-- Да, да, помочь хозяину - хозяину Драгоценности. Но если бы мы были хозяином этой Драгоценности, мы помогли бы
      173
      себе, и сдержали бы обещание.
      -- Но Смеагол сказал, что будет очень-очень хорошим. Хороший хоббит. Он снял жестокую веревку с ноги Смеагола. Он по-доброму разговаривал со мной.
      -- Очень, очень хорошо, да, моя прелесть. Мы будем хорошим, хорошим, как рыба, сладким, но только по отношению к себе. И мы не будем вредить хорошему хоббиту, конечно, нет, нет.
      -- Но Драгоценность - свидетель обещания, - возразил голос Смеагола.
      -- Тогда взять ее, - сказал другой голос, добавив, - и пусть свидетельствует! Тогда мы сами будем хозяином, голлум! Заставим другого хоббита, отвратительного, подозрительного хоббита, ползать в страхе, да, голлум!
      -- Но не хорошего хоббита?
      -- О, нет, нет, если это нам не нравится. Но он - Торбинс, моя прелесть, да, Торбинс. А Торбинс украл ее. Нашел и ничего мне не сказал, ничего. Мы ненавидим Торбинсов.
      -- Нет, не этого Торбинса.
      -- Да, каждого Торбинса. Всех, кто держит Драгоценность. Мы должны овладеть ею!
      -- Но Он увидит. Он узнает. Он слышит, как мы даем глупые обещания - вопреки его воле, да. Мы должны взять ее. Духи ищут. Должны взять ее.
      -- Не для него!
      -- Нет, моя радость. Понимаешь, моя прелесть: если она будет у нас, мы сможем спастись, даже от Него. Может, мы станем очень сильными, сильнее, чем духи. Повелитель Смеагол? Голлум Великий? Будем есть рыбу каждый день, три раза в день, рыбу свежую из Моря. Драгоценнейший Голлум. Мы должны иметь ее. Мы хотим ее, хотим ее... Хотим ее!
      -- Но их двео. Они проснутся очень быстро и убьют нас, - в последнем усилии завывал Смеагол. - Не сейчас. Еще не время.
      -- Мы хотим ее! Но... - наступила долгая пауза, как будто говорившему пришла в голову новая мысль. - Еще не время? Может быть. Она поможет, да. Поможет нам.
      -- Нет, нет! Не нужно! - взвыл Смеагол.
      -- Да! Мы хотим ее! Мы хотим ее!
      Каждый раз, когда раздавался второй голос, длинная рука Голлума медленно приближалась к Фродо и отдергивалась вновь, как только начинал говорить Смеагол. Наконец обе руки Голлума с согнутыми дергающимися пальцами сомкнулись на шее Фродо.
      Сэм лежал неподвижно, ошеломленный этим спором, но из-под полуприкрытых век следил за каждым движением Голлума. Его простому мозгу казалось, что главная опасность - это голод Голлума, его желание просто сВесть хоббитов. Теперь он понял, что это не так: Голлум хотел вернуть себе Кольцо. Он - это, конечно, Повелитель Тьмы. Но Сэму хотелось знать, кто такая Она, которая должна помочь Голлуму. Вероятно, какой-нибудь отвратительный друг, найденный этим жалким отродьем в блужданиях, - решил Сэм. Он тут же забыл об этом, потому что дела зашли слишком далеко и положение стало опасным. Он ощущал тяжесть во всем теле, но с большим трудом проснулся окончательно и сел. Что-то подсказывало ему, что нужно быть осторожным и не раскрывать, что он слышал спор. И он громко вздохнул и зевнул.
      174
      -- Который час? - сонно спросил он.
      Голлум испустил сквозь зубы длинный свист. Он застыл, напряженный и угрожающий, потом опустился на четвереньки и отполз к краю ямы.
      -- Хорошие хоббиты! Хороший Сэм! - сказал он. - Сонные головы, да, сонные головы! Оставили хорошего Смеагола караулить! Уже вечер. Становится темно. Время идти.
      "Время идти, - подумал Сэм. - И время расставаться тоже". Но тут он подумал, а не станет ли Голлум еще опаснее, если пойдет отдельно и они не будут присматривать за ним.
      -- Будь он проклят! Хотел бы я, чтобы он подавился! пробормотал он и пополз по откосу будить хозяина.
      Странно, но Фродо чувствовал себя освеженным. Он хорошо поспал. Черная тень прошла, и во сне его посещали прекрасные видения. Он не помнил всех их, но ото сна осталось ощущение радости и легкости на сердце. Ноша его казалась менее тяжелой. Голлум приветствовал его с собачьей радостью. Он хихикал и бормотал, щелкая длинными пальцами и хватаясь за колени Фродо. Фродо улыбнулся ему.
      -- Ты хорошо и преданно вел нас, - сказал он. - Это последний этап. Приведи нас к Воротам, и можешь идти, куда хочешь - только не к нашим врагам.
      -- К Воротам? - пропищал Голлум, удивленный и напуганный. - К Воротам, говорит хозяин! Да, он говорит так. И хороший Смеагол сделает то, о чем его просят, да. Но когда мы подойдем ближе, мы посмотрим, да, посмотрим. Это совсем нехорошо! О нет! О нет!
      -- Идемте! - сказал Сэм. - Нужн быстрее кончать!
      В наступивших сумерках они выбрались из ямы и медленно пошли по мертвой земле. Они не прошли далеко, как снова почувствовали тот же ужас, что охватил их, когда крылатая тень пролетала над ними в болотах. Они остановились, скрываясь в отвратительно пахнущих грудах, но в сумрачном вечернем небе ничего не было видно, и скоро угроза миновала, пролетев высоко над их головами, летя по какому-то срочному поручению из Барад-дура. Через некоторое время Голлум встал и снова двинулся вперед, бормоча что-то и спотыкаясь.
      Примерно через час после полуночи ужас в третий раз охватил их, но в этот раз он казался более отдаленным и пролетел и в облаках на огромной скорости, направляясь куда-то на запад. Голлум, однако был совершенно поражен ужасом. Он был убежден, что об их присутствии известно и что их разыскивают.
      -- Три раза! - скулил он. - Три раза этот ужас. Они чувствуют нас, они чувствуют. Драгоценность - их хозяин. Мы не можем дальше идти этим путем, нет. Это бесполезно, бесполезно!
      Просьбы и уговоры больше не действовали на него. Лишь только когда Фродо приказал ему гневным голосом и положил руку на рукоять меча, Голлум снова встал. С хныканьем он пошел впереди них, как побитая собака.
      Так они брели устало до конца ночи. До самого наступления дня шли они с опущенными головами, ничего не видя и не слыша, кроме шума ветра в ушах.
      175
      Глава iii
      ЧЕРНЫЕ ВОРОТА ЗАКРЫТЫ.
      До рассвета следующего дня их путешествие в Мордор окончилось. Болота и пустыни остались позади. Перед ними, бледнея на фоне темного неба, угрожающе поднимали свои вершины большие горы.
      На запад простирался угрюмый хребет Эфел Дуат, Горы Тени, на север - неровные пики и черные линии Эред Литуй, серые, как пепел. Все эти хребты смыкались, образуя гигантскую стену вокруг зловещих равнин Литлад и Горгорот и горького внутреннего моря Нурпен; отроги хребтов тянулись далеко на север; между отрогами находилось глубокое ущелье. Это был Кирит Горгор, то есть Проход Призраков, вход в землю Врага. С обеих сторон ущелья возвышались большие утесы: а перед входом в ущелье стояли два крутых холма, черные и обнаженные. На них видны были Зубы Мордора - две высокие мощные башни. В дни далекого прошлого люди Гондора в своей гордости и силе построили эти башни после свержения и бегства Саурона, чтобы он не мог вновь искать прибежища в своем королевстве. Но сила Гондора уменьшилась, люди его пали, и башни долгое время стояли пустыми. Потом Саурон вернулся. Сторожевые башни, тронутые временем, были востановлены, наполнены оружием, и в них разместились сильные гарнизоны. Башни стояли с каменными лицами, в которых темные окна смотрели на север, на восток и на запад, и в каждом окне скрывалось множество бессонных глаз.
      Поперек входа в ущелье, от одного утеса до другого, Повелитель Тьмы построил каменную стену. В ней были единственные железные ворота, над которыми на укреплениях стены непрерывно ходили чесовые. За стеной в холмах были прорыты сотни пещер. Здесь находилось войско орков, готовое по сигналу ринуться вперед, как муравьи, идущие на войну. Никто не мог миновать Зубы Мордора, не испытав их укуса, если только идущий не был вызван самим Сауроном или знал тайный пароль, открывавший Мораннон - черные ворота земли Врага.
      Два хоббита в отчаянии смотрели на башни и стену. Даже на расстоянии и в полутьме видно было движение черных фигур стражников на стене и патрулей перед воротами. Путники лежали в тени самого северного отрога Эфел Дуата. По прямой от этого места до основания ближайшей башни было не более четверти мили. Слабый дым поднимался над башней, как будто внутри холма горел огонь.
      Наступил день, и коричнево-желтое солнце поднялось над безжизненными хребтами Эред Литуя. Вдруг послышался звук медных труб, он доносился из сторожевых башен, и откуда-то издалека, из скрытых в холмах убежищ, донесся ответный звук, и еще более мощное эхо труб и барабанов Барад-дура. И еще один день страха и изнурительной работы пришел в Мордор; ночные страхи отзывались в свои подземелья, а дневные страхи, со злыми и острыми глазами, занимали их посты. На укреплениях тускло блестела сталь.
      -- Ну, вот мы и на месте! - сказал Сэм. - Вот Ворота, но мне кажется, что они так же далеки от нас, как и в начале
      176
      пути. Старик нашел бы что сказать, если бы увидел меня сейчас! Он часто говорил, что меня ждет дурной конец, если я не буду следить за дорогой, по которой иду. Но уж сейчас я и не надеюсь вновь увидеть старика. Жаль, но у него больше не будет возможности сказать: "Говорил я тебе, Сэм!. Если бы я только увидел снова его старое лицо, пусть он уж говорил бы без конца. Но мне пришлось бы сначала умыться, иначе он не узнал бы меня.
      Вероятно, нет смысла спрашивать, куда мы пойдем дальше? Мы не можем идти вперед... Разве что захотим попросить орков впустить нас.
      -- Нет, нет! - сказал Голлум. - Бесполезно. Мы не можем идти дальше. Смеагол говорил это. Он говорил: мы придем к Воротам, и тогда мы посмотрим. И вот мы видим. Смеагол знает, что хоббиты не смогут пройти этим путем. О да, Смеагол знает.
      -- Тогда какого дьявола ты привел нас сюда? - спросил Сэм, не чувствуя желания быть вежливым.
      -- Хозяин так сказал. Хозяин сказал: ты приведешь нас к воротам. Так и сделал хороший Смеагол. Хозяин так сказал, мудрый хозяин.
      -- Да, я сказал, - отозвался Фродо. Лицо его было печально и угрюмо, но решительно. Он был грязен, оборван, он страшно устал, но больше не боялся, и глаза у него были ясные. - Я сказал так, потому что я должен войти в Мордор, а другого пути я не знаю. Поэтому я пойду здесь.
      -- Нет, нет, хозяин! - взвыл Голлум, хватаясь в отчаянии за Фродо. - Бесполезно идти этим путем. Бессмысленно! Не отдавайте Ему Драгоценность! Он сВест нас всех, если получит ее, сВест весь мир. Храните ее, хороший хозяин, и будьте добры к Смеаголу. Не позволяйте Ему завладеть ею. А лучше всего отдайте ее назад маленькому Смеаголу. Да, да, хозяин, отдайте ее назад, а? Смеагол сохранит его в безопасности, он сделает много добра, особенно хорошим хоббитам. Хоббиты пойдут домой. Не ходите к Воротам!
      -- Мне поручено пройти в Мордор, и я туда войду, - сказал Фродо. - Если туда ведет единственный путь, я должен пойти по нему. Пусть будет то, что будет.
      Сэм ничего не сказал. Для него было достаточно взгляда на лицо Фродо: он понял, что любые слова бесполезны. В конце концов с самого начала путешествия он ни на что не надеялся. Но будучи бодрым хоббитом он не нуждался в надежде, пока можно было откладывать отчаяние. Теперь они подошли к горькому концу. Но он оставался со своим хозяином на протяжении всего пути. Для этого они и пустились в путь. И он останется с ним. Его хозяин не пойдет в Мордор один. Сэм пойдет с ним - и во всяком случае они избавятся от Голлума.
      Голлум, однако, не хотел, чтобы от него избавились. Он валялся у ног Фродо, протягивая руки и скуля:
      -- Не этим путем, хозяин! Есть другой путь! О да, он есть. Другой путь, более темный, более тайный, его трудно отыскать. Но Смеагол знает его. Смеагол знает!
      -- Другой путь? - с сомнением повторил Фродо, вопросительно глядя на Голлума.
      -- Да! Да! Другой путь был! Смеагол проходил по нему. Давайте пойдем и посмотрим, есть ли он еще!
      -- Ты никогда не говорил о нем раньше.
      -- Нет. Хозяин не спрашивал. Хозяин не говорил, что он хочет делать. Он не говорил бедному Смеаголу. Он говорил:
      177
      "Смеагол, отведи меня к Воротам, и до свидания! Смеагол может уйти и быть хорошим". Но теперь хозяин говорит: "Я хочу войти в Мордор вот этим путем". Поэтому Смеагол очень боится. Он не хочет потерять хорошего хозяина. И он обещал, хозяин взял с него обещание спасти Драгоценность. Но хозяин хочет отнести ее к Нему, прямо в Черные Руки, если пойдет этим путем. Смеагол должен спасти их обоих. Он вспомнил о другом пути, который был когда-то. Хороший хозяин. Смеагол очень хороший, всегда помогает.
      Сэм нахмурился. Если бы он мог просверлить в Голлуме дыры своим взглядом, он бы сделал это. Мозг его был полон сомнений. По всей видимости Голлум был чрезвычайно обеспокоен и хотел помочь Фродо. Но Сэм, помнивший подслушанный спор, не мог поверить, что давным-давно подчиненный Смеагол выбрался на поверхность и победил: второй голос не сказал последнего слова в споре. Сэм предположил, что половинки его существа - Смеагол и Голлум (или как он про себя их называл - Воришка и Вонючка) - заключили перемирие и временный союз: обе хотели не дать возможности Врагу захватить Кольцо, обе хотели спасти Фродо от пленения и присматривать за ним, пока это возможно - пока Вонючка не получит возможности взять в свои руки Кольцо, свою Драгоценность. Сэм сомневался, есть ли в действительности другой путь в Мордор.
      "Хорошо, что ни одна из половин старого негодяя не знает, что собирается делать хозяин, - подумал Сэм. - Если бы он узнал, что мастер Фродо хочет покончить с его Драгоценностью, я не сомневаюсь, что у нас очень скоро возникли бы затруднения... Во всяком случае старый Вонючка так боится Врага - и он действует или действовал по какому-то приказу Врага, что скорее выдаст нас, чем будет захвачен, помогая нам. Так я считаю по крайней мере. И я надеюсь, что хозяин обдумает положение, и обдумает тщательно. Он мудр, но мягкосердечен".
      Фродо вначале не отвечал Голлуму. Пока мысли и сомнения возникли в мозгу Сэма, его хозяин смотрел на темные утесы Кирит Горгора. Углубление, в котором они скрывались, было выкопано на склоне низкого холма, находившегося на некоторой высоте над напоминавшей ров долиной, лежавшей между ними и внешними отрогами гор. Посредине долины выдвигалось черное основание западной сторожевой башни. В утреннем свете ясно были видны пыльные дороги, расходившиеся от ворот Мордора: одна поворачивала на север, другая уходила на восток и терялась в туманах у подножья Эред Литуя; третья направлялась прямо к путникам. Обогнув башню, она входила в узкое ущелье и проходила как раз под тем углублением, где скрывались они. Западнее, что справа от них, она поворачивала, огибая отроги гор, и направляясь на юг в глубокую тень, закрывавшую западную часть Эфел Дуита; уже за пределами видимости она уходила в узкую полосу земли между горами и Великой Рекой.
      Фродо, глядя на равнину, увидел на ней какое-то непрерывное движение. Казалось, целые армии пришли в движение, хотя большая часть их была скрыта испарениями и дымами, поднимавшимися с болот и пустынь. Тут и там Фродо различал блеск копья или шлема; повсюду видны были группы всадников. Он вспомнил свое видение на Амон Хене несколько дней назад теперь казалось, что с тех пор прошло много лет. Теперь он понял, что надежда, на короткое время вспыхнувшая в нем напрасна. Трубы звучали не вызовом, а приветствием. Это не было
      178
      нападением людей Гондора на Повелителя Тьмы; люди Гондора не поднялись из древних могил, как разгневанные призраки. Это были люди другой расы, представители далеких равнин востока, пришедшие по зову своего владыки; это были армии, разместившиеся на ночь лагерем перед воротами и теперь шедшие на соединение с силами Тьмы. Фродо, как бы почувствовав опасность их позиции в свете дня, быстро натянул на голову свой серый капюшон и спустился ниже в углубление. Потом повернулся к Голлуму.
      -- Смеагол, - сказал он, - я еще раз поверю тебе. Похоже, что я должен так поступить, и судьба предназначила мне от тебя получить помощь, и твоя судьба помогать мне, тому, кого ты так долго преследовал, преследовал со злыми намерениями. До сих пор ты верно служил мне и правдиво сдержал свое обещание. Я говорю "правдиво" и именно это имею в виду, - добавил он, бросив взгляд на Сэма, - потому что с тех пор дважды мы были в твоей власти, и ты не причинил нам вреда. И ты не пытался взять у меня то, что однажды увидел. Но предупреждаю тебя, Смеагол, ты в опасности.
      -- Да, да, хозяин, - сказал Голлум. - Ужасная опасность! Смеагол весь дрожит при мысли о ней, но он не убегает. Он должен помочь хорошему хозяину.
      -- Я имею в виду не ту опасность, которую мы все разделяем, - возразил Фродо. - Я имею в виду опасность для тебя одного. Ты дал обещание на том, что называешь Драгоценностью. Помни это! Драгоценность удержит тебя. Но она и попытается сбить тебя с верного пути. Ты уже сбит. Только что ты проговорился об этом. Отдай ее назад Смеаголу, сказал ты. Никогда не повторяй этого! Не позволяй этой мысли расти в тебе. Ты никогда не получишь ее назад. Но желание овладеть ею может привести тебя к горькому концу. Ты никогда не получишь ее. В самом крайнем случае я надену Драгоценность, прикажу тебе - ты должен будешь повиноваться, даже если я прикажу прыгнуть в огонь. А моя команда может быть и такой. Поэтому берегись, Смеагол!
      Сэм смотрел на хозяина с одобрением, но и с удивлением: что-то в его лице и в голосе показалось ему совсем незнакомым... Раньше ему казалось, что доброта мастера Фродо так велика, что может ослепить его. Конечно, вместе с тем он считал мастера Фродо самым большим мудрецом в мире (лишь за возможным исключением старого мастера Бильбо и Гэндальфа). Голлум тоже, лишь с тем изменением, что его знакомство с Фродо было непродолжительным, смешивал его доброту со слепотой. Во всяком случае эта речь Фродо привела его в замешательство и испугала. Он распростерся на земле и не мог проговорить ничего вразумительного, за исключением слов: "хороший хозяин".
      Фродо терпеливо ждал некоторое время, потом снова заговорил, на этот раз менее строго.
      -- А теперь, Голлум или Смеагол, как тебе угодно, расскажи мне о другом пути. Покажи мне, дает ли он надежду, оправдавшую бы изменение моих планов. Я тороплюсь.
      Но Голлум находился в жалком состоянии, слова Фродо совсем уничтожили его. Было очень трудно уловить что-либо вразумительное между его бесконечным хныканьем, завываньем, перерывами, во время которых какое-то время он стал поспокойнее, и Фродо постепенно понял, что если путешественник пойдет по дороге, которая уводит к западу от Эфел Дуата, он придет к перекрестку дорог в кольце темных деревьев. Правая
      179
      дорога пойдет к Осгилиату и к мостам через Андуин, средняя поведет на юг.
      -- Мы никогда не ходили по этой дороге, - сказал Голлум, - но говорят, она тянется на сотни лиг, пока не увидишь Большую Воду, которая никогда не успокаивается. Там очень много рыбы, и болшие птицы едят эту рыбу, хорошие птицы. Но мы никогда не были там, увы, нет! У нас не было такой возможности. И там дальше обширные земли, но говорят, Желтое Лицо там очень горячее и на небе редко бывают облака, а люди там злые и у них черные лица. Мы не хотим видеть эту землю.
      -- Нет! - сказал Фродо. - Но не сбивайся с пути. Куда ведет третья дорога?
      -- О да, да, есть и третья дорога, - сказал Голлум. Это левая дорога. Она поднимается и поднимается, пока не войдет в тень. Когда она обогнет Черную скалу, вы увидите, это, неожиданно увидите это над собой и захотите спрятаться.
      -- Увидим это? Что это?
      -- Старую крепость, очень старую, а теперь очень ужасную. Когда Смеагол был молод, очень давно, мы часто слышали рассказы о юге. О да, мы слышали много рассказов по вечерам, сидя на берегах Великой Реки, в зарослях ив, когда Река тоже была моложе, голлум, голлум. - Он начал всхлипывать и бормотать, а хоббиты терпеливо ждали. - Рассказы с юга, - продолжал наконец Голлум, - о высоких людях с сияющими глазами, у которых дома подобны каменным холмам, король которых увенчан серебряной короной, рассказы о Белом Дереве - удивительные рассказы. Они строили очень высокие башни, и одна башня была серебряно-белой, и в ней находился камень, подобный луне, и вокруг этой башни стояли высокие белые стены. Да, много было рассказов о Лунной башне.
      -- Должно быть, это Минас Итиль, построенный Исилдуром, сыном Элендила, - сказал Фродо. - Это Исилдур отрубил палец Врага.
      -- Да, у него было лишь четыре пальца на Черной Руке, но и этого достаточно, - сказал Голлум содрагаясь. - И он ненавидел город Исилдура.
      -- А что он не ненавидит? - спросил Фродо. - Но какое отношение к нам имеет Лунная Башня?
      -- Ну, хозяин, там они были и там они есть: высокая башня, и белые дома и стена, но не хорошие теперь, не прекрасные. Он захватил их очень давно. Сейчас это ужасное место. Путники дрожат, когда видят его, убегают от его вида, избегают его тени. Но хозяин должен будет пройти этим путем. Это единственный путь, кроме Ворот. Горы там ниже, а старая дорога идет вверх и вврех, пока не достигнет темного прохода на вершине, и потом спускается ниже, ниже - Горгорот.
      Голос его превратился в шепот, Голлум задрожал.
      -- Но чем это поможет нам? - спросил Сэм. - Разумееся Враг все знает о своих горах, и та дорога охраняется так же надежно, как и эта. Ведь башня не пуста?
      -- О нет, не пуста! - прошептал Голлум. - Она кажется пустой, но на самом деле она не пуста. О нет! Страшные существа живут там! Орки, всюду орки, но и худшие, гораздо худшие существа. Дорога проходит как раз под башней и сворачивает к воротам. Никто не может пройти по дороге, чтобы они о нем не знали. Они в башне, знают Молчаливые наблюдатели.
      -- Значит ты советуешь нам проделать еще один долгий переход на юг, чтобы оказаться снова в трудном положении, может еще худшем, чем здесь?
      180
      -- Нет, нет, - сказал Голлум, - хоббиты должны понять. Он не ждет нападения на том пути. Глаз его устремлен повсюду, но одним местам он уделяет больше внимания, чем другим. Он не может видеть все сразу, пока еще не может. Понимаете, Он захватил всю землю к западу от Теневых Гор вниз по Реке и теперь удерживает мосты. Он считает, что никто не может подобраться к Лунной Башне, не выиграв битву у мостов или переправившись на лодках через Реку, а Он бы знал об этом обязатльено.
      -- Ты, кажется, много знаешь о Его делах и мыслях, сказал Сэм. - Ты разговаривал с ним недавно? Или просто подружился с орками?
      -- Плохой хоббит, бесчувственный, - сказал Голлум, бросая на Сэма гневный взгляд и поворачиваясь к Фродо. - Смеагол разговаривал с орками до того как встретил хозяина, да, и со многими другими тоже: он путешествовал очень далеко. И то, что он говорит сейчас, говорят многие. На севере самая большая опасность. Однажды он выйдет из Черных Ворот, и этот день скоро наступит. Только по этому пути может пройти большая армия. Но за свою западную границу он не опасается, и там есть Молчаливые Наблюдатели.
      -- Как просто! - сказал Сэм, не желая сдаваться. - Мы должны постучаться в Ворота и спросить, где дорога в Мордор. Или они слишком молчаливы для ответа? В этом нет смысла. С таким же успехом мы можем сделать это и здесь. По крайней мере избавимся от долгого изнурительного пути.
      -- Не шутите этим, - свистел Голлум. - Это не весело, о нет! Не забавно. Нет смысла вообще в стремлении идти в Мордор. Но если хозяин говорит: "Я должен идти, и я пойду", значит, он должен испробовать какой-то путь. Но он не должен идти в ужасный город, о не, конечно, нет. Здесь-то и поможет Смеагол, хороший Смеагол, хотя никто его не ценит. Смеагол снова поможет. Он найдет это. Он знает это.
      -- Что ты знаешь, что найдешь? - спросил Фродо.
      Голлум скорчился, голос его снова перешел в шепот.
      -- Маленькую тропу, ведущую наверх в горы; и потом лестницу. О да, очень длинную и узкую. И очень много ступенек. А потом, - голос его стал еще тише, - туннель, темный туннель. А еще потом ущелье и проход, высоко над главным проходом. Этим путем Смеагол проходил во Тьме. Это было много лет назад. Тропа могла и исчезнуть. А может, и нет, а может, и нет.
      -- Мне это совсем не нравится, - сказал Сэм. - Уж слишком легко все получается. И если тропа еще сохранилась, она, конечно, тоже охраняется. Разве она не охранялась?
      И в то время, когда он говорил это, он уловил или ему показалось, что он уловил зеленый свет в глазах Голлума. Голлум пробормотал что-то, но не ответил.
      -- Тропа не охранялась? - строго спросил Фродо. - И сбежал ли ты из тьмы, Смеагол? Или тебе позволено было уйти, чтобы исполнить какое-то поручение? Так по крайней мере думал Арагорн, который отыскал тебя у Мертвых Болот несколько лет назад.
      -- Это ложь! - просвистел Голлум, и злое выражение появилось в его глазах при имени Арагорна. - Он лжет, он всегда лгал обо мне. Я бежал, бежал сам. Мне было сказано отыскать мою Драгоценность, и я искал ее конечно, искал. Но не для Черного. Драгоценность наша, говорю вам. Я бежал.
      Фродо почувствовал странную уверенность, что в данном
      181
      случае Голлум не так уж далек от истины, как можно было подозревать и что он каким-то образом отыскал путь из Мордора или верил, что сделал это благодаря своей хитрости. Фродо заметил, что Голлум употребил местоимение "я", а это было признаком, что на какое-то мгновение в нем победила старая правдивость и искренность. Но даже если в этом пункте можно было доверять Голлуму, Фродо не мог забыть об уловках Врага. "Побег мог быть разрешен или организован и хорошо известен в Башне Тьмы".
      -- Я спрашиваю тебя, - повторил Фродо, - охранялся ли этот тайный путь.
      Но имя Арагорна привело Голлума в мрачное настроение. У него был вид оскорбленного лжеца, который единственный раз сказал правду или хотя бы часть ее. И он не ответил.
      -- Он не охранялся? - еще раз спросил его Фродо.
      -- Да, да, возможно. В этой стране нет безопасных мест, - угрюмо сказал Голлум. - Нет безопасных мест. Хозяин может попытаться или пойти домой. Других путей нет.
      Они не могли больше ничего от него добиться. Название опасного места и высокого прохода он не говорил или не мог сказать.
      А название было Кирит Унгол и внушало оно ужас. Возможно, Арагорн сумел бы сказать им об этом и о значении этого названия; Гэндальф мог бы предупредить их. Но они были далеко, Арагорн находился вместе с Гэндальфом, который стоял среди развалин Изенгарда, борясь с Саруманом, задержанный предательством. Но в тот момент, когда он сказал последние слова Саруману, и палантир ударился о ступени Ортханка, мысли Гэндальфа устремились к Фродо и Сэмвайсу, через множество лиг его мозг пытался постигнуть их с надеждой и жалостью.
      Может быть, Фродо почувствовал это, даже не зная о судьбе Гэндальфа, считая, что он исчез во тьме Мории. Он долго сидел молча, опустив голову и стараясь припомнить все, что говорил ему Гэндальф. Но не смог вспомнить ничего, что подсказало бы ему выбор. В сущности руководство Гэндальфа прекратилось очень скоро, слишком скоро, когда земля Тьмы была еще далеко. Как они войдут в нее, он не говорил. Сам он некогда побывал в крепости Врага на севере, в Дол Гулдуре. Но был ли он в Мордоре, в Барад-дуре, у горы Огня с тех пор, как вновь обрел силу Повелитель Тьмы? Фродо думал, что не был. И теперь он, маленький невысоклик из Удела, простой хоббит из сельской местности, должен сделать то, что не могли или не осмеливались сделать великие мудрецы и воины. Какая злая судьба! Но он сам принял ее на себя в собственной гостинной в далекую весну другого года, теперь такого далекого, что он казался главой из истории молодости земли, когда еще цвели Деревья Серебра и Золота. Ему предстоял трудный выбор. И какой путь он изберет? Оба вели к ужасу и смерти.
      День продолжался. Глубокая тишина царила в небольшом углублении, где скрывались путники, так близко от границ Земли Ужаса - тишина, которая ощущалась так, словно толстая завеса отделила их от остального мира. Над ними был купол бледного неба со множеством дымных полос; он казался очень далеким и высоким.
      Даже орел, пролетевший в небе, не смог бы заметить хоббитов, молчавших, неподвжиных, завернувшихся в тонкие серые плащи. Он мог бы задержаться на мгновение, чтобы получше разглядеть Голлума - крочешчную фигурку, распростершуюся на
      182
      земле. Может он принял бы его за тощего ребенка в изорванной одежде, с руками и ногими, тонкими, как кости: мяса не хватит даже на один клевок.
      Голова Фродо клонилась к коленям, но Сэм откинулся назад, заложив руки за голову, и смотрел в пустое небо. Оно долго оставалось пустым. Но потом Сэму показалось, что он видит темную птицеподобную фигуру, парящую в воздухе и кружащуюся в пределах его видимости. Пролетели еще две фигуры, потом еще четыре. Они были очень далеко, и их трудно было разглядеть, но каким-то образом Сэм знал, что они огромны, с большим размахом крыльев, и летят на большой высоте. Он закрыл глаза и наклонился прячась. Тот же предупредительный страх охватил его, который он испытывал в присутствии Черных Всадников, беспомощный страх, приносимый ветром с криком, хотя на этот раз страх был не так сокрушающ: слишком далека была угроза. Но угроза была. Фродо тоже ощутил ее. Мысли его прервались. Он зашевелился и задрожал, но не поднял головы. Голлум сВежился рядом, как загнанный в угол паук. Крылатые фигуры покружились и с огромной скоростью улетели обратно в Мордор.
      Сэм перевел дыхание.
      -- Всадники снова здесь, высоко в воздухе, - сказал он хрыплым шепотом. Я видел их. Как вы думаете, могли они увидеть нас оттуда? Они были очень высоко. И если это те же Черные Всаднки, они ведь не могут видеть при дневном свете.
      -- Вероятно, нет, - сказал Фродо. - Но зато могут видет их кони. А эти крылатые существа, на которых они теперь разВезжают, вероятно, могут видеть лучше других. Они подобны большим птицам - пожирателям падали. Они ищут что-то: боюсь, что Враг настороже.
      Чувство ужаса прошло, но тишина была нарушена. До этого они были как бы отрезаны от мира на невидимом острове; теперь они снова были в мире, одинокие, беззащитные, опасность вернулась. Но Фродо по-прежнему не разговаривал: он еще не сделал выбор. Глаза его были закрыты, как будто он спал или смотрел в свое сердце и в свою память.
      Наконец он встал и как будто готов был обВявить о своем решении. Но сказал: