33
      орками, которых было не меньше восмидесяти, косоглазыми, с короткими широколезвенными мечами. Лишь несколько наиболее храбрых северян осталось с ними.
      -- По крайней мере разделались с Гришнакхом, - сказал Углук.
      Многие изенгардцы тоже с тревогой поглядывали на юг.
      -- Я знаю, - ухмыльнулся Углук. - Проклятые лошадники учуяли нас. Это твая вина, Снага. Тебе и другим разведчикам следовало бы отрубить уши. Но мы бойцы, мы поедим лошадиного мяса, а может, и чего-либо по лучше.
      В этот момент Пиппин увидел, что кто-то из орков указывает на восток. С этого направления доносились хриплые крики. И вот снова появился Гришнакх, а за его спиной несколько десятков длинноруких и кривоногих орков. На их щитах был нарисован красный глаз. Углук пошел им навстречу.
      -- Значит вы вернулись? - спросил он. - Подумали немного?
      -- Я вернулся, чтобы проследить за выполнением приказа и чтобы пленники были в безопасности, - ответил Гришнакх.
      -- Неужели? - усмехнулся Углук. - Напрасные усилия. Я сам прослежу за выполнением приказа. А еще для чего ты вернулся? И ты убежал второпях. Забыл что-нибудь.
      -- Я забыл дурака, - фыркнул Гришнакх. - Но с ним осталось несколько крепких парней, которых мне жаль. Я знал, он заведет их в беду. Я пришел помочь им.
      -- Великолепно! - засмеялся Углук. - Но если у тебянет мужества для борьбы, ты выбрал неверный путь. Твоя дорога в Люгбурц. Белокожие приближаются. Что случилось с твоим драгоценным назгулом? Или под ним подстрелили другую лошадь? Если ты привел кего с собой, это может оказаться полезным. Или он ни на что ни способен?
      -- Назгул, назгул, - сказал Гришнакх, дрожа и облизывая губы, как будто у этого слова был неприятный вкус. - Ты говоришь о том, чего не понимаешь, Углук. Назгул! Ах! Однажды ты пожалеешь, что сказал это. Обезьяна! - выпали он. - Ты должен знать, что назгул - это зрачок Великого Глаза. А крылатый назгул, пока еще нет. Он позволит им показаться по эту сторону Реки, но не скоро. Они для войны - и для других целей.
      -- Похоже ты много знаешь, - сказал Углук. - Больше, чем хорошо для тебя, я думаю. Но пусть в Люгбурце думают как да почему. А тем временем Урук-Хэй, как всегда, выполнят грязную работу. Не дрожи здесь! Собери свою толпу! Остальные свиньи убежали в лес. Тебе лучше последовать за ними. Ты не вернешься к Великой Реке живым.
      Изенгардцы схватили Мерри и Пиппина и потащили их на спинах. Отряд снова выступил. Они шли час за часом, останавливаясь только для того, чтобы передать хоббитов своим свежим носильщикам. То ли потому что они были быстрее и сильнее, то ли по какому-то плану Гришнакха, изенгардцы обогнали вскоре орков из Мордора, и отряд Гришнакха сомкнулся сзади. Скоро они начали догонять и ранее ушедших северян. Лес приближался.
      Пиппин весь был в синяках, одежда его изорвалась, голова болела; рядом он видел грязные челюсти и волосатые уши несшего его орка. Прямо перед ним были согнутые спины, крепкие толстые ноги, поднимающиеся и опускающиеся: вверх-вниз,
      34
      вверх-вниз, безостановочно, как будто они были сделаны из проволоки и рога; они отбивали кошмарные секунды бесконечного времени.
      В полдень отряд Углука догнал северян. Они тащились в ярких лучах зимнего солнца светившего с бледного холодного неба; их головы были опущены, языки высунуты.
      -- Личинки! - насмехались изенгардцы. - И вас сварят. Белокожие поймают вас и сВедят. Они приближаются!
      Крик Гришнакха показал, что это была не просто насмешка. Показались всадники, очень быстро приближавшиеся; они были еще очень далеко, но быстро нагоняли орков, надвигаясь, как прилив на песчаный берег.
      Изенгардцы побежали с удвоенной скоростью, что удивило Пиппина, который думал, что у них нет больше сил. Солнце садилось за Туманные Горы: тени потянулись по земле. Солдаты Мордора подняли головы и то же прибавили в скорости. Лес был темным и близким. Они уже миновали несколько одиночных деревьев. Местность начала подниматься все более круто, но орки не останавливались. Углук и Гришнакх кричали, подгоняя их и выжимая из них последние силы.
      -- Они убегут, - подумал Пиппин. Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть назад. Всадники, скакавшие с востока, уже почти нагнали последних орков. Солнце отражалось от их шлеомов и копий, сверкало в их светлых развевающихся волосах. Они окружили орков, не давая им рассеяться и тесня их вдоль линии реки.
      Пиппин не знал, к какому народу они принадлежат. Он пожалел теперь, что слишком мало узнал в Раздоле, слишком мало внимания обращал на карты; но тогда казалось, что руководство путешествием находится в опытных руках; он не думал, что когда-нибудь будет отрезан от Гэндальфа и от Бродяжника, и даже от Фродо. Все, что он мог припомнить о Рохане, было то, что конь Гэндальфа - Обгоняющий Тень - происходил из этой земли. Это звучало обнадеживающе.
      "Но откуда они узнают, что мы не орки? - подумал он. Не думаю, чтобы они когда-нибудь слышали здесь о хоббитах. Мне следовало бы радоваться тому, что эти орки, по-видимому, будут уничтожены, но я хотел бы спастись сам".
      Было весьма похоже, что он и Мерри будут убиты вместе со своими похитителями, и люди Рохана даже не будут подозревать об их присутствии. Некоторые из всадников оказались лучниками, искуссно стрелявшими со скачущих лошадей. Они на ходу стреляли в орков, и те начали падать. Орки начали яростно отстреливаться, не осмеливаясь остановиться, но всадники быстро ускакали за пределы досягаемости стрел орков. Так происходило много раз, и однажды стрелы упали среди изенгардцев. Один из них, как раз перед Пиппином, упал и больше не поднялся.
      Ночь подошла, а всадники не приближались для битвы. Много орков погибло, но оставалось не менее двух сотен. В сумерках они подошли к холму. Окраины леса были совсем близко, не далее чем в полумиле, но они не могли идти дальше. Всадники окружили их. Небольшой отряд не послушался команды Углука и попытался убежать в лес; потом из всего отряда вернулось лишь трое.
      -- Ну, вот мы и пришли, - насмехался Гришнакх. - Отличное руководство! Надеюсь, что великий Углук поведет нас и
      35
      дальше.
      -- Посадите невысокликов! - приказал Углук, не обращая внимания на Гришнакха. - Ты, Гагдаш, возьмешь еще двоих и будешь их охранять. Их не должны убить, даже если грязные белокожие прорвуться внутрь. Понятно? Пока я жив, они мне нужны. Но они не должны кричать, и их не должны освободить. Свяжите им ноги.
      Последняя часть приказа была безжалостно выполнена. Но Пиппин об наружил, что впервые он оказался рядом с Мерри. Орки издавали сильный шум, крича и лязгая оружием, и хоббиты умудрились немного пошептаться.
      -- Мне это не нравится, - сказал Мерри. - Я вряд ли смог уползти, даже если бы был свободен.
      -- Лембас! - прошептал Пиппин. - Лембас. У меня есть немного. А у тебя? Мне кажется, что они отобрали у нас только мечи.
      -- Да, у меня есть сверток в кармане, - ответил Мерри, - но лембас, должно быть, раскрошился на крошки. И я не могу дотянуться ртом до кармана.
      -- И не нужно. Я... - Но тут свирепый пинок убедил Пиппина в том, что их стражи начеку.
      Ночь была холодной и тихой. Вокруг холма, на котором находились орки, горели сторожевый костры - их золотой блеск в темноте образовывал кольцо. Костры находились на пределе досягаемости выстрела из большого лука, но всадники не показывались на фоне огня, и орки потратили много стрел пока Углук не остановил их. Всадники не подавали ни звука. Позже ночью, когда луна вышла из дымки, их изредка можно было увидеть - они двигались за кострами в своем безостановочном патрулировании.
      -- Они ждут солнца, будь они прокляты! - проворчал один из охранников. - Почему бы не собраться вместе и не прорваться? Хотел бы я знать, о чем думает этот старый Углук.
      -- Сейчас узнаешь! - выпалил Углук, выступая из темноты. - Ты считаешь, что я вообще не думаю? Разрази тебя гром! Ты хуже всей этой толпы, хуже личинок и обезьян из Люгбурца. Ничего хорошего не выйдет из нападения на них. Их слишком много, они быстры и прикончат нас.
      Эти личинки способны лишь на одно: они видят в темноте, как кошки. Но белокожие видят ночью лучше, чем другие люди, так я слышал. И не забудь про лошадей. Говорят, те могут разглядеть даже ноью воздух. Но одной вещи эти всадники не знают: в лесу скрывается Маухур со своими парнями и в любое время они могут выйти оттуда.
      Слова Углука, по-видимому, удовлетворили изенгардцев, но другие орки были испуганы и недовольны. Они поставили нескольких часовых, но большинство их лежало на земле, отдыхая в приятной темноте. Снова стало очень темно; луна на западе зашла за толстое облако, и Пиппин не мог разглядеть ничего даже в нескольких футах от себя. Костры не отбрасывали света на вершину холма. Всадники, однако, не собирались ограничиться простым ожиданием рассвета, они не хотели давать врагам отдохнуть. Внезапные крики на восточном склоне холма показали, что там что-то случилось. Несколько человвек подВехали ближе, соскочили с лошадей, подкрались к лагерю и, убив нескольких орков, тут же исчезли. Углук с трудом прекратил панику.
      Пиппин и Мерри сели. Их охранники - изенгардцы ушли с Углуком. Но если у хоббитов и возникли мысли о бегстве, то
      36
      они тут же угасли. Длинные волосатые руки схватили их обоих за шеи и свели вместе. В полутьме они увидели большую голову и отвратительное лицо Гришнакха; его гнилое дыхание коснулось их щек. Он начал их ощупывать. Пиппин задрожал, когда холодные чужие пальцы скользнули по его спине.
      -- Ну, мои мальчики! - прошептал Гришнакх. - Наслаждаетесь отдыхом? Или нет? Немного неудачное место, может быть: с одной стороны мечи и хлысты, с другой - копья! Маленький народец не должен был вмешиваться в дела, которые слишком велики для него, - его пальцы продолжали шарить. Глаза его горели.
      Пиппин внезапно догадался: Гришнакх знает о Кольце. Он ищет его, пока Углук занят. Вероятно хочет взять его себе. Холодный страх охватил сердце Пиппина; в тоже время он лихорадочно соображал, как же можно использовать желание Гришнакха.
      -- Не думаю, чтобы вы нашли его так, - прошептал он. Его не легко найти.
      -- Найти его? - повторил Гришнакх, и его пальцы перестали шарить и ухватили Пиппинп за плечо. - Что найти? О чем это ты говоришь, малыш?
      Несколько мгновений Пиппин молчал. Потом из глубины его горла вырвалось: "голлум, голлум".
      -- Ничего, моя прелесть, - добавил он.
      Хоббиты почувствовали, как сжались пальцы Гришнакха. Орк тихо присвистнул.
      -- Вот он что имел в виду? Очень, очень опасно, мои малыши!
      -- Возможно, - сказал Мерри, угадавший замысел Пиппина. - Возможно, и не только для нас. Но вы лучше знаете свои дела. Хотите получить его или нет? И что вы нам за него дадите?
      -- Хочу ли я? Хочу ли я? - как бы в удивлении повторял Гришнакх. - Что я дам за него? Что вы имеете в виду?
      -- Мы имеем в виду, - сказал Пиппин, осторожно выбирая слова, - что обыск во тьме ничего хорошего не даст. Мы можем сберечь вам время и избавить от беспокойства... Но вначале вы должны развязать нам ноги, или мы ничего не сделаем и не скажем.
      -- Мои дорогие маленькие глупцы, - просвистел Гришнакх, - все, что вы имеете и знаете, будет у вас всзято в должное время - все! Вы захотите знать как можно больше, чтобы удовлетворить Спрашивающего, и весьма скоро. Не будем торопиться на допрос. О, не будем! Как вы думаете, для чего вам сохранили жизнь. Пожалуйста, дорогие малыши, поверьте мне: мы это сделали не из-за доброты. Это даже не ошибка Углука.
      -- Этому легко поверить, - сказал Мерри. - Но вы еще не доставили добычу домой. И учитывая происходящее, не похоже, чтобы вам это легко удалось. И если мы придем в Изенгард, великий Гришнакх не получит ничего: Саруман возьмет все, что найдет. Если вы хотите получить что-либо для себя, сейчас время действовать.
      Гришнакх начал терять спокойствие. Имя Сарумана, казалось, особенно разгневало его. Время проходило, и суматоха в лагере затихала. Углук и изенгардцы могли вернуться каждую минуту.
      -- У вас есть оно? - выпалил Гришнакх.
      -- Голлум, голлум! - сказал Пиппин.
      -- Развяжите мне ноги, - сказал Мерри.
      37
      Они чувствовали, что орк дрожит от сдерживаемой ярости.
      -- Будь вы прокляты, грязные маленькие паразиты! - со свистом прошептал он. - Развязать вам ноги? Я развяжу все суставы в ваших телах. Думаете, я не смогу обыскать вас до костей? Я разрублю вас на дрожащие куски. Мне не нужна помощь ваших ног, чтобы увсти вас - и забрать вас себе.
      Неожиданно он схватил их. Сила его для иных рук была ужасна: он сжал хоббитов под мышками, зажав в то же время их рты ладонями. Потом, низко наклонившись, двинулся вперед. Он шел быстро и тихо, пока не добрался до края холма. Здесь, выбрав щель между осаждающими, он, как злая тень скользнул в ночь вниз по склону, направляясь к вытекающей из леса реке. В этом направлении было широкое пространство с одим костром.
      Пройдя дюжину ярдов, он остановился, всматриваясь и вслушиваясь. Ничего не было видно и слышно. Он продолжал медленно идти, согнувшись почти вдвое. Потом снова остановился, как бы собираясь сделать рывок. В этот момент справа от него появилась темная фигура всадника, и фыркнула лошадь. Человек крикнул.
      Гришнакх упал, прикрыв собой хоббитов; потом вытащил свой меч. Несомненно, он хотел убить своих пленников, чтоб не дать их освободить. Меч его сверкнул во тьме. Но тут же из тьмы со свистом прилетела стрела; направленная искуссным лучником или судьбой, она пробила правую руку орка. Он выронил меч и закричал. Послышался топот копыт. Гришнакх побежал, но копье догнало его и пробило насквозь. Он издал отвратительный дрожащий крик и замер.
      Хоббиты прижимались к земле так, где их оставил Гришнакх. На помощь товарищу прискакал другой всданик. То ли из-за особой остроты зрения, то ли из-за другого чувства его лошадь легко перепрыгнула через хоббитов, но сам всадник не заметил их, лежащих в эльфийских плащах и боявшихся пошевелиться.
      Наконец Мерри шевельнулся и тихо прошептал:
      -- Чем дальше тем лучше, но как нам избежать копья?
      Ответ пришел почти немедленно. Крики Гришнакха встревожили орков. По воплям и проклятьям на вершине хоббиты догадались, что их исчезновение обнаружено: Углук, вероятно, разбил еще несколько голов. Неожиданно справа из-за кольца костров от леса, донеслись крики орков. Очевидно Маухур напал на осаждающих. Слышался топот копыт. Всадники приблизились к вершине, рискуя получить орочью стрелу, но желая предотвратить вылазку; часть отряда поскакала навстречу вышедшим из леса оркам. Неожиданно Мерри и Пиппин поняли, что находятся за пределами кольца костров - между ними и спасеньем ничего не стояло.
      -- Если бы наши руки и ноги были свободны, мы могли бы уйти, - сказал Мерри. - Но я не могу дотянуться до узлов и перекусить их зубами.
      -- И не старайся, - ответил Пиппин. - Я все пытаюсь сказать тебе: мне удалось освободить руки. Эти петли оставлены мной лишь для видимости. Но вначале нужно сВесть немного лембаса.
      Он сбросил веревку с рук и вытащил сверток. Лепешки были разбиты, но, к счастью, оставались в завертке из листьев. Каждый из хоббитов сВел по два или три куска. И вкус лембаса напомнил им прекрасные лица, и смех, и хорошую пищу спокойных дней, теперь уже ушедших далеко в прошлое. Некоторое время они задумчиво ели, сидя во тьме и не обращая внимания
      38
      на крики и звуки близкой схватки. Пиппин первый вернулся к действительности.
      -- Мы должны уходить, - сказал он. - Подожди немного.
      Меч Гришнакха лежал рядом, но он был слишком тяжел; поэтому Пиппин подполз и обыскал тело орка, вытащил из ножен длинный острый нож. Потом он быстро перерезал веревки на своих и Мерри ногах.
      -- Пошли! - сказал он. - Согревшись немного, мы, может, сумеем стоять и ходить А пока лучше начать ползком.
      Они поползли. Трава была глубокой и пружинящей, и это помогло им, но дело казалось долгим и медленным. Они сделали большой крюк, чтобы обогнуть костер, и поползли вперед, пока не добрались до берега реки, журчащей во тьме между крутыми берегами. Тут они оглянулись.
      Шум затих. Очевидно, Маухур со своими "парнями был убит или отогнан. Всадники вернулись к своему молчаливому зловещему дежурству. Оно не должно было длиться долго. Ночь подходила к концу. На востоке, где небо не было затянуто облаками, оно начало бледнеть.
      -- Мы должны уйти в укрытие, - сказал Пиппин, - иначе нас увидят. Нас не очень утешит, если всадники обнаружат, что мы не орки, после того, как убьют нас. - Он встал и попробовал шагнуть. - Веревки врезались как проволока, но теперь ноги уже согрелись. Я могу идти. А ты, Мерри?
      Мерри встал.
      -- Да, - сказал он, - я тоже могу. Лембас оживит кого угодно! Он гораздо приятнее, чем этот орочьий напиток. Интересно, из чего он делается, этот напиток. Пожалуй, лучше и не знать. Попьем воды и смоем все мысли о нем.
      -- Не здесь, тут слишком крутой берег, - ответил Пиппин. - Идем вперед.
      Они медленно пошли вдоль реки. За ними светлел восток. Бредя они сравнивали свои впечатления, говоря еле слышно в хоббитской манере о том, что произошло с ними после пленения. Ни один слушатель не догадался бы из их слов, что они жестоко страдали и пережили смертельную опасность, без всякой надежды идя на пытки и смерть. Даже сейчас, они хорошо это понимали, у них почти нет надежды снова найти друзей или безопасность.
      -- Ты действовал отлично, мастер Тук, - сказал Мерри. Заслужил целую главу в книге старого Бильбо, если только у меня будет возможность рассказать об этом ему. Хорошая работа: особенно догадка о намерениях этого волосатого злодея и игра с ним. Но я думаю, найдет ли кто наш след и увидит ли твою брошь. Мне не хотелось бы потерять свою, но я надеюсь, что твоя послужит доброму делу.
      -- Приходится чистить башмаки, чтобы сравняться с тобой. Кузен Брендизайк все время идет впереди. Но вряд ли он знает, где мы находимся. Я вспоминаю кое-что узнанное в Раздоле. Мы идем на запад вдоль Энтвоша. Широкий конец Туманных Гор перед нами, а еще ближе - лес Фэнгорн.
      Темные очертания леса возвышались перед ними. Казалось, ночь, уползая от надвигающегося дня, стремилась найти убежище под сводами больших деревьев.
      -- Веди вперед, мастер Брендизайк! - сказал Пиппин. Или веди назад. Нас предупреждали о Фэнгорне. Ты не забыл об этом?
      -- Нет, - ответил Мерри, - все же кажется мне лучше, чем возвращение в самый центр битвы.
      39
      Он пошел вперед под огромные ветви. Деревья казались необыкновенно старыми. И длинные бороды лишайника свисали с них, раскачиваясь на ветру. Оказавшись в тени, хоббиты оглянулись на склон холма - маленькие таинственные фигурки, в тусклом свете выглядевшие детьми эльфов в глубине дикого леса и с удивлением глядевшие на первый день.
      Далеко над Великой Рекой, над Коричневыми Землями, во многих лигах отсюда, начинался день, красный как пламя. Гром боевых рогов приветствовал его. Всадники Рохана неожиданно ожили. Снова послышался звук рога, ему ответили другие.
      Аерри и Пиппин слышали далеко разносившееся в холодном воздухе ржание боевых конец и пение многих людей. Над краем мира огненной аркой поднялся край солнца. С громкими криками всадники поскакали, солнце сверкало на их кольчугах и копьях. И орки тоже закричали и принялись пускать оставшиеся у них стрелы. Хоббиты видели, как упало несколько всадников, но их линия неудержимо двигалась на вершину холма и захлестнула ее. Орки разбежались, а всадники гонялись за ними по одиночке и приканчивали бегущих. Но один отряд орков, держась вместе, упорно пробивался к лесу. Прямо по склону он приближался к скрывающимся в лесу наблюдателям. Казалось несомненным, что оркам удастся уйти: они смяли трех преградивших им дорогу всадников.
      -- Мы смотрели слишком долго, - промолвил Мерри. - Это Углук! Я не хочу снова встретиться с ним.
      Хоббиты повернулись и двинулись вглубь леса.
      Так получилось, что они не видели последней схватки, когда Углука догнали и заставили принять бой на самом краю Фэнгорна. Тут он и был убит Эомером, Третьим Маршалом Марки, который спешился и сражался с ним на мечах. А на широком поле всадники охотились за немногими уцелевшими орками.
      Потом они похоронили своих павших товарищей и спели им хвалебную песнь, разожгли большой костер и развеяли пепел своих врагов. Так кончился этот набег, и ни одна новость о нем не достигла ни Мордора, ни Изенгарда, но дым погребения поднялся высоко в небо и был замечен многими внимательными глазами.
      Глава iv
      ДРЕВОБРАД.
      Тем временем хоббиты шли с максимально возможной скоростью, насколько позволял темный густой лес, вдоль быстрого ручья, стекающего со склонов гор в западном направлении. Они все больше и больше углублялись в лес. Постепенно их страх перед орками ослабевал и походка замедлялась. Странное чувство удушья охватило их, как будто воздух был слишком густ или слишком разряжен для дыхания.
      Наконец Мерри остановился.
      -- Мы не можем дальше идти так, - задыхаясь, вымолвил он. - Мне не хватает воздуха.
      -- Во всяком случае нужно попить, - сказал Пиппин. - У меня пересохло горло. - Он цепляясь за большой корень дере
      40
      ва, что, извиваясь, уходил в ручей, добрался до воды и набрал ее в согнутые ладони. Вода была чистой и холодной, и Пиппин сделал много глотков. Мерри последовал за ним. Вода освежила их и, казалось, подбодрила; некоторое время они сидели на берегу, опустив ноги в воду и всматриваясь в деревья, которые молча, ряд за рядом, стояли вокруг них; во всех направлениях взгляд натыкался на сплошную темную стену.
      -- Мы не можем заблудиться, - сказал Пиппин, откидываясь к стволу дерева. - А в крайнем случае пойдем вдоль ручья - Энтвош или как его там называют - выйдем тем же путем, что и пришли.
      -- Если ноги понесут нас, - отозвался Мерри, - и можно будет дышать.
      -- Да, - сказал Пиппин, - здесь очень душно. Это напоминает мне старую комнату во дворе Туков в Такборо: огромный зал, где много поколений никто не двигал и не менял мебель. Говорят в ней жил старый Тук год за годом, и постепенно и он и вся его комната становились старше и изношеннее. А к его смерти - уже больше ста лет - там ничего не менялось. Так повелось со времен старого Геронтия, моего прапрадеда. Но в этом лесу еще более душно. Взгляни на эти неаккуратные бороды из мха! А большинство деревьев наполовину покрыты старыми высохшими листьями, которые никогда не опадут. Неопрятно. Не могу представить себе, как выглядит здесь весна, если она сюда приходит.
      -- Но солнце, во всяком случае, сюда изредка заглядывает, - заметил Мерри. - Не похоже на описание Бильбо Чернолесья. Там было все темно и черно и живут там мрачные существа. А здесь лишь сумрачно и страшновато. Нельзя представить себе, чтобы тут жили или хотя бы оставались ненадолго животные.
      -- Ни животные, ни хоббиты, - сказал Пиппин. - И мне не нравится мысль о путешествии через этот лес. Вероятно, на сотни млиь тут нечего поесть. Как наши запасы?
      -- Плохо, - ответил Мерри. - Мы убежали без ничего, с нами лишь две маленьких свертка с лембасом. - Они посмотрели на то что осталось от эльфийского хлеба: кусочки, которых с трудом хватит на пять дней. И все.
      -- И нет ни одежды, ни одеял, - продолжал Мерри. Ночью мы будем мерзнуть.
      -- Что ж, надо решать, что делать, - заметил Пиппин. Утро проходит.
      Они заметили впереди в лесу желтый просвет: лучи солнечного света, казалось, внезапно прорвали крышу леса.
      -- Смотри! - сказал Мерри. - Солнце, должно быть, скрывалось за облаками, пока мы шли под деревьями, а теперь оно вышло; или поднялось достаточно высоко, чтобы заглянуть сюда через какое-нибудь отверстие. И это ненадолго - пойдем посмотрим!
      Оказалось дальше, чем они думали. Поверхность круто поднималась и становилась все более каменистее. По мере того, как они шли, свет становился ярче, и вскоре они увидели перед собой скальную стену; это был склон холма или обрыв горного отрога, далеко протянувшегося от гор. На этой стене не росли деревья, и солнечные лучи падали прямо на ее каменную поверхность. Прутья деревьев у ее подножья были вытянуты, как будто тянулись к теплу. Если раньше все казалось древним и серым, то здесь лес сверкал богатыми коричневыми оттенками и ровной серой поверхностью коры, похожей на поли
      41
      рованную кожу. Стволы деревьев светились слабым зеленоватым оттенком: ранняя весна или ее видение лежала на них.
      На каменной поверхности стены было что-то вроде лестницы, возможно, естественной и сделанной непогодой и раскалыванием скалы, лестница была глубокой и неровной. Высоко почти на уровне самых верхних веток, виднелось углубление в скале. Там ничего не росло, кроме травы на самом краю; там же стоял большой старый пень с двумя склоненными ветвями, он был похож на согнутую фигуру старика, греющегося на солнце.
      -- Поднимемся! - весело воскликнул Мерри. Глотнем воздуха и посмотрим на местность.
      Они принялись карабкаться на скалу. Если лестница была сделана, то для больших ног, чем их. Наконец они поднялись на край углубления у самого подножия старого пня; повернувшись спиной к холму, они глубоко дышали и смотрели на восток. Они увидели, что углубились в лес всего на три или четыре мили: кроны деревьев спускались вниз, к равнине. Там у самого края леса, поднимался высокий столб дыма. Ветер гнал его в их сторону.
      -- Ветер сменился, - сказал Мерри. - Он дует снова на восток. Здесь холодно.
      -- Да, - ответил Пиппин. - Боюсь, что это лишь случайный просвет, и скоро все станет серым. Жаль! Этот старый лес выглядит так привлекательно в слонечном свете. И я чувствую, что он мне нравится.
      -- Тебе нравится лес! Это хорошо! Хорошо с твоей стороны, - послышался странный голос. - Повернитесь и дайте мне взглянуть на ваши лица. Я чувствую, что вы мне оба не нравитесь, но не будем торопиться! - Большая узловатая рука легла на их плечи, они были повернуты мягко, но настойчиво; потом две большие руки подняли их.
      Они увидели перед собой необыкновенное лицо. Оно принадлежало большой, подобной, троллю фигуре, по крайней мере четырнадцати футов ростом, очень сильной, с высокой головой и полным отсутствием шеи. То ли оно было одето в что-то напоминающее серо-зеленую кору, то ли на самом деле это была кора, трудно было судить. Во всяком случае руки были покрыты не корой, а коричневой гладкой кожей. Каждая из больших ног имела по семь пальцев. Нижняя часть длинного лица была покрыта раскачивающейся и свисающей бородой, кустистой и густой у начала, тонкой и похожей на мох в конце. Но в первый момент хоббиты ничего этого не заметили, они видели только глаза. Эти глубокие глаза теперь осматривали их, медленно и торжественно, но в это же время очень проницательно. Глаза были коричневые, но в глубине их мерцало что-то зеленое. Впоследствии Пиппин не раз старался передать свое первое впечатление от них следующими словам:
      -- Чувствуешь, что за ними стоит что-то очень древнее, многие века памяти и долгого, медленного, упорного размышления, но внешне они принадлежали настоящему, как солнце, сверкающее на наружных листьях обширной кроны или на ряби на поверхности очень глубокого озера. Не знаю, но мне показалось, что что-то росшее в земле, как можно сказать спавшее между корнями листьями, между глубокой землей и небом, неожиданно проснулось и рассматривает вас со спокойной уверенностью, которая дается бесконечными годами.
      -- Хрум, хум, - бормотал голос, глубокий голос, похожий на звук большого деревянного инструмента. - Очень странно! Не нужно торопиться, это мое слово. Но я услышал ваши голоса
      42
      раньше, чем увидел вас, и они мне понравились - приятные маленькие голоса, они напомнили мне что-то такое, что я не смог вспомнить - если бы я увидел вас раньше, чем услышал, я растоптал бы вас, приняв за маленьких орков, и лишь потом обнаружил бы свою ошибку. Очень странно! Корень и ветка, очень это странно!
      Пиппин, по-прежнему изумленный, не чувствовал испуга. Под взяглядом этих глаз он испытывал лишь любопытство, но совсем не страх.
      -- Кто вы? - спросил он. - И откуда?
      Странное выражение промелькнуло в старых глазах, что-то вроде предостережения; глубокие источники закрылись.
      -- Хрум, - ответил голос, - я энт, так по крайней мере вы меня называете. Да энт, вот какое слово. Одни называют меня Фэнгорн, другие - Древобрад. Древобрад подойдет.
      -- Энт? - спросил Мерри. - А кто это? Как вы сами себя называете? Как ваше настоящее имя?
      -- Ху, ху! - ответил Древобрад. - Ху! Как это можно сказать! Не так торопливо! Я спрашиваю. Вы в моей стране. Кто вы такие, мне интересно знать. Не могу разместить вас. Вас нет в старых списках, которые я учил, когда был молод. Но это было много-много лет назад, и с тех пор могли появиться новые списки. Посмотрим! Посмотрим! Как же это?
      Учи список живых существ.
      Вначале назови четыре рода.
      Старше всех эльфы, дети эльфов;
      Гном роется в горах, дом его темен;
      Энт рожден землей и стар, как горы;
      Люди смертны, они хозяева лошадей.
      Хм,хм,хм.
      Бобер строит, олен скачет,
      Медведь охотится за медом, кабан - борец,
      Псы голодны, лани пугливы...
      Хм,хм.
      Орел в вышине, бык на пастбище,
      У лося корона из рогов,
      Ястреб же всех быстрее,
      Лебедь всех белее, змея всех холоднее...
      Хум, хм; хум, хм, как же дальше? Рум, тум, рум, тум, румти тум, тум. Это был длинный список. Но вас там не было.
      -- Может нас и нет в списках старых и старых сказках, сказал Пиппин. - Но мы уже существуем очень давно. Мы х о б б и т ы.
      -- Почему бы не сделать новую строчку? - спросил Мерри. - Хоббиты малы ростом, они живут в норах. Поставьте нас за четырмя, сразу после людей (высокого народа), и все будет правильно.
      -- Хм! Неплохо, неплохо, - сказал Древобрад. - Подходит. Значит вы живете в норах? Очень подходит. Но кто назвал вас хоббитами? Слово не похоже на эльфийское. А эльфы придумали все старые слова: они все начали.