Сквозь время - Ложная тревога

На контейнере с «питанием для морпеха» были физически яркие буквы – что-то вроде «мясо птицы в соусе и сливочный крем дегидрированный».

– Один раз я попробовала, – Мири скорчила гримасу. – К счастью, сегодня можем без этого обойтись.

Она отделила нижнюю половинку ИРС и вытащила тонкий провод.

– В моем плане есть одно слабое место. Батарейки. Они здесь уже сто лет хранятся.

– А очки могут не работать, – одежда Хуана часто изнашивалась раньше, чем он из нее вырастал. Иногда хватало нескольких стирок, чтобы уничтожить все данные.

– Ну, нет. У вояк все делается на совесть. Смотри, – Мири положила батарейку и взяла очки Хуана. Потом размахнулась, словно подавала мяч на площадке, и швырнула очки в стену. Бац! Прибор врезался в стену под самым потолком, срикошетил и куда-то упал. Мири побежала в другой конец подвала – видимо, подобрать то, что от них осталось.

– Эй, дети! – послышался голос подполковника Гу. – Что мы там делаем?

Мири выпрямилась, захихикала и прикрыла рот ладошкой. Внезапно она стала похожа на десятилетнюю девочку.

– Порядок, Элис! – крикнула она в ответ. – Я просто… м-м-м… кое-что уронила.

– На потолок?

– Извини, я буду осторожнее.

Она вернулась к Хуану и вручила ему очки.

– Смотри, ни одной царапинки. Подаем питание… – она сунула конец провода от батарейки в головной ремень. – А теперь попробуй снова.

Хуан послушно надел очки, опустил их на глаза и нажал кнопку. Сначала все тонуло в дрожащем красном монохроме, а потом он увидел странную картину, словно нарисованную точками. Казалось, он смотрел в «рыбий глаз». Лицо Мири стало пугающе огромным. Ее кожа была цвета горячей печи, а глаза и рот светились голубовато-белым.

– Похоже на инфракрасную картинку. Только цветовая схема странная.

– Угу. Это установки по умолчанию. Обрати внимание, оптика встроена прямо в линзы. Это что-то вроде полевой формы: ты не зависишь от локальной сети. Только доберемся до Торри Пайнс, и мы победили. Попробуй другие датчики. Если покачаешь кнопку включения, получишь подсказку.

– Bay! Четко!

Крошечное меню плавало справа, на пределе видимости. Предупреждение о заряде батарейки мигало. Хуан ощупал ремешок, который удерживал всю конструкцию у него на голове, и нашел «столбик», который управлял указателем.

– Порядок. Сейчас у меня полноцветная картинка. Правда, разрешение хромает… – мальчик развернулся спиной к Мири, потом обратно и рассмеялся. – Знаешь, менюшка такая странная… Болтается сбоку, точно в глаз что-то попало. Как прикрепить его к стенке или чему-нибудь еще неподвижному?

– Не выйдет. Я говорила, что эта штука древняя. Он не может ориентировать нужный индекс. А если бы даже и мог… мозг у него с горошину и слишком тормозной, чтобы делать прогоны изображения.

– Хм-м… Хуан был знаком с некоторыми допотопными системами, но редко ими пользовался. Понятно, что с такой штукой можно забыть о слоях и всем таком. Даже обычные вещи, вроде внутренней отделки, должны быть только реальными.

Коробок была масса – но ни одного описания. Некоторые из них, должно быть, принадлежали Болванусу; на них красовались наклейки с надписями вроде «Проф. и миссис Уильям Гу, фак. Английского языка, Калифорнийский университет Дэвиса» или «Уильям Гу, ст., „Конец радуги“, Ирвин, Калифорния». Мири осторожно отодвинула их в сторону, чтобы не мешались.

– Когда-нибудь Уильям узнает, что со всем этим делать. А может, бабушка изменит свое решение и снова навестит нас.

Они открыли еще несколько коробок, помеченных «USMC», и порылись в них. Там лежали странные безрукавки, и на каждой было множество карманов – столько не набралось бы и во всей школе. Никаких документов в этих карманах не было. Хуан предположил, что карманы предназначались для боеприпасов. Мири утверждала, что для ИРСов, как бы то ни было, сегодня им потребуется много батареек, поскольку даже самые приличные из них при проверке показывали «Внимание: разряжено». Ребята разбирали ИРСы и набивали батарейками карманы двух самых маленьких курток. Еще в коробках нашлись несколько клавиатур для оборудования, которые крепились к поясу.

Ха… Прежде чем это кончится, пальцы у нас будут бегать как у взрослых… не по-детски.

Оставались последние коробки. Мири разорвала первую – коробка была битком набита какими-то предметами, похожих на камуфляжные яйца. Из каждого торчал пучок из трех коротких антенн-отростков.

– Фью! Узлы сети. В миллион раз хуже наших, к тому же в Торри Пайнс ими пользоваться нельзя. Незаконно, – она отодвинула в сторону несколько коробок с такими же пометками, как и на узлах. За ними стояла последняя коробка, больше других. Мири открыла ее… и с торжествующим видом отступила.

– Вот. Как я надеялась, что Билл ее не выбросил… – и она вытащила нечто короткоствольное с пистолетной рукояткой.

– Пистолет!

Вряд ли это пистолет. В «Энциклопедии стрелкового оружия Джейн» он ничего подобного не видел.

– Ты сначала загляни под «системы датчиков», – Мири сунула батарейку под дуло. – Спорю, ты им и муху не сшибешь – даже прямой наводкой. Это универсальный активный зонд. Все в одном: подповерхностный георадар, сонограф… Спектроскопия отражения х-лучей поверхностью. Импульсный лазер. Такого в спортивном магазине не купишь. Слишком хороший подарок для любителей подглядывать.

– … а вот так он переключается.

Мири заглянула в коробку и вытащила металлический стержень с блестящим кончиком.

– Вот, это для радара, крепится прямо сюда. Это предназначалось для поиска туннелей… – она заметила, как Хуан разглядывает последнюю находку, и улыбнулась, поддразнивая. – Мальчики! В этой коробке есть еще одна такая штучка… Бери, бери. Только не надо проводить здесь полевые испытания. Ты весь дом поставишь на уши.

Через несколько минут они оба, нагруженные батарейками и с зондами за спиной, пялились друг на друга через очки и хохотали.

– Ты похож на человека-муху, – сообщила Мири. В инфракрасном свете очки были огромными черными фасетчатыми глазами, а разгрузки могли сойти за хитиновый панцирь с блестками, где была активная батарейка.

Хуан взмахнул своим зондом.

– Й-йес!!! Мы – мухи-убийцы!

А в этом что-то есть…

– Знаешь, мы так вырядились… Спорю, если мы нарвемся в Торри Пайнс на группу «Foxwarner», нас пригласят сниматься.

Такое случалось, но чаще участие зрителей состояло в другом: они подбрасывали идеи относительно содержания и развития сюжетов. Мири засмеялась.

– Я же говорила: классный проект.

* * *

Мири вызвала машину, чтобы отправиться в Торри Пайнс. Ребята поднялись по лестнице и обнаружили, что мистер Гу стоит рядом с Уильямом Болванусом – с таким видом, словно пытается спрятать улыбку.

– Отлично смотритесь, – он покосился на Уильяма. – Готов?

Уильям улыбнулся.

– Когда скажешь, Билл.

Мистер Гу проводил всех троих к парадной двери. Машина Мири уже была там. Солнце почти погрузилось в стену прибрежного тумана, которая становилась все выше, по мере того как остывал вечерний воздух.

Ребята сняли очки и пошли через лужайку: Хуан впереди, Мири следом, за руку с Уильямом. С родителями Мириам Гу была почтительной и дерзкой одновременно. С дедушкой она становилась совсем другой. Хуан так и не понял, как она смотрит на Уильяма: доверчиво или покровительственно. В любом случае, все это странно.

Когда все трое забрались в машину, Уильям сел спиной к движению. Дорога проходила через восточный Фоллбрук. Окрестные участки выглядели довольно мило, хотя им не хватало той «красоты по стойке „смирно“», которая отличала Кэмп Пендлтон. Здесь и там домовладельцы украшали свои владения рекламой.

Мири смотрела назад, на рваную линию прибрежного тумана, которая вырисовывалась на фоне тускло сияющей синевы неба.

– «Туман бесстыдный тут», – процитировала она.

– «Опустит когти в нашу землю», – подхватил Хуан.

– «Запустит», – поправила Мири, и оба засмеялись. Это была просто цитата из прошлогоднего представления на День Всех Святых, однако для учеников Фэрмаунта она имела совсем иное значение. Возможно, никто не стал бы стенать по поводу «тумана на кошачьих лапах», как в прошлом, двадцатом веке. Однако… По вечерам близ побережья всегда был туман, но когда он появлялся, лазерная связь начинала давать сбои… и мир менялся.

– Судя по метеосводке, через час почти весь Торри Пайнс будет в тумане.

– И там появятся призраки.

– Вот класс!

И пока парк ничем не оснащен, особого разнообразия будет не добиться никакими способами.

Машина свернула на Рейч Роуд и поехала на восток, в направлении экспресс-шоссе. Вскоре туман казался просто очень низкими облаками, в которые погружалось послеполуденное солнце.

Пока они ехали, Уильям не произнес ни слова. Он взял с собой очки и батарейки к ним, но от разгрузки отказался, прихватив взамен старую брезентовую сумку. Кожа Болвануса была молодой и гладкой, но блестела от пота, взгляд пристальный, но блуждал, словно не зная, на чем задержаться. Он был способен к общению, этого Хуан не отрицал, но эти подергивания… они совсем не такие, как у взрослого, который надел «умную одежду». В них было что-то болезненное.

Хуан запросил экспериментальные модели заболеваний с подобными симптомами. Направление – геронтология… Такой странный вид кожи – признак регенерации тканей, обычное дело. Что касается дрожания… Болезнь Паркинсона? Может быть, но сегодня это очень редкая болезнь. Тогда Альцгеймера? Нет, симптомы не совпадают. Ага: «Восстановительный синдром после болезни Альцгеймера». Должно быть, до того, как терапия начала действовать, старина Уильям был настоящим овощем. Теперь его нервная система восстанавливалась. В результате может получиться вполне здоровый человек, даже если его личность случайно окажется чуть-чуть не такой, как прежде. Эти подергивания – признак окончательного воссоединения с собственной периферической нервной системой. На сегодняшний день насчитывается около пятидесяти тысяч пациентов, которых удалось вылечить от болезни Альцгеймера. Берти даже сотрудничал с некоторыми из них. Но близко, лично… Хуану стало дурно. Конечно, это здорово – что на время восстановления Уильям переехал к своим детям. Однако зачислять его в высшую школу Фэрмаунта – не самая лучшая идея. Правда, тема, которой он занимается, обзывается так: «Печатные устройства – одномоментное состояние». По крайней мере, это позволяло ему ни с кем не общаться.

Мири смотрела в окно, хотя Хуан понятия не имел, что она там видит.

– Ты знаешь, – внезапно произнесла она, – этот твой друг, Берти Жабеныш…[140] – и скорчила такую гримасу, словно покрытая слизью и бородавками жаба, которая появилась на сидении между ними, сидела здесь все время. Жаба выглядела очень реалистично.

– О… Так что «Берти»?

– Весь семестр он совал нос в мои дела, все время меня дергал, сплетничал про меня. Он надул эту идиотку Аннет, чтобы она впихнула меня в одну команду с тобой… Нет, против тебя я ничего не имею. Вышло очень неплохо, – она выглядела немного смущенной. – Но так или иначе, Берти чертовски напористый тип.

С этим было трудно поспорить. Но внезапно его осенило.

– Вы друг на друга в чем-то похожи.

– Что?!

– Ну… вы оба чертовски напористые.

Мири уставилась на него, раскрыв рот. Будет буря.

Но тут Хуан заметил, что Уильям наблюдает за ней, а на его губах играет странная улыбка. Мири закрыла рот и свирепо взглянула на Хуана.

– Да. Ты прав. Знаешь, в чем мой самый большой талант – по мнению Элис? В том, что я умею вовремя заткнуться. Между нами говоря, я бываю весьма мерзкой.

С минуту она смотрела в сторону.

– Но кроме хватки и желания покомандовать, я не вижу у себя никакого сходства с Берти. Я шумная. Я одиночка. Жабеныш – подлец и трус. Он всюду сует свои слизкие пальчики. И никто не знает, кто он такой на самом деле.

– Неправда. Я знаю Берти с шестого класса. А дружим мы почти два семестра. Он «дистанционник», вот все. Он живет в Эванстоне[141].

Она запнулась – наверно, искала ссылки на «Эванстон».

– А ты хоть раз бывал в Чикаго? Ты когда-нибудь встречался с Берти лично!

– Ну, как тебе сказать… В последнее Благодарение я гостил у него почти неделю, – это произошло сразу после того, как голубые пилюли начали действовать. – Он сводил меня в музей железнодорожных перевозок – он рассказывает не хуже, чем в «Службе 411». Еще я познакомился с его предками, видел их дом. Хочешь, сказать, что он вообще всех надул? Берти – обычный мальчик, такой, как я.

По правде сказать, Берти познакомил Хуана далеко не со всеми своими друзьями. Иногда Хуану казалось: Берти просто боится, что если его друзья соберутся вместе, его просто оттеснят на задний план. У Берти был огромный талант налаживать связи, но он, по-видимому, считал эти связи собственностью, которую можно украсть. Это было печально.

Мири это не убедило.

– Берти не такой, как мы, Хуан. Насчет Аннет ты знаешь. Я знаю, что он пролез во многие группы. Он всегда всем «пожалуйста», настоящий Мистер Услуга-За-Услугу…

Взгляд Мири стал печальным и задумчивым, выражение лица смягчилось. Некоторое время она молчала. Рейч Роуд закончилась, они пересекали южную границу города. Сейчас за окном расстилалась холмистая местность, расчерченная бесконечными улочками, домами и местами для прогулок. Если вам нравится оснащать местность техническими новинками и одновременно сокращать число автомобильных дорог, будьте готовы получить тихую глушь, увешанную рекламой. Однако местами это правило нарушалось. Например, самые крупные валуны были подтесаны и напоминали статуи троллей; вероятно, это была работа какого-нибудь кружка Церкви Пратчетта. Машина миновала спуск Пала и взлетела на первый из горных хребтов длиной в несколько миль, которые отделяли их от Эскондидо. Отсюда до моря было совсем недалеко.

– Прошлой осенью, – сказала Мири, – Бертрам Тодд был просто еще одним умником из моего языкового класса. Но в этом семестре он стал моей головной болью. Постоянные наезды… Он своего добился. Я его заметила, – последнее слово она выделила, но это не было тем словом, за которым следует действие. – Я собираюсь раскрыть его секрет. Достаточно ему один раз проколоться…

Старая песня: что бы ты ни скрывал, рано или поздно, хотя бы на секунду, это всплывет.

– Ну, я не знаю, – отозвался Хуан. – Знаешь, как лучше всего скрыть прокол? Преподнести его как большое достижение. А лучший способ сохранить секрет – нагородить вокруг кучу якобы секретов.

– Ха. Может, он что-то такое? Например, корпоративная команда.

Хуан засмеялся:

– Слушай, это мысль!

Еще несколько миль они с Мири вспоминали всевозможные киноклише, придумывая, кем может быть Берти. Берти мог быть мальчиком-роботом или – супермозгом, который вырастили в колбе на базе Форт Мид[142]. С таким же успехом Берти мог быть пришельцем, который прибыл на Землю, чтобы захватить глобальную сеть и подготовить вторжение. Он мог быть старой китайской военной программой, которая в ходе развития стала разумной, или самой глобальной сетью, которая, наконец, разбужена некими сверхчеловеческими – и, разумеется, враждебными человечеству – силами.

А может быть, Берти был творением подсознания и воображения Хуана, а сам Хуан – некое чудовище, хотя сам об этом не догадывается. Идея принадлежала Мири. Между прочим, самая смешная из всех. Правда, в этом было что-то неприятное – по крайней мере, Хуана это тревожило.

Машина свернула на Пятьдесят Шестую. Теперь они опять ехали в сторону берега. Здесь было больше настоящего открытого пространства, зеленые холмы позолочены россыпями весенних цветов. Дома с участками исчезли, их сменила многомильная промзона. Автоматизированные лаборатории, геномные и протеомные, напоминали серо-зеленые окаменелости, пропитанные последними лучами солнца. Нет такого места, где человек не может жить и работать. Но некоторые вещи должны происходить в замкнутом пространстве, достаточно тесном, чтобы стремительные потоки информации успевали соединять части в единое целое. Эти низкие строения были двигателями физической экономики Сан-Диего; в них совместно трудились человеческий гений, механизмы и природа – трудились, чтобы творить чудеса.

Когда машина оказалась на территории лагуны к северу от Торри Пайнс, солнце снова опустилось в прибрежный туман. Оставив экспресс-шоссе, они повернули к югу и поехали вдоль пляжа. Впереди вырастали бледные утесы, расположенные в главной части парка; их вершины уже окутал туман.

Все это время Болванус хранил молчание, не обращая внимания на смех и болтовню. Однако едва Мири снова заговорила о беспокойстве, которое внушает ей Берти, и попыталась увязать это с другими предположениями, он неожиданно вмешался:

– Думаю, в каком-то смысле все очень просто. Почему Берти беспокоит тебя, Мириам? Мне кажется, существует одна возможность, настолько фантастическая, что никто из вас даже представить себе не может.

Уильям говорил приторно-лукавым тоном, словно они были совсем маленькими, однако Мири не стала дерзить в ответ.

– Ох, – она взглянула на Уильяма так, словно речь шла о некоем великом озарении. – Я об этом подумаю.

* * *

Дорога шла в гору, сквозь туман. Мири приказала машине высадить их в дальнем конце кольцевой автодороги, на вершине холма.

– Пока идем к домику лесника, оценим обстановку, – сказала она.

Хуан ступил на заросший травой асфальт. Солнце село – теперь уже точно. Блин, какой холод! Было действительно неуютно, и мальчик начал хлопать себя по предплечьям. Он заметил, что Уильям натянул жакет.

– Вам не помешает думать немного вперед, – заметил Болванус.

Хуан скривился.

– Подумаешь, похолодало… Переживу.

Ма говорит то же самое. Аддоны для перспективного планирования стоили дешево, но Хуан убедил ее, что они делают не менее глупые ошибки, чем он сам. Вытащив из машины свой «сенсорный пистолет», он сунул его в длинный карман на спине куртки – и попытался не обращать внимание на то, как дрожит.

– Держи, Мириам, – Уильям протянул девочке жакет, явно взрослый и потому достаточно свободный, чтобы его можно было надеть поверх разгрузки с туго набитыми карманами.

– О, спасибо! – Мири закуталась, отчего Хуану стало еще холоднее. К тому же он почувствовал себя полным идиотом.

– А это вам, чемпион, – Уильям бросил ему второй жакет.

Это было странно – ощущать раздражение и одновременно испытывать чувство благодарности. Хуан вытащил зонд из кармана, сунул в «кобуру» и повесил ее поверх жакета. Внезапно вечер стал куда более приятным. Скорее всего, половина его высокоскоростных портов заблокированы, но… Черт возьми, через несколько минут мы снова будем в тумане.

Машина отправилась в обратный путь, как только они направились в сторону сторожки. И Хуан понял, что часть информации, которую он получил о парке, устарела. Позади него были кабинки туалетов, но ни на одной картинке не было парковки – кроме тех мест, где она непосредственно примыкала к кольцевой трассе. Хуан пощупал вокруг, чтобы получить более свежую информацию.

Конечно, здесь никто не парковался. И никто не вылезал из машин. Конец апреля – это не пик туристического сезона – если говорить о присутственном туризме. Что говорить, в Торри Пайнс «туристического сезона» как такового не бывает.

Они поднялись чуть выше пластов тумана. На западе клубились вершины облаков. В ясный день отсюда можно было увидеть океан. Сейчас глаз замечал лишь смутные силуэты, торчащие из тумана – а над ним глубокую синеву вечернего неба. На горизонте, там, где только что скрылось солнце, еще разливалось зарево – то особое зарево, которое бывает после заката. Выше висела Венера, рядом сверкал Сириус, а над ним, еще ярче – созвездие Ориона.

Хуан замешкался.

– Странно.

– Что странно?

– Я получил сообщение, – он ткнул указателем в небо, чтобы остальные обратили внимание. Действительно, баллистический модуль «FedEx», судя по обратному адресу – из Кембриджа. Модуль падал строго вертикально и с очень большой высоты.

На высоте примерно тысячи футов он эффектно притормозил, и в ушах у Хуана раздался чувственный голос:

– Вы готовы принять посылку, мистер Орозко?

– Да, конечно, – он ткнул указателем перед собой. Все это время Уильям пристально глядел в небо. Сейчас он немного вздрогнул, и Хуан догадался: он только что – наконец-то! – увидел указатель. Секунду спустя модуль уже можно было разглядеть невооруженным глазом: темное пятнышко, изредка вспыхивающее голубоватым светом. И это медленно падало в их сторону.

В десяти футах от земли модуль снова притормозил. Теперь стало ясно, что вспыхивало: по краям коробки располагалось множество крошечных реактивных двигателей. Защитники прав животных утверждали, что микротурбины издают звук, вызывающий у некоторых видов летучих мышей неприятные ощущения. Однако люди, а также собаки и кошки, не могли пожаловаться на шум. Операция проходила в гробовом молчании… до самого последнего момента. Когда посылка была примерно в футе от земли, послышалось негромкое «бум!», прошла маленькая ударная волна, и с сосен посыпались иголки.

– Распишитесь здесь, – промурлыкал голос.

Хуан расписался и подошел к посылке. Уильям был уже там; он неуклюже опустился на корточки, но в самый неподходящий момент чихнул и качнулся вперед, ударившись коленями об угол коробки.

Мири бросилась к нему.

– Уильям! Ты в порядке?

Уильям перекатился и сел, потирая ушибленное колено.

– Да, все хорошо, Мириам. Черт, – он перевел взгляд на Хуана. – Мне в самом деле очень жаль, малыш.

На этот раз он говорил без насмешки.

Хуан промолчал и присел на корточки возле коробки. Стандартная посылка весом двадцать унций. В середине крышки красовалась большая вмятина. Крышку заклинило, но материал был едва ли прочнее картона, и разорвать его не составило труда. Внутри… Хуан вытащил прозрачный мешок и поднял его, чтобы другие видели.

Уильям по-птичьи склонил голову набок и разглядывал посылку. Мешок был наполнен маленькими неровными шариками.

– Похоже на кроличий помет.

– Ага. Или на здоровую пищу, – отозвался Хуан. Чтобы это ни было… непохоже, чтобы оно пострадало от неловкости Уильяма.

– Жабеныш! – голос Мириам был резким и громким. – А ты тут что забыл?

Хуан поднял глаза и увидел знакомую фигуру, стоящую позади модуля. Берти. Как всегда, имитация реального освещения была безупречной. В слабом свете угасающих сумерек можно было увидеть, что он ухмыляется. Берти помахал рукой, приветствуя Хуана.

– Благодарить будете позже. «FedEx» любезно предоставила мне две минуты, так что у меня достаточно времени, чтобы дать вам ключ к разгадке, – он указал на пакет в руках Хуана. – Это вам очень поможет, когда вы окажетесь в парке.

– У вас нет времени! – крикнула Мири. – Уходи, Берти!

– Берти, – подхватил Хуан, – ты сюда явился и сорвешь нам ограниченный.

Берти переводил взгляд с одного возмущенного лица на другое, потом отвесил Мири легкий поклон.

– Я на вас удивляюсь! – он повернулся к Хуану. – Ты не совсем прав, мой дорогой мальчик. Где табличка «нарушение»? Прокторам[143] не к чему придраться. С технической точки зрения, для вас экзамен еще не начался. И я просто обязан общаться с верным участником моей команды – а именно с тобой.

Хуан сдался.

– Ладно. Что нового?

Усмешка Берти стала чуть шире, чем это позволяют анатомические возможности.

– У нас большой прогресс, Хуан! Мне повезло с сибирской группой – им как раз не хватало той идеи, которая посетила Кистлера. Если разобраться, мы изготовили опытные образцы!

Он снова указал на пакет.

– Ты получил первое задание, – в его тоне появилась настойчивость. – На ограниченном я не вхожу в вашу команду, но ведь мы сдаем два экзамена параллельно – так, Хуан?»

– Ладно, убедил.

Это было слишком даже для Берти.

Зуб даю, эти опытные образцы были готовы сегодня после полудня!

– Итак, нам нужно испытать эти «хлебные крошки». Я заметил, что верный участник моей команды следует курсом через Торри Пайнс, и подумал…

Мири пристально поглядела на незваного гостя.

– Так что ты нам подсунул? У меня уже есть планы.

– Полностью органические сетевые узлы, достаточно неплохие для полевых испытаний. Нам пришлось отказаться от лазеров-передатчиков и возможности перезарядки, но весь остальной набор стандартных функций у этих крохотулек сохраняется: ведущий сенсор, маршрутизатор, локатор… Сделаны они из белка и сахара, никаких тяжелых металлов. После первого же сильного дождя они превратятся в удобрение.

Мири подошла к Хуану, попросила открыть пластиковый мешок и презрительно фыркнула:

– Фу, как воняет… Спорю, они ядовиты.

– Конечно, нет, – ответил Берти. – Мы пожертвовали большой частью функций, чтобы сделать их безопасными. Можешь полакомиться, Мири, – Берти заметил выражение ее лица и хихикнул. – Хотя… думаю, не стоит. Там до хрена тяжелых соединений азота.

Хуан уставился на крошечные комочки. Соединения азота? Это похоже на итоговую работу, которую Хуан делал в начале этого семестра! Хуан задохнулся от возмущения, но…

– Это… это все, над чем мы бились, Берти.

Вот и все, что он мог придумать.

– Ну да, – Берти был явно очень горд собой. – Даже если набор стандартных функций будет неполным, мы получим процент от авторских прав, а это неплохие деньги.

И гарантированный высший балл на экзамене по свободному исследованию.

– Итак, Хуан. Три часа назад этот пакет побывал у органофобов из MIT. В лаборатории, где все чисто и красиво, наши шарики работают прекрасно. Теперь – как насчет того, чтобы пронести их тайком в парк и провести реальные полевые испытания? Ты готовишь материал для свободных исследований – и одновременно вы работаете над собственным проектом. Получается действительно параллельные экзамены.

– Отвали, Берти, – сказала Мири.

Он снова поклонился.

– В любом случае, мои две минуты почти истекли. Я исчезаю.

И он на самом деле исчез.

Мири с недовольным видом разглядывала место, где только что стоял Берти.

– Знаешь, Хуан… Делай с этими навозными шариками что хочешь. Но даже если они целиком из органики, я уверена, что в парке ими пользоваться нельзя.

– Да, но это просто техническая сторона вопроса, верно? Это не мусор, который надо убирать.

Она сердито передернула плечами. Уильям подобрал остатки упаковки.

– А с этим что будем делать?

Хуан махнул рукой.

– Брось. В Джамуле[144] есть мини-узел «FedEx». У этой штуки достаточно топлива, чтобы туда долететь.

И тут он заметил ярлычок «повреждение», плавающий позади коробки.

– Caray. Маленькая неполадка.

Он не стал говорить о двух других ярлычках. Один предупреждал об опасности возгорания топлива, а другой – о том, что он, Хуан Орозко, расписался за пакет и несет ответственность за его надлежащее размещение.

Уильям сложил упаковку. Пустая, она весила не более двух-трех фунтов.

– Уверен, я смог бы вернуть ей первоначальный вид.

– Хм-м… – неопределенно начал Хуан.

– Думаю, ничего не выйдет, Уильям, – терпеливо начала Мири. – К тому же у нас нет инструкции. Если мы вскроем топливную систему…

Уильям кивнул.

– Неплохая мысль, Мириам, – он сунул упаковку в свой мешок, затем удивленно тряхнул головой. – Значит, она долетела сюда из Кембриджа.

Они двинулись дальше, к сторожке лесника, только теперь груз стал несколько тяжелее – как в прямом, так и в переносном смысле. Мири ворчала: она была не согласна с тем, что подарком Берти нужно пользоваться.

Однако даже в тумане «хлебные крошки» смогут дать нужную остроту восприятия… если их удастся пронести в парк. Мысли Хуана крутились вокруг этого вопроса. Он пытался сообразить, что скажет леснику. Одновременно мальчик наблюдал за Уильямом. Болванус взял с собой ручной электрический фонарик. Кружок света метался из стороны в сторону, придавая корням деревьев и кустам резкие очертания. Если не считать морпеховских приборов Мири, фонарик был самой полезной вещью – даже более полезной, чем жакеты. В каком-то смысле Уильям совсем не глуп. Но только в каком-то…

Хуан был даже рад, что Уильям не всучил ему останки контейнера «FedEx». Иначе пришлось бы таскать их до утра: подобные материалы относились к «токсичным отходам», и оставь он их в мусорном ящике, куда положено бросать отходы нетоксичные, подозрение бы пало именно на него. Старика почти не заинтересовали «хлебные крошки». Однако упаковка, в которой их доставили… Почему-то именно это его зацепило.

У входа в парк связь все еще оставалась неплохой, но сторожка пряталась за холмом, и Хуану никак не удавалось ее увидеть. К сожалению, веб-сайт государственных парков находился в стадии разработки.

Хуан просмотрел окружающее пространство, но не нашел ничего, кроме старых картинок. Не исключено, что сторожка необитаема. В ночь на понедельник, когда туристический сезон еще не начался, для обслуживания всех государственных парков Южной Калифорнии достаточно одного оператора «Службы 411».

Едва сойдя с дороги и сделав несколько шагов в сторону сторожки, они увидели ее. Не будочку, которую можно спутать с туалетом, не киоск. Это был огороженный домик с ярким освещением – реальным – и физически присутствующим лесником, мужчиной среднего возраста – наверно, лет тридцати пяти.