Гроуфилд понял, что, пожалуй, ему стоит помочь Данамато отыскать человека, который сменил бы его на первой позиции в списке.
      Секунд тридцать они молчали, потом Данамато спросил:
      - У вас есть еще вопросы, или можно начинать?
      - Пока вопросов нет, - сказал Гроуфилд.
      - Ну что ж. - Данамато заглянул в список. - Давайте-ка вызовем на ковер этого черномазого. Сходи за ним, Фрэнк.
      10
      Онум Марба сел за стол напротив Данамато, лицо его было, по обыкновению, непроницаемо. Нынче утром он оделся на западный лад - серые слаксы, серые туфли на каждый день и белая рубашка с коротким рукавом. Как оказалось, накануне вечером его свободные одежды прикрывали сильное тело с красивой мускулатурой. Торчавшие из рукавов руки казались твердыми, как чурки, и были будто вырезаны из эбенового дерева, почти черного, с легким серым налетом, приглушавшим блеск.
      Все тем же тихим текучим голосом с легкими щелкающими звуками Марба сказал, нарушая молчание:
      - Похоже, сегодня меня держат пленником в этом доме, а вы - человек, по приказу которого это делается.
      - Вы не пленник, - ответил ему Данамато. - Просто вы хрен уедете, пока мы все не выясним. Я не уеду, Гроуфилд не уедет, вы не уедете.
      Уголки губ Марбы снова дрогнули в некоем подобии улыбки. Он произнес ничего не выражающим тоном:
      - Однако номинально я не пленник. Понятно. Не могли бы вы объяснить, почему говорите то хрен уедете, то не уедете? Я и не думал, что люди говорят на таком разном английском в формальной обстановке и повседневном быту.
      Данамато вытаращился на него, не веря своим ушам.
      - Какого черта?
      - Это все радио и телевидение, мистер Марба, - объяснил Гроуфилд. Средний американец подвержен влиянию всей культурной шкалы. Это обеспечивает однородность, которая может показаться иностранцу такой причудливой.
      - Спасибо, - сказал Марба, чуть склонив голову в сторону Гроуфилда.
      Данамато с ненавистью смотрел на них.
      - Вы закончили совещание?
      - Я бы хотел задать вопрос, имеющий отношение к цели нашего собрания, сказал Гроуфилд.
      - Тогда задавайте, - разрешил Данамато.
      - Мистер Марба, не вы ли просили генерала Позоса порекомендовать Белл Данамато какого-нибудь работника?
      На сей раз Марба улыбнулся милой задумчивой улыбкой.
      - Да, я. Я был рад помочь хозяйке всем, чем могу.
      - Вы из Африки, так ведь?
      - Из Ундурвы, да.
      - Сроду не слыхал, - вставил Данамато.
      - Мне кажется, - вкрадчиво проговорил Марба, - что вы не слыхали о доброй половине народов мира. О нас мало кто слышал. Вы удивитесь, узнав, что шестьдесят шесть стран, членов ООН, уступают численностью населения городу Нью-Йорку.
      Данамато наставил на него палец.
      - Марба, - сказал он, - стоит вам открыть рот, и мы начинаем обсуждать не пойми что. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать невесть что. Мы собрались для того, чтобы поговорить об убийстве моей жены.
      - В связи с которым я выражаю вам свои соболезнования, - ответил Марба.
      Почувствовав, что Данамато вот-вот выйдет из себя, Гроуфилд сказал:
      - Я думаю, Би Джи, все объясняется тем, что Марба - политический деятель. В наши дни политики любят щегольнуть статистикой. Они переняли это у американских политиканов, дающих пресс-конференции. - Он повернулся к Марбе. - У себя на родине вы занимаетесь политикой, не так ли, мистер Марба?
      Ослепительная, здоровая, бодрая улыбка Марбы вспыхнула снова.
      - Я занимаюсь политикой везде, мистер Гроуфилд, - ответил он.
      - А откуда вы знаете генерала Позоса? - спросил Гроуфилд.
      - В основном, по работе в ООН. Мы встретились в Нью- Йорке, но я бывал и в его стране, а также сопровождал генерала во время морской прогулки на яхте.
      - Как вы думаете, у вас с ним много общего?
      - О чем это вы? - спросил Данамато.
      - Это имеет определенное значение, - ответил Гроуфилд.
      Марба снова убавил мощность улыбки, теперь она говорила о приятных воспоминаниях.
      - В политическом смысле, я бы сказал, у нас с генералом много общего. Мы оба служим народам, стоящим в начале пути и добивающимся места под солнцем.
      - А в личном плане? - спросил его Гроуфилд. Улыбка Марбы сделалась немного грустной.
      - Генерал Позос слишком потворствует своей ненасытной плоти, - заявил он.
      Гроуфилд улыбнулся в ответ, услышав это едва ли не самое сдержанное высказывание, когда-либо произнесенное за пределами Британских островов. Генерал Позос был донельзя толст, прожорлив как свинья и развратен.
      - Что же касается меня, - продолжал Марба, - боюсь, мои потребности гораздо скромнее. По сравнению с добрым генералом я, пожалуй, вполне могу сойти за аскета.
      - Но вы находили общий язык.
      - В политике, - подчеркнул Марба.
      - Этого хватило, чтобы вы вспомнили о нем, когда Белл Данамато понадобился кавалер, сопровождающий ее в свете, - заметил Гроуфилд.
      Марба пожал плечами.
      - В здешних местах он оказался единственным знакомым мне видным политиком. Кроме того, мне казалось, он, вероятно, может располагать связями в тех кругах, где можно найти нужного нам человека. - Он улыбнулся, указал на Гроуфилда и добавил: - Как видите, я был прав.
      - Да уж, - кисло отозвался Гроуфилд, глубоко сожалея о том, что Марбе пришел на ум генерал Позос, а не кто-нибудь еще. Тогда и в переделку попал бы не он, а другой человек.
      - Довольно об этом, - сказал Данамато. - Мне надо знать, что случилось вчера вечером.
      - У меня все, - сообщил Гроуфилд.
      - А может, и для вас тоже все, - буркнул Данамато и спросил Марбу: Что вы знаете о событиях вчерашней ночи?
      Марба слегка передернул плечами.
      - Ничего, - ответил он.
      - Ничего? Так-таки и ничего? Вы ведь знаете, что моя жена мертва, не так ли?
      - Разумеется. Я полагал, вас интересуют сведения об убийце. Не видел ли я, как кто-то крадется по коридору с проволокой в руках, и тому подобное. Я ничего не видел.
      - Вы спали, когда это произошло? - спросил Гроуфилд.
      - Да, конечно. Было четыре часа утра.
      - В самом деле? А я даже не знал, который час. Что вас разбудило?
      - Крик Патриции.
      - Что вы сделали?
      Легкая улыбка снова заиграла на губах Марбы.
      - Я сплю нагишом, - сказал он. - Я накинул кое-какую одежду, затем вышел в коридор и увидел, как Харри выводит вас из комнаты миссис Данамато под дулом пистолета.
      - Вы были за обеденным столом, когда этот парень угрожал моей жене пистолетом? - спросил Данамато. Марба выдержал его взгляд.
      - Да, был. Он отобрал пистолет у Харри. Я полагаю, тот же самый пистолет был у Харри после убийства миссис Данамато.
      - Это показалось вам серьезным? - спросил Данамато.
      - Что показалось мне серьезным?
      - Ну, эта угроза пистолетом! - гаркнул Данамато.
      - За обедом? Разумеется, нет. Данамато, похоже, был не меньше Гроуфилда поражен этим ответим.
      - Что значит это ваше разумеется, нет? - спросил он. - Гроуфилд наставил на нее пистолет, верно?
      - Но ведь не выстрелил, - ответил Марба. - Вот кабы он выстрелил, тогда все было бы серьезно.
      Данамато понадобилось две-три секунды, чтобы переварить это, потом он сказал:
      - Ладно. А вам не показалось, что он может выстрелить? Он ведь потребовал, чтобы моя жена упрашивала его не стрелять в нее, верно?
      - По-моему, так и было, да.
      - Вам не показалось, что Гроуфилд может выстрелить, если она не сделает то, что он велел?
      Марба призадумался, но его лицо оставалось бесстрастным, потом он сказал:
      - Не знаю. Лично я считаю, что он просто хотел сыграть на публику, не причиняя никому вреда. Пустить пулю в окно, скажем, или разнести вдребезги чей-нибудь бокал.
      Гроуфилд посмотрел на него с легким удивлением. Марба очень умело раскусил его: если бы Белл Данамато в тот миг разозлила Гроуфилда, он бы принялся палить по столу, но аккуратно, чтобы не попасть ни в кого из сидящих за ним людей.
      - Ну что ж, - сказал Данамато. - Вы так считаете. Но не можете знать наверняка, что он сделал бы, а чего не сделал.
      - Наверняка нельзя знать ни про кого, - невозмутимо ответил Марба. - Мы все, по большому счету, непредсказуемы.
      - Да, уж это точно, непредсказуемы.
      - Давно ли вы здесь живете? - спросил Гроуфилд.
      - Я здесь одиннадцать дней. Миссис Данамато и остальные, я полагаю, уже около месяца. Данамато покосился на Гроуфилда.
      - Завтра будет ровно четыре недели, - сказал он. - А что?
      - Мне просто хотелось знать, сколько времени эти люди провели вместе, ответил Гроуфилд и спросил Марбу: - Миссис Данамато сидела тут безвылазно, не так ли?
      - Насколько я знаю, да. Во всяком случае, последние одиннадцать дней.
      - А как насчет остальных? Кто-нибудь из них хоть раз отлучался?
      - Мистер Милфорд иногда ездил в Сан-Хуан по делам, связанным с работой и деньгами, - ответил Марба. - А больше никто не отлучался. Во всяком случае, последние одиннадцать дней.
      - Дом хоть и просторный, но не с точки зрения человека, который почти месяц просидел тут в заточении, - заметил Гроуфилд. - Как эти люди ладили между собой?
      Марба снова едва заметно пожал плечами.
      - Да в общем неплохо, - ответил он. - Мелкие трения, вспышки раздражения и тому подобное всегда неизбежны, если людям, как вы говорите, приходится подолгу тесно соприкасаться друг с другом.
      - И кто же особенно отличился?
      - Простите?
      - Кто из них был самым вспыльчивым? - спросил Гроуфилд.
      На губах Марбы снова появилась грустная улыбка.
      - Не люблю дурно отзываться о людях, вместе с которыми пользуюсь гостеприимством.
      - Обстоятельства необычные, - напомнил ему Гроуфилд.
      - Сейчас не время миндальничать, - с нажимом сказал Данамато.
      Марба, улыбнулся, поклонился Данамато и ответил:
      - Вы выражаетесь на удивление кратко, мистер Данамато. - И добавил, обращаясь к Гроуфилду: - По-моему, самым невыдержанным из нас был Рой Челм. Он склонен к... - Марба умолк, подыскивая подходящее слово.
      - Проявлениям неприязни? - подсказал Гроуфилд. Марба просиял от восторга.
      - Неприязни! Вот именно. Точное слово.
      - К кому-нибудь конкретно?
      - К кому угодно. Иногда даже к миссис Данамато, хотя и реже, чем к остальным. Как-никак, она ему покровительствовала.
      - Кто хуже всех ладил с миссис Данамато? - спросил Гроуфилд.
      - По-моему, Патриция Челм. Она полагала, что ее брат и миссис Данамато - не пара.
      - У нее хватило бы сил как-то повлиять на положение? - спросил Гроуфилд.
      - Да что вы! - Похоже, Марба был по-настоящему потрясен. - Эта девчушка? Ни за что на свете.
      - Хорошо, - сказал Гроуфилд.
      - А что вы-то здесь делаете, а, Марба? Откуда моя жена знает вас? встрял в разговор Данамато.
      - Я пришел к ней и познакомился, - ответил Марба. - Насколько я слышал, ее интересовали возможности некоторых капиталовложений. Мне казалось, она сочтет, что вложения в моей стране весьма выгодны. Мы ведем поиск иностранных вкладчиков, как вам известно.
      - Вложения? - Данамато озадаченно покачал головой. - Какие именно вложения?
      - Первого июня, - сказал Марба, - наша страна узаконит игорные дома. Европейский и британский, а потом, может, даже американский туризм. С этим связаны надежды всей Центральной Африки, во всяком случае, на обозримое будущее. У нас в Ундурве мы намерены...
      - Погодите-ка, - прервал его Данамато. - Вы хотели, чтобы моя жена вложила деньги в казино? В этой вашей стране?
      - Вот именно. Кажется, она очень этим заинтересовалась.
      Данамато покачал головой.
      - Иисусе Христе, - проговорил он. - Из всех недоумков...
      - Уверяю вас, - сказал Марба, - вложения в казино в Ундурве через несколько лет дадут хорошую прибыль. Наши пляжи...
      - Прекратите эти речи зазывалы, - потребовал Данамато. - Меня не интересует ваша болтовня.
      - И тем не менее, - сказал Марба, - когда с этим делом будет покончено и вы переживете траур, я очень хотел бы ознакомить вас с нашими потенциальными возможностями. Мне кажется, вы будете ошеломлены. Вы знали, что...
      - Ни слова больше об этом! - закричал Данамато. - Все. Вы нам больше не нужны.
      - Минуточку, - сказал Гроуфилд. - У меня еще один последний вопрос.
      Данамато посмотрел на него с большим неодобрением.
      - Кончайте поскорее, - бросил он. Гроуфилд обратился к Марбе:
      - Мистер Марба, установлено, что один из нас, находившихся на втором этаже, должен быть убийцей. Один из нашей шестерки.
      Марба кивнул.
      - Да, я знаю.
      - Кого вы прочите в убийцы? Кто, на ваш взгляд, это сделал?
      - Честно говоря, - ответил Марба, - мне трудно поверить, что это сделал кто-то из нас.
      - Мне тоже. Но это наверняка один из нас. Больше выбирать не из кого. Так кто же, по-вашему? Улыбка у Марбы вышла очень-очень грустная.
      - Боюсь, - сказал он, - что это вы, мистер Гроуфилд.
      11
      Вошел Рой Челм, злой и раздраженный, с багровыми щеками. Указав на Фрэнка, одного из своих конвоиров, он заявил:
      - Эта обезьяна ударила по щеке мою сестру! Сбила ее с ног!
      Он был вне себя от ярости. Данамато спокойно посмотрел на Фрэнка.
      - Из-за чего сыр-бор?
      Фрэнку было откровенно скучно.
      - Она не хотела отпустить с нами своего маленького братика. Она хотела увязаться за ним, иначе, мол, эта кисейная барышня никуда не пойдет.
      - Он ударил ее? - закричал Челм. Данамато окинул его долгим ровным взглядом и спросил;
      - Сколько вам лет, Челм?
      - Какая разница? Он ударил мою...
      - Фрэнк, - громко произнес Данамато, перекрывая голосящего Челма, уведи эту шпану и поколоти как следует. Когда будет готов отвечать на вопросы, приведи обратно.
      - Хорошо, - сказал Фрэнк и хотел взять Челма за локоть.
      - Подождите! - вскричал Челм, уворачиваясь от Фрэнка, но наткнувшись на второго человека Данамато, который схватил его сзади за руки.
      Данамато взглянул на него.
      - Вы согласны угомониться? - спросил он.
      - Я... - заговорил Челм. Он сглотнул, попытался взять себя в руки и, наконец, судорожно кивнул. - Да.
      - Хорошо. - Данамато взмахнул рукой. - Отпусти его, Джек.
      Джек отпустил.
      Челм споткнулся и чуть не упал, но потом опять обрел равновесие. Данамато сказал ему:
      - Я уже спрашивал вас, сколько вам лет?
      - Двадцать... двадцать семь.
      - А сколько лет вашей сестре?
      - Двадцать два года.
      На лице Данамато промелькнуло выражение омерзения.
      - Тогда вам уже давно пора перестать прятаться за ее спиной, - сказал он. - Садитесь.
      Челм собрал обрывки собственного достоинства и кое-как завернулся в них, как пропойца в парке, спасающийся от ветра двумя листами из вчерашней газеты. Он сел на стул, с которого недавно встал Онум Марба, и сказал:
      - Мы с сестрой не расстаемся с тех пор, как...
      - Болтовня, - сказал Данамато. - Вы приехали сюда с моей женой?
      При слове жена Челм, казалось, вздрогнул. Глаза его округлились и больше уже не принимали нормальный вид.
      - Мы приехали все вместе, - сказал он. - Все, кроме, разумеется, Марбы.
      - Вы были ее дружком, так?
      - Мы были обручены, - ответил Челм с легкой дрожью в голосе.
      Данамато мрачно улыбнулся. Обручены, - повторил он.
      - Мы собирались пожениться, - ответил Челм, норовя выдать свой страх за дерзость. - Сразу после ее развода с вами.
      - Которого никогда не было бы, малыш, - сказал Данамато. - Думаешь, ты первый жиголо, которым она стукнула меня по голове? Стоило мне побыть три дня в Лас-Вегасе, только и всего, причем даже не прикасаясь к хористкам, как почта непременно доставляла мне ее фотографию с каким-нибудь парнем, фотомоделью из Копа
      - Все было совсем не так, - возразил Челм, пытаясь говорить с достоинством.
      - Да, да, малыш, - сказал Данамато, снова затыкая ему рот. - Я знаю, как это было, или как это тебе представлялось, и все остальное тоже. - Он повернулся к Гроуфилду и добавил: - Все равно что говорить с этим шутом Марбой. Белл вела себя так, будто все по-настоящему, вплоть до последнего мгновения, но когда оставалось сделать лишь один шаг, она останавливалась, и ни тпру, ни ну.
      - Возможно, - сказал Гроуфилд.
      - Кто из нас ее знал? - спросил Данамато. - Вы или я?
      - Ни один из вас ее не знал, - заявил Челм с жалкой потугой на вызов, А когда Данамато повернулся и удивленно уставился на него, Челм сказал: - Для вас она была всего лишь телом, средством разрядки. Хотели трахаться трахались, хотели сорвать зло - срывали. Настоящую Белл вы и знать не знали. Не знали ее нежной женской души, которой приходилось трепетать от страха всякий раз...
      Данамато сорвался со стула, будто бык, метнулся через стол; магнитофон и микрофон отлетели прочь. Его вытянутые руки сомкнулись на горле Челма. Оба рухнули на пол. Данамато оказался сверху, Челм беспомощно барахтался под ним. Лицо его побагровело.
      Гроуфилд откинулся на спинку стула и улыбнулся стоявшему напротив него Фрэнку, который вместе с двумя другими охранниками в растерянности наблюдал за происходящим и явно не знал, как быть.
      - Ну-ну, ребятки, - бодро проговорил Гроуфилд. - Вы - что два малохольных школьника, подростки, дерущиеся из-за куска замороженного мяса в подвале.
      Противники прекратили барахтаться, Даманато отцепился от глотки Челма. Тот неподвижно лежал на спине, в страхе глядя в потолок и боясь шевельнуться. Данамато поднялся на колени, опираясь о край стола, и с ненавистью посмотрел на Гроуфилда.
      - Сукин вы сын, - хрипло сказал он.
      Гроуфилд мило улыбнулся ему.
      - Сколько вам лет, Би Джи?
      Данамато впился пальцами в стол. Гроуфилд наблюдал за ним, зная, что Данамато изо всех сил сдерживает себя, чтобы не наброситься на него. Гроуфилд пожелал ему успеха в этом деле. В конце концов все получили то, чего хотели. Данамато наконец выдохнул воздух, кивнул и поднялся.
      - Все в порядке, Гроуфилд, - сказал он. - Вы правы. - Он с ненавистью оглядел свое воинство. - Что с вами, ребята? Почему вы не оттащили меня от этого куска дерьма?
      У всех был встревоженный и беспомощный вид. Гроуфилд сказал:
      - Вы окружили себя лизоблюдами, Би Джи, а это опасно.
      Данамато покачал головой, поправил пиджак, обошел стол и поднял свой стул.
      - Уберите отсюда этот котях, - велел он. - У меня больше нет к нему вопросов.
      - Зато у меня есть, - сказал Гроуфилд.
      - Ну еще бы, - отозвался Данамато. - Хорошъ. Фрэнк, Джек, посадите его обратно на стул.
      Они помогли Челму встать. Румянец уже сошел с его лица, сменившись мертвенной бледностью. Он позволил поднять себя и посадить на стул и теперь сидел, словно стеклянная фигурка.
      - Челм? - сказал Гроуфилд.
      Челм посмотрел на него, но не ответил.
      - Вы способны воспринимать речь, Челм? - спросил Гроуфилд. - Вы меня слышите? Челм кивнул.
      - Да, - ответил он. Голос его звучал хрипло, и он прижал руку к горлу, как будто оно болело.
      - Хорошо, скажите мне кое-что. Когда Белл Данамато сообщила вам, что не собирается выходить за вас замуж, а вместо этого снова возвращается к мужу? Это было до моего приезда вчера или уже после?
      Из белого лицо Челма сделалось серовато-зеленым. Он хрипло проговорил:
      - Что вы пытаетесь сделать? Вы же знаете, что это неправда.
      - Ой ли? Только миссис Данамато могла заявить вам об этом со всей ясностью, не так ли? Вы возлагали большие надежды на этот брак, верно? Все эти деньги Данамато.
      - Я любил Белл! - Хриплый крик оборвался и стих.
      - Еще бы, - сказал Гроуфилд. - Даже после того, как она сказала вам, что все кончено и она возвращается к мужу.
      - Она этого не говорила! Она не могла так сказать, только не Белл! Мы собирались пожениться! - Челм вдруг вскочил, наставил на Гроуфилда указующий перст и закричал: - Не думайте, я вижу, что вы замышляете! Норовите пришить это кому-нибудь другому, все равно кому, чтобы спасти собственную шкуру.
      - А вы не можете придумать причину получше? - спросил его Гроуфилд. Он повернулся к Данамато и сказал: - Это имеет хоть какой-нибудь смысл? Вы были уверены, что она в конце концов вернется к вам. А Рой Челм рассчитывал на женитьбу. Может, она сказала ему, что между ними все кончено, а встряска, которую я устроил ей за обедом, заставила ее снова возжелать вас, игры кончились. Как поступил бы в таком положении столь раздражительный мальчик, как Рой? Что делает капризный мальчик, когда ему говорят, что он больше не может играть с любимой игрушкой? Он ее ломает.
      Данамато смотрел на Челма.
      - Неужто этот? - спросил он.
      - Вы презираете его, - сказал Гроуфилд. - А почему бы и нет? Вы и должны его презирать. Только не недооценивайте его. Он может нагадить вам, если почувствует свою силу.
      Челм навалился на стол, подался к Данамато и закричал:
      - Неужели вы не понимаете, чего он добивается? Неужели вы не видите, что он задумал? Он хочет подставить кого-нибудь, все равно кого, только бы самому соскочить с крючка. Это он угрожал ей, а не я! И именно после его появления здесь ее и убили!
      - Хорошо, - с угрозой сказал Данамато. - Мы над этим подумаем.
      - Это он!
      - Я же вам сказал, что подумаю над этим! Фрэнк, убери его отсюда и приведи его сестру.
      Фрэнк взял Челма за руку, но тот продолжал кричать к показывать пальцем свободной руки на Гроуфилда, пока дверь не закрылась за ним.
      Данамато пытливо взглянул на Гроуфилда.
      - Вы хоть сами в это верите?
      - А мне и не нужно в это верить, - честно ответил Гроуфилду. - Его высказывание совершенно справедливо. Я должен найти кого-то другого, чтобы снять себя с крючка. Разница только в том, что подставили-то именно меня. Самый легкий способ найти того, кто снимет меня с крючка, - установить истину. Но я не особенно привередлив, Би Джи, и скажу вам как на духу: если я не смогу вычислить настоящего убийцу вашей жены, меня устроит любой, на которого будет сподручнее свалить вину. Я бы подставил и вас, будь мне от этого хоть какой-то прок.
      Данамато криво ухмыльнулся.
      - Вы пользуетесь истиной как оружием, да? - заметил он.
      Гроуфилд показал ему руки.
      - Это единственное оружие, которое сейчас есть в моем распоряжении, ответил он.
      12
      Патриция Челм была не более открытой и доступной, чем черепаха в своем панцире. Она неподвижно сидела на стуле напротив Данамато, сжав ноги, сложив руки на коленях, задрав голову и расправив плечи. На ней была не по моде длинная голубая юбка и простая белая блузка. У нее была фигура манекенщицы стройная, почти тщедушная, с плоской грудью - и лицо студентки выпускного курса Вассара, почуявшей дохлую кошку.
      Она уставилась на Данамато горящими глазами и произнесла ледяным тоном:
      - Я хочу сделать заявление.
      - Прекрасно, - сказал Данамато. - Валяйте, делайте.
      - Если вы по недоразумению оставите кого-нибудь из нас в живых, заговорила она, - я уверяю вас, мы приложим все усилия к тому, чтобы ваше поведение не сошло вам с рук. Вы набросились на моего брата, оскорбили действием. У него вся шея в синяках. Один из ваших головорезов ударил меня. Нас насильно держат здесь, хотя я
      неоднократно повторяла, что надо поручить кому-нибудь отвезти моего брата и меня в Сан-Хуан.
      - Разве вы сами не водите машину? - спросил Гроуфилд.
      Она пропустила его вопрос мимо ушей, сосредоточив внимание на Данамато.
      - Я требую, - сказала она, - чтобы нас немедленно отпустили. Мы, разумеется, сожалеем о смерти миссис Данамато, но вы схватили ее убийцу, и у вас нет причин и права задерживать нас дольше. Мы...
      Гроуфилд спросил:
      - Сколько вам было лет, когда ваш брат впервые показал вам его?
      Ее голова резко повернулась, глаза уставились на Гроуфилда, лицо стало красным как свекла.
      - Я... - Она покачала головой, поднесла было руку к лицу, но тут же ее опустила. - Я не имею представления, о чем вы говорите, - сказала она.
      - Вы покраснели, мадемуазель, - заметил Гроуфилд. Теперь ока коснулась лица и, очевидно, обнаружила, что оно горит огнем, потому что сразу же отдернула пальцы. В отчаянии она снова перевела взгляд на Данамато и дрожащим голосом сказала:
      - Мы настаиваем на том, чтобы нас отвезли...
      - Стало быть, вы испытываете страстное влечение к собственному брату, спокойно сказал Гроуфилд. - Ничего необычного в этом нет, такое бывает сплошь и рядом. Разумеется, вы не хотите, чтобы желание завладело вами на всю жизнь.
      - Нельзя требовать, - заявила оно Данамато, - чтобы я сидела тут и слушала... слышала... мне не следует выслушивать...
      - Психологически, - продолжал Гроуфилд, - это легко понять. Отчасти тут замешан материнский инстинкт, иногда роли жены и матери в семье сливаются. Вы всегда были ему маленькой мамой, хоть он и старше вас пятью годами. А отчасти это самозащита, когда избегаешь этих отношений, приклеившись к брату. Есть еще...
      - Я не намерена... - Она вскочила, щеки и глаза у нее пылали.
      - Сядьте, леди, - сказал Данамато. - Сядьте, а то мне придется просить Фрэнка усадить вас.
      Она резко повернулась к Фрэнку и быстро села.
      - Как я уже говорил, - продолжал Гроуфилд, - есть еще и страх девственницы перед мужчиной. А если в Карибском бассейне, золотко, и оставалась еще девственница, так это вы.
      - Пожалуйста, - взмолилась она, по-прежнему обращаясь к Данамато и потянувшись к нему через стол. Всем своим обликом она выражала горечь, голос ее срывался. - Пожалуйста, не позволяйте ему так себя вести. С какой стати ему это делать? Какой прок кому бы то ни было от этих его разговоров?
      Данамато повернулся к Гроуфилду.
      - Ну? Что все это значит?
      - Вы только посмотрите на нее, - сказал Гроуфилд. - Сравните ее со своей женой. Ваша жена при жизни была по- настоящему живым человеком, кровь с молоком. Она могла раздражать меня, она могла быть самодуркой, но она была полна жизненной силы. А посмотрите на эту. В ее жилах не хватит крови даже на анализ.
      Патриция Челм судорожно затрясла головой, открывая и закрывая рот, но ничего не говоря.
      Данамато задумчиво разглядывал ее.
      - Хорошо, - сказал он. - Я не стану с вами спорить, но к чему все эти ваши речи?
      - А к тому, что девица принесла себя в жертву брату. На самом деле эта жертва была трусливым уходом от жизни, но она- то предпочитает считать ее самоотречением. Преподнесла себя братцу в подарок. А он что вытворяет? Идет и подцепляет Марджори Мейн.
      - Марджори Мейн? Белл не была похожа...
      - Я знаю. Это просто для красного словца. С одной стороны - мясо с картошкой, с другой - выдохшееся пиво. Как, по- вашему, должна была чувствовать себя эта девица, когда познакомилась с будущей невестой брата? Старше на пятнадцать лет, шумная, крикливая, грубая, вахлачка, разведенная, по сути дела, еще даже и не разведенная.
      - Хммм, - протянул Данамато.
      - Белл очень мне понравилась, - сказала Патриция Челм, но ее заявлению недоставало пыла.
      - Да уж конечно, - ответил Гроуфилд.
      - Только дурак, - сказала она, - подумал бы, что я могла сделать такую вещь, как... Я не могу даже об этом говорить.
      - Зато я могу, - продолжал Гроуфилд. - Вы терпели это, сколько могли, с каждым днем ненавидя Белл все больше и больше. Вчера за обедом, когда я нацелил на нее пистолет, я заметил выражение вашего лица. Вы хотели, чтобы я выстрелил.
      - Это ложь!
      Гроуфилд не знал, ложь это или нет, да его это и не волновало. Ему надо было спасать собственную шкуру, а все остальные пусть думают о своих. В самом худшем случае он мог посеять сомнение, которое сыграет ему на руку, а в лучшем сумеет убедить Данамато, что его жену убил кто-то другой.
      Это была единственная истина, которая интересовала Гроуфилда. Белл Данамато убил кто-то из этих пятерых, но кто именно - решать это должен был не Алан Гроуфилд. Он должен был лишь найти человека, которого Данамато согласился бы считать убийцей.
      Поэтому он продолжал:
      - Вы огорчились, когда я не застрелил Белл Данамато за обедом, и после этого решили сами сделать дело. Вы рассчитывали, что обвинят меня, и выбрали наилучшее время. Ваш милый братец опять будет принадлежать только вам, и вы сможете прекрасно утешить его после потери невесты.
      - Это жестоко! - вскричала она. - Это жестоко, это злостная ложь, и вы это знаете.
      Гроуфилд вяло взмахнул рукой и сказал:
      - Свидетель ваш.
      Она снова воззвала к Данамато:
      - Вы не можете думать...
      - Что вы делали в комнате моей жены в четыре часа утра? - спросил ее Данамато.
      - Хороший вопрос? - радостно сказал Гроуфилд.
      - Я не могла уснуть, - ответила она. - Задремала, но увидела кошмарный сон, поэтому встала и больше никак не могла заснуть. Меня тревожил этот человек. Я считала, что ему вообще не место под нашим кровом. По сути дела, из-за него-то мне и снились кошмары.
      - Что-то мне не по нраву мысль о том, что я являюсь вам во сне, заметил Гроуфилд.
      - Заткнитесь, - велел ему Данамато. - Итак, вам не спалось, - сказал он Патриции Челм. - И что же?
      - Я пошла поболтать с Белл. Она тоже часто не спала допоздна. Мучилась бессонницей. Данамато неторопливо кивнул.
      - Совершенно верно. Пилюли, пилюли, пилюли.
      - Она хотела отказаться от них, - сказала Патриция. - Говорила, что принимает пилюли в основном потому, что с годами у нее из-за вас испортились нервы. Потом это вошло в привычку, а теперь она хотела от нее избавиться.
      Данамато это явно не понравилось, но он ничего не сказал. Вместо этого он спросил:
      - И вы вошли в комнату, чтобы поболтать с ней, так?
      - Я увидела свет. Дверь была слегка приоткрыта, как обычно. Я толкнула ее, чтобы распахнуть, увидела Белл, и... - Она захлопала глазами.