Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Наладчик Джек (№4) - Пожиратели сознания

ModernLib.Net / Ужасы и мистика / Вилсон Фрэнсис Пол / Пожиратели сознания - Чтение (стр. 2)
Автор: Вилсон Фрэнсис Пол
Жанр: Ужасы и мистика
Серия: Наладчик Джек

 

 


Вместо этого он увидел бледнолицего мужчину, чье лицо было искажено гримасой мрачной ярости и в глазах которого теперь было что угодно, кроме мягкости; он бормотал «дерьмо-дерьмо-дерьмо», подтягивая штанину джинсов, под которой была примотана какая-то кожаная сбруя, и вытянул из нее металлический предмет. Сначала ему показалось, что это один из тех старомодных «дерринжеров», которые таскали в вестернах женщины и игроки, но, вглядевшись, понял, что видит перед собой миниатюрный автоматический пистолет.

И тут этот бледнолицый — Сэнди уяснил, что больше не в состоянии считать, будто у него врожденная бледность, но не мог придумать никакого иного определения для этого парня, — поднялся на ноги и двинулся в сторону киллера. Сэнди изумился: «Что он собирается делать с этой своей хлопушкой?» Но тут она выстрелила, и после негромких хлопков пистолетов убийцы этот звук в замкнутом пространстве подземки прозвучал как пушечный выстрел, и пуля, должно быть, поразила киллера в плечо, потому что из его камуфляжной куртки ударил красный фонтан, заставив убийцу сделать пол-оборота и отлететь назад. Завопив от боли, он поднял взгляд, полный потрясения, изумления и ужаса, на этого типа, который, возникнув из ниоткуда, приближался к нему. Сэнди не видел лица бледнолицего, перед ним был только затылок, да и то почти полностью скрытый вязаной шапочкой, но он отчетливо увидел, как женщина, которой предстояло стать очередной жертвой, извиваясь на полу, отползает в сторону и на животе проползает мимо этого типа; от ее залитых слезами глаз остались только белки, а губы в яркой помаде кривились смертным ужасом.

Здоровой рукой киллер начал поднимать пистолет, но бледнолицый навис над ним, как коршун над полевой мышью, вскинул свое небольшое оружие, которое снова грохнуло. Отдача подбросила его руку высоко в воздух, вторая пуля вызвала очередной выплеск красного кровяного фонтана, на этот раз из другого плеча убийцы, отшвырнув его к одному из вертикальных хромированных поручней в центре прохода, на котором он и обмяк с висящими по бокам безвольными и теперь уж бесполезными руками; ему оставалось лишь смотреть на неуклонно приближавшегося к нему человека. Заорав что-то, он рванулся вперед — то ли чтобы ударить головой бледнолицего, то ли укусить его, понять этого никто не успел, потому что тот, не замедляя движения, без малейшей заминки ткнул пистолет в левый глаз киллера — и снова раздался грохот. Сэнди видел, как голова убийцы откинулась назад, удар пули заставил его скорчиться у шеста, после чего колени у него подломились и, сделав какой-то пируэт, он рухнул, оставшись в полусидячем, полулежачем положении у одной из дверей, полностью и безусловно мертвый.

Бледнолицый снова передернул еле заметный затвор своего маленького оружия и выстрелил в четвертый раз — на этот раз в проигрыватель, разнеся его на тысячу осколков и прекратив неумолчные вопли, что, мол, сегодня наступает время.

После этого в вагоне воцарилось потрясенное молчание — был слышен только стук колес и свист летящего за окнами воздуха.

Спасены!

Это слово настойчиво колотилось в голове у Сэнди, билось о кости черепа и рвалось наружу. Наконец-то Сэнди осознал, что обрел потрясающую возможность увидеть завтрашний день.

И не он один. Из толпы, спрессованной, словно сардины, у задней стенки вагона, раздались радостные крики и вопли. Кто-то с мокрым от слез лицом, вздымая к небу руки, полз на коленях, благодаря кого-то или что-то за спасение; другие смеялись, плакали и обнимали друг друга.

— Мы живы! — сказала лежащая под ним студентка-киновед. — Как?..

Смущенный Сэнди скатился с нее.

— Простите…

Сев, она уставилась на него.

— Господи, не могу поверить, что вы это сделали!

— Видите ли… — сказал он, отводя взгляд, чтобы скрыть, как ему стыдно. Он видел, как бледнолицый, присев на корточки, что-то подбирает с пола, но не мог разобрать, что именно. Сэнди надо было как-то сформулировать объяснение. Но как объяснить охвативший его ужас, после чего он потерял всякое соображение? — Я не знаю, что на меня нашло. Я…

— Вы закрыли меня своим телом!

Что? Повернувшись, он увидел, что она смотрит на него широко открытыми шоколадными глазами, в которых стоит неподдельный восторг.

— Понимаете, я слышала об этом, видела в кино, но никогда не верила… я хочу сказать, вы действовали как настоящий агент секретной службы!

Но тут ее лицо сморщилось и она заплакала… сотрясаясь в неудержимых рыданиях всем своим хрупким телом.

При всей своей растерянности Сэнди наконец сообразил: девушка думает, что он сбил ее с ног и навалился на нее, чтобы спасти. Что он может сказать на это?

Но прежде чем Сэнди смог ответить, он услышал за спиной голос:

— Тут женщина, которая еще жива! Пусть кто-нибудь подойдет и поможет ей!

Повернувшись, Сэнди увидел, что бледнолицый теперь стоит лицом к остальной части вагона — но предварительно натянув вязаную шапочку до самого подбородка. Это могло бы произвести комическое впечатление, если бы не убийственный маленький пистолет, который он продолжал сжимать в руке. Что тут происходит? Несколько секунд назад его лицо было открыто всеобщим взглядам! Почему он его спрятал?

— Шевелитесь! — крикнул он сквозь вязь ткани. — Пусть кто-нибудь поднимет свою задницу, черт побери!

Молодая черная женщина с взлохмаченными волосами, в белых брюках и синем свитере выбралась вперед.

— Я операционная медсестра. И немного понимаю в…

— Тогда принимайтесь за дело! Может, спасете хоть одну из этого овечьего стада!

Она протолкнулась мимо Сэнди, бросив на него растерянный взгляд, и торопливо подошла к женщине, которая стонала, сжимая окровавленную голову. Сэнди понимал ее растерянность. Но вот чего он никак не мог понять — почему голос бледнолицего был полон такого гнева.

— Почему я? — взорвался он. — Почему я должен спасать ваши жалкие задницы? Я вас не знаю, вы меня не волнуете, я не хочу иметь с вами ничего общего — так почему я? Почему я во все это ввязался?

— Эй, мистер, — сказал высокий худой черный мужчина, который, похоже, мог быть священником. — Почему вы так обозлились на нас? Мы же ничего не сделали.

— Именно! В этом-то и дело! Почему никто из вас не сшиб его с ног?

— У нас не было оружия! — крикнул кто-то.

— Что и знал этот подонок. Он знал, как обращаться с человеческим стадом. Трусы! Меня тошнит — от всех вас!

На него было страшно смотреть. Казалось, что этот парень сейчас так же слетел с катушек, как и серийный убийца, которого он только что прикончил. Сэнди уже начало казаться, не сменили ли они одного серийного убийцу на другого, как поезд с грохотом влетел на станцию «Семьдесят вторая улица». Он увидел, как бледнолицый мужчина сунул в карман пистолет и развернулся к дверям. Как только панели раздвинулись, он скользнул в них и кинулся на платформу. Через мгновение он исчез в толпе.

3

Пригнув голову, Джек протолкался сквозь толпу, ждавшую на узкой платформе. Надвинув шапочку почти до переносицы, он прикрывал рукой лицо, растирая щеки и глаза, словно они зудели.

Ну, повезло! Черт бы побрал это гребаное везение! Ну почему в моем поезде, именно в моем вагоне?

Кто-то в вагоне видел его в лицо, запомнил его и даст точное описание, и завтра его внешность появится на первых полосах всех городских газет и к тому же каждый час будет мелькать на телеэкранах. Может, стоит сегодня же вечером уехать из города. И никогда не возвращаться. Но его физиономия уж точно появится по всей стране — в «Таймс», «Ньюсуик», в телесети и на кабельном телевидении. Она будет красоваться на каждой афишной тумбе. Даже если сходство будет сомнительным, рано или поздно кто-то обратит на нее внимание и ткнет в него пальцем.

И тогда с привычной для Джека жизнью будет покончено.

Добравшись до лестницы, он сдернул шапочку и, перескакивая через две ступеньки, на ходу стянул футболку. Скомкав ее в плотный тугой комок, он сунул ее в шапочку. На улицу он поднялся в облике человека с непокрытой головой, в белой безрукавке, который несет какой-то сверток.

Шевели мозгами, сказал он себе. У тебя еще есть варианты выбора.

Но есть ли? В данный момент он понятия о них не имел. То есть понимал, что какой-то должен быть, но мозг был так взбудоражен недавним выбросом адреналина, что он чувствовал себя словно пьяный и ничего не мог придумать.

Станция на Семьдесят второй улице выходила на обнесенный металлическими перилами островок в центре непрерывного автомобильного хаоса, где Бродвей по диагонали пересекает Амстердам-авеню. Инстинкты подгоняли его стремительным рывком как можно дальше отдалиться от станции, перепрыгнуть через перила и ввинтиться в дорожное движение, но он заставил себя идти нормальным шагом.

Не привлекать внимания — сейчас это главное.

Подрагивая, как заправленная гоночная машина на старте, Джек стоял среди полудюжины других пешеходов и ждал зеленого света. Когда тот вспыхнул, он пересек улицу и направился на восток от Семьдесят второй, что было совершенно правильно, потому что на всех поперечных улицах с двусторонним движением в этот час кишела сумятица людей и машин. Кроме него, никто не спешил, так что он заставил себя расслабиться и, легко ступая, слился с толпой. Он шел мимо любителей покупок и кабачков, открытых в этот теплый июньский вечер, где никто не догадывался о кровавом ужасе, разразившемся в вагоне подземки в паре десятков футов под ними. В двух кварталах впереди лежал Центральный парк. Джека манила уединенность его прохладных теней.

До чего жуткое зрелище. Он читал в газетах о такого рода вещах, но никогда не предполагал, что станет их свидетелем. Что заставило человека устроить такую кровавую бойню?

Ему жутко повезло, что он редко пускался в путь без «земмерлинга», но Джек продолжал злиться, что пришлось пустить его в ход на глазах у всех этих горожан. Правда, у него не было выбора. Если бы он ждал, пока кто-нибудь из этого овечьего стада кинется спасать свою задницу, то и он, и многие другие уже были бы мертвы, как те бедняги, что распластались на полу вагона.

Но почему я, черт побери? Почему никто другой не сыграл роль героя?

Героя… без сомнения, так его и окрестят, пока он будет тут шляться, но, как принято в Нью-Йорке, длиться это будет не больше одной минуты, пока его не посадят в «холодильник» за незаконное владение незарегистрированным оружием и отсутствие прав на ношение данного оружия. Не стоит, черт возьми, и сомневаться, что какой-нибудь стряпчий раскопает фамилии стрелков и предъявит им иск за неправомерные убийства и чрезмерное применение силы. И довольно быстро газеты выяснят, что у него нет работы и места жительства, нет регистрации для голосования и водительских прав, — проклятье, у него нет даже номера социального страхования! Затем ребята из налоговой инспекции захотят выяснить, почему он ни разу не заполнял налоговую декларацию. Вот так все и пойдет, закружится, завертится, выйдет из-под контроля, поглотит его, и он уже никогда в жизни не сможет свободно дышать.

Джек чуть ускорил шаг, пересекая КолламбусСёркл, и, оставив позади магазины и рестораны, прошел через супербогатый район. Идя вдоль границы западной части парка, он у здания «Дакота» прошел мимо двух привратников в ливреях, которые бдели у того места, где в 1980 году очередной псих с пистолетом пролил кровь и положил конец целой эре[4].

Он пересек западную оконечность Центрального парка и остановился у поросшей мхом высокой ребристой стены коричневого известняка. За спиной лежал парк… он манил его… но если войти в него, все равно придется откуда-то выходить; наилучшим решением было бы как можно скорее скрыться из вида. Его жилище находилось менее чем в полумиле отсюда. Добраться несложно. Но первым делом…

Он вошел через проем в стене и миновал тенистые заросли кустарников. Едва только скрывшись из вида, он вытащил из шапочки скомканную рубашку и кинул ее в пруд. Отдалившись на десяток футов, он сунул шапочку в сплетение виноградных лоз, резко развернулся и вышел обратно на тротуар.

Держась рядом с парком, он ускорил шаги и направился в верхнюю часть города. Слева от него, отдаваясь эхом в бетонных каньонах, уже начали завывать полицейские сирены.

4

Сэнди Палмер забился в угол платформы станции «Семьдесят вторая улица». На другом конце его сотового телефона был редактор «Лайт». Связь из-под земли была неважной, и Сэнди опасался, что она каждую секунду может прерваться.

В ухе звучал голос Джорджа Мешке. Сначала он разозлился, что его беспокоят дома, но теперь был весь внимание.

— Ты уверен, что правильно подсчитал их количество?

— Абсолютно.

— Шестеро погибших?

— Без признаков жизни. Двое мужчин и четыре женщины. Прежде чем покинуть вагон, я дважды пересчитал их. — Сэнди вгляделся в ту суматоху в конце платформы, где пытались навести порядок. — Седьмая жертва, черная женщина, была еще жива, но со страшной раной головы. «Скорая помощь» только что увезла ее.

— Ты меня прямо потряс, малыш, — сказал Мешке. — Не знаю, как ты выдержал. Я бы просто отключился, пройдя через то, что ты мне рассказал.

— Я был спокоен, как огурец, — сказал Сэнди. — Вот такой уж я.

Сэнди не стал рассказывать, что, как только поезд остановился, он вывалил весь обед. Даже сейчас — неужто прошло всего пятнадцать минут? — у него тряслись руки.

Те первые минуты как-то расплывались у него в памяти. Он помнил, что видел, как бледнолицый мужчина выскочил на платформу и его резкий рывок сработал для толпы как щелчок выключателя. Вдруг все захотели выбраться наружу — немедленно, как можно скорее. Сэнди пришлось оттащить от выхода все еще всхлипывающую студентку, чтобы этот массовый исход не растоптал ее.

Когда он помогал ей подняться на ноги, то осознал, что ему представилась потрясающая возможность: он же опытный журналист, который стал свидетелем преступления, достойного первой полосы. Если он вспомнит все свои эмоции, уточнит детали и приведет в порядок всю фактуру, то станет первостатейным источником информации. И здесь его ждет большая удача.

— Как вас зовут? — спросил он молодую женщину, которую продолжало колотить. — Ваше имя?

— Бет, — еле слышно сказала девушка; она так побледнела, что кожа, казалось, обрела голубоватый оттенок.

— Давайте выбираться отсюда.

Держась за ней и полуподталкивая, полуподдерживая ее, он обернулся и посмотрел в переднюю часть вагона… распростертые жертвы… убийца, верхняя часть тела которого рухнула меж створок дверей, когда те раздвинулись, так что одна его половина лежала в вагоне, а другая — вне его… операционная медсестра, все еще хлопочущая над раненой женщиной… и кровь, Боже милостивый, сколько крови — весь конец вагона был залит лужами крови. Кто знал, что в человеке столько крови? И запах — книги всегда говорят, что у крови медный запах, но Сэнди понятия не имел, как пахнет эта чертова медь; он знал лишь, что в вагоне стоит зловоние смерти и невероятной жестокости. Внезапно он потерял способность дышать, и хот-дог, который он жадно съел по пути с работы, запив его «Маунтин Дью», больше не мог оставаться в желудке, захотев расстаться с ним столь же стремительно, как и он торопился покинуть этот морг на колесах.

Когда, толкая Бет перед собой, он выбрался на относительно свежий воздух станции, его желудок мучительно содрогнулся и кислой горячей струей выплеснул свое содержимое в темный проем между поездом и краем платформы.

Вытерев рот, Сэнди огляделся, надеясь, что никто не обратил на него внимания. Так оно и было. После того, что они прошли, рвота была сущим пустяком.

И только сейчас он обратил внимание на звуки, которыми была полна станция, — рыдания, стоны и вопли выживших, которые смешивались с истошными криками ждавших пассажиров, а те, заглянув в вагон, отскакивали с вытаращенными глазами и отвисшими челюстями. Он заметил, что кое-кого вытошнило, как и его, другие рыдали на скамейках или просто бродили по бетонной платформе.

Кроме того, он обратил внимание, что часть публики стремглав бросилась вверх по лестницам — скорее всего, те, кто не хотел отвечать на вопросы полицейских или вообще не желал впутываться в эту историю.

А вот Сэнди ужасно хотел впутаться в нее — просто позарез.

Он нашел свободное место на изрезанной инициалами деревянной скамейке и пристроил на ней Бет. За спиной у себя он слышал шипение автоматических дверей, которые, подчиняясь программе, время от времени пытались закрываться. Он повернулся, испугавшись, что поезд уходит, но тот никак не мог сдвинуться с места: тело киллера заблокировало двери — створки то зажимали его труп, то снова раздвигались…

Подбежал машинист. Раздраженное выражение его лица сменилось ужасом. Увидев зрелище бойни, он остановился как вкопанный и, отступив, на подгибающихся ногах двинулся за помощью.

Женщина рядом с Сэнди рыдала в мобильный телефон.

— Девять-один-один? — спросил он. Та кивнула.

Отлично. Это значит, что копы будут тут через несколько минут. Вслед за ними вскоре подтянутся независимые телевизионщики со своими камерами и репортеры. У него не так много времени, чтобы опередить их.

— С вами все будет в порядке, если я на пару минут оставлю вас? — спросил он Бет.

Она молча кивнула и снова всхлипнула. Сэнди чувствовал, что лучше бы ее не покидать, но…

— Я всего лишь на пару минут.

Сэнди заторопился в дальний конец платформы, где мог обрести хоть какое-то уединение и прислушаться к своим мыслям. Интересно, почему он не ушел, как многие другие? Он не питал никаких иллюзий по поводу своей мужественности — он брал уроки игры на пианино, тенниса, даже каратэ, но не был мачо. Может, дело в том, что ему предстояла работа, а по ее окончании он тоже развалится. Правда, он надеялся, что этого не произойдет.

Он вышел на связь с Джорджем Мешке, но не был уверен, что удастся добиться успеха. «Лайт» считался еженедельником, выходил в свет по вторникам, и завтрашний номер уже был готов. Но Мешке был редактором, Сэнди узнал новости, и тот был единственным, с кем надо было связываться.

Станцию уже запрудили копы и аварийные команды. Сэнди оставалось полагаться лишь на то, что он успел увидеть.

— Колоссальная история, Палмер. Потрясающая.

— Да, но что мы можем сделать? Ведь номер уж готов. — Никогда раньше у Сэнди не было такого отчаянного желания работать в ежедневной газете.

— Ну и что? Как только я положу трубку, тут же вызываю всех и мы начинаем переверстывать три первых полосы. Переделаем их сверху Донизу. Я сейчас примерно набросаю то, что ты мне рассказал. Материал будет твоим — пойдет от первого лица — за твоей подписью на первой полосе. Откроет номер.

— Моя подпись… на первой полосе? Моя фамилия? — Сэнди с трудом подавил желание подскочить на месте и исполнить победный танец. Не время и не место. — Ты это имеешь в виду?

— Именно! Теперь бросай телефон и отправляйся собирать информацию. Тащи все, что сможешь. «Таймс», «Пост» и «Ньюс» будут торчать на улице. Ты единственный, кто внизу, Палмер, так что выдои тему досуха. Затем мчись сюда, и мы прикинем, как подать материал на полосе. Черт возьми, у нас есть живой очевидец, и мы станем той еще газетой с этим материалом!

— Он у тебя в руках, Джордж. Но слушай. Я придумал заголовок.

— Излагай.

— «Галахад из подземки»[5].

— Не думаю…

— А как насчет «Кошмара в девятке»?

— Уже лучше. Но давай оставим заголовок на потом. Займись возможностью все изложить от первого лица.

— Конечно. Скоро свяжусь с тобой. Сидевший на корточках Сэнди отключил телефон и вскочил. На первой полосе… за его подписью… главный материал номера… история года! Да это лучше, чем секс!

Возвращаясь в хаос столпотворения, Сэнди осознал, что на его лице бродит радостная улыбка, как у девицы, которая только что потеряла невинность. Он смахнул ее и притормозил. Тут надо быть профессионалом. Ему представился колоссальный шанс для карьеры, и его лучше не упустить.

На платформе кишели сотрудники Нью-Йоркского управления полиции. Повсюду были детективы в штатском и в форме. Они огородили платформу желтыми лентами полицейских барьеров, растянув их между колоннами и поперек лестниц.

Всех оставшихся в живых пассажиров собрали в одном месте. Приблизившись, Сэнди заметил, что часть из них все еще в ступоре, кто-то рыдает, у кого-то истерика, а несколько мужчин пытаются скрыть большие влажные пятна на брюках, но все постепенно избавляются от избытка адреналина, который был вызван страхом за жизнь; от тех, кто более-менее держал себя в руках, полицейские старались получить какую-то информацию.

Сэнди неторопливо проталкивался сквозь толпу, останавливаясь, чтобы послушать все и вся.

— …и вдруг откуда-то появился спаситель, — сказала сутулая пожилая женщина в мятом синем платье.

— Как он выглядел, мэм? — спросила женщина-офицер, склоняясь к ней с блокнотом в руках.

— Как Иисус!

— Вы хотите сказать, что у него были длинные волосы?

— Нет.

— Значит, короткие?

— Не совсем.

— Можете ли вы рассказать, как он выглядел?

— Снизу мы не видели его лица…

Снявшись с места, Сэнди снова остановился рядом с высоким черным мужчиной пастырского вида, которого он запомнил еще в том вагоне смерти.

— …и я поговорил с ним.

— С кем поговорили? Со вторым стрелком?

— Мы восприняли его как спасителя.

— Мы?

— Мы, те, кому повезло выжить. Когда мы вышли из поезда, кто-то сказал: «Кто он такой? Кто он, наш спаситель?» Поэтому мы так и назвали его.

— Можете ли вы дать мне описание этого спасителя, сэр?

— Среднего роста, каштановые волосы… О лице ничего сказать не могу, потому что не разглядел. Понимаете, на нем была шапочка, и он натянул ее до самых бровей…

— Какого, говорите, он был роста?

— Пожалуй, среднего. Во всяком случае, чуть ниже меня.

Сэнди продолжал перемещаться, кругами ходя вокруг Бет, и все время слушал, как его выжившие спутники тщетно пытались дать описание человека, которого они называли «спасителем». Он понимал, с какой проблемой они столкнулись: человек без всяких внешних примет был для них невидимкой. Сэнди окрестил его Бледнолицым Мужчиной в силу броской приметы: тот от рождения обладал бледной кожей лица.

Он снова подошел к Бет, но на этот раз она была не одна. Рядом с ней сидел полицейский в штатском, держа наготове блокнот. Бет зажимала коленями судорожно сцепленные руки, и ее продолжало колотить. Сэнди наклонился к ней. Бет подскочила, когда он положил руку ей на плечо.

— О, это вы, — с быстрой нервной улыбкой сказала она.

— А вы… — начал детектив.

— Сэнди Палмер. Я был в поезде вместе с Бет.

— У вас уже взяли показания?

Словечко «нет» уже было готово сорваться с языка, как где-то в подсознании родилось предостережение, и он воздержался от ответа.

— Что это за женщина в полицейской форме вон там? — спросил он, заботясь, чтобы потом его не поймали на вранье. — Я забыл, как ее зовут.

Детектив взглянул на него:

— Вам удалось увидеть второго стрелявшего?

— Вы имеете в виду Спасителя? — уточнил Сэнди.

— Как бы его ни называть.

Чтобы избежать прямого ответа, Сэнди повернулся к Бет:

— Вы же видели его, да, Бет? Она покачала головой.

— Но вы же там были, всего в двух футах от него.

— Но я на него не смотрела. Если помните, я видела только вас.

Сэнди улыбнулся:

— Помню.

— То есть я видела только его спину, когда он шел к тому киллеру… подождите! На спине его рубашки было что-то написано!

Детектив наклонился к ней, и карандаш повис над блокнотом.

— Что вы сказали? Бет закрыла глаза.

— Все как в тумане, но думаю, там было что-то вроде «Шерберт».

— «Шерберт»? — записывая, переспросил детектив. — Вы уверены?

Сэнди прикрыл рукой рот, чтобы скрыть улыбку.

— «Кребет», — предположил он. — Теперь я вспомнил. На нем была рубашка команды «Джетс». Зелено-белая. И номер восемьдесят.

— Вот это да, — пробормотал детектив и покачал головой, заполняя строчки в блокноте твердым уверенным почерком. — Надеюсь, это не был сам Уэйн Кребет.

— Вы его знаете? — спросила Бет.

— Он главный распасовщик у «Джетс», — ответил Сэнди и добавил: — «Нью-Йорк Джетс» — это футбольная команда.

— Вот как, — поморщилась она. — Терпеть не могу футбол.

— То есть вы не видели его в лицо? — снова спросил детектив.

— Нет. Когда он повернулся, то спрятал его. — Она обратилась к Сэнди: — Вы тоже его не видели?

Сэнди облизал губы. Идея обретала форму. Она была настолько бесшабашной, что у него свело желудок, но от ее возможностей у него голова пошла кругом. Надо оторваться от полицейских как можно подальше, исчезнуть из их поля зрения. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского…

— Я видел то же, что и вы, — сказал он.

— Вот дерьмо, — пробормотал полицейский и хлопнул блокнотом по колену. — Кем же был тот парень — невидимкой?

— Когда мы можем идти? — спросила Бет. — Я хочу домой.

— Скоро, мисс, — смягчился детектив. — Как только мы снимем показания у всех свидетелей, запишем их фамилии и адреса, то позаботимся, чтобы все вы спокойно добрались до дому.

Когда коп отошел, Сэнди наклонился к Бет и прошептал:

— Я буквально схожу с ума. Мне надо тут побродить. Пару минут продержитесь? — Он не знал почему, но чувствовал, что несет за нее какую-то ответственность.

— Конечно, — заверила она. — Да и копов тут немного.

— Вот и слава богу.

Оставив ее, он двинулся обратно к вагону смерти, в котором подобно огням дуговой сварки то и дело вспыхивали фотокамеры криминалистов. Перед одной из открытых дверей стояла группка из трех полицейских в штатском и одного в форме. Дальше человек в латексных перчатках — без сомнения, из команды судмедэкспертов — изучал тело киллера, лежащее в дверном проеме.

Сэнди требовалось оказаться на месте действия, ему надо было услышать, о чем говорят эти копы, но он был не в силах сдвинуться с места. Один шаг за ленту заграждения — и его с поджатым хвостом выкинут обратно, заставив маяться в группе оставшихся в живых пассажиров. Но он не просто выживший, он, черт побери, представитель прессы — люди имеют право знать, и все такое… Он попытался припомнить технику уверенного поведения, которую им преподавали на курсах в прошлом году, но в голове была полная пустота, кроме старой избитой фразы: самое худшее, что может случиться, — это услышать от кого-то «нет».

Но после всего, что произошло, бояться отказа было просто глупо. Сэнди вытащил из бумажника свою пресс-карту и зажал ее в руке. Быстро осмотревшись, он убедился, что в его сторону никто не смотрит. Он заметил, что один из детективов в штатском отличался крупным телосложением. Был просто огромным. Прикинув, что, если будет двигаться под углом, фигура этого великана прикроет его как щитом, Сэнди поднырнул под ленту и боком стал продвигаться в сторону этой четверки, слушая и запоминая.

— …похоже, второй стрелок знал, как ему действовать.

— Что ты имеешь в виду?

— Исходя из того, что мы слышали, он первым делом прострелил тому психу плечо, а потом разнес ему башку.

— Мать твою, скорее смахивает, что он его просто расстрелял. Но что он пустил в ход? Никто нам так толком ничего и не сообщил о его оружии, разве что оно было очень маленьким.

— И в обойме было как минимум четыре пули.

— Могу сказать, что явно не 22-й калибр. И судя по ранам того психа, не 32-й. Парень подобрал гильзы, чтобы они нам не достались.

— Вся эта история очень странная — включая и способ, как он уложил этого типа. То есть почему бы ему просто не всадить пулю в голову и покончить с ним?

— Потому что, если промажешь с первым выстрелом в голову — а поскольку мы говорим о маленьком и коротком стволе, имелась большая возможность промаха, — с тобой покончено, ибо у этого дохлого Колина Фергюсона имелась пара пушек и он тебя тут же уложил бы. Так что, если ты соображаешь, то сделаешь именно то, что и сделал наш парень: стреляешь в руку и…

— Мне кажется, что процент поражения невысок. Я бы предпочел центр массы.

— Прекрасно — если только на нем нет бронежилета. А свидетели говорят, что психа развернуло боком, когда он словил первую пулю. Все же плечо крупнее головы, и даже если ты промахнешься и попадешь в корпус, в жилете он или нет, у тебя будет хороший шанс на выигрыш. Так что наш парень взял на прицел руку и выстрелил. Значит, один пистолет выведен из игры, а сам он оказался еще на несколько шагов ближе. И теперь ему было проще обездвижить и вторую руку.

— Смахивает, что он прошел хорошую подготовку.

— Ясно как день. А собранные гильзы говорят о нем как о профессионале. Но кто его готовил? С обеими бездействующими руками стрелять тот псих больше не мог. И его можно было оставить в таком состоянии. Но он прикончил его.

— И весьма толково.

— Может, он не хотел два года слушать по судам разговоры о «желтой ярости».

— Как я и сказал — гребаный расстрел.

— Ты сожалеешь по этом поводу, Маккейн?

— Может быть. Может быть, мне не нравится, что палачи ходят на свободе.

— Скорее всего, именно поэтому он и исчез. Он…

Черный полицейский в штатском увидел, как Сэнди выглядывает из-за плеча его массивного коллеги, и ткнул в него пальцем.

— Вы в запретной зоне.

— Пресса! — заставил себя выкрикнуть Сэнди, демонстрируя свое удостоверение.

Внезапно он обнаружил себя объектом потока яростных выражений.

— Какого черта?..

— Я очевидец, — быстро добавил он.

Это несколько смягчило их — но лишь пока массивный детектив, тот, кого звали Маккейн, с багровым лицом и коротко стриженным седым бобриком, чуть смахивающий на Брайана Деннехи, не подошел поближе и не всмотрелся в его пресс-карту. От него несло только что выкуренной сигарой.

— «Лайт»? Господи, он из этого долбаного «Лайт»! Инопланетяне и вырванные глаза! Вот вы на чем навариваете себе очки, чтоб вас!

— Это было раньше. Теперь мы совсем другие.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25