Командующая силами станции «Клермон», вице-адмирал Сорбан была вынуждена выделить половину своих тяжелых кораблей на формирование Восьмого флота, однако хотя огневая мощь станции существенно уменьшилась, никто и не подумал о соответствующем уменьшении зоны ее ответственности. Этого в сочетании с организационной суетой, вызванной подготовкой передислокации флота Белой Гавани к системе Барнетта, и суматошным движением на местных и транзитных транспортных линиях вполне хватило бы, чтобы вывести из себя и святого. А поскольку дама Мадлен явно не претендовала на канонизацию, не приходилось удивляться тому, что настойчивая просьба Дорсет о немедленной личной встрече вконец выбила ее из колеи

– Прошу прощения, что мне пришлось нарушить ваш график, мэм, – сказала коммандер, проигнорировав жест, предлагавший сесть, и осталась стоять по стойке «вольно». Сорбан в удивлении подняла брови, и Джессика торопливо продолжила: – В силу особых обстоятельств я сочла необходимым явиться с докладом лично к вам.

– Особые обстоятельства? Что за доклад? – спросила Сорбан с меньшим раздражением в тоне.

Дама Мадлен имела репутацию особы вспыльчивой и несдержанной на язык, однако прежде всего ее знали как в высшей степени компетентного флотоводца. Коммандер Дорсет помедлила, набрала воздуху и выпалила:

– Адмирал, мы потеряли Адлер.

Спинка кресла Сорбан неожиданно приняла вертикальное положение, а сама дама Мадлен резко подалась вперед. Ее скуластое лицо лишилось всякого выражения, словно гостья наложила на нее магическое заклятие.

– Как? – хрипло выдохнула она

– Подробности мне неизвестны, – ответила коммандер, покачав головой. – «Песня Ветра» находилась слишком далеко, чтобы вести настоящую тактическую разведку, но основные факты совершенно очевидны. У нас были прорехи в сенсорной сети, мэм, а спланировавшему атаку командиру хевенитов, кто бы он ни был, хватило мужества и смекалки этим воспользоваться.

Дорсет не хотелось этого говорить, но деваться было некуда. В голосе ее звучали ярость и стыд.

– Объясните! – приказала Мадлен уже спокойным, уравновешенным тоном, и Дорсет невольно задумалась: это спокойствие наигранное, либо же реальная угроза заставила адмирала выбросить из головы все постороннее?

– У коммодора Иржин не хватало сенсорных платформ для полного прикрытия системы, она расположила их на наиболее вероятных направлениях подхода противника. Все свои корабли, кроме моего дивизиона эсминцев, охранявшего астероид с рудными копями, она поместила на орбите Самовара, не выслав никаких пикетов.

Сорбан, несмотря на железную выдержку, поежилась, а Дорсет мрачно продолжила:

– Хевениты прошли над эклиптикой, что позволило им обойти платформы коммодора и не попасть в зону досягаемости сенсоров моего корабля. К тому же их корабли двигались по баллистической траектории.

– Корабли хевенитов? По баллистической? – переспросила Сорбан.

Дорсет кивнула.

– Или так, мэм, или они разработали технологию маскировки куда более совершенную, нежели предполагали наши разведчики. Даже при избранном маршруте они проходили в достаточной близости по крайней мере от одной из наших сенсорных платформ, и она просто не могла не засечь активность импеллеров.

– Они были обнаружены, лишь когда ворвались в систему и открыли огонь? – уточнила Сорбан, которая, похоже, никак не могла поверить услышанному.

– Так точно, мэм. Но это не самое худшее.

Бросив на нее пристальный взгляд, Сорбан сделала жест, означающий: «Выкладывай, что уж там», и Дорсет тихо добавила:

– Они использовали ракетные подвески.

– Дерьмо! – шепотом выругалась Сорбан, и бранное слово в ее устах прозвучало почти как молитва. Несколько мгновений адмирал сидела молча, с закрытыми глазами, после чего спросила: – Какими силами располагают в той системе хевениты?

– Точно утверждать не возьмусь, мэм. Я уже говорила, что мы находились слишком далеко для качественного сканирования, но, по моим приблизительным оценкам, это четыре линейных, от шести до восьми тяжелых крейсеров и с полдюжины легких. Ни мне, ни моему тактику не удалось выявить ни одного эсминца, но ручаться за их полное отсутствие я бы не стала.

Сорбан поморщилась снова: мало им потери системы, так еще и хевениты обзавелись подвесками. Это наводило на невеселые раздумья.

– Насколько тяжелы потери коммодора Иржин? – спросила она, помолчав.

– Мэм, я… – Дорсет умолкла и сглотнула. – Простите, адмирал, должно быть, я неясно выразилась. – Она снова умолкла, перевела дух и продолжила уже ровным тоном: – Дама Мадлен, за исключением моего дивизиона, оперативное соединение уничтожено полностью. Я – старший из офицеров оставшихся в живых.

Сорбан не сказала ни слова. Тянулись мучительные, казавшиеся бесконечными секунды, она сидела молча, не сводя глаз с Дорсет, а в ее голове бушевала круговерть мыслей. Известие о наличии у хевенитов ракетных подвесок было пугающим, но едва ли неожиданным: все понимали, что Республика вылезет вон из кожи, чтобы ликвидировать то огромное преимущество, которое давала Альянсу монополия на подвески. Но вот того, что презираемые всеми офицеры Народного Флота сумеют использовать новое оружие с таким искусством и со столь сокрушительной эффективностью, не ожидал никто.

Хотя Сорбан продолжала смотреть в лицо Джессике, видела она перед собой не ее, а Иржин. Самонадеянную бахвалку Иржин, отзывавшуюся о хевенитах не иначе как с демонстративным пренебрежением. Черт побери, она ведь знала, что у нее не хватает платформ! Какого дьявола она не выставила пикеты? На кой хрен нужна системе командующая, не способная или не желающая позаботиться о безопасности? О чем она вообще думала?!

Впрочем, о чем думала Иржин, уже не имело никакого значения. Справедливо ли, нет ли, но история обвинит ее несравненно более сурово, чем обвиняла сейчас Сорбан, ибо никогда прежде Королевский Флот не постигала подобная катастрофа. Поколения аналитиков станут скрупулезно изучать это бедствие. Развешивая обвинения и наклеивая ярлыки, с апломбом людей, предающихся умозрительным спекуляциям. Но и это не имело значения. Важно было одно: все корабли погибли, а вместе с ними, скорее всего, погибли и все люди. Если хевениты, воспользовавшись неожиданностью, нанесли массированный удар с использованием подвесок, едва ли хоть кто-то успел воспользоваться спасательными капсулами.

Думая о погибших, Мадлен стиснула зубы, и тут ее кольнула новая мысль.

– Если вы старший из уцелевших офицеров, то кто же тогда патрулирует систему? – спросила она, буравя Джессику взглядом.

– Никто, мэм. В моем распоряжении имелось всего три корабля, и я рассудила, что прежде всего должна предупредить о случившемся командование других систем. «Песня Ветра» прибыла сюда, а два других корабля отправились на Квест и Тредвей.

– Понятно.

Что-то в тоне адмирала заставило Джессику сжать кулаки так, что пальцы ее побелели. Это не укрылось от Сорбан, которая со вздохом сказала:

– Вы ни в чем не виноваты, коммандер. Вы решили, что лучше предупредить командующих транзитными станциями, чтобы Адлер не превратился в западню для ничего не подозревающих капитанов. Верно?

Дорсет кивнула.

– Решение правильное, вполне логичное, что непременно будет отмечено в моем отчете Адмиралтейству. Вся беда в том, что вы опоздали.

– Опоздала, мэм? – переспросила Джессика, хотя сердце ее уже сжалось от отчаяния.

– Пять дней назад конвой из семнадцати транспортов с соответствующим эскортом стартовал от Клермона к Адлеру. В ближайшие двенадцать часов караван будет там. А поскольку патрулей в системе нет, предупредить их некому.

Она пожала плечами, и Джессика Дорсет в ужасе закрыла глаза.

Алистер МакКеон сидел во главе обеденного стола, поглядывая на гостей. Прием подходил к концу, офицеры, разбившись на группы и потягивая вино, вели оживленные застольные беседы, и гостеприимный хозяин мысленно поздравил себя с тем, что встреча удалась.

Справа от него, как почетный гость, сидела Хонор Харрингтон, а слева, напротив нее через стол, старпом «Принца Адриана» Тейлор Гиллеспи. По правую руку от Гиллеспи, напротив Нимица, расположилась тактик МакКеона, лейтенант-коммандер Джеральдина Меткалф, а остальные стулья занимали офицеры штаба Хонор и бортовой врач «Адриана» лейтенант медицинской службы Энрико Уокер. Джеймс Кэндлесс нес наружный караул у люка на пару с морским пехотинцем МакКеона, а Лафолле и Уитмен пристроились у переборки, своим присутствием напоминая собравшимся о том, что командир Восемнадцатой эскадры является еще и владетельной особой.

МакКеон знал, что некоторые офицеры Королевского Флота сочли бы пышный титул и статус Хонор нелепыми анахронизмами. Среди многих мантикорцев, в основном – но, к сожалению, не только – гражданских, еще бытовало представление о Грейсоне как об отсталом мире, закосневшем в невежестве и религиозном фанатизме, сопряженном с манией величия, явным доказательством которой служили пышные феодальные титулы. И сколь бы широко ни были известны в Королевском Флоте заслуги Хонор, у нее наверняка могли найтись недоброжелатели и завистники. «Бог знает, сколько у нас болванов вроде Юргенса или Леметра, – подумал МакКеон. – Они вполне серьезно говорили о неуправляемости Хонор, и понесенные ею в боях потери целиком приписывали привычке очертя голову бросаться в самое пекло, не подумав о безопасности. То, что Хонор побывала в таких переделках, из которых большинству других капитанов не удалось бы вывести и вовсе ни одного корабля, во внимание не принималось. И, само собой, всегда находились Хаусманы и Юнги, для которых все заслуги капитана Харрингтон не имели никакой ценности».

Капитан МакКеон, мысленно улыбнувшись, взглянул на Хонор, разговорившуюся с сидевшим напротив Уокером, и она, словно почувствовав на себе его взгляд повернулась и приветственно подняла бокал. Губы ее дрогнули, выдавая намерение что-то сказать, однако она молчала, а взгляд ее устремился куда-то поверх его плеча. МакКеон вопросительно поднял брови, однако Хонор не реагировала, и ему пришлось обернуться, чтобы посмотреть в том же направлении. И тут глаза его полезли на лоб.

Под руководством личного стюарда МакКеона, двухметрового гиганта Алекса Майбаха, двое младших стюардов вкатили в кают-компанию через люк буфетной тележку с совершенно невиданным кондитерским изделием. Огромный торт в форме звездного корабля – явный намек на «Принца Адриана» – был украшен от носа до кормы зажженными свечами. Капитану удавалось лишь гадать, каким образом Майбаху удалось подготовить столь масштабный сюрприз втайне от него.

А все собравшиеся разом грянули: «С днем рожденья тебя!..» Особо снисходительный слушатель, пожалуй, даже назвал бы эти звуки пением. МакКеон обернулся к гостям с притворно сердитым видом – и был вознагражден соответствующим образом. Лица старших офицеров расплылись в придурковатых ухмылках, тогда как их молодые товарищи изо всех сил пытались напустить на себя серьезность. Только Нимиц, не считая нужным таиться, издал громкий смешок.

– Как тебе удалось это устроить? – под прикрытием общего веселья спросил у Хонор МакКеон.

В том, что за всем этим стояла она, капитан не сомневался ни мгновения: собственные его офицеры на такую выходку бы не решились. Однако и ей не удалось бы устроить заговор без связи, ведь до поломки воздухоочистителя Хонор просто не могла знать, что в нужное время окажется в нужном месте. А скрыть связь с кораблем от его капитана и вовсе невозможно.

– Проще простого, – с улыбкой ответила Харрингтон. – Коммандер Синкович препроводил в технический отдел «Адриана» пакет сопроводительной документации, в который по моей просьбе подложил письмо к Паллизеру, а тот передал его Алексу. И вообще, Алистер, неужели ты думал, будто мы могли не отметить такой день чем-то особенным?

– Я надеялся обойтись без шума, – отозвался он с притворной ворчливостью.

Хонор, рассмеявшись, протянула ему руку. Шум в кают-компании улегся, и она громко произнесла:

– С днем рождения, капитан, и наилучшие пожелания от всех нас!

Кое-кто из собравшихся снова захлопал в ладоши, но Хонор подняла левую руку, призывая к тишине.

– Уверена, офицеры «Адриана» приготовили для своего капитана достойный подарок, но и я привезла ему кое-что интересное.

Выпустив руку МакКеона, она повернулась к Роберту Уитмену. Отчеканив три шага, телохранитель достал из-за пазухи и вручил своему землевладельцу небольшой пакет в яркой обертке. Сделав это, он вытянулся за плечом Хонор по стойке «смирно», и стоящий у переборки Лафолле последовал его примеру. Хонор протянула пакет МакКеону; все взоры обратились к нему: в кают-компании воцарилась атмосфера заинтересованного внимания.

Капитан принял пакет, вопросительно посмотрел на Хонор, но она лишь покачала головой. Алистер разорвал обертку и извлек простую черную коробочку. Снова покосившись на Харрингтон, он открыл коробочку, и у него перехватило дух. На выстланном бархатом донышке лежала пара петличных знаков Королевского Флота Мантикоры, но не капитанских, с единственной золотой планетой, а коммодорских, точно таких, какие красовались на вороте Хонор. Лишь после того, как сердце успело гулко ударить дюжину раз, он оторвал глаза от двойных золотых планет и встретился взглядом с улыбающейся, но серьезной коммодором Харрингтон.

– Поздравляю, Алистер! – сказала она. – Официальная церемония состоится по возвращении на Ельцин, и я знаю, что выпускать кота из мешка раньше времени – дурная примета, но Адмиралтейство прислало подтверждение как раз перед нашим отбытием, и гранд-адмирал Мэтьюс поручил мне сообщить эту новость, поскольку понимал, как обрадует меня эта миссия. Ну а когда приключилась эта история с воздухоочистителем, я решила, что день рождения подойдет для вести о повышении как нельзя лучше.

Судя по молчанию собравшихся, никто, кроме самой Хонор, ее телохранителей и улыбающегося Веницелоса, ничего заранее не знал. МакКеон сглотнул и повернул коробочку так, чтобы все могли видеть ее содержимое.

После нескольких мгновений гробовой тишины кают-компания взорвалась аплодисментами.

– Браво, капитан! – воскликнул коммандер Гиллеспи, поднимая бокал. – Поздравляю! – Он выждал, когда бокалы подняли и остальные присутствующие, после чего добавил: – А ведь если премудрые лорды Адмиралтейства собрались выпихнуть вас наверх, у меня появляется шанс заполучить «Адриан». Верно?

– Только в том случае, если Комитет по кадрам остался совсем без кандидатур, – буркнул Алистер.

Гиллеспи рассмеялся.

– Я что, теперь коммодор? – недоверчиво пробормотал МакКеон.

– Самый настоящий, причем заслуженный, – спокойно и твердо заявила Хонор, положив ладонь на его руку. – Конечно, в таком звании мой старый друг Алистер наверняка возглавит как минимум дивизион тяжелых крейсеров и больше не будет служить под моим началом, но я все равно чертовски рада. Тем более что сейчас полным ходом идет формирование Восьмого флота, и адмирал Белой Гавани наверняка найдет работенку для толкового офицера. Так что расставаться нам не придется.

– Я… – начал было МакКеон, но поперхнулся от волнения и сжал ей руку. – Спасибо! Мне было особенно приятно услышать эту новость из уст старого и доброго друга.

Пожав руку в ответ, Хонор молча села, а МакКеон, прокашлявшись, обратился к собравшимся:

– Значит, так, дамы и господа заговорщики. Вы только что продемонстрировали не только недостойное офицеров Ее Величества, равно как и их союзников, отсутствие должного почтения к чертовски важным и заслуженным командирам, но и выказали полнейшее, постыднейшее невежество по части правил празднования дня рождения. Да будет вам известно, – он обвел гостей взглядом поблескивающих серых глаз и указал на украшенный свечами торт, – что почетному гостю поручается задуть свечи перед началом празднования, а не в самом его конце. А посему торжественно объявляю: вам придется начать вечеринку заново. Иначе черта с два кто-нибудь из вас получит хотя бы ломтик этого торта!

Ранним утром следующего дня по бортовым часам «Принца Адриана» Семьдесят Шестой Объединенный конвой добрался до очередного пункта назначения. Настроение у Хонор было превосходное: ей удалось организовать праздничную вечеринку и преподнести МакКеону сюрприз, причем так, что дотошный и въедливый капитан до последнего момента ничего не подозревал. Однако к бочке меда примешивалась крошечная ложечка дегтя: Хонор чувствовала, что избаловалась даже больше, чем подозревала. Алекс Майбах делал все, от него зависящее, но ей все равно недоставало ненавязчивых услуг МакГиннеса. Например, крепкого какао, волшебным образом появлявшегося рядом с ее постелью, как бы поздно ни собралась она на боковую. Сейчас, с удовольствием вспоминая прошедший вечер, она с не меньшим удовольствием предвкушала возвращение «домой». Как только конвой войдет в обычное пространство, Скотти отвезет ее на «Альварес».

В настоящий же момент она с Нимицем на плече стояла рядом с Веницелосом на капитанском мостике «Принца Адриана» и наблюдала за подготовкой к выходу из гиперпространства. Эндрю Лафолле ухитрился втиснуться в угол, и имел вид человека, страдающего от клаустрофобии. Хонор его не упрекала. Как бы не было желательным присутствие МакГинли, но для операциониста эскадры на мостике и вовсе не нашлось места: любой лишний человек стал бы просто путаться под ногами у команды мостика. Конечно, пожелай того Хонор, для Марсии бы расчистили пространство, но она не привыкла без крайней необходимости создавать неудобства для занятых своим делом людей.

Теснота объяснялась тем, что «Адриан» принадлежал к устаревшему классу «Принц-консорт», еще состоявшему на вооружении, но уже не производившемуся в связи с разработкой более совершенных «Звездных рыцарей». При Роджере Третьем, на первых этапах наращивания Королевского Флота, «Консорты» вовсе не предназначались на роль флагманских кораблей, а их конструкция предусматривала всемерное увеличение бортовой огневой мощи с наименьшими финансовыми затратами. Ради установки лишнего гразера или пусковой установки кораблестроители безжалостно сокращали пространство корабля, включая жилые, командные и боевые отсеки. Со временем ситуация усугубилась тем, что неизбежная модернизация привела к появлению во многих отсеках дополнительных приборов. На боевых постах стало не протолкнуться среди пультов, консолей и мониторов.

Возникшая проблема не осталась незамеченной, но ее сочли обратной стороной чрезвычайной экономичности кораблей, обладавших внушительной огневой мощью при относительно невысокой стоимости. Бюро Кораблестроения разработало программу, в соответствии с которой каждой группе из семи «Консортов» придавался корабль класса «Крестоносец» с полноценным флагманским мостиком: вместе они должны были составить эскадру из восьми боевых единиц. К сожалению, идея, казавшаяся весьма удачной в мирное время, с началом первой за сто двадцать стандартных лет полномасштабной космической войны себя не оправдала. Точнее сказать, проблемы возникли из-за того, что полностью программа так и не была воплощена в жизнь.

«Крестоносцев» с самого начала построили недостаточно, а после того как адмирал сэр Эдвард Яначек в бытность свою Первым лордом Адмиралтейства урезал финансирование проекта на семьдесят с лишним процентов, ситуация стала тупиковой.

По глубочайшему убеждению Яначека, основными задачами флота являлись борьба с пиратами и оборона двойной системы Мантикоры. Все прочее партия консерваторов объявляла «агрессивным милитаризмом» и «авантюризмом», способным «спровоцировать» Народную Республику на развязывание вооруженного конфликта. С этой точки зрения, размещение автономных крейсерских эскадр на отдаленных станциях представлялось ненужным и вредным.

В соответствии с возобладавшей концепцией флагманских кораблей требовалось совсем немного. Дополнительным аргументом в пользу сокращения строительства «Крестоносцев» стала их высокая стоимость.

Яначек радикально изменил структуру флота: более половины крейсеров были выведены из состава эскадр и брошены на охоту за пиратами, не требовавшую наличия флагманов. Остальные корабли оказались приданными Флоту метрополии и вошли в состав укрупненных соединений: здесь дополнительных флагманских кораблей тоже не требовалось. При таком подходе, если кто и сетовал на нехватку «Крестоносцев», недовольных никто не слышал.

А когда наконец услышали, было уже поздно. Яначек покинул свой высокий пост одиннадцать лет назад, однако последствия проводившегося им курса сказывались на состоянии флота и поныне. «Консорты», самый многочисленный класс тяжелых крейсеров, не могли реализовать свой потенциал в полной мере из-за отсутствия должного количества кораблей пригодных для полноценного выполнения командных функций. «Консорты» все чаще оказывались приданными оперативным соединениям, в состав которых входили и тяжелые корабли стены, тогда как роль флагманов авангардных сил поручалась менее многочисленным «Звездным рыцарям». Выполняя без поддержки тяжелых судов рискованные операции по конвоированию караванов или патрулированию космических рубежей, эти новейшие корабли несли пропорционально более высокие потери, чем близнецы «Принца Адриана». А потеря или отправка на ремонтную верфь каждого «Рыцаря» означала уменьшение числа мобильных командных пунктов еще на одну единицу.

К тому же и сами «Звездные рыцари» по ряду параметров были далеки от совершенства. По мнению Хонор в данном случае наблюдался определенный перекос в защиту, в ущерб наступательной мощи. Возможно это было своего рода реакцией на выявившиеся недостатки предшественников.

Более мощные боковые стены, броня и многочисленные установки противоракетной обороны сделали их минимум на тридцать процентов защищеннее старых «Консортов» и в Бюро Кораблестроения было очевидно, что требуется найти лучший баланс между защитой и атакой. К сожалению, постоянная потребность в крейсерах не давала времени для переналадки судостроительных мощностей, не занятых производством тяжелых кораблей: на стапелях, как блины, пекли «Рыцарей», и места для того чтобы строить хоть какие-то еще крейсера не хватало. Из-за этого существенно задерживалась программа строительства новейших крейсеров класса «Эдуард Саганами». На десять процентов более тяжелые чем «Звездные рыцари» они должны были воплотить последние достижения Грейсона и Мантикоры, равно как и боевой опыт Флота. С намеченной даты запуска строительства прошло уже три года, но Бюро Кораблестроения все еще не могло решиться отвлечь часть производственных мощностей на новые корабли (в конструкции которых, безусловно, обнаружилось бы немало недочетов) пока потребность в количестве кораблей была столь острой. Восемнадцать лет назад, когда они были запущены в производство, «Звездные рыцари» представляли собой последнее слово военно-космической техники, но время шло, и, несмотря на постоянное дооснащение и периодическую модернизацию, этот класс кораблей уж не имел столь разительного преимущества перед аналогичными судами хевенитов.

«В каком-то смысле, – подумала Хонор, стоя в сторонке и глядя на слаженную работу команды МакКеона, – вся эта история может послужить иллюстрацией к теме, по которой мы с графом Белой Гавани… слегка разошлись во мнениях.»

Вспомнив графа, Хонор не испытала прилива чувств, чем была слегка – но приятно – удивлена. Мысли ее продолжали вращаться вокруг той же темы.

«Каждый наш корабль в техническом отношении пока еще превосходит любой корабль противника того же тоннажа, но технологический разрыв сокращается. И будет сокращаться до тех пор, пока Звездное Королевство не примет кардинально иную концепцию кораблестроения. Наверное, в ближайшее время это не сулит катастрофических последствий, но в долгосрочной перспективе…»

Мысленно встряхнувшись, Хонор приказала себе прекратить витать в облаках и прислушалась к докладу лейтенант-коммандера Сары Дюшен, астрогатора МакКеона.

– Сэр, мы готовы к переходу через пять минут, – доложила она капитану, произведя последнюю корректировку курса.

– Очень хорошо. Оповестите флагман!

– Есть, сэр! Оповещаю, – доложил офицер связи лейтенант Рассел Санко и, нажав клавишу, отправил сообщение на борт «Альвареса». – Флагман оповещен, сэр.

– Спасибо. Сара, теперь дело за вами.

– Есть, сэр. Беру управление, – доложила вахтенный офицер.

Хонор шагнула вперед и остановилась рядом с командным креслом МакКеона, стараясь следить за происходящим, не мешая капитану. Алистер улыбнулся ей и повернулся к лейтенант-коммандеру Меткалф. Они тихо заговорили, а Хонор понимающе кивнула.

В отличие от ее флагманского корабля «Принц Адриан» не имел собственного сверхсветового передатчика. Когда он строился, такой технологии попросту не существовало. Однако зная, что следует искать, любой корабль мог прочесть сообщение, используя стандартные гравитационные детекторы, а беспилотные разведывательные аппараты «Адриана», построенные по более позднему проекту, чем их корабль-носитель, имели гораздо меньшие импеллерные узлы и были оснащены передатчиками, предназначавшимися для дальней разведки. Возможность передачи данных с борта корабля ограничивалась скоростью света, а «Альварес» в настоящее время летел в гиперпространстве, отставая от «Адриана» на девять световых минут, что для нормального пространства соответствовало почти девяти световым дням. Соответственно, сообщение, переданное только что Санко, достигнет флагмана через шесть минут, а все это время «Альварес» продолжит пожирать гиперпространство со скоростью в шестьдесят процентов световой, что в терминах нормального космоса соответствовало бы двум с половиной тысячам c. Большая часть Семьдесят Шестого конвоя достигнет точки перехода «Адриана» в обычное пространство через семь минут, но вместо того, чтобы последовать за МакКеоном, суда сбросят скорость до нуля и остановятся на два часа. Эта отсрочка даст «Адриану» время проникнуть в систему достаточно глубоко, чтобы разузнать обстановку и удостовериться в полной безопасности.

Некоторые командиры считали, что по прибытии в систему, контролируемую своими, такие предосторожности излишни, но Хонор придерживалась противоположного мнения. Время терпело, и она полагала, что уверенность в отсутствии какой-либо угрозы стоит двух часов ожидания. Скрупулезная подготовка оперативной части, которую проводили МакКеон с Меткалф, свидетельствовала о том, что Алистер тоже намерен во всем следовать правилам.

– Переход через минуту, – объявила Дюшен.

Хонор почувствовала нарастающее вокруг и разделяемое всеми безотчетное напряжение. Ни один закаленный космопроходец никогда бы в этом не признался, однако скоростные выходы военных кораблей в обычное пространство никого не радовали. «Принц Адриан» не намеревался совершить по настоящему резкий прыжок, но скорость в момент выхода из гипера оставалась высокой, а это сулило всей команде не самые приятные ощущения.

– Внимание… переход! – четко произнесла Дюшен. Хонор крепко сцепила руки и, чувствуя, как проваливается невесть куда ее желудок, скорчила гримасу.

– Хм-м…

Гражданин коммандер Люшне, старший помощник капитана «Катаны», услышав донесшийся со стороны оперативной секции не предусмотренный уставом звук, заинтересованно поднял голову. Гражданин лейтенант Олворт пока не дотягивал до уровня «ведьмы» адмирала Турвиля, однако учился на ее примере. Учился и сам Люшне. «Катана» входила в состав эскадры гражданина контр-адмирала Турвиля почти год, и за это время оперативная группа добилась немалых, по меркам Народного Флота, успехов. Форейкер привнесла в действия эскадры нечто новое, некую граничащую с нахальством уверенность, становившуюся, похоже, заразной. Во всяком случае, так думалось Люшне, наблюдавшему за скрупулезной и внимательной работой гражданина лейтенанта. Олворт всецело сосредоточился на дисплее. Само по себе это удивление не вызывало: оперативный офицер каждую смену выуживал из собранных данных нечто интересное. Однако сейчас он, похоже, дольше обычного не мог идентифицировать какой-то объект.

– Что там? – спокойно спросил Люшне, подойдя поближе и остановившись рядом.

– Точно не знаю, гражданин старший помощник, – ответил лейтенант, подражавший Форейкер во всем, кроме ее приверженности к старорежимным обращениям. – Может быть, фоновые помехи… но не исключено, что след гиперперехода.

– Где? – Вопрос Люшне прозвучал резче.

– Примерно здесь, гражданин старший помощник…

На дисплее появилась крохотная точка-маркер, находившаяся в добрых девятнадцати световых минутах от «Катаны» вдоль гиперграницы, расположенной в двадцати двух минутах от центрального светила. Люшне нахмурился, сообразив, что бортовые сенсоры не могли засечь объект на таком расстоянии, но прежде чем он успел что-то сказать, Олворт добавил:

– Эту штуку засек наш беспилотный разведывательный аппарат номер одиннадцать.

– А что, скажи на милость, делает там наш беспилотный аппарат?

– Гражданин капитан Тернер попросил нас прикрыть эту сторону зоны ответственности «Нуады», гражданин старший помощник, – с готовностью пояснил Олворт. – У него неполадки с гравитационными датчиками, и его инженерам, чтобы разобраться, что к чему, пришлось отключить большую часть пассивных сенсоров. Но покрыть всю зону ответственности разведывательными платформами означает перегрузить телеметрическую секцию. Пока они не приведут все в порядок, им не удастся контролировать более двух третей положенного пространства, вот я и пообещал гражданину капитану нашу поддержку.

Физиономия Люшне сделалась такой кислой, что Олворт слегка струхнул. Конечно, объяснение было вполне удовлетворительным: со времени захвата Адлера «Катана» и «Нуада» совместными усилиями перехватили пару эсминцев монти и одинокий приблудный грузовик, но преследование второго эсминца стоило Тернеру потери двух третей первичного комплекта сенсоров. Впрочем, сбои и отказы оборудования были для Народного Флота самым обычным делом. Да и чему тут удивляться, если необученный персонал получал новые системы, не успев толком освоить старые. Инженеры Тернера обещали наладить все побыстрее, но пока дело у них не ладилось. Люшне не сомневался в том, что инженеры «Нуады» решат все возникшие проблемы, однако дело затягивалось.