Кейн (№3) - Кровавый камень

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась Терес. — Последние дни были для меня тяжким испытанием, мне хочется вытянуться на постели и проспать несколько дней.

Малхион изумленно уставился на дочь:

— Как хочешь — хотя раньше ты предпочла бы прокуролесить ночь напролет. Ладно, я отпраздную за двоих.

— Не сомневаюсь, — кивнула Терес и откланялась. У двери ее поджидала Космаллен.

— У вас премилая рубашка, миледи. Могу я пощупать ее шелк? — Тонкие пальцы рабыни погладили плечо девушки.

Терес решила, что ее душа не вынесет этой ночью наплыва мыслей и воспоминаний.

— Принеси вина и приходи сама, Космаллен. Может, я позволю тебе примерить ее…

XIX. СНЫ В АРЕЛЛАРТИ

На Арелларти сошла глубокая ночь, тускло сияла луна, и мерцали далекие звезды. Город прятался от их слабого сияния под пеленой тумана, из которого высились его геометрически совершенные каменные стены. Чуждое великолепие в гниющих землях. Взирающему на город робкому глазу луны Арелларти представлялся чудовищным и смертельно опасным пауком, уродливое тело которого было как бы подвешено в радужном пузыре крови. Ведущая от города в лес дорога напоминала нить паутины, удерживающую Арелларти над ядовитым болотом. Паук медленно поднимался к дремлющим в вышине звездам.

Многоцветные сполохи освещали весь город, бросая отблески на мутную жижу болота; его изумрудные лучи придавали вулканическому камню мертвенный оттенок, испещряя его пятнами зелени. В темноте камни Арелларти казались прозрачными, как будто Гелиотроп пронизывал город своим сиянием. Стены колоссального купола были прозрачными до такой степени, что сквозь них виднелся силуэт мыслящего кристалла, походящего на умирающую в гигантской ловушке кроваво-красную звезду.

Омытый его зловещим сиянием Кейн устало сидел на алтаре-полумесяце; рядом в кучке серого пепла лежала его еще теплая трубка. Кейна обуревали тяжелые мысли, его дух был темен, как бурная ночь за пределами зловещего сияния Гелиотропа.

«Вначале все это показалось мне приключением. Я рассчитывал поднять с его помощью армию завоевателей — мое главное оружие происходило от чужой науки, а солдатами были болотные твари. В прошлом люди сражались за чародеев и завоевателей, поэтому я предположил, что, узнав мою силу, люди охотно встанут под мои знамена. Но разбуженный мною ужас постепенно овладевает моей душой, я ощущаю исходящую от меня злую силу. Может, на этот раз я зашел далеко и отвращение людей пересилит их жажду получить долю добычи завоевателя? Не останусь ли я одиночкой, против которого выступит с оружием в руках весь мой народ, проклиная имя Кейна?»

А разве твоя нынешняя судьба не такова? Сбежав от своего проклятия, ты платишь постоянными странствиями через земли, в которых имя твое угасло в короткой памяти людей. Тебе необходимо бежать, когда у людей снова появляется повод запомнить Кета. Тебя будут проклинать вечно, но моя сила внушит им страх перед тобой, и отныне тебе не придется убегать от них загнанным волком. Мои познания о твоей жалкой расе говорят, что души многих людей можно получить за почитаемый тобой желтый металл или за шанс захватить чужое владение, не опасаясь возмездия.

«Мне думалось, что я понял ее. Она полюбила меня, затем возненавидела. Она вручила бы свое сердце победителю, но искала не одну только силу. Узнав о том, что я связал свою душу с чуждым злом, она прониклась ко мне отвращением, обманула меня и объединилась со своим врагом, чтобы уничтожить меня. Была минута, когда я мог оставить эту проклятую авантюру, уйти с этой девушкой в ее мир и найти в нем счастье…»

Надолго ли, бессмертный? До той поры, пока она состарится и покроется морщинами, в то время как ты останешься прежним? До той поры, пока тебе не наскучит роль господина над этими тупыми существами — мелкого правителя пограничных земель? Я прочел в твоей душе, что ты поддавался этим глупым страстям в прошлом и горько жалел о них позже. Может, ты решил забыть уроки своего обреченного существования и опозорить себя недостойной воина трусостью, поддавшись жалким сомнениям, известным твоей расе под гордым именем совести? Это чужие мысли, Кейн. Та женщина отравила тебя, ввела в заблуждение, предала. Смеешь ли ты отрицать, что любовь — заразнейшая из человеческих слабостей? Раса, позволяющая чувствам брать верх над мыслью, должна стараться сдерживать свои порывы хоть иногда. Ненависть и страх превосходят любовь энергией; первое создает империи, второе уничтожает их.

«Я мог бы уничтожить тебя».

А ты сделаешь это?

«Нет. Я рискну всем ради власти, которую ты мне дашь. И хотя приз кажется мне сейчас менее заманчивым, моей целью остается создание бессмертной империи, где все подданные признают правителем изгоя Кейна. Если мне это удастся, то не исключено, что игра наскучит мне, как наскучили другие. Быть может, со временем потеряют свою новизну и новые миры, которые ты обещаешь мне открыть. И в грядущие века мне может доставить наслаждение уничтожение всего, что я создал, как ныне я наслаждаюсь борьбой за созидание!»

Если подобное развлечение рассеет твои мрачные мысли — изволь. Наши враги собираются расправиться с нами, но моя сила уже настолько возросла, что нам нечего их опасаться. Вскоре решетка будет завершена, и я не буду убогим, несовершенным существом. Я способен питаться безграничной энергией космоса, избавить этот мир от поклонения жалкому светилу и исследовать новую вселенную, чтоб отыскать другие светила.

«Ради кого?»

Ради моих собратьев по расе, обитающих за пределами звезд. Мне тоже знакомо одиночество: мне выпала судьба пробыть в ловушке этой гниющей пустоши тысячелетие. Когда я наконец обрету полную силу, то смогу общаться с моими братьями, где бы они ни обитали в границах решетки космоса. Как славно будет снова поговорить с себе подобными!

«Выходит, что в потайных уголках твоего разума таятся человеческие чувства? Тени мыслей, которые ты пытаешься скрыть от меня? Отплачу тебе той же монетой: не позволяй своим чувствам влиять на предстоящее нам сражение…»

Пляшущее пламя изумрудного света продолжало пульсировать, но Кейн уже прервал контакт с живым кристаллом и более не прислушивался к его дразнящим мыслям. Дымок из трубки убаюкал его, и вскоре к нему пришли волшебные сны, в которых все вокруг сотрясали раскаты оглушительного смеха.

XX. НОЧЬ ГЕЛИОТРОПА

Предполагая, что для нападения Кейну понадобится вначале перейти через Кранор-Рилл по восстановленной дороге, лорд Дрибек отправил небольшой отряд солдат туда где она выходила на сушу. До того как он соберет достаточно сил, чтобы осадить затерянный город, Дрибек намеревался использовать этот передовой отряд для наблюдения за действиями Кейна, хотя сомнительно было, что солдаты смогут удержать кромку леса или дорогу, если начнутся боевые действия.

Поэтому, когда под ногами содрогнулась земля, а над головой пророкотал далекий раскат грома — хотя небо было почти безоблачным, — солдаты испуганно осмотрели свое оружие и пробормотали молитвы богам, умоляя не оставить их в смертельно опасном бою. Вскоре громовые раскаты стихли, земля перестала дрожать, и послышался отдаленный шум прибоя, будто приглушенный шепот. Воины, немного успокоившись, принялись размышлять о странных явлениях и нервно посмеиваться друг над другом.

Наконец их капитан приказал маленькой группе лазутчиков обойти болото и двинуться туда, откуда доносился необычный шум. Ночь застала их на обратном пути, поэтому они вернулись лишь на следующий день. В Кранор-Рилл непостижимым образом появился прямой как стрела канал, входящий в южный приток реки Нолтобен. Река, в свою очередь, несла воды в болото, образуя посреди Кранор-Рилл глубокое русло.

Поразмыслив над этим сообщением и не зная, как к нему отнестись, капитан отправил гонца в Селонари с вестью о загадочном чуде на болоте. Но к тому времени, как посланец передал сообщение, причина неожиданного появления канала уже не составляла тайны.

В серый предрассветный час Бреймен проснулся, чтобы познать ужас.

На рассвете, рассекая пелену тумана, от восстановленных каменных пристаней Арелларти впервые за много столетий отчалила фантастическая флотилия. Она двинулась вдоль усеянных холмиками тины, грязи и гниющих водорослей берегов по сочащейся жижей ране в брюхе Кранор-Рилл — каналу, открывающему доступ застойных вод южного притока Нолтобена и далее, по более полноводному северному притоку, все еще бурлящему от изменившего курс течения. Очутившись на речном просторе, необычные корабли проскочили через возмущенный поток на поразительной скорости, едва ли замедлившейся после того, как они покинули реки Нолтобен и Мейсвен и повернули вверх по течению, войдя в реку Кластен.

Земли вдоль реки были пустынными, безлюдье нарушали лишь несколько крошечных поселений, лепившихся к берегам подобно шелушащимся струпьям. Густой туман покрывал речное русло, бледнеющая луна пряталась за облаками зато не прятались облюбовавшие ночные часы твари.

Движение дьявольских кораблей осталось почти незамеченным их смутные силуэты лишь изредка мелькали в тумане когда пелену его пронизывали порывы ночного ветра. Но увиденного с берега было достаточно, чтобы охваченные страхом наблюдатели без оглядки бежали прочь.

Призрачный флот плыл по реке, его палубы населяли дьяволы. Длинные блестящие корпуса из серебристого металла с плавниками по бортам превращали корабли в гигантские наконечники копий, рассекающие воду приподнятыми над поверхностью лезвиями-бушпритами. Пена устремлялась вдоль бортов-плавников, пропадая в бурлящих за кормой водоворотах: след пары вращаемых бесшумными турбинами невидимых винтов. На открытых призрачных палубах помещалось до тридцати или более «пассажиров» — грузных воинов-риллити, закованных в доспехи. Около двадцати этих удивительных кораблей неслись в ночи со скоростью, превышавшей галоп самого резвого скакуна. Они следовали цепочкой за ведущим, уверенно прокладывавшим курс в тумане. Иногда на носу флагмана виднелась огромная фигура человека в развевающемся плаще.

Корабли несли Бреймену гибель.

Сонно озирающие окрестности со стен Бреймена часовые вначале с изумлением, затем со страхом увидели, как из тумана появился дьявольский флот; серебристые плавники убрались в борта, странные корабли замедлили ход и уткнулись бушпритами в речной берег. Трюмы извергли орды риллити, и предрассветная тишина взорвалась свирепым ревом и оглушительным плеском, когда твари принялись спрыгивать с бортов в воду. Армия амфибий, блестя мечами из бронзового сплава, двинулась к ночному городу, где первые тревожные крики уже пробуждали людей от сна.

Устрашающее зрелище ожидало торопливо собравшихся на стенах хмурых солдат. Окутанные туманом уродливые воины, подобно существам из кошмара, вперевалку брели к речным воротам. Огромный засов скользнул в скобы мощных деревянных створок, превращая ворота в преграду, недоступную любому натиску, кроме тяжелых осадных машин, которых у нападающих не было. Лучники, прищуриваясь, выискивали в полутьме цели и беспорядочно стреляли в наступавшие ряды. Бородавчатые спины болотных тварей были защищены тяжелой броней, поэтому стрелы наносили лишь небольшой урон. В ответ на стены полетели копья с ядовитыми наконечниками, заставляя защитников прятаться в укрытия, хотя это оружие скорее предназначалось для рукопашного боя, а не для прицельного броска.

Несмотря на неожиданность нападения, слухи о предательском замысле Кейна гуляли по городу уже несколько дней, сопровождаемые красноречивой историей о том, как он расправился с людьми Дрибека, и об ужасающей мощи его колдовских сил. Поэтому, оправившись от первоначального страха, солдаты Бреймена готовы были отразить вторжение нелюдей. Лучники всматривались в полумрак, отыскивая Кейна, гибель которого непременно переломила бы хребет вражескому войску.

Тем не менее никто не был готов к зрелищу, которое являл собой возникший среди нападающих Кейн. Во главе войска очутилась сияющая фигура — призрак в облике человека, не то сотканный из живой энергии, не то облаченный в переливчатую броню зловещего зеленого света. Похожий на мстительного демона мерцающий силуэт приблизился к речным воротам, сопровождаемый войском кровожадных дьяволов. Лучники выпускали стрелу за стрелой в отчетливую мишень, но тот даже не замедлил шаг, хотя потрескивающие вспышки на его энергетической «паутине» подтверждали точность попаданий. Солдаты смущенно осматривали свое оружие, с надеждой глядя на ворота из прочного дерева в ожидании штурма. Болотные твари не заставили себя ждать.

Демоническая фигура остановилась перед барбаканом1 и вытянула левую руку. Из светящегося на ее кулаке круга метнулось пламя радужной энергии — копье изумрудного с алыми проблесками света. От удара зловещей огненной молнии в барбакан содрогнулась вся стена. Ворота рухнули внутрь, деревянные брусья почернели и треснули, а металлические петли раскалились докрасна. Находящихся рядом солдат отбросило взрывной волной.

Риллити огромными прыжками устремились через дымящуюся пробоину и напали на ошеломленных защитников. Не успели охваченные страхом солдаты преградить амфибиям путь, как те очутились среди них, врубаясь в нестройные ряды золотистыми клинками и терзая их отравленными шипами. Внезапность атаки едва не застала Бреймен врасплох, поэтому опьяненные сражением риллити подошли к объятому страхом городу. Не устоявшие перед яростным напором защитники подались назад.

Их положение было бы безнадежным, сумей болотные существа очутиться на улицах Бреймена, и, осознавая это, воины отчаянно сопротивлялись. Они храбро вступали в бой с огромными и сильными риллити, вооруженными широкими бронзовыми мечами. Вскоре подоспело подкрепление, усиленное вооруженными горожанами, и защитники сгрудились, дав отпор захватчикам. Сражение стало более яростным; люди геройски бросились на риллити и благодаря численному перевесу начали теснить чудовищ.

На миг казалось, что солдатам удастся опрокинуть нападающих амфибий. Но вдруг среди дымящихся обломков ворот появился Кейн. Из кулака его метнулась смерть, адской молнией она разметала ряды защитников. Против этого ужаса не могло устоять никакое мужество. Людей разрывало на части, швыряло о камни, их тела обугливались, а в руках мертвецы все еще сжимали бесполезное оружие. Раз за разом смертельные разряды отыскивали жертвы и гасили в них искру жизни. Для живых невыносимо было видеть ужас на лицах мертвых и слышать вопли гибнущих храбрецов. Толпа солдат была смята, рассеяна и обращена лучами смерти в паническое бегство.

Один из воинов, обезумев от царящего вокруг хаоса, прокрался мимо изуродованных трупов и бросился на Кейна сзади. Его меч устремился в защищенную переливчатой паутиной энергии спину Кейна — коснулся, но не пронзил ее. В один миг клинок расплавился, а воин вспыхнул и осыпался на землю горсткой пепла. Защитники бежали перед лицом неуязвимого существа с дьявольским оружием разрушения, а сзади бегущих настигали и рубили обезумевшие от крови риллити, продвижению которых в сердце города теперь никто не препятствовал.

Едва стены Бреймена пали перед нападающими, битва сменилась безжалостной бойней. Не оправившийся от своего поражения на реке Мейсвен и успокоенный отчаянной просьбой Дрибека о перемирии Малхион забыл об осторожности, если только какие-либо приготовления могли спасти город от нашествия магии древнего мира. В результате ослабленная армия Бреймена была смята устрашающей силой Гелиотропа и свирепостью риллити после того, как лучшие воины пали в бою у моста. Теперь захватчикам препятствовали лишь отдельные очаги сопротивления — неорганизованные подкрепления из городских казарм и вооруженные мечами, едва пробудившиеся от сна горожане. Воины, подавившие в себе панику и встретившие лицом к лицу вторгшихся нелюдей, погибли под их ударами или отступили, чтобы присоединиться к всеобщему бегству.

Полумрак освещали пожары царившей бойни. Пытаясь сохранить и без того малый запас энергии, Кейн сбросил охранявший его энергетический щит. Теперь он стоял в доспехах из бронзового сплава, окруженный могучими воинами и защищенный лишь полутьмой и суматохой, поэтому иногда наспех нацеленная стрела вонзалась рядом или отскакивала от металлических пластин доспехов. Эта фантастическая статуя из ожившей бронзы руководила истреблением агонизирующего города, и ее блестящие доспехи горели радужными сполохами пламени и крови.

Дьявольское войско устремилось на предрассветные улицы города, убивая любое подвернувшееся под клинок живое существо. Но риллити также несли потери. Невзирая на хаос, люди сплачивались в отчаянные группы и пытались перегородить улицы баррикадами. Их мечи храбро противостояли огромным клинкам врага, дубины и топоры взлетали и опускались, а копья и стрелы в рукопашном бою разили насмерть. То и дело туша амфибии обрушивалась под натиском толпы наземь с перерезанными сухожилиями или распоротым животом, а иногда и пронзенная ядовитой стрелой либо копьем. Но бестий были сотни, и они уносили с собой в могилу десятки людей. Тактика Кейна не позволяла обороняющимся воспользоваться численным перевесом: едва сопротивление усиливалось, как смертоносная сила кольца уничтожала оплот горожан.

Бреймен был молодым городом, основой строительного материала которому послужило дерево. Теперь пламя бесчисленных пожаров, вызванных молниями Кейна и факелами риллити, поднималось навстречу рассвету. Горожане искали убежища в своих домах — искали, но не находили. Охваченные жаждой разрушения болотные твари разносили в щепы двери домов, врывались внутрь и убивали всех обитателей — вольных и рабов, женщин и детей, оставляя горящие обломки и не утруждаясь поисками добычи. Раздуваемое утренним ветерком пламя прыгало от постройки к постройке, и утолить его жажду было невозможно. По улицам Бреймена тяжело шагал хаос, оставляя за собой алый след изувеченных тел.

Посреди города находилась крепость Малхиона — приземистая, невзрачная постройка из дерева и камня, окруженная частоколом и сухим рвом, полным острых кольев. Здесь воины нашли убежище, а сопротивление — надежную опору. Вырванный из пьяного сна Волк выслушал короткие донесения бежавших под натиском риллити воинов и начал торопливо отдавать приказы. Способных сражаться мужчин необходимо было собрать в крепости и вооружить длящее обороны, подняв перед приближающимся войском Кейна мост. Если стены и утыканный кольями ров остановят наступление, то незахваченная часть города успеет собраться с силами, получив подкрепление из окраинных казарм. Из крепости были отправлены скороходы с приказами Малхиона. Когда подоспевшие отряды нападут на арьергард Кейна, Волк поведет наступление из крепости, и Кейн окажется стиснутым между двумя организованными силами, после чего рассеченный им надвое город сомкнет челюсти капкана, пожирающего войско нелюдей.

Но задумавший молниеносный рейд Кейн отнюдь не рассчитывал на долгую осаду. Он пришел не для того, чтобы покорять, а ради уничтожения и, едва защитники собрались под началом Малхиона, предпочел бросить все силы на вражескую крепость. Осыпаемый стрелами, он вынужден был восстановить свой защитный плащ. Стрелы испарялись, коснувшись мерцающей фигуры, подобно слюне на раскаленной стали, и сотканный из изумрудного пламени призрак упрямо шел вперед сквозь клубящийся дым.

Из окутанного пламенем кулака Кейна метнулась необычайно мощная молния. Ее радужные разряды с грохотом ударили в палисад. Дерево частокола вспыхнуло ослепительным пламенем, камни взорвались раскаленными добела осколками. Те, кто успел, в страхе разбежались от горящих стен; менее удачливые «заплясали» на потрескивающем погребальном костре. В считанные секунды могучая энергия Кейна уничтожила палисад и загнала внутрь оставшихся в живых защитников.

Ни один риллити не бросился мимо тлеющих остатков частокола, хотя некому было воспрепятствовать их нападению на крепость. Кейн переключил внимание на осажденную крепость — и снова кольцо выбросило энергию Гелиотропа. Ослепительная молния вонзила огненную пику в основание стены. Ужасный удар потряс крепость, защитники попадали плашмя на колеблющийся настил. Смертельный луч вошел в фундамент, как нож в масло, и вспорол треснувший камень, как вспарывает живот юной деве раскаленное лезвие. Кейн застыл как вкопанный, из его кулака струился поток рожденной звездами энергии, позади испуганно урчали риллити, остерегаясь взрывающихся стен.

Наполовину охваченная огнем, с зияющей в основании фундамента дырой, крепость Бреймена постепенно оседала, затем окончательно рухнула на свой погребальный костер с грохотом, напоминающим последние раскаты свирепой бури. Внутренние помещения были забиты обезумевшими от страха людьми, тщетно пытающимися бежать от смертоносных лучей. Все они, кроме нескольких, кому удалось пробиться с тыла и выпрыгнуть из кренящихся окон, чтобы найти спасение в лесу, погибли под горящими руинами обрушившейся крепости. Мнимая безопасность убежища обернулась для них смертельной ловушкой. Дым пожарищ затмил предрассветное небо и превратил поднимающееся на пламенеющем горизонте солнце в тускло-красный полумесяц.

Мерцающая паутина энергии вспыхнула и погасла, ибо крепость отныне не существовала. Кейн в изнеможении опустился на землю под тяжестью собственных доспехов. Уничтожение крепости Малхиона истощило запасы энергии Гелиотропа, так что, продолжай Кейн использовать ее дальше, он рисковал потерять корабли, а значит, не вернуться в Арелларти.

Но его цель достигнута. Отныне Бреймен превращен в жалкого калеку, а продемонстрированная им сила заставит противника пересмотреть свое решение выступить против него. Созвав свою мародерствующую армию, Кейн приказал возвратиться к кораблям.

Риллити не стали возвращаться к кораблям через горящий город, а выбрали обходную дорогу, по которой прошли почти без усилий, ведь уничтожение крепости Малхиона и большей части его войска сломило сопротивление. Самоубийственные попытки напасть на риллити на обратном пути кончились тем, что безумцев хладнокровно перебили. Кейну даже не пришлось призывать на помощь остатки энергии Гелиотропа, необходимые для работы турбин ожидающих войско кораблей.

Покинувший умирающий город флот сократился почти вдвое. Но мощь Бреймена исчезла в гигантском столбе дыма, затянувшего серым саваном утреннее небо.

XXI. В СЕЛОНАРИ НЕ ПЛАЧУТ

Кто-то стучал в ее дверь.

— Терес?

Она проснулась, ошеломленная незнакомой обстановкой; на миг ей показалось, будто она проснулась в башне Кейна. Нет, она была одна. Это цитадель Дрибека, где она провела последние дни, возвратившись в Селонари с посланием от Волка и свитой из двадцати пяти воинов. Дрибек уловил суть решения Малхиона и понял, почему Терес сопровождал большой отряд, но предпочел промолчать. Терес мысленно сожалела, что отец позволил ей взять с собой людей более необходимого, но Волк уже заподозрил причину ее поступка. По крайней мере эта горстка воинов отчасти смоет пятно на чести Бреймена.

— Терес? — Стук продолжался. — Это Дрибек. Мне нужно поговорить с тобой.

— Погоди минутку, — неуверенно отозвалась она, узнав голос.

Звезды все еще ярко сияли в ее окнах, она проспала лишь несколько часов. Встревоженная, Терес села в постели, обнаженная, в мигающем тусклом свете единственной лампы. Вытянув из-под себя одну из темных меховых накидок, все еще хранивших тепло ее тела, девушка завернулась в нее и прошлепала к двери.

— Что случилось? — неохотно пробормотала она, отодвигая засов.

Длинное лицо Дрибека было озабочено.

— Лучше впусти меня в комнату, — сказал он. — Мне только что принесли плохие вести.

Терес, нахмурясь, посторонилась, и он прошел мимо, не обратив внимания на то, что она полураздета. Дрибек казался потрясенным и походил на человека, сраженного вестью о некой ужасной катастрофе.

— Кейн?.. — с волнением проронила она.

— Да. — Дрибек уставился на нее, решив говорить с этой обладающей сердцем воина девушкой без обиняков. — Мы только что узнали от спасшихся, что два дня назад Кейн напал на Бреймен с армией риллити. Произошла жестокая резня, и крепость Малхиона была уничтожена. Когда Кейн ушел, город был объят пламенем. От Бреймена остались одни руины, а Кейн возвратился в Арелларти с незначительными потерями.

У Терес ослабели ноги, она с побледневшим лицом прислонилась к стене, вцепившись в свою накидку так, что побелели костяшки пальцев.

— Расскажи, — выдавила она наконец.

Дрибек уныло поделился с ней вестями, полученными от первых достигших Селонари беглецов. Терес выслушала молча, бледная и неподвижная, как укутанная меховой мантией статуя. Казалось, стена вот-вот обрушится от прислонившейся к ней тяжести.

— Как мой отец? — еле слышно спросила она.

— Он был в крепости, когда ее стены взорвались, — сочувственно пробормотал Дрибек. — Сомнительно, чтобы Волк… — Он не закончил, но это было ни к чему.

Лицо Терес оставалось спокойным, но боль выдавали ее глаза и голос.

— Волк заслуживал лучшую смерть, — прошептала она и, помолчав, добавила: — Но ты, наверное, полагаешь, что его настигло справедливое возмездие. Ведь он отказал тебе в помощи — предпочел, чтобы Селонари и Кейн дрались насмерть, оставив Бреймену роль стервятника.

Она угадала мысль Дрибека, но он ответил ей уклончиво:

— Воин сражается по известным ему правилам, но погибнуть он должен в открытой битве, а не стать добычей черных колдовских чар.

— Но почему Бреймен? — воскликнула Терес. — Может, это месть?

— Пожалуй, нет, — промолвил Дрибек. — Кейн мыслит чересчур последовательно, чтобы рисковать всем ради мести. Вряд ли он знал о нейтралитете Малхиона. Скорее, он счел Бреймен союзником Селонари и решил опередить противника, прежде чем Малхион двинется на юг. Из его тактики очевидно также, что он хотел устрашить возможных врагов зрелищем своей опустошающей силы.

— Возможно, — пробормотала Терес, подумав, что Дрибеку известна лишь одна грань извращенной психики Кейна.

Она казалась спокойной, поэтому Дрибек перешел к другому вопросу и продолжал виноватым голосом:

— Разумеется, мы заняты сейчас сбором сообщений, и я приказал срочно созвать совет. Твое присутствие принесло бы нам огромную пользу, хотя я понимаю, что тебе хочется…

— Броситься на постель и истерично зарыдать? — зло процедила Терес, и на ее бледных щеках вспыхнули два алых пятна, отчего лицо ее стало похоже на демоническую маску. — Может, так поступает, узнав о гибели своего города и родных, глупая девчонка, но воин точит свой меч и готовится отомстить. Я буду на твоем проклятом совете!

— Как пожелаешь, — поддакнул надеющийся на такой ответ Дрибек. В эту минуту его окликнул из коридора Асбралн, и он успел лишь добавить: — Терес, я понимаю, ты иногда сомневаешься в моей искренности, но знай, что сегодня я сочувствую тебе и уважаю, как никогда.

Терес едва заметила его уход. Долгое время она простояла у стены, стискивая в пальцах мех накидки. Наконец девушка бросила ее на постель — до нее дошло, что город сожжен, а отец погиб. Тогда в спальне послышалось тихое всхлипывание. Но в ее глазах не было слез, поэтому придушенные звуки могли быть просто проклятиями.

Она машинально облачилась в свою одежду, и эта процедура показалась ей такой же, как обычно, — неужели в ее жизни ничего не изменилось?

Приближаясь к залу, она услышала сердитый голос Дрибека. Они уже начали — что ж, наверное, она слишком долго пробыла наедине со своими мыслями. Когда Терес вошла, знакомые голоса обсуждали серьезность положения. Страх овладел собравшимися.

Дрибек вкратце ознакомил ее с последними донесениями, но, когда совет возобновился, ей показалось, что лорд заговорил о другом:

— Суть последних донесений в том, что Кейну удалось за пару часов превратить Бреймен в груду дымящихся развалин и убраться в свою крепость почти без потерь. Разумеется, Малхион не ожидал нападения, но все же Бреймен был защищен не хуже Селонари и, несмотря на внезапность и разброд, его армия не уступала численностью нашей. Короче говоря, Кейн способен играючи разделаться своим оружием с любой из ныне существующих армий. Если Кейн решит напасть на Селонари, не следует обольщаться, что мы сможем противостоять чужому колдовству лучше защитников Бреймена. Нельзя позволить ему выбрать время для нападения. По-моему, нам необходимо атаковать Арелларти немедленно!

— Это будет самоубийством! — возразил Овстал.

— Но ты знаешь, что случится, если мы дождемся Кейна у наших стен! — настаивал Дрибек. — Напасть на него — лучшее, что мы можем сделать. Черт побери, это уже было решено.

— Но тогда мы рассчитывали на помощь Бреймена, — напомнил Овстал.

— Мы можем перегородить канал, проходящий через болото, — предложил Айнон, один из влиятельнейших союзников Дрибека среди дворян. — Забаррикадировать канал бревнами, чтобы нельзя было провести через него корабли. А пройдя через лес, жабы устанут, и мы их легко одолеем.

— Пошевели мозгами, Айнон, — горько проронил Дрибек. — Кейн прорыл этот канал через весь Кранор-Рилл, не успели мы и глазом моргнуть! Разве удержит его какой-то заслон?

— По крайней мере мы продержимся несколько дней, — не сдавался Овстал. — Если дело дойдет до осады, нам понадобятся все люди до единого человека. Малхион не захотел помочь нам, но теперь нам помогут беглецы из Бреймена.

— Как по-твоему, сколько их? — процедил Кремпра, вздрогнув от злобного взгляда Терес.

— Ты прав, кузен, — согласился Дрибек. — Мы не можем терять время, ожидая помощи от запуганных беглецов. А Кейну время еще дороже. Мне сдается, что он исчерпал свою мощь в походе на Бреймен до опасного предела. Иначе он не отступил бы, а полностью сровнял город с землей либо оставил бы там гарнизон. Мы нанесем удар немедля, и, может, он не успеет собраться с силами — во всяком случае нападем раньше, чем мощь Гелиотропа возрастет до той, что способен вместить кристалл.

— Я и мои люди присоединимся к вашему походу, — впервые заговорила Терес. — И с нами пойдут все мужчины Бреймена, способные поработать клинком.

— Мы весьма благодарны тебе за помощь, — снисходительно промолвил Овстал, — но дело в том, что храбрость и сталь не сравнятся в бою с оружием Кейна. Наша армия пойдет в неизвестность, и люди знают это. Может, мои слова противоречат твоей хваленой логике, но человек привык доверяться толстым стенам и привычному оружию.