Дальше живут драконы

      Утром он выбежал в трусах на участок и пригласил уже поднявшегося Луку пробежаться. Лука вставал на удивление рано, хотя почти ночи напролет читал или смотрел видео, болтал с кем-то по телефону то на русском, то на каком-то непонятном гортанном языке. А утром выйдешь в холл – он уже там, свеженький, чисто выбритый, приветливо улыбающийся, пахнущий дорогим одеколоном. Иногда у Михаила Павловича появлялась мысль о двойниках – один Лука спит, а другой в это время бодрствует. Но двойника не было.
      – Бегать? – критически осматривая экипировку Котенева, усмехнулся грек. – Нет, увольте. А вы, если хотите, пожалуйста. Только не далеко и не долго. За участком есть приличная дорога, можете порезвиться там.
      Михаил Павлович кивнул и выскочил за калитку. Он был в трусах и кроссовках – даже без майки, – а на голове легкая велосипедная кепочка. Лука проводил его взглядом и остался ждать возвращения «гостя» на веранде. Котенев был более чем уверен, что Александриди засек время, чтобы определить, сколько продолжалась пробежка. В том, что он поднадзорный, Михаил Павлович уже не сомневался.
      «Ну и пусть, – припуская по дороге, подумал он. – Пока наши планы совпадают, я готов подчиняться. Мне надо пересидеть в тиши смутное время, а потом посмотрим. Если я захочу уйти, то не велика преграда этот Лука, отодвинем».
      Побегав, он свернул в проулок между домами и, выбравшись на проезжую дорогу, остановил местного смуглого парня. Узнав, где находится почта и можно ли оттуда позвонить в Москву, Михаил Павлович побегал еще с полчасика и, вернувшись, сразу отправился в душ. Наслаждаясь под струями теплой воды, он усмехался. Да, понервничал Лука, вышагивая из угла в угол веранды. Беспокоится… А может, боится упустить «гостя»? Ничего, пусть нервничает, ему полезно…
      День прошел, как обычно, а на следующее утро Котенев снова выскочил за калитку в трусах, уже не спрашивая разрешения грека. Припустив по дороге до знакомого переулка, он быстренько отыскал почту и позвонил Татьяне. Успел сказать свой адрес, что любит и соскучился, посоветовал взять отпуск и пока поехать к родителям, обещал позвонить еще. Как выяснилось, звонок он сделал вовремя. Когда вернулся, во дворе стояла машина, а потные парни выгружали какие-то железки, обернутые в промасленную бумагу. Покосившись на них, Михаил Павлович поспешил в душ. Потом завтракали, а после кофе и фруктов Лука повел его в сад и показал полностью оборудованную спортивную площадку.
      – Я исправил упущение, – взяв под руку Котенева, ворковал грек. – Спортивные занятия полезны, но все же вам не следует маячить в городке и мозолить чужим глаза, тем более в трусах. Здесь это не принято. Можете пользоваться тренажерами, а пробежки придется прекратить.
      Михаилу Павловичу захотелось дать греку в ухо, но он сдержался:
      – Я вам так благодарен. Конечно, вы, как всегда, правы.
      «А позвонить я успел, – ехидно подумал он, возвращаясь в дом. – И ты голубчик, не уследил. Нет, не уследил».
      На душе стало весело. Не так уж все плохо и страшно, стоит, наверное, сделать вид, что все принимаешь и со всем согласен, отдохнуть, набраться сил, а потом уйти, когда придет время. А оно придет! Захотелось запеть, как в детстве: я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…
      – Чего это вы развеселились? – подозрительно покосился на него Александриди. – Радуетесь? Чему?
      – Прекрасные тренажеры, – улыбнулся Михаил Павлович. Ну, а рыбалку устроите? Знаете, с ночевкой, костром, душистой ухой. Отдыхать, так отдыхать. Или, даже лучше, охоту. Здесь есть на кого охотиться?
      – Есть, – буркнул грек, – на кого охотиться везде есть. Я подумаю, посоветуюсь.
      «С кем?» – чуть не вырвалось у Котенева, но он вовремя сообразил, что лучше промолчать.
      – И еще хорошо бы купаться.
      – Не устраивает душ? – недовольно проскрипел Лука.
      – Хочется живой воды, – устраиваясь в кресле, ответил Михаил Павлович.
      – За дорогой, сзади дома, есть озеро, – включая телевизор сообщил Александриди. – Думаю, можно купаться. Вы когда хотите, утром или вечером?
      – Лучше утром.
      Посмотрели американскую музыкальную комедию о похождениях двух братьев-джазменов, старавшихся заработать деньги для воспитавшего их приюта. Потом обедали на другой веранде, где закутанная в черное ведьма накрыла стол. Отобедав, немного соснули в своих комнатах; поднялись, попили чаю, поиграли в нарды, до которых Александриди был большой охотник, – играя, он «заводился», пыхтел, лицо у него краснело, и каждый проигрыш огорчал так, словно он отдавал выигравшему последнее.
      Гулять пошли вместе – жара немного спала, воздух, казалось, напоен ароматами, и грек сам отвел Котенева к озеру.
      Вернулись к ужину. Поели, покурили, поболтали о пустяках, посмотрели телевизор и разошлись по комнатам. Михаил Павлович разделся и, задернув противомоскитиый полог, зажег бра над изголовьем – решил почитать перед сном. Но отложив книгу, подумал: странно, что в таком доме не держат сторожевой собаки. Не похоже, чтобы здесь постоянно жили, хотя все содержится в образцовом порядке. Может быть, когда нет гостей, здесь постоянно живет сторож и у него есть собака? Тогда где он сейчас? Ведь его «друзья» не могут не охранять этот райский уголок. Он решил, что охрана все же есть, только не видная глазу.
      За стеной, в комнате Александриди, тихо зазвонил телефон. Послышался приглушенный голос грека.
      «Опять докладывает, – лениво поворачиваясь на другой бок, подумал Михаил Павлович, – дисциплинированный».
      Вскоре глухо прозвучали по коврам шаги Луки. Он без стука вошел в комнату Котенева, присел на край постели. Лицо у грека было озабоченным.
      – Что читаете? – оттягивая начало неприятного разговора, он близоруко сощурился, разглядывая обложку книги. – История инквизиции? Охота забивать на ночь глядя себе голову? В наше время своих проблем хватает.
      – Ладно, не крутите, – приподнялся на локте Котенев. – Выкладывайте, что там еще приключилось?
      – Так, – отвернулся грек. – Завтра мы должны уехать.
      – Куда? – Михаил Павлович сел, опустив босые ноги на пол.
      – Недалеко, – уклончиво ответил Александриди. – Однако, надо заранее собраться, приготовить вещи и машину.
      – Вещи готовлю я, а машину вы? – Котенев вспомнил, что когда они прилетели, их никто не встречал, но у здания аэропорта стояли «Жигули»: новенькие, с полным баком и документами в перчаточном отделении. Открыв багажник, грек вытащил из него ключи и, погрузив вещи, по-хозяйски уселся за руль. Привез гостя в этот дом, а машину поставил в гараж.
      – Вы готовите и собираете свои вещи, – поднялся Александриди. – Завтракаем и выезжаем.
      – Что случилось, вы можете мне, наконец, сказать? – Не давая ему уйти, Котенев ухватил грека за руку.
      – Сами подвели себя, – высвободившись, ответил тот. – Звонили в Москву? Я же просил этого не делать! После вашего отъезда мы сняли охрану, и преступникам удалось узнать у Ставич адрес, где мы находимся. Они могут появиться здесь, а следом за ними и милиция, серьезно взявшая их в оборот. Вы же не хотите встретиться с московским уголовным розыском или БХСС?
      – Нет, – помотал головой ошарашенный Михаил Павлович. Ну и система оповещения у Курова!
      – И я не хочу, – снова встал Лука. – Поэтому перебазируемся и продолжим наш отдых, но… без фокусов! Ваша безопасность зависит от нас. Понятно?
      – Вполне, – заваливаясь на кровать, мрачно ответил Михаил Павлович. – Можете не сомневаться…
 
      Заросший щетиной Витек устало крутил баранку, напряженно вглядываясь через лобовое стекло – где тут особняк, в котором обосновался Котенев? Пора бы уже ему показаться, но вдоль шоссе тянутся сады, глухие заборы, журчат арыки с несвежей водой, поднимается над дорогой и тянется за машиной тонкая, как пудра, красноватая пыль, оседающая на листве придорожных кустов. Солнце светит высоко, хотя еще рано и припекает просто спасу нет, а внутри салона – как в парилке.
      Сзади, разморенный жарой, полудремал Аркадий, откинув голову па спинку сиденья – сменяя друг друга, они гнали машину почти без остановок. И вот цель, кажется, близка.
      – Вон, гляди, – едва шевеля пересохшими губами, просипел Витек.
      Лыков встрепенулся, потер кулаками слезившиеся глаза и поглядел вперед. Там, утопая в зелени, стоял двухэтажный дом с застекленными верандами.
      – Точно? – растирая щеки ладонями, чтобы окончательно прогнать сон, с сомнением переспросил Аркадий.
      – Улица, номер дома, все сходится, – ответил Жедь.
      – Не останавливайся! – зашипел Лыков. – Езжай вперед.
      Витек послушно прибавил скорость и, чуть повернув голову, с недоумением спросил:
      – Передумал, что ли? Зачем тогда в такую даль тащились?
      – У нас номера московские, – почти прилипнув к стеклу и внимательно рассматривая дом, где скрывается Михаил Павлович, объяснил Лыков. – Увидеть могут, а нужна внезапность. Он ведь полагает, что никто до него здесь не доберется. Давай вдоль улицы, до первого поворота – и сворачиваем. Поглядим, может, удастся подобраться с задворок? Только бы собаки не было.
      – Вроде, будки не видно.
      – Черт их знает, это тебе не подмосковная деревня, – продолжая рассматривать дом уже через заднее стекло, откликнулся Аркадий, – у них все по другому. И вдруг он там не один?
      Пропылив по длинной улице, свернули, и машина, рискуя завалиться в канаву, подпрыгивая на колдобинах и комьях засохшей глины, покатила по узкому проулку. На перекрестке с грунтовой дорогой – узкой, покрытой толстым слоем пыли, – Жедь притормозил и, обернувшись, предложил:
      – Хочу дальше вперед проехать. Там, похоже, есть спуск к кустам. Оставим машину – и пешком.
      – Валяй, – согласился Лыков.
      Через пять минут остановились среди зарослей. Жедь вышел из машины и достал из багажника сумки, подав их Аркадию. Тот вынул из сумок оружие.
      – Пойдем снизу, – пряча парабеллум под курткой и засовывая запасную обойму в карман, распорядился он. – Поднимемся по тропинке и перемахнем через забор. Если собака, ты в нее стреляй, а я сразу в дом. Все, пошли.
      – Перекусить бы не мешало, – запирая дверцы машины, напомнил Витек. – Десять минут или полчаса дела не решат.
      – Потом перекусим, – оборвал его дрожавший от нервного возбуждения Лыков. – Перекусим по дороге, когда уберемся отсюда. Тогда, после дела, и пищеварение лучше. Пошли, не тянись!
      Вздохнув, Жедь поплелся следом за Аркадием к тропке, ведущей к домам. Шли молча, стараясь держаться в тени. Сверху, казалось, падали не солнечные лучи, а раскаленный металл, от тяжести которого трескалась серо-красноватая земля. Не дойдя несколько шагов до дороги, Лыков остановился.
      – Видишь? – прошептал он, как будто кто-то их мог услышать.
      – Чего? – не понял Жедь.
      – Да не туда смотришь, – повернул его голову Аркадий. – Тачка у забора стоит. До других домов далеко, если стрелять в собаку, не услышат. Гляди, мужик около машины вертится.
      – Это не Котенев, – определил Витек.
      – В общем, так, – приказал Лыков, – идем к дому и перелезаем через забор. Я беру на себя этого мужика, а ты собаку. Потом сразу в дом.
      Подтолкнув Жедя вперед, он следом за ним, чуть пригнувшись, чтобы не заметили раньше времени, перебежал через дорогу и, отдышавшись в кустах около забора, перемахнул через него. Рядом тяжело спрыгнул Витек и настороженно прислушался: не раздастся ли злобный собачий лай?
      – Похоже, нет собачки? – растянув в улыбке рот, Жедь облегченно смахнул пот со лба.
      – Заходи справа, – выхватив оружие, велел Лыков, – пока я не появлюсь у него за спиной, не высовывайся. Давай!
      Витек, стараясь не шуметь, полез через кусты. Аркадий крадучись пробирался ближе к машине. В доме не раздавалось никаких шумов, и это его успокаивало. Возившийся у «Жигулей» мужчина тоже не проявлял беспокойства – повернувшись спиной к Лыкову, он ставил в открытый багажник тяжелую сумку. Незнакомец – седоватый, одетый в светлые брюки и рубашку, с коротким рукавом, – поднял руку, намереваясь захлопнуть крышку багажника, и в этот момент Аркадий, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние, приставил к его спине ствол парабеллума:
      – Не двигайся!
      Незнакомец застыл. Пальцы руки, лежавшей на крышке багажника, чуть заметно вздрогнули.
      – Что вам нужно? – глухо спросил он.
      – Кто в доме? – спросил Аркадий. Он ждал появления Жедя. Где этот лысый придурок, заблудился что ли?
      – Никого. Я могу опустить руки?
      – Стой так! – На всякий случай Лыков провел свободной рукой по одежде незнакомца – оружия у того не оказалось.
      – Где Котенев?
      – Его нет, – ответил незнакомец, и в это время перед капотом машины наконец-то появился Витек с наганом в руке.
      – Лихо! – присвистнул незнакомец и попробовал обернуться.
      Аркадий рубанул его рукояткой пистолета по шее и, подхватив обмякшее тело, прикрикнул на Жедя:
      – Веревку давай!
      Тот суетливо вытянул из брюк ремень и протянул его Лыкову. Связав незнакомцу руки, они запихали его в салон «Жигулей», захлопнули дверцы.
      – В дом! – Лыков бросился к особняку. Сзади, тяжело топая по плитам дорожки, бежал Витек.
      Ударом ноги распахнув дверь, Аркадий ворвался на веранду – никого. Лыков метнулся в комнату – открытые дверцы шкафов, неубранная постель, чемодан у кресла. Он побежал в другую комнату – там тоже никого, но стоит еще одна кровать. Значит, их всего двое – незнакомец, возившийся около машины, и Котенев? Но где драгоценный Михаил Павлович?
      Жедь уже успел сбегать на второй этаж и подергать запертую дверь подвала. Вернувшись на веранду, он зло сплюнул и рухнул в кресло, жалобно скрипнувшее под его тяжестью.
      – Провалился, зараза! – имея в виду Котенева, сказал Витек в ответ на вопросительный взгляд Аркадия и налил себе воды из сифона. Жадно выпил и, широко размахнувшись, грохнул хрустальный стакан об стенку.
      Лыков нервно дернул плечом и, широко расставив ноги, уставился в окно – ухоженный сад, бегущий по камушкам ручеек, гнущиеся под тяжестью плодов ветви, уютный гамак в тенечке, кажущаяся неправдоподобно яркой в этом зное трава на лужайке, чисто подметенные дорожки, выложенные каменными плитками. Но где же Котенев?!
      В комнатах две смятые, неубранные постели, незнакомец явно готовил машину к поездке, укладывая в багажник сумки, на полу одной из комнат стоит закрытый чемодан… Куда же скрылся Котенев, черт бы его побрал? Неужели все зря – риск, нападение на квартиры, перестрелка с милицией, убийство Анашкина, пытки Ставич, гонка за Котеневым сюда?..
      Проведя рукой по небритой щеке, Аркадий поймал себя на мысли, что он может не выдержать новой гонки за сокровищами, как по чьей-то дьявольской воле постоянно ускользающими от него вместе с Котеневым. Силы уже на пределе. Но надо собраться, подавить в себе нервную дрожь, спокойно проанализировать ситуацию: подумаем, где теперь искать Котенева.
      И тут Аркадий понял, что не в силах заставить себя успокоиться, не в силах избавиться от дрожи, от непроходящей тошноты – хочется с разбегу удариться об стену головой и завыть от отчаяния! Котенев опять ушел!
      Сзади раздался грохот. Лыков обернулся – Жедь выпил еще один стакан воды и запустил им в стену.
      – Перестань, – брезгливо поморщился Аркадий.
      – Пожгу все тут, – плюнув на роскошный ковер, мрачно пообещал Витек. – Оболью бензином и подожгу.
      «Правда, подожжет», – отстранению подумал Лыков, отворачиваясь к окну и бездумно скользя взглядом по пышной зелени.
      И тут сердце его радостно дрогнуло и забилось быстрее – на дорожке, ведущей к дому, показалась знакомая фигура с полотенцем через плечо. Неужели?
      – К двери!.. – свистящим шепотом приказал он Жедю. – Скорее! Он идет сюда!..
 
      – Там что-то происходит, – опустив бинокль, смуглый парень обернулся к напарнику, сидевшему в глубине комнаты.
      Напарник поднялся, подошел к окну, и, взяв бинокль, поглядел на особняк, стоявший на другой стороне улицы. Наблюдать мешала пышная зелень и другие дома, но сильная оптика приблизила веранду и мелькавшие за опущенными занавесками тени.
      – Двое, – не опуская бинокля, отмстил напарник.
      – Да, но Котенев ушел купаться, – возразил первый наблюдатель, и еще не возвращался. Откуда появился второй?
      Напарник опустил бинокль и потер кончиками пальцев усталые веки – солнце било в глаза, вызывая слезы. Действительно, откуда на веранде появился еще один человек?
      – Может, старуха? – помолчав, предположил он.
      – Она сегодня еще не приходила. Я с дома глаз не спускал, – заверил первый наблюдатель.
      Напарник отдал ему бинокль и, отойдя от окна, взял лежавшую на столе рацию. Нажав на клавишу переговорного устройства, поднес микрофон ближе к губам:
      – Гора! Гора! Я – Долина! Гора, ответьте!
      Но рация молчала.
      – Батареи сели? – предположил первый наблюдатель.
      – Возможно, – нервно щелкая тумблером переключателя, откликнулся напарник. – Техника называется… Старье, списывать пора, а новой нет. Гора! Гора!
      – Мы только теряем время, – подошел к нему первый наблюдатель. – Рация молчит, телефона здесь нет. Придется сбегать позвонить. Иди, я продолжу наблюдение. Скажешь, что вдруг появились новые люди, а хозяин утром вывел из гаража машину. Пусть примут меры.
      – Хоп! – откладывая рацию, согласился напарник и вышел.
      Первый наблюдатель вернулся к окну и, взяв бинокль, вглядывался в неясно мелькающие на веранде тени…
 
      Утром Александриди зашел в комнату к Михаилу Павловичу:
      – Пора, – без стеснения позевывая и прикрывая рот ладошкой, сообщил грек, – поднимайтесь, перекусим и поедем.
      Котенев бросил взгляд на часы, висевшие на стене, – пять утра, хочется поспать. Но за окнами уже вовсю светило яркое солнце, обещая знойный день.
      – Поднимайтесь, поднимайтесь… – Лука снова зевнул.
      Михаил Павлович встал, накинул легкий халат, вышел на веранду. На столике был приготовлен завтрак: сок и бутерброды.
      Вяло пожевав бутерброд с копченой колбасой и запив его соком, Котенев поглядел за окно – Лука вывел из гаража автомобиль и заботливо протирал стекла мягкой ветошью. Куда же они сегодня отправятся?
      Вернувшись в комнату, Михаил Павлович устало присел на край кровати. Голова болела, руки и ноги как ватные, а надо куда-то ехать, собирать вещи, отвечать на вопросы Луки. Послать бы его к чертям и снова завалиться спать, но ведь не даст покоя, он вообще назойлив. Придется пока уступить, не стоит связываться. Тем более есть и его вина в том, что приходится уезжать из этого прелестного уголка.
      Сунув руку под матрас, Котенев вытащил кобуру с браунингом – по его просьбе один знакомый сделал ее, взял за образец картинку в зарубежном полицейском журнале. Кобура пристегивалась к ноге, и оружие можно было легко достать, если чуть поднять брючину. Вздохнув – как ему все надоело, – Михаил Павлович пристегнул к левой ноге кобуру и надел легкие спортивные брюки. Проверив, в порядке ли оружие, вложил его в кобуру и попрыгал, проверяя, хорошо ли держится. Взял полотенце и спустился в сад.
      Куда это вы? – оторвался от своего занятия Лука.
      – Сбегаю на озеро, – подавляя вновь возникшее раздражение, как можно безразличнее ответил Михаил Павлович. – Не проснусь никак. Ополоснусь холодной водичкой – и сразу обратно.
      – Не задерживайтесь, – буркнул грек, скрываясь в гараже.
      Выйдя за калитку, Котенев задумался – сбегать на почту и позвонить Татьяне? А что он ей скажет? Сообщит, что переезжает по не известному пока адресу, что жив, здоров и скучает? Стоит ли? Может быть, лучше позвонить потом, с нового места?
      Побродив немного вокруг озера, берега которого в этот ранний час были пустынны, он решил вернуться – не стоит злить Луку и заставлять его лишний раз волноваться. Еще вместе жить, и он здесь единственный знакомый человек, не говоря уже о том, что только через него осуществляется связь с Куровым.
      Возвращался Котенев в мерзком настроении. Купаться не стал – не захотелось отстегивать кобуру. Еще только подойдя к калитке, он стал глазами искать Александриди. Наверное, уже все собрал, уложил, приготовил машину и сидит на веранде в кресле, сердито барабаня пальцами по. подлокотникам в нетерпеливом ожидании. Он огляделся: ворота гаража закрыты, машина стоит чисто вытертая, и рядом с ней грека нет.
      Поднимаясь по ступенькам веранды, Михаил Павлович представил себе недовольное лицо Александриди и приготовился извиниться. Шагнув за порог он, с улыбкой, начал:
      – Извините, кажется немного задержался… – И тут ему в бок ткнулось что-то твердое.
      – Ничего, главное, что ты пришел! – услышал Котенев.
      Рядом, уперев ему в бок ствол нагана, стоял лысоватый бандит, растянув в довольной ухмылке щербатый рот, а в кресле, вместо Александриди, сидел другой бандит, командовавший в тот памятный вечер обыском в квартире Михаила Павловича.
      – Не двигайся! – заметив, как дернулся от неожиданности Котенев, приказал Лыков. – Если будешь благоразумен, с тобой ничего не случится.
      – Пошел! – Лысоватый бандит подтолкнул оторопевшего Михаил Павловича стволом нагана. – Не стой в дверях.
      «Где Лука?» – терялся в догадках Котенев. Чувствуя, как деревенеют от страха ноги, он сделал несколько шагов и остановился. Лысый встал сбоку, не отпуская оружия. Обретя способность четко соображать и немного справившись с испугом, Михаил Павлович заметил, что в руках сидевшего в кресле бандита угрожающе поблескивает парабеллум.
      – Что вам надо? – свой голос Котенев услышал как бы со стороны и мысленно приказал себе встряхнуться, не паниковать. Александриди где-то рядом, он выручит.
      – То, что мы искали у тебя дома, – ответил на его вопрос сидевший в кресле и бросил лысому: – Обыщи!
      Жедь ощупал замершего Михаила Павловича. Обыскивать он явно не умел и не додумался проверить ноги ниже колен. Обрадовавшись этому, Котенев решил, что не все потеряно, и украдкой перевел дух.
      – Пустой! – Витек отступил на шаг назад.
      – Твой приятель не поможет, – усмехнулся Аркадий, наслаждаясь, произведенным впечатлением. Теперь Котенев полностью в его власти. Он не сомневался, что из двух компонентов в известной формуле «жизнь или кошелек» Михаил Павлович выберет первое. Не дурак же он в самом деле? Должен понять, что выбора у него нет, вернее, есть, но сделан не им.
      – Что вы с ним сделали? – тиская в руках полотенце, спросил Котенев.
      – Не бойся, живой твой придурок, – засмеялся Жедь. – Мы не кровожадные, если с нами по-людски.
      – Кончай болтать, – оборвал его Лыков. – Нам нужны деньги и ценности. Отдашь – и можешь катиться на все четыре стороны. Советую быть благоразумным и не заставлять нас вытягивать из тебя добро силой. Жадность фраера сгубила…
      – Слыхал, – чуть усмехнулся Котенев.
      На Луку рассчитывать не приходится. Видимо, его так же застали врасплох, и что с ними теперь будет? Можно ли верить бандитам, что Александриди жив? В любом случае, стоит рассчитывать только на себя, на собственную изворотливость, хитрость и припрятанный браунинг. Пусть это не наган и не парабеллум, но для самообороны в пределах комнаты вполне достаточно. Тем более, бандиты не подозревают, что он вооружен.
      – Где хозяин дома? – решив потянуть время, спросил он.
      – Отдыхает в машине, – Аркадий поднялся и подошел ближе к Михаилу Павловичу. – У нас мало времени. Если здравый смысл тебе изменяет, то сейчас найдем утюг или кипятильник. Для такого дела подойдет и паяльник.
      Поглядев ему в глаза, Котенев понял, что это отнюдь не пустые угрозы. Уронив полотенце, он нагнулся за ним, проверяя, как на это отреагируют бандиты. Выпрямившись, увидел, что оба ствола направлены на него. Нет, так ничего не выйдет, надо что-то придумать, чтобы хоть один из них выпустил из рук оружие – тогда появиться реальный шанс на спасение. Но что придумать?
      – Вы должны понимать, я не таскаю всего с собой, – пробормотал он, лихорадочно подстегивая мысль, – должен, должен быть выход… Думай, думай…
      – Понимаем, – с нехорошей улыбкой заверил Лыков. – Живей телись, я же сказал: нам некогда.
      – Хорошо, вы получите все, что хотите, – решившись, согласился Котенев.
      – Сколько? – слизывая языком капли пота, спроси Жедь.
      – Точно не считал, но внукам останется, – скосил на него глаза Михаил Павлович. – Камни, валюта, золото, советские деньги. Все в подвале.
      – Тут? – топнув ногой по ковру, переспросил Аркадий.
      – Да, в подвале этого дома, в железном ящике.
      – Веди, – оживился Витек, – да не вздумай шутить!
      – Какие же тут шутки? – криво усмехнулся Котенев. – Я могу пойти первым?
      – Первым пойдет он, – Лыков показал стволом парабеллума на Жедя, – а ты будешь идти следом и показывать, куда спрятал.
      Михаил Павлович согласно кивнул. Знаком показав, что надо пройти в угол веранды, он подождал, пока туда направится Жедь, и пошел следом за ним. Отстав на пару шагов, как конвоир, за его спиной вышагивал Лыков, не выпускавший из рук парабеллум.
      Узкая лесенка привела их к закрытой двери кладовой. Жедь подергал ее ручку и недоуменно оглянулся:
      – Заперто?!
      – Где ключ? – ткнул стволом в спину пленника Лыков.
      – Посмотрите справа, у косяка, – сказал Котенев и попросил: – Вы могли бы не тыкать в спину своим пистолетом? Я боюсь случайного выстрела, а без меня вам ничего не найти.
      – Ладно, ладно, – согласился Аркадий. Пусть этот поганый миллионер только все отдаст, а там… Хорошо, что он ведет в подвал. Не придется потом возиться с трупом.
      Жедь отыскал ключ и отпер дверь. Распахнув ее настежь и оставив ключ в замочной скважине снаружи, что не укрылось от внимательно наблюдавшего за ним Михаила Павловича, он первым вошел в подвал.
      Прохладный полумрак разрывали лучи света, падавшие из низких окошек-отдушин, пробитых в фундаменте дома. Остановившись посреди подвала, Витек ковырнул носком ботинка плотно утрамбованный земляной пол:
      – Здесь, что ли?
      – В стороне, – пояснил Михаил Павлович. – Надо отодвинуть кадку и рыть.
      – Чем? – подозрительно уставился на него Аркадий.
      – Лопатой, – издевательские улыбнувшись, ответил Котенев.
      – Рой!
      – Я отказываюсь, – скрестил руки на груди Михаил Павлович, следя за реакцией бандитов и опасаясь «пережать». – Инструмент в гараже. Кадка и стальной ящик с ценностями, зарытый под ней, перед вами.
      – Ты мне в зубах принесешь! – угрожающе придвинулся к нему Жедь, но Аркадий знаком остановил его.
      – Погоди, – охладил он пыл Витька, – успеется. Вдруг обманул, а? Смотри, – повернулся Лыков к Котеневу, – потом не обрадуешься! Пригляди за ним, Витя, а я сбегаю за лопатой.
      Дождавшись, пока Аркадий выйдет из подвала, Михаил Павлович подошел к кадке и попытался сдвинуть ее.
      – Чего стоишь, помоги, – прикрикнул он на Жедя. – Придержи сверху.
      Поколебавшись, Витек подошел. Упершись руками в край кадки, кивнул:
      – Давай.
      Наклонившись, словно для того, чтобы ухватиться ближе к дну, Михаил Павлович быстро вытащил из прикрепленной к ноге кабуры браунинг, и, резко распрямившись, выстрелил Жедю в голову. Тот рухнул на кадку, пятная ее кровью.
      Небрежно отпихнув тело, Котенев подобрал выпавший из руки убитого наган и забросил его в угол подвала. Прислушавшись, прокрался к двери и вытащил из нее ключ, встав сбоку от косяка.
      Вскоре на лестнице раздались шаги Аркадия, звякнула задевшая об ступеньку лопата. Торопясь, Лыков быстро сбежал вниз и похолодел – из-за кадки виднелись ноги Жедя, а сбоку, направив на него пистолет, стоял Котенев.
      – Брось парабеллум, – приказал он. – И подальше кинь.
      Медленно, опасаясь получить пулю и лечь рядом с Витьком, Аркадий разжал пальцы. Парабеллум глухо стукнул об пол.
      – Непослушный, – отметил Михаил Павлович, – ногой отбрось!
      Лыков повиновался и отшвырнул ногой пистолет.
      – Теперь рой! – приказал Котенев.
      – Зачем? – прыгающими губами едва смог вымолвить Аркадий.
      – Дружка зароешь. А потом получишь пулю в затылок и ляжешь с ним. Рой! Я тоже тороплюсь! Ну!
      – Я же тебе жизнь обещал! – побледневший Аркадий заискивающе поглядел в глаза Михаилу Павловичу.
      – Хорошо, – неожиданно согласился тот, – я зарою тебя живым. Согласен?
      Закаменев лицом, Лыков воткнул штык лопаты в земляной пол. Или дрожали руки, или ослаб от нервного перенапряжения, но только и смог, что сковырнуть небольшой пласт слежавшейся земли.
      – Потарапливайся! – прикрикнул Котенев.
      Перехватив поудобнее лопату, Аркадий резко взмахнул ею, метя штыком в бок Михаила Павловича. Тот отпрыгнул и ловко выбил лопату из рук Аркадия. Не удержав равновесия, упал. Не давая противнику опомниться, Лыков прыгнул на него, навалился, пытаясь отобрать оружие.
      Тяжело сопя, кусая друг друга, упираясь лбами и пихаясь коленями, они покатились по полу, обдирая спины о стойки с бутылками, кадки, разбивая банки с маринадами. Аркадию удалось добраться зубами до плеча Котенева, и он зацепился в него…
      – О-у! – дико взвыл Михаил Павлович. От боли, что ли, вдруг появились силы. Он сумел выдернуть руку и, извернувшись, ударил Аркадия рукоятью браунинга по голове – раз, другой, третий… Наконец, почувствовал, как ослабла хватка противника, и увидел, что тот, хрипя и закатывая глаза, отвалился в сторону.
      С трудом подтянув ноги, Михаил Павлович уперся ими в Лыкова отпихнул его. Потом поднялся и, придерживая рукой за стену подвала, поплелся к двери, ощупывая рану на прокушенном плече.
      «Кусался, стервец», – почти беззлобно подумал он, оглянувшись на валявшегося без признаков жизни Аркадия. Плечо заметно припухло, кровоточило и нестерпимо болело. Заперев снаружи дверь подвала, Михаил Павлович поднялся наверх, отыскал домашнюю аптечку и залил рану йодом. Потом, морщась от боли, залепил ее бактерицидным пластырем. Прихватив чемодан и заветный «дипломат», побрел во двор. У дверей остановился и спрятал браунинг в кабуру на ноге.
      С трудом дотащив поклажу до машины, открыл дверцу и увидел Луку, корчившегося в бесплодных попытках освободиться.