Таким образом, Западный суперэтнос находится на закате своего могущества. В принципе, несколько иными словами, но именно об этом говорит даже такой апологет американской мощи, как З. Бзежинский [19]. Прежние победы и экономическая мощь обеспечивают Западу исключительное положение в современном мире, но со временем оно будет утрачиваться. Придут новые времена.
       Латиноамериканский суперэтнос.Территориально он расположен компактно, в него входят все государства Латинской Америки и зоны Карибского бассейна. В целом это довольно разноплановая по энергетическому содержанию система. На международной политической сцене она пока не играет заметной роли, экономически не очень сильна и почти полностью зависит от североамериканских компаний. Практически все латиноамериканские страны вот уже более века находятся в состоянии перманентной вялотекущей гражданской междуусобицы. Эта гражданская война забирает много сил, в результате чего, несмотря на активные финансовые вливания со стороны бизнеса США, их экономическое положение хорошим назвать нельзя. И это несмотря на наличие богатых месторождений целого спектра полезных ископаемых, в том числе и нефти. Отметим, что муждуусобица в Бразилии, Аргентине, Мексике и др. сильно отличается от того, что было, например, в феодальной Европе. В те времена Европа пылала ярким огнем, но находила в себе силы организовывать крестовые походы, т.е. вести захватнические войны. Нынешняя ситуация в Латинской Америке иная – им не до мирового господства. Тем не менее нельзя не учитывать мнение Гумилева о том, что Мексика находится в фазе перегрева (см. стр. 410 книги [2]); так или иначе, она явно активная.
      Есть среди Латиноамериканских стран такие, которые уже ослабли до такой степени, что там воцаряется хаос: Эквадор, Колумбия, Венесуэла не могут справиться с расплодившимися и распоясавшимися субпассионариями, не имеющими никаких целей и желающими лишь быстрых наслаждений. Нарко– и другие дельцы здесь правят балом, а выборные правительства совершенно беспомощны и меняются с потрясающей быстротой. Слишком уж мало там людей, способных подчиняться единому центру для достижения далеких целей и слишком много тех, кому нужны наслаждения сию минуту. И если бы не было выгодного наркобизнеса, то, возможно, в этих странах могла быть спокойная жизнь, но вот реальной агрессивности от них не исходило бы при любом раскладе дел.
      С другой стороны, Куба, Никарагуа, Чили проявляют значительную активность в отстаивании своей самостоятельности и самобытности. Действительно, разве коммунизм на Кубе мог победить и продержаться более 40 лет без пассионарного энтузиазма ее граждан? А разве те духовные искания, которые оформляются в Никарагуа в противоборстве разных сил, не есть отражение имеющегося там пассионарного брожения? И, наконец, разве Чили не смогла в свое время отстоять свою независимость от испанцев, а в XX в. – от влияния коммунизма, хотя ей это и дорогого стоило? Ясно, что в этих странах, а также в Мексике и Бразилии имеет место значительное пассионарное напряжение с характерным для этой ситуации духовным поиском, когда каждый народ (по сути этнос) ищет для себя наиболее приемлемую форму существования. При этом кому-то больше импонирует коммунизм, а кому-то он совсем несимпатичен. Важно не это, а способность народа идти на значительные жертвы ради той или иной иллюзорной идеи.
      Отметим, что в последнее время латиноамериканцы постепенно начинают активизироваться на международной арене, в первую очередь, через инициирование идей антиглобализма, которые корнями исходят из Аргентины и Бразилии. Но пока это не опасно вследствие причин, о которых будет сказано ниже. Реальное влияние на международные дела Латинская Америка оказывает косвенно, через своих эмигрантов в Соединенных Штатах, численность которых там возрастает все больше и больше и которые вследствие этого становятся важнейшим фактором внутренней политики этого государства [20, 21].
       Великоросский суперэтнос.В него входят Россия, Беларусь, Казахстан, Украина. Последнюю я причисляю к Великоросскому суперэтносу, несмотря на сильные там прозападнические тенденции, поскольку пока значительная часть населения этой страны тяготеет к России как к центру суперэтноса. Не исключено, что к этому суперэтносу пока следует причислять и Армению.
      Великоросский суперэтнос является весьма важным игроком на современной политической сцене мира, хотя его влияние в последнее десятилетие XX в. сильно уменьшилось вследствие произошедшего раскола суперэтнического поля и выделения отдельных этносов, входивших ранее в единое государство СССР, в самостоятельные (формально самостоятельные) государства. Разрыв хозяйственных связей и стыдливое неприятие руководством вначале СССР, а затем и России всего родного, их мировоззренчески и эмоционально прозападная ориентация обеспечили глубокий экономический и духовный кризис на всем постсоветском пространстве. Тем не менее, благодаря усилиям вначале Примакова, а далее Путина, деградационные процессы в центре Великоросского суперэтноса – России – остановлены. Сейчас Россия, а вслед за ней и все остальные члены суперэтноса начинают обретать былую уверенность, вспоминать свою силу.
      Сила Великоросского суперэтноса определяется его вступлением в эпоху «золотой осени» – той фазы этногенеза, когда энергии достаточно, чтобы сконцентрироваться на решении весьма сложных проблем, но недостаточно, чтобы позволить себе пассионарное расточительство. Например, сейчас уже невозможно представить, чтобы ради решения проблемы чеченских сепаратистов Россия пошла на жертвы, сопоставимые с теми,
      которые она имели в Крымской военной компании 1853 – 1856 гг.
      Надо сказать, что в конце 80-х годов XX в. Л.Н. Гумилев высказывался против того, что Россия готова входить в фазу «золотой осени», что она еще не полностью прошла болезненную стадию надлома, когда этнос (суперэтнос) страдает чужими идеями, для достижения которых используются разного рода революционные методы и «шоковые» терапии. Сейчас, уже с позиции прошедшего времени, можно только удивляться, насколько прозорлив был этот великий ученый. В то же время, следует обратить внимание на то, что Горбачево-Ельцинская революция сопровождалась существенно меньшим пассионарным надрывом, чем, скажем, Октябрьская революция 1917 г. Действительно, в конце XX в. уже не было массовых репрессий и расстрелов, как это было после 1917 г. Налицо явное падение уровня пассионарности в обществе, которое произошло за XX-й век. Да уж и не мудрено! Сколько пришлось пережить людям за манию величия некоторых интеллигентов-экспериментаторов, страдавших русофобией!
      Горбачево-Ельцинский мазохизм сейчас представляется как последний всплеск проявления фазы надлома, начавшейся в конце XVII в. со времен правления регентши Софьи и императора Петра I. Следовательно, конец этой эпохи знаменует начало следующей фазы развития не только России, но и всего Великоросского суперэтноса. Система под руководством Путина постепенно покидает безоглядное идейное почитание Запада и входит в инерционную фазу. Наступает эпоха относительного человеколюбия, спокойного и уверенного развития экономики, уважения собственного достоинства. Страшная эпоха надлома заканчивается. Хочется думать, что начинается восхождение безусловного величия Великоросского суперэтноса.
      Дальнейшее рассмотрение полиэтнической карты Земли требует обращения к новым народам – весьма активным, которые, порой, вынуждены пробиваться к «месту под Солнцем» в уже существующих, старых этнических системах. Для этого обозначим зоны новых (за последние 200 лет) пассионарных толчков. Судя по всему, их два, рис. 6.
      Один новый толчок зафиксирован Гумилевым. На стр. 385-386 своего основного труда [2] он связывал возникшую активность зулусов в начале XIX в. с пассионарным толчком. Англичане в течение XIX в. с трудом уничтожали технически отсталых зулусов и других местных жителей, а англо-бурская война 1899 – 1902 гг, несмотря на свою победоносность, и вовсе подорвала могущество Великобритании, которая после этого навсегда утратила лидирующие позиции на мировой геополитической арене. Таким образом, полоса нового пассионарного толчка пересекает территорию нынешней ЮАР и датируется, видимо, концом XVIII в. Этот период получается вычитанием от начала XIX в. минимального интервала 50 лет, на который приходится скрытый (инкубационный) период этногенеза.
      Отметим, что в последние двадцать лет выжившая пассионарность местного населения ЮАР явно поднимает голову: режим апартеида там отменен, а президентом является чернокожий абориген.
      Далее необходимо обратить внимание на то, что со второй половины XX в. происходит явная активизация народов центральной Африки: Зимбабве, Замбия, Бурунди, Руанда, Уганда, Судан окунулись в пучину страшных гражданских войн. Если мысленно соединить эти страны линией (рис. 6, полоса I) и продлить ее на север, то обнаружится, что она покрывает такие интересные ныне территории, как Израиль, Палестину, Иорданию, Ливан, Сирию. Активность первых двух образований, воюющих между собой, не вызывает сомнений. В Иордане, Ливане и Сирии весьма жесткие режимы. Если пойти по этой линии еще дальше на север, то встретим курдских сепаратистов и, наконец, Кавказский регион, где черкесы и чеченцы уже в середине XIX в. проявляли значительную способность сопротивляться российским войскам.
      Если сказать просто, то народы, расположенные вдоль полосы I на рис. 6 из некогда совершенно пассивных на сегодняшний день превратились в весьма активные. Разве это не так? И дело тут не в чьих-то кознях (Американских, Советских или еще каких), и не в борьбе «порабощенных» против «угнетателей», а в возникшей внезапно активности. Ведь не было же энергии сопротивляться у жителей западных и восточных берегов Африки, когда их порабощали и увозили в Америку на плантации. А вот зулусы предпочли почти полностью умереть, чем превратиться в рабов.

       Рис. 5. Схема расположения пассионарных толчков, проходящих по оси Кавказ – юг Африки ( I) и по оси о. Хонсю – Индокитай ( II).
      Все перечисленные районы находятся в той или иной точке фазы этнического становления: на Кавказе, Израильско-Палестинской территории и в Африке эта точка достигла высокого накала страстей, становление происходит более энергично и потому более заметно. Иордании, Ливану и Сирии пока удается смягчить социальные последствия пассионарного подъема, т.е. там процессы развиваются с некоторой задержкой. Это вполне допустимо, поскольку рождение и подъем этноса осуществляется пассионарными людьми и интенсивность этих процессов зависит от условий рождаемости, заинтересованности проживания в данной местности и т.п. В одних местах по одним причинам концентрация пассионариев достигает больших значений в относительно короткий промежуток времени (и тогда они начинают заметным образом влиять на события), в других местах для этого требуется несколько больше времени. Но в пределах допустимого разброса в 100 лет можно считать, что активность народов, живущих в ареале полосы пассионарного толчка I на рис. 5, начала проявляться одновременно.
      На севере Ирака уже в начале XX в. курдские поэты (поэты всегда первыми чувствуют приближающееся время) воспевали независимость Курдистана как единого государства. Ясно, что они были одними из первых новых курдских пассионариев. Во второй половине XX в. в качестве основной идеологической доктрины курдами самостоятельно был выбран коммунизм. И хотя эта идеология приобрела там совершенно иные черты, чем в СССР, важно стремление поменять старое мировоззрение на новое. «Коммунистами» стали и богатые и бедные, что указывает на готовность всего общества к единению вокруг некоторой идеи. А то, что выбор этой идеи пал на коммунизм, просто связано с надеждой на помощь от сильного Советского Союза. Ведь и принятие православного христианства на Руси в свое время было обусловлено исключительно геополитическим раскладом сил. В этом ничего плохого нет.
      Отметим, что пассионарность, зародившаяся по линии толчка, постепенно растекается в соседние районы, где появляется т.н. инкорпорированная пассионарность, привнесенная туда активными мигрантами. К числу государств с инкорпорированной активностью (которая ничуть не хуже, так сказать, естественной, полученной непосредственно от толчка) сейчас можно отнести Ливию, Египет, Саудовскую Аравию, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Йемен. Пока они не выражают активность, сопоставимую с тем, что наблюдается в Палестино-Израильском районе или, скажем, в Судане. Однако важно, что там возникают или получают поддержку новые (или как-бы новые) религиозные и мировоззренческие доктрины. Ваххабизм (по сути, чистый ислам), возникший в конце XVIII в., стал государственной религией Саудовской Аравии. Лидер Ливии Каддафи создает свои учения, которые так или иначе, но поддерживаются населением. При этом все арабские страны Ближнего Востока объединяются против Израиля. Кроме того, следует отметить наличие агрессии у арабов из Саудовской Аравии, Йемена, Палестины и некоторых других стран Персидского залива по отношению к России. Ведь только так следует расценивать их прямую военную поддержку чеченских сепаратистов.
      От курдов активность перелилась на остальное население Ирака, в первую очередь на суннитов, компактно проживающих рядом с ними. Ведь именно сунниты, несмотря на свое явное численное меньшинство, от лица Саддама Хусейна, правили страной на протяжение 24 лет. Однако инкорпорированной активности властной верхушки хватило лишь на то, чтобы жестоко подавлять внутренние восстания и мятежи. Уже в 2003 году среди старых управленцев практически не осталось реальных пассионарных лидеров, и во время войны с США они проявили слабость и растление, что выражалось в продажности стариков-генералов (почти все сунниты). Конечно, это еще не означает, что весь иракский народ беспринципный, но это означает, что пассионарный толчок конца XVIII в. еще не стал существенным образом сказываться на территории двуречья Тигра и Евфрата и не сформировал у всего народа мироощущение силы от своей целостности и невозможности продажи Отечества. Ведь пассионарность проявляется в способности к мобилизации в критические ситуации и умении организовываться таким образом, чтобы дать достойный отпор противнику. Ничего этого иракский народ под руководством старой власти не продемонстрировал. В то же время нельзя не обратить внимание на то, что после того, как старая сгнившая элита ушла и освободила место новым потенциальным лидерам, как те не заставили себя ждать. Молодые духовные вожди (лидеру шиитов Муктаде аль-Садру в 2004 г. был 31 год) возглавили движение по освобождению Ирака от оккупации, которое оказалось несравненно более вязким и необратимым, чем при Саддаме. Это указывает на то, что все же молодая пассионарность в Ираке имеется, хотя она пока находится на невысоком уровне. Сегодня там активны лишь немногие молодые люди, а пожилые преимущественно пассивны. Думается, что если бы не вторжение США, то невидимое становление молодой иракской активности продолжалось бы дольше. Вторжение ускорило события тем, что сняло ограничение для молодой пассионарности, которой проявлять себя в рамках старых систем было бы сложнее. Кроме того, борьба против оккупации позволила сплотиться извечным врагам – суннитам и шиитам, что знаменует собой принципиальный момент возникновения из старых этносов нового этноса. Энергия, скрепляющая новый народ – молодая инкорпорированная пассионарность (здесь и далее под энергией социума будет пониматься не энергия типа энергии электромагнитного поля и т.п., а потенция к движению), а форма, в рамках которой произошло это слияние – общность судьбы, необходимость освободить свою страну от американской оккупации. Сейчас уже можно уверенно говорить о том, что скрытый период фазы подъема нового витка этногенеза иракцев подходит к концу и начинается его явный период.
      На особом месте стоят другие члены мира восточного ислама – Иран, Афганистан и Пакистан. Пока новая пассионарность в должной мере до них не дошла. Даже Иран, выдержавший жестокую войну с Ираком в 70-е годы XX в., еще не позволяет говорить о себе как о получившем новую активность. Конечно, кое-какие новые идеи там ходят (вспомним революцию в 1979 г.), но они не носят всеобъемлющего характера и не приводят к возникновению новых глобальных мировоззренческих установок, так что старая шиитская догма там незыблема. Максимум, что можно сейчас предположить, это нахождение Ирана в скрытой фазе нового этногенеза.
      Кувейт, Афганистан и Пакистан совершенно не проявляет никаких проблесков творчества в отношении своего социального устройства. Все они проживают остатки мемориальной фазы в рамках этногенеза, начавшегося в конце V в. [2]. Лишь в последнее время усилиями очень опасной группировки Аль-Каида, корнями исходящей из Саудовской Аравии и действующей на огромном пространстве от Кавказа (поддержка чеченских сепаратистов) до Северной Африки и Пакистана, пассионарность постепенно проникает и в эти страны. Однако пока население там практически не участвует в тех мировоззренческих преобразованиях, к которым призывают лидеры Аль-Каиды, они (шииты, сунниты) преимущественно придерживаются старой догматики, а новое толкование ислама (ваххабизм или какое иное) не воспринимают. Это значит, что у них пока еще нет стремления к новизне, к духовному поиску.
      Правда, надо отдать должное северным племенам Афганистана, которые, с одной стороны, активно принимали новую для них коммунистическую идеологию и проявляли в этом смысле характерный для активных людей духовный поиск, а с другой стороны – сдерживали натиск советских войск во время войны 1979 – 1985 гг. Эти горцы, засевшие в Паншерском ущелье, проявляли заметную боеспособность в то время, когда их сограждане в низовьях гор вовсе не желали воевать, а занимались выращиванием опиумного мака и наркоторговлей. Такая чудом уцелевшая пассионарность горцев объясняется тем, что в горах социальные процессы идут всегда медленнее, чем на равнине, горы как-бы консервируют пассионарность.
      Таким образом, Иран, Афганистан и Пакистан живут в основном остатком пассионарного толчка конца V в. н. э. [2], в результате которого был создан мусульманский мирна Ближнем Востоке, в Северной Африке и Центральной Азии. Он прожил весьма насыщенные 1400 лет. Хватит. Сейчас энергия того давнего толчка почти полностью растворилась в биосфере и эти страны энергетически ослабли. В них нет духа жертвенности, который есть у их прежних братьев по старому мусульманскому суперэтносу. Сейчас их старые братья – уже не братья, они другие, проповедующие новые идеи, например ваххабизм. Будем их называть новыми арабами. Память еще долго будет хранить былое единство, но актуальные геополитические реалии, в которые оформляется пассионарность, важнее воспоминаний.
      Впрочем, память все же действует и новые арабы сейчас активно начинают искать пути влияния на остатки старого мусульманского суперэтноса. Например, они пытаются влиять на Афганистан, Пакистан, входя в противоречие с США, которые тоже стремятся завладеть здесь инициативой. Не исключено, что через некоторое время там появятся новые курды. Кто окажется сильнее в борьбе за влияние на Юге Евразии? Поживем, увидим.
      Важно, что несмотря на активность и этническую общность новых арабов и тех, кого они вовлекают в круг своего идеологического и этнического воздействия, все они государственно разобщены, не имеют скоординированной политики, и, следовательно, на настоящий момент не вышли на тот уровень мирового влияния, который позволял бы учитывать их как глобальную силу. Весьма вероятно, что такой силой они станут позже.
      Пассионарность растекается не только на Ближнем Востоке и Северной Африке, но и в Южной Африке (южнее Сахары). Например, находящиеся в стороне от толчка Замбия, Конго, Намибия, Сомали, Сьера-Леона и Ангола охвачены пожаром гражданских войн практически всю вторую половину XX в. В Конго резня была такая, что более половины населения погибло. Это ли не проявление иррациональной, совершенно логически не обусловленной активности? А вот крайний запад Африки, а также Тунис, Алжир, Марокко пока относительно спокойны: до них дело еще не дошло.
      Следующий пассионарный толчок прошелся по оси Япония– Индокитай(полоса II на рис. 5). Видимо, его следует датировать началом XIX в. Совпадение по времени с точностью 50 – 100 лет рассматриваемых пассионарных толчков I и II не должно приводить к удивлению или скепсису. В принципе, такое совпадение не запрещено и уже наблюдалось на примере толчков в XIII в., от которых возникли государства инков и ацтеков (от одного толчка) на Американских континентах и литовцев, великороссов, турков-османов и эфиопов (от другого толчка) в Евразии [2].
      Пассионарность, привнесенная на территорию от Японии до Индокитая, преобразила народы, живущие на ней. Первыми, после более трехвековой спячки, активизировались японцы на юго-востоке о. Хонсю. Вначале это касалось лишь энергичной внутренней модернизации всех устоев общества, но уже в 1875 г. они осуществили агрессию на Корею и в следующем году вынудили ее подписать неравноправный Канхваский договор. В начале XX в. Япония объявила войну Российской империи (при поддержке Англии, Франции и США) и выиграла ее; в 1918 г она попыталась закрепить успех на Российском Дальнем Востоке, но на этот раз оккупация была отбита. Далее была экспансия в Китай (отторжение Манчжурии) и заключение военного договора с гитлеровской Германией по разделу мира. Предполагалось, что практически вся Азия будет принадлежать Японии. Но планам не удалось сбыться. Советский Союз в 1945 г сломал ей военный хребет и понизил ее пассионарный потенциал, дав возможность другим южноазиатским «тиграм» обнаружить свою активность.
      Следующими свою недюженную силу стали проявлять Китай и Корея. В XX в. они вынырнули из небытия и на сегодняшний день их активность не вызывает сомнений не только вследствие их экономического и военного усиления, но и вследствие наличия тех явно выраженных духовных поисков, которые привели к популярности нетрадиционных для них доктрин и учений (например, христианства, которое стихийно поддерживается населением Южной Кореи и коммунизма в Северной Кореи), к приятию ими жестких систем правления. При этом Китай стал явным лидером южноазиатской пассионарности, обогнав прежнего лидера – Японию – по всем стратегическим позициям: наличием огромной и мощной армии, самостоятельностью внешней и внутренней политики, геополитическим влиянием в регионе и во всем мире. На сегодняшний день Китай – это крепнущая «не по дням, а по часам» империя, интересы которой всеобъятны. Пока они не озвучены в полной мере и может возникнуть ложное впечатление, что внимание китайцев ограничивается лишь своими внутренними проблемами, но не за горами тот час, когда весь мир узнает об их реальных претензиях.
      Далее необходимо отметить Вьетнам, Лаос и Камбоджу, которые в первой половине XX в. успешно освободились от положения французских колоний, а в 60-е и начале 70-х отбили яростную и жестокую попытку экспансии США. Особенно трудно было Вьетнаму, который оказался в эпицентре интересов Штатов в Индокитае и который проявил невероятный героизм в отстаивании своей независимости. Конечно, СССР ему помогал, но воевали-то вьетнамцы! После получения независимости в Лаосе, и особенно в Камбодже, ситуация не успокоилась. Так, в Камбодже красные кхмеры учинили исключительно кровопролитную гражданскую бойню. Все это указывает на значительную пассионарность этих народов, что и двигает их по пути этнического становления, весьма трудного и болезненного. При этом важно принятие ими новых мировоззрений. Во Вьетнаме и Камбоджии – это «коммунизм», а в Лаосе – некое подобие демократии. Конечно, все это – в ракурсе собственного восприятия, в рамках потребности к поиску нового взгляда на жизнь.
      На этом фоне Таиланд с активно развивающейся экономикой и без масштабной внутренней усобицы кажется относительно спокойной страной, хотя ведь и он смог стать де-юре независимым от Запада. Очевидно, здесь фаза этнического подъема тоже имеет место, но она проходит в более спокойном темпе. Видимо, пассионарность из этой страны частично ушла на юг, в результате чего и происходит некоторое ее отставание в этническом развитии от соседей.
      Вероятнее всего, что из Тайланда пассионарность мигрировала в Малайзию и, далее, в Индонезию. Сейчас там довольно неспокойно: многотысячные кровавые столкновения на религиозной почве – почти обычное явление. Инкорпорированная пассионарность пока занимается захватом инициативой во внутренней политике этих стран.
      Мьянма (Бирма), судя по всему, тоже оказалась задетой пассионарным толчком. Начало ее становления связано с именем правителя Миндона и практически совпадает по времени с началом реформ в Японии. Миндон изменил структуру управления, инициировал товарно-денежные отношения, перенес столицу в новый город Мандалай. Однако английская экспансия оборвала культурно-экономическое восхождение Бирмы в самом ее начале, уничтожив в войнах большую часть еще неразвитой пассионарной элиты. В результате этногенез, хотя и не «умер» полностью, но замедлил свое развитие.
       Индияоказалась незатронутой новыми пассионарными толчками, хотя ее активность в XX в. по сравнению с XIX в. заметно возросла. Природа этой активности лежит в старом толчке V в., от которого одновременно возникла и раджпутская Индия и мусульманский суперэтнос [2]. Английская колонизация этих двух систем законсервировала их на два века. После ослабления Великобритании в войне с зулусами, мусульманский мир и Индия получили возможность реализовать скрытые силы и осуществить регенерацию, т.е. частичное восстановление той активности, которую они проявляли 200 лет тому назад. Произошло то, что Л.Н Гумилев называл смещением этногенеза по времени. Но поскольку 200 лет тому назад это уже были старые этносы, то и регенерация в XX в. не могла быть ярко выраженной. Действительно, незатронутая новыми пассионарными толчками часть старого мусульманского мира и Индия не проявляют способность к какому-то особому героизму и надрыву, как, например, Вьетнам (война с США) или Китай (Культурная революция). У них нет и желания завоевывать другие страны, как это есть, например, у новых арабов и было совсем недавно у Японии и отчасти у Лаоса. Они живут в рамках старых догматических схем: мусульмане – в рамках своих, индусы – в рамках своих. Например, Индия до сих пор разделена по кастовому признаку (более 500 каст). При этом имеются так называемые “неприкасаемые”, которые находятся так низко в кастовой иерархии, что к ним даже запрещено прикасаться. В последнее время “неприкасаемые” интенсивно переходят в христианство в надежде, что христианские страны (США) заступятся за них и облегчат их мученическое существование, но официальные власти Индии активно сопротивляются этим процессам. Иными словами, там нет стремления скинуть старые мировозренческие установки и найти новые, а есть лишь желание подстроить привычный образ мысли под современные потребности. Кроме того, активизация этнического самосознания, имевшая место в середине XX в., к концу столетия пошла на убыль. Индо-Пакистанских войн нет уже более 30 лет, хотя территориальные протворечия остались. В Индии и в старом мусульманском мире сейчас преобладают тенденции, направленные не на возрождение своего величия, а на устроение быта. Если дело пойдет так и дальше, то в скором времени туда придут те, кто умеет осуществлять сверхнапряжение ради великой цели.
      Индия на сегодня является сильным государством. Однако эта сила есть результат краткосрочной регенерации, которая уже остановилась и дальше можно ожидать лишь регресс.
      Таким образом, современный этно-социальный мир представляет собой сложно структурированную целостность, при этом выше были указаны не все ее элементы, а лишь основные.
      Факт полиэтничности человечества для нас весьма важен, поскольку из него следует одновременное протекание различных по направленности процессов: интеграции, объединения – с одной стороны, и разинтеграции, распада – с другой. Причем сила и тех и других в целом одинакова, хотя на одних территориях в одно время могут преобладать одни тенденции, а на других территориях – противоположные. Так, объединение Западной Европы, напоминающее Киевскую Русь, соседствует с явным размежеванием Пакистана и Индии, примерить которых до состояния объединения в ближайшее время, очевидно, невозможно. Раскол Советского Союза, необратимое отделение стран Балтии, южного подбрюшья России (Кыргызстан, Туркменистан, Татжикистан, Узбекистан) и вхождение в родные для них суперэтнические целостности (для первых – Западный мир, для вторых – мир Турана), есть ярчайшая демонстрация того, что силы интеграции и разинтеграции действуют в равной степени интенсивности.
      Кроме того, полиэтничность означает многополярность силового поля на геополитической карте мира. Наряду с безусловным центром в лице США следует иметь в виду и другие силы.
      Китай на протяжении более двух тысячилетий оказывал решающее влияние в Азии. Затишье Китая с XVII по конец XIX века многие воспринимали как его характерную черту. Но Л.Н. Гумилев предостерегал крайнюю опасность такой расслабленности относительно Поднебесной. Это очень грозный игрок и в последнее время он неимоверно усиливается. За Китаем следует следить самым пристальным образом, быть начеку и не питать иллюзий относительно его сегодняшней формальной миролюбивости.
      Мощь России очевидна, поскольку даже будучи экономически слабой страной в эпоху Ельцина, с нею считалось пол мира. А в эпоху Путина ее влияние стало усиливаться еще более.
      Мудрые политики учитывают важное и пренебрегают малым. Представляется, что именно треугольник США – Россия – Китай в ближайщем времени будет определять основные очертания мироустройства на Земле.
      Силы США определяются в основном их исключительной экономической и военно-технической мощью, а пассионарность их низка. Сила Китая – в очень высоком пассионарном потенциале, который выражается в высоком духе китайских солдат и сплоченности всего Китая при решении насущных задач. В то же время технически Китай пока не достиг тех высот, которые имеются у России и тем более у США. Сила России заключается в гармоничном сочетании достаточно высокого, но не сверхвысокого, пассионарного потенциала и хорошего научно-технического уровня, который уступает американскому, но превышает китайский.

1.5. Основные факторы и геополитика