Коекак им удалось просидеть два часа, а затем в их дверь постучал слуга. Они быстро умылись и присоединились к доктору в большой гостиной. Их горло пересохло от жажды, глаза ввалились, в то время как доктор в белоснежном тиковом костюме выглядел бодрым и свежим. Они оба чувствовали, что он заметил их ужасное состояние, но делает вид, что ничего не видит. МариЛу и герцога еще очень беспокоили ожоги, они регулярно пользовались средствами, присланными доктором, но лица все еще были красными и в волдырях. МаоиЛу чтобы както прикрыть хотя бы лоб, повязала на голову белый платок на пиратский манер.
      На сей раз доктор повез их в горы. Проехав примерно милю они оказались в большой деревне, миновав которую въехали в унфорт, представлявший собой большое огороженное место, где располагалось несколько одноэтажных зданий и множество навесов с крышами из банановых листьев, державшихся на многочисленных кольях. Унган – лысый, в очках, интеллигентного вида негр в длинном белом одеянии, приветствовал доктора и его спутников. Он довольно плохо говорил пофранцузски, но вполне достаточно, чтобы герцог и МариЛу могли обмениваться с ним простыми фразами.
      В городе на них постоянно косились, а некоторые мужчины, околачивающиеся на рынках, даже шипели за их спиной, потому что белые не пользуются популярностью в Порто-Пренсе. Зато здесь их ожидал совершенно иной прием, полный искренности и доброты, столь характерных для истинного негритянского характера. Мужчины, женщины и дети семьи унгана, а это было не менее сотни человек, окружили их, добродушно улыбаясь. МариЛу даже с удовольствием бы поиграла с маленькими негритятами, если бы они не были такими грязными. Вскоре после их прибытия из деревни повалил народ. Была среда, и вскоре должна была начаться еженедельная, служба, посвященная Дамбале.
      Когда они отошли в сторону, чтобы унган мог начать свою службу, доктор Сатэрдей напомнил им, что Дамбала – главный из благодетельных богов Рада и многие считают его Моисеем.
      Почему великий еврейский пророк был обожествлен неграми западноафриканского побережья, не сможет объяснить ни один ученый, но Моисей и Дамбала действительно имеют много общего. К примеру зеленая змея являющаяся символом Дамбалы, также присутствует и у Моисея. Считается, что некоторые африканские колдуны обладают умением гипнотизировать змей, они теряют свою гибкость, становятся твердыми как палки и ими можно пользоваться как посохами. По желанию колдуна змея вновь оживает. Вполне возможно, что посох Моисея – именно такая загипнотизированная змея особого вида, обладающая привычкой нападать и пожирать других змей. Этим можно объяснить, почему посох Моисея, когда тот бросил его перед фараоном, ожил и пожрал всех змей египетских жрецов.
      Сама по себе змея, которую они увидели около небольшого водоема и алтаря Вуду, не являлась богом, как пояснил доктор, а была скорее его служанкой.
      И вообще МариЛу и герцог увидели в унфорте не один алтарь, а великое множество, посвященных самым разнообразным богам Вуду. На всех алтарях кучей были навалены самые разнообразные предметы – иконы и дешевые гипсовые фигурки различных католических святых, ассоциируемых с теми или иными богами, бутылки рома, маленькие колокольчики и многочисленные грубые фаянсовые блюда с разнообразной пищей и четками. Над Каждым алтарем был балдахин из пальмовых листьев, ручную сшитых вместе и похожих на зеленые перья, в Которые были вдеты сотни полосок цветной бумаги. В целом эффект нельзя было назвать потрясающим, поскольку все это напоминало прилавки старьевщиков.
      Унган уселся в самом центре этой сцены на небольшом стульчике. Сзади него встала мамбо – служитель ница – толстая старая негритянка. Затем по одной стороне на тростниковые стулья уселись унчи – адепты Вуду, прошедшие первую стадию посвящения, а по другой стороне – кансосы, прошедшие вторую степень посвящения. Между ними сидели барабанщики, причем каждый большой барабан был посвящен определенному богу. Рядом с унганом также стоял оруженосец и знаменосец с двумя шелковыми знаменами, обшитыми серебряной бахрамой. Порядок едва поддерживался, поскольку помощники унгана перебегали с места на место, смеялись, спорили и отпускали друг другу шуточки. Собрание тоже вело себя довольно свободно, что характерно для африканцев. Иногда следили за тем, что происходит, иногда пускались в жаркие споры, а то отправлялись к самому унгану и его окружению, чтобы поговорить.
      – Будет четыре церемонии, – сказал доктор. – Первая посвящена Папе Легбе, богу Калитки, который проживает в огромном шелковичном дереве, стоящем вон там у входа. Его обязательно надо умилостивить, чтобы открылся доступ к другим богам. Затем они будут приносить жертвоприношение Папе Локо богу Мудрости, чтобы он стал менее ревнивым и не покарал их болезнью. Третья жертва будет принесена МахЛахСаху, хранителю Дверного порога, и, наконец, четвертая – самому Дамбале.
      Сидя на низеньком стульчике перед алтарем, унган покрыл голову церемониальным платком и запел монотонную литанию, которую подхватило все собрание. Пение было долгим и заунывным, и МариЛу с герцогом наверняка бы заскучали, если бы не прелесть негритянского пения.
      Затем пение прекратилось. Унган встал и подошел к накрытому столу, уставленному разнообразными напитками и яствами, преподнесенными богам. Потом вновь вышел вперед, мукой нарисовал на алтаре какойто знак и в центр его вылил по нескольку капель жертвенных напитков и положил небольшими кусочками все предложенные яства, сложив их кучкой в центре рисунка. Затем ему передали двух пестрых цыплят. Он простер их по очереди ко всем четырем сторонам света, призывая при этом Великого Хозяина, затем его ассистенты преклонили колени, и он покачал цыплятами над их головами. Унган также трижды преклонил колени и поцеловал землю. Все присутствующие проделали то же самое. К Забили барабаны, а посвященные Вуду начали ритуальный танец. Унган, держа птицу за горло, чтобы она не кричала от боли, сломал ей сначала крылья, а потом лапки. МариЛу отвернулась от этой ужасной картины. Когда она взглянула снова, она увидела, что вторая птичка переживает такую же участь. Затем он возложил их обеих на алтарь, посвященный Легбе, и несмотря на свои сломанные конечности, бедные птички продолжали трепыхаться.
      Унган вновь поцеловал землю, выпрямился и свернул птичкам шеи, прекратив тем самым их мучения. После чего дородная мамбо взяла их у него и поджарила на огне. Затем положила их в мешок, и он под пение и барабанный бой был повешен на дереве Легбы.
      Для непосвященных последующие церемонии отличались от предшествующей только тем, что Папе Локо были принесены в жертву серые петухи, а Дамбале белые петух и курица, а также тем что птицам горло перерезали, затем брали их за ноги и собирали их кровь в специальные сосуды.
      К отвращению МариЛу унган каждый раз выпивал значительную часть свежей крови, предлагал такжедать каждому из барабанщиков, а затем закидывал сосуд с кровью как можно дальше, а ассистенты начинали гоняться за этим сосудом, как в регби, пытаясь прикоснуться к нему и хотя бы пальцем захватить немного чудодейственной крови.
      По мере того как продолжались церемонии, негры все больше и больше возбуждались. Казалось, некоторые из них впадали в экстаз и с пеной у рта танцевали до изнеможения. В перерывах ведущие танцоры останавливались и требовали рома. Унган делал вид, что отказывает им, но каждый раз, отойдя немного в сторону, возвращался с бутылкой. После выпивки пляска становилась еще более бешеной, но ничего ужасного или таинственного в службах не было, поскольку они происходили белым днем.
      Перед самым жертвоприношением Дамбале произошел один неприятный эпизод. Через собравшихся пробрались две женщины в черном и остановились около герцога и МариЛу. Унчи увидели их и сообщили об этом унгану, который бросился на них с угрозами и проклятиями. Когда он несколько успокоился, де Ришло, заметивший, что во время перерывов в обрядах любые желающие имели возможность спокойно переговорить с ним, спросил, что эти женщины сделали. Унган ответил на ломаном французском, что они в трауре, а поэтому не имеют права присутствовать при церемонии, посвященной Дамбале, ибо она для живых. Их связь с недавней смертью вызывает присутствие, где бы они не находились, барона Самеди или «бога Субботы» пофранцузски.
      – «Лорд Сатэрдей»! Бог субботы! – прошептала МариЛу, обращаясь к герцогу. – Что за странное имя для бога!
      Доктор услышал, что она сказала, и повернулся к ней с улыбкой.
      – Это еще одно имя, которое используют для обозначения барона Симметера. Дело в том, что его священный день суббота. И, кстати, многие не устают шутить, что мое имя тоже означает «суббота».
      Если бы все происходившее не было бы таким интересным и увлекательным, даже несмотря на некоторые отталкивающие моменты, если бы не громкий бой барабанов и дикое завывание, МариЛу и герцог, сидевшие прислонившись к ограде, давно бы заснули, а так это явилось своеобразным тоником для их усталых нервов.
      Както незаметно спустилась тьма, и помощники унгана зажгли факелы. Вудустская церемония перерастала в настоящую оргию. Унган еще исполнял какието обряды, целовал меч, знамена и размахивал своим эсконом – священной тыквой, украшенной бисером и змеиными позвонками – символом его власти, после чего уже все собирание впало в настоящий экстаз. От рома большинство унчи и кансосов были наполовину пьяные, а бой барабанов довел их до умопомрачения. Женщины начали биться в судорогах и, срывая с себя одежды, падали на землю, мужчины их подхватывали и снова заставляли танцевать, и они вновь танцевали с пеной у рта, чтото бессвязно выкрикивали и вновь бились в припадках. Многие танцоры были уже совершенно обнажены. Горячие потные тела сплетались в ритмическом экстазе, все менее и менее похожем на танец. Доктор прошептал на ухо герцогу, что поскольку с ними мадам, им лучше удалиться. Они вернулись к машине и сквозь теплую бархатистую темноту поехали вниз по холму. Было уже почти восемь, когда они добрались до дома доктора. МариЛу и герцог в душе надеялись, что увидят в гостиной Ричарда и Рекса. Если их самолет приземлился до захода солнца, у них было достаточно времени, чтобы добраться до дома доктора. Но в гостиной их никто не ждал. С горечью герцог подумал, что произошло то, чего он больше всего опасался. Их друзьям не удалось вовремя раздобыть самолет и покинуть Кингстон до пяти часов, следовательно, маловероятно, что они объявятся раньше рассвета. Придется выдержать еще одну бессонную ночь.
      Обед подали почти сразу же после их прибытия. Во время него де Ришло и МариЛу чуть ли не засыпали над тарелкой, с трудом поддерживая разговор. Они почти пять часов наблюдали за ритуалами Вуду и, хотя благодаря этому зрелищу они продержались самую тяжелую часть дня, они всетаки сильно устали от шума и криков. После обеда они почувствовали, что готовы чуть ли не кричать от усталости, что они просто не в состоянии хоть малмальски поддерживать разговор с их любезным хозяином, поэтому сославшись на ужасную усталость изза длительного пребывания на жаре, к которой они просто не привыкли, они удалились в свои комнаты.
      Едва они оказались в комнате герцога, как с отчаянием уставились друг на друга. Они уже были на ногах почти тридцать восемь часов. Не было ни малейшей надежды на помощь в ближайшие, по крайней мере, десять часов. Как одолеть вторую ночь, они не знали.
      С мрачным выражением лица герцог стал заряжать энергией графин со свежей водой. Как только он закончил, МариЛу хриплым голосом прошептала: Я не могу больше, не могу, не могу.
      – Ты должна, – решительно заявил герцог. Еще несколько часов и мы победим.
      – Не могу, – застонала она и разрыдалась.
      Герцог подождал несколько мгновений, а затем возложив свои руки ей на голову и сконцентрировав всю свою оставшуюся силу, стал передавать ей свою энергию Конечно, будучи сам в достаточно изнуренном состоянии' он мало что мог сделать, только немного прибавить ей сил, но все же древняя церемония возложения рук возымела свое действие. Ее истерические рыдания прекратились. Она успокоилась. Она еще была невыразимо слабой, но опасность немедленного полного упадка сил отступила.
      – Извини, – пробормотала она, вытирая свои покрасневшие глаза, – я попытаюсь. Но мы, кажется, еще не разместились в пентакле, так ведь? Сейчас всего лишь девять с небольшим, и чем меньше период нашего пребывания там, тем меньше мы испытываем напряжения.
      – Это верно, – согласился герцог. – Мы сейчас [так смертельно устали, что было бы опасно расслабиться, но я полагаю, у нас есть не меньше часа, пока нам понадобятся защитные барьеры.
      – Ну тогда давай погуляем, – предложила МариЛу. – Нет ничего хуже, чем час за часом сидеть на месте.
      Де Ришло отдал ей большую часть своей оставшейся энергии и теперь, сидя с опущенной головой на краю постели, обессиленный, с еще не зажившей ногой, он грустно возразил: – Боюсь, сейчас я не смогу, принцесса. Я должен немного посидеть, чтобы набраться сил к предстоящему испытанию. И если ты не возражаешь, давай с полчаса помолчим. – А можно, я сама прогуляюсь? – спросила МариЛу. – Мне надо чемнибудь занять себя, но я слишком устала чтобы читать. Если я смогу сейчас размять ноги, я буду в состоянии потом выдержать много часов.
      – Было бы неразумно разделяться хотя бы ненадолго, но если ты уйдешь недалеко…
      – Я слишком устала, – заметила она с улыбкой, – чтобы кудато уходить. Я просто хотела пройтись вокруг сада.
      – Очень хорошо – пробормотал герцог, – но не уходи далеко, чтобы могла услышать, если я тебя позову.
      Было бы лучше, если б ты просто погуляла по веранде, где достаточно хорошо освещено.
      – Я ненадолго, – сказала МариЛу и дотронулась до его щеки кончиками пальцев.
      Затем она вышла через дверь в тишину тропической ночи.
      Она брела по саду, мимо окон комнат для гостей, затем ускорила шаг и дошла до большой гостиной, расположенной в центральной части дома. Двери ее были раскрыты, в ней горел свет, а доктор читал, сидя спиной к ней в дальнем конце комнаты. Он даже не обернулся при звуке ее шагов, видимо полагая, что мимо проходит один из слуг.
      МариЛу двинулась дальше. Следующей комнатой была столовая, а затем спальня доктора, потом еще какаято большая комната и следом за нею небольшие помещения для слуг, располагавшиеся в той части дома, которая была ближе всего к дороге на Порто-Пренс.
      В комнате, соседней со спальней доктора, горел свет. МариЛу задержалась и бросила взгляд в окно. Это явно был кабинет доктора, в котором было множество книг, кушетка из конского волоса, несколько рядов пробирок на полке вдоль одной стены и какието инструменты. Обычная обстановка для любого человека, занимающегося медициной или научными исследованиями, правда с однимединственным исключением – одну изстен полностью покрывала крупномасштабная морская карта с изображением северной Атлантики.
      Не сводя с нее взгляда, МариЛу осторожно толкнула дверь и на цыпочках вошла в кабинет. Ее ум яростно работал. Она вспомнила пару случаев, которые произошли за последние два дня и ранее казавшиеся вполне естественными.
      I Доктор вышел на баркасе, когда самолет упал в море. Многие часы он не приходил им на помощь, хотя наверняка видел их крушение. Он бросился их спасать, только когда их уже заметили и когда их чуть не взяли к себе на борт местные рыбаки. И вот сейчас казалось просто невероятным, что тогда ему, находившемуся от них всего в полумиле, не было известно, что им грозит опасность пойти на дно.
      Затем его имя – доктор Сатэрдей. Лорд Сатэрдей – одно из имен ужасного бога Кладбища, главного из зловещих богов Петро.
      Почему доктора также назвали Сатэрдей? Многие негры и мулаты острова имеют целую сеть имен, которые получают при крещении католической церковью, хотя они ей преданы чисто номинально. Но другие имеют только одно имя, поскольку их при рождении посвящают одному вудустскому богу. Возможно, это имя появилось как прозвище, которое островитяне дали ему много леттому назад, когда поняли, что он посвятил себя странной и ужасной практике.
      А теперь вот эта крупномасштабная карта северной Атлантики! Тот факт, что на ней были маленькие флажки, отмечавшие места прямо в открытом океане, окончательно и бесповоротно решил вопрос. Доктор на баркасе появился, чтобы убедиться, что они все мертвы, но поскольку его нападение провалилось, он решил доставить их к себе, чтобы держать под непосредственным наблюдением и, воспользовавшись первой подходящей возможностью, нанести им удар. Он даже и слова не сказал по поводу их изнуренного вида, хотя и знал, чем это вызвано, а просто ожидал своего часа. Их любезный хозяин не кто иной, как враг, ради поисков которого они сюда прибыли, и вот всего на расстоянии двух комнат от нее он сидит, как паук в паутине и ждет, когда сон одолеет их. И тут она с ужасом подумала, что он может войти в любой момент и застать ее здесь. Ей следует немедленно уйти и предупредить герцога. Она уже собралась было повернуться, как вдруг услышала приближающиеся шаги. В следующее мгновение дверь за ее спиной открылась.

МЕРТВЫЕ, КОТОРЫЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ