Семья Доннели (№4) - Ангел в моей постели

Мелоди Томас

Ангел в моей постели

Глава 1

Англия

Осень 1873 г

Порыв холодного ветра ворвался в таверну «Дикий вепрь», и вместе с ним вошел Дэвид Донелли. Край плаща, бившегося о его ноги, взметнул позади него груду шуршавших сухих листьев. Холодная неустойчивая погода вполне соответствовала его настроению, когда он темной тенью застыл под аркой двери, ведущей в общий зал кабачка. С высоты своего роста он оглядел комнату, наполненную дымом: на вертеле с шипением жарился поросенок. Дэвид нисколько не смущался, чувствуя устремленные на него взгляды посетителей. Он знал, что большинство из них прикидывает, какие ценности он имеет при себе.

Широкий плащ скрывал черные брюки, рубашку и сапоги для верховой езды. Большой капюшон закрывал голову и лицо. С презрительной усмешкой на губах он осматривал комнату, где, по слухам, обслуживали убийц, контрабандистов и воров. Из-за голенища сапога у него торчал кинжал, на боку висела морская сабля. Дэвид приготовился к охоте.

– Чего желаете, господин? – Светловолосая проститутка пропела ногтем по его бороде, прежде чем он успел Схватить ее тонкое запястье рукой в черной перчатке. – Я доставлю вам любое удовольствие.

– Покажи, где Стиллингз, – обронил он, демонстрируя полное безразличие к ней и снова оглядывая посетителей. – Я знаю, что он здесь.

– Вы хотите что-то продать? – Она тряхнула густыми волосами, когда его темные глаза снова остановились на ней. На этот раз он не спешил отвести взгляд. Кивнув в сторону мужчины, сидевшего в углу и наблюдавшего за Дэвидом, она пожала плечами. – Скорее бросит вас в реку, чем купит что-нибудь.

Дэвид криво усмехнулся и, вложив ей в ладонь полкроны, наклонился к самому ее уху.

– Высоко ценю твое предупреждение, – сказан он с чуть заметным ирландским акцентом.

Она подняла на него ярко-синие глаза:

– На случай, если вам понадобится быстро уйти, в конце вон того коридора есть дверь.

Взглянув на темный коридор, он кивнул. Она взвизгнула – кто-то сзади обхватил ее за бедра и потащил к ближайшему столу. Дэвид увидел, как двое мужчин дрались из-за нее. Он начал пробираться между немытыми телами к задней стене. Запах, с каждым вдохом проникавший в легкие, заставил его поморщиться от отвращения. Он приехал в этот приморский город на берегу реки Какмиер с определенной целью, и на него не производило впечатления грубое проявление силы местными жителями, как и безнравственность их ночных развлечений.

Потягивая пенный эль, Стиллингз наблюдал за направлявшимся к нему Дэвидом, как солдат, почуявший у своих ворот врага. На Стиллингзе поверх синей шерстяной рубашки с расстегнутым воротом была кожаная безрукавка. Если бы не прищуренный, оценивающий взгляд, выражение его лица можно было бы считать вполне дружелюбным.

Дэвид остановился у его стола, заслонив свет, и Стиллингз вынужден был поднять голову.

– Стиллингз, если не ошибаюсь? – Дэвид не подал руки. Стиллингз толкнул носком дорогого сапога сидевшего за его столом человека и приказал:

– Уступи место, Фрэнке. Разве не видишь, у нас важный гость?

Дэвид сел на предложенный стул спиной к обитой деревом стене.

– Я – шериф, – сказал Стиллингз. – Назначен самим наиблагороднейшим Неллисом Манро, судьей и покровителем этих скромных берегов. Он владеет почти всеми землями в этих краях. Или почти всеми. – Щелкнув пальцами, Стиллингз подозвал служанку. – Что желаете, господин?

Дэвид желал бы смыть запах этого места со своей одежды.

– Нам надо кое-что с вами обсудить. Чем скорее мы это сделаем, тем скорее я смогу заняться более приятными делами.

– Естественно, – согласился Стиллингз, отослав служанку. – Но такой человек, как вы, не выживет в этом городе и пяти минут.

Любезно улыбаясь, Дэвид заметил в комнате людей Стиллингза. Шериф явно хотел запугать его.

– Почему вы так думаете?

– Потому что это опасное место для чужаков, – с усмешкой объяснил шериф.

Существовала лишь одна причина, заставившая Дэвида покинуть место, где он, отойдя отдел, жил в полном уединении, и вернуться в Англию.

Он достал из складок плаща красный бархатный кошелек. Развязав его, бросил на стол небольшую вещицу. Серьга с кроваво-красным рубином и бриллиантом упала на стол на круг золотистого света, падавшего от пламени свечи. Драгоценные камни блеснули, привлекая жадные взгляды.

– Я выяснил, откуда эта сережка, и приехал сюда, – сказал Дэвид. – Готов заплатить хорошие деньги за ожерелье, которое входит в этот гарнитур.

– Простите меня. – Стиллингз почесал подбородок. – Напомните, откуда вы прибыли?

– Ростовщик, у которого была эта серьга, направил меня сюда. – Дэвид отклонился от полосы света, пряча в перчатке рукоять кинжала. – Он уверял, что у него были дела около Олфристона. Сказал, что если кто-то и знает о предыдущем владельце этой безделушки, так это вы.

– Странно. – Шериф скрестил на груди свои мощные руки. – С чего он взял?

– – Вы – шериф. Должно быть, он предполагал, что вы знаете всех жителей в этих краях. Дело в том, что сережка связана с нераскрытой кражей, совершенной в Индии несколько лет назад.

– В Индии? – В карих глазах Стиллингза мелькнул интерес. – Каким образом вы узнали о существовании такого же ожерелья? Кстати, мне о нем ничего не известно.

– Не все ли вам равно, как я узнал? Я готов заплатить за ожерелье тысячу фунтов, – сказал Дэвид, зная, что за такую сумму любой продаст собственную семью. – Те, на кого я работаю, согласны предложить долю прибыли человеку, который поможет найти место, где находится ожерелье.

Глаза Стиллингза загорелись.

– Тысячу фунтов, говорите?

На самом деле ожерелье считалось бесценным, оно входило в число артефактов, украденных десять лет назад в Калькутте из королевской сокровищницы. Эта кража стоила жизни одному из друзей Дэвида и оставила неизгладимый след в его душе. Никто не знал, почему после стольких лет вдруг появилась одна серьга. Девять лет назад, как предполагали, похищенные сокровища находились на пароходе, затонувшем у берегов Бомбея со всеми, кто был на его борту.

– Кража, говорите? – Шериф потер гладко выбритый подбородок. – Может, вы и не ищете ожерелье. Может, вы вор и ищете вора, у которого есть что-то еще, что нужно вам, – сказал он, уставившись наконец на бриллиантовую серьгу, блестевшую на столе. – Если эта серьга увеличивает ценность ожерелья, полагаю, она стоит больше, чем вы говорите. – Стиллингз протянул руку в перчатке, намереваясь взять серьгу.

Дэвид вонзил кинжал в столешницу, и шериф невольно отдернул руку.

– Эта серьга принадлежит мне, шериф.

– Сомневаетесь, что в моей власти дать делу законный ход?

– Послушайте, Стиллингз. Вы не возьмете то, что принадлежит мне. Я предложил хорошо заплатить за нужные мне сведения.

Стиллингз встал, скривив губы в усмешке:

– У нас возникла проблема.

– Значит, у нас есть что-то общее.

– Взять его! – крикнул шериф.

Дэвид схватился за край стола и опрокинул его. Кружки, тарелки и столовые приборы посыпались на пол. Дэвид одним движением вскочил на ноги и мгновенно оказался на соседнем столе. Швырнув горсть монет, он откинул плащ и повернулся так, что все увидели у него на боку саблю.

– В другой раз, шериф.

Посетители и служанки, сбившись в кучу, дрались, собирая шиллинги. Раздался крик: «Не дайте ему убежать, идиоты!»

Дэвид перескочил на другой стол и пробежал по нему, расшвыривая сапогами деревянные блюда и кружки. Крики усиливались по мере того, как все больше людей ввязывалось в драку. Стекла дрожали, кто-то опрокинул скамью. Дэвид ступил на другой стол и обернулся. Шериф пробивался сквозь клубок рук и ног, с трудом избегая ударов кулаком и подбираясь к столу, на котором Дэвид оставил ему серьгу. ..

Капюшон взметнулся на его плечах, когда Дэвид спрыгнул сначала на скамью, затем на пол и распахнул дверь в холодную, наполненную ярким лунным светом ночь.

Глава 2

– Здесь так холодно.

Виктория, загружавшая в тележку корзину с горшочками желе, оглянулась на голос падчерицы. Свет луны освещал семнадцатилетнюю Бетани, которая стояла, обхватив себя руками от холода. Между ними было всего одиннадцать лет разницы, и их скорее можно было принять за сестер, чем за мачеху и падчерицу.

Одинокий фонарь, висевший на двери амбара, бросал луч света на белый халат Бетани.

– Что ты тут делаешь в такой час? Да еще в такую ночь? – пожурила ее девушка.

– Мы помогаем твоему дедушке доставить все это завтра его пациентам. – Звякнуло стекло, это Виктория поставила на тележку вторую корзину. – Поскольку из-за болезни он больше не может...

– Кузен Неллис опять был здесь сегодня вечером. Я видела, как ты спорила с ним в саду, – сказала Бетани. Она подбежала к Виктории и обняла ее. – Этот ужасный человек хочет согнать нас с нашей земли? А Пипо ничего не может сделать.

Поскольку Неллис был ближайшим родственником сэра Генри по мужской линии, он хотел объявить деда Бетани недееспособным, что было вполне вероятным, если состояние здоровья сэра Генри и дальше будет ухудшаться. Виктория собиралась бороться с этим подлым вором, племянником сэра Генри, за каждый дюйм, не дожидаясь, пока Неллис станет опекуном семьи и отберет у них все имущество.

Виктория накрыла тележку брезентом и наклонилась, чтобы закрепить его. Она не сомневалась, что они продержатся зиму и у них до прихода весны будет кров над головой, невзирая на махинации Неллиса, но не знала, что их ждет в следующем году.

– Ты затеяла опасную дуэль с Неллисом, Виктория. Он становится все настойчивее в своих требованиях. Неужели тебе не страшно?

В свои семнадцать лет Бетани, ее падчерица, оставалась слишком наивной, чтобы понимать истинное зло. Но Виктория в этом прекрасно разбиралась. Она сумеет справиться с Невиллом, убеждала себя Виктория.

– А ты бы предпочла уступить?

Бетани поправила волосы и отвела глаза. Бархатный свод неба, усеянный звездами, накрывал окрестности. Позади нее раскачиваемое осенним ветром скрипело дерево.

– Мне становится страшно, когда ты сопротивляешься Неллису. Ему все равно, выйдешь ты за него замуж или нет. Ему нужно это имение.

– Твой кузен не из приятных людей, Бетани. Мы с твоим дедом не собираемся ему уступать. Кроме того, я не смогла бы выйти за него замуж даже при желании.

– Потому что не любишь его?

Виктория закрепила железные кольца по краям тележки. Переезд из Роуз-Брайера в этот коттедж у подножия холма должен был доказать Неллису, что она не изменит своего решения. Не может изменить. Но за последние месяцы он стал оскорбительно настойчив, и она не могла понять почему. Ей удалось сохранить кусок земли, на котором стоял коттедж, за счет дохода, который они с сэром Генри получали от своей медицинской практики, но они не смогут сохранить дом своих предков на холме и три тысячи акров прилегавших к нему обрабатываемых земель. Неллис уже выставил все это на продажу за неуплату налогов. Никто не осмелится купить имение, опасаясь его мести, и Неллис получит его задаром. Пройдет несколько недель, и все, кроме этого коттеджа, окажется в руках Неллиса. После этого он попытается получить опекунство над ее сыном.

– Иди сюда, – позвала Виктория. – Поможешь мне привязать брезент. Пока Натаниел с твоими родственниками в Сейлхерсте, мы с тобой несколько недель будем слишком заняты, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

– О, посмотри. – Младшая девушка указала на тонкую черту на небе. – Падающая звезда. Видела? Загадай желание.

Виктория посмотрела на небо и, закрыв глаза, успела загадать желание прежде, чем растаял след звезды. Она пожелала чуда, которое помогло бы ей победить Неллиса, и подумала, не заключила ли она сделку с самим дьяволом.

Черный кот, вскочив на тележку, замурлыкал, и Виктория взяла его на руки.

– Где ты был, Зевс? – Она уткнулась носом в его шерсть. – Разве ты не знаешь, что не должен выходить сюда ночью? В амбаре живет сова. Она может тебя съесть. Натаниел мне не простит, что я это допустила.

Она скучала по сыну. Он уехал еще в сентябре, когда начали убирать хмель. Она впервые позволила ему уехать только потому, что одна из ее лучших подруг в прошлом году переехала в Сейлхерст. Натаниелю было уже почти десять лет, а в этом возрасте многих его друзей уже отослали в пансионы.

– Виктория? – услышала она за спиной тихий голос Бетани. – Сюда кто-то едет.

– Зайди в дом, – сказала Виктория.

На вершине холма в пятидесяти ярдах от их коттеджа показалась группа одетых в темное всадников.

– Но зачем они сюда едут? – шепотом спросила Бетани. – Сегодня полная луна. Контрабандисты не...

– Я сказала, иди в дом, Бетани. – Виктория все еще не выпускала из рук кота. Сегодня шериф Стиллингз не должен был появляться здесь, и она подумала, какая злая судьба занесла его к ней. – Смотри не разбуди сэра Генри.

Взметнув белые оборки халата, падчерица побежала через двор к дому. Виктория смотрела на дорогу, обрамленную колонной дубов, серебряный свет, проникавший сквозь их ветви, придавал их кронам зловещий вид. Она не ожидала, что именно эта толпа людей будет бродить по лесу в такую холодную ночь, когда им было нетрудно найти тепло и развлечения в городе.

От группы отделился всадник. Шериф Стиллингз едва не раздавил ее, остановив свою страшную лошадь. Викторию осыпало гравием, и кот до смерти перепугался.

– Уж не сама ли леди доктор вышла встречать меня? – усмехнулся Стиллингз. – Вы не собираетесь снова запереть свою конюшню?

Возмущенная его грубостью, она выпустила из рук кота, и он бросился бежать, прошмыгнув между ногами лошади. От неожиданности конь шарахнулся в сторону и, как ни пытался всадник усмирить его, встал на дыбы. Кот взлетел на ближайшее дерево, а обезумевшая лошадь била копытами. Шериф едва удержался в седле.

– Проклятие, черт бы вас побрал.

Поправив съехавшую на глаза шляпу, он посмотрел на короткоствольный пистолет, который Виктория направила ему в сердце.

– Поостерегись, Томми Стиллингз. – Она была выше многих мужчин и попала бы точно в цель. – Мне не хотелось бы принять тебя за злоумышленника и случайно застрелить. – Она опустила пистолет, направив его в самое уязвимое место – между ног.

Она знала Стиллингза все эти девять лет, что прожила в Англии. Знала, на что способны люди, приехавшие с ним. Полгода назад они стали забирать у нее лошадей для перевозки незаконных грузов и покалечили кобылу.

– Больше я тебе не позволю пользоваться моими лошадьми.

– Какого черта, миледи. – Похлопывая шляпой по бедру, он оглядел дорогу у дома – не прячется ли кто в кустах – и посмотрел на своих людей. Кто-то из них ухмыльнулся.

– Я одна, – насмешливо произнесла Виктория. В темноте блеснули белые зубы Стиллингза.

– Мне нравится, леди Манро, что вы не слюнявая трусиха. Должно быть, потому, что так долго жили среди туземцев в Калькутте. Невинная сиротка, и все такое. – Он бросил что-то на землю к ее ногам. – Поднимите, – потребовал он. – И можете убрать свой пистолет. Если бы я хотел, то уже растоптал бы вас.

Она посмотрела на предмет у своих ног. И похолодела.

– Узнаете эту маленькую безделку?

С бешено бьющимся сердцем она опустилась на колени. Волосы рассыпались по плечам, касаясь земли и скрывая лицо. Она подняла серьгу и в панике посмотрела на холм, с которого спустились шериф и его дружки.

– Мне сказали, что есть еще ожерелье, к которому подходит сережка, – сказал Стиллингз. – Это правда?

– Кто дал ее тебе?

– Сегодня вечером у нас в «Диком вепре» был гость. Догадываюсь, что он хочет наложить руку на что-то большее, чем какое-то ожерелье.

– Уезжай. – Она швырнула ему серьгу. – И забирай ее с собой. Неужели ты думаешь, что, если бы у меня было такое ожерелье, я бы не заплатила налоги за имение сэра Генри?

Стиллингз недоверчиво улыбнулся. Он взглянул на коттедж и задумался.

– Помню, как однажды вы спасли мне жизнь, я никогда не остаюсь в долгу и мог бы позаботиться об этом чужаке.

– У тебя странное для головореза-контрабандиста понятие о чести, Томми Стиллингз.

– Вы оскорбляете меня. – Он тихо рассмеялся. – Особенно после того, как я предложил вам свои услуги.

– Не сомневаюсь, в это рискованное партнерство включено и убийство.

– Возможно. Сегодняшний гость оставил мне побрякушку с определенной целью. Будь я ее владельцем, стал бы искать, кто в наших краях может защитить меня от него.

Стиллингз пришпорил коня, поскакал к своим дружкам, и они с шумом помчались по дороге, оставив за собой облако пыли. Виктория осталась стоять на холодном ветру. Кровь леденела в жилах. Она сжала в руке пистолет.

Мяукнул Зевс. Виктория позвала его и обрадовалась, когда он перебежал дорогу и бросился прямо к ней в руки. Сова появилась из густых ветвей дуба и, расправив крылья, полетела в амбар.

– Ш-ш-ш, – прошептала она коту, пятясь в тень. – Все хорошо.

Но, глядя на сову, пролетавшую над двором, она еще крепче прижала к себе Зевса, понимая, что эти успокаивающие слова были ложью. То, чего она так долго боялась, все-таки настигло ее.

Кто-то ее нашел.

Глава 3

Верхом на серой лошади Виктория поднялась на холм и, глубоко вздохнув, оглянулась на коттедж. Ей удалось ускользнуть из дома и, почти не производя шума, оседлать кобылу. Она села в седло, опасаясь, как бы скрип кожи не привлек внимания кого-нибудь из слуг. Подавляя страх, она выехала из конюшни в темноту. Проехав минут пять по дороге, свернула на дорогу, ведущую обратно, затем съехала на узкую заросшую тропу и поскакала к большому дому на холме. Виктория затолкала свои длинные темные волосы под потрепанную шляпу и опустила поля на лицо, чтобы защититься от обжигающего холода. Низко наклонясь к шее лошади, она пробиралась через чащу. Шерстяные брюки и толстые чулки оберегали икры и ступни от мороза, но ей нечем было защитить лицо, и она подняла воротник.

Страх погнал ее в дом и заставил переодеться. И сейчас страх гнал ее вперед. Минут пятнадцать спустя она увидела силуэт каменной башни, построенной в XVI веке, – все, что осталось от деревянной церкви. Она стояла на краю кладбища, где сэр Генри похоронил своего единственного сына, отца Бетани, чье тело девять лет назад привезли на пароходе из Индии. На этом старом кладбище когда-то хоронили членов семей, живших и работавших на земле Манро. Пять лет назад церковь сгорела во время пожара. Теперь, за исключением подозрительных личностей и кладбищенского сторожа, мало кто отваживался появляться там.

Через железную арку ворот она въехала на кладбище; царившая там тишина, надеялась Виктория, поможет ей успокоиться. После того как уехал Стиллингз, она ждала, пока все в коттедже уснут, чтобы отправиться сюда.

Виктории хотелось верить, что появление серьги – просто случайность, но кто-то знает о похищенном ожерелье и приехал в этот город в поисках ее самой. Когда она увидела серьгу, ее охватил ужас, желание забрать сына и бежать из Англии.

Но она не могла бросить сэра Генри и Бетани, отказаться от той жизни, которую годами создавала для себя и сына Натаниела.

По земле стелился туман, колеблясь, словно призрачное дыхание, над старыми, покрытыми мхом камнями, пряча их вековые тайны. Виктория тронула поводья и поехала по краю кладбища. Ничто не указывало на то, что здесь кто-то недавно побывал.

Она уже приготовилась спрыгнуть с седла, когда кобыла насторожила уши. Виктория замерла и, обернувшись, вгляделась в темноту. Прислушалась. Тишина. На всякий случай достала из дорожной сумки старый револьвер сэра Генри.

Сколько времени прошло с тех пор, когда она отправлялась ночью с намерением убить человека? Дрожа от холода и страха, Виктория спряталась в тени деревьев. В ночном воздухе чувствовалась напряженность, она обволакивала кладбище, как сгущавшийся туман.

Викторию охватило странное ощущение. Будто кто-то едет следом за ней.

– Кто вы? – крикнула Виктория.

Взглянув на тропу, уходившую в сторону, она хотела отъехать еще дальше под деревья, но из темноты выступил всадник, его силуэт четко выделялся в свете полной луны.

– Это я должен задать тебе этот вопрос, Мэг, – донесся до нее через церковный двор голос из прошлого. Через десять прошедших лет – из мира, от которого ее после побега отделяли четыре тысячи миль. – Или я должен теперь называть тебя леди Манро? – спросил он. От его тона мурашки забегали по коже. – Но как назвать прелюбодейку, к тому же еще обманщицу, воровку и убийцу?

– Уезжай, Дэвид! – Ее сердце бешено колотилось. – Я хочу, чтобы ты уехал.

Порыв ветра подхватил его плащ, и он поднялся над всадником подобно крыльям коршуна, а его черный конь отскочил в сторону, и она смогла разглядеть и коня, и всадника.

На одно ужасное мгновение она подумала, что его призрак нападет на нее.

– Я не могу этого сделать, Мэг, – ответил он из темноты. – Ты знаешь это не хуже меня.

Виктория натянула поводья и ударила лошадь каблуками. Лошадь выскочила из-под деревьев и перескочила через низкий частокол, ограждавший заросший церковный двор. Виктория уклонилась от низко нависшей ветки, и в эту минуту Дэвид выехал из леса и у подъема на холм преградил ей дорогу.

Не растерявшись, Виктория повернула лошадь и выбрала другую тропу. Она не хотела подниматься на холм, но поехала бы куда угодно, только бы спастись от него.

Лошадь добежала до поля, отделявшего церковный двор от крутого берега у холма, и ускорила бег. Наклонившись к шее лошади, Виктория погнала ее через поле и натянула поводья, когда они вылетели на берег. Они мчались слишком быстро. Сбившись с хода, кобыла поскользнулась на глинистом склоне холма, но сохранила равновесие. Лунный свет, пробивавшийся сквозь верхушки деревьев, освещал заброшенную пастушью тропу, на которую выехала Виктория. Ветви цеплялись за ее шляпу и одежду. Позади слышался топот копыт лошади Дэвида, догонявшей ее. Затем подобно сове, охотившейся за Зевсом, он, как огромная крылатая тень, оказался рядом с ней.

Лошади столкнулись. Крик замер на ее губах, когда Дэвид выхватил ее из седла. Тропа, бегущая между зарослями с одной стороны и медленно текущей рекой – с другой, сужалась и опускалась футов на пятьдесят вниз, к воде.

Дэвид недооценил ее силу. Или ее отчаяние.

Он натянул поводья коня, и тот заскользил по опавшим листьям. Она, отбиваясь и крича, ударила его локтем по ребру. А ее голова ударялась о его губы. Он схватил ее за запястье.

Он не успел понять, что зажато в ее руке, как около его щеки, оглушив его, выстрелил пистолет. Обе лошади в испуге поднялись на дыбы, конь сбросил Дэвида с седла, и он, не выпуская Викторию из рук, свалился на землю.

С проклятием он ударился о склон, и они, разбрасывая сухие листья, скатились вниз.

Она оказалась верхом на его бедрах.

– Ублюдок! Почему ты не дал мне умереть?

Ее черные, пахнувшие ванилью волосы рассыпались по Дэвиду. Потрясенный, он не заметил занесенный над ним кулак. Уклонившись от удара, он перевернул ее, и они снова покатились вниз. Он чувствовал под собой ее мягкое тело, и в нем пробуждались воспоминания. В схватке у нее задралась блузка и спутались волосы.

Она закашлялась и потребовала:

– Слезь с меня!

Дэвид схватил ее руки и завел их вверх за голову. Его тело давило на ее грудь, ион чувствовал, как бьется ее сердце. Борьба с ней возбудила его. Он посмотрел на изгиб ее губ, на ее раскрасневшееся лицо и неожиданно обрадовался, увидев растерянность в ее глазах. «Ну же, Мэг!» Он почувствовал кровь, сочившуюся из пореза на нижней губе, и сплюнул в сторону. «Зачем мне все это нужно?»

Его одолевало желание схватить ее за горло и задушить. Девять лет он думал, что она умерла. Она исчезла на целых девять проклятых лет.

Ей удалось скрыться в самой могущественной стране в мире, и лишь силой воли он сдерживал свой интерес к ней. Он охотился на владельца серьги, а теперь растерялся, найдя ее живой.

– В каком подходящем месте мы встретились! На кладбище. – Он провел руками по ее талии и ногам, проверяя, нет ли у нее еще оружия. – В подобных случаях принято говорить: «Привет, Мэг. Как чувствуешь себя после всех этих лет? Я очень рад, что ты не утонула». Или так: «Боже мой, Дэвид, я думала, ты умер в Калькутте».

Она ответила взглядом, в котором он увидел ярость и смущение. Облитая лунным светом, она была хороша, глаза ее приобрели фиалковый оттенок.

– Что? – едва сдерживая гнев, хрипло спросил он. – Тебе нечего сказать? Я посажу тебя в тюрьму, и вскоре ты будешь болтаться на виселице. Именно этого ты и заслуживаешь.

– Ты спятил, Дэвид Донелли. Отпусти меня! – воскликнула Виктория.

– Совсем наоборот. – Он зажал ей рот рукой и заставил посмотреть ему в лицо. – Я был безумен, когда имел дело с тобой. Однако, принимая во внимание обитателей здешних лесов, советую тебе прекратить этот чертов шум.

Ее глаза блеснули.

– Ты здесь единственный, кому грозит опасность.

Он улыбнулся:

– От тебя? Или банды негодяев, с которыми ты сдружилась за эти девять проклятых лет?

Ирландский акцент, придававший решительность его тону, насторожил Викторию.

– Намерен сбросить меня с утеса? – Она снова принялась вырываться, но тщетно. – Слезь с меня, ублюдок.

– Что ты делала на кладбище?

– Я не была на кладбище, – прерывисто дыша, ответила она. – Я направлялась к дому на холме, когда услышала тебя и спряталась.

– Значит, ты отправилась на раннюю прогулку? Пока на дорогах безлюдно. Верно?

– Я не обязана объяснять тебе свои поступки. Если не ошибаюсь, это частное владение. Здесь живет семья моего мужа.

– Если не ошибаюсь, семья Фаради не владеет землей, на которой мы сейчас так уютно расположились. И единственный законный муж сейчас распластался на тебе. Если только ты не пытаешься считать свидетельство о смерти, полученное мной, документом о разводе.

Она перестала бороться. Разорванный рукав блузки обнажал ее белое плечо. Она не плакала, она ни за что бы не заплакала при нем. Гордая соблазнительница, его неверная жена, в разорванном платье, с растрепанными волосами, но по-прежнему великолепная.

– Позволь мне встать, – процедила она сквозь зубы. – Ведь ты меня раздавишь.

Дэвид, поколебавшись, скатился с нее. У него все еще были заложены уши от пистолетного выстрела, и он, упершись локтем в колено, огляделся, ища пистолет. Мэг поднялась.

Ощупывая пальцем ранку на нижней губе, он оглядел Викторию с головы до ног. Она все еще тяжело дышала, и сквозь кружево блузки были видны ее груди. Проследив его взгляд, она стянула на груди порванную одежду и повернулась к нему спиной.

– Не хотелось бы думать, что ты незаслуженно получила синяки. – Он не помнил, чтобы она отличалась стеснительностью, и сейчас его это забавляло.

Она резко повернулась и посмотрела на его распухшую губу:

– Справедливости ради могу сказать, что тебе в этом свидании досталось больше, чем мне. Разве нет? И меня это радует.

– Ты так представляешь себе свидание? – Он встал, взметнув плащом листья у своих ног. – Не сомневаюсь, что могу сделать нашу встречу более интересной.

Она отскочила, готовясь убежать. Глядя на нее, Дэвид вспоминал, как когда-то давно он впервые увидел ее – высокую, гордую, величественную Мэг Фаради. Она была просто одета, но не изменилась. Виктория тоже оценивающе смотрела на его темные волосы и подстриженную бороду. Под плащом на нем не было джентльменского костюма для верховой езды, а только черная рубашка, брюки и сапоги. Он знал, что выглядит разбойником с большой дороги, живущим в тени, он был точно таким же, когда познакомился с ней.

– Как ты нашел меня? – спросила Виктория.

Он размышлял, стоит ли ей говорить об этом. Или разумнее надеть на нее наручники и передать в руки своего Начальника. Однако Дэвид не сделал ни того ни другого.

Он смотрел на нее, сжимая и разжимая кулаки, стараясь подавить свои чувства.

– После того как эта серьга всплыла в лавочке ростовщика в Лондоне, снова подняли калькуттское дело. – Он не стал говорить, что на это потребовались недели. – Мы нашли список пассажиров того парохода, что затонул у берегов Бомбея. Оказалось, спаслись семнадцать пассажиров. Шесть женщин, две из них уже умерли. Двум другим было за пятьдесят, а еще одной – сорок. Оставалась только леди Скотт Манро, жена сэра Скотта. Знаешь, сколько Манро живут между Брайтоном и Раем?

– Неужели ты не можешь уехать? Притвориться, будто никогда не видел меня? Клянусь, я не занимаюсь ничем незаконным.

– Такое мне в голову не приходило, поскольку я знаю тебя и твое отношение к закону.

Запустив руку в растрепанные волосы, Виктория тряхнула головой.

– По-моему, из-за тебя я получила сотрясение мозга, – прошептала она, нерешительно глядя на револьвер, лежавший среди листьев у ее ног.

Дэвид тоже заметил оружие и догадался о ее намерении.

– Даже и не думай, Мэг. Я сломаю тебе руку, если попытаешься.

– Что ты собираешься делать?

Он наклонился и подобрал револьвер.

– Именно то, ради чего я сюда приехал. Контрабандисты, убийцы и моя жена мне не помешают.

– Выслушай меня, Дэвид. – Она ухватилась за мягкую ткань его рубашки, прямо над его сердцем. Ее прикосновение к его груди взволновало обоих. – Я хочу сказать... Она уронила руку, пытаясь успокоиться. – Не могу ли я что-нибудь сделать...

– Ничего не получится, Мэг. – Он улыбнулся, видя ее нерешительность. – Но если ты хочешь раздвинуть для меня ноги, то во имя прошлого я удовлетворю твое желание.

Слезы подступили к ее глазам, она размахнулась, но он перехватил ее руку.

– Ты бесчувственный негодяй, Донелли.

– Успокойся, успокойся, милая, кроткая Маргарет. – Он не отпускал ее. – Тебе всегда нравилось умалять мои достоинства.