Если это и был альв, то альв весьма и весьма необычный.
      - Здравствуй, Хозяин Огня, - сказал Рогмо.
      - Меня зовут Номмо. И ты, Рогмо, здравствуй. Прими и мои приветствия, и мою искреннюю скорбь. Я любил твоего отца.
      - Что там произошло?
      - Не знаю, князь. Ты ведь теперь князь Энгурры, - сказал Номмо, - тебе разбираться. Что ты собираешься делать?
      - Как что? Искать того, кто уничтожил мой народ.
      - И не боишься?
      - Боюсь, конечно. Я же видел, что случилось с моими родичами. Но если я буду просто бояться и ничего больше не делать, ты думаешь, мне будет легче?
      - Мудро рассудил, - похвалил Номмо. - Если ты так и поступать будешь... Расскажу тебе, что произошло. Потом ты примешь окончательное решение и тогда...
      - Что тогда? - насторожился Рогмо.
      - Узнаешь в свое время, - отрезал Хозяин Огня. - Ты голоден?
      - Кусок в горло не лез, а теперь кажется, что съел бы чего-нибудь.
      - Поесть всегда пригодится, потому что силы нужны как на радость, так и на горе. На горе - еще больше, оно ведь высасывает, как комар, и кровь, и душу, и разум. Ешь и не горюй - пусть душа твоя светлеет любовью к отцу, а не чернеет от ненависти.
      Пока он это говорил, крошечные существа, похожие на мышей, вставших на задние лапки, тащили к сиреневому огню большие листья лопуха, на которых было красиво уложено угощение. Рогмо увидел груды крупных и свежих лесных орехов, несколько сортов ягод - спелых, сочных и крупных, плоды и ароматные коренья, мед лесных пчел, диковинного вида пахучие зерна - продолговатые, в плотной зеленой оболочке, и духмяные лепешки. Оживленно переговариваясь и попискивая, "мыши" притащили большой котелок с родниковой водой. Он был велик для них, и они несли его, сбившись в плотную толпу. Установив все перед Номмо и полуэльфом, "мыши" отошли в сторонку, ожидая приказаний Хозяина Лесного Огня.
      - Можете идти, и спасибо за угощение, - сказал тот.
      Довольные существа разбежались, подняв галдеж на весь ночной лес.
      - Ешь, пожалуйста.
      Рогмо не заставил себя упрашивать. У него было много вопросов к Хозяину Огня, но он справедливо решил, что маленький дух сам все расскажет, а спрашивать, не зная, с чего начать, - глупо. И если собеседник отвечает только на твои вопросы, гарантировано, что ты не узнаешь и половины того, что мог бы услышать, если бы помолчал. Поэтому Рогмо умел молчать. Этому искусству искусству молчать и слушать - его долго и упорно учила мудрая Ата.
      - Я начну с того, что знаю не понаслышке. Еще несколько дней тому назад весь лес пришел в волнение. Многие, из нас, независимо друг от друга, стали ощущать в окрестностях Энгурры небывалое скопление Зла. И чтобы ты не был вынужден спрашивать меня, какого именно, отвечу тебе сразу, что я не знаю. Просто Зла - с большой буквы. Это было не колдовство и не злая воля людей, которые, когда сердятся, многое могут учинить такого, чему потом сами будут изумляться. Это были не враждебные духи, потому что на них в конце концов можно найти управу, - а твои сородичи не были беспомощными детьми. И заклинания знали, и воевать умели. Это было что-то совсем другое. Кто-то шарил по нашему лесу, невидимый и неслышный, но ощущаемый, как жар пламени, и вынюхивал...
      Я пошел к твоему отцу и сказал: "Аэдона, бросайте это место и бегите". И он ответил мне так: "Милый Номмо, ты же сам понимаешь, что от этого не убежать. Я догадываюсь, кто нас ищет, и надеюсь только на то, что нам удастся подготовиться ко встрече. Пойдем со мной в замок. Я кое-что отдам тебе. И если ты встретишь моего сына, когда меня уже не будет на свете, отдашь ему это - но только в том случае, если он примет известное решение". Мы пошли в замок, и там я получил от твоего отца наследство для тебя.
      Заметив, как вздрогнул Рогмо и потянулся к нему, Хозяин Огня быстро проговорил:
      - Твой отец горько сожалел о том, что оставляет это наследство тебе. Он так берег тебя от него. И напоследок еще раз просил тебя подумать. Оно не принесет счастья, только умножит скорбь, горе и заставит страшного врага преследовать тебя. Но, с другой стороны, сказал мне мой друг Аэдона, кто-то же должен отвечать и за такие вещи. Думай, Рогмо, Князь Энгурры, Пресветлый Эльф Леса, какую судьбу ты выбираешь себе. Либо ты остаешься свободным бродягой, равно далеким от эльфов и людей, не имеющим никаких обязательств перед своим погибшим отцом и уничтоженным народом (и запомни, что никто и никогда не будет тебя за это осуждать), и я поищу другого наследника отцовскому добру, либо ты принимаешь на себя ответственность и за людей, и за эльфов, и за всех прочих живых существ - и тяжесть долга на твоих плечах возрастет не во сто, а в сто сотен крат. Выбирай. - И грозным был голос Хозяина Огня.
      - Расскажи дальше, - попросил Рогмо.
      - Ты прав. Так тебе легче будет сделать выбор.
      Не успел я получить от отца эту вещь и уйти из замка, как неодолимое воинство напало на него. Они пришли из ниоткуда, из другого мира. Их не было еще мгновение тому назад, и вот они уже идут тысячной толпой. Самое страшное, Рогмо, что большинство из них были невидимы даже нам, духам. Скопление Зла, ощутимое, но практически неуязвимое. Раздумывать было некогда. Твой отец и его доблестные воины пытались оказать им сопротивление, но были убиты вскоре после начала боя. Мы наблюдали со стороны за происходящим, и надеюсь, что ты не станешь нас презирать за то, что мы не ринулись в бой. Если сами эльфы оказались беспомощными перед лицом своих врагов, то куда нам? Аэдона умер легко, будь счастлив этим. Твоей мачехе повезло меньше.
      Она не знала, где хранится этот предмет, что передал мне Князь Энгурры, не знала, что он отдал его мне. Она только знала, что он существует и проклятие обладания им лежит на всем народе вашего княжества. Ты , видел, что они сделали с ней, пытаясь узнать тайну твоего отца. Она молчала. А мы не могли ей помочь, потому что сила лесных духов ничтожно мала по сравнению с той злобной мощью, которой обладали враги.
      Несколько приведенных ими чудовищ были вполне осязаемы и реальны - лучше бы все были невидимы. Ты видел Рогмо, и сарвохов, и троллей, и хищных ящеров. Есть также в нашем мире гарпии, мардагайлы, джаты. Но даже мардагайлы ничто по сравнению с этим порождением Тьмы. Они рвали эльфов на части, ломали их, как надоевшие игрушки. А твой народ не смог даже оказать сопротивления. Мы слишком поздно спохватились!
      А руководил всем старик со странным и отвратительным украшением на шее. Он-то и искал в замке ту вещь, за которую так беспокоился твой отец. Когда он понял, что проиграл, то разъярился так, что приказал громить и крушить все вокруг...
      - Человек?! - ахнул Рогмо. - Значит, все-таки человек!
      - Я неверно выразился - существо в человеческой оболочке. Злобное, страшное и очень больное. Это он привел с собой людей и приказал их убить у входа в замок, чтобы перевалить вину на жителей Гатама.
      - Я так и подумал, - кивнул полуэльф.
      - Ты мудр. Другой бы на твоем месте не стал разбираться, увидь он то, что и ты.
      - Что было дальше? - спросил сын Аэдоны с отчаянной решимостью дослушать до конца эту горькую историю, чтобы уже никогда не забыть о том, что сделал неведомый враг с прекрасным замком и его обитателями.
      - Ты все видел, Рогмо, сын Аэдоны. Зачем я буду рвать твое сердце и испепелять свое? Мне будет очень трудно жить после того, что я пережил. А я не видел почти ничего. Я сбежал, мальчик мой. Я сбежал и бросил любимых мною существ, чтобы спасти эту вещь по просьбе твоего отца, да будет она трижды проклята. Мальчик мой! Оставь ее, брось!!! В мире много прекрасного, и горе когда-нибудь развеется. Не бери на себя эту тяжесть, не подвергай себя опасности! Ведь смерть твоего отца - это только начало. Начинает сбываться проклятие Гаронманов - так он сказал мне на прощание.
      Рогмо долго сидел у сиреневого пламени в глубоком молчании.
      - Мне нужно похоронить их, - сказал он наконец.
      - Мы поможем тебе, - откликнулся Номмо.
      - Мы все сделаем, - сказал кто-то, и голос, как показалось Рогмо, несся с верхушки соседнего дерева.
      В ручье кто-то плеснул и пропел:
      - Мы любили их!
      - Мы все их похороним! - прошептали деревья.
      Рассвет следующего дня застал Рогмо уже на развалинах замка. Но на сей раз он пришел не один, и ему хоть немного легче было смотреть на своих друзей и родственников.
      Лесные обитатели, духи озер и ручьев, несколько чудом уцелевших домовых, обитавших в замке, - пестрая, шумная толпа - помогали ему. Великаны лешие и несколько пришлых гномов валили и носили деревья для погребального костра. Наяды, альсеиды и дриады обмывали покойников и укутывали тела тончайшими саванами. Русалки не могли выйти на берег, чтобы помочь друзьям, но они собрались в ручье, который протекал у подножия холма, и пели одну за другой прекрасные скорбные эльфийские песни. А насекомые стрекотали, подпевая. И соловьи заливались в такт тоскливой мелодии.
      Сильваны разбирали завалы из камней, то и дело спотыкаясь своими крохотными копытцами. Они по двое и по четверо таскали самодельные носилки, сплетенные из трав, - на них эльфов переносили к костру. Там несколько полевых нимф и две альсеиды умащивали покойных пахучими маслами и пыльцой цветов.
      Мачеху, братьев и своего отца Рогмо одел и причесал сам. Княжеская семья в пышных драгоценных нарядах была уложена на самой верхушке огромной поленницы дров. Остальных эльфов уложили рядами с двух сторон. Поодаль возводили еще несколько погребальных костров.
      Когда все было готово, лесные обитатели отошли в сторону, давая возможность Рогмо попрощаться со всем, что было в его прошлом. Они понимали, что полуэльф расстается со всей своей предыдущей жизнью - а впереди у него только неизвестность и скорбь.
      - Прощай отец! - негромко сказал полуэльф. - Прощай и ты, княгиня, и вы, братья. Я любил вас и буду любить, пока бьется мое сердце.
      Взметнулся вверх тоскливый звук погребальной песни, застонали свирели сильванов, на одной тонкой ноте повис плач нимф.
      А Номмо махнул рукой - и громадное фиолетовое пламя вспыхнуло одновременно на всех кострах. Тела тут же занялись, и на глазах горюющих друзей стали превращаться в пепел и золу.
      - Прощай, - сказал Номмо.
      Князь Энгурры сидит на берегу крохотного лесного озера, под молодым дубком, который радостно защищает его своей тенью от палящего полуденного солнца. Рядом примостился Номмо в своих неизменных зеленых башмачках с золотыми шариками на носках.
      - Уходишь?
      - Здесь мне больше делать нечего. Пойду бродить по свету.
      Оба молчат, наконец Рогмо не выдерживает:
      - Что же ты не спрашиваешь меня о моем решении?
      - Это твое решение, зачем мне тебя торопить.
      - Я решил, что беру отцовское наследство и принимаю на себя всю ответственность, связанную с этим. Мне все равно будет легче, чем ему: хоть я и князь, но у меня нет ни одного подданного, так что рисковать я тоже буду один.
      Номмо долго разглядывает носки своих башмачков. Он шевелит ножками, и золотые шарики отражают солнечные лучи. Веселые солнечные зайчики скачут по лицу Рогмо, по стволам деревьев и слепят какого-то подслушивающего сильвана.
      - Уходи, - негромко приказывает ему Хозяин Огня.
      Тот ойкает и убегает.
      - Когда-то Повелителем Лесов был Эко Экхенд, - говорит он некстати. - Это был прекрасный бог. Играл на свирели, оберегал всех, защищал. Леса при нем жили необыкновенной жизнью - светлые, пронизанные солнцем, теплые, а цветы - видел бы ты, мальчик, какие были повсюду цветы! А озера! Прозрачные, прохладные, с песчаным дном...
      - Отец рассказывал.
      - Потом был Кодеш, но он сидел в своем Аллефельде и носа сюда не казал. Но чужие его боялись, а свои и так хорошо вели себя - худо-бедно мы выжили. А вот что будет теперь?
      - К чему ты клонишь?
      - Должен же хоть кто-нибудь этим заняться, - вздыхает Номмо. - У тебя будет один подданный и не такой уж захудалый. Я пойду с тобой и помогу тебе, потому что враг все равно не оставит в покое того, кто этой вещью владеет. И до меня доберется, и до тебя... Может, вместе осилим задачу?
      - Спасибо, - растерянно бормочет Рогмо. - Но как я могу?
      - А никто не может. - Хозяин Огня поднимается и начинает важно прохаживаться перед ним взад и вперед. - Никто не может, потому что это вообще невыносимо для живого существа. Но все выносят. Помнишь предания о первой войне?
      - Когда Арнемвенд пытался завоевать кто-то из другого мира?
      - Ага. Враг, которого нельзя было победить. Но победили же...
      - Какой ценой!!! Отец рассказывал...
      - Твой отец заплатил такую же цену. Очередь за нами. Ты все решил?
      - Все, - твердо отвечает Рогмо.
      - И я тоже. Не спорь со старшими - мне лет на триста больше, так что слушай дедушку. Думаешь, мне так неймется бросить обжитые места, где меня все уважают, почитают и любят, и отправиться с тобой неизвестно куда, чтобы там сложить свою голову, потому что мне жить надоело? Отвечай!
      - Да нет, конечно.
      - И правильно, что не думаешь. Я, если хочешь знать, боюсь. Омерзительно боюсь, ужасно. Потому что я видел то, что ты только почувствовал на излете. И все равно я понимаю, что мне нужно идти. Мы все виноваты перед тобой, Рогмо.
      - ???
      - Ты полуэльф, и тебе никогда не давали забыть об этом, верно?
      - Можно сказать и так.
      - Поэтому отец и не хотел раньше времени взваливать на твои плечи груз знаний. Помогать тебе почти никто не собирался, а тяжесть-то от этого не стала бы меньше. Берег тебя. Вот и доберется, что ты теперь ровно слепой кутенок. Номмо вздохнул. - Я тоже хорош, ничего не возразишь. Не настаивал. Когда ты собрался уходить, Аэдона пришел советоваться, отпускать ли или уже готовить к правлению да объявлять всем, что ты станешь наследником. Боялся, что с тобой несчастье приключится, как с матерью.
      - Он хотел сделать меня наследником?! - не поверил Рогмо своим ушам.
      - Любил он тебя пуще жизни. Вот и волновался. А я - отпускай, отпускай. Не держи, мол, человечью кровь в лесу. Пусть вдоволь походит. А теперь кто тебе поможет? Моя вина, мне ее искупать. И хочу я идти или не хочу, меня уже никто не спрашивает. Мое место в дороге. Я ведь тоже не знаю всей истории, которая касается твоего наследства. Ну, не горюй, узнаем. В Гатаме, у нотариуса, Аэдона оставил завещание. И твоя мать тоже. Наведаемся туда.
      - Что же это за наследство?
      Номмо несколько раз оглядывается, затем принюхивается к воздуху:
      - Вроде никого нет. Гарантий дать не могу, но надеяться на лучшее позволительно.
      Он жестом приглашает Рогмо следовать за собой. В течение десяти или пятнадцати минут они идут по дубовой роще, выходят на поляну, посреди которой торчит как перст высокая тонкая скала - в четыре человечес роста.
      - Это здесь, - говорит Номмо.
      Полуэльф чувствует, как по земле от скалы к нему бегут ощутимые токи не то тепла, не то доброты.
      - Гляди и запоминай. Никто из эльфов, кроме Пресветлого Эльфа Аэдоны, за последние пять сотен лет не видел этого места. Это священная скала Энгурры хранитель нашего леса и наших душ. Если бы не она, давешний враг всех бы тут изничтожил. Вот здесь и спасались.
      - А сюда он побоялся идти? - недоумевает Рогмо. - Мне тут нравится.
      - Раз тебе нравится, значит, ему тошно. Да и скала столбом не стоит.
      - Как это?
      - Если уж взялся быть эльфийским князем, не веди себя как деревенский простачок, - это место, напоенное силой Древнего божества. Одно из мест, которые Эко Экхенд особо оберегал и часто создавал новые, чтобы маленькие духи могли иметь пристанище, дабы их никто не обижал. Оно - как сердце этого леса. Здесь маги могут черпать свою силу, если она будет впоследствии направлена на добро. На этой поляне танцуют феи и лесные духи, сюда приносят наших новорожденных. А если сюда забредет человек и скала не изгонит его, то, переночевав возле нее, он узрит свое будущее. На тебе венец Пресветлого Эльфа Леса - подойди к святыне, пусть она благословит тебя.
      Рогмо медленно подходит к скале. С каждым шагом, который приближает его к центру поляны, тело окутывается теплом и нежностью. Он попадает в волны радости и сочувствия, а боль, ледяной коркой покрывшая сердце, тает и выливается теплыми слезами.
      Когда князь приходит в себя, он стоит, обнимая скалу обеими руками. Там, где только что была его щека, камень влажный.
      - Прекрасно, - бормочет Номмо. - Вот и подружились. Вот и ладно.
      Он нагибается к подножию скалы и начинает шустро копать. Рогмо с удивлением и непониманием следит за ним.
      - Я спрятал наследство Аэдоны здесь. Вот... -пыхтит Номмо.
      Наконец он выкапывает довольно глубокую ямку. На самом дне лежит маленький сверток. При виде его полуэльф чувствует жестокое разочарование - он ожидал увидеть какое-то грозное оружие или немыслимое сокровище. Ну что еще может интересовать врага? А Номмо протягивает ему на раскрытой ладошке тряпочку, завязанную узелком. Похоже, что в ней лежит предмет не больше виноградной улитки.
      Но Рогмо почтительно берет сверточек и развязывает тряпицу.
      Перед ним перстень из зеленого золота с отогнутыми зубчиками оправы.
      Камня в нем нет.
      - Что мне теперь делать? - спрашивает полуэльф у своего спутника.
      Номмо укладывает маленькую сумочку со всякими полезными вещами собирается в дорогу.
      - Наточи меч, проверь лук и стрелы, - откликается он. - Возьми орехов и сушеных фруктов, все равно все остальное пропадет в дороге. Орехов бери побольше - они сытные, и их легко нести.
      - Я знаю.
      - Тогда зачем меня спрашиваешь?
      - Я спрашиваю не об орехах, а о наследстве.
      - Тут все еще проще, чем с орехами.
      - Не представляю себе, как такое может быть.
      - А я не представляю себе, как у мудрого Аэдоны мог родиться такой несмышленый сын. И нечего сваливать на человечью кровь - твоя мать была самой мудрой и прекрасной из всех княгинь Энгурры. Твое дело хранить перстень от врага и искать камень для него, чтобы враг не завладел им раньше. Все просто.
      - А как же я найду камень? - горячится Рогмо. - Ты знаешь, где он может быть?
      - Конечно нет, - улыбается Номмо. - Был бы смысл выковыривать камень из перстня и разделять их, если каждый встречный знает, где их искать и как объединить?
      - А как же мне узнать?
      - Дорога выведет, - отвечает Номмо.
      Несколько часов спустя толпа лесных духов прощается с ними на краю леса. Сильваны играют на дудочках, дриады и альсеиды пляшут, лешие лупят кулаками по стволам деревьев так, что раздается бой, похожий на барабанный. Остальные стараются кто как может.
      Номмо приоделся, и теперь кроме зеленых кокетливых башмачков на нем надеты панталоны небесно-голубого цвета и жилет с золотыми пуговками. На левое ухо надвинута шапочка с пером. Он очень похож на загулявшего на ярмарке альва, допившегося до того, что глаза у него стали фиолетовыми. В принципе, Номмо внешне ничем и не отличается от мохнатых человечков - только он бессмертен и владеет магией.
      Рогмо как пришел, так и уходит. Только отцовский меч забрал он с собой.
      - Счастливого пути! - разносятся над лесом голоса.
      - Прощай, Хозяин Огня!
      - Прощай, Пресветлый Эльф! Возвращайся в Энгурру, мы будем ждать!!!
      - Мы будем ждать, жда-а-ать! - стонет эхо.
      - Куда нам? - спрашивает Рогмо, когда полоса леса остается сзади.
      - В Гатам, - решает Номмо. - Там обязательно должны что-то знать.
      - Возьми меня с собой, - говорит Хедерге, обращаясь к Каэтане.
      Она с ужасом смотрит на него, понимая, что сейчас опять окажется перед необходимостью решать чью-то судьбу. Но она не в состоянии это сделать. Юный сын Хехедей-мергена должен остаться в стороне от войн и сражений за будущее этого мира дотоле, доколе это вообще будет возможно. В прошлый раз она слишком многих безрассудно увлекла за собой. И второй такой страшной ошибки не допустит.
      - Не могу, - улыбается Каэ. - Ты должен оставаться здесь, со своими богами. Ты же сам сказал мне, что они засохнут без любви, которую вы им даете.
      - Ты тоже засохнешь без моей любви, - без тени сомнения твердит Хедерге. Тебе будет плохо без меня. А мне без тебя.
      - Не проси, не могу. - Она старается говорить твердо и даже жестко.
      Но этого юношу очень трудно ввести в заблуждение.
      - Ты не хочешь расставаться со мной, - настаивает он.
      - Попалась? - встревает Барнаба.
      - Ты бы мне лучше помог, чем язвить. Объясни Хедерге, что внешний мир опасен и жесток, но не теми опасностями и не той жестокостью, к которым он привык как смелый охотник и воин. Там царит ложь, измена, насилие, смерть. А сейчас вообще грядет светопреставление.
      - Ты думаешь, что справишься без меня? - недоумевает сын вождя.
      - Позови сюда своего отца! - приказывает Каэ, и Хедерге повинуется.
      Каэтана и Барнаба остаются в некотором отдалении от поселка йаш чан. На сегодня назначен их уход. У подножия гор ждет отряд воинов Траэтаоны, для которых с того момента, когда Каэ покинула их, прошло не многим более одной минуты.
      Каэтана стояла и размышляла над всем, что услышала от своих предшественников.
      В самом конце долгой беседы, затянувшейся далеко за полночь, Джесегей Тойон сказал:
      - В Таабата Шарран говорится, что тебе прежде всего необходимо искать двух хранителей - перстня и камня. К сожалению, мы не можем помочь тебе в поисках, а только укажем направление. Дело в том, что большинством голосов Совета бессмертных - тех, конечно, кто выжил, - собранного после войны с Мелькартом, решили, что перстень останется в самом центре Варда, у эльфов. А камень перевезут на другой континент, за море, и отдадут рыцарям-храмовникам. Там, в самом сердце Иманы, он и должен быть сокрыт от людских, а пуще - вражьих глаз. Ибо, будучи объединенными в один предмет, они реагируют на присутствие талисмана Джаганнатхи и ведут к нему, как намагниченная стрелка стремится к северу.
      - Ну и что? - поинтересовалась Каэтана. - Неужели поиски перстня настолько важны, что из-за них нужно откладывать другие, более значительные дела? Нам надлежит готовиться к войне, собирать армию, запасаться всеми магическими предметами, которые только существуют, - все средства хороши в борьбе с таким врагом.
      - Ты сама это сказала, - ответил Ан Дархан Тойон. - Без перстня вы не сможете определить, кто из людей является слугой Мелькарта. У нашего мира и так мало шансов. Не сокращай их еще больше.
      - Стоило ли, - спросил Барнаба, - разделять эти две вещи, которые созданы для того, чтобы быть одним целым?
      - Конечно, - прогудел Ан Дархан Тойон. - Во-первых, так врагам тяжелее отыскать и уничтожить их. А во-вторых, мы все же надеялись, что надобности ни в камне, ни в перстне не возникнет.
      - Не забудь, - вставил Джесегей Тойон, - нас осталось слишком мало. Ты и представить себе не можешь, каким страшным было утро следующего после битвы дня. Мы бродили по полю, заваленному телами всех известных на Арнемвенде существ: там были и люди, и эльфы, и гномы, и маленькие духи, и монстры, и боги. Свои и чужие, друзья и враги - всех сравняла смерть. А мы лишились большей части своего могущества. Только и смогли собрать оставшихся в живых йаш чан, а потом ждали, когда появится новый хозяин этой земли, чтобы он принял на себя ответственность... Вот почему мы не имели права оставлять у себя такое страшное оружие, каким является перстень. Мы бы не сумели сохранить и защитить его.
      - А ты уверен, что сейчас он в целости и сохранности? - не успокаивался Барнаба.
      - Не уверен, но все же осталась надежда. Враг не имеет пока доступа в наш мир и вынужден пользоваться услугами людей. А людям очень трудно будет раздобыть для него этот предмет.
      Джесегей Тойон обратился к Каэ:
      - Тебе нужно торопиться. Ты должна первой завладеть перстнем. Он поможет тебе в надвигающейся битве...
      И теперь Каэтана напряженно размышляла, кому необходимо ехать на Иману и искать храм Нуш-и-Джан. Ведь прошло столько тысячелетий. Существует ли он вообще? Помнит ли кто-то на Имане о том, что были когда-то гордые рыцари-храмовники, поклявшиеся беречь святыню - сердце перстня? А кто-то в это же самое время должен будет приложить все усилия, чтобы обнаружить местопребывание самой оправы. Хотя здесь должно быть немного проще - ведь эльфы не станут ничего скрывать от бессмертных. Им под силу разобраться, кто враг, а кто друг...
      Деревья радостно шумели под порывами свежего ветра. Птицы пели так звонко и радостно, что ей показалось, она присутствует при сотворении мира, когда все еще чисто и прекрасно, а Зло не нашло дорогу в это пространство и о Нем никто и ничего не слышал. Шум водопада, доносившийся из-за полосы деревьев, радовал ее своей мощью и неукротимостью, словно это был голос самой природы - такой живой, такой непокоренной. Это была колыбель Арнемвенда, отсюда мог родиться еще один мир, если нынешний ждет сокрушительное поражение.
      Она подняла голову, оторвавшись на мгновение от своих размышлений, и увидела, что Хедерге и Хехедей-мерген торопятся к ней, радостно улыбнулась и махнула им рукой. В то же самое мгновение неистовая сила бросила ее на землю, она ушиблась, и в глазах потемнело. А над головой раздался короткий свист и звук глухого удара. Каэтана повела глазами и замерла - в стволе старого дерева торчала стрела с ярким оперением. Как раз в том месте, где она стояла секунду тому назад.
      Барнаба издал отчаянный вопль и тоже повалился набок.
      Воины йаш чан поняли все с первого взгляда. Хедерге остался около богини, а Хехедей гортанно выкрикнул несколько слов, и на его зов тут же поспешили пять или шесть человек. Они бесшумно скрылись в лесу.
      - Стрела прилетела с той стороны, - сказал юноша, указывая рукой туда, где мелькали среди зелени кустарника пышные головные уборы воинов. - Если это человек, то отец найдет его: снимет с неба или достанет из-под земли.
      - Только пусть не рискует жизнью людей.
      - Мы умеем рисковать только жизнью наших врагов, - холодно говорит Хедерге. - Тебе не больно?
      - Слегка ушиблась.
      Каэ обводит взглядом открытое пространство: она не может понять, кто толкнул ее на землю как раз перед выстрелом.
      - Ты удивительный воин, - с нескрываемым восхищением говорит Хедерге. Обычно никто не успевает опередить стрелу, которая предназначается именно ему. Стрелок попался искусный - он не ошибся ни на палец.
      Каэ смотрит и соглашается. Стрелок действительно попался высококлассный. Даже приятно, что к тебе приглашают самых лучших специалистов. Однако, с другой стороны, хорошего в этом мало, потому что резко сокращаются шансы выжить. Ведь не всякий раз будет так баснословно везти, если, конечно, чудо можно отнести к разряду везений. Кто же все-таки спас ей жизнь?
      - Давай я провожу тебя в какой-нибудь дом, - предлагает Хедерге.
      - Не нужно. Я хочу знать, кто и зачем это сделал.
      - Можно спросить у Ан Дархана или Джесегея.
      - Я хочу увидеть этого человека и сама расспросить его. Потому что в том, что он послан нашим Врагом, я не сомневаюсь. Но как его привлекли к этой работе - вот что интересно.
      - Не понимаю, - хмурится Хедерге, - какая разница?
      - Огромная. Мне нужно знать, кто его нанимал, сколько заплатил или обещал заплатить. Был ли это человек или дух, маг или правитель, некто неизвестный, или все спишется на обычное помешательство, когда обвинить некого и не в чем...
      - Я догадываюсь, - говорит юноша.
      - Боги! - вдруг оживает Барнаба. - Как же я испугался!
      - Как?
      - По первому разряду, - торжествует толстяк, - с обмороком! Я уже настоящая личность?
      Хехедей-мерген и его воины вернулись довольно быстро. Меньше часа понадобилось им, чтобы поймать прячущегося в кроне вековой сосны стрелка, вооруженного луком незнакомой формы. Что-то в этом оружии было странное, вычурное, бросающееся в глаза.
      - Нехорошее оружие, - сказал Хедерге, рассматривая его.
      - Почему? - спросила Каэтана.
      Она и сама чувствовала исходящий от оружия поток ненависти и злобы, но хотела, чтобы об этом сказал кто-нибудь еще. Потому что ей начинало казаться, что у нее развивается параноидальная подозрительность ко всему сущему. А такой роскоши она себе позволить не могла.
      - Я не знаю, кто его делал, но это работа не человека...
      - Почему?
      - Так не соединяется тетива - это не должно действовать. А если действует, то, значит, этот лук сработан при помощи колдовства. Колдовство же ни один мастер не станет применять. Или во внешнем мире это не так?
      - Нет, ты прав. Именно так: настоящие мастера работают, не используя заклинания. Маги не делают луки - им не до того.
      - Это оружие сделано с единственной целью. И цель эта - убить тебя, вмешался в разговор Хехедей-мерген. - Надо как следует допросить этого негодяя.
      По его знаку воины подвели покушавшегося на жизнь богини.
      Стрелявший в нее оказался щуплым, низкорослым человечком, бросавшим по сторонам испуганно-настороженные взгляды.
      - Позволь мне допросить его, - попросил Хехедей. - Или хочешь сама этим заняться?
      - Лучше это сделаешь ты. А я послушаю, что у него на уме. А потом отведем его к Тойонам.
      - Мудро.
      Вождь повернулся к человеку и спросил:
      - Кто послал тебя?
      Молчание.
      - Кто велел тебе убить эту женщину?
      Молчание.
      - Кто сказал тебе, что она здесь?
      Молчание.
      - Так ничего не выйдет, - не выдержал Хедерге. - Надо сразу вести его к Тойонам. Что толку, если он будет молчать? Мы теряем драгоценное время.
      Молодой человек повернулся к отцу и поднял правую бровь, привлекая его внимание. Затем сказал громко:
      - А лучше всего, отец, позволь нам расстрелять его из луков. Мои воины давно не стреляли по живым мишеням и уже допускают досадные промахи...
      Хехедей кивнул, сохраняя абсолютно серьезное выражение лица. Головной убор из перьев качнулся и зашелестел, обласканный теплым ветром. Увидев, что вождь согласен, человек загнанным зверем метнулся сначала в одну сторону, затем в другую. Потом открыл рот и протяжно, дико замычал.