У Михаила Павловича едва хватило сил дождаться конца рабочего дня.
      Выждав немного – не хотелось столкнуться нос к носу около лифта с руководством или собственной секретаршей, – Михаил Павлович вышел из кабинета. Спустившись вниз, сел в машину и, не прогрев мотор, сразу тронул с места, торопясь домой.
      Достав ключи, он вошел, разулся и, не надевая тапочек, прошел по всем комнатам – на душе было тревожно, и свербила мысль, что в отсутствии хозяина в квартире мог кто-то побывать. Однако ничего вызывающего подозрение не обнаружилось.
      Усевшись в кресло, Михаил Павлович закурил и начал ждать. Время тянулось до безобразия медленно, а внутреннее нервное напряжение все нарастало, заставляя вскакивать с кресла, метаться по пустым комнатам. Он пошел на кухню и залпом выпил полстакана коньяку. Спиртное немного сняло напряжение, приглушило возникшую головную боль, мысли прекратили бешеный бег, и Михаил Павлович сумел взять себя в руки: вдруг это и есть последняя капля, которой ему так не хватало для окончательного решения?
      Ухмыльнувшись, он направился в спальню и открыл шкаф. Так, где чемодан? Откроем и покидаем туда костюмы, рубашки, бритву, носки, белье, галстуки… Чемодан распух и с трудом закрылся. Все!
      Услышав, как заскрежетал в передней ключ, вставленный в замок, Котенев быстро пробежал в комнату и уселся напротив часов, придав лицу озабоченное выражение.
      – Заждался? – войдя в комнату, ласково спросила Лида.
      – Пора бы уже, – Михаил Павлович выразительно поглядел на часы, – где ты так задерживаешься?
      – Миша, в магазинах очереди. – Она тоже взглянула на циферблат, но тут же отвернулась.
      – Не лги! – Котенев вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. – Зачем ты обманываешь?
      – Значит, ты знаешь? – Лида опустилась на диван. Михаил Павлович остановился перед ней, засунув руки в карманы брюк.
      – Знаю. – Он издевательски поклонился. – Могла бы позвонить, сказать супругу, куда и зачем направляешься. Что они от тебя хотели?
      – Спрашивали про обыск.
      – И… что ты им там ответила? – вкрадчиво спросил Котенев.
      – Рассказала, как было.
      – Боже мой! – Михаил Павлович схватился руками за голову. – Какая же ты дура! Даже не представляешь, какая дура. Беспробудная, дикая!.. – Он горестно застонал.
      – А что мне оставалось? – Лида решила сама перейти в атаку. – Хорошо тебе обзывать и изголяться, считать себя самым умным и хитрым. А если они сами ко мне пришли? Я возвращаюсь с обеда, а в моей комнате сидит этот, из милиции.
      – С кем я живу?! – патетически подняв руки к потолку, словно призывая приведение в свидетели, закричал Котенев. – С кем?! Шурин вор и валютчик, собственная жена подалась в сексоты на Петровку. Или как это там у вас называется?
      – Миша! – Она поднялась и подошла к нему вплотную, пристально заглянула в его побелевшие от злости глаза. – Извинись и перестань паясничать! Как тебе не стыдно?! И потом, я просто не понимаю, что здесь такого? Ты просил никому не говорить, и я молчала, но они сами все знают без меня.
      Но Котенев уже успел взвинтить себя и не желал потерять ощущение неудержимого гнева. Он казался сам себе предельно язвительным и уничтожающе надменным.
      – Ты что, действительно такая дура? – вопрошал он свистящим шепотом. – Или просто ловко прикидываешься, как прикидывалась всю жизнь? Не можешь уразуметь своими куриными мозгами, что ты наделала?
      – Знаешь что… – Лида даже задохнулась от негодования и едва сдержалась, чтобы не влепить мужу пощечину. – Я тебе не наемная прачка и не домработница. Сам далеко не святой. Поэтому либо извинись и все объясни, либо…
      – А что либо? – зло ухмыльнулся Котенев и, повысив голос заорал на всю квартиру. – Что? Отвечай!
      – Хватит! – тоже закричала Лида. – Извинись, или я уйду!
      – Ах вот как? – отступил на шаг Михаил Павлович, смерив жену презрительным взглядом. – Она, видите ли, уйдет! Хорошо!
      Он сорвал с себя рубашку и начал снимать брюки. Ничего не понимающая Лида с изумлением смотрела, как он отшвырнул одежду в угол и голый побежал в спальню.
      Через минуту он вернулся одетый и с чемоданом в руке. Встав в дверях, обвел глазами комнату:
      – Все тебе! Возьму только машину.
      – Миша?! Ты что? – Лида прижала ладони к губам, не в силах поверить в реальность происходящего.
      – Что «Миша», что?! – подбросив в руке чемодан, откликнулся Котенев усталым, слегка осевшим голосом. – Не понимаешь? Это я ухожу! Хватит с меня!..
 
      Оставив машину около подъезда дома Александриди, Михаил Павлович закурил – надо было обдумать ситуацию.
      Докурив, Михаил Павлович примял окурок в пепельнице и, вытащив из салона чемодан, – торопясь уехать из дому, просто забросил его на заднее сиденье, – переложил его в багажник, предварительно вынув из чемодана и спрятав в карман маленький пистолет. Он решил теперь постоянно ходить с оружием, особенно после случившегося у Сашки Лушина. Оружие Михаил Павлович приобрел по случаю давно. Когда произошла неприятность с братом Лиды, он хотел утопить пистолет в Яузе или закопать, но потом передумал и спрятал в квартире.
      Поднялся на лифте и позвонил в дверь. Открыл сам грек. Впустив в прихожую, тщательно заперев за гостем дверь, провел того в гостиную, Там, уютно устроившись в кресле, сидел импозантный седой человек.
      – Наш консультант, Виктор Иванович, – представил его Лука и предложил: – Располагайтесь. Можно без церемоний.
      Михаил Павлович присел, настороженно поглядывая на невесть откуда появившегося консультанта. Мужчина солидный, с располагающей внешностью и барскими повадками. Грек, чувствуется, считается с ним.
      – Сергей Владимирович говорил мне о возникших осложнениях, – играя позолоченной зажигалкой, мягко улыбнулся Виктор Иванович Полозов. – Я просил бы вас еще раз подробно рассказать все с самого начала.
      Полозов слушал не перебивая, только время от времени что-то записывал своим бисерным почерком. Вытянув шею, Котенев поглядел в листочек, лежавший на столике перед консультантом, и увидел столбец цифр, рядом с ним – малопонятные слова.
      – Записать разговор моей жены с сыщиком, естественно, не удалось, а запись своего разговора с представителем уголовного розыска я привез, – закончил Михаил Павлович.
      – Чудесно, – усмехнулся Полозов. – Скажите, что вы знаете о приходившем к вашей жене милиционере? Сколько ему лет, какое звание, как выглядит?
      – Ничего, – развел руками Котенев. – Я же там не присутствовал. О приходившем ко мне могу рассказать. Рослый, даже большой по всем параметрам мужчина. Бондарев Александр Алексеевич. Должности и звания не знаю. Но судя по одежде и обуви, человек среднего достатка.
      – Да… – Александриди поставил на столик поднос, налил в чашки кофе. – Кстати, Михаил Павлович, – уже собравшись отнести посуду на кухню, неожиданно сказал Лука, – нам сообщили, что вы вышли из дома с чемоданом. Собрались уезжать? Куда, если не секрет?
      «Они действительно следят за нами, – понял Котенев. – Иначе откуда ему знать про чемодан? Или видел в окно, когда я его перекладывал в багажник?»
      Медленно поднявшись, он подошел к окну, вроде раздумывая над ответом. Взглянул на улицу через тюлевую занавеску – окна выходили на улицу и, судя по расположению дверей, окна других комнат и кухни тоже. Значит, около его дома действительно выставлена охрана, наблюдающая за квартирой? Не станет же Александриди торчать у окна лестничной площадки, ожидая приезда гостя?
      – Я ушел от жены, – не оборачиваясь, глухо ответил Михаил Павлович.
      – И где теперь намереваетесь жить?
      – У знакомой, – обернулся Котенев. – Дать адрес?
      – Не надо, – усмехнулся Александриди, – я думаю, вы достаточно постоянны в своих привязанностях. Есть телефон. Я вам звонил туда.
      – Да, помню, – согласился Михаил Павлович, вспомнив, как впервые услышал голос Александриди, позвонившего по телефону Тани Ставич. Ушлые ребята.
      – Как Лушин? – поинтересовался Полозов. – Держится? Молодец. Надо подумать, как его подпереть в этой ситуации: все-таки несчастье с женой. А Хомчик?
      «Ну, о Рафаиле я тебе никакой информации не выдам, – усмехнулся Котенев. – Самому пригодится».
      – Хомчик? – переспросил он. – Трясется. Его тоже охраняют?
      – Несомненно, – с любезной улыбкой заверил Полозов.
      – Вы уже отдыхали в этом году? – словно невзначай поинтересовался Лука.
      – Еще нет, – ответил Котенев. – До отпуска ли было?
      – Зря, надо отдохнуть, – веско сказал Полозов. – Сейчас самое разумное – исчезнуть на некоторое время, хотя бы под предлогом отпуска. Сможете быстро оформиться?
      – Попробую, – пообещал Михаил Павлович.
      – Поможем, – заверил Виктор Иванович, аккуратно складывая листочек с записями и пряча его в карман пиджака.
      «Встреча близится к завершению, – понял Котенев. – Посмотрим, что предложат напоследок».
      – Поедете с Лукой, – начальственным тоном распорядился Полозов. – Есть место, где можно хорошо отдохнуть. К тому же там будет обеспечена полная безопасность.
      – Хорошо. – Котенев встал, поняв, что беседа закончена.
      Александриди проводил его до дверей, ласково и успокаивающе поглаживая по плечу и всячески выражая участие.
      Пожав его вялую ладонь, Котенев вышел из квартиры. Развернув во дворе машину, погнал по шоссе за город, настороженно поглядывая в зеркальце – не тянется ли кто за ним? Примерно через час пути он свернул с шоссе на проселок. Еще минут десять – пятнадцать – и он въехал на усадьбу старого деревенского дома – заколоченный, с давно заросшим лебедой и полынью огородом, он стоял на краю единственной улочки. Потрогав поржавевший замок на дверях, Михаил Павлович открыл его и вошел.
      За порогом дома пахнуло сыростью давно не топленного помещения и пылью, мохнатым серым налетом покрывшей убогую обстановку. Отыскав огарок свечи, Михаил Павлович зажег его и открыл крышку подпола. Осторожно спустился вниз по ветхим ступенькам. Небрежно откинув в сторону всякий хлам, освободил угол земляного пола погреба. Скинув пиджак, он поплевал на ладони и начал копать. Через полчаса лопата заскрежетала по металлу. Встав на колени, Михаил Павлович разгреб руками землю и вынул небольшой железный ящичек с ручкой. Достав из кармана связку ключей выбрал один и вставил в замочную скважину ящичка, повернул и чуть приоткрыл стальную крышку – все на месте. Заперев ящичек, он отнес его к машине и бережно спрятал в «дипломат» с наборным замком…
      Уже поздно ночью он позвонил в двери Ставич. Открыв, она ахнула:
      – Господи! Ты не пьян ли? Весь в глине, в грязи!
      – Потом, все потом, – отстраняя ее, пробормотал Котенев, внося в прихожую чемодан и тяжелый «дипломат». – Грязь – ерунда, отчистим. Главное, я к тебе перебираюсь насовсем…
 
      Слушая запись разговора Бондарева с Котеневым, консультант фирмы Виктор Иванович потягивал сваренный Александриди кофе и морщился от неудовольствия. Сидевший напротив грек, заметив это, спросил:
      – Не нравится кофе?
      – Не нравится разговор, – вздохнул Виктор Иванович. – Они идут по следу, а наш недоумок распинается.
      – Плохо, – согласно покивал грек, достав пилку для ногтей и занявшись маникюром. Полозов сердито заметил:
      – Брось ты… Закажи билеты на самолет. Пора его убирать отсюда. Глаз не спускай, влезай ему в душу, вытягивай остальные деловые связи, о которых он пока молчит. Пересидите пока, а там станет видно.
      – Охрану снять?
      – Успеется, – буркнул Полозов и приказал: – Картотеку!
      Лука быстро вскочил, снял с полки книжного шкафа несколько томов и, запустив руку в тайник, вытащил узкий длинный ящичек. Принес, поставил на стол перед Полозовым. Тот надел очки и начал перебирать холеными пальцами карточки.
      – Не то, опять не то, – тихонько приговаривал он до тех пор, пока одна из карточек не привлекла его внимание. Вытащив ее, он прочитал текст и бросил ее на стол перед собой: – Вот это и есть наш основной противник!
      – Купцов Иван Николаевич, – прочитал Лука. – Полагаете?
      – Больше некому, – криво усмехнулся Полозов. – Он работает у Рогачева, мечтающего со временем передать ему отдел. Сам Иван Николаевич крепкий профессионал, служил в центральном аппарате, потом был направлен в Прибалтику, но при первой возможности вернулся сюда.
      – А Бондарев? Он у нас появлялся в двух случаях, – щурясь от дыма зажатой в углу рта сигареты, заметил грек.
      – Купцов пока старается держаться в тени, – объяснил Виктор Иванович. – Бондарев служит с ним в одном отделе и тоже работает по этому делу. Сейчас в первую очередь надо нейтрализовать самого Купцова. Доставай корки!
      Лука принес скоросшиватель, приготовил ручку и бумагу.
      – Пиши на корках, как всегда, – велел Виктор Иванович. Лука старательно вывел на обложке скоросшивателя: «Купцов И.Н. – парализация активности».
      – Бомбить анонимками? – деловито спросил грек.
      – Нет, – поморщился Полозов, – тут надо чего потоньше. Сейчас необходимо дело у него забрать, чтобы получить передышку. Купцов, как я понимаю, не только бандюгами интересуется, а начал лезть в частные дела Котенева и Лушина. Вот что страшно!
      – А если дело отдадут Бондареву?
      – Найдем и на него управу, – отмахнулся Полозов. – Посмотри, кажется, Купцов разведенный? Очень хорошо. В каком он там городишке в Прибалтике сшивался? Срочно найди человека, связанного с теми местами. Понял? Срочно! И добывай любые компрометирующие материалы на Бондарева и Рогачева. Как только ударим по Купцову, все должно быть готово и для этих. Рой им яму, Лука, только поглубже. Надо успеть до отъезда Котенева. Его дело должно летать, как волан над сеткой, от одного исполнителя к другому. Сторожу скажи, что гонорар за бандитов, вставших нам поперек дороги, удваивается. Но хотя бы одного из них надо взять живым. Хочу послушать, как они Михаила Павловича высчитали.
      Алексадриди вытянул из ящичка карточки на Рогачева и Бондарева, начал переписывать их данные. Виктор Иванович встал, прошелся по ковру.
      – Кстати, – обратился он к греку, – когда привезешь клиента на отдых, проследи, чтобы он никому не звонил и не писал.
      Лука согласно кивнул и снял трубку зазвонившего телефона. Выслушав то, что ему сообщили, он положил трубку и сказал:
      – Котенев ездил за город. Наши за ним не потащились, а подождали на шоссе. Проселок слишком безлюдный. Сейчас он приехал к Ставич. Кроме чемодана, который взял из дома, привез «дипломат» с цифровым замком.
      – Сокровища вырыл, – довольно потирая руки, засмеялся Полозов. – Хочет и нам хвостом вильнуть? Не позволим!..

      Потный лысоватый Жедь в линялом синем халате, надетом на голое тело, брезгливо оттопырив нижнюю губу, принимал банки от старушки, привычно именовавшей его Витьком. Для всех жителей микрорайона приемщик давным-давно стал Витьком и Жедь совершенно не обижался.
      – Эти не возьму, – отодвинув по отполированному локтями клиентов прилавку несколько банок, не терпящим возражений тоном сказал он и начал отсчитывать бабке медяки.
      – Как же? – удивленно уставилась на него старуха. – Давеча обещал принять. Али запамятовал?
      – Тары нет. – Витек высыпал на прилавок мелочь. – Завтра, мать, приходи. Или даже лучше послезавтра. Тогда точно приму.
      – Креста на тебе, Витек, нету, – рассердилась бабка, – опять обнадежишь, а принесть – силов не хватает. Таш-шу, а ты не берешь.
      – А чего я могу? – сделал Витек обиженное лицо. – Нету ведь тары!
      Он опустил заслонку окна приема. Поставив принятую посуду в ящик, Жедь вышел через заднюю дверь во двор. Там потный Ворона таскал ящики, выстраивая пирамиду из пустой тары, которой якобы нет, около глухого забора. В стороне, устроившись на обрубке бревна, сидел Олег Кислов, наблюдая за Гришкой, уже умаявшимся от непривычного усердия.
      – Кончай! – скомандовал Витек, вынося из подсобки бутылку водки и арбуз. – Шабаш на сегодня.
      – Пора бы, наломались, как папы Карлы, – привычно ставя в тенечке ящик и накрывая его газеткой, согласился Ворона. Давай, Олег, – предложил он Кислову, – присаживайся, закусим чем бог послал.
      Жедь с хрустом разрезал арбуз, нарубил его большими ломтями. Олег принес стаканы, Ворона открыл бутылку и разлил. Выпив и насытившись, Гришка закурил, мурлыча под нос:
      – А деньги советские крупными пачками с полок глядели на нас…
      Жедь покосился на него и усмехнулся. Аккуратно выковыривая ножом косточки, он закусывал не спеша, продлевая удовольствие. Олег пить отказался.
      – Опять пикник?
      Ворона оглянулся – сзади стоял Лыков. Сделав шаг вперед, он протянул руку и ловко ухватил бутылку за горлышко:
      – Водочка? И не стыдно по такой жаре?
      – А что? Выпить нельзя? – окрысился Гришка. – Уговору такого не было, чтобы запрещать.
      – Раньше, милый мой, – оставляя в стороне бутылку и присаживаясь на свободный ящик, пояснил Лыков, – ты был кем? Простым угонщиком транспортных средств. Не исключаю, что близорукие следователи и судьи не разглядели в тебе вора и осудили по другой статье, которая, впрочем, ничем от воровства не отличается. Угнал, продал… А теперь? Теперь ты занялся более серьезными делами, которые любой юрист квалифицирует как соучастие в разбойном нападении и преднамеренном убийстве.
      – Ладно тебе, – миролюбиво оборвал его Жедь и, взяв недопитую бутылку, к удовольствию Вороны, разлил остатки по стаканам. – Взялся тут, понимаешь. Лучше скажи, когда пойдем?
      – Наш миллионер в милицию не ходил? – выбрав себе ломоть арбуза, поглядел ему в глаза Лыков.
      – Нет. – Витек выпил и вытер рукой рот. – А у второго менты все облазили. Третий, как мышь, притаился, носа на улицу не высовывает.
      – Малый тот не помер? – подрагивающим голосом спросил Кислов.
      – А ты сам как думаешь? – выплевывая косточки, скривился Аркадий.
      – Дай бог, чтобы живой был, – вздохнул Олег.
      – Дурак! – взорвался Лыков. – Его уже похоронили давно. Можешь цветочки отнести на могилку.
      Кислов, ломая спички, прикурил и обессиленно привалился спиной к забору. Ворона опустил руку с зажатой в ней арбузной коркой и, обведя сидевших вокруг ящика побелевшими глазами, предложил:
      – Может, оборвемся? Все, разом…
      – «Оборвемся», – передразнил его Витек. – Куда, дурья башка?
      – А чего, он прав, – неожиданно засмеялся Аркадий. – Уматывать надо, но… за границу! Здесь нечего делать, но и за кордоном с теми бабками, которые у нас сейчас есть, тоже не рай. Вот возьмем их казначея, гражданина Хомчика, разживемся камушками, валютой и золотишком, тогда и двинем…
      Гришка живо представил себе, как он вскрывает какой-нибудь роскошный кадиллак, а в него, не спросив фамилии, начинает палить из кольта ихний полицейский. Это не наши родные постовые – те ребята серьезные, враз укатают. А если угонишь там тачку, то кому продать? Лыков грозится ехать уже с деньгами, но ведь и деньги могут отнять? Нет, пора, Гриша, плести тебе лапотки.
      – Котенев из дому ушел, – сворачивая газету с остатками пиршества, сообщил Жедь.
      – Как? – Новость поразила Лыкова. – Чего же ты… Когда ушел, куда?
      – На днях. К своей бабе подался, – выбрасывая огрызки в стоявшее у порога грязное ведро, пояснил Витек. – Но…
      – Что еще? – вскинулся Аркадий. – Ну, не тяни!
      – Не нравится мне это, – возвращаясь на свое место, закончил Жедь.
      – А я ее видал, – осклабился Ворона, – ничего бабец, подходящая. Сам бы у нее пожил, если бы пустила.
      – Адрес ее есть? – повернулся Аркадий к Жедю.
      – Знаем. Только неспроста он из дому умотал, пакость какую-нибудь затевает, – вздохнул Витек и выжидательно уставился на Аркадия.
      – Тебе больше нравится в новых районах бутылки по дешевке принимать? – обозлился Лыков. – Я же запрещал, а вы опять ездили! Всех денег не сшибете, а вляпаться можете – и прощай дело на самом интересном месте.
      – Так ведь… – попытался оправдаться Жедь, но Аркадий оборвал его:
      – Сейчас важнее другое! У нас остался гражданин Хомчик? Хватит ждать, пойдем к нему. Будет отнекиваться, погреем пятки, но без денег и ценностей не уйдем,
      – А вдруг не он казначей? И у него нету ничего? – мрачно спросил Кислов. Мысль об убитом в квартире Лушина парне не отпускала его. Что теперь с ними будет, если попадутся?
      – Если они пустые, то Котенев уже давно бы все пороги в ментовке обил, я же вам объяснял, – терпеливо повторил Лыков. Нельзя сейчас, перед решающим моментом, дать приятелям расслабиться. – Искали мы плохо, поторопились. Не найдем у Хомчика, опять направимся к Мишке-миллионеру. Все перевернем, но отыщем: либо у него дома, либо у его бабы. Не найдем? – выкрикнул Аркадий. – Тогда тебя повесим, но не за шею! Ведь это ты нам про миллионы байку принес. Или забыл? – Глаза у Лыкова налились кровью, щеки нервно вздрагивали.
      – Тихо, мужички, тихо! – загораживая собой Анаш-кина, примирительно сказал Витек.
      Аркадий немного успокоился и, знаком отозвав в сторону Жедя, отошел с ним к калитке. Посопев, он зашептал:
      – Надежды на них мало, Витя. Пойдут, но повернуть на другую дорожку могут. Ты Гришку от себя не отпускай далеко…
 
      Таксист позвонил, когда Иван уже почти не надеялся.
      – Вот. Перехрюкали тут кое с кем, по старой памяти. Отверточку можешь выбросить, на мне нет грехов. Съезди в новые гаражи, поищи там Свекольного. Он тебе полную раскладку даст. А меня больше не беспокой, я тебя христом-богом прошу. Нервы не выдержат в следующий раз…
      Поехали вдвоем с Бондаревым. Остановив торопливо пробегавшего мимо автолюбителя с выхлопной трубой в руках, Купцов спросил у него, где найти Свекольного.
      – Сто второй, там, по-моему.
      – Я, пожалуй, зайду, а ты погуляй пока у дверей, – по дороге к боксу предложил Иван.
      Двери сто второго бокса оказались приоткрытыми. За ними слышался непонятный шум и весело распевавший хрипловатый басок: