-- Но я узнал кое-что, и с тех пор хранил эту тайну в моем сердце: Исилдур снял что-то с руки Неназываемого и ушел из Гондора, а после этого его не видел никто из смертных. Именно это что-то и интересовало Гэндальфа больше всего. Но, казалось, эта история касается лишь любителей древних преданий. Потом, когда мы обсуждали значение загадочных слов из нашего сна, впервые я подумал: может быть, Проклятие Исилдура и есть та самая вещь. Ибо Исилдур попал в засаду и был убит орочьей стрелой, в соответствии с единственной известной нам легендой, а Митрандир никогда не рассказывал мне больше.
      Я не могу догадаться, что это была за вещь: вероятно, наследие великой власти и опасности. Страшное оружие, может быть, изобретенное Повелителем Тьмы. Если эта вещь дает преимущества в битве, я легко могу поверить, что Боромир, гордый и бесстрашны, часто безрассудный, всегда стремящийся к победе Минас Тирита (и тем самым к собственной славе), мог пожелать для себя эту вещь, мог быть искушен ею. Какая жалость, что именно он отправился с таким поручением! Я был бы избран для этого отцом и старейшинами, но он выступил вперед и заявил, что как старпший и более твердый, берет это дело на себя.
      Но не бойтесь больше! Я не взял бы эту вещь, даже если бы она лежала на дороге. Даже если бы Минас Тирит лежал в руинах, я не взял бы оружие Повелителя Тьмы для его спасения. Нет, я не хочу такого триумфа, Фродо, сын Дрого.
      -- Этого не хотел Совет, - заметил Фродо. - Не хочу и я. Я вообще не хотел иметь дело с такими вещами.
      -- Что касается меня, - продолжал Фарамир далее, - я хотел бы увидеть Белое Дерево в цвету во дворе королей, и возвращение Серебряной Короны, и Минас Тирит в мире - Минас Анор старины, полный света, высокий и прекрасный, прекрасный как королева меж других королев: не как госпожа среди множества рабов, нет, даже не как добрая хозяйка добровольных рабов. Война должна существовать, поскольку мы должны защищать свои жизни против разрушителя, который стремится поглотить все; я не люблю яркий меч за его остроту, стрелу - за ее быстроту, а воина - за его славу. Я люблю лишь то, что они защищают: город людей Нуменора, его древность, его воспоминания и его красоту и мудрость.
      Поэтому не бойтесь больше. Я не прошу вас рассказывать мне о чем-то. Я даже не прошу сказать, близок ли я в своих догадках к истине. Но если вы поверите мне, то я, может
      203
      быть, сумею дать вам совет и даже помочь вам.
      Фродо не отвечал. Он боролся со своим желанием помощи и совета, со стремлением рассказать этому справедливому молодому человеку, чьи слова казались такими мудрыми и прекрасными, рассказать все, что было в его мозгу. Но что-то удерживало его. На сердце у него было тяжело от страха и печали: если он и Сэм остались одни, что казалось вероятным, из девяти путников, значит, он один отвечает за сохранность тайны их дела. Лучше незаслуженное недоверие, чем торопливые слова. И воспоминание о Боромире, об опасной перемене, вызванной в нем искушением Кольца, было живо в его мозгу, когда он смотрел на Фарамира и слушал его голос: они были не похожи друг на друга и в то же время так похожи.
      Некоторое время они шли в молчании, проходя, как серые и зеленые тени, под старыми деревьями, ноги их не производили шума; над ними пели птицы, солнце отражалось в полированной поверхности темных листьев вечнозеленых лесов Итилиена.
      Сэм не принимал участия в разговоре, хотя слушал внимательно; в то же время его острые хоббичьи уши вслушивались во все негромкие звуки лесистой местности вокруг них. Он заметил, что во всем разговоре ни разу не возникло имя Голлума. Он был рад этому, хотя чувствовал, что не следует надеяться на то, что он никогда не услышит его снова. Вскоре он убедился в том, что хотя они шли одни, вокруг них передвигалось множество людей, не только Дамрод и Маблунг, шедшие впереди них на расстоянии полета стрелы, но и другие люди со всех сторон; все они скрытно пробирались к какому-то тайному месту.
      Однажды, неожиданно оглянувшись, как бы почувствовав чей-то взгляд, Сэм подумал, что уловил перемещение маленькой темной фигурки, скользнувшей за дерево. Он открыл рот, чтобы заговорить, и закрыл его снова. "Я в этом не уверен, - сказал он себе, - почему же я должен напоминать о старом негодяе, если они предпочитают забыть о нем? Я и сам хочу забыть о нем!"
      Так они шли, пока деревья не стали реже и местность начала круто спускаться. Тогда они снова повернули, на этот раз направо, и вскоре подошли к небольшой речке - это был тот же ручей, что вытекал из круглого озера, но теперь он так быстро прыгал с камня на камень по уступам своего русла, затененного ветвями падуба и бука. На западе внизу в дымке виднелись низины и широкие луга, а дальше широкий Андуин отражал заходящее солнце.
      -- Увы! Здесь я должен поступить с вами невежливо, сказал Фарамир. - Надеюсь, вы простите того, кто вынужден быть невежливым, иначе вас пришлось бы убить. По строжайшему приказу никто, кроме наших воинов, не должен видеть тропу, по которой мы пойдем. Я должен завязать вам глаза.
      -- Как хотите, - ответил Фродо. - Даже эльфы поступают также при необходимости, и мы с завязанными глазами пересекли границу прекрасного Лориена. Гном Гимли был этим недоволен, но хоббиты отнеслись спокойно.
      -- Место, куда я вас отведу, не так прекрасно, - сказал Фарамир. - Но я рад, что вы добровольно позволите завязать вам глаза и нам не нужно будет применять силу.
      Он тихонько позвал, и немедленно из-за дерева показались Маблунг и Дамрод.
      204
      -- Завяжите глаза нашим гостям, - сказал Фарамир. Тщательно, но так, чтобы не причинять им неудобства. Не завязывайте им руки. Они дают слово, что не попытаются увидеть что-нибудь. Я мог бы поверить им и не завязывать глаза - они могут пообещать идти с закрытыми глазами - но если он споткнуться, у них могут непроизвольно открыться глаза. Ведите их так, чтобы они не спотыкались.
      Охранники зелеными шарфами завязали хоббитам глаза и надвинули капюшоны чуть ли не до рта: потом взяли каждого за руки и быстро повели вперед. Все, что узнали Сэм и Фродо об этой последней мили их пути, было лишь догадками. Через некоторое время они почувствовали, что тропа круто спускается; вскоре она стала такой узкой, что они шли цепочкой, задевая за каменные стены с обеих сторон; охранники шли сзади и направляли их движения, положив руки им на плечи. Иногда тропа немного поднималась и становилась неровной, потом продолжала спускаться. Шум воды все время раздавался справа от них и становился все гормче. Наконец они остновились. Маблунг и Дамрод быстро обернули хоббитов несколько раз, и они совершенно утратили представление о направлении. Они еще немного поднялись наверх: здесь стало холоднее, и шум воды немного ослабел. Потом их подняли и понесли вниз по длинной лестнице со множеством ступеней и несколькими поворотами. Неожиданно они снова услышали шум воды, на этот раз громкий, булькающий и журчащий. Он доносился отовсюду, и они почувствовали на щеках и руках брызги. Их снова поставили на ноги. Несколько мгновений они стояли, полуиспуганные, с завязанными глазами, не зная, где они; никто не произнес ни слова.
      Наконец поблизости раздался голос Фарамира:
      -- Развяжите им глаза!
      Капюшоны с них сдернули, шарфы сняли, и хоббиты, мигая, осмотрелись.
      Они стояли на влажной поверхности полированного камня перед грубо высеченными воротами в скале, открывавшимися в темное пространство. Перед ними висела тонкая водяная занавеска, так близко, что Фродо мог коснуться ее рукой. Она смотрела на запад. За ней было видно садящееся солнце и его красный цвет преломлялся на множество разноцветных лучей в воде. Они как будто стояли перед окном башни, занавешаным нитями жемчуга, серебра, золота, рубина, сапфира и аметиста, горевшими негасиым огнем.
      -- Наконец-то мы сможем вознаградить вас за терпение, сказал Фарамир. - Это Окно Солнечного Заката, Хеннет Аннун, прекраснейший из всех водопадов Итилиена, земли множества водопадов. Мало кто из чужеземцев видел его. Но зал за ним не соответствует Окну по красоте. Войдите и увидите!
      Не успел он закончить свою речь, как солнце село и блеск падающей воды померк. Они повернулись и прошли в ворота под низкой аркой. Немедленно они оказались в вычеченном в скале помещении, грубом, широком, с неровным наклонным потолком. Горело несколько факелов; они бросали тусклый свет на блестящие стены. Здесь находилось множество людей. По двое и по трое все время через темный вход появлялись новые воины. Когда их глаза привыкли к полутьме, хоббиты увидели, что пещера больше, чем им показалось вначале, и что в ней находится большие запасы вооружения и продовольствия.
      -- Здесь наше убежище, - сказал Фарамир. - Не очень удобное место, но зато здесь вы можете провести ночь спокой
      205
      но. Здесь, по крайней мере, сухо, есть еда, хоть и нет огня. Некогда вода заполняла эту пещеру и вытекала через эту арку, но потом русло изменилось, его отвели в сторону люди в старину. Затем все входы в этот грот, за исключением одного, были закрыты. Теперь сюда можно попасть лишь двумя: тем, которым вы пришли, и через водяной занавес на окне - внизу находится глубокий омут с острыми камнями на дне... Теперь отдыхайте, пока готовится ужин.
      Хоббитов отвели в угол и указали низкие кровати, чтобы они могли лечь, если захотят. Между тем люди в пещере быстро, но в полном порядке занимались разными делами. От стен были принесены легкие столы, установлены на козлах и уставлены посудой... Посуда была простой и лишенной всяческих украшений, но красивой и хорошей работы: круглые тарелки, чашки и подносы из глазированной глины или самшита, ровные и гладкие. Тут и там видны были чашки из полированной бронзы; на самом большом столе против сидения капитана была поставлена серебряная чаша.
      Фарамир ходил среди людей, негромко распрашивая их о чем-то. Некоторые из них вернулись после преследования южан; другие, остававшиеся как рзведчики у дороги пришли позже всех. Все южане были сосчитаны; неизвестно лишь, что произошло с мумаком. Никаких передвижений врага не было вдино; даже орочьих шпионов не было.
      -- Ты слышал или видел что-нибудь, Анборн? - спросил Фарамир у последнего из пришедших.
      -- Нет, - ответил тот, - по крайней мере не видел орков. Но я видел что-то довольно странное. А может быть, мне это показалось. В темноте предметы кажутся больше, чем они есть на самом деле. Может быть, это была просто белка. - При этих словах Сэм насторожил уши. - Но в таком случае это была черная белка, и я не заметил никакого хвоста. Что-то похожее на тень шевельнулось за деревом, а когда я подошел поближе, сколзнуло вверх по стволу быстро, как белка. Вы приказали нам не убивать диких зверей без надобности, я поэтому не пустил стрелу. К тому же было очень темно для меткого выстрела, а это существо в мгновение ока скрылось среди листвы. Я постоял так немного, потом заторопился назад. Когда я повернулся, мне показалось, что сверху донесся свист... Должно быть, большая белка. Может, спасаясь от тени Неназываемого, некоторые звери из Чернолесья двинулись сюда. Говорят, в том лесу водятся черные белки.
      -- Может быть, - сказал Фарамир. - Но в таком случае это было бы нехорошим предзнаменованием. Мы не хотим нашествия Чернолесья на Итилиен.
      Сэму показалось, что при этих словах Фарамир бросил быстрый взгляд на хоббитов, но Сэм ничего не сказал. Некоторое время они с Фродо лежали, глядя на факелы и на людей, двигавшихся и говоривших негромким голосами. Потом Фродо неожиданно уснул.
      Сэм спорил с собой. "Может, все хорошо, - думал он, а, может, и нет. Красивая речь может скрывать подлое сердце. - Он зевнул. - Я мог бы целую неделю проспать. Да и что я могу сделать, в одиночку, когда вокруг столько больших людей. Ничего. Сэм Скромби, но ты все равно не будешь спать".
      Свет потускнел еще больше, серый занавес падающей воды стал неразличим и пропал в надвигающейся тени. Вода продолжала звучать, неизменно, непрерывно, как днем, утром и
      206
      ночью. Она навевала сон. Сэм растирал кулаком глаза.
      Зажгли еще несколько факелов. Распечатали бочку вина. Люди набирали воду из водопада. Некоторые мыли руки в басейне. Фарамиру принесли широкий медный таз и белое полотенце, и он умылся.
      -- Разбудите наших гостей, - сказал он, - и принесите им воды. Время ужинать.
      Фродо сел, зевнул и потянулся. Сэм, которого не понадобилось будить с некоторым удивлением смотрел на высокого человека, который, наклонившись, протянул ему таз с водой.
      -- Поставьте нга землю, мастер, пожалуйста! - сказал он. - Легче для меня и для вас.
      Затем к удивлению и развлечению людей, он сунул голову в холодную воду и вымыл шею и уши.
      -- Это обычай вашей земли - мыть голову перед ужином? спросил человек, принесший хоббитам воду.
      -- Нет, перед завтраком, - ответил Сэм. - Но если хочешь спать, нужно плеснуть на голову воду, как на вянущий латук. Ну, ну вот! Теперь я могу бодрствовать достаточно времени, чтобы поесть.
      Их провели к сидениям рядом с Фарамиром. Сидениями служили бочки, накрытые шкурами и более высокие, чем скамьи людей, для удобства хоббитов. Перед едой Фарамир и все его люди повернулись на запад и молчали несколько мгновений. Фарамир знаком показал, чтобы Фродо и Сэм сделали так же.
      -- Так мы всегда делаем, - обВяснил он, когда все сели, - смотрим туда, где находится Нуменор. У вас есть такой обычай?
      -- Нет, - ответил Фродо, чувствуя себя неотесанным и неученым. - Но когда мы в гостях, мы кланяемся хозяину, а уже поев, встаем и благодарим его.
      -- Мы тоже поступаем так, - сказал Фарамир.
      После долгого путешествия в дикой пустыне ужин показался хоббитам пиром - пить бледно-желтое вино, холодное и ароматное, есть хлеб с маслом, соленое мясо, сухие фрукты и добрый красный сыр, с чистыми руками и на чистых тарелках. Ни Фродо, ни Сэм не отказывались ни от чего ни во второй, ни в третьий раз. Вино заиграло в их усталом теле, они почувствовали легкость в сердцах и радость, которой не испытывали с самого Лориена.
      Когда они поели, Фарамир отвел их в укромный уголок в глубине пещеры, частично закрытый занавеской; сюда принесли стул и две табуретки. В нише горела маленькая глиняная лампа.
      -- Вы, вероятно, скоро захотите спать, - заметил Фарамир, - особенно добрый Сэмвайс, который не сомкнул глаз до еды, то ли боясь притупить благородный голод, то ли из страха передо мной. Но нехорошо спать сразу же после еды. Давайте поговорим немного. Вероятно, вам есть что рассказать о своем путешествии из Раздола. И вы, может быть, захотите что-нибудь узнать о нас и о тех землях, где вы теперь находитесь. Расскажите мне о моем брате Боромире, и о старом Митрандире, и о прекрасных жителях Лотлориена.
      Фродо больше не чувствовал сонливости и охотно принял приглашение. Но хотя еда и питье привели его в хорошее настроение, он не утратил осторожности. Сэм что-то бормотал про себя, но в общем в начале удовлетворялся слушанием, лишь изредка издавая одобрительные восклицания.
      Фродо рассказывал о многом, но постоянно уводил рассказ
      207
      в сторону от цели Поиска и от Кольца, подчеркивая доблестное участие Боромира в приключениях: в битве с волками, в снегах под Карадрасом, и в подземельях Мории, где погиб Гэндальф... Фарамира глубоко взволновал рассказ о битве на мосту.
      -- Боромира должна была раздражать необходимость бежать от орков, - сказал он, - и даже от этого страшилища, от Балрога, даже если он бы шел последним.
      -- Он шел последним, - сказал Фродо, - но Арагорн вынужден был увести нас. Он один знал путь после гибели Гэндальфа. Но если бы им не суждено было заботиться о других, я думаю, ни Арагорн, ни Боромир не стали бы бежать.
      -- Может быть, для Боромира было бы лучше, если бы он пал с Митрандиром, - сказал Фарамир, - и не пошел бы навстречу судьбе, которая ждала его у водопада Рауроса.
      -- Может быть. Но расскажите мне теперь о вашей собственной судьбе, - сказал Фродо, снова уводя разговор в сторону. - Я хочу больше узнать о Минас Итиле, Осгилиате и Минас Тирите. Какая надежда у вашего города в этой долгой войне?
      -- Какая у нас надежда? - повторил Фарамир. - У нас уже давно нет недежды. Меч Элендила, если он действительно вернется, может оживить надежду, но я не думаю, чтобы он мог сделать что-то большее, чем просто отсрочить злой день, если только не придет неожиданная помощь от эльфов, или людей. Ибо силы Врага увеличиваются, а наши уменьшаются: мы обречены.
      Люди Нуменора расселились далеко и широко по берегами приморским районам Великих Земель, но по большей части они впали во зло. Многие полностью предались безделью и лени, некоторые сражались друг с другом, пока их, ослабевших, не победили дикие люди.
      Никто не говорил, что черные искусства когда-либо использовались в Гондоре или же что Неназываемого почитали здесь когда-либо; и старая мудрость и красота, принесенные с запада, долго оставались в королевстве сыновей Элендила Прекрасного и до сих пор известны здесь. Но даже и с этим Гондор сам создал свой упадок, постепенно впадая в старческое слабоумие и думал, что Враг спит, а Враг был лишь изгнан, но не уничтожен.
      Больше внимания уделялось смерти, потому что нуменореане, как и в своем старом королевстве, стремились к неизменной вечности. Короли сооружали гробницы, более великолепные, чем дома живых, и охотнее перечитывали имена предков в свитках, чем произносили имена своих сыновей. Бездетные повелители, сидя в своих обветшалых залах, размышляли о генеалогии. В тайных кабинетах увядшие старики составляли сильнодействующие элексиры или в высоких и холодных башнях вопрошали звезды. А последний король линии Анариона не имел наследника.
      Но наместники были разумнее и счастливее. Мудрее, потому что они обВединили силы своих людей с силами крепкого народа с морских берегов, с силами суровых горцев из Эред Нимрайса. Они заключили перемирие с гордыми людьми севера, которые раньше часто нападали на нас, людьми воинственными и доблестными, нашими древними родственниками.
      И вот, в дни Кириона, двенадцатого наместника (а мой отец - двадцать шестой наместник), эти люди пришли нам на помощь, и на большом поле Келебранта они уничтожили наших врагов, захвативших наши северные области. Это были Рохиррим, как мы называем их, хозяева лошадей, и мы уступили им
      208
      поля Каленардона, которые с тех пор называют Роханом: эти области тогда были почти не заселены. И они стали нашими союзниками и были верны нам, помогая в случае необходимости и охраняя наши северные границы и Проход Рохана.
      Из наших сказаний они узнали о нас и о своем происхождении, и их повелители в случае необходимости говорят на нашем языке; но по большей части они придерживаются образа жизни своих предков и говорят между собой на собственном северном языке. Мы любим их: высоких мужчин и прекрасных женщин, доблестных, златовласых, ясноглазых и сильных; они напоминают нам молодость человечества, каким оно было в Древние Дни. В наших сказаниях говорится, что эти люди - наши родственники, что они происходят от тех же Трех Домов людей, что и нуменореане: не от Хадора Златовласого, друга эльфов, может быть, но от одного из его людей, который ушел не к Морю, а на запад.
      В наших сказаниях мы различаем Высоких Людей, или людей с запада, - это нуменореане; и Средних Людей, людей сумерек, - это Рохиррим и их родичи, все еще живущие на далеком севере; и Диких Людей, людей Тьмы.
      -- Вы мало говорите в своих сказаниях об эльфах, сэр, внезапно сказал Сэм, набравшись храбрости. Он заметил, что Фарамир, по-видимому относится к эльфам с почтением, и это больше, чем просто вежливость, и еда и питье, вызывало уважение Сэма и успокоило его подозрения.
      -- Вы правы, мастер Сэмвайс, - сказал Фарамир, - я не искусен в сказаниях об эльфах. Но тут вы касаетесь другого пункта, в котором мы изменились, перейдя от Нуменора к Среднеземелью. Так как Митрандир был вашим товарищем и вы разговаривали с Элрондом, вы, вероятно, знаете, что Эдайн, древнейший из нуменориан, сражался рядом с эльфами в первых войнах и в награду получил королевство в середине Моря, вне пределов эльфийского дома. Но в Среднеземелье пути людей и эльфов во времена Тьмы разошлись, и из-за козней Врага, и из-за маленьких изменений, когда оба рода все дальше и дальше шли по своим собственным путям, отойдя друг от друга: люди теперь боятся эльфов, не верят им и мало что о них знают. И мы, в Гондоре, похожи на остальных людей, похожи на людей Рохана: и те, будучи противниками Повелителя Тьмы, все же сторонятся эльфов и со страхом говорят о Золотом Лесе.
      Однако и сейчас среди нас имеются такие, кто время от времени имеют дела с эльфами. Впрочем, мало кто из тех, кто тайно уходит в Лориен, возвращается назад. Мне кажется, что смертным в наши дни опасно говорить со Старшим Народом. И все же вам я завидую: ведь вы разговаривали с Белой Госпожой.
      -- Госпожа Лориена! Галадриэль! - воскликнул Сэм. - Вы должны увидеть ее, сэр! Я всего лишь хоббит, и мое занятие дома - садоводство, сэр, если вы меня понимаете, и я не очень силен в поэзии, ну, разве, что смешное стихотворение, да и то не часто, вы понимаете, а не настоящая поэзия, поэтому я не могу сказать вам, что я имею в виду. Это должно быть песней. Для этого нужен Бродяжник - это Арагорн, или старый мастер Бильбо. Но я хотел бы сочинить песню о ней. Как она прекрасна, сэр! Иногда она напоминает большое дерево в цвету, иногда белый нарцисс, маленький и хрупкий. Тверда, как алмаз, мягка, как лунный свет. Тепла, как свет солнца, холодна, как звездный мороз. Горда и далека, как снежная го
      209
      ра, и весела, как ребенок, с маргаритками в волосах в весеннее время. Я говорю ерунду и никак не могу сказать то, что хочу.
      -- Должно быть, она действительно хороша, - сказал Фарамир. - Опасно прекрасна.
      -- Я ничего не знаю об опасности, - сказал Сэм. - Мне кажется, что люди берут опасность с собой в Лориен, и находят там опасность, потому что принесли ее с собой. Но, может быть, ее и можно назвать опасной, потому что она очень сильна. Можно разбиться об нее, как корабль о скалы; и можно утонуть, как хоббит в реке. Но ни скала, ни река не виновата в этом. Боро... - тут он остановился и покраснел.
      -- Да? Вы сказали "Боромир", - сказал Фарамир. - Что вы говорите? Он принес с собой опасность?
      -- Да, сэр, прошу прощения, хороший человек был ваш брат, если я могу так сказать. Я смотрел на Боромира и слушал его все время от самого Раздола - заботился о хозяине, как вы понимаете, и не хотел никакого вреда Боромиру, - а мое мнение таково, что в Лориене он впервые ясно понял то, о чем догадывался раньше, он понял, чего хочет. С того момента, как он увидел его, он его захотел - Кольцо Врага.
      -- Сэм! - в ужасе воскликнул Фродо. Он на некоторое время задумался и пришел в себя слишком поздно.
      -- Ну, вот! - Сэм побледнел, а потом вспыхнул. - Когда откроешь свой большой рот, засунь туда ногу. Так всегда говаривал мой Старик, и он был совершенно прав. Дурень я, дурень!
      Послушайте, сэр! - он повернулся к Фарамиру, собрав всю свою храбрость. - Не причиняйте вреда моему хозяину только потому, что его слуга - дурак. Вы очень хорошо говорили все время, своими разговорами об эльфах и о прочем заставили меня проговориться. Но теперь время показать, так ли вы хроши, как ваши слова.
      -- Похоже на то, - сказал Фарамир, медленно, негромко и со странной улыбкой. - Так вот разгадка всех загадок! Одно Кольцо, которое считалось исчезнувшим из мира! И Боромир пытался силой овладеть им? А вы бежали? И бежали все время ко мне! И вот здесь, в дикой местности, я встретил вас: двух невысокликов, а рядом сотни людей, готовых выполнить мой приказ, и Кольцо Колец. Какая ирония судьбы! Какая возможность для Фарамира, капитана Гондора! Ха!
      Он выпрямился во весь рост, серые глаза его сверкали.
      Фродо и Сэм вскочили со своих табуреток и прижались спинами к стене, пытаясь вытащить мечи. Наступило молчание. Люди в пещере прекратили разговоры и в удивлении смотрели на них. Но Фарамир снова сел на стул и тихонько рассмеялся. Потом снова стал серьезным.
      -- Увы, Боромир! Слишком тяжелое испытание! - сказал он. - Как увеличили вы мою печаль, странники из далекой земли, носители опасности человечества! Но вы меньше знаете людей, чем я невысокликов. Мы, люди Гондора, верны своему слову. Мы редко хвастаем, а затем выполняем свои обещания или погибаем в попытке их выполнить. Даже если бы оно лежало на дороге, я не подобрал бы его. Так я сказал. Даже если бы тогда, когда я произносил эти слова, я точно знал бы, о чем идет речь, я все равно счел бы эти слова клятвой и выполнил бы их.
      Но я достаточно мудр, чтобы понять: есть такие опасности, от которых человек должен бежать. Успокойтесь! Упокой
      210
      тесь, Сэмвайс! Если вы и ошиблись, считайте же, что такова судьба. Сердце у вас правдивое и преданное, оно видит лучше ваших глаз. Может, вам это покажется странным, но для вас было бы безопаснее открыть мне вашу тайну. Это поможет вашему хозяину, которого вы так любите. Я постараюсь обратить вашу ошибку в выигрыш, поскольку это в моей власт. Поэтому не волнуйтесь. Но больше не называйте эту вещь вслух. Одного раза достаточно.
      Хоббиты снова сели. Люди вернулись к своим напиткам и разговорам, решив, что капитан пошутил над своими маленькими гостями и что теперь шутка исчерпана.
      -- Ну, Фродо, наконец-то мы поняли друг друга, - сказал Фарамир. - Если вы взяли эту вещь на себя, не желая ее, по просьбе других, тогда я еще больше жалею и уважаю вас. Вы для меня совершенно новые существа из нового мира. Все ли хоббиты таковы? Ваша земля должна быть царством мира и довольства, и садовники должны пользоваться там почетом.
      -- Не все хорошо у нас, - заметил Фродо, - но садовники, конечно, в почете.
      -- Но можно устать даже в собственном саду, как устают все существа под солнцем в нашем мире. А вы далеки от дома и прошли долгий путь. Хватит на сегодня. Спите мирно. Не бойтесь! Я не хочу видеть его, или прикасаться к нему, или знать о нем больше, чем я знаю. А теперь отдыхайте, но вначале скажите мне только, куда вы хотите идти и что делать. Ибо я должен следить, ждать и думать. Время торопит. Утром мы должны быстро идти по пути, назначенному нам.
      Фродо, после первого приступа страха, чувствовал, что он весь дрожит. Огромная усталость опустилась на него, как облако. Он не мог больше притворяться и сопротивляться.
      -- Я должен найти путь в Мордор, - сказал он слабо. - Я иду к Горгороту. Мне нужно найти Гору Огня и бросить эту вещь в Щель Судьбы. Так говорил Гэндальф. Не думаю, что смогу выбраться оттуда.
      Фарамир серьезно и изумленно смотрел на него. Фродо покачнулся, но Фарамир подхватил его, осторожно поднял, отнес к кровати, уложил на нее и тепло укрыл. Фродо немедленно уснул.
      Рядом была поставлена другая провать для слуги. Сэм поколебался немного, потом низко поклонился.
      -- Доброй ночи, капитан, - сказал он. - Вы хорошо использовали свою возможность, сэр.
      -- Неужели? - спросил Фарамир.
      -- Да, и проявили свои качества: и они очень велики.
      Фарамир улыбнулся.
      -- Дерзкий слуга, мастер Сэмвайс. Но нет - оценка эта выше, чем я заслуживаю. Я не испытываю никакого искушения или желаиня, которые я должен был бы преодолеть.
      -- Ну, сэр, - сказал Сэм, - вы сказали, что мой хозяин чем-то напоминает вам эльфов... Это верно. Но я могу сказать: вы тоже напоминаете мне кое-кого. Гэндальфа, колдуна.
      -- Может быть, - сказал Фарамир. - Может вы принесли издалека воздух Нуменора. Спокойной ночи!
      211
      Глава vi
      ЗАПРЕТНЫЙ БАССЕЙН.
      Проснувшись, Фродо увидел наклонившегося над собой Фарамира. На мгновение в нем ожил старый страх, и он отшатнулся.
      -- Бояться нечего, - успокоил Фарамир.
      -- Уже утро? - спросил Фродо, зевая.
      -- Еще нет, но ночь подходит к концу, и полная луна садится. Не пройдете ли вы со мной? Есть дело, в котором мне нужен ваш совет. Мне жаль будить вас, но вам нужно идти.
      -- Иду, - сказал Фродо, вставая и немного дрожа после теплого одеяла и шкур. В пещере казалось холодно. В тишине громко звучала падающая вода. Фродо надел плащ и пошел за Фарамиром.
      Сэм, неожиданно проснувшись от какого-то инстинкта бдительности, обнаружил, что постель хозяина пуста, и вскочил на ноги. Потом увидел в просвете, теперь полном бледного света, две темные фигуры: Фродо и человек. Он заторопился за ними мимо рядов людей, спящих на матрацах вдоль стен. Выйдя из пещеры, он увидел, что занавес вновь стал переплетением нитей золота, серебра и жемчуга - это в нем отражался моолчный лунный свет. Но он не остановился в восхищении. Отвернувшись, он прошел вслед за своим хозяином в небольшую щель.
      Вначале они шли по длинному темному проходу, потом поднялись по влажным ступеням и оказались на маленькой площадке, высеченной в камне. Над ними сквозь глубокое ущелье виднелось бледное небо. С площадки вели две лестницы: одна вверх, другая налево. По этой другой лестнице они и пошли. Она извивалась, как винтовая лестница в башне.
      Наконец они вышли из каменной тьмы и огляделись. Они находились на широкой и плоской скале без перил или парапета. И справа от них на воток, падал водопад, прыгая по множеству террас и затем заполняя пробитый в камне канал темной пенистой водой. Канал проходил у их ног и слева обрывался вниз. Здесь стоял у края камня человек. Он молча смотрел вниз.
      Фродо посмотрел на текущую и прыгающую вниз воду. Потом поднял голову. Мир был тих и спокоен, как всегда перед наступлением рассвета. Далеко на западе, круглая и белая, заходила луна. Бледный туман светился в глубокой долине внизу: широкая пропасть белой пены, над которой катились холодные ночные волны Андуина. За ними возвышалась чернота, и в ней сверкали кое-где холодные, острые, отдаленные, белые, зубы призрака, пики Эред Нимрайса, Белых Гор королевства Гондор, увенчанные вечными снегами.
      Некотрое время Фродо стоял на высоком камне, дрожа от ночной прохлады и глядя, где в этой ночной обширности теперь бродят или спят его старые товарищи. А, может, они мертвыми лежат в тумане? Зачем привели его сюда, вырвали из забвения сна?
      Сэм тоже хотел получить ответ на этот вопрос и не смог удержаться от бурчания, с надеждой, что его услышит только хозяин.