Волшебник направил клинок на чародеев, выпуская молнию, и в тот же миг Рудира вскинула руку. Вспышка бело-голубого огня сорвалась с острия кинжала и, не причинив никому вреда, осыпалась дождем искр у незримой стены.
Нож дрогнул в руке мага, но не упал. Фаран вопросительно взглянул на Рудиру.
– Он зачарован, – объяснила та. – В нем столько магии, что я не могу ничего с ним сделать.
– Тогда оставь. Вперед – во дворец!
– Во дворец! – подхватили Варрин и Кирша. Ханнер, проталкиваясь сквозь чародеев к первой пятерке, заметил, что Йорн не присоединился к ним и выглядел донельзя несчастным, а голос Рудиры оборвался на полуслове.
Она смотрела на север – не на дворец, а куда-то за него.
– Дядя Фаран! – позвал Ханнер.
Фаран обернулся на ходу.
– Что ты тут делаешь, мальчик? – удивился он. – Это небезопасно.
– Сам знаю, – сердито буркнул Ханнер. – Но вам может понадобиться кто-нибудь еще – чтобы говорить с правителем.
Снова полыхнула молния, но на сей раз Фаран даже не удостоил ее взгляда. Как и первая, она взорвалась на стене, не причинив никому вреда.
– Возможно, ты прав, – согласился Фаран. – Азрад может потребовать кого-нибудь незамаранного. Из того, что он наговорил мне в нашу последнюю встречу, и из слов капитана Нараля видно, что он считает чародейство врожденным злом. – Он кивнул. – Идем.
Ханнер встал в строй. В центре был Фаран, справа от него – Варрин, слева – Рудира, за Рудирой – Кирша, за Варрином – Йорн. Ханнер пристроился между Рудирой и дядей. Он очень тревожился за Рудиру.
За ними нестройной толпой двигались еще десятка два чародеев, но первые ряды являли собой некое подобие порядка.
Являли – пока Фаран, согнувшись, не схватился за живот.
Рудира развернулась и взглянула творящего заклинание волшебника. Взмах руки – и маг отлетел назад.
Фаран выпрямился, откашлялся и произнес:
– Спасибо. По-моему, это было заклятие Бури в Желудке. – Он сглотнул. Краска возвращалась к его лицу. Он поправил плащ и двинулся дальше.
Пару минут спустя стена достигла Второй Западной улицы и поползла через перекресток. Отряд приостановился.
– Повернем? – спросил Варрин. – Так короче всего.
– Думаю, более впечатляющим, а значит, более действенным, будет пройти вдоль по Центральному проспекту. – Фаран махнул рукой на запад. Он собрался продолжать, но заметил, что Рудира повернула, будто не слыша его слов.
– Рудира! – окликнул он. – Сюда!
Рудира мотнула головой, рыжая грива ее взметнулась, словно на сильном ветру, хотя воздух за стеной силы оставался неестественно неподвижным.
– Зовет, – сказала она – и Ханнер понял, что ноги ее уже не касаются земли. – Я слышу, я ощущаю, я почти вижу зов!
Она плыла на север по Второй Западной улице, медленно поднимаясь и отдаляясь от остальных. Волшебная преграда разделилась: одна ее часть, окружавшая лорда Фарана и его спутников, застыла на месте, другая же следом за Рудирой двинулась по самой середине Второй Западной улицы. За этим в смятении следили сбившиеся в кучу солдаты и горожане; кое-кто поворачивался и удирал, другие оставались на месте.
– Рудира, подожди! – крикнула Кирша. – Что тебя зовет?
– Я тоже слышу, – сказал Варрин.
– Но что это? – не унималась Кирша. – Мы не знаем! А может, это что-то злое заманивает нас в ловушку?!
Все замерли в нерешительности, и Ханнер не выдержал; он помчался за Рудирой, выкрикивая ее имя.
Она уже поднялась высоко; Ханнер подпрыгнул и схватил ее за ногу, стянув зеленый башмачок. Она даже не оглянулась – только поднялась выше и полетела быстрее.
– Иду! – кричала она на лету.
Ханнер, задыхаясь, остановился и следил, как силуэт Рудиры тает вдали – она мчалась ввысь и на север, быстрее и быстрее, пока не исчезла над крышами Пряного города.
Барьер, очистивший большую часть Второй Западной улицы, исчез с ней, и, когда Ханнер отвел взгляд от северного неба, то увидел с полдюжины стражников – они приближались, наставив копья.
– Ох нет! – пробормотал он, пятясь.
Он не хотел бежать; бежать от врага – унизительно. Он пятился, солдаты наступали. Один из них отшвырнул в сторону сброшенный Рудирой башмачок.
Потом они застыли, словно наткнувшись в стену.
– Сюда, лорд Ханнер, – окликнула Кирша.
Ханнер повернулся.
Четверо оставшихся чародеев по-прежнему стояли на перекрестке. Ждут меня, понял Ханнер. Он направился к ним, стараясь сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Она улетела, – сказал Йорн, глядя на север.
– Знаю, – ответил Ханнер. – Почему вы не попытались остановить ее?
– Я пыталась, – возразила Кирша. – Ты разве не почувствовал? Но она всегда была сильнее.
Ханнер взглянул на Варрина.
– Я даже не пробовал, – спокойно проговорил тот.
Фаран удивленно обернулся.
–Почему? Возможно, вы двое...
– Я удерживал заслон, милорд; прости, но ты недостаточно силен, чтобы делать это один. – Он немного поколебался и добавил: – И потом, я не смог бы остановить ее. Попытайся я – и улетел бы с ней вместе. А я пока не готов.
– Не готов? Последовать за ней? – Ханнер видел, что лорд Фаран изо всех сил сдерживает гнев. – О чем ты говоришь?
– Ты разве не ощутил еще этого, милорд? – удивился Варрин. – Не слышал зова?
Ханнер слышал, как о зове говорила Рудира, но у Варрина это слово прозвучало как-то совершенно по-особому.
– Чего я не ощутил? – переспросил Фаран. – Чего не слышал?..
– Дядя. – Ханнер огляделся. – Не лучше ли нам вернуться домой?
– Нет! – сердито рявкнул Фаран. – Рудира, конечно, предала нас, но взгляни! – Он повел рукой. – Мы все еще столь сильны, что можем сдержать всех городских стражников!
– Но если Варрин слышит этот зов...
Фаран и Ханнер разом взглянули на Варрина.
– Я его слышу, – подтвердил Варрин, – но пока могу сопротивляться. Однако, милорд... чем больше я пользуюсь своей силой, тем громче становится зов. И если я слишком часто буду прибегать к магии...
– Я тоже слышу его, – призналась Кирша. – Только пока очень слабо.
– Дядя, зов слышат только самые сильные чародеи, – сказал Ханнер. – Именно те, кто нужен тебе больше всего, если ты намерен захватить дворец.
– Я не говорил, будто собираюсь захватывать дворец, – быстро возразил Фаран. – Я намерен поторговаться с лордом Азрадом, а не свергать его. – Где-то поблизости с треском разорвалась магическая молния. – Кирша, будь так добра, займись волшебниками. Остальным – сдерживать стражников.
– Зачем нам торговаться? – спросил Ханнер. – Почему ты не хочешь просто выждать? Вы ведь уже доказали, что он не в силах вас тронуть.
– Мы не доказали ничего. – Фаран понизил голос. – Мы показали, что он не может запросто послать солдат и схватить нас, но что помешает ему нанять волшебников и перебить нас в постелях? Нам нужно заключить соглашение – немедля, прилюдно, чтобы он не смог передумать.
– А если Гильдия примет нашу сторону? Тогда волшебников ему не нанять...
– Значит, он наймет демонологов. У них нет Гильдии, им некому диктовать, что делать. Мне как-то не улыбается проснуться однажды ночью и обнаружить мерзкого Нездешника, усевшегося у меня на груди, чтобы сожрать мне лицо. Нет, необходимо решить вопрос немедленно. Азрад, очевидно, бросил на нас всю свою гвардию, а когда убедится, что это не сработало, будь уверен: он обратится к магии.
– Если Гильдия магов... – начал Ханнер.
Фаран оборвал его.
– Ханнер, Гильдия не окажет нам помощи вовремя, если вообще намерена это делать. Собирайся они помочь нам, Итиния уже связалась бы со мной. Говорящий талисман у меня с собой – в кошеле, – и он молчит. Мы предоставлены себе, и нам необходимо склонить Азрада к соглашению, и как можно быстрее.
– Согласен, милорд, – к удивлению Ханнера, поддержал его дядюшку Йорн. Юноша не заметил, как во время их с дядей разговора они оказались окружены внимательными слушателями. – Своевременность – ключ к победе, как всегда повторял лейтенант Кеншер, а лучший способ прекратить битву – не дать ей начаться.
– Эта битва, я думаю, уже началась, – вздохнул Фаран. – Но есть еще время не дать ей разгореться.
– Но мы потеряли Рудиру, – сказала Кирша, глядя на север.
–Тем больше причин торопиться. – Фаран бросил быстрый взгляд на Варрина. – Прежде чем кто-нибудь еще откликнется на зов, чем бы он ни был.
– Я по-прежнему считаю это глупостью, дядя, – настаивал Ханнер. – Двадцать – пусть даже тридцать – чародеев против всего города?
– Что имеем – с тем и работаем, – отозвался Фаран. – А теперь пошли! – Он повернулся на восток и театрально простер перед собой руку. – Вперед – во дворец!
Глава 35
Поход ко дворцу показался Ханнеру нереальным, будто во сне: неуправляемая шайка чародеев, разного возраста, разного роста и обоих полов, одетая кто во что горазд – от лучшей шелковой туники и зеленого бархатного плаща лорда Фарана до отрепьев Зарека, – шествовала по Высокой улице и Центральному проспекту, словно вокруг никого больше не было, а всего в нескольких ярдах кричали и бесновались горожане и солдаты в желтых туниках, стараясь устоять перед напором чародейства. Всех их оттесняло назад, кое-кому удавалось остаться на ногах, большинство падало.
Несколько солдат попытались пролезть под невидимой оградой, но безуспешно.
Несколько волшебников пытались перелететь через нее, что могло бы закончиться успехом, но, поднявшись над толпой, они выдали себя – и были сбиты Варрином и Киршей. Дессет оставила свой пост на углу Коронной улицы вскоре после исчезновения Рудиры: держать пустым коридор от самого дома было бессмысленно. Она и еще несколько чародеев до сих пор шли замыкающими, но незримая граница пролегала теперь лишь в сотне футов позади Фарана и его спутников. Кое-кто из стражи и горожан забежали сзади и двигались за чародеями, только что не тыкаясь в стену Дессет.
Ханнер шагал среди всей этой кутерьмы и дивился, как он оказался участником всего этого. Он мог бы остаться в Доме Чародеев. Он мог бы бежать к Мави. Так зачем он пошел?
Такое решение казалось ему самым верным, но не самым безопасным.
Когда отряд подошел к началу Центрального проспекта и двинулся по площади перед дворцом, Ханнер остановился так резко, что шедший сразу за ним Зарек наткнулся на него. Оба пробормотали извинения и пошли дальше.
Оба смотрели на толпу, поджидавшую их на площади.
Правитель действительно собрал всю городскую стражу – и даже больше. Путь от Центрального проспекта к мосту через ров был свободен, но вдоль него с каждой стороны выстроились несколько рядов стражников с копьями наперевес. За ними толпились сотни, если не тысячи, простых горожан – им явно было очень любопытно.
Фаран вышел на середину площади, остановился и огляделся; остальные чародеи окружили его. Ханнер, предчувствуя неладное, поспешил протолкаться поближе к дяде.
– Что теперь? – крикнул кто-то.
– Почему мы остановились?
– А я думал, мы идем во дворец.
Фаран не ответил; он стоял и молча ждал, пока все чародеи, даже Дессет, не образовали тесной группы посреди площади.
– Дядя, – прошептал Ханнер. – Что ты задумал?
– Есть у меня одна мысль, – прошептал в ответ Фаран. Потом, уже громко, выкрикнул: – Народ Этшара! Воины городской стражи! Слушайте меня!
– Громче, – шепнул Ханнер. – Воспользуйся чародейством.
– Знаю, – с досадой отозвался Фаран. – Помолчи. – Он воздел руки, и голос его зазвенел, нечеловечески сильный и ясный.
– Народ Этшара! Я Фаран-Чародей, что был некогда главным советником лорда Азрада-Сидня! Вокруг меня вы видите других чародеев, ваших друзей и соседей, сыновей и дочерей, матерей и отцов, изгнанных из своих домов недоверием!
– Моего сына тут нет! – крикнул из толпы старик, и Ханнер узнал его – это был тот самый настырный старикашка, что двое последних суток простоял у ограды, пялясь на дом. – Вы похитили его!
Фаран повернулся взглянуть на старика, потом продолжал:
– Кое-кто из вас считает, что мы, чародеи Этшара, в ответе за исчезновения в Ночь Безумия. Даю вам слово, это не так! Мы не более вашего знаем о том, что с ними сталось!
– Лжец! – крикнул старик.
На сей раз Фаран не удостоил его даже взгляда.
– Мы пришли сюда сегодня просить лорда Азрада, просить всех вас простить тех из нас, кто совершил преступления в Ночь Безумия, когда неведомыми силами был обрушен на нас дар чародейства. Мы пришли сказать, что большинство из нас не участвовали в беспорядках, мы не похищали ваших детей и соседей и, несмотря на то что обрели магическую силу, остались такими же людьми, как и вы. В нас не больше нечеловеческого и злобного, чем в ведьмах или волшебниках. Лорд Азрад повелел отправить нас в ссылку; мы отказались уходить, ибо считаем сей приговор несправедливым. Мы ничем не заслужили изгнания. Мы пришли сюда просить лорда Азрада переменить свое решение и искренне надеемся, что он так и поступит.
Слова Фарана перекатывались над площадью и отдавались от окружающих ее зданий. Пока он говорил, ни один другой звук не нарушал тишины.
– Впрочем, – продолжал Фаран, – я знаю лорда Азрада. Я работал с ним долгие годы. Он может заупрямиться. Может отказаться выслушать нас. Говорю вам здесь и сейчас, услышьте и запомните: даже если лорд Азрад не отменит своего повеления, мы все равно останемся в Этшаре. Это наш дом. Мы будем драться за право жить в нем. Мы очень постараемся не причинять никому зла, по останемся здесь, чего бы это ни стоило. Я хочу, чтобы все вы осознали это. Надеюсь, все удастся решить без кровопролития, но мы готовы и драться, а если понадобится, то и убивать.
– Дядя! – не выдержал Ханнер.
– Если нас вынудят драться, – продолжал Фаран, – то знайте: мы с радостью примем любого, кто придет биться на нашей стороне, будь то чародей, волшебник, солдат или простой горожанин. Более того, мы знаем, как обучать чародейству, как передавать дар, полученный той ночью. Любой, кто присоединится к нам, пожелай он только, станет одним из нас!
– Дядя!.. – Ханнер в тревоге огляделся. То, что они могут творить новых чародеев, – весьма ценный секрет, стоило бы поберечь его и использовать как довод при переговорах с правителем.
Мысль, что они способны создать сотни новых чародеев, может повергнуть лорда Азрада в еще больший ужас.
Впрочем, возможно, именно этого дядюшка и добивается, с горечью подумал Ханнер. Несмотря на все, что он тут наговорил, он вполне способен замыслить сместить правителя, быть может, и убить его. Заявление, что при необходимости они станут убивать... Теоретически власть над жизнью и смертью принадлежит правителю и Гильдии магов, и никому больше. Фаран присвоил ее. Кто знает, не собрался ли он присвоить и все остальное? Ханнер знал, дядя всегда стремился к власти, всегда считал, что город заслуживает большего, чем ленивый толстяк Азрад на троне, и был ужасно разочарован, что ему, Фарану, не подняться выше главного советника – если только не грянет переворот.
Это, возможно, и было его попыткой устроить тот самый переворот.
– А теперь мы отправляемся поговорить с правителем! – Руки Фарана упали, и он снова зашагал ко дворцу.
– Давай! – рявкнул кто-то, и в чародеев полетели копья – чтобы, не причинив никому вреда, соскользнуть по незримой стене. Солдаты шагнули вперед, преграждая путь, – их отмели в стороны шагавшие по обе стороны от Фарана Кирша и Варрин.
Ханнер не обращал на все это внимания: он не сомневался, что со стражниками чародеи совладают. Он рванулся вперед, вслед за дядей, окликая его на бегу.
Фаран обернулся, но шага не замедлил.
– Дядя Фаран, – негромко спросил Ханнер, – ты намерен захватить власть в городе?
Фаран быстро огляделся и лишь потом ответил:
– Скажем так, я обдумывал подобную возможность.
– Лучше не надо, – сказал Ханнер. – Захватить власть ты скорее всего сможешь – но вот сможешь ли удержать?
– А почему нет? – Фаран махнул в сторону солдат. – Им нас не остановить.
– Есть и другие силы, – отметил Ханнер. – Гильдия магов может спокойно принять вас как новых своих членов, вроде волшебников, колдунов и ведьм, но как правительство города?.. Ты же знаешь – они этого не допустят.
– Пока что бороться с нами у волшебников что-то не очень получается, – хмыкнул Фаран. Они как раз подходили к мосту. Стражников, что обычно стояли там, не было. Либо их послали на подмогу солдатам на площади, либо они решили, что падать в воду еще менее приятно, чем на камни площади, и сбежали, чтобы не оказаться придавленными к ограде или сброшенными в ров.
– Эти? – фыркнул Ханнер. – Они – пустое место, и ты это знаешь. Таких волшебников правитель нанимает для всяких пустячных дел. Никого из магов постарше – Итинию или других – я что-то на улицах не заметил.
– И все равно я уверен: с Гильдией мы справимся, – заявил Фаран. – Заключим с ними соглашение о разделе власти...
– Сомневаюсь, – возразил Ханнер. – Не думаю, чтобы они так уж стремились к власти. Но даже не говоря об этом, дядя, по-моему, ты упускаешь нечто весьма важное. Все твои планы рассчитаны на чародейство, так?
– Да, разумеется, – кивнул Фаран, – это все, что у нас есть.
– А чем больше вы им пользуетесь, тем сильнее становитесь.
– Именно.
– А чем сильнее вы становитесь, тем больше вас одолевают кошмары.
Фаран заколебался. Теперь он смотрел на Ханнера, а не вперед, на запертые двери дворца.
– А если вы становитесь еще сильнее, – безжалостно продолжал Ханнер, – то начинаете слышать зов, и чем больше ваша сила, тем притягательнее он звучит. А если и после этого пользоваться чародейством и расшвыривать солдат, как тряпичных кукол, раньше или позже достигнешь уровня Рудиры.
Фаран застыл – но они были уже в тени дворцовой арки, почти у самых дверей, так что Ханнер не мог быть уверен, остановили дядю его слова или чисто естественная преграда. Фаран мрачно посмотрел на Ханнера.
– Дядя, это может постичь и тебя, если ты отмахнешься сейчас. Ты же видел ее вчера и позавчера – подавленную, растерянную... в конце концов она не смогла противиться зову. И мы не смогли удержать ее. Она улетела. Не думаю, что она возвратится.
Фаран поманил Варрина.
– Открой дверь, – велел он. – Постарайся не сломать ее.
– Дядя, я думаю, именно это случилось с теми, кто исчез в Ночь Безумия, – бросился в последнюю отчаянную атаку Ханнер. – Думаю, они-то и были истинно могучими чародеями, теми, чья природная восприимчивость к зову была куда больше, чем твоя. – Он показал назад на мост, где остановились последние за Фараном чародеи. – Вы – всего лишь последыши, вам досталась малая толика этой силы... откуда бы она ни взялась. Загадочное нечто пыталось притянуть людей на север, но некоторые расслышали только часть послания. Но чем больше чародей прислушивается, тем больше слышит, и рано или поздно зов становится неодолимым: чародей улетает на север.
– Это всего лишь догадки, – протянул Фаран.
– Да, – кивнул Ханнер. – Догадки. Но готов ли ты рисковать?
Фаран собрался было ответить, но смолчал и медленно повернулся к дверям.
Они все еще оставались закрытыми.
Он обернулся к Варрину: тот застыл, глядя вверх – и на север.
– Варрин! – рявкнул Фаран. – Дверь!
– Я открою. – Под взглядом Кирши створки распахнулись настежь.
Варрин все так же смотрел в небо отсутствующим взглядом. Ханнер подергал его за рукав.
– Варрин! – позвал он. – Послушай!..
– Зовет, – произнес Варрин, даже не взглянув на Ханнера.
Ханнер бросил на дядюшку сердитый взгляд и опять занялся Варрином.
– Варрин, послушай! Отвернись! И больше не пользуйся магией, что бы ты ни делал! Не слушай зов – слушай меня!
Варрин шагнул вперед, но остановился: Ханнер вцепился в его рукав и тянул назад. Он постоял, поморгал, потом глянул на Ханнера.
Взгляд у него был растерянный, почти ошалелый.
– Варрин, пойдем, – сказал Фаран. – Нам надо попасть в зал приемов и побеседовать с Азрадом, заставить его прекратить войну против чародеев. А потом посмотрим, не сможет ли целитель справиться с твоими кошмарами.
– Целитель?.. – Ханнер уставился на дядю, но Фаран не обратил на него внимания; взмахом руки он указал в глубь дворца.
– Входите все! – позвал он. – Если Варрин будет внутри, он ведь не улетит, как Рудира?
– Будем надеяться, – с сомнением протянул Ханнер, но вслед за Фараном вошел во дворец.
О каком целителе говорит дядя? Он знал, что, по словам Алладии, боги отказывались лечить чародеев; а Шелла говорила, что участок мозга, порождающий кошмары, недоступен для ведьм.
Фаран сказал, не подумав, Ханнер был в этом уверен; гнев и опьянение магией, возможность применить ее против Азрада так захватили дядюшку, что он вообще вряд ли способен был думать.
Ханнер пожалел, что не может придумать убедительных доводов, чтобы дядя Фаран передумал, чтобы свернул с пути, который – Ханнер знал это точно – к добру не приведет. Но слова не приходили.
В зале за дверями отряд чародеев встретил капитан Венгар с поднятым для броска копьем.
– Простите, милорды... – начал он.
И это было все, что он успел сказать. Копье развалилось прямо в его руке и дюжиной кусков просыпалось на пол. Стальное острие со звоном ударилось о мрамор, а деревянные обломки черенка раскатились во все стороны. Ханнер понятия не имел, кто из чародеев уничтожил оружие; возможно, дело было общим.
– В сторону, капитан, – спокойно и властно сказал Фаран. – Мы пришли говорить с правителем.
Отошел бы Венгар сам или нет, Ханнеру не суждено было узнать: прежде чем тот успел ответить, незримая сила подняла его и притиснула к шпалерам на стене; шлем ударился о ткань с глухим неприятным звуком. Ханнер поморщился.
Венгар честный человек, который честно выполнял свой долг, подумал Ханнер. Он не заслужил такого обращения. Он обвел взглядом чародеев, пытаясь понять, кто это сделал. Ни знака, ни намека; это мог быть Варрин, Кирша, сам Фаран или любой из тех, кто сейчас входил в зал.
Фаран больше не обращал на Венгара внимания; он направлялся по коридору к золотым дверям зала приемов; справа от него шел Варрин, а позади – Кирша. Ханнер задержался, убедился, что Венгар дышит, и поспешил за дядей.
За его спиной во дворец входили чародеи, и Ханнер расслышал чье-то восхищенное «Ого!». Это, наверное, Отисен, подумалось ему, но времени оглянуться и удостовериться у него не было.
Уж очень тревожило его то, что должно было вот-вот произойти. Дядя Фаран стал слишком самоуверен и слишком хотел драки. Возможно, правитель и не сумеет воспротивиться чародеями, но подобное поведение наверняка вызовет гнев Гильдии магов, а Ханнер не считал чародеев достойными противниками Гильдии, что бы ни говорил дядя Фаран.
Особенно если самые сильные из них могут исчезнуть в любой момент: Ханнер с ужасом увидел, что ноги Варрина уже на фут оторвались от пола.
Фаран не успел слова сказать, как Варрин раскинул руки – и золотые двери даже не распахнулись, а вылетели, сорванные с петель. От лязга металла Ханнера передернуло; ничего подобного ему слышать не приходилось. Так могли бы греметь падающие с плиты горшки, стань они больше в тысячу раз. Ханнер бросился к Варрину, чтобы удержать, успокоить.
Поздно. Ткач уже летел в десяти футах над полом; чтобы пересечь огромный приемный зал, ему потребовалась пара секунд. Он врезался в окно над пустым троном правителя – и исчез.
Фаран и Ханнер вместе вбежали в приемный зал, надеясь поймать Варрина; теперь они стояли бок о бок на длинном алом ковре, что вел от дверей к трону, и слушали звон осыпающихся на камень осколков.
– Десять тысяч демонов! – выдохнул сквозь зубы Фаран.
Ханнер не сказал «Я же говорил» только потому, что его собственные зубы были крепко сжаты.
Потом он огляделся и понял, что, несмотря на отсутствие лорда Азрада, его стражи и слуг, зал все же не совсем пуст. К одной из стен под шпалерой с изображением кого-то там на строительстве городской стены жались две тени.
Одна тень была лордом Кларимом, младшим братом Азрада.
Вторая – леди Неррой, сестрой Ханнера.
Глава 36
Лорд Фаран нетерпеливо ждал, покуда весь отряд чародеев соберется в центре приемного зала. Он стоял, поглядывая то на своих соратников, то на племянницу и лорда Кларима, то на пустой трон и разбитое окно, через которое улетел на север Варрин. Фаран не попытался заговорить ни с Кларимой и Неррой, ни с чародеями. Он просто ждал.
Ханнер между тем наблюдал за своими спутниками, которых набралось около двух десятков, испытующе разглядывал их лица, пытаясь угадать, как они настроены. Особенно пристально смотрел он на Дессет, которая сейчас, после исчезновения Рудиры и Варрина, была самой сильной чародейкой. Ханнер ждал, не появится ли на ее лице затравленное, отрешенное выражение – знак того, что она слышит зов.
Нет, пока что Дессет выглядела, как обычно. Как и большинство чародеев, она с благоговейным любопытством озиралась по сторонам.
Никто из этих людей никогда прежде не видел приемного зала, и даже Ханнер, который вырос во дворце и бывал здесь по меньшей мере раз двадцать, признавал в душе, что зал выглядит весьма впечатляюще. Лепной позолоченный потолок возвышался почти на тридцать футов над гладким мраморным полом – полом, на который было наложено заклинание против износа, так что и двести с лишним лет спустя он выглядел как новенький. Стены были увешаны громадными роскошными гобеленами, на которых изображались сцены из истории Трех Этшаров, а в проемах между гобеленами стояли статуи. Легенда гласила, что эти изваяния были некогда государственными преступниками либо же врагами предыдущих правителей, превращенными в камень и выставленными на всеобщее обозрение. Ханнер, впрочем, понятия не имел, правда ли это. Над одними статуями нависали балконы, над другими стояли в нишах такие же статуи.
Вдоль центра зала почти во всю его длину – на добрых шестьдесят ярдов – тянулся ковер ярдов пяти в ширину, искусно расцвеченный всеми оттенками красного. Именно на этом ковре стояло сейчас большинство чародеев. По обе стороны от ковра были рядами расставлены резные кресла из черного дуба – сейчас, правда, несколько этих кресел превратились в щепки, сокрушенные массивными дверями, которые вышиб на прощание Варрин. Вдоль стен на изрядном расстоянии друг от друга стояло с полдюжины длинных дубовых столов.
Дневной свет из трех окон в северном конце зала лился на огромный, красный с позолотой трон. Боковые окна, те, что поменьше, уцелели, но от среднего, в которое вылетел Варрин, остались только мелкие розетки по краям. От свинцовой рамы центрального витража остались лишь прихотливо перекрученные полосы металла, и из пролома дул пахнущий морем ветерок.
У правой, восточной стены зала, неподалеку от одной из низких боковых дверей, стояли Кларим, брат правителя Азрада, и Нерра, сестра Ханнера.
Лорд Кларим был сенешалем дворца, леди Нерра вовсе не имела пока официальной должности. Ханнер понятия не имел, почему они оказались в приемном зале. До сих пор они не сказали ни слова буйной шайке ворвавшихся в зал чародеев – просто молча стояли и смотрели.
Как только все чародеи собрались в зале, Фаран повернулся к этой странной паре.
– Лорд Кларим, – промолвил он, шагнув к ним с красного ковра. – Я прошу у твоего брата аудиенции.
– Фаран из Этшара, – срывающимся голосом отозвался Кларим, – правитель Азрад велел тебе удалиться в изгнание; он не желает разговаривать с тобой.
Ханнер отметил, что Кларим, обращаясь к Фарану, не упомянул его титула – а это уже было оскорбление. Ханнер всегда считал Кларима безвредным занудой, но сейчас он вдруг осознал, что этот человек обладает немалым мужеством. Кларим хорошо знал вспыльчивый нрав дяди Фарана, видел, что сотворили чародеи с массивными дворцовыми дверями, – и тем не менее намеренно оскорбил его.
– Ты хочешь сказать, что он от меня прячется, – хмыкнул Фаран.
Лорд Кларим не соизволил ответить, зато Нерра испуганно охнула. Чародеи молча наблюдали за этой сценой. Украдкой глянув на них, Ханнер обнаружил, что всем им здорово не по себе. Они пришли во дворец, следуя за своим предводителем, однако, судя по всему, не задумывались о том, что их ждет в конце пути.
Сейчас они попросту не знали, что им делать, а потому молча смотрели на Фарана, ожидая его приказов.
– Значит, я даже не могу просить о смягчении приговора? – продолжал Фаран. – Если не самого правителя, то хотя бы другого твоего брата – лорда Караннина, главу стражи?
– Фаран, – ответил Кларим, – ты изгнан не потому, что ты – преступник. Тебя изгнали ради блага города. Такое решение во власти правителя Азрада.
– Разумеется! – фыркнул Фаран. – Но неужели мне даже не дадут возможности доказать ему, что он...
– Лорд Фаран! – вдруг отчаянно крикнула Кирша, до того смущенно молчавшая, и указала пальцем куда-то вверх.
Ханнер, Фаран и все прочие разом подняли головы и увидели, что в воздухе перед одним из балконов, ярдах в десяти от лорда Кларима, парит некто в сером облачении. Низко надвинутый капюшон скрывал его лицо, но Ханнер не сомневался, что это волшебник, а не демон либо иная нежить.
Летун в сером вытянул руку, уставив на Фарана длинный костлявый палец. Ханнер заметил, что в другой руке у него хрустальный кубок.
– Лорд Фаран Этшарский! – раскатился под сводами голос волшебника. – Тебе было известно, что, согласно пакту, заключенному двести лет назад между Гильдией магов и правителем Азрадом Великим, всякому сановнику Этшара Пряностей строжайше запрещено заниматься магией. Тебе сие было ведомо, однако же ты собирал для собственной выгоды волшебные талисманы. – Указующая рука мага опустилась к поясу, на котором висел кинжал. – Тебе вынесен смертный приговор, и я послан, дабы привести в исполнение вынесенный тебе приговор...
Лорд Фаран не стал ждать, когда маг начнет действовать; его противник еще не договорил, а он уже медленно поднимался в воздух. Летал он похуже, чем Рудира, Варрин или Дессет, но все же сумел подняться вровень с магом, чтобы не смотреть на него снизу вверх, точно напроказившее дитя.
