Очи черные

– Что еще вы можете о нем сказать? – спросила Валли, пришедшая в восторг от услышанного – похоже было, что ее поиски действительно начались.

– Их добывают в основном в небольших рудниках, и часто камни с определенного рудника отличаются по химическому составу. На этом камне едва заметная прожилка янтарного цвета. Если я не ошибаюсь, он из рудника Лемия, закрытого более двадцати лет назад. Я практически уверен, что все это время на открытом рынке не было камней из Лемии, так что камень редкий, – сказал он. – Очень редкий.

– Значит, он дорогой? – спросила Валли.

– Да. Я был бы счастлив приобрести его у вас.

– А насколько именно дорогой? – спросил Джейк, очевидно, удивленный. Он был настроен настолько скептически по отношению к содержанию конверта, что был почти уверен в том, что камень ничего не стоит.

Ювелир, наклонившись над прилавком, теребил бороду в размышлении. Затем подошел к компьютеру на заднем прилавке, вбил какой-то запрос, просмотрел результаты поиска и вернулся к Валли.

– Тысяча долларов за карат, – сказал он. – Восемь тысяч.

Восемь тысяч долларов! Тэвин, Элла и Джейк обменялись восторженными взглядами, они едва сдерживали себя. Элла чуть не издала ликующий вопль.

Валли же думала не о внушительной денежной сумме. Она колебалась, размышляя о том, не будет ли продажа камня своего рода предательством. Она ведь только что получила подарок от матери… и надо тотчас же расстаться с ним?

Тэвин подошел к ней и осторожно пожал ее руку. Как хорошо было чувствовать, что он рядом, его присутствие согревало и придавало уверенности. Было уже не так страшно остаться один на один со сложным решением.

– Что бы ты ни решила, ты права, – сказал он. – Но мне кажется, она хотела, чтоб ты использовала его, ведь тебе понадобятся деньги, чтобы найти ее.

Валли обдумала это и неохотно согласилась. Она повернулась к ювелиру.

– А вы можете записать для меня все, что вы знаете об александрите? – спросила Валли. Ювелир просиял и одарил Валли счастливой улыбкой, довольный тем, что она проявляет интерес не только к цене камня.

– Отлично, – сказал он. – Да. Я все запишу.

Они поменяли камень на наличные. Ювелир расплатился стодолларовыми купюрами, и ребята во все глаза, затаив дыхание, смотрели на растущую пачку новеньких чистых банкнот, которые мелькали в его руках, как карты на игорном столе. Для деловой операции такого масштаба ювелиру нужна была информация о Валли как о продавце. Все необходимые документы были подготовлены в срочном порядке, ювелир кратко записал данные о камне на специальном фирменном оценочном бланке магазина, и Валли сунула бумажку в карман вместе с деньгами. Наконец ювелир протянул Валли руку.

– Меня зовут Исаак Хэмлиш, – представился он.

– Спасибо, мистер Хэмлиш, – поблагодарила довольная Валли, пожимая его руку.

– Не за что, мисс, – ответил он, даже не потрудившись посмотреть, что за имя Валли вписала в лежащий перед ним документ.

– Счастливого вам дня, сэр, – добавила Элла, имитируя аристократический тон и слегка приседая в реверансе.

Исаак Хэмлиш любезно поклонился, и четверо подростков вышли из магазина.

Исаак Хэмлиш смотрел, как четверо детей вышли на тротуар и пустились в радостный пляс, они прыгали и скакали, их восторженные крики доносились до него через закрытые двери.

Исаак улыбнулся, довольный, что довольны они, а потом сел за компьютер. Он открыл интернет-браузер и направился прямо на международный сайт купли-продажи драгоценных камней, где ввел свое имя и пароль. На открывшейся странице он начал печатать точное описание своего нового приобретения. Последний статус камня был обозначен «в частном владении». Еще немного поизучав сайт, Исаак убедился, что янтарная прожилка действительно свидетельствовала о том, что камень происходит с небольшого рудника Лемия на севере Уральских гор, уже давно закрытого, и Исаак добавил эту информацию к описанию камня.

Через доли секунды вся информация будет опубликована на сайте, где статус камня поменяется на «выставлен для продажи или обмена» и будет виден тысячам брокеров по всему миру.

5

За пять часов пути из Красноярска, на протяжении более двухсот километров, Лев не встретил никаких признаков человеческой жизни. Краденый «Мерседес» хорошо держал дорогу даже на льду, пар валил клубами из выхлопной трубы, пока машина неслась со скоростью 120 километров в час. В предрассветной полутьме можно было различить только бескрайние равнины вечной мерзлоты с обеих сторон от двухполосного шоссе. Когда солнце наконец всходило, оно висело невысоко над горизонтом не более трех часов, после чего снова воцарялась свинцовая тьма сибирской зимы.

Лев заметил далеко впереди что-то похожее на огороженные постройки. Самое время. Он думал о том, узнает ли его Клеско, ведь прошло почти двенадцать лет. Он опустил козырек от солнца и посмотрел на себя в маленькое зеркальце на его обратной стороне. В свои семнадцать он выглядел взрослым человеком, достаточную силу и зрелость он неоднократно демонстрировал на улицах Питера. Глаза его были все того же темно-серого цвета, густые темные волосы так же спадали на плечи, как в детстве. Клеско узнает его… если Клеско самого себя еще узнаёт. Двенадцать лет в ИТК-61 – это долгий срок, и любой может потерять рассудок в этой бескрайней холодной пустыне.

Когда до ограды оставалось метров пятьсот, Лев замедлил ход и стал приближаться на безопасной скорости. ИТК-61 состояла из двух корпусов, один из которых – тот, что предназначался для охраны, – был сейчас темным и пустым, и двух сторожевых башен. Когда-то территорию окружала каменная стена, теперь совершенно развалившаяся. По периметру стоял забор с колючей проволокой в три ряда, но осужденных держало за этим забором нечто куда более страшное – пятьсот километров безжизненной пустыни, а кроме того, огромный мир, в котором им больше нет места. Лев знал, что в колонии выжили только восемь заключенных, все лет на тридцать старше Клеско, и шесть постоянных охранников, которые конечно же были отправлены сюда в наказание за что-либо.

Лев остановился у центральных ворот и вышел из машины, оставив двигатель включенным. Вооруженный охранник за забором подошел к воротам и ждал, не сводя глаз с молодого посетителя, но и не вынимая оружия. Вылезая из машины, Лев надел тяжелое кожаное пальто.

– Клеско, – сказал он.

Охранник продолжал молча ждать. Лев вытащил из внутреннего кармана пальто толстую пачку банкнот, американских долларов, и передал их охраннику через проволоку. Тот взял банкноты и начал неуклюже перебирать их, не снимая перчаток, – пересчитывать. Потом повернулся, исчез за дверью ближайшего корпуса и через минуту вернулся вместе с заключенным, подгоняя медленно ковыляющего человека быстрыми болезненными ударами в подколенное сухожилие.

При первом взгляде на Клеско у Льва сжалось сердце. Время, одиночество и тяжелые условия заключения взяли свое, этот человек выглядел так, как будто каждый год тюремного срока проживал за два. Седая борода, лицо в морщинах из-за долгих лишений, постоянного холода и ветра. Клеско завернулся в одеяло, чтобы не замерзнуть на жестоком морозе. На ногах – поношенные старые башмаки на три размера больше, чем надо, под ними вместо носков в несколько слоев намотанное тряпье. Дышал он трудно, неровно.

В первый момент Льва охватила неуверенность в том, что его план реален, что ему вообще надо было приезжать. Он слышал о Клеско как о человеке необыкновенной силы и решительности, человеке, который скорее умрет, чем сдастся. Он слышал множество историй о том, как Клеско пробивался через окружение в Питере или вооруженный контроль на болгарской или словенской границах, вселяя ужас в сердца местных полицейских. Во что этот человек превратился теперь? Казалось, в стоящем перед ним человеке не осталось ничего от того Алексея Клеско.

Клеско поднял глаза и посмотрел сквозь колючую проволоку. Он долго не мог узнать его, потом, казалось, что-то припомнил, глаза его внимательно изучали лицо Льва, вспоминая и сравнивая, примеряя его к тому лицу пятилетнего мальчика, что сохранилось у него в памяти. Двенадцать лет прошло.

– Лев…

Лев коротко кивнул.

Клеско молчал и не двигался, все еще рассматривая молодого человека. У него в голове крутилось множество вопросов и предположений. Охранник все еще стоял рядом в ожидании, когда они заговорили по-английски.

– Сколько он взял? – спросил Клеско. – Охранник.

– Пять сотен долларов, – ответил Лев.

Клеско брезгливо фыркнул.

– Хрен моржовый, – тихо выругался он.

Теперь Лев увидел в глазах Клеско что-то новое, в нем вспыхнула жизнь, разум снова начал работать. Даже спина его немного распрямилась, когда он осмотрелся кругом.

– Камень всплыл, – сказал Лев, гордый тем, что может сообщить эту новость. Ему хотелось, чтобы Клеско тоже ощутил гордость. Он ждал реакции Клеско, и тот его не разочаровал, глаза Клеско были прикованы к его лицу, он жадно искал подтверждения услышанным словам.

Лев кивнул. Это была правда.

Клеско помолчал некоторое время, и Лев подумал, что тот пытается успокоиться, сдержать свой восторг. Все надежды Льва снова казались осуществимыми.

– Только один? – спросил Клеско, внешне совершенно спокойный.

– Один, – ответил Лев. – В Америке.

Клеско кивнул, обдумывая эту информацию.

– Эти камни, – сказал он, – это наследство, да?

– Да.

– Твое. Они принадлежат тебе. Понимаешь?

– Да, – сказал Лев. – Они мои.

Клеско всматривался в лицо Льва, как будто искал или ждал чего-то. Решимости? Гнева?

– Хочешь меньше? – спросил Клеско. – Меньше, чем тебе положено?

– Нет.

Клеско кивнул, все еще не окончательно убежденный.

– У тебя есть бумаги?

– Да, – ответил Лев. – Все готово.

– Деньги? – спросил Клеско.

– Немного.

Клеско кивнул.

– Хорошо, – сказал он, снова глядя Льву прямо в глаза, и отошел от забора. Лев тоже повернулся, как будто собираясь пойти к машине, но, сделав несколько шагов, вдруг резко обернулся к ограде и в долю секунды выхватил из внутреннего кармана пистолет. Он бросил оружие через забор между рядами колючей проволоки. Клеско поднял глаза и увидел летящий к нему пистолет, отличный новенький «Пернач».

Клеско быстро сбросил с себя одеяло, протянул руку и поймал пистолет в воздухе. Он обернулся к ошеломленному охраннику и в то же мгновение выстрелил из автоматического «Пернача» ему в горло, почти снеся голову. Клеско заметил, что другой охранник у ворот повернулся и двинулся к нему, в испуге потянувшись за пистолетом, который не вынимал из кобуры последние лет пять. Промедление оказалось роковым, Клеско выстрелил, направив ему в грудь очередь смертоносных пуль.

Все произошло так быстро, что у Льва не осталось никаких сомнений. Тот Алексей Клеско из легенды – из мальчишеской мечты Льва – впал в спячку на эти долгие годы, затаился и притворился побежденным в ожидании возможности вернуться. И теперь он вернулся. Сердце Льва радостно забилось, когда он увидел, что Клеско снимает связку ключей с пояса охранника и спокойно идет к центральным воротам. Клеско отпер ключами замки, а затем отодвинул задвижку на противоположной створке. Упал груз, поднялся блок и главные ворота тюрьмы широко открылись.

В ту же секунду Лев был внутри, по автоматическому пистолету в каждой руке. Несмотря на юный возраст, он уже несколько лет был уличным бойцом, а потому был готов к этому моменту. Он бросился к караульному помещению, откуда только что появились еще двое охранников, пытающихся зарядить пистолеты. Лев пристрелил их.

Четыре трупа. Осталось еще двое охранников.

Вдруг с ближайшей вышки открыли огонь из автомата, взрывая землю у ног Клеско и Льва, успевших вовремя укрыться за углом караулки.

– Прикрой, – сказал Клеско, перешедший теперь на русский, и бросился к открытой части двора.

Лев прикрыл Клеско, отправив в сторону вышки автоматную очередь. Клеско был уже у противоположной стороны двора, где стояли тюремные автомобили, и прыгнул за руль ближайшей машины. Он попытался завести двигатель, но тот затрещал, сопротивляясь. Теперь охранники обстреливали машину сверху, автоматная очередь вспорола крышу кабины ровной полосой, пуля задела бедро Клеско. Он зарычал от боли, но продолжал при этом заводить машину до тех пор, пока двигатель наконец не ожил. Клеско немедленно включил задний ход и нажал на газ. Машина поехала назад, с громким треском врезавшись в опоры вышки. Опоры сначала согнулись, а через несколько секунд башня наклонилась и с оглушительным грохотом рухнула во двор, разломившись и вывалив на мерзлую землю искалеченные тела двух остававшихся там охранников. Они попытались отползти в укрытие, но Лев уже нацелил на них только что заряженный пистолет. Два последних выстрела из пистолета Льва, и все охранники были мертвы.

Клеско нашел у одного из убитых охранников связку ключей и пошел прочь от места побоища, не обращая внимания на собственную кровавую рану. Прихрамывая, он шел к тому тюремному корпусу, из которого только что освободился. Лев не отставал от него. Они отперли камеру Дмитрия Яминского, заключенного с тридцатилетним стажем, в отличие от Клеско, самого младшего из обитателей колонии.

Яминский не сопротивлялся, когда Клеско вывел его в коридор и повел в свою бывшую камеру. Лев был поражен видом этой камеры, грязной и тесной до безысходности, с двумя жалкими дощечками, прибитыми к открытому окну для защиты от лютого мороза. Годы, проведенные здесь, были настоящим адом, Лев думал о том, насколько такая жизнь могла изменить человека, о том, с каким отцом он был разлучен.

Клеско толкнул Яминского так, что тот упал на старый гнилой матрас на полу, и без колебаний выстрелил ему между глаз.

Лев понял. Клеско хотел, чтобы тюремное начальство, которое рано или поздно появится здесь, нашло в его камере труп, который будет трудно опознать. Лев вынул из кармана зажигалку и поджег матрас в нескольких местах. Огонь начал быстро расползаться по камере, а затем по коридору.

Лев и Клеско прошли в другой конец коридора, открывая по пути все двери, чтобы освободить оставшихся заключенных. Большинство сначала не решались покинуть камеры, они были напуганы. Лев надеялся, что заключенные постепенно разбредутся с территории тюрьмы кто куда, затрудняя работу местной полиции, когда она наконец появится.

– Больше никого, – сказал Клеско Льву и недовольно покачал головой. Лев заметил, что на секунду тот как будто впал в оцепенение, как будто забыл, где он и что делает. Глаза его блуждали по ту сторону тюремной ограды, где простиралась безжизненная холодная пустыня.

– Они слишком долго здесь просидели, – сказал Лев, и Клеско снова пришел в себя. – Они забыли, что такое свобода.

– Да, – произнес Клеско, а затем взревел: – Бегите или сгорите!

Он направил свой пистолет на заключенных, и когда дым от подожженного матраса начал постепенно заполнять корпус, даже самые слабые из них побежали к выходу.

Лев и Клеско вышли из тюремного корпуса и спокойно направились к открытым воротам колонии. Они сели в машину Льва, все еще ждавшую их у ворот со включенным двигателем, и поехали. Лев вел машину по пустой оледенелой дороге. ИТК-61 осталась позади, от нее поднимался к небу столб черного дыма, валившего все сильнее по мере того, как бывший тюремный корпус Клеско разгорался не на шутку.

– Ты готов? – спросил Клеско Льва.

Они направились к аэродрому у берега Карского моря, чтобы оттуда добраться до Америки.

– Да, – ответил Лев. – Да, отец.

6

Шел уже седьмой час вечера, когда детектив Этли Грир подъехал к дому у Центрального парка, где Клер Стоунман, агент по продаже элитной недвижимости, показывала клиентам один из своих объектов. Швейцар проводил детектива к частному лифту, использовав свой электронный пропуск, чтобы Этли мог пройти. Лифт совершенно беззвучно поднялся на тридцатый этаж и открылся на устеленной коврами лестничной площадке перед входом в пентхаус. Там Этли встретил Клер Стоунман, которая теперь выглядела иначе, чем при их первой встрече неделю назад. У нее был официальный, очень уравновешенный вид, одета она была в дорогой темно-синий костюм, волосы аккуратно уложены, стильно, но консервативно.

Ее вид идеально соответствовал ее окружению: пентхаус площадью девятьсот квадратных метров с окнами, выходящими прямо на Центральный парк. На полу темный бамбуковый паркет, навощенный и отполированный до богатого, экзотического блеска. Огромная двухъярусная комната, от внешней стены, полностью стеклянной, открывается панорамный вид на Центральный парк. Этли удивлялся, как Клер Стоунман, одинокая мать, могла позволить себе всю ту роскошь, что он видел в ее собственной квартире. Теперь он понял: комиссия агента, продающего такое жилье, должна была быть просто огромной.

– Спасибо, что приехали сюда, детектив Грир, – сказала Клер, выходя ему навстречу и протягивая руку. – Я сегодня показывала эту квартиру четырем клиентам подряд и не могла сразу приехать к вам.

– Ничего страшного, – сказал Этли.

Клер глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

– У вас есть какие-то новости…

– Не так уж много, – сказал Этли. – Прошла неделя с тех пор, как мы обнаружили тело в Риверсдейл-парк. Мы выяснили, что жертву зовут София Манетти. Это имя вам знакомо?

– Боюсь, что нет. Я не знаю друзей Валли – если эта девушка была ее другом, – и не могу сказать, были ли они знакомы.

– Пока мы немного о ней знаем, – сказал Этли. – Она регулярно употребляла наркотики, много раз ее арестовывали за метамфетамин, но тут нам особо не за что зацепиться. Вскрытие выявило множество рубцов и сломанных костей, которые срастались сами по себе без участия врачей, причем в разное время. Видимо, подвергалась жестокому обращению с раннего детства. К сожалению, среди уличных детей это обычная вещь.

– Вы хотите спросить меня, не подвергалась ли Валли насилию?

– Нет. Я уверен, что это не ее случай.

Клер слегка кивнула в знак благодарности.

– Девушку неоднократно видели в компании вашей дочери, – продолжал Этли. – Это продолжалось какое-то время, но в последние несколько недель София была одна. Я попытался связаться с Уоллис на случай, если ей что-то известно. Она позвонила мне в прошлый четверг и оставила сообщение на моем телефоне.

Этли заметил, что Клер вся превратилась в слух, и пожалел, что не может ничего сказать ей о дочери.

– Но второй раз она не позвонила, – продолжал он. – Могу сказать вам, что, судя по голосу, у нее все нормально. Я ждал ее звонка, но, откровенно говоря… сомневаюсь, что помощь полиции входит в список ее приоритетов.

– Как вы ее нашли, детектив?

– Есть несколько мест, куда молодые люди в такой же жизненной ситуации, как ваша дочь, время от времени заходят. Уоллис на прошлой неделе заходила в «Дом гармонии» в Мидтауне, и одна из его сотрудниц передала ей мою визитку.

Клер некоторое время молчала, о чем-то думая.

– Вы не особенно продвинулись в деле этой девушки, Манетти? Как ее звали?

– София, – сказал Этли. – Уличные знакомые называли ее Софи. К сожалению, по нашим каналам нам почти ничего не удалось выяснить. Но остается шанс, что появится кто-нибудь еще с новой информацией. Вероятность велика, но неизвестно, случится ли это завтра или через год.

– Я была бы вам очень благодарна, если бы вы держали меня в курсе ее дела. Я с этой девушкой никак не связана, но тем не менее…

– Я понимаю, – сказал Грир. Жертва не была дочерью миссис Стоунман, но могла ею быть.

7

Странная неделя выдалась у Валли и ее друзей: сначала поездка на Брайтон-Бич, потом визит в магазин Хэмлиша. Что касается папки, полученной Валли на Брайтон-Бич, сначала все были настроены скептически, особенно Джейк, но цена александрита сильно способствовала тому, чтобы все убедились в подлинности содержимого этого странного конверта. Конечно, уникальность камня оставляла больше вопросов, чем ответов. Почему Елена положила этот камень в папку с письмом и документами? Был ли это просто подарок Валли или камень имел некое особенное значение, помимо возможности продать его? Валли не могла ответить.

Восемь тысяч долларов. Восемьдесят стодолларовых банкнот, новых и хрустящих; никто из них никогда не видел столько денег сразу. Валли не терпелось начать свои поиски, но желание побаловать друзей оказалось непреодолимым. В отличие от Валли остальные ребята прожили детство, полное горя, насилия и лишений, а у Валли теперь было средство показать им другую жизнь. Она решила отложить исполнение своего плана на несколько дней, и эти дни станут для них временем исполнения желаний.

Как ни странно, оказалось, что тратить деньги сложнее, чем они думали. Им почти ничего не было нужно, ничего серьезного, а собственность им только мешала. Джейк и Тэвин комически агитировали купить игровую консоль, а девочки на этот раз были так уступчивы, что согласились поехать в магазин электроники на Бродвее и посмотреть, что это такое.

– И что, интересно, мы с этим будем делать? – спросила Элла, когда они стояли перед выставочным образцом игровой консоли в магазине «Выгодная покупка» в Мидтауне. – Таскать из одного пристанища в другое?

– Для этого есть тележка из супермаркета, – сказал Джейк.

– Вообще-то нет, не для этого. У нее диагональ экрана метра два.

Валли не вмешивалась в эту перепалку – она, как всегда, составляла половину удовольствия. Победил конечно же здравый смысл Эллы, и парни удовлетворились тем, что просто поиграли на выставленной в магазине консоли пару часов, пока парочка мускулистых охранников не решила, что детям пора отчаливать.

И все же некоторые приобретения они сделали. Элла пожелала пару новых блестящих ботинок, и результатом поездки в магазин распродаж военной одежды стало пополнение гардероба всей компании. Девочки обновили запасы косметики и лака для ногтей. Они наткнулись на магазин ковбойской одежды, и Тэвин с Джейком просто не могли пройти мимо. Они вошли и оба купили себе по ковбойской шляпе «Стетсонс». После этого, пройдя по улице полквартала, Джейк вдруг увидел в одной из витрин свое отражение.

– Господи! Ну и чмошный вид у меня! – завопил он к удивлению прохожих, внезапно раскаявшись в последней покупке.

– И у меня! – признал Тэвин. – Как будто в комнату смеха зашли. Да нас облапошили.

– А вы почему ничего не сказали? – Джейк с укором посмотрел на девчонок.

– По-моему, вы оба прекрасно выглядите, – ответила Валли невозмутимо, но стоило ей встретиться взглядом с Эллой, как обе они покатились со смеху.

– Эх вы, подлые бабы, – сказал Джейк.

Парни вернулись в магазин и сдали шляпы недовольному продавцу. В магазине для байкеров в Вилладж Элла купила себе классную кожаную жилетку, а Джейк – кожаный ремень с шипами той же фирмы. В дорогом специализированном магазине Тэвин взял стильную курьерскую сумку со светоотражающими ремнями. Валли приобрела разноцветную полосатую шапку, очень теплую, но самой большой радостью был для нее восторг на лицах друзей, которые могли наконец-то побаловать себя.

Они посмотрели пару плохих 3D-фильмов, объедались до отвала по четыре раза в день, пока даже Элле это не надоело. Они также покатались на коньках в Рокфеллеровском центре – там было забавно, но слишком людно. А в воскресенье, когда кутеж уже начал становиться скучным, у Валли появилась идея, они сели в такси и отправились на Мэдисон-сквер-гарден.

– На баскетбол? – с надеждой спросил Тэвин.

– Неа. – Валли решила устроить друзьям сюрприз.

Они прибыли на место, и Валли повела их к кассам, где на экране показывали рекламу «Цирк Дю Солей», шоу про космических пиратов будущего. Валли хорошо помнила, как ходила на одно из представлений «Цирка» с Клер и Джейсоном, когда ей исполнилось восемь лет.

– О боже, нет, – застонал Джейк, – не надо мужиков в трико.

– Доверься мне, – сказала Валли, покупая четыре билета на хорошие места.

Шоу оказалось завораживающим. Жалобы Джейка прекратились с первым же напряженным моментом, когда артисты бросали вызов силе земного притяжения. Постановка была совершенно не похожа на все, что им когда-либо приходилось видеть, и была лучше любого фантастического фильма, ведь тут все происходило прямо перед ними. Даже старомодные слащавые костюмы – разноцветные яркие наряды и перья – казались уместными. Выходя из театра после представления, все четверо улыбались и чувствовали, что прекрасно провели выходные. Валли радовалась, что все так хорошо завершилось, следующим же утром она собиралась всю свою энергию направить на поиски Елены и рассчитывала на помощь друзей.

В понедельник утром Валли снова рассмотрела содержимое конверта с Брайтон-Бич. На этот раз она попыталась отвлечься от эмоционального восприятия и взглянуть на документы спокойно и объективно. В присутствии остальных она разложила бумаги на полу в фойе и внимательно изучила каждую, снова разочарованная их ужасной сохранностью. Значительная часть документов была в плохом состоянии из-за воды, но это была не единственная причина порчи: некоторые бумаги так полиняли от времени, что прочесть их было уже невозможно. Большинство документов были на русском, и хотя Валли теперь могла заплатить за их перевод, она сомневалась, что эти старые бумаги могли помочь ей в поисках матери. Если она правильно истолковала содержимое письма, документы из папки должны были восполнить пробел в собственной истории Валли, но не помочь ей в поисках Елены.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.