются по этому поводу ничуть не больше моего. Прошлой ночью, после того как мы получили пинка под зад, трое из них сбежали. Они прошли пятнадцать километров до Манхэттена, чтобы увидеть меня и попросить НЕ вмешиваться. НЕ выполнять условия контракта. Они объяснили, почему. На протяжении сотни километров, которые они проехали на своем грузовике, им ни разу не дали полюбоваться местами, по которым их везли. Но уши им никто не затыкал. И один из них умудрился проковырять дырку в тенте. Он видел броневики и боевые самолеты в камуфляжной раскраске к югу от Арканзаса. Чертовы нью-мексиканцы просто взяли и спрятали часть своего техасского гарнизона в десяти минутах лету от Манхэттена. И готовы выступать.

Возможно, так оно и есть. «Водяные войны» с Ацтланом угасли несколько лет назад. Возможно, у нью-мексиканцев сохранились запасы вооружения – скорее всего, так оно и есть, учитывая, что им приходится удерживать города на побережье залива. Уил встал и подошел к окну. Рассвет уже окрасил небо под далекими низкими облаками. Земля, которая простиралась вокруг полицейского участка, казалась изумрудной. Внезапно Уил почувствовал, что оказался в весьма затруднительном положении. Смерть, которая может придти с этого неба, не слишком станет утруждать себя предупреждениями. У.У. Брайерсон не был студентом исторического факультета, но обожал старое кино и видел несколько фильмов о войне. Предполагается, что агрессора интересует создание определенного мнения в обществе – или мировом сообществе. Должна быть провокация, предлог для массового насилия, которое выдается за меры самообороны. Нью-мексиканцы действуют умно: они создали ситуацию, к которой У.У. Брайерсону – или тому, кто окажется на его месте – ничего не останется, кроме как применять силу, атаковать их поселения.

– Так… Если мы воздержимся от принудительных мер – как думаете, насколько удастся отсрочить вторжение?

Извращать таким образом условия контракта – значит, не уважать самого себя.

Но прецедент есть прецедент. В особо неприятных случаях и время может стать оружием.

– Ну, может, на секунду их это задержит. Тем или иным способом они до нас доберутся. Если мы вообще ничего не будем делать, они используют в качестве повода мою вчерашнюю «вылазку». На мой взгляд, тут поможет только одно: если «Полиция Штата Мичиган» положит все, что у нее есть, когда эти ублюдки к нам полезут. Изобразим массированное сопротивление. Возможно, этого окажется достаточно, чтобы их отогнать.

Брайерсон отвернулся, чтобы посмотреть на Большого Эла. Понятно, почему у парня зуб на зуб не попадает от страха. Должно быть, в эту ночь ему пришлось крепко держать себя в руках. Но теперь У.У. Брайерсон прибыл и обо всем позаботится.

– Ладно, Большой Эл. С твоего разрешения, я принимаю командование.

– Ты решился, лейтенант!

Эл вскочил, точно все пружины в его кресле разом распрямились, и от этого толчка на лице образовалась широкая трещина. Уил уже направлялся к двери.

– Первое, что надо сделать – это убраться из этой халупы. Много тут у вас народу?

– Кроме меня – только двое.

– Собери их и выведи во двор. И если есть какое-нибудь оружие – его тоже прихватите.

Уил как раз выгружал из флаера рацию, когда трое полицейских вышли из штаб-квартиры Эла и остановились на пороге. Лейтенант помахал рукой, приветствуя их.

– Если мексиканцы настроены серьезно, то первым делом они будут добиваться превосходства в воздухе. Что у нас с наземным транспортом?

– Пара автомобилей. С дюжину мотоциклов. Джим, загляни в гараж.

Полицейский, больше похожий на уличного хулигана, помчался выполнять приказание. Уил с любопытством разглядывал того, кто остался с Элом. Этому индивиду было не больше четырнадцати. Он (или она?) сгибался (или сгибалась?) под весом пяти коробок. Некоторые из них были снабжены импровизированными лямками, другие, казалось, вообще было невозможно удержать на весу. Скорее всего, радиооборудование… Существо широко улыбалось.

– Кики ван Стин, лейтенант, – сообщил Эл. – Она фанатик военных игр – сейчас от этого может быть прок.

– Привет, Кики.

– Бу'м знакомы, лейтенант.

Она приподняла один из своих ящиков – что-то вроде чемодана – чтобы изобразить салют. Если там оборудование, хорошо же его встряхнуло.

– Теперь мы должны решить, куда идти и каким образом туда добираться. Думаю, мотоциклы – лучший вариант, Эл. Они достаточно невелики, чтобы…

Кики перебила его.

– Нафиг. Честно, лейтенант, их кокнуть почти так же просто, как телегу. И мы никуда далеко не пойдем. Я глянула пару минут назад, нет там никаких самолетов. У нас есть минут пять, это точно.

Уил посмотрел на Элла, и тот кивнул.

– Идет. Тогда машины.

Ухмылка девчонки стала еще шире, и она заковыляла в сторону гаража – на удивление резво, учитывая количество и вид навьюченных на нее коробок.

– Она в самом деле славный ребенок, лейтенант, – сообщил Большой Эл. – Хотя слегка не от мира сего. Почти все, что я ей плачу, она тратит на всякие штуки для военных игр. Шесть месяцев назад она заговорила о том, что на юге творится что-то странное. Но никто не стал ее слушать, и она заткнулась. Слава богу, она до сих пор здесь. Всю ночь она следила за тем, что происходит на юге. Так что, как только они пойдут в атаку, мы сразу узнаем.

– У вас есть что-нибудь вроде убежища, Эл?

– А как же. Фермы на юго-запад отсюда все изрыты туннелями и пещерами. Это старый комплекс Форт-Райли. Сейчас большей частью этих туннелей владеют мои друзья. Туда я прошлой ночью послал почти всех своих людей. Их не так много… но, в конце концов, без боя мы не сдадимся.

Вокруг уже вились какие-то насекомые, на одном из деревьев к западу от штаб-квартиры ворковал голубь. Солнечные лучи достигли верхушек облаков. Воздух все еще оставался холодным и влажным. Торнадо идет. И кому от этого хорошо!

Тишину нарушило сухое покашливание поршневого двигателя. Секунду спустя из гаража на подъездную дорожку выкатилось нечто немыслимо древнее. Уил узнал удлиненные обводы черного «линкольна», который появился на свет не позже пятидесятого года двадцатого века. Брайерсон и Большой Эл забросили на заднее сидение оружие и оборудование для связи и забрались следом.

«Ностальгия может далеко завести», – подумал Уил. Должно быть, восстановленный «линкольн» обошелся Элу в ту же сумму, что и вся его деятельность в совокупности. Автомобиль мягко катился по дороге, которая проходила мимо территории полицейского участка, и Уил понял, что это не настоящий «линкольн», а самодельная и довольно дешевая копия. Да, Большой Эл деньги на ветер не бросает.

Здание штаб-квартиры становилось все меньше, пока не исчезло на фоне обычной для Канзаса местности.

– Кики… Можешь выйти на линию прямой видимости с вышкой на участке?

Девочка кивнула.

– Отлично. Я хочу связаться с Ист-Лансингом. Чтобы это выглядело так, словно я никуда не отлучался.

– Конечно.

Она повозилась со сферической антенной и сунула Уилу микрофон. Лейтенант быстро надиктовал код назначения. Первым делом нужно было связаться с дежурным по штабу, а затем – с полковником Поттсом и кое с кем из командования.

Когда все было сделано, Большой Эл с ужасом уставился на него.

– Сотня самолетов-штурмовиков! Четыре тысячи пехотинцев! Бог ты мой… Я не представляю, как вы будете отбиваться от такой оравы.

Уил не стал спешить с ответом. Он передал микрофон Кики.

– Установи такой канал, чтобы слышали все. И кричи на всю Северную Америку, что здесь творится смертоубийство… – после этой тирады он смущенно посмотрел на Большого Эла. – Нам не справиться, Эл. Все, что есть у «Полиции Штата Мичиган», – это двадцать вертолетов-штурмовиков и с десяток самолетов. Самолеты почти все на Юконе. Можно, конечно, установить пушки на наши поисково-спасательные суда – их, пожалуй, сотня наберется. Но на это уйдет не одна неделя.

Эл побледнел, но ужас, которому он дал волю раньше, уже прошел.

– Значит, остается блефовать? Лейтенант кивнул.

– Но мы дадим все, что есть у Мичигана, и так быстро, как это только можно. Если нью-мексиканские запасы не слишком велики… возможно, этого хватит, чтобы их отогнать.

Большой Эл вздрогнул – но, может быть, это только показалось – и равнодушно посмотрел через плечо лейтенанта на дорогу впереди. На переднем сидении Кики расписывала душераздирающие подробности вражеских передвижений и кричала, что нападение неизбежно. Время от времени она упоминала позывные и звания, так что вряд ли кто-нибудь усомнился, что эти призывы и предупреждения исходят от самой что ни на есть настоящей полицейской службы.

Ветер задувал в открытые окна, принося с собой будоражащий запах росной травы, которая казалась темно-зеленой. Вдалеке сверкал серебряный купол хранилища свежих продуктов, недавно возведенный на ферме. «Линкольн» миновал маленькую церквушку Методистов – она белела на фоне клумб и ухоженных газончиков, точно была сделана из сахара. Позади, в пасторском садике, уже кто-то трудился.

Дорога оказалась достаточно хорошей, чтобы ее не смогли разбить огромные колеса сельскохозяйственных машин. Однако «линкольн» не мог двигаться быстрее пятидесяти километров в час. Довольно часто какой-нибудь фургон или трактор, который ехал на полевые работы, заставлял их выбирать другой путь. Водители приветливо махали Элу, Обычное утро среди ферм в неуправляемых землях. И скоро все это изменится. Должно быть, сети новостей уже подхватили вопль Кики. И направили своих пытливых служащих с голокамерами, которые поведут прямой репортаж о любом противнике на свое усмотрение. Некоторые из этих передач увидят и в Республике. Возможно, этого окажется достаточно, чтобы настроить нью-мексиканцев против их собственного правительства. Было бы желательно…

Но вероятнее всего, воздух вокруг вдруг наполнится визжащим металлом. И конец мирной жизни.

Большой Эл издал короткий смешок. Лейтенант вопросительно посмотрел на него, и полицейский фыркнул.

– Я просто подумал… Вся работа полицейского – это что-то вроде кредитного банка. Только вместо золота Мичиган возвращает нам обещания. Нападения – это как наплыв требований в «банк насилия» с требованием возврата депозитов. У тебя достаточно средств, чтобы удовлетворить нормальный спрос на ссуды. А вот когда все наваливаются скопом…