Наладчик Джек (№4) - Пожиратели сознания

Но стоило ей протянуть палец…

Гул.

Тепло.

Сияние.

И Голос.

Кейт! Ты еще здесь? Сегодня вечером ты должна…

Но она успела ударить по кнопке пуска. Если бы ее палец уже не прикасался к ней, скорее всего, она бы не нажала ее. И никогда больше не пыталась бы.

Когда духовка, загудев, вернулась к жизни, Кейт привалилась к стойке, испытывая такое облегчение, что ее не держали ноги. Она всхлипнула. Только один раз.

Единство было слишком близко. Но куда больше беспокоило, что оно так быстро нашло ее. Кейт не следила за часами, но не сомневалась, что духовка была отключенной меньше двенадцати секунд. Что могло означать только одно: слияние продолжалось. Микроволновка в самом деле прерывала связь с Единством, но вирус у нее в голове продолжал делать свое гнусное дело, пожирая все больше и больше клеток мозга.

Я гибну, подумала она. Без лекарства со мной будет покончено.

Что там произнесло Единство? Ты еще здесь? С удивлением. И удовлетворением.

Кейт закрыла глаза и попыталась понять, что же именно прозвучало в этих словах. Почему в них было удивление? И тут она поняла: Джек солгал Единству о ее местопребывании. Должно быть, оно подумало, что он где-то держит ее взаперти.

Ее вдруг осенило. Единство радо узнать, где она находится, потому что, скорее всего, кого-то уже послало за ней. Но если даже и так, беспокоиться не о чем. Без дисковой пилы, лома и молота в дверь Джека не проникнуть.

И тут она осознала, что и Единство солгало Джеку, послав его не в ту сторону. Не собираются они у Холдстока, как первоначально планировалось. Им требуется немалое время для тесных контактов, чтобы подготовиться к Большому Прыжку, и было решено — Кейт не была уверена, то ли ими, то ли за них, — найти какое-то изолированное место, где им никто не помешает. И не вторгнется. Холдсток стал объектом полицейского расследования, может, даже его возьмут под арест — и мысль о возможной потере еще одного члена как раз перед Большим Прыжком испугала Единство. К счастью, им удалось найти отличное место, которое принадлежало другому члену группы. Точное местоположение пока как-то не выявилось… все, что Кейт удалось понять, звучало как «у Джойс»…

Но слова «сегодня вечером»… так насыщенные эмоциями… большей частью ожиданием Большого Прыжка и в то же время озабоченностью… и в них еще что-то новое…

Кейт закрыла глаза, несколько раз с силой перевела дыхание и попыталась основательно расслабиться, дабы наконец понять и увидеть, что же происходит.

Медленно пришло осознание… сегодня вечером… Большой Прыжок… мутация.

— Боже милостивый! — вскричала она.

Сегодня вечером вирус окрепнет настолько, что начнет меняться. Мутировать во всех членах группы, обретая воздушно-капельную форму.

Затем начнется претворение плана в жизнь. Как только мутация завершится, все члены Единства разбегутся по транспортным узлам — вокзалы Гранд-Стейшн, Пенн-Стейшн, аэропорты Ла-Гуардиа, Джона Фицджералда Кеннеди, где они будут перемещаться от одного выхода на поле до другого, уделяя особое внимание международным терминалам, кашляя, чихая, толкаясь меж людьми, распространяя вирус все дальше, все шире. Они будут заниматься этим день за днем, неделя за неделей, пока Единство не распространит свое влияние по всему миру.

Что будет проще простого, потому что скорость распространения будет расти в геометрической профессии. Ночные кошмары Джека станут реальностью… начиная с сегодняшнего вечера.

Она должна рассказать Джеку! Должна остановить их!

Кейт подобрала отброшенный телефон и тут только осознала, что понятия не имеет, как связаться с Джеком. А если бы даже и знала, что она могла ему сказать? Единственное, что она знала, — Единство собирается «у Джойс»… но где это?

Она была убеждена, что Единство хотело доставить ее в это место.

И еще она понимала, что ей никуда не деться. И расстояние тут было ни при чем. Не та ситуация, когда, скрывшись от радиосигнала за горизонтом, ты теряешь возможность приема. Когда оно брало тебя на крючок, то всегда оставалось известным и где ты был, и что делал, и о чем думал. Потому что ты становился частью чего-то цельного. Когда прячешь руки за спиной, они исчезают из вида, но ты-то знаешь и где они, и что делают.

Связь эту прерывала только микроволновка — и только на время. Что случится, если она останется рядом с ней до самого вечера? Будет ли в этом случае и ее вирус мутировать? Она чувствовала, что не должен. Но если не сейчас, то конечно же позже.

И тогда она станет такой же, как и остальные, — будет разъезжать, распространяя вирус… вернется домой, чтобы заразить Кевина и Элизабет…

Нет! Она не станет принимать в этом участия.

Скорее она покончит с собой.

Но что это изменит в целом? Она с удивлением осознала, что готова скорее умереть, чем распространять вирус. Но тогда лишь погибнет единственный человек, еще не слившийся с Единством и знающий, что должно произойти сегодня вечером. А Единство будет существовать и дальше, вирусы будут мутировать без нее, и Кевин, Лиззи, весь мир — все рухнут в тот ад, который она им уготовила.

Она не может этого позволить. Она должна остановить их, она готова умереть в этой попытке… но не имеет представления, что делать.

На плечи ей навалился холодный ужас. Она сползла на пол и села, прижав колени к груди и обхватив их руками.

Позвони мне, Джек. Пожалуйста. Ты поймешь, что делать. И я знаю, что у тебя получится.

10

Сэнди выглянул из-за угла бунгало-коробочки из клееной фанеры, которые были разбросаны по песчаным прогалинам, как домики из игры «Монополия». К счастью, большей частью они были пусты; скорее всего, жили в них только летом. Поскольку разделяли их лишь небольшие промежутки песка и гравия, найти место для укрытия было сложновато.

Машину Сэнди оставил в самом конце параллельной улицы, куда из-за дюн доносился ровный шум прибоя. Поискав меж бунгало, он наконец обнаружил машину Холдстока перед ярко-желтой коробочкой, которая отличалась от своих соседей только цветом. Он уже собирался подойти поближе, как появился Терри в компании коренастой брюнетки, смахивающей на ротвейлера, и парочка уехала в ее машине. Сэнди вернулся к своей машине, чтобы продолжить слежку, но когда он выбрался на шоссе, их уже не было видно. Поскольку Терри оставил свою машину, Сэнди решил ждать.

И правильно сделал. Через несколько минут пара вернулась, нагруженная пакетами из гастронома.

Рискнуть ли, подумал Сэнди, когда увидел освещенное окно на восточной стороне домика. Больше нигде света в окнах не было. Поскольку соседей не наблюдалось, кто его заметит? И кроме того, он ничего не собирался предпринимать, никуда не лез.

Стоило бы прихватить куртку. Солоноватый ветерок, поддувавший из-за дюн, нес с собой сырость и прохладу. В северной стороне неба полыхали слабые отсветы, которую гроза оставила за собой в городе. Он надеялся, что гроза не вернется. Ему и без того было холодно; не хватало еще и промокнуть.

Сэнди решил обойти вокруг домика и снял туфли, чтобы не выдать себя шелестом гравия. Ступать в носках по холодным камням было неприятно, но он лишь стиснул зубы. Наконец добрался до окна и заглянул внутрь.

В комнате стоял круг из восьми стульев. Маленький овальный столик в центре был завален упаковками сыров, печенья, чипсов и бутылками. Для двух человек многовато. Они явно ждали компанию.

Никак вечеринка, подумал Сэнди. Поэтому я и выслеживал Терри — чтобы подглядывать за вечеринкой? Но тут он прикинул, что члены секты должны есть, как и другие люди.

Эй, а может, они собираются устроить оргию. Вот было бы здорово. Но скорее всего, нет, потому что и Терри, и женщина явно не походили на участников такого действа.

Сэнди присмотрелся, надеясь увидеть бутылки со спиртным, но увидел только воду в бутылках. О'кей, значит, секта непьющая. Но неужели в ней и не разговаривают?

Стояло полное и глухое молчание. Ни радио, ни стерео, ни ТВ. Терри с женщиной сидели на двух стульях, глядя в пространство, не произнося ни слова и не обращая никакого внимания друг на друга.

От этого зрелища у Сэнди по спине поползли мурашки.

На улице блеснули фары, и Сэнди нырнул за стоявший рядом баллон с пропаном, где и присел на корточки, когда по гравию зашуршали шины. Он слышал, как открылись и захлопнулись дверцы машины, как по камням шаркнули подошвы. Снова заглянув в комнату, он увидел, как в нее вошли двое мужчин и две женщины. Ни Терри, ни первая женщина не поздоровались с ними и даже не обратили внимания на их присутствие. Новоприбывшие молча взяли что-то поесть и заняли свои места, оставив два стула незанятыми. На один из них была положена чья-то фотография в черной рамке, но под таким углом, что Сэнди не мог разглядеть лица.

Полный возбуждения, он продолжал наблюдать. Перед ним была самая загадочная сцена, которую ему когда-либо доводилось видеть.

11

— Ну? — нахмурился Эйб. — И ты выбрался в такую погоду? И залил мне пол. Даже у крыс хватает ума в такие вечера сидеть дома.

Джек осмотрелся. В магазине были лишь они вдвоем. Из-за непогоды люди сидели по домам, и Эйб решил не открывать магазин — клиентов все равно не было.

— Аварийная ситуация, — сказал Джек.

— Прежде чем ты продолжишь… — Эйб залез под прилавок и вытащил какой-то сверток в бумаге. — Прикинь, что ты думаешь об этом.

Развернув сверток, Джек увидел маленький автоматический пистолет и покрутил его в руках. Ему понравилось ощущение, которое вызывало это оружие. Длина его дула до бойка составляла, наверно, дюймов пять, и весил он не более фунта.

— Похоже на триста восьмидесятый.

— Точно, — сказал Эйб. — Самый маленький автоматический кольт американского производства.

— То есть не сорок пятый.

— Верно. И обойма на пять зарядов. Еще один в стволе — что ты обычно делаешь, — и вот у тебя шесть выстрелов. Я уже снарядил для тебя обойму. Первые три — твои любимые «дефендерс». Последние три патрона с жестким сердечником. Все при тебе, и, кроме того, можешь пользоваться старой кобурой от «земмерлинга». Входит в него, как в перчатку.

Джек вспомнил свой маленький «земмерлинг», и в нем невесть почему всплыли странные сантименты. Они так долго были неразлучны. Он чувствовал себя так, словно расстался со старым другом.

— Не знаю, Эйб…

— Не будь идиотом… Автомат даст тебе больше патронов, да и затвор работает безукоризненно. Не придется больше передергивать его взад и вперед после каждого выстрела. И что еще важнее, я могу снабдить тебя и запасными частями. А вот для «земмерлинга» у меня ничего не было.

Во всем, что говорил Эйб, был весомый смысл. С «земмерлингом» придется расстаться. Держать его при себе безрассудно. Не говоря уж о том, чтобы таскать с собой.

— Ладно, — сказал Джек. — Считай, ты меня уговорил.

— И последнее — увидишь, какой он легкий! Давай мне «земмерлинг», и я тебя от него избавлю.

— Не могу. Он лежит дома.

На мгновение Джеку стало не по себе, когда он не смог вспомнить, где именно хранится «земмерлинг», но затем все пришло в норму. Он лежит в верхнем ящике секретера. Он кинул его туда за день до того, как свалился в жару.

— Когда вспомнишь, притащи его. Ну? Так что за спешка?

— Помнишь тот паралитический газ, который ты мне продал в прошлом декабре?

— Т-72?

— Он самый. У тебя еще есть его запасы? Или чего-то похожего?

— Тебе повезло. Я купил три баллона, один из которых достался тебе. — Выйдя из-за стойки, он неторопливо направился к дверям в подвал. — Собираешься кого-то усыпить?

— Надеюсь, семерых.

— Семерых? Тогда я принесу тебе два. Как ты собираешься распорядиться с ними?

— Пока только прикидываю. Запру их в изолированной комнате или подвале…

— Подействует. Пока кто-то не разобьет окно. И что ты будешь делать в таком случае?

Джек вздохнул. Хороший вопрос. Но он уже начал уставать от этих проблем. От необходимости беспокоиться о Кейт. От того, что приходилось ходить вокруг и около, хотя решение было совершенно ясно и понятно.

— Когда будешь упаковывать, приложи еще коробку девятимиллиметровых…

Так или иначе, подумал он, но сегодня вечером все кончится.

12

Теперь Кейт знала, что следует сделать. Самым трудным было понять — как это сделать. Но когда ее осенило, как решить эту проблему, все остальное было уже легко. И справиться с этой задачей мог только один человек на свете: Кейт Айверсон.

Сначала надо добраться до старого дубового секретера Джека.

Она встала. Кейт не имела представления о радиусе эффективного действия микроволновки. Скорее всего, он невелик. Но на какое расстояние она может отойти, не опасаясь, что вернется Единство? Это она должна выяснить.

Но первым делом в мозгу не должно остаться и намека на ее замыслы. Ни малейшего — она не может позволить, чтобы Единство уловило их.

Сделав это, она чуть-чуть отошла от духовки. О'кей. Ничего не изменилось.

Еще шажок… ей кажется, или воздух в самом деле потеплел? И на кухне стало светлее?

Еще немного… на этот раз на полшага…

Кейт? Голос был слабым, словно доносился из-за стенки. Кейт, ты здесь?

Она быстро вернулась к духовке. Четыре или пять футов — вот и все. За ними ее ждало Единство. А секретер отстоял на добрых пятнадцать футов. И все же она должна до него добраться.

Она было прикинула: вот она добежит до него, схватит то, что ей надо, кинется обратно, — но тут же отвергла эту идею. Как только Единство дотянется до нее, она тут же забудет, зачем тут оказалась.

Оставалось единственное решение — придвинуть микроволновку как можно ближе к секретеру. Но как?

Кейт проверила кабель. Тот был длиной примерно четыре фута. Явно маловато.

Она принялась обыскивать все ящики и полки на кухне, выкидывая их содержимое, пока не нашла искомое у задней стенки какого-то шаткого шкафчика рядом с холодильником: пару пыльных старых удлинителей.

Она разложила их на полу. Коричневый чуть не дотягивал до трех футов, но белый был вдвое длиннее. Девять футов кабеля. Как бы пригодилось еще фута три, но, похоже, придется обойтись тем, что есть.

Кейт соединила их конец в конец и вставила штепсель в свободную розетку на панели печки.

Теперь — самая опасная часть. Она идет на большой риск, но если уклонится, то тем самым подвергнет опасности всех, кто ей дорог. Держа надставленный ею конец в левой руке, правой она взялась за кабель, идущий от сети к микроволновке и, сделав глубокий вдох, отключила печку. Когда гудение трансформатора смолкло, она подсоединила удлинитель микроволновки к кабелю питания. У нее тряслись руки, и в первый раз она промахнулась. Когда кабели стали единым целым, она, не медля ни секунды, набрала на панели микроволновки 9-9-9-9, нажала кнопку «пуск» и…

Ничего. Экранчик духовки оставался темным.

Нет! В кухню уже поплыло тепло, стало разгораться мерцание…

В чем ошибка? Плохая розетка? Штепсель? Плохой шнур?

Она подключила печку напрямую и посмотрела на дисплей.

Теперь на нем моргали цифры 12.00, и жужжащее тепло уже обволакивало ее золотистым мерцанием.

Ей казалось, что она с головой ушла под воду и ей не хватает дыхания, когда снова набирала цифры, нажимала кнопку пуска…

И, разорвав теплую плаценту чрева Единства, вернулась в холодную реальность.

Кейт привалилась к кухонной стойке, пережидая отчаянное сердцебиение. Нет времени зацикливаться на том, что случилось. Едва только у нее восстановилось дыхание, она обхватила руками микроволновку и сняла ее со стойки. Медленно и осторожно — не хватало только выдернуть штепсель из розетки, — маленькими шажками она двинулась через кухню. Когда сращенные удлинители вытянулись на всю длину, она опустилась на колени и мягко поставила печку на пол.

У нее упало сердце, когда Кейт убедилась, как невообразимо далеко находится секретер. Она осмотрелась. Удлинителей больше нет. Придется рискнуть.

Снова поставив мысленную защиту, она сделала шаг к секретеру. Потом еще один. Она уже была у границы зоны безопасности. Кейт потянулась к верхнему ящику секретера. Не получается. Кончики пальцев были в двенадцати—пятнадцати дюймах от ящика.

Кейт заставила себя отодвинуться от духовки еще на полшажка и снова потянулась к ящику. Когда кончиками пальцев она скользнула по медной ручке, начался знакомый гул. Она вцепилась в ручку ящика, и тот пополз по направляющим. Преодолев две трети пути, он замер. Кейт дернула посильнее, но ящик не шевельнулся.

Проклятье.

Она придвинулась поближе, чтобы заглянуть в щель застрявшего ящика…

Гул усилился.

Кейт? Кейт?

Она отпрыгнула. Она должна преодолеть это ничейное пространство между микроволновкой и Единством. Но что, если Единство догадается, к чему она стремится? Ее план может рухнуть. Она должна забить мозг чем-то иным.

Песенкой. Какой угодно. Лучше всего какой-нибудь смешной старой колыбельной. В памяти всплыли строчки «Ослика Маффина»: «Ты же знаешь — Ослик Маффин, Ослик Маффин, Ослик Маффин…» Она пела их Кевину и Лиззи. Господи, да она напевала эту колыбельную и маленькому Джеку.

Кейт на мгновение прикрыла глаза, собралась с силами, напряглась и до предела вытянула руки и пальцы, продолжая мысленно бормотать слова песенки.

Кейт? Ты здесь, Кейт?

Про-сто взять короб-ку с плас-тиком, с плас-тиком, про-сто взять короб-ку с плас-тиком…

Кончики пальцев нащупали искомое, и она смогла подтянуть к себе маленький походный будильник.

Есть! И она скрыла от Единства смысл своих действий. Во всяком случае, она молилась, чтобы это получилось.

Кейт поставила на кожух духовки будильник с торчащими из него проводами и снова приблизилась к секретеру. Она затянула ту же песенку, просто поменяв в ней несколько слов.

Прос-то взять не-сколь-ко бата-реек… не-сколько бата-реек, не-сколь-ко бата-реек, прос-то взять не-сколь-ко бата-реек…

Она запустила руки в глубь ящика, скребя пальцами по всему, что попадалось, и наконец подтащила два цилиндрика, которые Джек называл детонаторами. И кое-что еще: маленький пистолет, который она увидела на другой день. И его, и все остальное она тоже положила на микроволновку.

Остается… самая последняя, самая важная вещь: брусок взрывчатки. Стоит ли назвать ее или, точнее, подумать о ней? Имеет смысл — ведь взрывчатка лежала в самом дальнем конце ящика. Завернутая в бумагу, она была достаточно тяжелой. И тут Кейт все поняла.

Она снова подошла к секретеру, на этот раз на пару дюймов поближе; она вошла в это гудение, она окунулась в густой жар, в этот Голос…

Кейт? Почему ты появляешься и исчезаешь, Кейт? Ты нужна нам…

Прос-то взять адрес-ную кни-гу, адрес-ную кни-гу, адрес-ную кни-гу, прос-то взять адрес-ную кни-гу…

В дальнем конце ящика ее пальцы вцепились в какой-то предмет, около дюйма толщиной, в промасленной бумаге.

Кейт? Что ты делаешь?

Да, что же она делает? Ясное дело — что-то вытаскивает из этого ящика. Но что?

Кейт?

Она отшатнулась. У нее не было сил скрыться от этого голоса, и конечно же она не могла вынырнуть из этого радостного океана тепла; она просто выпрямила спину, потому что ей было страшно неудобно и тяжело стоять таким образом…

И она освободилась.

И в руках у нее был брусок взрывчатки, напоминающей глину.

Кейт опустилась на колени рядом с микроволновкой и всхлипнула. Не от радости, не от облегчения, а потому, что она до мозга костей была полна ужаса. Как она не хотела делать это.

Но Кейт лишь на минуту позволила себе расслабиться от жалости к самой себе, после чего стала толкать микроволновку по полу обратно к буфету. Ее еще ждала работа.

Вооружившись тесаком, она зачистила кончики проводов от будильника и детонаторов. Затем сплела их и обмотала скотчем.

Ну вот, почти все. Осталось только одно, самое тяжелое, — и она готова.

13

В первый раз Джек проскочил мимо дома Холдстока. Он был здесь только однажды и в темноте пропустил его. Тем более, что дом Холдстока скрывался за завесой дождя. Вернувшись и наконец найдя его, он понял, в чем дело: в доме не было ни проблеска света, ни малейшего признака жизни.

Когда он вылез из машины и пошел пройтись, в голове раздался тревожный сигнал. Быстрый взгляд на окна фасада — ни проблеска. С другой стороны дома — та же история. На могиле царило бы большее оживление.

Вернувшись к своей машине и стряхнув капли дождя, Джек, не отводя взгляда от темного дома, устроился на переднем сиденье.

Он полностью выжат.

Если мы тебе нужны, ты знаешь, где найти нас.

Жаннет или, точнее, Единство, которое и говорило ее устами, сбило его с пути. Зачем? Чтобы он впустую потратил свое время? Или…

О дьявольщина! Кейт.

Схватив сотовый телефон, он набрал номер. Тот предназначался только для крайних ситуаций, и Джек всегда помнил об этом. Сейчас и был такой крайний случай.

Занято. Хороший знак. Единству для связи не нужны телефоны, а Кейт было сказано, что она может позвонить.

Вопрос вот в чем: знает ли Единство, где он живет, Он должен исходить из того, что ему известно большинство сведений, которыми располагает Кейт, а уж она-то знает его адрес. И возможно, кто-то из членов Единства сейчас направляется по этому адресу. Он или она не смогут войти, но Джек будет чувствовать себя куда лучше, окажись он рядом с Кейт.

И он на полной скорости погнал машину к Бронкс-Ривер-парквей.

14

Ответил на звонок Рон. В потоке слов, которые клокотали в трубке, она слышала раздражение, смешанное с облегчением.

— Господи Иисусе, Кейт, куда ты пропала? С тобой все в порядке?

— Абсолютно, — сказала она.

Его голос отдалился, когда она услышала, как он говорит:

— Это мама. С ней все в порядке. — Облегченное бормотание Кевина и Лиззи — и снова возник его голос: — Мы ужасно беспокоились о тебе. Почему ты не звонила? Словно исчезла с лица земли. Когда ты не появилась сегодня днем, я начал названивать твоей подруге, на твой сотовый — нигде никого. Мы были просто вне себя. Я уже собирался звонить в полицию Нью-Йорка!

— Здесь все было ужасно, Рон, — сказала Кейт. — Жаннет в коме. И не думаю, что она выйдет из нее.

Она хотела, чтобы в ее словах было как можно меньше лжи, но, поскольку в правду никто не поверил бы, ей приходилось как-то выкручиваться. Жаннет — настоящая Жаннет — в самом деле была в коме.

— Ох, — сказал Рон. — Прости. Но ты могла позвонить.

— А потом свалился и мой брат Джек.

— Давно потерянный Джек?

— Я тут наткнулась на него, а через три или четыре дня он серьезно заболел — высокая температура, бред. Так что одно нашло на другое.

— Да, тебе досталось. — Кроме беспокойства, в его голосе теперь звучало понимание. Это всегда было сильной стороной Рона: умение понимать. — Ты так и не сказала, как себя чувствуешь.

— Честно говоря, не очень.

— И все же… ты могла позвонить. Ты еще в Нью-Йорке?

— Да.

— Значит, на концерт ты никак не успеешь. — Он понизил голос. — Лиззи будет страшно переживать.

— Я знаю, Рон. Неужели ты думаешь, я и сама не переживаю? Позови ее, пожалуйста.

Возник голосок ее дорогой милой девочки. Кейт взмолилась, чтобы она ее поняла. И Лиззи сказала, что все в порядке, что будет и другой концерт, на котором она будет выступать специально для мамы, когда она вернется домой, — и Кейт расплакалась, и пообещала, что никогда в жизни больше не пропустит ни одного концерта.

— Ты же знаешь, Лиззи, что я люблю тебя больше всего в жизни, — сказала она. — Что бы ни случилось, никогда не забывай этого.

Затем она поговорила с Кевином.

— Я чувствую себя ужасно виноватой. Прочитала такую лекцию, что мы должны держаться одной семьей, и сама же не справилась… Но ты же знаешь, что, будь у меня возможность оказаться вместе с вами, я бы тут же это сделала.

— Конечно, ма.

— Так что замени меня, ладно? Будь моим представителем.

А затем она сказала ему, как гордится им, как любит его и хочет, чтобы у него все и всегда получалось в жизни.

На линии снова возник Рон. Голос у него был приглушенный.

— С тобой что-то происходит, Кейт? У тебя такой странный голос. Дети перепугались.

— Я не хотела волновать их, — сказала она. — Может, все дело в том несчастье, которое постигло Жаннет. Невольно начинаешь думать, что же хорошего ты сделала в жизни. И в чем ошибалась. Прости, что я так вторглась в твою жизнь, Рон.

— Ты? Нет, это было…

— Это моя вина, Рон. Во всем виновата я. Ты хороший человек, и тебе было бы куда лучше, если бы мы никогда не встретились.

— Но тогда не было бы Кевина и Лиззи.

— Да, это так. Они — лучшее, что мы сделали в жизни. — Она сглотнула. — Ты счастлив, Рон?

— Я? — Похоже, он удивился. — Не совсем, но терпимо. Нельзя ждать, что счастье придет к тебе дважды.

Эти слова поразили ее.

— Дважды? А когда было в первый раз?

— Может, десять лет назад, когда мы только начинали нашу практику, а дети пошли в школу. Я… я думал, что мы были отличной командой, ты и я. И казалось, перед нами открываются безграничные возможности. Никогда в жизни я не испытывал такого счастья. И мечтать не мог, что оно придет ко мне. И частью его была ты, Кейт. Это ты принесла его мне. Так что даже и не заикайся, что мне было бы лучше без тебя.

У Кейт потекли слезы по щекам. Она не могла произнести ни слова.

Пожалуйста, только не спрашивай, была ли я счастлива, подумала она, потому что порой думаю, что вообще не испытывала в жизни подлинного и искреннего счастья.

Да, были островки счастья в общении с детьми, была надежда на него, связанная с Жаннет, но настоящее счастье всегда оставалось где-то за углом, за следующим дальним холмом.

Наконец она обрела голос и с трудом сказала:

— Ты хороший человек, Рон. Отличный отец, а мужем ты был куда лучшим, чем я тебе женой. Никогда не забывай об этом.

— Мне в самом деле не нравится твой голос, Кейт. Ты… — Он еще больше понизил голос. — Похоже, у тебя депрессия. Но ты же не собираешься сделать что-то непоправимое?

Ей надо кончать этот разговор. И как можно быстрее. Прежде чем она сломается.

— Рон, — укоризненно сказала она, — за все эти годы ты мог куда лучше узнать меня. Дело в том, что я никогда так надолго не расставалась с детьми, а то, что здесь произошло, вызывает у тебя мысли о смерти. Я же не могу не думать: а что, если по пути домой со мной что-то произойдет? Ведь у нас никогда не было времени сказать людям, которых мы любим, как много они значат для нас, и поэтому мне так хочется дать им знать, как важны они для меня и как мне грустно, что я огорчала тебя. Вот и все, ладно? Я скоро буду дома. Ой, кто-то стучит в дверь. Мне надо идти. Пока.

Кейт отключила мобильник и опустилась на пол. Сдерживая слезы, она смотрела на телефон. Господи, как ей не хочется этого делать, но другого пути нет. Ради Кевина, ради Лиззи. Да и ради себя. Она должна справиться.

Взяв будильник, она положила конец всем эмоциям. Прижав его к бедру, она поставила таймер на 10.00 пополудни. На концах наспех скрученных проводов болтались два детонатора. Время она поставила навскидку, но прикидывала, что его должно хватить. Она уже достаточно знала о Единстве, дабы понимать, что новое место встречи довольно далеко, а мутация вируса в штамм, распространяющийся воздушно-капельным путем, — это дело отнюдь не нескольких минут. Она предполагала — точнее, молила, — что к тому времени окажется среди них.

Она аккуратно ввернула детонаторы в их прежние дыры, освободила наплечную сумку от всего лишнего и осторожно положила взрывное устройство на самое ее дно. Прихватив кухонное полотенце, она прикрыла бомбу, а сверху положила косметику и какие-то мелочи.

Найдя ручку и клочок бумаги, она быстро набросала записку Джеку, объяснив, что идет мутация и как она собирается положить ей конец. Она плохо представляла, куда ей придется ехать, но если он решит последовать за ней и успеет вовремя — то есть до десяти часов, — может, он найдет другое решение, которое позволит ей остаться в живых, чтобы увидеть, как растут Кевин и Лиззи, чтобы стать наконец свекровью и тещей, а потом и счастливой бабушкой…

Но в данный момент был только один путь.

Так… где же оставить записку? Она не хотела, чтобы та была на том месте, где ее увидит Единство, когда придет за ней, — весь ее план может рухнуть. Она осмотрелась, и взгляд ее упал на микроволновку, которая продолжала стоять на полу.

Ну, конечно.

Теперь она готова.

Она обратила внимание на маленький пистолет Джека. Может, прихватить и его? Поскольку ей придется иметь дело со смертью и разрушением, она хотела иметь пистолет при себе. Кейт сунула оружие в карман юбки.

Теперь самое тяжелое: отключение микроволновки. И еще открыть дверцу — за ней будет место, куда спрятать записку Джеку. Единство никогда не станет заглядывать туда, но Джек обратит внимание на открытую дверцу… во всяком случае, она на это надеялась.

Держа записку в правой руке, она протянула левую к защелке дверцы, но рука замерла на полпути. Казалось, она понимала последствия этого действия. Она заставила ее двинуться вперед — Кейт как бы отказывалась бороться с Единством, — и кончики пальцев коснулись защелки.

Неужели нет другого пути, буквально застонала она. Ведь должна же быть какая-то альтернатива!

Нет. Ее не существует.

Кейт потянула защелку. Когда дверца приоткрылась и тихое гудение печки смолкло, она сунула письмо внутрь…

…и почти сразу же все нахлынуло: звуки, прикосновения, присутствие Единства.

Кейт! Ты вернулась! И ты одна! Это значит, что ты остаешься с нами! Восхитительно, Кейт. Нам так не хватает тебя.