В кругу друзей

      Голос погас, как огонек догоревшей бумажки. Осталась только воронка и туман, лениво текущий вдоль ее стенок и вниз. Туман гладил и царапал шкуру, колол или щекотал морду саблезубого Летягина, и тому казалось, что это отработанные жизни, гонимые силами засасывания, тянутся к своему концу, еще сохраняя мысли и чувства - как свежий покойник остатки телесного тепла.
      Идти было трудно, когти стачивались о наждак поверхности. Приходилось выбирать не прямой путь, двигаться кругами. Общественного времени он не ощущал - израсходовался, может, час, а может, и неделя. Не исключено, что в первичном пространстве Летягин не сдвинулся с места или просто спустился в подвал дома номер тридцать по Малой Албанской. Оглянулся он только раз когда надо. Его догонял Сергей Петрович. У того было червеобразное тело, которым он пользовался с замечательным умением. Именно от этого умения, а не от неожиданного внешнего вида, даже привыкшего ко многому Летягина несколько замутило. Однако, он не мог не оценить преимуществ движения по наклонной, которые имел извивающийся Сергей Петрович.
      - Не удивляйтесь, дорогой мой Летягин, тому, что я сейчас заявлю, непринужденно вступил в разговор червь. - Как пишут в прессе, меня никак не заподозришь в особых симпатиях к воронке и поощряемому ей вампиризму. Но я был милосерден и не мог бросить в несчастье Трофима и его товарищей. Я был одинок и не мог скакать в лобовую атаку. Моим делом стало преодоление вампиризма через сам вампиризм. Ведь это явление могло расширить кругозор, в какой-то степени развить простых грубых людей - и отмереть со временем. Даже когда вы, Летягин, появились на моем горизонте - я не сразу поверил, что вы мой коллега и друг...
      - И решил сделать из меня калеку и труп. Как из Васи...
      В ответ Сергей Петрович сумел передать волнение и скорбь.
      - Потыкин - трагический урок нам всем. Василия так горячо и искренне хотели сделать членом круга, что в пылу нетерпения решили немного поломать его упрямство. Обнять, так сказать, покрепче. Дескать, одна-две обработки, и он, как миленький, придет к нам. Но сердечко оказалось послабее воли. Василий стал нечаянной жертвой нашей борьбы за его счастье. Движение вперед жестко и даже жестоко порой. Таковы условия воронки.
      - А что она такое, на самом деле? - поинтересовался Летягин.
      - Это открывшийся в пространстве путь к осознанию новых измерений нашего существа. Мы постигаем его, он пересоздает нас. Вот и вся диалектика. Правда, кое-кому новые возможности оказываются не по плечу но только не вам, Летягин. Они вам в пору. Как бы то ни было, я считаю вампиризм минимальным злом и, как правило, необходимым этапом. Ведь, что бы там не мололи демагоги, закон един - хочешь давать, значит, надо вначале взять. Мы брали у людей, животных, растений, зданий. Возможно, вы, Летягин, нашли другие источники. Но в любом случае подняли вас в поход все-таки мы. И пускай вы и подобные вам поведут человека дальше, а мы останемся бродить в пустыне - никто из нас, я думаю, не обидится. Первый шаг - он и есть первый.
      - А вы уверены, что я должен учиться перевоплощениям в разных чудищ, да еще и учить каких-то там подобных, - сказал вечно сомневающийся Летягин, - куда такие морды кроме ВДНХ и зоопарка сгодятся?
      - Энергия - это жизнь, свободный доступ к энергии - это вечная жизнь. Пространство и время встают на нашем пути, давят смертью, но осознавая новые измерения, мы оказываемся по ту сторону преграды. Клоп становится моськой, моська превращается в слона, и это естественно. Мы ведь не предлагаем клопу сразу стать слоном, а советуем начать с моськи.
      Сергей Петрович говорил вдохновенно, и Летягину очень захотелось довериться. Может быть, перед ним сейчас находился в самом жутком обличии Учитель. Ведь настоящий Учитель перед слабым открывает одну дверь, перед сильным другую. Пусть слабые занимаются мелким вампиризмом, но они будут готовы к вживлению в те измерения, которые откроют перед ними сильные. И тогда не пиявками, не зверями предстанут и сильные, и слабые, а существами играющей формы, разбросанной в пространстве души, всепроникающего духа. Станет понятен внутренний язык каждой личности, ее сокровенное, причем без применения кулаков, выбивания и выпивания. Войдя в камни, деревья и тварей, люди постигнут их, не потребляя, не присваивая. Не надо будет уже отнимать друг у друга кровь, мысли, чувства, образы - ведь вокруг заплещется океан энергии... Из памяти всплыло: "Аки ангелы станем".
      А червячок Сергей Петрович-то ничего оказался. Эк надоумил. Пока что он Учитель, а следующим будет сам Летягин. Как приятно парить в волнах эфира...
      И тут что-то сокрушило его с небес на землю. Как-будто двинуло сапогом.
      Летягин быстро сфокусировал взгляд и увидел над собой большое черное отверстие, которое далее прояснилось в часть Сергея Петровича и напомнило глотку. Учитель, к своей чести, особенно не смутился, только прокашлялся и принял по-червячьи непринужденную позу.
      - Ой, чего-то я замечтался, - Летягин тоже не подал виду, - все, правда, пустое, но есть одна здравая мысль. Вы, Сергей Петрович, можете больше меня. Так найдите точку опоры и поверните наш мир, чтобы и сильные, и слабые одновременно осознали оптимальный морфовариант. - Летягин поймал себя на подражании в умничаньи, но не остановился. - Это будет только ваш поход. Воронка, по вашему мнению, это главный путь, я же вижу - это ось мира. Значит, в некой точке на оси сходятся все силовые линии. Вам ли, с вашей мудростью уподобляться деревенскому вампиру, который от скуки не может обойтись без стакана кровушки на ночь с добавлением фермента несвертываемости. В этой точке вы выпьете весь натур-валорис Земли, а там и до Луны, и до Марса доберетесь. Вы возьмете его, чтобы отдать нам, людям, в виде волны преображения. Все заторы, все преграды будут сметены этим мощным импульсом. И мы вместе, разом, поя вам хвалу, заселим новую сушу, новое море и новый воздух своими новыми телами.
      Сергей Петрович подрагивал в матово-черном сиянии бездны. Он был в полном оцепенении. Летягина снова шлепнуло "сапогом", и даже послышалось: "Давай же. Бей!".
      "Я не умею".
      "Умеешь. Ты ведь для этого создан, Георгий. Создан, чтобы поразить червя".
      Летягин пробежал вниманием по телу и понял, что ни одна его клетка не противится этому приказу. Наоборот, все стремились к исполнению, словно он был изначально зашит в них. Летягин понял, что шел к яме всю жизнь, сиротствовал, боялся, не стал до конца ни человеком, ни вампиром. А теперь должен весь запас сбереженных сил вложить в удар и освободить свою сущность. Но, в любом случае, действовать как вампиры он не хотел. Взял и согнал оцепенение с Сергея Петровича, хотя тут же прыгнул на него режущим зверским прыжком. Учитель Вампиров очухался в момент и, не тратя лишних слов, отклонился в нужную сторону, сразу показав свое умение и опыт. Свои знания о природе вещей он тут же использовал, чтобы приобрести самый боевой вид.
      Летягин это увидел так. Червеобразный Сергей Петрович скатался в клубок, потом немного растекся и стал похож на тарелку. Из нее потянулись длинные полужесткие конечности, в основании каждой замерцал фасеточный глаз. С двух краев тарелки еще защелкали полуруки-получелюсти, а снизу заболтался клюв-хобот.
      - Если не за это давать Нобелевку, тогда за что же?! - приветствовал свою творческую удачу Учитель Вампиров и пояснил. - Я теоретически прорабатывал такую содержательную форму жизни несколько лет, но только сейчас смог воплотить ее в плоть. Наверное, я в ударе. Шесть универсальных конечностей, круговой обзор, эффективное внешнее пищеварение. Представьте себе, я стимулирую преобразование донора на 90% его массы в вещества, удобные для быстрого сбора и расщепления. Практически полная утилизация. Еще я способен запускать субстраты своих клеток в питательную среду донора для прорастания, иногда и усвоения донорского генного материала - так будут появляться мои детки или же новые органы на замену старым изношенным. Кстати, польщен вашим благородством и обещаю впрыснуть в вас особенно медленно действующий растворитель, а в процессе вашего самопереваривания развлекать вас интересными историями. Вдобавок клянусь использовать ваш генофонд для выращивания новых видов кровососущих насекомых. Culex letiagins - это звучит гордо. А теперь, защищайтесь, сэр!
      Гигантский "паук" танцевал над Летягиным, орошая его из хобота потоками разъедающей шкуру жидкости и собираясь в удобный момент пригвоздить к поверхности воронки. Едва ящер Георгий увиливал от пикирующего сверху клюва, как его атаковали загребущие руки-челюсти с наклонившейся стороны "тарелки". Летягин опрокидывался на спину, лапами отпихивал секущие воздух пилы и обратным кувырком переходил в приемлемую позицию. Становилось все труднее и напряженнее. Георгия сдавил смертный страх, но тихий голос внятно шепнул ему:
      "Не дрейфь, ты уже выше его. Он чересчур упростился, чтоб было сподручнее укокошить тебя. На этом и поймаем специалиста. Не думай, как напасть. Отнесись к Сергею Петровичу получше, даже порадуйся за его успехи. Увертывайся и следи за его ногами, считай, что он просто танцует.
      Летягину стало легче. Пускай будет танец, даже совместный. И едва ящер Жора успокоился, то почувствовал волну, на которой работал оппонент. Довольно низкое гудение с выделяющимися на этом фоне вибрациями потоньше от нервных узлов. Словно нити протянулись от Летягина к клюву, челюстям, конечностям врага и включили в их движение, хоть и сложное, но все-таки механическое. А когда "паук" поспешил нанести удар и клюв уже скользнул по изъеденной язвами шкуре ящера, Летягин заметил, что неприятель на мгновение потерял балансировку, поэтому смог вцепиться в один из "окаянных отростков". Ящер Георгий тут же был поднят на воздух, приклеен и направлен к клюву на "операцию". Но Сергей Петрович пронес неуемного Летягина слишком близко от другой своей конечности, за которую тот сразу же ухватился. Независимость ног была нарушена, что-то зациклилось в мозгах "паука" и он повалился набок. Тут же бойкий ящер вскарабкался сверху на "тарелку" и начал аккуратно прокусывать конечности, одновременно выцарапывая гляделки. Зазубрины неприятельских челюстей пару раз цепляли его, было больно, но хищный раж эти ощущения сглаживал.
      Непригнанные схемы поведения чудо-паука вскоре окончательно разладились, Сергей Петрович задрыгался на все четыре стороны, и едва Летягин успел соскочить с него, закувыркался вниз. Чудище уменьшилось до размеров обычного паучка и, наконец, исчезло. В матовой глубине чмокнуло, ухнуло, и воронка стала стягиваться, ускоряя свое осевое вращение. Летягина тоже потянуло в бездну и крюки когтей уже не держали его. Но он еще рассекал, как форштевень, плотный туман, который безуспешно противился засасыванию, порождая моментальные образы натянутых жил, выпученных глаз, разодранных гримасой ртов. Летягин не прощался с жизнью, он был весь захвачен борьбой с ломающей кости тягой, в которой он выступал и как участник, и как зритель. Ему было даже немного смешно, что катастрофа происходит в подвале многоквартирного дома. Но неожиданно тьма горловины стала солнцем, которое рванулось вверх, будто воронку перевернули. Бешеные лучи на одно мгновение заставили просиять ящера, как звезду, и тут же Георгий был сокрушен стеной ударной волны. Мысли с их инерцией покоя остались на месте и уже не знали, что произошло с телом. Осталась только боль. Потом исчезла и она.
      2
      - Эй, ты, шалун. Не брызгайся. Брассом, брассом, а теперь лапку давай.
      Летягин, еще полуслепой, потянулся на свет и голос. Его поймали за запястья и рванули - коленки почувствовали камень.
      - Дерьмоход имени первой общественной уборной пришвартовался в нашем порту. Добро пожаловать.
      Летягин встал на ноги и сделал несколько нетвердых шагов.
      - А теперь поцелуйся со стеной и очнись, дохлая царевна.
      Пелена спала. Парадная его дома. За локоть держит худенький старичок в шляпе типа кепка-папаха, из тех, что от десяти до семидесяти не меняют телосложения и выражения лица. А улица бурлит потоком жидкости неясного цвета.
      - Что это? - хрипло произнес Летягин.
      - То самое. Что и следовало ожидать. Прорвало канализацию плюс водопровод. Малая Албанская затоплена.
      - А Греческая?
      - Не беспокойся, Греческая тоже. И даже Румынская. Все наши жертвы, дружок, были напрасными. Целое лето трубы меняли, ходили мы до параши в соседний микрорайон. А не успели поменять, как железка пошла ржавчиной да кавитационными пузырями. Во время вечернего пика так рвануло на углу, что целый троллейбус в образовавшейся яме утоп.
      - С людьми?!
      - Без. На счастье мимо проезжала машина-амфибия морской пехоты. Вояки граждан вытащили, хоть нахлебавшихся, но живых.
      - А я как же? - Летягин пристально оглядел себя: лохмотья даже срам не прикрывают, грязный, злой, но кожа не зеленая, не в рептильных квадратиках, и со ртом в порядке.
      - Весь в регалиях, как полный генерал, амбре спесифик. Но зато человек ты, не метаморфант. Можешь есть нормальный продукт, если тебе дадут.
      Летягинская голова наконец возбудилась. Случилась мировая катастрофа, которая обернулась оказией в канализации. Значит, воронка, действительно, не путь по девятимерному миру, а лишь маленький изъян на его теле. Может, и вампиризм исчезнет следом. Или хотя бы станет потяжелее ему рождаться.
      - Потяжелее, пожалуй, станет, - неожиданно подтвердил старикашка. Но, что говорится, свинья грязи найдет. А самое главное, советую запомнить, мы-таки никогда не бываем совсем одинокими, - и собеседник зашагал по новоявленной реке, как аист на лягушачьей охоте.
      - Эй, погоди, дед, - спохватился Летягин. - Больно много ты знаешь.
      Но старенький, увы, уже скрылся в тумане.
      Летягин отправился вверх по реке к родному дому. По дороге он спас тонущую старушку. Его данные записал репортер, а один морской пехотинец подарил тельняшку. "Домой иду", - кратко сказал Летягин в ответном слове.
      Возле двери Сергея Петровича лежал, положив голову на широкие лапы, дворовый пес, который приоткрыл на секунду один глаз с безнадежно грустным взглядом. На четвертом этаже мощная женщина, выкатившись ненадолго из-за двери, дыхнула на Летягина горячим, наевшимся до отвала телом.
      - Ты нас голым задом не запугаешь. Есть еще правда на свете.
      С видом простодушного дикаря Георгий проследовал мимо, правда, несколько подражая движениям футболистов, защищающих свои ворота от штрафного удара.
      Естественно, что ключу от квартиры не было места на его полуголом теле. От перспективы дальнейшего бомжизма холодного Летягина бросило в жар. Однако путь домой неожиданно оказался свободен.
      Георгий зашел в родное жилище с мыслью о лейтенанте, с заботой о стенах и потолке. Но никто не сложил его вдвое с криком "попался, который кусался", а стены и потолок почему-то вызывали симпатию. Летягин не стал анализировать "почему", а вместо этого нырнул в ванную. А когда вылез, то нашел свой облик впервые за много лет посвежевшим и даже более соответствующим возрасту. Надел невесть откуда взявшуюся пижаму и пошел любоваться интерьером. И вроде причин для оптимизма нет, никакая "скорая помощь" не провела даже косметический ремонт, но слышится в душе бодрое гавканье: справимся, где наша не пропадала, будь спок... Приятная картина вдруг исчезла, на глаза опустилась что-то достаточно мягкое, а затылок ощутил теплое дыхание.
      Вот и все. Герой прогорел, как и остальные герои, Ахилл, Кухулин, Зигфрид, от расслабления и интеллектуального минуса (который они могли бы увидеть в своем графике биоритмов). Оно и понятно, сердца даже самых выдающихся граждан не могут гореть без перерыва с утра до вечера.
      Сейчас, решил расстроенный Летягин, какой-нибудь упырек-самоучка, отковырявший где-то на помойке маленькую вороночку, запустит зубчики в мякоть и... спи спокойно, дорогой товарищ.
      Однако вместо режущих острых углов к его "мякоти" прикоснулось нечто другое. Он ощутил, что сзади не угрожает опасность и обернулся.
      Узкие ладошки легли на его затылок. Екатерина Марковна, давно живущая в его судьбе под именем Катюша. Ему даже захотелось, чтобы нашелся все-таки завалящийся упырь, который покусал бы его, а она закрыла бы раны своими источающими сладость пальцами. Но тем не менее Летягин счел нужным сказать:
      - Екатерина Марковна, должен предупредить, ввиду прекращения действия зова произойдет активизация подсознательного отвращения ко мне - как лицу, совершавшему вампирские деяния...
      - Да что вы меня за какую-то обезьяну принимаете, - обиженно прервала его женщина, - у меня все сознательно.
      - Я не так выразился, какие-то обезьяны в прокуратуре не служат, - на всякий пожарный случай (кто ее знает?) стал оправдываться Летягин.
      - А я уже и не работаю в прокуратуре. Ля-ля. То есть еще там, но уже подала заявление. Вот, три дня, пока ты в яме сидел, самочинно вела следствие по твоему делу, - Катя незаметно для себя перешла на "ты".
      - Ну и как? - забеспокоился Летягин.
      - Нашла тебя полностью невиновным. Участковому Батищеву объяснила ситуацию - он замазался и, по-моему, больше возникать не будет. А последние твои отгулы сумела оформить повестками в нашу контору.
      - Постой-ка, - сообразил Летягин, - про яму и все такое ты тоже знаешь?
      - На днях один дедок нашел меня. Как он выразился, через тебя, Георгий. Кое-что разжевал. Оказывается, люди вроде нас с тобой - это иммунные тела, колья ограды, звенья сторожевой цепи, части защитного механизма, нам так важно находить друг друга. Когда погиб твой друг Потыкин, чуть все не распалось. Старичок много чего наплел...
      - Да чего об этом думать. Ты лучше извини меня. Я ведь страшным был, - Летягину стало стыдно.
      - Я тоже не писанная красавица.
      - Но я всем тебе обязан, Катя. Когда ты меня поняла, то дала мне настоящую энергию вместо их чертова валориса. А я тебе чего хорошего сделал? Пришел, как написано где-то, во тьме, что язва, и с собой привел легион бесов.
      - Ну, тогда мы впервые остались наедине.