Россия: стратегия силы

      Надо сказать, что пассионарность в случае своей малочисленности внедряется в более спокойный этнос не военным путем, а путем обмана. Пришельцы поначалу пытаются убедить аборигенов в своей миролюбивости, т.е. попросту обмануть, поскольку активность не бывает миролюбивой, или убедить их в том, что все люди братья. Последнее есть тоже обман, поскольку активные пришельцы внедряются к другим народам не для того, чтобы ассимилироваться, а наоборот, чтобы жить по своим правилам. Они, конечно, в последующем могут ассимилироваться, но не вследствие своего желания, а потому, что потеряют активность. По такой схеме действуют, например, грузины и азербайджанцы в России. Их малочисленность не позволяет им захватить ее целиком, поэтому они придумывают пути, как это сделать частично, применительно к наиболее выгодным статьям бизнеса и т.д. При этом «пятая колонна» русофобов внутри России с подачи Запада поддерживает эту теорию, хотя для большинства россиян она очевидна и отрицаема. Впрочем, все же можно отметить тот положительный момент от прихода кавказцев, что, имея многолетнюю общность судьбы с россиянами, они в значительной степени получили их черты и их вхождение в Россию не может носить столь же разрушительный характер, как если бы это были совершенно чужие народы, – это с одной стороны. А с другой стороны, они своим присутствием поднимают упавший за последний век пассионарность россиян и повышает резистентность российского государства. Поэтому против миграции кавказцев не было бы никаких возражений и она несла бы в себе одни лишь плюсы, если бы происходила не так точечно, как сейчас, т.е. если бы кавказцы селились равномерно по всей территории страны, а не оседали в трех-четырех городах.
      Когда активных «пришлых» людей становится много и они осознают себя как заметную силу, то они уже не стесняются заявлять о себе и о своих претензиях. Именно такая ситуация сейчас складывается в Европе и в США, где азиаты, турки, латиноамериканцы начинают требовать соблюдения своих интересов и, следовательно, мировоззренческих установок.
      Следует отметить, что в российском обществе постепенно вызревает понимание реальности и опасности надвигающейся проблемы, она уже не замалчивается и открыто фиксируется в учебных пособиях [14] и в создании более жестких, чем ранее, миграционных законах.
      Фактический запрет на миграцию из чужих суперэтнических систем в Россию является для нее стратегической задачей. Эта задача не может решаться простым законодательным путем, хотя это тоже необходимо. Поставленная задача намного сложнее. Ее нельзя решить без активного вовлечения других государств – членов Великоросского суперэтноса. Их ответная заинтересованность вхождения в эту программу очевидна и обусловлена теми же соображениями, что и для самой России. Сообща всегда легче решать сложнейшие задачи выживания, поскольку в сообществе государств выше степень разнообразия средств и методов, с помощью которых можно эффективно осуществлять решение сложных проблем.
      Однако самое главное здесь, чтобы народ ощутил в себе силу оформленной самодостаточности, которая выражается не в снобистском отношении к другим культурам, которое, впрочем, русским никогда не было свойственно, а в той пропитки всех пор общественной жизни, когда происходит ориентация исключительно на свои собственные силы при решении любых ключевых проблем.
      Длительное время такого ощущения самодостаточности российскому народу явно не хватало. Действительно, в царскую эпоху с фактически отсутствующими транспортными и информационными связями между далеко расположенными частями огромного государства лишь отдельные уникумы ценой невероятной мощи своего воображения могли связать всю эту необъятность в единое целое. Большинство же населения просто физически не могло ощутить себя в рамках этого нескончаемого, почти что без начала и конца, территориального единства. В глубине души люди жили не в Российской империи, а в своей деревушке или в своем городке. Отсутствие в сознании у людей границ империи выливалось у них в непонимании того, где же они живут, и что же это такое – Россия. В результате им постоянно требовался некий стержень, который бы служил заменителем такого понимания. И так получилось, что в качестве этого стержня возник Запад, относительно которого россияне в большинстве своем и стали идентифицировать самих себя, а Россия для них стала тем, что отличается от Запада. Запад превратился в абстрактную границу в виде иной системы, существовавшей в сознании у людей, которая позволяла четче и яснее понимать им себя и то государство, где они живут. Ощущение цельности себя как народа и как государства наполнялось лишь при позиционировании Западу.
      После переворота большевиков в 1917 г. ситуация ухудшилась. На месте Российской империи возник Советский Союз, который стал утверждать себя как носитель абсолютной истины. Теперь, в отличие от царской эпохи, советские люди должны были быть выразителями неких всечеловеческих ценностей, причем роль основных «благодетелей» стараниями грузина Джугашвили (Сталина) и украинцев Хрущева и Брежнева выпала на долю россиян. На их плечи легла основная тягость расплаты за маразм коммунистического режима не только внутри страны, но и в других частях мира.
      Иными словами, если до 1917 г. Россия в сознании ее граждан была в основном как-бы недооформлена в своих границах, то после этого года – переоформлена, когда границы ее идеологического влияния должны были, по замыслу коммунистических вождей, простираться на весь мир. И тот и другой случай не был наилучшим, поскольку ни один из них не позволял россиянам по настоящему ощутить себя жителями и членами вот-этой целостности. Ведь такое ощущение может возникнуть лишь при достаточно ясном видении (в феноменологическом смысле – видении сознанием) границ целостности, к которой принадлежишь. Если границы отсутствуют вовсе, или если они не обозначены и потенциально уходят в бесконечность, то в массовом сознании людей (т.е. у большинства) происходит дезорганизация, потеря ориентиров для своей идентификации, и, как следствие, потеря необходимости для себя иметь свою самобытность. Эта ситуация сильно смягчается, если народ имеет некоторый идейный стержень, например, свою религию, которая для него оказывается важным цементирующим фактором (здесь мы на стороне И. Канта). До большевистского переворота россиян в значительной степени объединяла религия, преимущественно православие. После переворота религию попытались заменить на некое знание под этикеткой «коммунистическая теория», которая на деле есть просто теория оправдания издевательств над своим народом со стороны начальства. В результате люди к концу коммунистического правления окончательно перестали понимать – кто они такие. То ли русские, то ли россияне, а может не то и не другое, а что-то третье, например, советские люди, и чем одно отличается от другого?
      Таким образом, отсутствие четкой оформленности в понимании и ощущении того, что есть Россия, на фоне загнанной в угол религии привело к тому, что к началу 90-х годов XX в. россияне на какое-то время перестали быть слитными, едиными. В возникшие трещины единства стали активно входить и всякого рода мелкие секты, и прозападничество в виде неприкрытого антипатриотизма, в результате чего с предельной остротой оголилась проблема отсутствия самоидентификации россиян.
      Эта проблема стала решаться по мере того, как западный либерализм обнаруживал свою неспособность наладить достойную жизнь в России. Сейчас, после явного провала либерального проекта в интерпритации западников-русофобов, уже можно сказать с уверенностью, что россияне осознали одну простую вещь: никто им не поможет, более того, весь экономически высокоразвитый мир только того и ждет, чтобы использовать нестабильность России и получать в своих целях ее дешевые ресурсы, так что ничего другого не остается, кроме как стать самими собой, осознать себя единым народом и начать ориентироваться исключительно на свои силы по всем направлениям жизни – от идеологии и мировоззрения, до экономики и всех иных вопросов, касающихся безопасности страны. С другой стороны, современные средства транспорта и коммуникации, которые начали интенсивно развиваться еще в XX в., создали у людей достаточно четкое представление о тех территориальных границах, в рамках которых они живут. Кроме того, после краха коммунизма произошел совершенно явный отказ от мессианства и навязывания миру мировоззренческих установок. Тем самым в идейном плане произошел возврат в свои естественные географические, а не какие-то надуманные, границы. Россияне постепенно начинают осознавать себя как цельность, которая является для них реальной (а не эфемерной, как это было ранее) постольку, поскольку существует в ясных и понимаемых границах, причем границах не только в смысле обозначенности территорий, но и в смысле определенности своих национальных прагматических интересов. Последнее обстоятельство порождается первым, однако, со временем, именно оно станет доминирующим в ответе на вопрос о том, что есть Россия и кто есть россияне. Можно сказать, что в настоящее время происходит адекватное оформление сознания россиян относительно того места на Земле, которым они владеют и которое зовется Россией. Повторю, эта адекватность выражается в осознании и защите своих интересов, в том числе связанных с незыблемостью территориальных границ, которое, если выразиться просто, есть утверждение того, что россияне в России – хозяева. И как владелец своего отдельного дома закономерно не пускает к себе на жительство посторонних, поскольку те, поселившись, впоследствии вполне могут его выгнать на улицу, так и для россиян наличие интереса быть хозяевами на своей земле и не пускать никого чужого становится все более и более очевидным.
      Иными словами, объективные условия существования России подвели ее к осознанию себя как реальной целостности со своей палитрой интересов, которые не пересекаются ни с чьими другими. Это осознание есть обращение к себе, точнее, возврат к своей самоценности, утерянной когда-то. Направленность на предотвращение угрозы заселения ее земель пришельцами, попросту говоря, захват ее мирным путем иноземцами, должна выявить это осознание в полной мере, которое, в свою очередь, инициирует механизм собирания имеющейся пассионарности в русло общественной, т.е. интегрированной значимости.

2.2. Демографические проблемы

      В России на протяжении более десяти лет наблюдается демографический спад, который лишь отчасти компенсируется притоком из бывших республик СССР русскоязычных членов Великоросского суперэтноса. И это происходит на фоне растущей численности всего человечества. Если дело пойдет так и дальше, то придет час, когда избыток населения из разных частей Евразии устремится на пустующие территории России. Ситуация, как уже говорилось, усложняется климатическим фактором: из жаркого юга люди захотят переместиться в более комфортные, не слишком жаркие условия. И если в предыдущем разделе мы постарались показать, что отпор миграции представляет собой ту задачу, реализация которой вполне может сплотить россиян вокруг общего понимания того, что есть Россия, т.е. сплотить через идею державности и направить их активность в общезначимое русло, то в данном параграфе нам уже важно рассмотреть вопрос под другим ракурсом, с точки зрения того, каким образом обеспечить существование этого единства и не позволить себе исчезнуть с лица Земли как этносу просто по причине своего вымирания (отрицательного демографического воспроизводства).
      Надо сказать, что российскую демографическую ситуацию иногда характеризуют как «закономерную» [6, 9] в том плане, что будто бы это отражает вхождение России в так называемую фазу стабилизации, в которую со временем войдет все человечество, и будет развиваться в соответствии с линией 1 на рис. 3. Но, во-первых, как уже говорилось, эта гипотеза стабилизации численности человечества есть следствие учета лишь одного механизма торможения роста человеческой популяции, хотя на деле таких механизмов как минимум три (возможно, больше), так что реалистичнее представляется гипотеза общего демографического спада (линия 3 на рис. 3). Во-вторых, закономерности для всего человечества не обязательно должны в точности и буквально исполняться для какой-то его отдельно взятой части. Действительно, разве демографические изменения на планете коснутся какого-нибудь малочисленного племени в Океании, оторванного от цивилизации и живущего по неизменным законам в гармонии с ландшафтом несколько столетий? Вряд ли. А вот для густонаселенных территорий, дышащих «цивилизацией», эти изменения станут весьма актуальными. Иными словами, следует согласиться с автором книги [15] о действии принципа Ле-Шателье применительно к погашению демографической флуктуации. Следовательно, демографическим изменениям в перспективе подвергнутся те территории и страны, где плотность населения выше. А поскольку в России эта плотность в целом мала, то и общий популяционный спад ее может коснуться не очень сильно. Даже напротив, она может оказаться страной, где, вопреки общим тенденциям, будет наблюдаться рост населения за счет внутренних ресурсов. В пользу этого свидетельствует медицинская (неофициальная) статистика, согласно которой в России ежегодно производится 4,5 млн. абортов. Это говорит о высоком биологическом потенциале населения, который на сегодняшний день скован. Снятие барьеров для раскрытия этого потенциала (особенно экономических), проведение разумной социальной политики, направленной в первую очередь на поддержание молодых и активных, а не на пожилых (хотя и о них забывать не стоит), вполне может привести к существенному уменьшению абортов и, следовательно, резкому увеличению рождаемости. Взращивание пассионарности есть единственное коренное средство для обеспечения стратегической устойчивости любого государства, находящегося в фазе «золотой осени».
      Думается, что проблема демографического спада в России решится сама собой в случае устранения его реальной причины, которая заключается не в каких-то общечеловеческих закономерностях, а в экономическом кризисе. Решение основных социально-экономических проблем – вот что ей нужно. И тогда не будет утечки умов, капиталов, рождаемость превысит смертность, и вся общественная система пойдет на самовосстановление, саморазвитие. Поступательное развитие экономики – это наиболее эффективный, простой, так сказать, естественный способ устранения демографической проблемы, и, как следствие, отстаивания своей самостоятельности в этом сложном мире. При этом следует иметь в виду, что подъем экономики за счет средств, ослабляющие страну в долгосрочной перспективе, перечеркивает весь смысл этого подъема. В первую очередь, нет смысла обеспечивать рост экономики за счет ввоза эмигрантов из числа не великороссов, поскольку с краткосрочным улучшением жизни россияне получат бомбу замедленного действия. Когда она сработает, то перечеркнет все социальные достижения и ослабит страну так, что от нее вообще ничего может не остаться.
      В то же время россияне как часть Биосферы, безусловно, некоторым образом вовлекаются в общую демографическую тенденцию. В частности, они начинают испытывать на себе сопротивление Биосферы росту численности человеческой популяции в виде распространения смертельных болезней, таких как гепатит В и С, а также СПИДа. В России, начиная с 1999 г, наблюдается быстрое развитие этих заболеваний. В частности, на рис. 6 представлены данные, относящиеся к СПИДу [17, 29]. В октябре 2003 г. было зарегистрировано почти 250 тыс. больных этой болезнью, при этом по расчетным данным их значительно больше – около одного миллиона человек, т.е. 0,7 % от всего населения России.

       Рис. 6. Увеличение количества зарегистрированных случаев заболевания СПИДом в России (в процентах от общей численности населения) в период с 1994 по октябрь 2003 г .
      Эти данные пока позволяют считать ситуацию контролируемой, тем более что действия властей по борьбе с наркоманией (которая является основной причиной распространения СПИДа и гепатита типов В и С в России) и наркомафией в последнее время дают некоторые положительные результаты: на рис. 6 видно, что темп роста инфицированных болезнью СПИДа в 2003 г меньше, чем в предыдущем году. Однако ситуация пока остается сложной и требуются серьезные меры для того, чтобы полностью справиться с эпидемиями этой болезни и гепатитов В и С.
      С этой целью требуется поставить под серьезный контроль не только криминальную среду и границу, через которую в Россию попадают наркотики. Кроме этого, почему бы не поставить под контроль общественную мораль? Точнее, почему бы не контролировать тех, кто активно формирует общественную мораль? Речь идет о средствах массовой информации. Нетрудно вспомнить, как в 90-е годы XX в. государственные и коммерческие телевизионные каналы показывали подростковые сериалы зарубежного производства, в которых пропагандировалось лояльное отношение к наркотикам. Это было частью прозападной политики «демократов» по разваливанию России через ее внутреннее разложение. В данном случае, телевидение активно инициировало моральное разложение среди молодежи. С начала 2000 г. этого стало меньше, хотя и не исчезло совсем. Надо набраться мужества и, вопреки желанию Запада и его слуг-русофобов, установить цензуру, но не того типа, которая была в СССР, а аналогичную вариантам, действующим, например, в Японии, Швеции, или в какой иной стране, где с уважением относятся к себе и не допускают разгула пороков. Так, в Японии на средства массовой информации непосредственно влияют специально созданные советы из людей, пользующихся в обществе значительным авторитетом.
      Иными словами, требование элементарной выживаемости народа в условиях опасных эпидемий и исключительной экономической мощи наркомафии приводит к необходимости отказа от бесконтрольной свободы слова, предполагающей возможность недругам России влиять через безответственных журналистов на огромные массы людей. Свобода должна быть ограничена национальными интересами. Но такая демократия – совсем не та, что преподносится либералами-западниками как необходимость. Это предполагает несколько иную форму управления.
      Через отречение от бездумного подражательства тем или иным импортным течениям необходимо обращение к своим силам, возможностям и талантам. Этот импульс может и должен составить сущность проявления той силы, которая кристаллизуется в настоящее время в российском народе. Его пассионарность, изрядно потрепанная в XX в., по объективным причинам теперь получает возможность работать не на кого-то, а на себя и только на себя, забыв о голодающих в Африке, Центральной Азии или еще где-либо. Недооформленность, как и переоформленность гражданского сознания россиян длительное время не позволяла им обратить взор на себя целиком адекватно реальности, но, получив возможность это сделать, они тут же столкнулись с тем, что сила их заключается в отталкивании прежнего негодного прозападного стержня, равно как и прежних коммунистических, по большому счету, тоже пришедших с запада, человеконенавистических установок, в соответствии с которыми Россия ввязалась в расточительство своей энергии как во внутренних усобицах и преследованиях, так и в попытке осуществить никем так и неоцененное мессианство.
      Если сказать шире, то сила россиян, как и сила вообще, проявляется в первую очередь в сопротивлении оказываемому воздействию. Таких воздействий на общество может быть множество видов, но самыми опасными являются: а) природное, когда, образно выражаясь, сама природа восстает против человека, б) чужие общественные системы, которые или явно (военным путем) или неявно (путем мирной миграции или идеологического кодирования) хотят захватить народ и его территорию, в) само общество, когда оно начинает вредить себе. Россия в настоящее время испытывает все эти воздействия, а поскольку каждый из них есть проявление всех трех системных факторов, то возникает ситуация всеобщей связности, когда одно зависит от всего и все оказывает влияние на каждый нюанс жизни. А поскольку сопротивление по отношению к идеологическому влиянию Запада оказывается безусловной и видимой частью организовывающейся в общественно полезное русло пассионарности, то точно также и сопротивление другим формально различимым, но на деле являющихся лишь сторонами, ликами одного глобального воздействия, представляется как та актуальность, которая вот-вот заявит о себе.
      Следует подчеркнуть, что оказание сопротивления нельзя отождествлять с неприятием всего чуждого. Действительно, сопротивление представляет собой усилие по недопущению изменения своей сущности. По крайней мере, оно имеет смысл, пока сопротивляющийся субъект остается в прежних смысловых рамках. Здесь просто смысл оказывается самим собой лишь в ситуации очерченности границ, т.е. выделенности от других смыслов. Ведь если сущность видит себя цельной лишь при простом противопоставлении к другим сущностям, то раскрывать в себе свое многообразие, свою структурированность, иными словами, определять себя как смысловую значимость и наполнять себя содержанием она может лишь при нахождении всех моментов различия со всем остальным миром, которое предполагает сравнение и, следовательно, выявление не только противоположностей, но обязательно и общих черт, поскольку без таковых и сами искомые противоположности оказываются не оформленными должным, окончательным образом. Поэтому сопротивление общества воздействиям на него представляет собой естественный акт, необходимый с точки зрения достижения и сохранения своей целостности, но совершенно отталкивающий всякого рода изоляционизм. Наоборот, изоляция мешает пониманию народом самого себя, своих границ, и поэтому не позволяет осуществить достижение реальной (а не просто записанной на листе бумаги), окончательно оформленной в сознании людей цельности.

2.3. Трудности фазового перехода

      Россия в настоящее время характеризуется переходом от фазы надлома к инерционной фазе. И именно этот фазовый переход является энергетической предпосылкой обретения Россией самой себя, ее ощущения себя великой самостоятельной цивилизацией. Такие ощущения возникали и раньше. Вспомним, хотя бы, Ф.М. Достоевского, Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева. Однако такие умонастроения не были всеобъемлющими и не затрагивали основной слой пассионарной элиты ни в царское время, ни при коммунистах, ни при первых демократах. Ведь императоры стремились породниться с европейцами и постоянно брали себе оттуда жен; коммунисты идейно противопоставляли себя Западу, и, следовательно, предполагали его; а «демократы» безоглядно потакали Европе и США.
      Общество (точнее, суперэтнос) входит в новую фазу своего этногенеза и должно создать новую идеологему, полезную для себя. Однако вместо нее может возникнуть вредная, ущемляющая интересы россиян, идеология. Трудность здесь заключается в выработке именно той идеологемы, которая нужна, через которую будет осуществлена адаптация к новым условиям.
      В чем же может выражаться обретение Россией самой себя? В предыдущих разделах на этот вопрос уже частично был дан ответ в том виде, что Россия вполне готова и потому должна интегрировать имеющуюся у нее пассионарность в единую силу, которая обнаруживается в способности сопротивления разнообразным объективным угрозам, порождаемыми переплетением трех глобальных факторов. Но для достижения окончательного успеха этого явно недостаточно. Ведь мало увидеть в себе силу и направление ее применения, мало применить ее по актуальному направлению, важно, чтобы она еще внезапно не кончилась, а желательно наращивалась по мере своего действия. Решение этой предельной задачи позволит окончательно понять необходимость существования силы для России: сила оказывается нужна не для того, чтобы просто быть силой, а для того, чтобы воспроизводить себя и, в конечном счете, иметь возможность отрицать себя прежнюю, выходить за свои пределы, становиться иной, выражая волю к свободе ее носителя. Говоря проще, сила лишь обнаруживается в сопротивлении (что было показано выше), но по настоящему реализуется только в самостоятельном действовании.
      Но тогда достаточно абстрактный вопрос об обретении Россией себя переходит в более конкретный вопрос о том, как обеспечить самогенерацию всех сил общества, их постоянное самоусиление. Для этого рассмотрим пример, на основе которого можно попытаться вычленить нужный ответ.
      В 90– х годах XX в. в России сформировалась ситуация, когда в ней стали усиливаться структуры, заинтересованные не в ее усилении, а в ее ослаблении и даже распаде. Об этом следует сказать подробнее.
      Раскол этнического поля великороссов, достаточно объективный и назревший, обусловленный заметным остыванием суперэтноса в XX в., оформился в виде разрушения СССР и образования на его месте пятнадцати государств, в том числе и России. Конечно, инициировала этот раскол бездарная политика Горбачева, однако история многих государств знает большое количество бездарных политиков, правление которых не всегда заканчивалось столь трагично. Дело тут не только и не столько в личностях, сколько в объективно назревших закономерностях. Так или иначе, развал СССР привел к разрыву многочисленных хозяйственных связей между бывшими союзными республиками, и, как следствие, – к глубокому экономическому спаду на всем постсоветском пространстве. Абсолютно нелепая политика Ельцина еще больше усилила нестабильность. Эта нелепость выражалась в первую очередь в отказе государства управлять своей собственностью и ускоренном переводе этой собственности в частные руки. Это породило небывалую коррупцию: ведь только от чиновника зависело, кому будет почти подарено (продано за фиктивные суммы денег) то или иное предприятие. Как следствие, возникла система взятко-давания и взятко-получения. Объяснялась эта спешка необходимостью необратимо уйти от коммунизма. Коммунизма, и в самом деле, большинство населения не хотело. Оно просто хотело нормальной, человеческой жизни. И под этим соусом им была предложена приватизация, в результате которой возникла коррумпированная власть и коррумпированный бизнес, завладевший государственными предприятиями и правом распоряжаться природными богатствами. При этом все понимали, что народ обманут и в большинстве своем он от приватизации так ничего и не получил. Однако я не думаю, что могло быть принципиально иначе. Чудес не бывает: коммунисты показали свою неспособность к эффективному экономическому управлению, и в народе возникло недовольство, напряжение, которое аккомодировало через реализацию установки, противоположной коммунистической. И если первые отрицали частную собственность на средства производства, то новые времена почти неизбежно должны были породить ослепленную влюбленность в эту самую собственность. Из одной крайности бросились в противоположную. Но крайности всегда чреваты последствиями, вот и в новой ситуации все оказалось не так уж и розово. Ведь понимание несправедливости приватизации было не только у тех, кого обманули, но и у тех, кто обманул, причем у последних это понимание было не поверхностным, а утонченным, глубоким, продуманным. Все знали, что в обществе сильны настроения осуществить деприватизацию. Следовательно, все понимали, что России еще далеко до стабильности. Причем, на первом месте здесь следует ставить политическую стабильность, производной от которой является стабильность экономическая. Действительно, во времена правления Ельцина парламент (Дума), несмотря на всю его конституционную слабость, постоянно бурлил. Кто-то на этом зарабатывал себе политические очки, кто-то деньги, хотя, думается, были и честные люди. В целом, было общее ощущение и понимание глубокой политической нестабильности, нестабильности вообще. А кто будет хранить свои капиталы в нестабильном месте? Таких найдется мало. В итоге, утечка капиталов коррумпированных чиновников и бизнесменов приобрела огромные размеры, вся экономическая система стала работать по принципу «заработаем здесь, увезем туда», что породило соответствующую цикличность: пока зарабатывали, вроде наблюдалось некоторое улучшение, но потом резко выводили капитал, что приводило к экономическим кризисам. Люди с деньгами стали рассматривать Россию не как зону своих постоянных деловых и коммерческих интересов, а как страну, где работать надо периодически, т.е. временно. Сформировавшиеся временщики, спекулируя на сложностях страны, в постсоветское время имели заинтересованность в том, чтобы раскачивать ситуацию. Чем больше нестабильности, чем меньше период колебаний «временная стабильность – нестабильность», тем больше они могли зарабатывать.
      С другой стороны, постепенно ширилось число тех, кто понимал, что Россия представляет собой уникальное этническое (точнее, суперэтническое) образование со своим собственным внутренним устройством. В частности, существовал и развивался патриотический бизнес – тот, который объективно настроился на систематическую работу в России. Ему нужна была стабильность.
      Борьба тех, кому выгодна нестабильность и тех, кому нужна стабильность, мучает страну вот уже полтора десятка лет и мешает ей развиваться. Когда у власти были временщики, они своим существованием совершенно естественно вредили всему обществу. Но когда, в эпоху Путина, к власти пришли патриотически настроенные силы, они стали бороться с временщиками («дело» НК ЮКОСа), в результате чего, вследствие исключительной мощи последних, всю страну периодически стали потрясать разнообразные события, от которых явно или неявно страдало все население. Например, возникающие потрясения приводят к дестабилизации финансовых рынков, в результате чего страдает экономика, а обычные люди продолжают бедствовать.
      Рассмотренный пример показывает важную проблему российского общества, которая заключается в его идеологическом расколе. Значительная доля населения смотрит на Россию как на страну, из которой «местами» будто бы можно сделать что-то вроде подобия Запада. Если же эта задумка не удается, то следует уехать (или, по крайней мере, вывести капиталы), очевидно, в Северную Америку, Австралию или Западную Европу. Поэтому существование временщиков в бизнесе есть предельное выражение западничества, переведенное в эту уродливую форму историческими особенностями развития.