Однако Таниус все-таки решил проверить свою идею, набрал полную грудь воздуха и оглушительно заорал. Не сомневаюсь, этот вопль услышали и в долине, но до горы он все-таки не дошел.

— Не та тональность, нужна вибрация в звуке, — уныло прокомментировал безуспешные потуги Штырь. Я вдруг вспомнил: это же слово употребил могильщик Хорви применительно к турьему рогу, который болтался в седельной сумке. К счастью, все мое имущество пережило обвал в большей сохранности, чем его хозяин.

— А если протрубить в рог? — осторожно спросил я, извлекая его наружу.

Таниус осторожно взял рог, понюхал и сморщился, подозрительно скосившись на меня. Потом дунул раз, другой. Рог гулко и надсадно затрубил, эхо метнулось между горами и ушло в небеса.

— Сильнее! Еще громче! — воскликнул Штырь, прислушиваясь к дыханию гор. — Они вот-вот проснутся!

Таниус напрягся изо всех сил, лицо его побагровело, а вены вздулись, как веревки. Оглушительный рев потряс скалы, звук заметался между горами, и горы вздрогнули.

— Смотрите наверх! — воскликнул Штырь.

На вершине Волчихи заклубилась дымка. С каждой минутой белое облако росло и ширилось, спускаясь по склону. И вот из-за снежной завесы вырвался могучий снежный вал, все сметающий на своем пути. Горы дрожали, тряслись в бешеной пляске. На горе Волка тоже произошел обвал, теперь две гигантские сокрушительные волны неслись навстречу друг другу. Им навстречу раскрылся черный зев ущелья — он поглотил целиком первую лавину, но второй удар отразить уже не смог, страшный удар потряс горы, твердь под ногами колыхнулась и затихла.

Этот грохот основательно потряс соседние вершины, и с них в долину начали сходить все новые и новые лавины. Когда же белый туман рассеялся над Харахуром, ущелье оказалось заваленным почти до краев. Погоня была отрезана.

— И все это сотворил человек! — восхищенно прошептал Штырь, созерцая грандиозные перемены в облике гор.

— Нам просто повезло, — смутился Таниус, но чувствовалось, что он также был горд своим успехом. — Найдем на плато место для ночлега, пока еще не стемнело.

Волчьим Плато называлась широкая плоская равнина на стыке горных хребтов, насквозь пронизываемая студеными ветрами. Люди тут никогда не жили, да и звери редко встречались в этих бесплодных местах. Беспорядочно испещренное трещинами, кавернами и разломами и сплошь усеянное камнями любых форм и размеров, зимой плато превращалось в смертельную ловушку для путника, сбившегося с торной дороги.

Вскоре Штырь, отправленный на разведку, нашел пещерку-закуток, защищенную останцами от сквозняков. Хотя деревья в этой каменистой пустыне — большая редкость, Таниус с помощью коней притащил невесть откуда кривую засохшую сосну. Мои «стражники-защитники» сноровисто налаживали стоянку, готовили еду, ставили палаточный тент. По обоюдному молчаливому согласию «охраняемый объект» по хозяйству не привлекали, оставив меня наедине со своими мрачными мыслями.

Вновь я ночую в чистом поле, чувствую, так будет и впредь, и не раз. А что делать? Со вчерашнего дня у меня нет дома, нет Родины, нет корней. По сути, я стал бродягой, несчастным засохшим кустиком перекати-поля, гонимым в неизведанные Дали суровым ветром судьбы. Сзади по пятам идет погоня, впереди тоже ничего хорошего не предвидится. И Властительница Небытия раз за разом проходит столь близко, что я отчетливо слышу погребальный шелест ее савана. Мне так тоскливо и одиноко, на душе камень и в горле комок.

— Господин Райен, прошу к столу. Э-э… в общем, еда готова, — поправил сам себя Штырь, облизав ложку.

— Что там у нас на ужин?

— Ячменная похлебка с солониной, увы, ничего лучше у нас нет, — начал было извиняться Штырь, но я лишь тяжело вздохнул и уткнулся в свою миску. Впрочем, заурядное блюдо в творческом исполнении моего «слуги» оказалось неплохим на вкус. Интересно, что он туда добавил, опять какие-то травки-приправки?

Ночь беспросветной мглистой пеленой окутала небосклон, и мир сжался до пределов нашей стоянки. В отсвете костра несоразмерно огромные тени плясали на каменных плитах. Медленно потягивая настой, я вновь и вновь переживал последние события. Почему королевская армия оказалась здесь, в долине?

— Не желает ли осведомленное лицо сообщить нам, что на самом деле происходит в родной столице? — ехидно спросил я, сверля Таниуса взглядом.

Капитан Фрай аж поперхнулся — он явно не хотел отвечать, но и уклониться от вопроса он тоже не мог. Прошло несколько минут, пока Таниус взвешивал все аргументы «за» и «против». Наконец он все же решился.

— В Эйсе произошел мятеж, — внимательно составляя фразы, произнес Таниус. — Но это было не восстание против королевской власти, а что-то другое… Генерал Альдан Гористок — в нем все дело. В тот роковой день, после последнего нападения убийц на командира легиона, Гористок притащил к Аргхашу труп одного из налетчиков — для колдовского исследования. Я лично сопровождал его в башню колдуна, но, возвращаясь в казармы легиона, генерал взял с меня обещание — забыть о его визите к чародею. Я всегда держу свое слово, потому ты позавчера от меня ничего и не узнал. Спустя несколько часов «Жезл» взорвался… Когда я сказал, что в башню после взрыва никто не входил, кроме стражи, это оказалось не совсем так… Вечером того же дня события приобрели неожиданный оборот. Пока мы с Зарной выкуривали тебя из твоей норы, Гористок ворвался в башню, по ходу дела раскидав лучших бойцов моей стражи, как котят. Он пробыл там

недолго, но когда вышел, в его глазах полыхало неугасимое пламя. Мои ребята окружили башню стальным кольцом, он был один против сотни, но никто не посмел встать на его [туги. Поэтому стражники побоялись сразу доложить мне о своей трусости, и поэтому я узнал о том странном происшествии лишь после того, как в городе начали происходить тревожные события. Королевский легион, самовольно, без приказа Его Величества, вышел на улицы и оцепил постами полгорода. Владимекс был бледный как полотно, забился в уголок и все ждал, когда мятежники придут за ним. Но никто не пришел, никто ничего не объяснил. Сам Гористок как сквозь землю провалился, его легионеры не только отказались вести переговоры, но и вообще молчали, как… как заговорщики. Одни задерживали людей на улице, другие обыскивали дома, сравнивая людей с изображением на рисунках. С большим трудом я отобрал один такой… Вот он, немножко помялся, но вполне различим. По-моему, очень похож.

— Он давно обещался нарисовать мой портрет, — убито простонал я. — Но не в таком же виде!

На измятом и потемневшем бумажном листе действительно был изображен я, причем изображен очень правдоподобно, в профиль и анфас. Я сразу узнал руку, нарисовавшую этот набросок, но меня просто убила лаконичная надпись под рисунком, сделанная той же рукой: «Мельвалиен Райен, расследователь. Подозревается как Темная Сущность. Именем Света найти и обезвредить!»

— Да-а… — потянул Штырь, многозначительно осматривая меня. — Никогда в жизни не видел посланцев Тьмы. И кто бы мог подумать? А с виду — обычный человек.

— Это — надуманная ложь! За что он меня так? — обиженно всхлипнул я. — Что я ему такого сделал?!

— Это еще не все, — выдержав паузу, продолжил Таниус. — Промеж солдат изредка встречались служители Единого Храма. Они были в обычных, мирских одеждах, но этот вызывающий трепет взгляд — спокойный, исполненный безграничной веры в торжество Света, не спутаешь ни с каким другим. Монахи не делали ничего, просто стояли поблизости и наблюдали за происходящим, всем своим видом как бы говоря солдатам: «Правда сейчас за вами».

А ведь Кларисса отправилась именно в Храм — на исповедь. Но что святым отцам тайна исповеди в час, когда над миром зависла смертоносная огнистая длань. Зато теперь становится ясно, откуда корни растут: в отношении меня появилась третья заинтересованная сторона — Единый Храм. Наша любимая Церковь перестала быть просто «зерцалом Света» и решила сама вмешаться в дела небесные, для верности утащив «козырную карту» из рук конкурентов. Теперь у Храма самый внушительный аргумент — три тысячи клинков королевского… нет, теперь уже гористоковского легиона и вдесятеро больше зорких глаз монахов-доглядчиков по всей Фацении. А задача у святош ясная и простая — захватить меня, запугать, заставить раскаяться и вынудить добровольно работать на них.

Кто еще желает прибрать к рукам расследователя Райена? Воистину к моему клубку путаные нитки тянутся — все думают, что я, побывав в треклятой башне, узрел там чуть ли не Образ Небесный, но молчу, как диверсант под пыткой, набивая себе цену. А я не знаю ничего! Какие-то несусветные фразы, обрывки слов и серебряных цепей, и все это сверху залито густым слоем беспросветности и бесполезности. Где тут истина, в чем тут смысл? — тысяче мудрецов не сообразить. Куда уж мне-то, болезному…

— А вы что скажете? — устало спросил я, обращаясь к погрустневшим спутникам. — Вы кому верите — мне или Гористоку?

— Не знаю, — честно признался Таниус. — Безусловно, кто-то из вас прав, ибо две противоположности не могут быть ложью одновременно.

— Прав тот, за кем стоит правда, — поддержал своего бывшего командира Штырь. — Но где она? Увы, того никто не знает. А в таком случае не лучше ли нам забыть про всю эту заумь и отправиться на боковую?

Костер догорал, вяло потрескивая рдеющими головешками, разговор увял сам собой, и мы отправились спать. Да и в самом деле, кто знает, за кем нынче правда? Для каждого она своя, у каждого свой неповторимый путь на этом свете. Да и на том свете, наверное, тоже…

Я как-то раньше особо не задумывался о том, что когда-нибудь и сам отправлюсь в тот незримый мир, куда уходят освобожденные людские души. Но сейчас, в преддверии Конца Света, когда грань между жизнью и смертью явственно ощутима, когда все живое сжалось в предчувствии рокового финала, все земные дела и проблемы кажутся такими ничтожными по сравнению с предстоящим всеобщим Вознесением на небеса. Каков он, потусторонний мир? Может быть, он похож на эту мертвенно-белую, застывшую в вечной спячке ледяную пустынь, где ничего нет и где единственным звуком является надрывный и жалобный вой стылого ветра. Так же, наверное, плачут и скорбят неприкаянные души умерших. А еще так воют злые и голодные волки.

Мне это почудилось? Нет, одновременно всхрапнули и задергались лошади. Вороной тревожно заржал и принялся бить копытом о камни. Сон как рукой сняло, мои спутники лихорадочно ползали в потемках, отыскивая оружие.

— Коней внутрь! Огня, больше огня, звери его боятся! — вполголоса произнес Таниус, и я, благо спал рядом с поленьями, тут же принялся швырять их в малиновую россыпь углей.

Завывание приближалось, становилось громче и протяжнее. Огонь наконец-то разгорелся вновь, я взглянул в темный проем и вздрогнул — противоположный склон был усыпан парными рубиновыми огоньками. Они не двигались, словно Ждали. Внезапно многоголосый волчий хор смолк, наступила зловещая тишина.

— Сейчас начнется… — пробормотал Таниус, уже стоявший у входа на изготовку со своим могучим двуручным мечом и целиком облаченный в свои кованые рыцарские доспехи. Спал он в них, что ли?

В противоположность сему доблестному воину Штырь Доспехов вообще не имел и вооружен был лишь двумя длинными кинжалами — наиболее распространенное оружие среди бойцов Синдиката и в умелых руках крайне опасное… Для людей, конечно, не для волков. Я, покидая дом, предусмотрительно прихватил с собой сборный шестопер, хорошо подходящий для ближнего боя, и еще у меня был охотничий нож в сапоге, — кто ж без него странствует в смутное время? Опять же, против серых тварей такое оружие слабовато, сюда бы рогатину или хорошее копьецо. Также у нас имелись два небольших кавалерийских арбалета, но больше одного раза выстрелить из них не успеть. В общем, как ни прикидывай, Таниус был главной, да, пожалуй, и единственной ударной силой в нашем крохотном отряде, нам со Штырем вменялось лишь прикрывать его с боков.

Что делают десятки хищников в местах, где им, извините, жрать нечего? Какой паскудный бес приманил их к нашим мослам? Может, виною тому преждевременный сход лавин? А может?.. Нет, даже думать об этом не хочется. Костер тем временем набрал мощь, языки пламени взметнулись чуть ли не под потолок, осветив снег на много шагов от входа. Волки осторожно отступали под покров темноты и сверкали оттуда злобными красными глазищами.

— Похоже, решили взять измором, а на всю ночь у нас дров не хватит, — прогремел голос Таниуса под забралом.

Но звери явно ожидали чего-то другого. В мертвой тишине снаружи раздался зловещий, отчаянный, леденящий душу вой, волна удушающего страха хлестнула прямо в лицо. И сразу же в круг света ворвались серые тени. Стальная полоса двуручника запела, замелькала, рассекая воздух, мясо и кости. Волки были ослеплены огнем, они нападали по запаху, атаковали молча, повинуясь неведомой силе, гнавшей их на убой, Но когда разящий клинок обрывал тонкую нить жизни, они жалобно скулили, жалуясь на жестокую и безжалостную судьбу, не давшую им права выбора.

Первая волна схлынула, оставив на свету дюжину трупов. По одному застрелили мы со Штырем, остальных Таниус мало что не разорвал по частям. Где-то в темноте плакался подранок, но вскоре он затих — вероятно, свои же добили.

В темноте вновь прозвучал мертвящий вой. Не может живой волк так выть, ни к чему гордому лесному бойцу запугивать до смерти своих врагов. И, кажется, я этот вой уже слышал — в ущелье, перед лавиной. Волк-призрак? Глупости, это всего лишь сказки! Хотя, наверное, во времена Светопреставления может произойти все что угодно.

Серые сменили тактику — вместо лобового штурма они выскакивали откуда-то сбоку и бросались, стремясь вцепиться прямо в горло. Таниусу, конечно, было все нипочем — желтые клыки бессильно скользили по стальной броне, но теперь некоторые успевали прорваться с флангов, отчего и мне, и Штырю тоже пришлось вступить в схватку. Тут-то я воистину оценил боевой талант маленького вора — здоровенный волчище, размерами не уступавший нашему товарищу, решил выбрать себе жертву послабже. Тварь мощно прыгнула, стремясь сбить добычу с ног, но Штырь моментально пригнулся, в его руках метнулась сталь, и поверженный хищник пал на камни с распоротым брюхом. Рядом задергался и затих с перерезанным горлом его неудачливый подельник, еще один молодой волк, зайдя в тыл Таниусу, неразумно повернулся задом к Штырю, и эта ошибка стала для него последней.

Тут и мне стало некогда пялиться на битву со стороны. Первый прорвавшийся с моей стороны зверь изготовился к прыжку, ощерился и тут же поперхнулся арбалетным болтом. На перезарядку времени уже не было — арбалет полетел в волчицу, проскочившую следом. Та отпрянула и подвернулась под удар Таниуса, который впал в раж, дико орал и размахивал мечом направо и налево так рьяно, что я и Штырь вынуждены были отступить, чтобы ненароком не попасть под Удар.

Волчья атака захлебнулась в крови. Убитых невозможно было сосчитать — у входа в пещерку серый ковер сплошь побывал землю. Да и подранков было много — теперь их уже никто не добивал, и голосящие калеки расползались по окрестностям.

В третий раз взвыло во мраке, совсем близко, и на свет выступили последние бойцы волчьего воинства. Это были настоящие ветераны — четыре могучих матерых волка, покрытые старыми боевыми шрамами. Такие любому псу-волкодаву запросто шею свернут.

А пятый… У меня затряслись все поджилки, рядом сдав, ленно ойкнул Штырь, выронивший кинжал. Огромный, сплошь седой волк вышел вперед и смотрел на нас своими пронзительно черными глазами-провалами, в которых не отражалось ничего, но при взгляде в них волосы становились дыбом и зубы начинали стучать сами собой. Смертоносная пятерка приближалась шаг за шагом, медленно, уверенно.

— Стреляйте! — воскликнул Таниус, но мой арбалет затерялся где-то в куче тел, да и вряд ли я сейчас мог взвести трос — руки предательски тряслись крупной дрожью.

Волки бросились вперед одновременно, словно по команде. Один все-таки получил от Штыря стрелу в плечо, кувыркнулся и отстал, но остальные налетели все сразу. Двое метнулись под ноги Таниусу, двое — ему на грудь. Еще один волк испустил дух, нанизав себя на острие меча, но сообща они завалили капитана. Штырь отчаянно метнулся вперед, всадил кинжал под ребра третьему, а четвертый сшиб его с ног.

Седое чудище одним прыжком оказалось рядом со мной. Я попятился к костру, споткнулся и покатился, выпустив из рук шестопер. Зверь еще раз прыгнул, и его зловонная пасть оказалась прямо перед моим лицом. Этот взгляд, разумный и безумный одновременно, обжигающий черным огнем небытия. Это был не просто волк, а тот самый волк-призрак из легенды. Но вместе с тем и не просто призрак — он смотрел сквозь мои глаза прямо в душу, и я не мог отвести взгляд. Тошнотворный ужас сотряс внутренности, теплой струей хлынул к гортани и застрял в глотке немым криком.

«Вот мы и свиделись снова», — промелькнуло в мозгу. Я почувствовал, вспомнил, понял — это был Он. Тот самый зловещий и неуловимый убийца — проклятие рода Гористоков. И в колдовской башне из черной бездны на меня смотрели эти же глаза. Он восстал из небытия и вернулся в наш мир. Видимо, за моей душой.

«Да, я пришел за тобой», — вновь прозвучало в голове, и темная липкая струя ударила мне в сознание, обволакивая его мягкой пеленой забвения и бросая меня в пропасть, из которой нет возврата. Звенящее мгновение падения во Тьму застыло, словно размазалось по времени, и я с ужасом понял, что это падение будет длиться вечность.

Но тут на периферии моего затуманенного зрения промелькнуло что-то большое и черное. Раздалось гневное ржание, вслед за этим последовал глухой удар, и чувство падения резко оборвалось, а пелена Тьмы соскользнула с моего несчастного разума.

Меня спас Вороной, обрушивший на белое чудище удар передних копыт и ниспровергший врага прямо в пышущий жаром костер. Пахнуло паленой шерстью, раздался отчаянный вой, но теперь в нем уже проскальзывали нотки недоумения и тревоги. Странное дело — безразличное ко всему пламя, дотоле горевшее само по себе, вдруг вспыхнуло с удвоенной силой. Его языки словно бы обвивали проклятое создание, не давая ему выбраться из огненной западни.

Завывание становилось все истошнее и надсаднее, запахло горелым мясом — объятый пламенем волк-призрак бился в агонии, расшвыривая в стороны угли и поленья. Костер тотчас опал, из него вылетела обугленная тварь, рванулась было к выходу, в объятия спасительной тьмы, и не успела — смертоносная сталь преградила ей путь. Таниус еле держался на ногах, но в этот удар он вложил все свои оставшиеся силы — побуревший от крови клинок рассек подпаленного волчару надвое. Нечисть упорно не хотела умирать, ползя на двух лапах и волоча за собой вываливающиеся внутренности. Второй удар обезглавил зверя, но еще долго дрожала его черная челюсть и дергались в судороге обгорелые лапы.

Спасибо доблестному коню и его не менее доблестному хозяину — благодаря им я все еще жив! А мой враг? Я посмотрел на обугленные останки, однако уверенности не прибавилось. Один раз он уже вернулся с того света, что помешает ему сделать это снова?

Гора трупов, жуткая вонь скотобойни, Таниус, вымазанный в волчьей крови с ног до головы, рядом из-под мертвых Тел выбирается чумазый и окровавленный Штырь с жизнерадостной ухмылкой. Нет, полноте, мне все это снится! Какое странное, страшное и почему-то не кончающееся наваждение — проснуться бы поскорее!

Я проснулся, но все осталось по-прежнему — все те же серые кучи на земле, снова Таниус мозолит мне глаза, только снаружи светло.

— На завтрак сегодня — свежая волчатина, собственноручно освежевал! — уведомил меня неунывающий Штырь. Я вспомнил, как вчера он разделывал ту тушку, и мне сделалось дурно.

— Славно мы вчера потрудились — забили около пятидесяти голов! — задорно подхватил шутку Таниус.

Поразительно, ночью случилась такая резня, еле уцелели, а они еще имеют силы шутить! Мне бы так…

Уже давно рассвело. Низкие ночные тучи словно ветром сдуло, и теперь на голубом небосклоне не было ни единого облачка. Солнце в небесах сияло по-весеннему ярко, затмевая своего лохматого конкурента. Под лучами сразу двух светил природа начинала пробуждаться ото сна раньше положенного времени — за полдень вблизи нагретых камней уже начали появляться первые проталины, со скал начали сбегать небольшие ручейки, а в воздухе явственно почувствовался запах весны.

Вдыхая полной грудью бодрящий весенний воздух, наша непобедимая команда уверенно продвигалась на север. Впереди — доблестный рыцарь Короны капитан Фрай, позади — Штырь, не менее доблестный «рыцарь» Синдиката, посредине я в своих серебристых оковах. Вроде бы я свободен, но это впечатление обманчиво — поводок приспустили, чтобы сам себя не придушил.

Таинственный враг пока оставил меня в покое. До сих пор в сознании мерцали глаза из Тьмы, глаза моего воскресшего врага — убийцы-маньяка. Неужели именно этот буйный дух разметал обитель Аргхаша? Если это так — скверные мои дела. Там, в башне, Он чуть не прикончил меня, причем мог сделать это сразу, лишь только я переступил порог. Но промедлил (и раньше был расчетлив, гадина), видимо, по одной из причин: либо Он тоже не знал, что произошло на самом деле, либо знал очень даже хорошо и ждал, пока я не нагтаДУ на след.

В любом случае эта надпись на столе означает что-то настолько важное, что враждебный дух попытался убить меня немедленно. Не получилось тогда, попробовал в ущелье, а теперь натравил на меня целую волчью рать во главе с призраком. Что же ждет меня дальше — рать людская? Может быть, он не умеет управлять людьми? Или все же умеет? Королевский легион, преследующий меня, — тоже его происки? Надеюсь, это имеет другие причины. Страшно даже представить, каковы возможные пределы Его нынешнего могущества. От такого врага можно бежать, но нельзя скрыться. Я-то наивно полагал, что мне удастся увильнуть от следствия, но теперь похоже на то, что спокойной жизни у меня так и так не будет. Как бы я ни упирался и ни отказывался, в Его глазах я уже перешел незримую черту, прочитав заветное слово, — следовательно, подлежу уничтожению. Вот такой меня ждет путь — не свернуть, не повернуть! Только, боюсь, не дойти мне до конца…

А другие главные персонажи этого странного и страшного спектакля — мои незваные «хранители», — что я знаю о них? Да по сути, лишь то, что на их пути лучше не становиться — целее будешь. Ну еще Штырь — великолепный повар, а Таниус — лидер и командир «от рождения». А ведь, судя по «радушной» встрече в поле под Эйсом, они знакомы не первый год и им есть что порассказать. Конечно, битва плечом к плечу связала нас «на крови», теперь хотя бы не смотрят исподлобья на охраняемый «объект», но противоречия между нами троими все еще слишком сильны. На них-то я и сыграю. И тогда, господа конвоиры, не будь я докой дознания, вы мне все выложите друг про друга.

Первый — Штырь. Таниуса я отправил в разведку — тот поначалу нахмурил бровь, но потом вспомнил о ночной бойне и согласился, уйдя далеко вперед. Итак, маэстро плаща и Кинжала, собери память в кулек, сейчас ты будешь «закладывать» своего бывшего шефа!

— Штырь… или все-таки Сток? Как правильнее?

— Это — смотря для кого. Например, матушка с детских лет называла меня Пескариком — потому что часами не вылезал из песочницы. Это прозвище было приятно слышать из ее уст, но каждому сопляку, сподобившемуся меня так обозвать, я бил ведерком по голове. Имя человека означает то каким он желает выглядеть в глазах других людей. Пока для тебя я — Штырь.

— Штырь… Я отправил Таниуса в дозор для того, чтобы ты мне рассказал о нем все, что знаешь. Так уж получилось, что он стал моим невольным телохранителем. Но он — представитель власти, а вверять свою жизнь властям — глупо и непредсказуемо.

— Зря. Если бы я составил список тех, кому могу доверить свою, — мастер Фрай был бы в нем одним из первых. Да, он весьма требователен, жёсток, иногда даже жесток, но справедлив и всегда верен своему слову, даже если это навлекает на него гнев правителей. И еще — он никогда, ни разу не ударил подчиненного. Поверьте, для солдата это много значит.

— Какого он вообще-то сословия? Осанка, разговор, манеры — налицо дворянское происхождение, А я недолюбливаю этих бездельников и прохвостов, делающих золото из народного пота и крови.

— Ошибаетесь, господин сыскарь. Таниус — выходец из народа, но из тех достойных людей, которые делают себя сами, потому он — более дворянин, чем любой из наших неотесанных горных баронов — гордых баранов.

— Как он вообще оказался в рядах королевской стражи — самого элитного отряда страны, куда каждый мечтает попасть с малолетства? Определенно, без хорошей мзды тут не обошлось.

— Опять неправда ваша. Таниус был одним из тех героев, которые во главе с Лораном Гористоком четырнадцать лет назад штурмовали замок, бросаясь грудью на имперские клинки. А ведь тогда мастеру Фраю исполнилось всего-навсего шестнадцать лет. Вот вы что делали, когда вам стукнуло шестнадцать?

— Хм… Кажется, я тогда здорово набрался и полночи блевал в кустах. Впрочем, это не важно. И что, Таниус сразу стал начальником замковой стражи? Верится с трудом.

— Нет, конечно, всего лишь рядовым бойцом, но ненадолго. То, что я сейчас расскажу, является государственным секретом, о котором знают только солдаты стражи Его Величества и некоторые вельможи, вам я тоже не советую об этом распространяться. Девять лет назад, когда Владимекс был возведен на фаценский престол, за несколько минут до коронации на него было совершено покушение. Наемный убийца, прятавшийся в привратной, в упор разрядил в будущего самодержца два самострела. Одна стрела разорвала соболиный воротник на королевской мантии, другую принял на себя молодой страж Таниус Фрай…

Так вот почему на церемонии коронации Владимекс был белее накрахмаленного воротника. В моем нынешнем положении я хорошо понимаю, в каком он был ступоре.

— Несколько дней Таниус балансировал на грани между жизнью и смертью, но он заставил себя выжить. Спустя полгода рана зажила, и Таниус был торжественно назначен главным королевским телохранителем, а спустя пять лет, когда старый начальник стражи ушел в отставку, вряд ли можно было найти лучшего кандидата на эту должность.

— А в каких отношениях он был с покойным архимагом? — Я слегка затронул «горячую» тему, и Штырь сразу подобрался, обдумывая каждое слово в ответе.

— Не знаю… Ни в каких, наверное, колдун месяцами из башни носу не казал. Я и сам-то видел его пару раз, когда на посту стоял.

Врет, ой врет! Еще и отвернулся, чтоб я не видел, как у него глаза бегают. Но врет мастерски, голос не колеблется, кто-то другой принял бы его слова за чистую монету, но только не я.

— Вот что я скажу вам, господин сыскарь… — внезапно перешел в наступление Штырь, теперь он говорил совершенно по-другому — сухо, отрывисто, раскрывая свою криминальную сущность. — Я знаю, что Фрай не может действовать иначе, как от имени Владимекса. Я понимаю, что вас могли принудить таскать каштаны из огня для Короны. Пусть так, ведь цель у нас и у них общая. Но если это не так — помните, что у Синдиката длинные руки, а наше задание для вас — Первоочередное…

Каково, а?! Даже близко не подпустил — сразу ощерился. Чую, чую — тут где-то близко дохлая лошадь зарыта. Ладно, не хочешь раскрывать свои грязные делишки — другие рас. скажут. Тем более что за осведомителем далеко ходить не надо Вон он, уже возвращается, не рискнул оставить меня надолго в компании с дезертиром.

На следующий день авангардная роль досталась Штырю Маленький вор только сейчас раскусил мою тактику попеременного допроса, отчего взглянул на меня с искренним возмущением и обидой, словно маленький ребенок, которому ко дню рождения пообещали подарить живую собачку, а в конце концов он получил унылого тряпичного пса с облезлыми ушами. Даже Белоснежка смотрела на меня с укоризной и нервно фыркала. Вот глупая скотина, и ты туда же…

Но деваться было некуда, и Штырь скрылся в серо-бурых скалистых россыпях. Я был абсолютно уверен, что ни в какой дозор он не пошел, а идет где-то впереди, прикрываясь чудесным плащом, и ловит каждое слово нашего разговора. Зато его видимое отсутствие дало возможность расслабиться Таниусу. Теперь, товарищ броненосец, настала ваша очередь «колоться»!

— Капитан, вчера я столько хорошего про вас узнал, что челюсть сама собой отпала. Я не прошу вас оправдываться, просто расскажите мне про Стока, и мне сразу станет ясно —кто есть кто.

— Отпала, говоришь? Сейчас поправим — я в молодые годы был большим спецом по вправлению челюсти. Знаешь, я даже слышать не хочу, что напел этот воришка-коротышка, — все им сказанное останется на его двуличной совести. Но я расскажу тебе все, что знаю и о чем догадываюсь.

— Как такая мелюзга попала в стражу? Насколько я знаю, туда набирают могучих ратоборцев, кои могут перешибить кирпич ударом кулака.

— Не совсем так. Мы набираем лучших бойцов, при этом не важно, какого они роста и сложения. Года два назад наш «герой» пришел наниматься на королевскую службу. Он назвался Сток — подходящее имя, ибо несло от него так, будто он только что вылез из сточной канавы. Мои ребята ржали до колик, когда увидели это чучелко. Смеха ради я поставил его против одного из стражников, и малек «сделал» ражего здоровяка за полминуты. Потом другого, третьего, потом сразу двоих… Сток — замечательный боец, я думаю, что он может драться в одиночку против дюжины и выйти победителем.

— А чем он еще отличился?

— Хм… вообще-то ничем. Исполнительный, дисциплинированный солдат — никаких пьяных драк и самоволок, никаких других «подвигов», ничего. Склонности тащить то, что плохо лежит, за ним тоже не наблюдалось.

— Во дворце было чем поживиться.

— Я его не ставил на посты во дворце — все-таки стать там имеет первостепенное значение. На стенах, в башнях — это да.

— А в той башне?

— Она никогда не охранялась, да туда даже спьяну никто бы не полез, по стеночке стороной обходили. А вот Стока несколько раз видели вблизи колдовского гнезда, правда, в сумерках и издалека. То ли он шпионил для Аргхаша, то ли, наоборот, следил за чародеем.

— Сток рассказывал о своем прошлом?

— Конечно, как и любой другой солдат. Сток родом из Варрской долины — вотчины графов Гористоков. Но, не желая влачить жалкое существование в своей деревушке, он еще в детстве сбежал в Эйс и всю свою сознательную жизнь провел в Заречье — самой бедняцкой окраине столицы, где был принят в одну из уличных банд и научился драться.