Три ночи с повесой

Тесса Дэр

Три ночи с повесой

Глава 1

Лондон, октябрь 1817 года

Лили проснулась оттого, что кто-то резко встряхнул ее за плечо. Яркий свет ударил по лицу.

Лили захлопала глазами и попыталась разглядеть человека, державшего лампу. Лишь когда глаза немного привыкли к свету, она с облегчением поняла, что перед ней Холлинг, экономка.

Слава Богу! Лили рывком села на постели. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие.

– В чем дело? – Лили схватилась за горло.

– Прошу прощения, миледи. – Экономка виновато отвела глаза в сторону. – Это… это внизу. Вам нужно спуститься… срочно.

Лили послушно кивнула. Сердце сжалось от ощущения надвигающейся беды, когда она сбежала по лестнице. «Знакомое чувство», – с горечью подумала Лили. Всего пять месяцев прошло с того дня, когда она вот так же спускалась на подгибающихся ногах. Дурные предчувствия не обманули ее.

Открыв дверь, Лили обнаружила стоявших перед домом мужчин, все трое были членами клуба любителей племенных лошадей, основателем которого был ее брат Лео. Немного придя в себя, Лили узнала знакомые лица: герцог Морланд, уже многие годы живший отшельником, Рис Сент-Мор, герой войны, с лицом, иссеченным шрамами, и Джулиан Беллами, светский красавец, возмутитель спокойствия, всеобщий баловень и по совместительству лучший друг Лео.

Лили хватило одного взгляда на мрачные лица мужчин, чтобы догадаться, почему они здесь в такой час. Случилось непоправимое.

Лео больше нет.

Ее брат-близнец, которому не исполнилось еще и двадцати восьми лет, мертв. Лео Чатуик, маркиз Харклифф, молодой, красивый, богатый, всеми любимый – погиб. Забит до смерти в одном из переулков Уайтчепеля шайкой ночных грабителей.

Пять месяцев назад жизнь ее изменилась раз и навсегда.

Лили вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и с трудом перевела дыхание. Когда стоявший перед глазами туман немного рассеялся, Лили увидела, что лакей знаками подзывает ее к двери.

Холлинг, перегнувшись через перила, высоко подняла лампу над головой. Собрав все свое мужество, Лили на подгибающихся ногах подошла к двери, толкнула ее и выглянула наружу.

Слава Богу, на крыльце никого не оказалось. Взгляд Лили торопливо обежал площадь. Близился рассвет, небо над горизонтом потихоньку начинало светлеть. Длинные тени деревьев на бледно-сером фоне казались черными, как уголь. Улицы были еще пусты, но то тут, то там слышались торопливые шаги – слуги спешили на рынок.

Повинуясь настойчивым жестам домоправительницы, Лили наконец заставила себя опустить глаза вниз. Там, на площадке, возле нижней ступеньки лестницы, стояла тележка вроде тех, на которых бродячие торговцы развозят по улицам свои товары. Поверх груды моркови, турнепса и пучков зелени лежало бесчувственное тело…

Лили со стоном привалилась к косяку. Ноги уже не держали ее.

Только не это.

Джулиан Беллами. Ужас захлестнул ее с такой силой, что потемнело в глазах.

Единственное, что утешало ее в те черные дни, пока она оплакивала Лео, была мысль о том, что больше ей уже никогда не придется пройти через такое. Брат был точной ее копией, лучшим и самым близким другом, а после смерти родителей еще и единственным родным человеком. Единственным, кого она любила. Лили знала, что никогда не полюбит никого так, как любила Лео. Теперь, когда брат навсегда покинул этот мир, ничто уже не сможет причинить ей боли…

Во всяком случае, так она думала.

Но сейчас, глядя на бесчувственное тело Джулиана, Лили вдруг поняла, что ошиблась. Горло сдавила тугая петля – какие-то бессвязные звуки, уродливые, хриплые крики срывались с ее губ… Лили понимала, что должна остановиться, но ничего не могла с собой поделать. Все было даже хуже, чем когда погиб Лео. Когда убили брата, рядом был Джулиан. Каким бы повесой его ни считали, он был самым близким другом Лео… и ее тоже. С годами она привыкла считать его кем-то вроде члена семьи. Если она потеряет и Джулиана…

Холлинг резко встряхнула ее – уже второй раз за это утро. Лили, вздрогнув, ошеломленно уставилась на экономку.

– Он жив, – шепнула пожилая женщина. – Разве вы не видите… он дышит!

Из глаз Лили от облегчения хлынули слезы.

– Несите его в дом, – поспешно распорядилась она.

Лакеи встрепенулись, засуетились, подняли распростертое тело и бережно внесли его в дом.

– На кухню, – велела Лили.

Даже в столь ранний час тут было многолюдно. В очаге жарко пылал огонь, в воздухе разливался приятный аромат дрожжей и свежего теста. Стряпуха, всплеснув перепачканными в муке руками, шарахнулась в сторону, спеша освободить мужчинам место. Джулиана опустили на пол перед очагом, подложив под голову сложенный мешок из-под зерна.

– Пошлите за доктором, – велела Лили.

Убедившись, что никто не сдвинулся с места, она обвела остолбеневшую прислугу взглядом.

– Доктора! Живо! – рявкнула она.

Один из лакеев пулей вылетел за дверь.

Лили опустилась перед Джулианом на колени. Господи… что же это?! Лицо покрыто коркой грязи, от одежды воняет так, словно он провел ночь в сточной канаве. Лили, невольно поморщившись, приложила ладонь к его лбу – он был холодный и чуть влажный. Нетерпеливо вздохнув, Лили прижалась щекой к губам Джулиана, и сердце ее радостно вздрогнуло, когда теплое дыхание согрело ей кожу.

Внезапно Джулиан дернулся и открыл рот, будто собираясь кашлянуть. Лили поспешно отодвинулась в сторону и жадно впилась глазами в его лицо, чтобы не пропустить ни единого слова. Джулиан сморщился, поморгал, словно привыкая к свету, – наконец глаза его остановились на лице Лили.

– Привет, Лили, – просипел он.

– Джулиан! – Она нагнулась к нему. – Как ты?

Он несколько раз быстро моргнул и посмотрел на нее.

– Лиловое тебе к лицу, – прошептал он. Глаза Джулиана закатились, голова упала набок.

Лили с силой встряхнула его.

– Джулиан! Джулиан, очнись!

Убедившись, что он не отвечает, она отдернула руку, а потом медленно поднесла ее к глазам. Пальцы ее были в крови.

Должно быть, этой ночью Джулиан Беллами умер.

Другого объяснения не было. Он умер… а в небесной канцелярии что-то напутали. Потому что когда он утром очнулся, то понял, что оказался в раю. Все вокруг сияло. Все было пропитано божественными ароматами. Повсюду царила роскошь. И чистота.

Все необходимые атрибуты рая было налицо – во всяком случае, мальчишкой он представлял себе рай именно так. Совершенно не похожим на тот мир, в котором он обитал с рождения и до того дня, когда ему стукнуло девять. В том, его мире царили вонь, грязь, темнота. И всем правил голод.

Кстати, он бы и сейчас не отказался перекусить.

Как странно…

Его обнаженные руки запутались в белоснежных, накрахмаленных до хруста льняных простынях. Лениво потягиваясь, Джулиан гадал, способны ли покойники испытывать голод. А если да, то чем его собираются тут кормить? Вероятно, манной небесной. Или амброзией.

– Ну наконец-то! А я все гадаю, когда ты придешь в себя! – Женский голос, с удивлением отметил Джулиан. Голос, словно сотканный из расплавленного солнца пополам с медом… и при этом очень знакомый.

– Лили? Не может быть, чтобы это была ты.

Перед глазами Джулиана внезапно возникло ее изящно очерченное лицо. Бездонные темные глаза, тонкий прямой носик. Он вдруг поймал себя на том, что засмотрелся на изгиб ее розовых губ.

– Конечно, это я.

Святители небесные! Выходит, он не в раю… Он просто лежит в постели в одной из комнат Харклифф-Хауса. А на краешке примостилась леди Лили Чатуик – слишком близко, по мнению Джулиана. Просто-таки на расстоянии вытянутой руки. И это явно не сон, потому что до этого Лили никогда не являлась ему во сне. Ведь он твердо знал, что эта женщина не для него.

Проклятие! Зажмурившись, Джулиан тщетно пытался восстановить в памяти события минувшей ночи. Какого дьявола он натворил?! И что еще важнее – во что он втравил ее?

– Лили… – Язык как будто распух и не помещался во рту. Горло словно заржавело. С трудом глотнув, Джулиан поморщился. – Ради всего святого, скажи, что это не твоя комната!

– Это не моя комната. – Уголки губ Лили дрогнули в улыбке.

Джулиан шумно вздохнул. Наконец осмелившись бросить взгляд вокруг себя, он с облегчением отметил, что комната выдержана в подчеркнуто мужской цветовой гамме – везде царили густо-зеленые и темно-синие тона.

Внезапно в голову ему пришла мысль, от которой по спине поползли мурашки. Вздрогнув, он попытался сесть.

– Только не говори, что это его комната!

Улыбка Лили увяла. В глазах появилась печаль, и смешливые морщинки в уголках глаз исчезли.

– Нет-нет. Это не спальня Лео.

Облегченно выругавшись сквозь зубы, Джулиан упал на подушки. Выходит, все не так ужасно, как он думал. Потому что обесчестить лучшего друга – это одно. А проделать это в его же собственной постели – совсем другое.

– Это просто гостевая спальня, – успокоила его Лили. – Как твоя рука?

Словно в ответ в руке моментально вспыхнула боль. Ощущение было такое, будто ее окунули в кипящее масло, память мгновенно пробудилась. Джулиан со стоном закрыл глаза.

Пыльный склад. Испуганная толпа. И вырвавшийся бык, рогом пригвоздивший его к стене.

Выпростав из-под одеяла здоровую руку, он осторожно потрогал бинты на другой руке.

– Доктор приходил, осмотрел тебя и перевязал рану, – пояснила Лили. – Судя по всему, он считает, что ты выкарабкаешься.

– Будь все проклято! – Джулиан принялся тереть кулаком глаза. – Холера… как я сюда попал?!

Лили неодобрительно цокнула.

– О Боже, как драматично! А я-то думала, что для тебя это дело обычное – я имею в виду проснуться в чужой постели, да еще совершенно голым.

Голым?! Ему послышалось, или она сказала…

Джулиан осторожно приподнял край простыни и шумно вздохнул. Слава Всевышнему! Он действительно лежал в постели голым – но лишь до пояса.

– Дерзкая девчонка!

Лили, довольная собственной шуткой, звонко рассмеялась. Вынырнув из-под простыни, Джулиан сверлил ее сердитым взглядом:

– Тебе бы только дразнить меня!

– Что же делать, если ты такой законченный осел!

Джулиан, возмущенно сопя, повернулся на бок. Лили с улыбкой положила руку ему на плечо, и он вздрогнул – прикосновение ладошки к его обнаженному телу обожгло его.

– Лили…

– Да-да, именно это я и имела в виду, – перебила она. – А ты знаешь, что обычно я не употребляю подобных выражений.

Лили действительно никогда не называла его ослом. Что вовсе не означало, что она никогда не называла его так про себя. Надо отдать ей должное – даже если она и была о нем столь невысокого мнения, то благоразумно держала его при себе.

Фыркнув, Лили протянула ему стакан с водой. Джулиан с благодарностью поднес его к губам.

– Потому что ты ведешь себя как осел, – продолжала Лили. – И я имела в виду не только то, что случилось нынче утром. – От злости глаза у нее сузились, и она сразу стала похожа на рассерженную кошку. – Но раз уж у нас зашел об этом разговор, то, думаю, лучше всего начать с того, что произошло сегодня.

– А стоит ли?

Подтянув простыни к самому подбородку, Джулиан уселся в кровати, снова поднес к губам стакан с водой и принялся жадно пить. Лили возмущенно передернула плечами.

– Стоит. Ты хоть представляешь, какого страху я из-за тебя натерпелась?! Бродячий торговец на рассвете обнаружил тебя лежащим на улице без сознания. Ты валялся в сточной канаве, грязный с головы до ног, и истекал кровью.

Ах, ну да, конечно. Он ранен. Вероятно, поэтому и потерял сознание. Неясные отрывки воспоминаний начали мало-помалу складываться в цельную картину.

– К счастью, торговец сообразил привезти тебя сюда. Жаль, ты был без чувств и не мог полюбоваться этим зрелищем – твое тело посреди моркови и пучков турнепса произвело на всех неизгладимое впечатление! – Голос Лили сорвался на крик. – Да-да, Джулиан, ты не ослышался! А теперь скажи, что я, по-твоему, должна была подумать?!

Джулиан пристыженно молчал. Он прекрасно знал, о чем подумала Лили. Отставив в сторону стакан, он рассеянно потер висок – пульсировавшая в голове боль с каждой минутой становилась все сильнее.

– Я могу все объяснить…

– Да уж, будь любезен! – сердито фыркнула Лили.

– В Саутворке был боксерский матч.

– О нет, только не это! – Лили закатила глаза. – У меня такое впечатление, что последние пару месяцев тебя не интересует ничего, кроме бокса!

– Я отправился туда не ради любви к спорту.

Джулиан никогда не понимал всеобщего увлечения боксом. За свою довольно короткую жизнь он столько раз рисковал собой, что привык считать его чем-то вроде жалкой имитации по-настоящему опасной игры. Его это не забавляло. Несколько месяцев назад он поддался на уговоры Лео и согласился пойти с ним на боксерский матч. Но в последнюю минуту отказался, объяснив, что предпочитает провести вечер в объятиях красивой женщины.

Как вскоре выяснилось, это была самая большая ошибка в его жизни. Лео отправился на матч без него. А когда возвращался домой, на него напали, избили до полусмерти и бросили в одном из темных переулков Уайтчепела. Еще одна жертва уличного ограбления, таков был вердикт властей.

Но Джулиан сразу сообразил, что убить должны были его. Оставалось лишь выяснить, кто убийца. Поэтому за последние месяцы он не пропустил ни одного боксерского матча – помимо этого исправно посещал все петушиные и собачьи бои, а также травлю медведей в радиусе одного дня пути от Лондона. Если где-то в воздухе чувствовался запах свежей крови, можно было не сомневаться, что Джулиан будет там. Он поклялся, что не успокоится, пока не отыщет тех, убийц Лео – если, конечно, до этого им не удастся прикончить его самого.

– Неужели ты действительно считаешь, что если будешь таскаться на все подобные матчи, то это приведет тебя к ним? – продолжала возмущаться Лили. – Вздор! Ты ведь даже не знаешь, как они выглядят! Ты можешь столкнуться с ними нос к носу – и даже не узнаешь об этом!

– Ты не понимаешь. – На самом деле он знал, как выглядят люди, убившие Лео. Лили об этом и не подозревала: Джулиан решил, что так будет лучше для нее. К несчастью, он уже успел понять, что этого мало. Но сдаваться не собирался.

– Да, представь себе, не понимаю! Как не понимаю и многое из того, что ты делал в последние месяцы. Например, как после боксерского матча, который проходил, если не ошибаюсь, в Саутворке, ты вдруг оказался в Мейфэре, в тележке бродячего торговца, поверх груды овощей?

– После боксерского поединка привели быка и стали травить его собаками. К несчастью, зверюга порвал цепь, и толпа запаниковала.

Устало прикрыв глаза, Джулиан потер переносицу и сморщился. При одном воспоминании о том, какой поднялся оглушительный шум, голова едва не треснула от боли. Испуганные вопли людей, оглушительный лай и визг собак, грохот падающих стульев – не помня себя от страха, толпа ринулась к выходу.

– Бык бросился на людей. – В качестве иллюстрации Джулиан с силой стукнул кулаком по ладони. – А я, к несчастью, оказался у него на дороге.

– Ясно. Только не говори, что это произошло в тот самый момент, когда ты пытался совершить нечто героическое, например, броситься между разъяренным быком и каким-нибудь немощным старикашкой, – хмыкнула Лили. Взяв Джулиана за подбородок, она принялась придирчиво разглядывать скулу. Потом осторожно потрогала щеку – должно быть, на этом месте осталась ссадина, решил Джулиан, облизнув потрескавшиеся до крови губы.

Лили нагнулась и потрогала повязку, проверяя, достаточно ли она тугая, потом аккуратно заправила выбившийся наружу край бинта.

В ее прикосновениях было что-то до такой степени интимное, что Джулиана бросило в жар. Он потряс головой и решительно отвел ее руку в сторону.

– Ничего героического, ты угадала. Просто я единственный из всех оказался настолько глуп, чтобы явиться туда в красном.

– Джулиан. – Лили порывисто сжала его руку и в глубине ее глаз что-то блеснуло. – Может, хватит? Тебе еще не надоело изображать из себя мишень?

– Брось, – поморщился Джулиан. – Я легко отделался… ну, если не считать руки. Боль была адская, и я решил отправиться домой, чтобы заняться ею.

– Пешком? Из Саутворка?!

Джулиан невозмутимо пожал здоровым плечом, потом осторожно высвободил руку из ладони Лили.

– Ну, не так уж это и далеко. – «Во всяком случае, не для меня», – подумал Джулиан.

Удалось же ему прошлой ночью дотащиться до площади, где стоял Харклифф-Хаус, с гордостью отметил он про себя. Особняк Лили неизменно был последней остановкой, которой заканчивались ночные вылазки Джулиана. Если свет в спальне Лили не горел, значит, она спит и все в порядке. Убедившись в этом, он с легким сердцем мог тоже позволить себе отдохнуть. Правда, такое бывало нечасто. По большей части в спальне горела свеча, и сердце Джулиана сжималось от жалости и сочувствия – он знал, что Лили опять не спит, оплакивая погибшего брата.

В первые недели после гибели Лео свеча в спальне Лили неизменно горела до самого рассвета. Шли месяцы, и со временем Джулиан все чаще находил окно темным. Мысленно порадовавшись за Лили, Джулиан повернулся, намереваясь отправиться домой. Но в этот момент слабая боль в руке внезапно стала чудовищной.

– Ну… я просто проходил мимо, – туманно объяснил он. – Остановился под фонарем, решил посмотреть, что там с рукой. Оказалось, просто рваная рана. Вот только… кажется, внутри торчал острый кусок стекла. – Джулиан продемонстрировал Лили забинтованную руку. – Я потянул за него, собираясь вытащить, и вдруг из раны неожиданно хлынула кровь. Ее было так много, что я… слегка испугался, а потом…

– А потом ты упал без чувств, – закончила Лили.

– Упал без чувств? – оскорбился Джулиан. – Я?!

– Хлопнулся в обморок.

– Нет! – возмущенно отрезал Джулиан, баюкая забинтованную руку. – Ничего подобного! Джентльмен не может хлопнуться в обморок. Тем более я.

– Чушь! Ты шлепнулся на тротуар и потерял сознание. И валялся там, пока на тебя не наехала тележка торговца овощами. Ты лежал там словно труп, что еще это могло быть, как не обморок?

– Не знаю, – буркнул Джулиан. – Что угодно. Апоплексический удар, например. Или приступ малярии.

«Все, что угодно, только не обморок», – сцепив зубы, мысленно взмолился он. Даже в самом этом слове чувствовалось что-то оскорбительно-дамское.

Лили выразительно хмыкнула.

– Не было у тебя никакого апоплексического удара, – безапелляционно объявила она. – И приступа малярии тоже. Собственно говоря, доктор, когда осматривал тебя, сказал, что если не считать глубокой раны на руке и парочки царапин и ссадин, ты здоров, как бык. И что ты в порядке – во всяком случае, физически. Просто выглядишь крайне изможденным. Кстати, когда ты в последний раз спал всю ночь, как нормальные люди?

– Честно? Ей-богу, не помню.

– Хм… А когда ты в последний раз нормально ел?

– А вот это я как раз отлично помню! – обрадовался Джулиан. – Это было… Точно! Когда мне в «Голове горностая» подали на обед здоровенный стейк!

– И когда это было? Вчера?

Джулиан, слегка опешив, почесал затылок.

– Если честно, я не совсем… – промямлил он.

– Ты упал в обморок, Джулиан, – сурово сказала Лили.

– Ну а если даже и так, то что? – ощетинился Джулиан. – Что ты теперь сделаешь? Возьмешь с меня слово, что я буду всегда носить с собой нюхательные соли? – Он мысленно хмыкнул, представив себя с флакончиком солей в жилетном кармане. Не пройдет и недели, как каждый светский хлыщ поспешит последовать его примеру. Как до него Красавчик Браммел[1], Джулиан давно уже считался признанным законодателем лондонской моды. Его манера одеваться, прическа, даже жесты безжалостно копировались и перенимались впечатлительными молодыми джентльменами, стремившимися поскорее приобрести то, что принято именовать светским лоском. Чего Джулиан, собственно, и добивался.

– Хватит валять дурака! – прикрикнула на него Лили. – Все, чего я хочу, это чтобы ты не рисковал понапрасну. Чтобы ты спал. Ел. Не подвергал опасности собственную жизнь и здоровье. И не лез туда, куда ходят посмотреть, как проливается кровь. Неужели это так трудно?

– Нет. Не трудно. Это невозможно.

Лили вздрогнула, словно он ударил ее по лицу. Джулиану на миг стало стыдно. Он не хотел, чтобы это прозвучало так резко, но не собирался брать свои слова обратно. Потому что это была правда.

– Я не хочу, чтобы ты рисковал, – прошептала Лили. – Мне небезразлично, что будет с тобой, Джулиан. Почему это тебя так удивляет?

Потому что этого просто не может быть.

Джулиан машинально закутался в покрывало, потом повертел головой, пытаясь отыскать свою одежду. Нужно срочно выбираться из этой постели, из этого дома… до того, как этот разговор зайдет слишком далеко. Обреченно вздохнув, Джулиан опустил на пол босую ногу и осторожно перенес на нее вес своего тела.

В следующий миг на него накатила слабость, комната закружилась перед глазами все быстрее и быстрее. Потом пол с потолком вдруг поменялись местами, а в следующее мгновение Джулиан обнаружил, что снова лежит на кровати, бессмысленно уставившись в потолок.

– Точно, малярия, – заплетающимся языком пробормотал он, чувствуя, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Никакая это не малярия! И на этот раз даже не обморок. Просто доктор оставил для тебя снотворное, а я подмешала его в воду.

Джулиан, опешив, попытался было приподняться, но Лили решительно толкнула его на подушки и принялась подтыкать одеяло. Ее руки… они были везде. А когда Лили нагнулась, чтобы взбить у него под головой подушки, Джулиан не смог удержаться и, зажмурившись, украдкой вдохнул сладостный аромат ее тела. Мягкая грудь Лили на миг коснулась его забинтованной руки. Боже, какая она упругая! Какая нежная! Сердце Джулиана, сделав скачок, едва не выскочило из груди и только по счастливой случайности застряло в горле, когда он закашлялся. Вот теперь он действительно рисковал.

– Вроде ты хотела, чтобы я не подвергал себя опасности, – просипел он.

– Совершенно верно. Именно поэтому ты сейчас будешь спать. Потом поешь, и как следует. Тогда и поговорим.

Голос Лили уже доносился до Джулиана, как сквозь толстый слой ваты. Мысли вяло ворочались в голове, пришлось сделать над собой усилие, чтобы стряхнуть сонную одурь. Смысл последней фразы дошел до него не сразу.

– Сколько снотворного ты мне подсыпала? – с трудом ворочая языком, пробормотал он.

– Двойную дозу и еще половинку – чтобы уж наверняка. В конце концов, ты ведь довольно крупный мужчина, Джулиан Беллами, – хихикнула Лили.

– Ты заметила? Я польщен. – Это как-то само собой сорвалось у него с языка. Проклятие! Он не собирался флиртовать с ней. Это все снотворное! Он был, как пьяный, сам не понимал, что говорит.

– Осел!

– Ты так хорошо меня знаешь…

– Неужели? – Нежная рука коснулась его щеки. – Вот уж не уверена. Иной раз кажется, что я тебя совсем не знаю.

– Не говори так.

Какие у нее красивые глаза. Он был бы счастлив любоваться ими до конца своих дней, но веки словно налились свинцом, и Джулиану стоило немалого труда держать глаза открытыми. Господи, как же он устал!

– А теперь спи! – Силуэт Лили начал расплываться.

– Нет, подожди. Не уходи. Лили, прости меня… мне очень жаль…

Затуманенный взгляд Джулиана внезапно прояснился. Помотав головой, он забарахтался, пытаясь приподняться на локте. Другой рукой он потянулся к Лили, неловко обхватил ее за шею. Пальцы запутались в мягком шелке ее волос. Ненадолго придя в себя, он притянул ее к себе, так близко, чтобы она не смогла отвернуться и смотрела ему в глаза. Это вдруг показалось очень важным – сказать то, что он собирался сказать уже давно и именно сейчас. И он должен быть уверен, что она поняла.

– Мне так жаль, Лили. Чертовски жаль, правда. Богом клянусь, я не хотел… Ты же знаешь, это все из-за меня. Смерть Лео… Но я все исправлю. Нет… уже ничего не исправишь, верно? Но я постараюсь… Даю тебе слово. Клянусь, Лили, я…

Проклятие, он блеет, точно овца! Лили хмурилась и явно не понимала, что он хотел сказать.

– Не нужно, – мягко сказала она. – Не расстраивайся так!

– Прости, – упавшим голосом повторил Джулиан. Облизнув губы, он решил попытаться снова, на этот раз старательно выговаривая каждое слово. – Ты должна знать, Лили, я все для тебя сделаю. Ради тебя. Ради нас с тобой. Тебя и… меня. Я бы…

– Тише, Джулиан. – Лили нагнулась и приложила палец к его губам. – Не надо ничего говорить. Спи.

Джулиан. Это слово гудело у него в голове, эхом отдаваясь в мозгу, пока он окончательно не перестал понимать, что это его так зовут.

– Ты должен уснуть, – повторила Лили.

Подбородок Джулиана упрямо выпятился, потом слегка дрогнул в знак согласия. Да… он должен уснуть. Должен.

Нет! Веки его дрогнули, глаза широко раскрылись. Он не может позволить ей уйти… не сейчас. Собрав остатки ускользающего сознания, Джулиан протянул руку, обхватил Лили за шею и рывком притянул к себе.

И поцеловал ее. Бог свидетель… поцеловал леди Лили Чатуик, будь он проклят! Увы, в тот момент ни на что большее он просто был не способен.

Ладонью он чувствовал, как ее шея мгновенно покрылась мурашками. Губы Лили были теплыми, но крепко сжатыми. Словно запечатанными. И все же он крепко прижимал ее к себе, с каким-то бесхитростным отчаянием впиваясь губами в ее губы. Все приемы опытного соблазнителя, которыми умело пользовался – осторожные ласки, нежные словечки, искусные прикосновения языка, – все разом забылось. Холера! Все с самого начала пошло не так.

А потом вдруг что-то произошло. Или… не произошло.

Потому что оба вдруг словно окаменели, не осмеливаясь даже дышать. Неловкость, смущение – все исчезло. А поцелуй так и остался бесхитростным – но лишь потому, что был настоящим. Это был самый искренний, самый безыскусный момент в их жизни.

Осознание пришло словно удар молнии. Вздрогнув, оба шарахнулись в разные стороны, испуганно глядя друг на друга.

Джулиан таращился на Лили, не в силах выдавить из себя ни слова. Комната вдруг словно сжалась, превратившись в какой-то черный узкий туннель. Он оказался по одну его сторону, а Лили почему-то по другую. Сон, обрушившись, словно снежная лавина, подмял Джулиана под себя, затуманив глаза и лишив последних сил. Пальцы разжались, рука упала на одеяло. Шелковистые волосы Лили стекали у него между пальцами, словно струйки воды…

Джулиан шевельнул пальцами, но разве можно удержать воду?

Он упал на подушки, и мир погрузился в темноту.

Глава 2

Бывали случаи – нечасто, но все же бывали, – когда Джулиан неохотно признавал, что совершил ошибку. А иногда он ловил себя на том, что даже испытывает некоторые сожаления. В ночь, когда погиб Лео, «некоторые сожаления» превратились в раскаяние.

А сегодня он вдруг неожиданно понял, что в какой-то момент раскаяние стало тяжким грузом вины, который все тяжелее давил на плечи.

Укутавшись до самого носа, Джулиан лежал, бессмысленно таращась на каминные часы. Пару раз он пытался сфокусировать на них взгляд, но голова в тот же момент едва не взрывалась от боли, и он бросил это бессмысленное занятие. Потом он все же разглядел, что стрелки замерли на двенадцати. Полдень. Почти полдня псу под хвост.

Да наплевать на время, напомнил ехидный голос у него в голове. Джулиан сморщился – каждое слово как будто у него в мозгу. Ты, похоже, потерял не только полдня, но и последние мозги. Уже забыл, как поцеловал Лили, безмозглый ты осел? И дело даже не в этом – ты ведь даже не смог поцеловать ее как следует!

Господи… Он понятия не имел, что делать. Как все исправить. Если что-то вообще можно исправить. Лучше всего поскорее убраться отсюда.

Осторожно баюкая раненую руку, Джулиан спустил ноги с кровати и встал. Комната поплыла перед глазами, и ему пришлось ухватиться за столбик кровати, чтобы не упасть. Решив, что обойдется без ванны, Джулиан попытался извлечь максимум пользы из кувшина с теплой водой и заботливо принесенного кем-то куска душистого мыла. Кое-как ополоснув лицо и тело до пояса, он вытерся маленьким полотенцем и огляделся в поисках хоть чего-то, что бы он смог натянуть на себя. Слава Всевышнему, в уголке лежала стопка чистой одежды. Накрахмаленная до хруста рубашка, галстук, серовато-коричневые брюки и темно-синий сюртук.

Джулиан сразу понял, что это не его вещи. Это могло означать только одно – одежда принадлежала Лео.

С трудом подавив невольную дрожь, он дернул за шнурок звонка, вызывая лакея.

– Принесите мою одежду, – резко бросил он, когда слуга появился на пороге.

– Но, сэр, она грязная. Прачка еще не успела…

– Черт с ней, – нетерпеливо оборвал Джулиан. – Просто принесите, и все.

– Слушаюсь, сэр. – Лакей с поклоном исчез.

Дожидаясь его возвращения, Джулиан огляделся и заметил уставленный тарелками поднос. Под тяжелыми серебряными крышками обнаружилось невероятное количество разносолов: холодное мясо, различные сыры, пикули, хлеб, масло, даже блюдо с абрикосами и ранним виноградом. Желудок разом взбунтовался. Как ни противно было это признать, тут Лили оказалась права – придется поесть, даже если кусок не лезет в горло. Глоток бренди пополам с яростью, конечно, штука хорошая, но на такой диете долго не протянешь.

Кое-как он заставил себя проглотить солидный кусок холодного окорока, за которым последовал ломоть твердого сыра с хлебом. К тому времени как Джулиан покончил с чаем, вернулся лакей с одеждой.

Яростно дергая манжеты, Джулиан проклинал себя за глупость. Это ж надо было умудриться брякнуться в обморок прямо перед дверями Харклифф-Хауса, как будто во всем Лондоне не нашлось другого места. Джулиану не впервой было оказаться в сточной канаве, но почему-то сегодня вспоминать об этом было особенно унизительно. В свое время он поклялся, что ноги его больше там не будет. А уж если вспомнить, в каком он был виде, когда предстал перед глазами Лили…

Выругавшись, Джулиан потер виски. Пора удирать.

– Прошу прощения, сэр. Если вы позволите… – На пороге комнаты беззвучно возник дворецкий. – Леди Лили настоятельно просит вас спуститься вниз. Если, конечно, вы… – седовласый дворецкий окинул Джулиана испытующим взглядом, видимо, оценивая его состояние, – уже пришли в себя. – Величественно поклонившись, дворецкий исчез.

«Пришел в себя?» – Джулиан беззвучно чертыхнулся. Может ли он с чистой совестью сказать, что пришел в себя? Учитывая набитый желудок и аккуратно перевязанную руку, вероятно, он подходит под это определение, хоть и с некоторой натяжкой. Но «прийти в себя» совсем не значит избавиться от угрызений совести и стать прежним. Что-то подсказывало, что ждать этого придется еще долго.

«Может, все-таки незаметно улизнуть? А потом послать Лили записку с извинениями, – трусливо подумал Джулиан. – Или даже цветы… какой-нибудь немыслимых размеров букет?»

Тяжелый вздох вырвался у него из груди. Нет, он не может так поступить.

Джулиан нехотя спустился и отправился разыскивать Лили. Но ее нигде не было – ни в гостиной, ни в кабинете, ни в маленькой столовой. «Может, заглянуть в музыкальный салон?» – подумал Джулиан. Вряд ли, конечно, она там, но чем черт ни шутит. Пройдя по коридору, он толкнул прикрытую дверь.

Лили не было и тут.

Дальше по коридору была дверь в библиотеку Лео. Джулиан даже не счел необходимым заглянуть туда, предположив, что Лили нечего там делать. Однако, поравнявшись с дверью, он обернулся – ему вдруг почудилось, что в глубине комнаты мелькнул лиловый муслин. Удивленный Джулиан резко притормозил, ударился раненой рукой о ручку двери и зашипел от боли.

– Холера! – потирая руку, пробормотал он. – Будь все проклято! – И только потом понял, что царившая в комнате тишина сыграла с ним дурную шутку.

Лили сидела за письменным столом с пером в руке и, склонив темноволосую головку, что-то писала в толстой книге. Застыв в дверях, Джулиан не мог оторвать от нее глаз. Перо, равномерно подрагивая, продолжало свой стремительный бег. Потрясенный Джулиан словно прирос к полу и, задержав дыхание, слушал собственный обезумевший пульс. Стук сердца почти заглушал слабый скрип пера по бумаге.

– Похоже, я опять все испортил, да, Лили? – одними губами прошептал он. – Угадал? Ну и как мне все исправить?

Перо застыло в воздухе. Потом тонкая изящная рука Лили беззвучно обмакнула перо в чернильницу. Темноволосая головка слегка поднялась, и Джулиану представилась возможность полюбоваться ее профилем. Полуденное солнце вливалось в окно за спиной Лили, отчего ее фигурка казалась словно сотканной из золотисто-розового света. В темных волосах вспыхивали и гасли золотые искорки, густые ресницы отливали бронзой.

– А знаешь, Лили, – не дождавшись ответа, беззвучно продолжал Джулиан, – есть немало людей, которые были бы счастливы узнать, что я умер. Очень могущественных и невероятно богатых. Мне повезло, я всех их оставил с носом. Но ты… Бог свидетель, если мне и суждено умереть, то виновата в этом будешь ты.

Лили нахмурилась не поднимая глаз от книги, потом резко захлопнула ее и, изящным движением отодвинув в сторону, молча выдвинула ящик стола и достала из него пачку писем.

Пока Лили копалась в них, пытаясь отыскать нужное, Джулиан завертел головой в поисках зеркала. Он хорошо помнил, что в каждой комнате роскошно меблированного городского особняка Чатуиков в Мейфэре имелись зеркала. Одно отыскалось и здесь – болталось на дверной ручке на широкой ленте. Джулиан бесшумно повернул его зеркальной поверхностью к окну. Еще через минуту веселый солнечный зайчик запрыгал по письменному столу.

Ойкнув от неожиданности, Лили подняла глаза к двери, узнала стоявшего на пороге Джулиана, и на губах ее вспыхнула улыбка.

– Джулиан! – обрадовалась она. – Извини. Я не заметила, как ты вошел.

– Добрый день. – Джулиан подошел к столу, и взяв ладонь Лили, слегка сжал ее, с трудом справившись с искушением поднести к губам. Потом посмотрел ей в глаза.

Лили мягко повернула его руку так, чтобы свет не слепил ей глаза.

– Тебе нет необходимости пользоваться зеркалами. Они только для слуг, а не для близких друзей и не для членов семьи. А ты и то и другое.

– Не хотел тебя напугать.

Что его всегда удивляло в Чатуиках, так это их душевная щедрость и неиссякаемое радушие. Едва познакомившись с Лео, последним маркизом Харклиффом, он с изумлением отметил, что сразу стал желанным гостем в их доме.

Сначала Джулиан бывал тут в качестве друга, потом превратился в члена семьи. И это при том, что ни брат, ни сестра, в сущности, ничего о нем не знали. Ни кто его родители, ни откуда Джулиан родом. Не знали даже настоящего его имени. Вот и теперь Лили удивилась, что он предпочел воспользоваться зеркалом вместо того, чтобы просто похлопать ее по плечу.

Брат и сестра в лондонском свете считались белыми воронами. Других таких добрых и великодушных людей трудно было найти. И вот теперь Лео мертв, и виноват в этом он, Джулиан. А Лили осталась совсем одна. И это тоже на его совести.

– Прекрасно выглядишь, – смущенно пробормотал он. Как будто неловкий комплимент мог исправить дело.

– Спасибо. Извини, что не могу сказать того же о тебе. Потому что выглядишь ты просто ужасно. – Ее темно-карие глаза оглядели его с ног до головы. – Боже, только взгляни на свое пальто! Оно болтается на тебе, как на вешалке!

– Я решил учредить новую моду. Вот увидишь, в следующем сезоне все станут носить чересчур свободные пальто с порванными рукавами. Боюсь только, что лондонские портные предадут меня анафеме. – Джулиан осекся, наткнувшись на строгий взгляд Лили.

– Нам нужно поговорить, Джулиан.

Вот оно! Тот самый момент, которого он так боялся.

– Хочешь поговорить? – Подтащив к себе кресло, Джулиан уселся напротив, чтобы она могла читать по губам. – Ладно.

– Нет… только не здесь. – Лили поспешно сунула пачку писем обратно в ящик стола и заперла его, повернув в замке крохотный ключик. – Не хочешь немного пройтись? Вечер просто чудесный. Если ты не против, давай прогуляемся.

– Вообще-то я сейчас не в том виде, чтобы показываться на публике, – помявшись, пробормотал Джулиан.

Не обратив на его возражения ни малейшего внимания, Лили решительно взяла его под руку. И у Джулиана моментально пропало желание спорить.

Вечер и впрямь выдался чудесный, Джулиан с удовольствием втянул свежий осенний воздух. Октябрь – то редкое время года, когда воздух в столице с полным основанием можно было назвать свежим, потому что обычно он либо напоминал мокрую губку, либо настолько сильно отдавал копотью, что першило в горле. Небо, холодное и прозрачное, как стекло, куполом нависало над крышами выстроившихся вдоль площади роскошных особняков. Солнце благодушно и величаво плыло по небу, и мир под ним радостно купался в его лучах. Все блистало чистотой, каждое крыльцо, каждый дом казались умытыми, в каждом окне отражалось синее бездонное небо. И рука Лили лежала в его руке.

«Вечер и впрямь просто чудесный. До того чудесный, что плакать хочется», – угрюмо подумал Джулиан.

Чем быстрее они поговорят по душам, тем лучше, решил он. Отыскав свободную скамейку, они с Лили уселись.

– Прости за то, что произошло ночью, – собравшись с духом, начал Джулиан. – Вернее, утром. Знаешь, мне и правда стыдно.

– Неудивительно.

– То, что я сделал… это вышло случайно. Прости, Лили, даю слово, это больше не повторится.

– Очень на это надеюсь.

Будь на месте Лили другая женщина, готовность, с которой она спешила согласиться с ним, наверняка задела бы гордость Джулиана. Но с другой стороны, они ведь всегда и во всем были единодушны. Остается только радоваться, что они и в этот раз достаточно быстро пришли к согласию. Унизительно, конечно. Но хорошо уже то, что Лили не сердится.

– Сам не понимаю, что меня дернуло решиться на подобную вольность, – собравшись с духом, продолжал Джулиан. – Наверное, все дело в снотворном. А учитывая накопившуюся усталость и состояние, в котором в тот момент находился, я…

– Подожди, – подняв руку, перебила его Лили. – Ты сейчас о чем?

– А ты? – Опешив, Джулиан разинул рот.

– Только не говори, что ты собираешься извиниться за то, что поцеловал меня!

– Я… А что, не нужно? – Ее удивило, что он собирается просить прощения за свою дерзость? Или что он вообще счел нужным извиняться? Может, ей хотелось, чтобы он ее поцеловал? Нет… этого просто не может быть. Надеяться на это глупо. На какой-то миг в груди шевельнулась робкая надежда. Но Джулиан тут же прикрикнул на себя, приказав не быть ослом.

– Это все чепуха, – отмахнулась Лили.

«Все правильно», – смиренно подумал Джулиан.

Какое-то время он молчал, поскольку гордость его была задета.

– Тем не менее прошу меня простить, – скрипнув зубами от унижения, сухо пробормотал он. – Я не должен был этого делать.

– Ну, ты ведь был слегка не в себе, – утешила его Лили. – Я же опоила тебя снотворным, так что ты, наверное, даже толком не понимал, что делаешь, – смешливо добавила она.

– Сколько можно повторять?! Я не падал в обморок! – оскорбился Джулиан.

– Еще как падал! – Веселость внезапно исчезла из глаз Лили. – Шутки в сторону. Послушай, Джулиан, ты и в самом деле потерял сознание. И вот за это ты просто обязан попросить прощения. Ты хоть представляешь себе, что по твоей милости я пережила? Сначала меня посреди ночи выдернули из постели, напугали до полусмерти, а потом погнали любоваться на твое бездыханное тело, валяющееся у дверей моего дома! Все точь-в-точь, как в тот день, когда погиб Лео. Ты даже не понимаешь, насколько это было ужасно. Еще раз это я просто не переживу.

Джулиана захлестнуло острое чувство вины.

– Лили… – покаянно начал он.

– Сколько времени прошло с того дня, как погиб Лео?

Какое-то время оба скорбно молчали.

– Пять месяцев, – наконец со вздохом пробормотала Лили.

– Да. Пять месяцев, три недели и один день.

– Вот именно. А теперь посмотри на себя, Джулиан! Можно подумать, с того дня прошло не пять месяцев, а пять лет! Что ты делаешь с собой? Вместо того чтобы спать в своей постели, рыщешь по городу, шляешься по самым злачным местам, где собираются одни подонки! Ты когда в последний раз смотрелся в зеркало? Только посмотри, какой ты худой и бледный! Ну просто привидение! – Склонив голову к плечу, Лили подозрительно прищурилась. – Знаешь, о чем я только что подумала? Кажется, я догадываюсь, кто ты на самом деле, Джулиан! Вернее, не кто, а что.

Ему вдруг стало нечем дышать. На лбу выступила испарина. Но хотя он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца, колотившего по ребрам, Джулиан сделал скучающее лицо.

– Неужели? – как можно более небрежно бросил он.

Опасливо покосившись по сторонам, Лили придвинулась вплотную. Глаза ее искрились смехом.

– Ты вампир! Угадала?

От неимоверного облегчения хотелось смеяться. Хмыкнув, он запрокинул голову и безмятежно подставил лицо солнцу и выразительно поднял бровь.

– Ну вот, смотри – видишь, как я греюсь на солнышке? И, насколько я понимаю, возможность превратиться в пепел мне пока не грозит.

– Нет, пока нет. – Лили вдруг стала серьезной. – Послушай, Джулиан, ты должен остановиться. Прекрати свои поиски, пока не убили и тебя.

Джулиан потер глаза. Потом со вздохом уронил руку на колени.

– Это невозможно.

– Нет, не невозможно – просто трудно. Поверь, я знаю о чем говорю. Я ведь и сама с утра до вечера роюсь в грудах счетов и разных документах, которые нужны для оформления наследства. Их столько, что порой кажется, вот-вот погрязну под ними. Я могла бы поручить это кому-то, однако предпочла заняться сама. Может, потому, что это отнимает столько сил и времени, а мне как раз нужно отвлечься. Горе, Джулиан, это тоже труд. Тяжкий, неустанный труд.

Самому Джулиану это никогда не пришло бы в голову, но, если хорошенько подумать, она права. Он и сам был измотан до предела – ощущение было такое, словно все последние месяцы он рыл траншеи чайной ложкой вместо лопаты.

– Речь не о том, чтобы отвлечься и чем-то занять себя, – пробормотал он. Как объяснить все Лили и при этом не слишком вдаваться в детали? – Мне нужны ответы. Лео нужны ответы.

– Иногда их просто нет…

Джулиан уже открыл было рот, собираясь возразить, но ему помешали. Мимо скамейки, держась за руки, важно прошли две девочки в белых передничках с рюшечками и бантами. За ними, волоча на поводке крохотного терьера, шествовала круглолицая нянька. Песик, на ходу обнюхав сапог Джулиана, угрожающе заворчал.

Дождавшись, когда процессия пройдет, Лили откашлялась.

– Ко мне вчера с визитом явилась одна дама, которую я меньше всего ожидала увидеть. Леди Норидж. Ты наверняка ее помнишь.

От неожиданного поворота, который вдруг принял разговор, у Джулиана даже случилось нечто вроде легкого головокружения.

– А должен? – тупо спросил он.

– Во всяком случае, очень на это надеюсь. Если я ничего не путаю, пару лет назад у вас даже был роман. Еще до того, как она потеряла супруга.

Повисла неловкая пауза.

– Та леди Норидж! – спохватился Джулиан. – И что она сказала? – с деланной беззаботностью спросил он.

– Что не прочь, чтобы я вышла замуж за ее брата, мистера Бёртона.

Джулиан дернулся, словно от укола в самое чувствительное место. Черт бы побрал Мэри Норидж и ее манеру всегда идти напролом! С другой стороны, бедняжка никогда не отличалась чрезмерной деликатностью.

– Что, прямо так и сказала?! – поперхнулся он.

– Ну разумеется, нет. Просто не вижу никакой другой причины. Остается только предположить, что она решила возобновить знакомство, чтобы ввести своего брата в мой дом. Представляешь, она даже не дала себе труда придумать предлог для визита, просто сидела, прямая, как палка, и молча пила чай!

– Представляю себе палку, которая бы пила чай, – хмыкнул Джулиан.

Лили смерила его суровым взглядом. Джулиан, конечно, понимал, что его постоянные шуточки выводят Лили из себя, но ничего не мог с собой поделать.

– Прекрати! – сердито бросила она. – Я знаю, это ты подослал ее ко мне… ну или по крайней мере постарался вложить эту мысль ей в голову. И не отпирайся! Что за дурацкая идея? Опять решил выступить в роли свахи?

– Послушай, Лили, – примирительно начал Джулиан, – в скором будущем Бёртону предстоит унаследовать громадное состояние!

– Меня не интересует ни Бёртон, ни его состояние, – отрезала Лили.

Придвинувшись, Джулиан взял ее руки в свои и ласково сжал. Лили, нахмурившись, смерила его возмущенным взглядом, который Джулиан предпочел игнорировать. Он должен был убедить Лили, а все остальное не важно.

– Ты должна выйти замуж. – Джулиан сжал ее руку. – И как можно скорее.

– Я пока не собираюсь выходить замуж.

– Но через несколько недель из Египта вернется наследник Лео, – напомнил Джулиан.

– Да. Кстати, новоиспеченный маркиз, мой кузен. Мы не виделись с тех пор, как были детьми, но как-то с трудом верится, что, вернувшись в Лондон, он первым делом попытается вышвырнуть меня из дома. Думаю, он будет только счастлив поручить мне вести хозяйство до тех пор, пока сам не женится – точно так же, как в свое время сделал Лео. Ну а если ему по каким-то причинам не захочется, чтобы я оставалась в этом доме, я всегда смогу снять себе жилье.

– Но ты же не можешь жить одна! – возмутился Джулиан.

– Почему? Я взрослая женщина, и у меня достаточно денег, чтобы ни в чем не нуждаться. И я не рвусь замуж. Да и с чего бы вдруг?

– Лили… – Джулиан выпустил ее руки. – Ты как будто не слышишь!

– Не слышу, – строптиво пробормотала Лили. – Да, я глухая и была глухой все последние девять лет. И что?

Джулиан мог бы назвать не меньше сотни причин, по которым одинокой глухой женщине не следует жить одной в огромном пустом доме, но предпочел промолчать, потому что все это Лили знала не хуже его. А может, даже лучше. Просто иногда она становилась упрямой, как ослица.

– Тебя будут обманывать. Торговцы, например. А после еще станут смеяться у тебя за спиной.

– Холлинг и Свифт позаботятся, чтобы этого не случилось. И потом я всегда могу нанять компаньонку.

Джулиан нетерпеливо отмахнулся.

– А где гарантия, что твоя компаньонка не станет делать то же самое?

– Ну, по-моему, вороватая компаньонка, даже если она насмехается над своей глухой хозяйкой, все же меньшее зло, чем какой-нибудь охотник за приданым, который согласится взять меня в жены ради денег. Сам подумай, ну сколько осмелятся украсть слуги? Процентов десять, не больше. А это значит, что львиная часть денег останется у меня. А если выйду замуж, то вмиг потеряю все. И потом, Джулиан, кого ты мне сватаешь? Малакаю Бёртона! – Лили, не выдержав, расхохоталась. – Когда мы были помоложе, у бедняги не хватало смелости даже на то, чтобы пригласить меня на танец! А теперь речь идет о женитьбе. Представляешь, что он подумает? Решит, что я уже совсем отчаялась, что пошла на такой шаг.

Взгляд Лили устремился к площади, уголки губ дрогнули в улыбке.

– Ты ведь не знал меня до болезни, верно? Видел бы, сколько поклонников у меня было, когда я только начала выезжать в свет!

Джулиан растерянно моргнул. Невероятно, пронеслось у него в голове. Похоже, она нисколько не сомневалась, что он ей не поверит.

– Готов поспорить, что у твоих ног были все самые достойные представители лондонского света. Впрочем, почему были? Держу пари, они и сейчас готовы пасть к твоим ногам. Но ты ведь нигде не бываешь. Начни снова выезжать, – и увидишь, сколько джентльменов передерутся ради возможности пригласить тебя на танец.

– Пожалуйста, Джулиан! – порозовев, смущенно пробормотала Лили. – Я ведь уже не молоденькая дебютантка. Мне как-никак двадцать восемь.

– Даже будь тебе сорок восемь, любой мужчина был бы счастлив назвать тебя своей женой!

– Ну да, и заполучить сразу и мои деньги и связи в обществе – иными словами, все, что ко мне прилагается, верно? Ты это хочешь сказать?

Джулиан неодобрительно цокнул языком.

– Послушай, как тебе не стыдно? Тебе ли напрашиваться на комплименты?

– Я не напрашиваюсь. Просто констатирую факты. Даже если на время забыть о моем уродстве – а это, согласись, довольно трудно, учитывая, что я глуха, как пень, – то по меркам лондонского света я давно уже старая дева, увядшая и даже слегка побитая молью.

– Чушь! – Джулиан ласково погладил Лили по щеке, потом поднес ладонь к глазам, внимательно оглядел ее, даже обнюхал и шутливо объявил: – Свежа, как роза! И даже пахнешь так же!

Будь на месте Лили другая женщина, вряд ли он бы этим ограничился. Но он скорее умер бы, чем решился поцеловать ее. Даже при том, что изнемогал от желания почувствовать на губах сладкий аромат ее кожи.

Лили, поджав губы, смерила его негодующим взглядом, всем своим видом давая понять, что он ведет себя неподобающе. Ничуть не смутившись, Джулиан моментально сделал точно такое же лицо – сходство было настолько полным, что Лили не выдержала и рассмеялась. Джулиан обожал слушать ее смех – Лили всегда смеялась так искренно и заразительно, что хотелось улыбнуться в ответ.

– Как мне этого не хватало… – вдруг пробормотала она. – Я имею в виду, нашей дружбы.

Джулиан растерялся, не зная, что сказать. Конечно, он тоже скучал по Лили, по их дружбе. Но если все совершенно невинно, тогда почему у нее такое лицо? Ему почудилось, или она напряглась, когда его взгляд скользнул вниз, к вырезу на платье, и ее грудь, словно в ответ на этот взгляд, судорожно приподнялась, а нежная кожа даже слегка порозовела?

– Теперь, когда Лео больше нет, дом кажется таким пустым… – тоскливо пробормотала она.

Господи, да! Пусть она поговорит с ним о Лео. Только чувство вины и горе способны заглушить безумное желание, которое всегда охватывает Джулиана, стоит ему только оказаться рядом с ней!

– Я уж и не помню, когда в доме в последний раз были гости или устраивались званые вечера. А раньше, когда Лео был жив, у нас постоянно собирались друзья. Честно говоря, я даже не думала, что мне будет так этого не хватать… – Лили принялась разглаживать складки на перчатке. – Сейчас я даже иногда жалею, что ко мне почти никто не приходит.

Сгорая от стыда, Джулиан старался не смотреть ей в глаза.

– Я был занят, – наконец с трудом произнес он.

Интересно, сколько существует способов предательства? Он с самого начала лгал Лео, притворялся, что равнодушен к его сестре, хотя сходил по ней с ума, а после фактически обрек его на смерть, бросив одного… И вот теперь он жив, потому что вместо него погиб Лео. Горе и чувство бессилия жгли его, точно огнем. После гибели Лео Джулиан поклялся, что поступит, как настоящий друг, пусть даже Лео уже в могиле. Нужно только найти убийц и подыскать достойного мужа для его сестры. Только тогда он сможет считать, что долг уплачен.

От Лили не укрылось, что его что-то гнетет.

– Джулиан, я знаю, что все эти месяцы ты вел собственное расследование. Ты заранее знал, что власти никого не найдут, и это бесило тебя. Знаешь, в этом вы с Лео очень похожи. Для него была невыносима сама мысль о несправедливости. Может, поэтому вы и стали друзьями. – Приподняв ему подбородок, Лили заставила Джулиана посмотреть ей в глаза. – Лео всегда говорил, что, несмотря на все скандальные выходки и бесшабашное поведение, ты на самом деле хороший.

Хороший?! Господи помилуй! Знала бы она, какой он на самом деле!

А это прикосновение… такое легкое, такое невинное! Этот жест, доверчивый и одновременно нежный. Теплое прикосновение пальцев к его щеке. Кровь вдруг ударила Джулиану в голову, перед глазами повисла багровая пелена. Он внезапно вспомнил, как этой ночью впервые в жизни осмелился ее поцеловать. В конце концов, все обычно начинается с поцелуя. И ему вдруг безумно захотелось снова ее поцеловать, прямо сейчас, на этой скамейке, только на этот раз так, как и следует целовать женщину, которую хочешь сделать своей. Придвинуться к ней вплотную, обнять за плечи, приподнять подбородок, заглянуть в глаза, а потом… Голова у Джулиана закружилась. На этот раз он узнает, какая она на вкус.

Эта постоянная война инстинктов с остатками его совести… он вел ее столько лет! И, Бог свидетель, борьба была нелегкой. И Джулиан с чистой совестью считал, что заслуживает такой малости, как поцелуй.

– Ты хороший человек, Джулиан Беллами.

А вот тут Лили ошиблась. Он не был хорошим. Как, в сущности, не был и Джулианом Беллами. Однако он был твердо намерен играть эту роль хотя бы еще какое-то время.

– Хорошим человеком был Лео. – Джулиан прокашлялся. – Но в одном ты права, Лили. Любая несправедливость действительно выводит меня из себя. Хороших людей не должны убивать в темных переулках. Их убийцы не должны оставаться безнаказанными. А дамы, да еще юные, – добавил он, бросив на Лили многозначительный взгляд, – не должны жить одни, без мужской защиты.

Глаза Лили внезапно стали серьезными. Какое-то время она, не моргая, смотрела на него. Потом придвинулась ближе, и в глазах ее вспыхнул какой-то непонятный огонь. Джулиан помрачнел, догадавшись, что героическая битва, которую он вел с собой, еще не закончена. Больше того, она, похоже, еще только начинается.

– Тогда не оставляй меня одну.

Глава 3

Лили тоже было непросто выдержать взгляд Джулиана. Всякий раз, как она видела перед собой его синие глаза, у нее слабели и подгибались колени. А если добавить к этому лицо, на котором Богу было угодно поместить эти глаза, лицо, словно вышедшее из-под резца гениального скульптора…

После всех этих долгих лет, когда они с Джулианом были друзьями, казалось, ей пора было бы уже привыкнуть к этому. Но нет. Для любой леди находиться в обществе Джулиана Беллами и не чувствовать, как ее постепенно охватывает жар, идущий от… Говоря иными словами, вероятно, то же самое чувствует беспомощный кролик, когда встречается взглядом с волком и понимает, что все пути к отступлению отрезаны.

Сердце остановилось и пропустило два удара, а потом забилось так неистово, будто торопилось наверстать упущенное. Старательно делая вид, что ничего необычного не произошло, Лили смело встретила его взгляд.

«Не бросай меня. Я не могу потерять еще и тебя».

Как объяснить, что для нее значит его присутствие? Их с Джулианом связывали своеобразные отношения. Если они с Лео были близки, как могут быть близки только близнецы, то отношения с Джулианом всегда имели восхитительный привкус новизны. С ним Лили могла думать, спорить, смеяться.

Но потом вдруг все изменилось. С каждой встречей он казался все более худым и бледным, как будто жизнь капля за каплей покидала его. Так продолжалось все последние месяцы. Пока его, окровавленного, едва живого, не бросили возле дверей ее дома. Даже сейчас Лили казалось, она чувствует на руках его теплую кровь… чувствует, как его пальцы запутались в ее волосах, когда он притянул ее к себе…

Этот его поцелуй, каким бы неуклюжим и беспомощным ни был, разом изменил все. Потому что это был поцелуй мужчины, который догадывается, что жить ему осталось недолго.

Нет, она не позволит этому случиться.

– Смерть брата – самое страшное, что произошло в моей жизни, – заговорила она. – Я не могу потерять и тебя.

– Лили, ну как ты не понимаешь? Я ведь хочу для тебя того же самого. А ты, вместо того чтобы слушаться, упрямишься, когда я стараюсь позаботиться о безопасном будущем для тебя.

– Это не одно и то же.

– Неужели? – Джулиан чувствовал, что его терпение на исходе. – Что ж, если тебя не устраивает, как я пытаюсь устроить твою судьбу, займись этим сама. Начни снова выезжать и найди подходящего мужа.

Какое-то время она молча смотрела ему в глаза.

– Что ж, хорошо. Возможно, я так и сделаю.

– Лили, рано или поздно тебе придется… – Джулиан покачал головой.

Лили могла бы поклясться, что уловила тот момент, когда смысл ее слов проник в его сознание. Джулиан оцепенел от неожиданности.

– Что ты сказала? – осипшим голосом пробормотал он. – Повтори еще раз… только помедленнее, хорошо?

Он выглядел так комично, что Лили не выдержала и рассмеялась.

– Ты ожидал чего-то другого?

Почему-то Джулиан не был удивлен.

– Я сказала: хорошо, возможно, я последую твоему совету. Но у меня условие. Я начну выезжать, если ты пообещаешь сопровождать меня.

Выражение лица Джулиана менялось на глазах – если раньше на нем читалось неудовольствие, то теперь он был явно сбит с толку.

– Успокойся, – сжалилась над ним Лили. – Посмотри, какой чудесный ясный вечер, даже не верится, что уже осень. Самый подходящий день для окончания траура.

– Для окончания траура? Но ведь…

– Ты неправильно меня понял, – перебила Лили. – Мы никогда не забудем Лео. Это невозможно. Но разве он хотел бы, чтобы с его смертью закончилась и наша жизнь? В конце концов, мы оба живы, здоровы и даже еще сравнительно молоды. И нам посчастливилось родиться в одном из самых больших городов христианского мира. Значит, нужно пользоваться этим – выезжать в свет, встречаться с друзьями. Веселиться.

– Веселиться? – На лице Джулиана появилось скептическое выражение.

– Ну да, веселиться. Наслаждаться жизнью. Радоваться… даже смеяться иногда. Надеюсь, ты еще не разучился смеяться? Ведь когда-то ты считался душой общества.

– Да. Когда-то. До того, как…

Лили решительным жестом оправила платье.

– Знаю, что сейчас тебе это кажется диким. Но, Джулиан, нельзя же горевать вечно! Нужно научиться снова радоваться жизни.

Если честно, Лили меньше всего хотелось ездить на балы, не говоря уже о том, чтобы самой принимать гостей. Просто она не могла придумать лучшего способа оторвать Джулиана от его бессмысленных и опасных поисков. Ничем хорошим это не кончится. А значит, нужно что-то делать.

Джулиан рассеянным жестом пригладил густые темные волосы.

– Но ты только что сказала, что не собираешься выходить замуж.

– Верно. Не собираюсь. Но если ты настаиваешь… Что ж, если найдутся желающие меня переубедить, я готова предоставить им такую возможность.

– Если найдутся?! Смеешься? Да мужчины будут толпами гоняться за тобой! Съезди хотя бы на один бал и увидишь, что будет! Готов поспорить, что уже на следующее утро у дверей твоего дома выстроится целая очередь из джентльменов, жаждущих засвидетельствовать тебе свое почтение.

– Думаю, тебя это должно порадовать.

Странно, но, судя по лицу Джулиана, его эта мысль не обрадовала. Вместо ответа он сердито топнул ногой, и стайка голубей, беззаботно ворковавших на мостовой, шумно взмыла в воздух.

– Не ершись, – проговорила Лили, стараясь разрядить обстановку. – Раз ты так хочешь, я согласна. Но рядом должен быть человек, которому я могу доверять. А значит, мне нужен ты.

Им с братом удалось создать собственную систему знаков. Лео частенько помогал ей вести непринужденную светскую беседу, незаметным жестом или движением бровей давая понять, что она говорит слишком громко или, наоборот, тихо. Лили даже представить себе не могла, как бы она справилась без него. Но если речь идет о спасении Джулиана, она что-нибудь придумает. Что ж, возможно, нескольких балов или раутов окажется достаточно, чтобы напомнить Джулиану, что жизнь не кончается… Оставалось только молиться, чтобы ее план удался.

– Лили, я не могу сопровождать тебя на балы. Это неприлично, – решительно сказал Джулиан. – Ты же знаешь, какая у меня репутация.

– Еще бы! Конечно, знаю.

– Я соблазняю женщин. Да-да, именно это я и делаю, причем с удручающей регулярностью. – Джулиан отвел глаза в сторону. – Кстати, на тот случай, если ты не в курсе… в одном из клубов, членом которого я являюсь, по периметру бильярдной комнаты тянется гирлянда, собранная из подвязок женщин, которых я сделал своими любовницами.

– Твоя репутация мне известна, – отрезала Лили. – Но все равно спасибо за столь красочное описание твоих подвигов.

– Это мерзко, я знаю. В свое оправдание могу лишь сказать, что это не моя идея. – Джулиан смущенно почесал затылок. – Просто мои приятели привязывали к гирлянде еще одну подвязку всякий раз, когда я…

– Вот как? В самом деле? Ладно, давай обойдемся без деталей, – перебила Лили, безуспешно пытаясь справиться с предательским румянцем, от которого уже горели не только щеки, но даже, кажется, уши. – Как бы там ни было, тебе не о чем волноваться. Я не стану мешать твоим любовным подвигам.

– Нет, я не об этом, – нетерпеливо отмахнулся Джулиан. – Просто не хочу погубить твою репутацию. Если тебя будут слишком часто видеть в моем обществе, то подумают, что мы с тобой одного поля ягоды.

– Брось! Пусть о репутации пекутся бедняжки, у которых мало денег. Тебе ли не знать, что большое состояние и высокое положение заставляют людей на многое смотреть сквозь пальцы, – фыркнула Лили. – Всем известно, что мы просто друзья. Ну а если… Это даже забавно! Интересно, каково это – чувствовать себя одной из твоих любовниц? Наверняка приятнее, чем считать себя жалкой калекой! Если хочешь, могу даже подарить тебе одну из моих подвязок – отнесешь ее в свой клуб! – засмеялась она.

– Не смей даже в шутку говорить такое! – Лицо Джулиана потемнело от гнева. Он беспокойно заерзал на скамейке, сжимая и разжимая кулаки.

– К тому же есть и другие причины, – продолжал он.

– Например?

– У меня попросту нет на это времени. Я очень занят, Лили. Есть еще немало мест, которые я не успел обыскать, людей, с которыми не успел поговорить. Мне некогда таскаться по балам. Ради всего святого, Лили, я и в клуб-то не заглядывал уже несколько месяцев!

– Джулиан, речь идет всего о нескольких вечерах, – терпеливо возразила Лили. – Ты же не думаешь, что я собираюсь таскать тебя с собой до конца своих дней? – Джулиан упрямо выпятил подбородок, и Лили, тяжело вздохнув, продолжала: – Да, Лео убили. Возможно, того, кто это сделал, никогда не найдут. Это ужасная трагедия. Мы оплакивали его, мы горевали, и все мы знаем, что Лео нам никто не заменит. Но пришло время смириться с этим и думать, как жить дальше. Или ты считаешь, что моя жизнь кончена? Неужели, по-твоему, я не заслуживаю хоть немного счастья?

– Конечно, заслуживаешь, Лили. А вот я… – Помрачнев, Джулиан закусил губу и замолчал.

– А ты, выходит, нет. Именно это ты и собирался сказать. Я угадала?

Джулиан даже не пытался отпираться.

– Вот поэтому-то ты и колеблешься, – сказала Лили, вглядываясь в его осунувшееся лицо. – Ты считаешь, что не заслуживаешь быть счастливым. Насколько я понимаю, до сих пор ты винишь себя в гибели Лео. Поэтому и рыщешь по ночам по городу, подвергаясь опасности, не спишь, не ешь… – Нагнувшись, Лили сжала его руку в своих. – Джулиан, это не твоя вина! Никто тебя не обвиняет – а уж я тем более! Думаешь, Лео хотел бы, чтобы ты так жил?! Да он бы жутко разозлился, если бы узнал, как ты гробишь себя. Послушай, Джулиан, ты должен…

– Нет. – Джулиан поднялся на ноги. – Я не могу выполнить твою просьбу, Лили. – Он опустил голову и принялся стряхивать невидимую пылинку с рукава. – Если тебе нужна дуэнья, найди для этой цели кого-то другого.

Лили растерялась. Сказать по правде, она этого не ожидала.

– Помнится, только сегодня ты говорил, – начала она, осторожно подбирая слова, – что готов сделать ради меня что угодно…

Джулиан съежился, как от пощечины, но предпочел сделать вид, что не слышит. Жестоко, конечно, но другого выхода не было. Он знал, что Лили не слышит собственного голоса и порой сомневается, достаточно ли громко она говорит, а потому обмануть ее несложно. Общаясь с лавочниками, она в таких случаях обычно прибегала к помощи блокнота. Тот факт, что теперь ей придется делать это даже с ним, поставит жирную точку в истории их дружбы.

– Ты отказываешь мне?

Поспешно нацарапав фразу, Лили подчеркнула последнее слово и сунула блокнот в руку Джулиана.

– Я был одурманен снотворным и к тому же валился с ног от усталости. Послушай, Лили, ты ведь сама сказала, что я был не в себе. Мне очень жаль, что так произошло. А теперь извини, мне пора. – Вырвав листок из блокнота, он смял его в кулаке. – Пошли, я провожу тебя до дома.

– Спасибо, не нужно. – Лили сложила руки на коленях. – Ты иди, а я, пожалуй, посижу еще немного. – «Маленький, но все-таки бунт», – с легким злорадством подумала Лили.

– Лили…

Она демонстративно принялась разглядывать фонтан, давая понять, что разговор окончен. Раз Джулиан решил притвориться глухим, значит, она имеет полное право притвориться слепой. Спустя какое-то время, скосив глаза, она увидела, что Джулиан уходит.

Ее терпения хватило всего на несколько минут – не успел Джулиан скрыться за углом, как Лили сорвалась со скамейки. Плюнув на то, что кто-то может увидеть, она сердито топнула ногой. В стремлении ее защитить Джулиан явно хватил через край. Что за идиотизм – уговорить бывшую любовницу, чтобы та в свою очередь уговорила брата сделать ей предложение! При этом к себе относится наплевательски! Неужели не понимает – она будет счастлива, только если перестанет беспокоиться о нем. Все, что для этого нужно – вернуться к нормальной жизни. Что же до терзающего его чувства вины… Лили столько раз безуспешно пыталась убедить его, что он ни в чем не виноват, что у нее просто опускались руки. Но Джулиан как будто оглох.

Все это началось не вчера, но сейчас Лили разозлилась по-настоящему. Если раньше она жалела Джулиана, то теперь это его бредовое желание вести собственное расследование представлялось ей верхом эгоизма. Ведь она хотела только, чтобы он снова был рядом.

И вдруг, как по мановению волшебной палочки, ее желание исполнилось. Джулиан вернулся.

– Три, – сурово рявкнул он, помахав тремя пальцами под носом у растерянной Лили. – Если ты дашь слово, что всерьез подумаешь о замужестве, я готов сопровождать тебя на три бала. Или приема. Но не больше.

От радости Лили едва не бросилась ему на шею.

– Спасибо, Джулиан! Просто чудесно, что ты передумал! Давай прямо сегодня. Как насчет званого обеда, который дают Эмилия с Морландом?

– Что?

– Да, ты не ослышался. Они еще в прошлую пятницу вернулись в Лондон. Разве ты не знал? Правда, хорошая новость?

– Значит, Морланд в Лондоне… – оскалился Джулиан. – По-твоему, это хорошая новость?

– Ну… я знаю, конечно, что вы с герцогом всегда не особенно ладили, – упавшим голосом протянула Лили. – Но Эмилия – моя подруга, и я очень рада, что мы снова будем часто видеться.

Сказать, что Джулиан и герцог Морланд не особенно ладят друг с другом, было все равно что назвать Темзу захолустной деревенской речушкой. Этих двоих ничто не связывало между собой – если не считать, что оба они состояли членами того самого дурацкого клуба, основателем которого был Лео. Список членов клуба заменяли десять латунных жетонов, каждый владелец подобного жетона имел право пользоваться «услугами» Озириса, некогда непревзойденного победителя бесчисленных скачек, а теперь ушедшего на покой и ставшего племенным жеребцом. Едва придя в себя после гибели Лео, Джулиан попытался сосватать Лили герцогу. Когда же Морланд вместо этого женился на ее подруге Эмилии, Джулиан не постеснялся прямо на свадьбе обвинить герцога в том, что Лео убили по его приказу, – Морланд, дескать, поторопился убрать его, чтобы самому завладеть жеребцом. Чудовищное обвинение, которое не имело под собой никаких оснований. А поскольку герцог был болезненно щепетилен в вопросах чести, нетрудно представить, что пропасть, разделившая обоих мужчин, с каждым днем становилась все глубже.

Неудивительно, что они на дух не переносили друг друга.

Что, по мнению Лили, было абсурдно, поскольку этим двоим было нечего делить. Кроме прав на лошадь, конечно.

– Эмилия уже прислала мне приглашение на сегодняшний ужин, – защебетала она. – Я попрошу приглашение и для тебя. Небольшой званый ужин в компании друзей – идеальная возможность вернуться к светской жизни. После этого мы сможем бывать где угодно – на балах, в театре, в опере, даже в ассамблее.

– Вот и отлично, – обрадовался Джулиан, – стало быть, после сегодняшнего приема у Морландов ты сможешь ездить повсюду с ними, и твоя репутация не пострадает. Если они в Лондоне, значит, ты обойдешься без меня.

– Ну уж нет! – перебила Лили. – Если помнишь, ты пообещал сопровождать меня на три светских мероприятия.

– Послушай, Лили, неужели не понимаешь?! – вспыхнул Джулиан. – Или забыла, что в свете меня считают негодяем? Кстати, мое слово не стоит и ломаного гроша. Спроси любого, если хочешь.

– Только не для меня, – улыбнулась Лили.

Джулиан осекся. Их взгляды встретились.

– Послушай, мне и в самом деле пора, – неловко бросил Джулиан. – У меня назначена встреча с портным, и я уже опаздываю.

Он с привычным изяществом поклонился, намереваясь уйти, и Лили вдруг поймала себя на том, что ее смущение куда-то исчезло. Джулиан тоже выглядел довольным. Настроение у него явно улучшилось. Что и неудивительно, поджала губы Лили, учитывая предстоящий визит к портному.

Джулиан слыл известным законодателем мод – по мнению лондонского света, по части элегантности ему никто в подметки не годился. Молодые джентльмены из его окружения то доводили до исступления своих портных, требуя до мельчайших деталей копировать покрой его сюртуков, то изводили лакеев, заставляя красить им волосы в тот же иссиня-черный цвет, что Джулиану достался от природы..

Вскоре ему вновь предстоит почувствовать восторженное поклонение толпы. А если ее план сработает, то это станет ниточкой, которая вытащит Джулиана из пучины отчаяния.

Заторопившись, Лили пересекла площадь, бегом промчалась по улице и взлетела на крыльцо Харклифф-Хауса. В дверях она столкнулась с дворецким.

– Прикажите заложить экипаж, Свифт, – приказала она. – И побыстрее, пожалуйста. Я собираюсь отправиться с визитами.

В ожидании Лили вернулась в кабинет покойного брата. Мысли крутились вокруг недавнего разговора с Джулианом. Предстояло еще уговорить Эмилию послать ему приглашение на обед. Лили была в смятении. В конце концов она вернулась за стол и снова уткнулась в стопку счетов, надеясь, что длинные колонки цифр помогут успокоиться и обрести привычное хладнокровие. Лео с детства ненавидел математику – цифры приводили его в ужас, – к тому же он терпеть не мог следить за расходами. Вместо того чтобы передоверить все стряпчим или управляющим, Лили с готовностью взвалила эту ношу на себя. Ей нравилось пробегать глазами изящные колонки цифр, из которых складывалась точная картина положения дел, она балансировала между расходами и доходами с ловкостью канатоходца, а виртуозное умение с точностью до пенса свести месячный баланс доставляло ей ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Они с Лео прекрасно дополняли друг друга. Так было с самого детства. Слабость одного являлась сильной стороной другого. Обаятельный Лео любил бывать на людях, тогда как она обычно предпочитала оставаться на заднем плане. А после того как она оглохла, это стало еще заметнее. Лео взял на себя исполнение светских обязанностей, в то время как Лили, еще больше замкнувшись в себе, сидела дома, занимаясь счетами. Она всегда гордилась тем, что из них с братом получилась отличная команда. Словно две половинки единого целого, они вместе были намного сильнее, чем по отдельности.

Но теперь Лео больше нет. У Лили было такое чувство, что смерть брата лишила ее половины всего, что составляло ее жизнь. В свое время она забросила светскую жизнь, предоставив эту обязанность Лео. У нее не осталось других знакомых, кроме приятелей брата. А немногие подруги – такие, как Эмилия – постоянно сетовали на то, что она их совсем забыла.

Что же до самого Лео… Кто знает, устраивало ли его это. Возможно, их пути давным-давно бы разошлись, и каждый жил бы собственной жизнью… кто знает, что было бы, если бы они с братом не так сильно зависели друг от друга.

Внезапно краем глаза она заметила, как что-то тускло блеснуло. Медная ручка, украшавшая выдвижной ящик письменного стола, словно магнитом притягивала Лили к себе.

Двигаясь будто во сне, она заперла дверь в кабинет. Потом вытащила из кармана связку ключей, отыскала крохотный плоский ключик и отперла ящик. Поспешно выдвинув его, Лили какое-то время разглядывала его содержимое. Потом собралась с духом и вытащила толстую пачку писем.

Забыв, что всего минуту назад собственноручно закрыла дверь в кабинет, Лили опасливо оглянулась через плечо, словно боясь, что кто-то может застать ее за этим занятием.

Убедившись, что она одна, Лили дрожащими руками вытащила из стопки пожелтевший листок и с сильно бьющимся сердцем принялась читать.

«Ты запретил обращаться к тебе по имени. Слова прощания… О них не хочется даже думать, тем более видеть их на бумаге. В результате у меня получилось письмо без конца и без начала… В точности такое, как наша любовь, верно?

Любовь моя! Любовь моя!

Приходи. Я больше не в состоянии терпеть эту муку».

Джулиан не солгал, сказав, что у него назначена встреча. Умолчал он только о том, что портной был тут ни при чем. Еще больше удивилась бы Лили, узнав, что на эту встречу Джулиан почему-то отправился кружным путем.

Далеко позади остались Бонд– и Риджент-стрит, с их элегантными галантерейными магазинами, бесчисленными текстильными лавками и вывесками известных портных. В другой день Джулиан не преминул бы заглянуть сюда, чтобы заказать очередной жилет, украшенный какой-нибудь экстравагантной вышивкой, или же сюртук с лишней пуговицей на рукаве.

Минут через двадцать Джулиан увидел перед собой относительно современное здание на углу улицы, отделявшей Блумсберри от центра Лондона. Конечно, он вполне мог бы позволить себе снять гораздо более приличное жилье в куда более приличном районе, но для его целей этот дом подходил как нельзя лучше. Скудно обставленные комнаты, годами не видевшие ремонта, исключали всякую мысль о балах или раутах, что, в свою очередь, избавляло Джулиана от необходимости наносить ответные визиты. Особенно ему полюбился третий этаж – после того как снесли перегородки между комнатами, он превратился в одну огромную спальню, идеально подходившую для того, чтобы принимать тут дам. Дополнительным удобством был черный ход, выходивший прямо на шумную торговую улицу.

Войдя в дом, Джулиан по давней привычке направился прямиком в библиотеку. В кресле у окна развалился юноша – казалось, он дремал, низко надвинув на глаза широкополую шляпу. Джулиан без труда узнал Леви Харриса, одного из «топтунов», как было принято называть полицейских ищеек с Боу-стрит, которого он нанял для расследования убийства Лео. Молодой, вечно голодный Харрис пользовался репутацией одного из лучших сыщиков. И отлично, одобрительно кивнул Джулиан – Лео заслуживал самого лучшего.

Но «самый лучший сыщик» обязан как минимум выглядеть живым. Джулиан, потеряв терпение, громко хлопнул дверью.

Харрис тут же открыл глаза, поспешно вскочил и расплылся в широкой улыбке.

– Доброе утро, мистер Беллами, – оглушительно рявкнул он.

– Уже вечер, – с кислым видом заметил Джулиан. – Новости есть?

– Ничего интересного.

– И все же расскажи, что удалось выяснить. А я уж сам решу, что заслуживает интереса, а что нет.

Ничего нового Джулиан не услышал. Харрис тоже накануне побывал на пресловутом боксерском матче в Саутворке. Кстати, в поединке участвовал один из тех боксеров, на кого и отправился посмотреть Лео в ночь своей гибели. Идея была в том, чтобы попытаться найти среди зрителей тех, кто подходил под описание убийц Лео.

– Простите, сэр, – пробормотал Харрис, виновато разводя руками. – После этой заварушки с быком большинство зрителей разбежались кто куда. Мы с моими людьми прочесали все улицы вблизи того места, где был матч. К сожалению, ничего подозрительного заметить не удалось – все, как обычно, ну, вы понимаете. Тех двоих, что подходят под описание, вчера никто не видел.

Джулиан понимающе кивнул. Описание, которым они располагали, было весьма приблизительным. Проститутка, ставшая невольной свидетельницей убийства, смогла сообщить только, что грабители были рослые мужчины в грубой, поношенной одежде. Один, по ее словам, был лысый, а второй говорил с заметным шотландским акцентом.

Тяжело вздохнув, Джулиан опустился в стоявшее возле письменного стола любимое удобное кресло. От усталости слипались глаза, но он был слишком зол и расстроен, чтобы уснуть. Со дня гибели Лео прошло уже пять месяцев, но и сейчас он был по-прежнему далек от цели. Убийцы гуляют на свободе, а тот, кто их нанял, остается в тени. Даже сейчас Джулиан не мог сказать, кому из его многочисленных врагов удалось в конце концов узнать его настоящее имя и подослать убийц.

– Что ж, ладно, – со вздохом бросил он Харрису. – Тогда это все.

– Выходит, тогда до завтра?

– Нет. – Джулиан покачал головой. – Мы закончили. Вы свободны.

– То есть как это закончили?! – взвился Харрис. – Вы хотите бросить расследование? Оставить убийство безнаказанным?!

Судя по всему, идея пришлась сыщику не по вкусу, и Джулиан вдруг поймал себя на том, что преисполнился невольного уважения к своему помощнику. Но что толку в поисках, если уже ясно, что впереди тупик? И вообще Харрис не должен подозревать, что расследование будет продолжаться. Только с этого дня Джулиану предстоит действовать в одиночку.

– Я хочу сказать, – откашлявшись, пробормотал Джулиан, – что ваши услуги мне больше не понадобятся. Пришлите мне счет, включите туда все расходы и издержки, и я прослежу, чтобы его незамедлительно оплатили.

Харрис пару раз открыл и закрыл рот, словно вытащенная на берег рыба. Весь его вид ясно говорил о том, что он решительно против.

– Ладно, как скажете, мистер Беллами. – Видимо, сообразив, что спорить бесполезно, он неловко откланялся и хлопнул дверью.

Наконец оставшись один, Джулиан принялся разбирать письма, грудой сваленные на письменном столе. Основную массу составляли разного рода приглашения – на вечера, званые обеды, балы и прочее. И не только. Начинались приглашения тоже по-разному, от «Уважаемый сэр, имеем честь пригласить вас…» до «Дорогой, мужа не будет дома…». И не важно, что Джулиан без малого полгода нигде не бывал – приглашения продолжали прибывать с удручающей регулярностью, и поток их не иссяк до сих пор.

Джулиан со вздохом сгреб письма в охапку, донес до корзины и свалил всю груду туда. Все равно он никогда на них не отвечал – зажмурившись, просто выбирал из кучи писем одно и приезжал, никогда заранее не зная, куда отправится, и не сообщая хозяевам, когда его ждать. По странной иронии судьбы, своей популярностью Джулиан был обязан именно наплевательскому отношению к этикету. Зато из каждого визита он устраивал нечто вроде небольшого представления, причем Джулиан не изменил бы этой привычке, даже если бы речь шла всего об одном-единственном зрителе.

Посещения Джулиана Беллами, шутил он, можно отнести к числу таких радостей, как жареные каштаны на Рождество или многочисленные оргазмы – случаются не настолько редко, чтобы превратиться в нечто мифическое, но и не настолько часто, чтобы приесться. То есть удовольствие гарантировано… а иногда и не только.

К самому Джулиану это не относилось. Он неизменно оставался равнодушен ко всему… или делал вид, что остается.

Его привычки передались и прислуге. Заметив вошедшего в спальню хозяина, камердинер приветствовал его небрежным кивком, не поднимая глаз от спортивной газеты.

– Доброе утро, сэр, – коротко буркнул он.

– Доброе утро, Диллард, – сухо бросил Джулиан. – О нет, прошу тебя, не вставай!

Диллард что-то негромко проворчал.

– Ванна для меня готова?

В ответ – негромкий шелест переворачиваемых газетных листков.

– Думаю, да.

Дилларда можно было с полным основанием назвать самым негодным, самым бесполезным камердинером из всех, сколько их было в Лондоне. Вообще говоря, Джулиан был строг с прислугой, безжалостно выставляя за дверь лентяев и неумех, но это почему-то не касалось тех, кто прислуживал лично ему. К Дилларду он с самого начала проявлял какую-то непонятную снисходительность, вероятно, считая, что полное отсутствие любопытства, граничившее с равнодушием, извиняет даже превосходящую всякое понимание лень. К слову сказать, он и держал-то Дилларда исключительно приличия ради, поскольку обходиться без камердинера было как-то не принято. А если уж совсем откровенно, то наоборот, поскольку держать на службе такого камердинера, как Диллард, уже само по себе было нарушением всех правил приличия. Была и еще одна причина. Обычно в обязанности камердинера входило прислуживать своему хозяину – готовить ему ванну, брить, причесывать, помогать одеваться и прочее. Но когда речь шла о его туалете, Джулиан предпочитал заниматься всем сам. Это дело было слишком ответственным, чтобы он мог поручить его кому-то еще. В итоге Джулиан обслуживал себя сам, скрупулезно вникая во все детали – разве что не стирал и не гладил свои носки и не чистил башмаки.

Присев на стул, Джулиан стащил сапоги.

– Я иду спать, – сообщил он Дилларду, аккуратно поставив обувь в угол. – Проследи, чтобы меня не беспокоили ни при каких обстоятельствах. Ах да, и позаботься, чтобы сапоги к вечеру были вычищены.

В ответ – снова невнятное ворчание.

Оставив Дилларда читать газету, Джулиан отправился в гардеробную. Просторная комната в прежние времена играла роль спальни, но, переехав сюда, Джулиан велел расставить вдоль стен гардеробы и повесить зеркала. Швырнув измазанное грязью пальто на каминную решетку, он разделся, наскоро принял ванну и тщательно побрился. Потом завернулся в шелковый халат в восточном стиле, делавший его похожим на китайского вельможу, и направился к шкафам.

С мрачной решимостью Джулиан долго выбирал, что надеть нынешним вечером. Обнаружив только что доставленный от портного жилет цвета голубиной крови, он тут же отложил его в сторону. За жилетом последовал ярко-синий сюртук с медными пуговицами и угольно-черные панталоны. Подняв глаза к полке, на которой выстроились в ряд шестнадцать шляп, Джулиан выбрал одну, из ярко-синего фетра с красной полосой в тон жилетке. Конечно, подобное сочетание цветов кто-то счел бы вызывающим. Но Джулиана это не остановило – все было рассчитано на то, чтобы привлечь к себе внимание.

И хотя идея отправиться на званый обед поначалу ему не понравилась, поразмыслив на досуге, он решил, что она не так уж плоха. Ведь это давало возможность почаще видеть Лили. Были у нее и другие преимущества, о которых Джулиан сразу не подумал. Пока все его попытки расследовать убийство Лео никуда не привели. Скрываясь от света, он, вероятно, заставил своих недругов думать, что не представляет для них никакой опасности.

Джулиан помрачнел. Отрицать очевидное было бы глупо – пытаясь избавиться от Джулиана, неизвестный убил его лучшего друга. Произошла страшная ошибка – вместо него погиб Лео. И если он хочет найти и наказать убийц, нужно выманить эту крысу из норы. А сделать это возможно, только если в роли приманки выступит он сам.

Три вечера подряд он будет паинькой, потому что об этом просила Лили, а он дал слово и сдержит его, чего бы ему этого ни стоило. Но как только он снова займет свое место во главе списка самых желанных гостей, как только убедится, что Лили вот-вот отправится к алтарю, тогда у него будут развязаны руки и он сможет с чистой совестью расставить своему врагу ловушку.

А пока Джулиан Беллами может с чистой совестью лечь спать.

Оказавшись в роскошно обставленной спальне, он первым делом запер дверь. Выждав несколько минут и убедившись, что никто не подслушивает, Джулиан подошел к книжному шкафу, скромно притулившемуся в самом дальнем конце спальни. Отсчитав третью полку сверху, Джулиан потянул прятавшийся между книгами рычажок и отступил на пару шагов. Раздался чуть слышный скрип, и книжный шкаф сдвинулся в сторону.

За стеной, там, где только что тускло отсвечивали золотом пухлые корешки книг, оказался узкий, довольно невзрачный чулан, являвшийся частью соседнего здания, которое принадлежало какому-то торговцу.

Почти все крохотное пространство чулана занимала узкая полка, на которой стопками лежали сложенные белые рубашки и галстуки. Было тут и несколько пар панталон блеклых цветов. На незамысловатых латунных крючках висели четыре сюртука – серый, черный, темно-синий и коричневато-серый. И еще две шляпы, тоже довольно скромные.

Отшвырнув халат, Джулиан проскользнул в узкий проход и снова сдвинул панель в сторону. Книжный шкаф бесшумно встал на место, закрывая собой потайной ход. Ночь, в которой он был Джулианом Беллами, закончилась.

Начинался день, который он встретит, как Джеймс Белл. И он уже сильно опаздывал.

Глава 4

У мистера Джеймса Белла камердинера не было. Кухарки тоже – как не было и дворецкого, и лакея. Была только приходящая прислуга, дважды в неделю наводившая в доме порядок – простая, совершенно необразованная женщина, с изможденным лицом, слишком усталая, чтобы интересоваться чьими-то делами, кроме своих собственных. Можно было не опасаться, что она примется шпионить за своим хозяином.

Тем более что мистер Белл был превосходный хозяин. Платил он по-царски, едва ли не вдвое больше, чем поденщица обычно зарабатывала в другом месте. Служившие у него клерки тоже не имели случая на него пожаловаться. Работники, которым хорошо платят, обычно не имеют обыкновения жаловаться или задавать ненужные вопросы.

Мистер Белл занимал комнаты над конторой и вел достаточно эксцентричный образ жизни. Так, его клерки никогда не могли заранее сказать, когда он появится в конторе. Со свойственной ему предусмотрительностью он заранее пустил слух, что страдает мигренями, которые время от времени надолго укладывают его в постель. Иной раз, спозаранку явившись в контору, служащие видели, что хозяин уже сидит за столом, с головой погрузившись в работу, тогда как в другие – вот как сегодня – он не появлялся на работе до полудня. Подобный «плавающий» график не давал его служащим расслабляться, поскольку никто не мог с уверенностью сказать, когда мистеру Беллу вздумается нагрянуть в контору.

Одевался он хоть и неприметно, зато явно у хорошего портного. Черные, как смоль, волосы обычно зачесывал назад и густо смазывал помадой, чтобы они лежали волосок к волоску. Многие считали его весьма дотошным и привередливым, а те, кто недолюбливал, уверяли, что он настоящий сухарь. В тех редких случаях, когда мистеру Беллу случалось выйти из дома, он неизменно нахлобучивал на голову шляпу, и его никто никогда не видел без очков.

И эта нехитрая маскировка вот уже несколько лет себя оправдывала.

Время уже перевалило за полдень, когда мистер Белл, спустившись по задней лестнице, вошел в свою контору через черный ход. Как обычно, все восемь его клерков прилежно трудились. При появлении хозяина они дружно вскочили на ноги.

– Добрый день, мистер Белл, – раздался нестройный хор голосов.

Он молча кивнул в ответ.

Мальчики на побегушках, столпившись в углу, виновато покосились в его сторону, хотя всего пару минут назад резались в кости. Джулиан решил сделать вид, что ничего не заметил. На этот раз. Ничего, он даст им столько поручений, что беднягам придется бегать, высунув язык, до самого вечера.

– И вам того же, – пробормотал он, поспешно ретировавшись в свой кабинет – небольшую конуру в задней части комнаты, где через застекленное окошко он мог следить, не отлынивает ли кто от работы. На двери красовалась дощечка с надписью «Дж. Белл, управляющий “Эгис Инвестментс”».

Насколько было известно служащим, мистер Белл вел дела нескольких крупных инвесторов. Эти люди, чьи имена он избегал называть – аристократы, решили клерки, которые не могли допустить, чтобы в их кругу стало известно, что они не брезгуют заниматься торговлей, – вкладывали свободные деньги в самые разные предприятия: в шерстобитные и прядильные фабрики на севере, а также в доходные дома во всем крупнейших городах Англии. Мистер же Белл следил, чтобы эти вложения приносили солидный доход – делал он это с помощью своих служащих и личного секретаря – и время от времени тоже, в свою очередь, отчитывался перед своими клиентами.

В действительности же у мистера Белла не было клиентов – инвестор, правда, имелся, но всего один – Джулиан Беллами. Он был единственным владельцем не только множества фабрик на севере страны, но и доходных домов в Бристоле, Оксфорде, Йорке и многих других городах.

Помимо этого ему принадлежал и весь квартал, включая и дом, где размещалась контора, а также особняк, примыкавший к нему с другой стороны. Джулиан, вне всякого сомнения, являлся весьма богатым человеком. Источником всего этого богатства были секреты, которыми он владел.

Если бы кое-кто из власть имущих узнал, как Джулиану удалось сколотить состояние и, самое главное, как он собирался им распорядиться…

Что ж, сам он давно уже знал ответ на этот вопрос, не так ли? А те, кто хотел бы это узнать, заплатили бы целое состояние, чтобы в один прекрасный день увидеть, как он валяется в темном переулке. Мертвый.

Ему вдруг вспомнилось окровавленное, разбитое лицо Лео, и по спине его пробежала ледяная дрожь.

Тэтчер, секретарь, толкнув дверь, ворвался в его кабинет. В руках он держал кипу каких-то бумаг.

– Утренняя почта, сэр, – объявил он.

– Что там?

– Доклад касательно изменения цен на индиго. – Тэтчер принялся рыться в бумагах. – Письмо от общества призрения – напоминают, что пришел срок для очередного благотворительного взноса, который делают наши инвесторы. Договор на аренду имения Довера. Срочное письмо с вашей фабрики.

– Положи сюда, – распорядился Джулиан. – Почту, я имею в виду. Остальное оставь там, где лежит книга учета, и можешь быть свободен.

Тэтчер молча сделал, как было велено. Впрочем, как обычно.

Джулиан, сломав восковую печать, развернул письмо и поспешно пробежал глазами. Он требовал, чтобы дважды в неделю сообщали о положении дел на его фабриках, и у него давно уже вошло в привычку начинать рабочий день с них. Производительность труда по-прежнему остается высокой, писал его агент, а уровень производства – стабильным.

Просто отлично. После волны забастовок в начале года Джулиан взял за правило приглядывать, как идут дела на фабриках. Может, поэтому все попытки извне возбудить недовольство в среде трудившихся у него рабочих не имели особого успеха. Впрочем, неудивительно – Джулиан платил своим работникам намного больше, чем владельцы соседних фабрик, и делал все, чтобы над ними не висела угроза увольнения. Дошло даже до того, что он лично приезжал на каждую фабрику и часами убеждал рабочих, что их не заменят машинами и они сохранят свои рабочие места.

Впрочем, для самого Джулиана в этом не было ничего необычного. Он давно уже вывел для себя формулу успеха – делай все, чтобы твои рабочие видели, что ты о них заботишься, и наградой тебе будет стабильный рост производства и не менее стабильные доходы. Репутация его фабрик, выпускавших исключительно прочные, высококачественные ткани, была общеизвестна – он то и дело получал заказы от военного министерства и клал в карман неплохую прибыль. За последние десять лет каждый десятый солдат Британской империи носил шинель из шерсти, производимой на его фабриках. А когда раненых доставляли в госпиталь, на их раны накладывали повязки из льняного полотна, которое исправно поставляли ткацкие предприятия мистера Белла.

Теперь, когда война закончилась, экономика Англии пребывала в глубокой депрессии. Правда, богачей это не касалось – денежки у них водились по-прежнему. Мистер Джеймс Белл делал все от него зависящее, чтобы все самые известные драпировщики, торговцы тканями, мебельщики и обивщики закупали материалы исключительно на фабриках «Эгис». А Джулиан Беллами в то же самое время то и дело вводил в моду что-то новенькое, обеспечивая лавочникам и галантерейщикам непрекращающийся поток покупателей.

Он снова вызвал к себе Тэтчера.

– Вот, – объявил он, поспешно нацарапав подпись на договоре аренды, после чего протянул документ секретарю. – А благотворительному обществу передайте, что мы вскоре пришлем им чек. И сообщите, что я дам распоряжение, чтобы им доставили со складов излишки теплой одежды.

– Слушаюсь, сэр. Осмелюсь доложить, там вас спрашивают портные.

– Проводите их сюда.

Шварц и Кобб, появившиеся через пару минут, принесли с собой образцы тканей и выкройки, и в крошечном кабинетике мгновенно стало тесно. Поприветствовав их коротким кивком, Джулиан жестом попросил разложить на столе последние образцы, мысленно отметив, что не соврал Лили – он действительно опаздывал на встречу с портными. Непростительно опаздывал. Образцы тканей и выкройки, что лежали перед ним на столе, стали кульминацией целого года подготовки, тщательно обдуманной стратегии, когда его люди месяцами трудились, не разгибая спины. Оставалось только поставить подпись, чтобы его планы стали воплощаться в жизнь. Но что-то до сих пор всякий раз удерживало его. То Джулиана не устраивали образчики материй, то красители оказывались недостаточно стойкими, то цена на шерсть представлялась совсем уж несусветной… Снова и снова он находил, к чему бы придраться.

Проклятие… Он знал единственную причину, почему так долго тянул.

Лили.

Словно наяву, он вновь почувствовал знакомый сладостный аромат ее кожи – и все мысли о тканях, красителях и шерсти разом вылетели из головы. Опомнившись, он усилием воли подавил некстати захлестнувшие его чувства.

Но какой мужчина способен оставаться зрителем, если речь идет о любви?

– Вчера я соврала самым наглым образом, – едва успев поздороваться, выпалила Лили. Ворвавшись в гостиную роскошного особняка герцога Морланда, она порывисто обняла хозяйку и расцеловала в обе щеки. – И даже не один раз, если честно, – со вздохом призналась она.

– В самом деле? – удивилась Эмилия. – Как-то на тебя не похоже!

– К сожалению, это так. – Лили сокрушенно потрясла головой, потом с мольбой схватила подругу за руку: – Я приехала просить тебя о помощи, Эмилия!

– Неужели? Тогда давай. Сгораю от нетерпения, так хочется узнать, что ты затеяла. Но сначала сядь и выпей чаю. А потом поговорим.

Какой чай, когда решается ее судьба, хотелось крикнуть Лили. Но, обидев хозяйку отказом, она ничего не добьется. А сегодня ей очень нужна была помощь. Оказать ей услугу – притом немалую – могла только Эмилия.

Взяв Лили под руку, Эмилия подвела ее к креслам. На крохотном столике уже дожидался чайный поднос со всем необходимым для чаепития. Усевшись, Лили не удержалась и с удовольствием погладила обивку кресла – тонкий шелк казался таким восхитительно гладким, что она с трудом подавила чисто ребяческое желание соскользнуть по нему на пол, как с ледяной горки.

– Что привело тебя в столицу? – спросила Лили, пока подруга разливала чай. – Честно говоря, я была уверена, что вы с герцогом предпочтете остаться в Кембриджшире до самых родов.

– О, скажи спасибо Спенсеру! Это его идея. Решил, что теперь, когда мне уже скоро рожать, лучше не уезжать далеко от столицы, а то вдруг понадобится доктор и все такое! – Она выразительно пожала плечами. – И это говорит человек, у которого самый крупный в Англии племенной конезавод и которому едва ли не каждый день приходится принимать роды! Но когда речь заходит о появлении на свет собственного первенца, нормальный человек превращается в комок нервов!

– Это только доказывает, как сильно он тебя любит, – улыбнулась Лили. – Ну, я не специалист, конечно, но, на мой взгляд, у тебя на редкость цветущий вид. И весьма довольный к тому же! – с улыбкой добавила она.

Она ничуть не покривила душой. Эмилия действительно казалась живым воплощением домашнего уюта и женского счастья. Лили вдруг поймала себя на том, что немного завидует ей. Может, в этом и крылась причина, почему она с годами постепенно растеряла всех своих подруг? Одна за другой они выходили замуж – становились сначала любящими женами, потом счастливыми матерями. Как бы она ни была привязана к Лео, как бы ни ценила свою финансовую независимость, иногда Лили с неохотой была вынуждена признаться себе, что с радостью поменялась бы местами с любой из них.

– Я действительно чувствую себя отлично, – с довольной улыбкой объявила Эмилия. – Кстати, меня больше не тошнит по утрам.

Подруги, обменявшись улыбками, сделали по глотку.

Лили с нетерпением глянула на нее, дожидаясь, когда подруга спросит, что же все-таки привело ее сегодня к ней. Но Эмилия молчала. Повисла неловкая пауза. Не выдержав, Лили с беспокойством покосилась на часы – казалось, стрелки движутся с ужасающей скоростью.

– Ну… – Лили откашлялась.

Эмилия удивленно приподняла брови и ласково улыбнулась.

– Итак?

Лили слегка опешила. Подруга пропустила ее признание мимо ушей? Или просто забавляется, притворяясь? Она совсем было уже решила начать с самого начала, когда, подняв на Эмилию глаза, по выражению ее лица поняла, что та все вспомнила.

– Ну да, конечно! – воскликнула Эмилия и, отставив чашку в сторону, с комическим отчаянием всплеснула руками. – Ты соврала и даже, если не ошибаюсь, не один раз, а несколько. И теперь тебе позарез нужна моя помощь. – Эмилия поудобнее уселась в кресле. – Прости, дорогая, – покаянно улыбнулась она. – Аристократическое происхождение имеет свои минусы. Ногти сильные, а память, увы, слабая. Не сердись, просто скажи, что я могу для тебя сделать.

У Лили отлегло от сердца.

– Это все из-за Джулиана. Он все еще одержим мыслью отыскать убийц Лео – не говоря уже о прочем. Ты не поверишь, дорогая, – он ночи напролет рыщет по улицам! Не спит, не ест, еле ноги таскает. Порвал со всеми друзьями, нигде не бывает, на приглашения просто не отвечает. Еще немного, и он загонит себя в могилу. Просто не знаю, что делать. Может, это немного наивно, но единственная моя надежда… короче, если бы мне удалось вытащить его куда-нибудь, возможно, это помогло бы и он стал бы таким же веселым, легкомысленным и беспечным, как раньше.

– Да, конечно. – Эмилия понимающе кивнула: – Продолжай.

– Сегодня утром мы ужасно поругались из-за этого. В конце концов мне удалось вырвать обещание сопровождать меня во время выездов в свет трижды, на мой выбор. Я обманула его – принялась жаловаться, как мне тоскливо, как хочется вновь бывать в свете, даже призналась, что рассчитываю найти себе мужа, представляешь? Ну вот, он и дал слово, что будет сопровождать меня. И не желая откладывать это в долгий ящик, я сказала, что начнем прямо сегодня.

– Понимаю, – кивнула Эмилия.

Это вряд ли, покосившись на подругу, решила Лили. Замявшись, она нерешительно прикусила губу.

– Потом пришлось соврать еще раз. Я сказала, что вы со Спенсером устраиваете званый ужин.

– Званый ужин? Сегодня вечером? – Теперь уже Эмилия с ужасом глянула на часы. – О Боже! – ахнула она. – Уже почти полвторого!

Лили порывисто схватила подругу за руки.

– Знаю, что это ужасная наглость с моей стороны! Прости… конечно, мне не следовало этого делать, тем более что ты в деликатном положении, но… Поверь, Эмилия, у меня бы язык не повернулся просить о подобной услуге, если бы я не опасалась за жизнь Джулиана! Конечно, я понимаю, что все это жутко неудобно, и времени уже в обрез, но обещаю помочь всем, чем могу, – закупить и привезти все продукты, одолжить кухарку…

– Насчет прислуги можешь не волноваться, ее в доме хватает. И покупать тоже ничего не нужно – все есть. Так что с самим ужином проблем не будет. Но вот разослать приглашения, да еще на сегодняшний вечер… – Уголки губ Эмилии задергались. – К тому же есть еще Спенсер. А то ты не знаешь, как он ненавидит званые ужины, балы и прочие светские мероприятия!

– Может, если ты объяснишь ему, что поставлено на карту…

– Сказать, что он должен дать званый ужин ради спасения жизни Джулиана Беллами?! – Эмилия, хмыкнув, покачала головой. – Прости, дорогая, не думаю, что это сработает. Спенсер не питает особой любви к Джулиану. И это еще мягко сказано, – с чувством добавила она.

– И нет никакой возможности его переубедить? – умоляюще прошептала Лили. Сердце у нее сжалось.

– Ну конечно, есть. У меня, скажем так, имеются свои способы убедить Спенсера изменить решение. – Эмилия кокетливо повела плечами. – К несчастью, проблема не только в нем. – Лицо Эмилии стало серьезным. Придвинувшись, она с заговорщическим видом склонилась к Лили. – Прости, Лили. Мне очень жаль. Мне бы очень хотелось тебе помочь, поверь, но… Дело не только в том, что уже поздно устраивать ужин. И даже не в скандале, который закатит Спенсер, когда узнает, что мы затеяли. Просто то, что случилось, не должно повториться, понимаешь?

Лили кивнула.

– Если можно, помедленнее, – попросила она.

– К тому же мы приехали не одни. Помнишь, прошлым летом, когда мы все были в Бриарбанке, и мой… – Эмили, вздрогнув, умолкла на полуслове и повернула голову к двери, как будто ее окликнули.

Лили, вытянув шею, взглянула через ее плечо. В дверях стояла Клодия Дьюмарк, молоденькая кузина герцога Морланда. Клодия была странной девушкой – взбалмошной, упрямой, но при этом очень ранимой. Вдобавок она была довольно неуклюжей и застенчивой, но Лили списывала это на возраст. Клодии было всего шестнадцать лет.

И она была беременной. Причем на солидном сроке.

От удивления Лили приоткрыла рот.

Клодия, перешагнув порог, что-то негромко сказала Эмилии. Мягкие складки платья колыхались при ходьбе, обрисовывая огромный живот. Вероятно, до родов оставалось уже совсем недолго.

– Извини, я не знала, что у тебя гостья, – приблизившись к ним, смущенно пробормотала девушка. – Я просто искала сво… – Она осеклась, встретившись взглядом с Лили. Лицо у нее просияло, на щеках появились ямочки. – Господи, леди Лили! – засмеялась она, увидев, что та смотрит на нее круглыми глазами. – Я не привидение! Я всего лишь беременная!

Лили, опомнившись, захлопнула рот. И тут же почувствовала, как стремительно заливается краской. Боже всемогущий, смущенно подумала она, какое свинство! Бедной девочке и так неловко, а тут еще она уставилась на нее, как на какое-то чудище!

– Ты ей не сказала? – Клодия повернулась к Эмилии.

– Не успела, – вздохнула та, бросив на Лили извиняющийся взгляд.

– Я так рада тебя видеть, Клодия! – Лили, опомнившись, порывисто обняла приятельницу, стараясь не задеть ее огромный живот, и ласково поцеловала в щеку. – Надеюсь, у тебя все хорошо?

Вот уж действительно глупость. Интересно, что она может на это ответить? Конечно, хорошо, ведь я беременна, не замужем, и мне всего шестнадцать лет?

– Да – насколько это вообще возможно.

– Выпьешь с нами чаю? – Лили встала, чтобы придвинуть для нее кресло.

– Нет, спасибо. Я как раз собиралась отдохнуть. Искала книгу, которую читала – наверное, оставила наверху. Надеюсь, вы извините меня, леди Лили. – Сделав неуклюжий реверанс, Клодия грузно направилась к двери.

– Минутку, – бросила Эмилия. Потом, видимо, сообразив, что Лили не слышит, махнула рукой, давая ей понять, чтобы она дождалась ее возвращения.

Через пару минут она, вернувшись в гостиную, опустилась в кресло.

– Итак? – пробормотала Эмилия.

– Итак? – подхватила Лили.

По мере того как подруга рассказывала, становилось заметно, что она волнуется. К несчастью, из-за этого Лили было все труднее читать по губам. Вскоре речь Эмилии, всегда такая разборчивая, превратилась в бессвязный поток слов. И хотя Лили разбирала не все, ей удалось понять, что Клодию соблазнил один из приходящих учителей. Именно беременность и была причиной ее странного поведения в Бриарбанке прошлым летом. Бедная девочка пыталась скрыть свое положение.

– Как видишь, мы вернулись не для того, чтобы показать меня врачам, – с горечью махнув рукой, добавила Эмилия. – Моя беременность как раз протекает на редкость гладко, а вот с Клодией все не так благополучно. У нее пару раз бывали сильные кровотечения. Мы решили, что стоит показать ее специалисту.

– Боже милостивый! – всплеснула руками Лили, все еще под впечатлением от услышанного. – Как все это ужасно!

– Клодия не выходит из дома. Мы держим все в тайне. Это единственное, что мы можем для нее сделать, поскольку пока непонятно, удастся ли ей сохранить ребенка.

Неужели они с герцогом обсуждают возможность отдать новорожденного в приемную семью? Или просто не уверены, что у Клодии получается доносить ребенка до положенного срока? Возможно, и то, и другое, наконец решила Лили.

– Ты сказала, что тебя не так часто просят помочь в каких-то деликатных делах…

– На самом деле в последнее время это происходит все чаще, – пожала плечами Эмилия. – Бедняга Спенсер с ума сходил, пока мы были в Кембриджшире, но там у него хоть были конюшни, куда он всегда мог сбежать, когда становилось совсем плохо. А теперь у него и этого нет. Торчит безвылазно в своем доме, да еще с двумя беременными женщинами, одна из которых к тому же постоянно больна… Представляешь, каково ему сейчас? Так что, боюсь, со званым ужином ничего не выйдет. – Она с извиняющейся улыбкой развела руками.

– Конечно. Я понимаю.

– Ты расстроена. – Эмилия ласково сжала руку подруги.

– Нет-нет, все нормально. – На этот раз ложь далась Лили без особого труда. – Это просто была идея… не совсем удачная, надо признаться. Придумаем что-нибудь еще. Ничего страшного. Пошлю Джулиану записку, что сегодняшний званый ужин отменяется, вот и все.

«И буду надеяться, что он доживет до завтрашнего утра».

Лили зажмурилась, перед глазами замелькали красные точки. Рука Эмилии легла на плечо, и она не выдержала. Из глаз брызнули слезы и потекли по щекам. Не прошло и минуты, как Лили уже рыдала в объятиях подруги.

– Прости, – хлюпая носом, пробормотала она. – Я так беспокоюсь за него. Представляешь, этим утром торговец овощами подкатил к моему дому тележку, а там он… раненый. В первую минуту я даже подумала… – Она разрыдалась.

Все страхи, мучившие ее, вдруг разом выплеснулись наружу. Лили уже даже не пыталась сдерживаться и плакала так отчаянно, словно у нее разрывалось сердце.

– Знаешь, – пробормотала она, немного успокоившись, – в первый момент я даже решила, что он мертв. Вернее, убит. Как Лео.

Эмилия осторожно отодвинулась. У нее самой подозрительно блестели глаза.

– Бедная моя, – сочувственно погладив Лили по плечу, она сунула ей в руку платок. – Надеюсь, с ним все в порядке?

– Да. – Лили промокнула глаза платком. – К счастью, рана оказалась не слишком серьезной – это произошло на боксерском поединке, когда толпа, запаниковав, бросилась врассыпную. Но ты же знаешь Джулиана! Стоит ему только услышать, что где-то устраивают бои, как он тут же мчится туда в надежде поймать убийц Лео. Боюсь, что рано или поздно его самого убьют. – Лили судорожно вздохнула. – Господи… прошло уже пять месяцев! Не понимаю, почему он никак не успокоится?!

– Его мучает совесть. Именно это он и сказал в ту ужасную ночь. Он ведь собирался пойти туда с Лео – и не пошел. И теперь казнит себя – считает, что если бы они были вместе, тот, возможно, остался бы жив.

– Можно подумать, он один оплакивает Лео! – Лили громко шмыгнула носом. – Меня тоже грызет чувство вины! Да-да, с того самого дня, как погиб Лео, я спрашиваю себя, почему отпустила его одного? Если бы я уговорила его остаться дома! Если бы настояла, чтобы он поехал в карете, а не в наемном экипаже! Если бы той ночью поехала вместе с ним! И не важно, что я женщина! Окажись с ним в том проклятом переулке, я бы дралась, как тигрица! И, кто знает, возможно, Лео остался бы жив. Бог свидетель, я бы сделала все, чтобы защитить брата – даже ценой собственной жизни.

Из груди ее вырвалось рыдание. Эмилия сочувственно сжала ее руку.

– И вот теперь, – судорожно вздохнув, продолжала Лили, – я будто вижу, как Джулиан входит в тот переулок, в котором оборвалась жизнь Лео. И я ничего не могу поделать – просто стою и беспомощно смотрю, как с каждым шагом он все приближается к смерти. Я зову его, кричу, но он не отвечает, будто не слышит. А сегодня утром…

Сегодня все изменилось – раз и навсегда. Она держала в объятиях его беспомощное, бесчувственное тело, чувствовала, как по ее пальцам струится его горячая кровь. И этот его поцелуй, такой отчаянный, такой безнадежный. Лили словно почувствовала на своем лице ледяное дыхание смерти. Мысль о том, что Джулиан может умереть, заслонила для нее все остальное. Нет, она не станет стоять и безропотно смотреть, как он роет себе могилу. Руки Лили сжались в кулаки.

– Когда Лео был жив, Джулиан, казалось, жил только ради развлечений. Обожал балы, клубы, души не чаял в друзьях. Не знаю как, но я должна вернуть его в этот мир, заставить вспомнить, чего он себя лишает. Лили тряхнула головой. – Ладно, раз с ужином ничего не получится…

– Погоди, – перебила Эмилия, решительно вскинув подбородок. – Еще как получится. Во всяком случае, мы должны постараться, чтобы получилось.

– Правда? – Сердце Лили радостно подпрыгнуло. – А как же герцог? И Клодия?

– Предоставь все мне, – решительно объявила Эмилия. – Значит, так. Клодия может оставаться у себя наверху. Предупреждаю заранее – роскошного ужина не обещаю, поскольку все придется делать наспех. И еще… что-то мне подсказывает, что Спенсер будет не в восторге, так что будь к нему снисходительна, даже если он покажется не слишком радушным хозяином.

– Это совершенно не важно! – Лили с благодарностью обняла подругу. – Спасибо тебе! Даже не могу сказать, как это для меня важно!

– Что ты, я только рада помочь. И потом я обожаю устраивать приемы, вот только в последнее время мы со Спенсером жили как затворники. Кстати, а кого еще пригласить? – спохватилась она. – Может, подскажешь?

– Да, это непросто. – Лили задумалась. – Учитывая, что у большинства уже на вечер имеются какие-то планы, но… – Она замялась. – Послушай, Эмилия, а что, если затащить к тебе парочку холостяков? Это был бы идеальный вариант.

– Что-что? – Эмилия, не выдержав, расхохоталась. – Это ты мне предлагаешь? А ты часом не забыла, что каких-то полгода назад я была убежденной старой девой, типичным «синим чулком», и даже думать не желала о поклонниках? Да у меня их и не было!

– Просто именно это я и обещала Джулиану. Сказала, мол, если он пообещает сопровождать меня, когда буду выезжать в свет, то я подумаю о замужестве. Конечно, все это ерунда… О Господи, что я несу? Вот ужас, да?

– Да уж. – В глазах Эмилии запрыгали смешинки. Вся эта история ее явно забавляла. – Ну-ка, давай проверим, правильно ли я поняла. Ты хочешь, чтобы я собрала у себя с полдюжины достойных джентльменов – все они должны прилично выглядеть, не иметь жены и детей и вдобавок быть настолько голодными или хотя бы чувствовать себя до такой степени одинокими, чтобы по первому зову приехать на званый ужин, на который их пригласили в последнюю минуту. Все верно?

– Ну… – Лили смущенно пожала плечами. – Вроде да…

Засмеявшись, Эмилия похлопала Лили по плечу.

– Дорогая моя, так уж получилось, что сегодня твой счастливый день!

Глава 5

Вне всякого сомнения, в этот вечер в доме Морландов безраздельно царил синий цвет.

Окинув взглядом гостиную, Лили с удивлением отметила, что все гости, выбирая, в чем приехать на званый ужин к герцогу, словно сговорившись, единодушно отдали предпочтение тому или иному оттенку синего. К слову сказать, ее собственное скромное платье было из шелка цвета индиго, достаточно темное, чтобы ненавязчиво дать понять, что его владелица в трауре. Эмилия в очаровательном голубовато-лиловом атласном платье сияла здоровьем и красотой. Этот оттенок чрезвычайно шел к ее глазам. С первого взгляда элегантный сюртук стоявшего рядом женой герцога казался черным. Однако, подойдя поближе, Лили убедилась, что он тоже темно-синий, того глубокого цвета, которым отличаются морские глубины.

А кроме того, тут еще были пятеро офицеров Королевского флота, явившихся в форменных мундирах. Куда бы ни обращался взгляд Лили, везде царил синий. Огоньки многочисленных свечей, отражаясь в блестящих пуговицах и золотом шитье, вспыхивали и переливались подобно россыпи звезд на бархатном пологе неба.

К несчастью, всему этому многообразию тонов для завершения палитры синего не хватало одного – сочного кобальтового оттенка, присущего глазам Джулиана. Ужин задерживался уже на полчаса, а его все еще не было. Лили уже не знала, что и думать, разрываясь между страхом за него и желанием придушить собственными руками. Как он мог так с ней поступить! Как у него только хватило совести так беспардонно ее обмануть? Она сиротливо стояла в углу, а вокруг слышался ровный гул голосов; то там, то тут завязывался оживленный разговор, звенел смех, звучали остроты – как всегда, светская беседа текла непринужденно, перепархивая с одной животрепещущей темы на другую, и Лили, окруженная множеством людей, не успевала следить по губам и оттого чувствовала себя, словно путник, заблудившийся в лесу. Судя по извиняющимся взглядам, которые то и дело кидала на нее Эмилия, Лили догадывалась, что подруга не может ей помочь и оттого чувствует себя виноватой. Но Лили не обижалась, понимая, что обязанности хозяйки требуют, чтобы она уделяла внимание остальным гостям.

А Лили была предоставлена самой себе.

Собственно, разве не поэтому она настаивала, чтобы ее сопровождал Джулиан? Не потому ли, что боялась не справиться без него?

Итак, пришло время доказать обратное.

Решительно расправив плечи и нацепив на лицо вежливую улыбку, Лили обежала взглядом толпу гостей, выискивая хоть одно знакомое лицо. Задача оказалась даже проще, чем она думала. Почти сразу же ей в глаза бросилась огненно-рыжая шевелюра. Узнать ее обладателя не составило труда – Майкл д’Орсэ, один из пяти братьев Эмилии. Лили помнила его еще по Глочестерширу – правда, за эти годы вихрастый мальчишка превратился в щеголеватого лейтенанта-коммандера д’Орсэ.

– Как приятно снова тебя видеть, – улыбаясь, проговорила она. – Замечательно, что твой корабль как раз вернулся в Лондон. И как мило, что ты догадался привести с собой друзей. – И какой умный ход со стороны Эмилии, мысленно добавила она, намекнуть брату, чтобы он прихватил их с собой. Кто бы охотнее офицеров Королевского морского флота откликнулся на полученное в последний момент приглашение на ужин? Элегантно одетые, безупречно воспитанные и выбритые до синевы – и к тому же только что сошедшие на берег после годичного плавания.

– Я тоже рад тебя видеть. – Лицо его помрачнело. – Даже не могу сказать, как был огорчен, когда услышал о смерти Лео. Прими мои соболезнования.

– Спасибо. Кому, как не тебе, знать, как ужасно потерять брата. – Один из братьев д’Орсэ, Хью, был убит при Ватерлоо.

– Еще бы. Но смерть Лео была такой неожиданной. Настоящая трагедия. – Лицо Майкла стало печальным, в глазах мелькнула грусть. Теперь он выглядел намного старше своих двадцати восьми лет. Из пятерых братьев д’Орсэ Майкл был им с Лео ближе всех – возможно, потому, что все трое были ровесниками. Они с Лео даже в Итон поступили в один год.

Лили не хотелось обижать Майкла, однако она чувствовала, что просто не в силах говорить сейчас о Лео и его гибели.

Она обежала взглядом комнату, пытаясь найти предлог, чтобы ускользнуть. И такой предлог, к счастью, вскоре представился. Перебегая глазами с одного незнакомого лица на другое, Лили вдруг наткнулась на игривую улыбку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что улыбка принадлежит высокому, хорошо сложенному офицеру, чей мундир был густо украшен золотым шитьем. Не красавец, присмотревшись, решила Лили, но и не урод. Довольно приятное, неглупое лицо, веселые глаза.

И он определенно направлялся в ее сторону.

От волнения у нее закололо кончики пальцев.

– Послушай, ты предупредил своих приятелей о моем… недостатке? – обернувшись к Майклу, шепотом спросила Лили.

Он виновато покачал головой.

– А должен был? Прости, я как-то не подумал…

Но договорить он не успел – офицер уже был в двух шагах от них.

– И не совестно тебе, д’Орсэ? – поинтересовался он, пожирая взглядом Лили. – Неужели ты намерен один наслаждаться обществом столь очаровательной леди? Что ж, раз так, придется напомнить тебе о рангах. Как старший по званию, приказываю представить меня своей даме.

Лили впилась взглядом в губы Майкла. Она давно уже привыкла читать по губам, но с именами частенько возникали проблемы, тем более что их, как правило, произносили отдельно, без контекста.

– Леди Лили Чатуик, имею честь представить вам нашего старшего офицера, коммандера…

Холера, выругалась про себя Лили. Она так и не разобрала фамилию. Как он сказал – Мерримен? Или Берримен? Офицер, склонив голову, молодцевато щелкнул каблуками, а Лили, воспользовавшись тем, что он не смотрит на нее, шарила взглядом по его мундиру. Возможно, фамилия выгравирована на какой-нибудь бляшке. И тут же одернула себя. В конце концов, что страшного в том, что ты не расслышала чью-то фамилию? А вот таращиться так на совершенно незнакомого мужчину просто верх неприличия!

Взяв себя в руки, Лили с улыбкой протянула ему руку.

– Рада знакомству, коммандер, – пробормотала она, нисколько не покривив при этом душой. Благослови Бог эти табели о рангах, подумала она, с благодарностью глядя на своего избавителя. И благослови Боже Эмилию, которая нашла-таки способ подойти к ней, чтобы помочь подруге. Случай этот представился, когда они с герцогом стали обходить гостей.

Эмилия, взяв Лили за руку, потянула ее в сторону.

– Послушай, тебе не кажется, что ожидание и без того уже затянулось? – прошептала она. – Мы не можем и дальше откладывать ужин. Мистер Беллами явно опаздывает. Впрочем, если ты хочешь подождать еще…

– Нет-нет, – пробормотала Лили, с трудом скрывая разочарование. – Думаю, ждать дольше не имеет смысла. Мина, которую при этих словах скроил герцог Морланд, ясно говорила о том, какого он мнения о Джулиане Беллами.

– Всегда терпеть не мог этого типа, – с гримасой отвращения проворчал он, поднося к губам бокал с виски.

Лили содрогнулась. Чувствовала она себя ужасно.

Эмилия радушно пригласила гостей к столу. Как-то так получилось, что между Лили и Майклом незаметно вклинился коммандер – ловко оттеснив младшего д’Орсэ в сторону, он предложил девушке руку, сопроводив этот жест небольшой речью, которую Лили, естественно, даже не пыталась разобрать. Она ограничилась улыбкой и молчаливым кивком, от души надеясь, что коммандер не пытался заранее предупредить, что страдает каким-то вялотекущим заболеванием, или развлечь ее рассказом об обычаях каннибалов на каких-нибудь Богом забытых островах – или откуда там прибыл их корабль?

Пара за парой они перешли в гостиную, и Эмилия, как и положено хорошей хозяйке, подвела каждого из гостей к отведенному ему месту. Герцог, само собой, уселся во главе стола, Эмилия заняла место по левую его руку, а Майкл поспешил усесться рядом с сестрой. Почетное место справа от герцога было отведено коммандеру. Справа от него села Лили – подняв глаза, она обнаружила, что оказалась напротив Майкла.

– Шесть джентльменов и всего две леди, – усмехнулась Эмилия. – Сегодня перевес явно не на стороне дам. Боюсь, как хозяйка, я сегодня не на высоте.

– И все же соотношение куда более приятное, чем то, к которому мы привыкли, пока были в море, – галантно подхватил Майкл.

Сидевший слева от Лили коммандер что-то ответил, чтобы поддержать разговор. К несчастью, она слишком поздно обернулась в его сторону, чтобы увидеть, как шевелятся его губы. И конечно, опять не разобрала ни слова.

Майкл, видимо, заметив ее растерянность, тут же пришел ей на помощь.

– Наш коммандер говорит, что вы с моей сестрой сегодня очаровательны. Настолько очаровательны, что каждая из вас стоит трех недостающих леди, а, стало быть, дам и джентльменов как раз поровну.

– Только пока не появился мистер Беллами, – улыбнулась Лили.

Если он соизволит появиться, мысленно добавила она, покосившись на пустующий стул. Он ведь обещал, что придет, злилась она. Он дал ей слово!

С трудом заставив себя оторваться от этого занятия, Лили с деланной улыбкой оглянулась на трех молоденьких лейтенантов, которых Эмилия усадила на дальнем конце стола. Перехватив ее взгляд, все трое немедленно приосанились, перестали пожирать голодными взглядами стоявшие перед ними пустые тарелки и заулыбались в ответ. Такие молоденькие… и такие голодные, вздохнула про себя Лили. Она бы очень удивилась, узнав, что кому-то из этой троицы больше двадцати. Когда юношей ранее представили ей, они едва не сшиблись лбами, спеша склониться над ее рукой. Вспомнив об этом Лили с трудом спрятала улыбку и приветливо кивнула молодым людям – они радостно просияли в ответ, засмеялись и принялись перешептываться между собой.

Безнадежно.

Лили в отчаянии стиснула руки, пользуясь тем, что под скатертью их не видно. Сказать по правде, Джулиан раньше никогда не поступал с ней по-свински – сегодня он впервые ее подвел. Ей не составляло труда читать у него по губам – возможно, потому, что он был экспансивнее большинства ее знакомых. Конечно, она разбирала не каждое слово, зато практически всегда могла догадаться, что он имеет в виду. Ощущение было такое, будто Джулиан интуитивно знал, как облегчить ей задачу. Он почти никогда не забывал повернуться к Лили лицом прежде, чем что-то сказать, никогда не глотал слова, даже когда торопился, никогда не мямлил и не ходил вокруг да около, тем самым вынуждая ее переспрашивать.

Правда, у Джулиана по сравнению со всеми остальными мужчинами было одно преимущество. В отличие от них он знал, что Лили глухая.

Решение пришло внезапно. Она резко встала из-за стола, подумав, что нужно действовать быстро, иначе она просто струсит и передумает. Мужчины озадаченно переглянулись, потом один за другим стали поспешно отодвигать стулья, чтобы встать, как того требовал этикет.

– Нет-нет, прошу вас. – Лили жестом попросила их оставаться на местах. – Я хочу кое-что сказать… это займет всего пару минут. – Она с трудом подавила желание коснуться рукой горла. Оставалось только уповать на то, что долгие часы занятий с преподавателями, когда она заново училась владеть своим голосом, не прошли даром. – Все мои друзья об этом знают, но сегодня здесь столько людей, которых я вижу в первый раз… Видите ли, несколько лет назад в результате тяжелой болезни я потеряла слух.

Она сразу же почувствовала, как изменилась атмосфера за столом. Если раньше все эти мужчины восторженно любовались ею, то теперь разглядывали Лили с опасливым любопытством, словно какое-то диковинное насекомое.

Лили глубоко вздохнула.

– Я умею читать по губам, но мне довольно трудно следить за разговором, когда он становится общим. Поэтому я хотела попросить вас об одной услуге. Если вы хотите что-то сказать мне, повернитесь ко мне лицом. И говорите помедленнее. А если вы захотите поговорить обо мне или посмеяться надо мной, что ж… Теперь вы по крайней мере знаете, как безнаказанно это сделать.

Молоденький лейтенант с рыжеватыми волосами, не выдержав, прыснул, поспешно прикрыл рукой рот, и лицо его сделалось по-детски испуганным.

– Все в порядке, – улыбнулась она, снова усевшись за стол. Лейтенант выглядел таким пристыженным, что ей стало его жалко. – Прошу вас, смейтесь… не стесняйтесь. Собственно говоря, я и хотела, чтобы это вышло смешно. Чтобы все сразу поняли, что не стоит бояться задеть мои чувства.

Первым пришел в себя коммандер. Он осторожно коснулся ее руки, и Лили догадалась, что это было сделано, чтобы привлечь ее внимание.

– Миледи, мы офицеры Королевского военно-морского флота. Наш долг – защищать вас. Никому и в голову не придет вас обсуждать, потому что это было бы верхом неприличия. – Он обвел суровым взглядом примолкших лейтенантов. – Если кто-то из вас захочет обратиться – к кому бы то ни было, – вы сделаете это, повернувшись лицом к леди Лили. И говорить будете по очереди, а не все вместе. Надеюсь, это ясно?

– Право же, коммандер, это излишне, – всполошилась Лили.

– Возможно. Зато забавно. – Потянувшись за бокалом, коммандер заговорщически подмигнул ей. – Да и молодым офицерам это не повредит. – Вскинув голову, коммандер окинул их взглядом и зычно гаркнул: – Лейтенанты! Кто-нибудь из вас пьет вино?

Лили успела повернуть голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое безусых лейтенантов в панике переглядываются. Самым смелым оказался тот, рыжеволосый. Поднявшись из-за стола, он, как было велено, повернулся лицом к Лили и четко отрапортовал:

– Да, сэр. С удовольствием выпью бокал вина.

Его примеру тут же последовал второй.

– Сэр, если позволите… и если уважаемые гости не возражают, я бы тоже выпил.

Самый младший из этой троицы, пышная шевелюра которого была небрежно взлохмачена – Лили машинально отметила, что моду на такие прически ввел Джулиан, – вскочил на ноги, широко улыбнулся и, коротко бросив: – Я тоже! – снова плюхнулся за стол.

Лили рассмеялась – не столько оттого, что ей вдруг стало смешно, а скорее от облегчения.

Коммандер, незаметно коснувшись ее руки, словно желая дать понять, что спектакль еще не закончен, весело подмигнул и гаркнул:

– Лейтенанты! Красного или белого?

И снова рыжеволосый лейтенантик оказался смелее остальных.

– Красного. – Он смущенно зарделся и улыбнулся Лили. – Естественно.

– Белого, – присоединился к нему второй.

Самый младший, с грохотом отодвинув стул, вскочил на ноги.

– И того и другого, если можно, – брякнул он.

Взрыв хохота сотряс гостиную. Лили могла бы поклясться, что слышала, как жалобно звякнул хрусталь. Опасливо покосившись на хозяина дома, она заметила, что брови герцога сошлись на переносице.

Конечно, коммандер устроил это представление, чтобы произвести на нее впечатление. Ей приятно было думать, что в нем говорила исключительно деликатность, а не желание подшутить. Не исключено, что коммандер решил принести в жертву гордость своих лейтенантов ради того, чтобы пощадить самолюбие Лили.

Наполнив бокалы вином, слуги принялись расставлять на столе супницы и глубокие тарелки.

– Я надеюсь, никто не станет возражать против ужина по-семейному? – спросила Эмилия, окинув взглядом гостей. – Просто я подумала… мы ведь все тут члены семьи или близкие друзья, верно?

Сидевшие за столом одобрительно закивали, но почему-то предпочли выразить согласие молча. Вероятно, приказ коммандера говорить, повернувшись к Лили лицом, был воспринят чересчур буквально. Представив, как все по очереди встают из-за стола, прежде чем что-то сказать, она ужаснулась. Неудивительно, что все предпочитают переглядываться.

Дождавшись, когда один из лакеев, положив перед каждым из гостей накрахмаленную салфетку, отойдет от стола, Лили собрала все свое мужество и повернулась к своему соседу.

– Скажите, коммандер, а откуда родом ваша семья? – вежливо поинтересовалась она.

– Из Сомерсетшира, миледи. Мой отец баронет. Я – третий из его сыновей. У нас не слишком состоятельная семья, а я никогда не отличался особыми способностями, вот меня и отправили служить во флот, едва мне стукнуло семнадцать.

– Вот как? Должно быть, вы с самого начала проявили себя отличным офицером, раз так быстро дослужились до звания коммандера.

В разговор тут же вмешался Майкл:

– Коммандер просто скромничает, Лили. Он отлично зарекомендовал себя во время сражения в Чесапикском заливе три года назад. Кстати, он был в числе десанта, который высадили на берег, чтобы предать огню Вашингтон.

– Это правда, коммандер?

Ответа не последовало. Эмилия грациозно поднялась из-за стола – все джентльмены поспешно последовали ее примеру. В дальнем конце стола, где сидели молоденькие лейтенанты, послышался приглушенный смех, но когда Лили повернула к ним голову, вся их веселость вмиг исчезла, уступив место благоговению.

Все трое, вытянув шеи, уставились поверх ее головы на дверь – одного взгляда в том направлении оказалось достаточно, чтобы убедиться, что ее подозрения подтвердились.

Приехал Джулиан. И не просто приехал, а обставил свое появление в присущем только ему одному стиле. Он всегда одевался изысканно, но сегодня, надо отдать должное, превзошел самого себя. Каждая деталь его туалета – будь то пуговица, манжета или пышный узел галстука – были так элегантны, так тщательно продуманы, что блестящие военные мундиры при его появлении потускнели и стали больше похожи на вылинявшие тряпки, которыми побрезговал бы и нищий.

Переступив порог, Джулиан отвесил глубокий поклон.

– Прошу простить за опоздание. Я был… – Он бросил короткий взгляд на онемевшую Лили: – Меня задержали.

Герцог величественно кивнул, но только слепой не заметил бы, что брови его в раздражении сдвинулись, а на лбу залегла морщина. Эмили наскоро представила Джулиана остальным гостям, и все вернулись к столу.

Лили кивком головы указала на пустой стул.

– Ты как раз вовремя.

Как странно… Казалось бы, появление Джулиана должно было ее обрадовать – по меньшей мере она должна была почувствовать облегчение.

Однако стоило ему только приблизиться, взять ее за руку, стоило только прижаться к ней губами – при этом его мерцающие синие глаза ни на минуту не отрывались от лица Лили, – как она поймала себя на том, что ни малейшего облегчения не испытывает. То, что она чувствовала в этот момент, больше походило на страх. Голова у Лили закружилась, перед глазами все поплыло, а в следующий миг вдруг показалось, что у нее под ногами внезапно разверзлась пропасть.

Джулиан, выпустив ее руку, молча занял свое место. Подоспевший лакей наполнил его бокал вином, и Лили вдруг поймала себя на том, что разглядывает его руки, чего она раньше никогда не делала. Вернее, даже не руки, а аккуратно подпиленные, отполированные ногти. Безупречно уложенные, явно только что завитые волосы. Свежая, с еще запекшейся кровью царапина на скуле наверняка результат поспешного бритья, решила Лили. Исходивший от него слабый аромат сандалового дерева, изысканно-тонкий и одновременно мужественный… Лили поймала себя на том, что с жадностью вдыхает его, словно стараясь заполнить им легкие, и смущенно покраснела.

Неужели мочки ушей у него и раньше были такой формы, почти квадратные, удивлялась она. Почему она заметила это только сейчас?

Джулиан, словно почувствовав на себе ее взгляд, вдруг повернул голову, и глаза их встретились. Лили зарделась от смущения. Конечно, ее растерянность не укрылась от Джулиана. Он вопросительно поднял брови, словно спрашивая, что с ней такое. Но что она могла ему сказать?

– Коммандер, – собравшись с духом, выпалила она, – по-моему, вы как раз собирались рассказать, как хотели сжечь Вашингтон, когда нас прервали?

– Совершенно верно, – подтвердил коммандер, машинально расправив плечи. – Мы вошли в столицу и продержались там целых двадцать шесть часов, прежде чем поступил приказ отступать. Я входил в состав того самого отряда, который был послан, чтобы поджечь Белый дом. Вы не поверите – когда мы ворвались туда, то нашли на столе только что сервированный и еще горячий ужин! На редкость гостеприимный народ эти американцы, не так ли?

– В самом деле? – удивленно переспросила Эмилия.

– Да, герцогиня. Мы ворвались внутрь и обнаружили обеденный стол, накрытый на сорок персон. Так что прежде чем предать Белый дом огню, мы уселись за стол и воздали должное искусству поваров Мэдисона. – Он улыбнулся. – Однако должен заметить, ваша светлость, что ужин, которым попотчевал нас президент, и близко не может сравниться с тем пиршеством, на котором мы имеем честь сегодня присутствовать. – С этими словами коммандер кивнул в сторону подноса, где красовался ростбиф, окруженный тонко нарезанными овощами.

Зардевшаяся Эмилия рассыпалась в благодарностях.

Сидевший во главе стола герцог бросил на жену полный восхищения и гордости взгляд и поднял свой бокал.

– Предлагаю тост за здоровье хозяйки дома, ее светлости герцогини Морланд!

Молоденькие лейтенанты, дружно вскочив на ноги, с криками «Слушайте, слушайте!» молодецки опрокинули в себя вино и смирно уселись за стол.

Джулиан раздраженно повел бровью.

– Боже… какой энтузиазм! – фыркнул он. – Это что, морская традиция?

Лили решила, что обязанность объяснить несколько странное поведение гостей лежит на ней.

– Коммандер приказал, чтобы его лейтенанты вставали, прежде чем заговорить, – чтобы мне было легче понять по губам, о чем они говорят. Как любезно с его стороны, правда, Джулиан? – Она робко вскинула на него глаза, взглядом умоляя согласиться.

Напрасно – Джулиан притворился, что ничего не замечает.

– Тактично – не то слово! – сухо обронил он.

Один из флотских лейтенантов поднялся из-за стола.

– Если позволите, мистер Беллами, для нас большая честь познакомиться с вами, сэр! – отважно выпалил он.

Его по-детски простодушный восторг заставил Лили спрятать улыбку.

Не успел он вернуться на свое место, как из-за стола поднялся второй, тот самый, с рыжеватыми волосами.

– В море, чтобы развеять скуку, мы частенько рассказывали разные смешные истории или анекдоты. И должен признаться, что самые остроумные из них были придуманы вами, сэр!

– Все самые непристойные. – Тряхнув коротко остриженными густыми темными волосами, самый юный из лейтенантов притворился, что не заметил, как оговорился, и тоже сорвался со стула. – Изобразите Принни! Ну пожалуйста! Или хотя бы Байрона, если вы не против!

Кому, как не Лили, было знать, сколько лет Джулиан убил на то, чтобы научиться искусству перевоплощения. Он с детства обладал уникальным талантом – стоило раз услышать чей-то голос, он мог воспроизвести его с необыкновенной, прямо-таки ошеломляющей точностью. Джулиан часто развлекал так своих друзей, а Лео и его приятелям никогда не надоедали эти представления.

– Не сейчас, – потянувшись за стоявшим перед ним блюдом с жареной форелью, покачал головой Джулиан.

Но от безусого лейтенанта не так-то легко было отделаться. Судя по всему, юноша был не из тех, кто сдается без борьбы. Ничуть не обескураженный отказом, он снова вскочил на ноги.

– Ну пожалуйста, сэр! – взмолился он. – Я видел год назад, как вы это делали – мой дядюшка свозил меня в Буддлс перед выходом в море. Я не устаю рассказывать об этом своим приятелям с тех пор, как…

– Сядьте, юноша. – Рукой, в которой он держал нож для мяса, Джулиан властно указал лейтенанту на стул. – И сидите смирно. Все вы. Вы, господа, оскорбляете леди.

Побагровев от стыда и унижения, молодой человек молча опустился на стул. Лили внезапно почувствовала, что и у нее тоже заполыхали щеки. Ну и отлично, промелькнуло у нее в голове. По крайней мере теперь можно надеяться, что трое лейтенантов просидят молча до конца ужина. Ни один из них не осмелится нарушить приказ коммандера и заговорить, не вставая из-за стола, с некоторым злорадством подумала она. И уж конечно, ни одному из них и в голову не придет ослушаться Джулиана.

Передавая ему блюдо с картофелем, Лили воспользовалась случаем, чтобы обменяться с ним несколькими словами.

– Что ты творишь? – сердитым шепотом проговорила она, убедившись, что на них никто не смотрит.

– Я… – Джулиан резко выхватил блюдо, и Лили догадалась, что он сердится. – Просто защищаю тебя. А что?

Достойный ответ уже висел на кончике языка, но Лили благоразумно промолчала.

Какое-то время гости сосредоточенно жевали. Над столом повисла тишина.

Первым не выдержал коммандер.

– Вероятно, вы вскоре переберетесь за город? – тронув Лили за руку, спросил он. – Или вы решили провести зиму в Лондоне?

– Скорее всего останусь в городе, – покачала головой она. – Думаю, скоро из Египта вернется мой кузен, новый маркиз. А вы, коммандер? Сколько времени вы рассчитываете пробыть на берегу на этот раз? Вероятно, пока ваш корабль находится в доках?

– Да, все зависит от этого. Думаю, самое малое, пару месяцев. – Он озабоченно сдвинул брови, потом по губам скользнула улыбка. – Возможно, наши дороги снова пересекутся…

– Возможно. – Лили повернулась к Джулиану, взглядом ища поддержки, но вместо этого прочла на его лице откровенную злость. Возмущенный взгляд Джулиана был прикован к руке коммандера, которую тот, словно по забывчивости, так и оставил лежать на запястье Лили.

Да, вынуждена была признать Лили, коммандер определенно позволил себе некоторую вольность. В любом случае речь шла о таком пустяке, о котором и говорить-то не стоило, а Джулиан был в таком бешенстве, что у Лили холодок пополз по спине. Он уставился на руку коммандера, словно прикидывал, как бы половчее отделить ее от тела – так обычно мясник разглядывает мясную тушу, прежде чем взяться за тесак.

Лили поспешно убрала руку и потянулась за бокалом – поднесла к губам и сделала большой глоток, всем своим видом давая понять, что не намерена продолжать разговор на эту тему. От Джулиана исходила волна холодной злобы, настолько плотная, что, казалось, ее можно было пощупать. Лили вдруг почувствовала, как к глазам подступают слезы. Почему он все время злится? Неужели они больше никогда не будут друзьями?

Наконец лакеи принялись убирать со стола.

– Раз уж сегодня джентльмены имеют явный перевес над дамами, – окинув взглядом гостей, Эмилия лукаво улыбнулась, – может, мы просто все вместе перейдем в гостиную? И джентльмены смогут наслаждаться портвейном в обществе дам, не опасаясь задеть чьи-то чувства. Как ты считаешь, Лили? Ты не против?

– Ни в коем случае, – поддержала Лили подругу.

– Вот и чудесно! К тому же у нас сразу будет компания, и можно будет сыграть в какую-нибудь салонную игру, если захотим.

Гости вслед за хозяйкой поднялись из-за стола – при мысли о возможности отведать знаменитого портвейна, которым герцог Морланд угощал своих друзей, молодые лейтенанты заметно оживились – и перешли в гостиную. И хотя при упоминании о салонных играх лицо у герцога вытянулось, а в глазах мелькнуло какое-то затравленное выражение, Лили очень надеялась, что это никак не испортит настроения его гостям.

К несчастью, едва они поднялись из-за стола, как коммандер поспешил галантно предложить ей руку. Отказаться было бы верхом неучтивости. Не зная, что делать, Лили в полной растерянности покосилась на Джулиана.

– Ступай, – равнодушно кивнул он. – Нам с Морландом нужно поговорить. Наедине, – безжалостно добавил он, ясно давая понять, что предпочитает общество герцога.

Герцог с энтузиазмом согласился – видимо, перспектива развлечься салонными играми пугала его куда больше разговора с Джулианом Беллами. Они отстали, пропуская остальных гостей, после чего незаметно перешли в соседнюю комнату.

Лили подавила тяжелый вздох. Оставалось только надеяться, что под словом «поговорить» Джулиан подразумевает именно разговор, а не что-то другое, менее невинное. Но тут уж она ничего не могла изменить.

И минуты не прошло, как Джулиан оказался наедине с герцогом, а у него уже чесались руки врезать ему в челюсть.

– Что ж, Беллами, – герцог, достав из буфета графин с бренди, вытащил пробку, постаравшись для пущего эффекта, чтобы хлопок вышел погромче, – давненько не виделись, верно?

Джулиан, скрипнув зубами, изо всех сил старался хранить спокойствие.

– Это как сказать… лично я не успел особенно соскучиться.

– Вот как? Знаете, я бы согласился… – герцог, отсалютовав Джулиану графином, наполнил свой бокал, – если бы не рассчитывал получить от вас кое-какие объяснения.

Джулиан стиснул зубы. Черта с два он обязан что-то ему объяснять!

– Как я понимаю, вы имеете в виду мои попытки отыскать убийц Лео? – прорычал он.

– К вашему сведению, я уже потратил чертову пропасть денег на эти самые поиски! Так что да, черт возьми, считаю, что это дает мне право требовать объяснений. Но сначала… – Морланд кивком головы указал на стулья. Они уселись. – Предлагаю сначала поговорить о лошадях.

– О! Ну да, конечно! В конце концов, Лео мертв и уже никуда не торопится, – с горечью бросил Джулиан. – Для вас ведь лошади всегда на первом месте, верно? А погибший друг может и подождать!

Герцог высокомерно пропустил оскорбление мимо ушей.

– Вернувшись в Лондон, я первым делом отправился взглянуть на Озириса. Вообразите мое удивление, когда я не обнаружил его в конюшне!

– Я велел перевести его в другое стойло, – брюзгливо сообщил Джулиан. – Впрочем, разве вы не этого хотели?

– Я помню.

– И?..

– И теперь условия гораздо лучше. – Но прежде чем Джулиан успел что-то сказать, герцог желчно добавил: – И тем не менее должен сказать, что они далеки от идеальных.

Высокомерный осел. Индюк спесивый! Джулиан не сомневался, что герцог Морланд скорее согласится, чтобы ему пустили его голубую кровь, нежели выдавит из себя хоть самую скупую похвалу в адрес недруга.

– Я по-прежнему настаиваю, чтобы жеребца перевезли в Кембриджшир, – проворчал Морланд. – Напоминаю, что речь идет о бывшем чемпионе, о бесценном производителе, черт возьми! А мои конюшни считаются одними из лучших. И место Озириса именно там!

Джулиан молча пригубил бренди. Можно было не сомневаться, что герцог готов спорить до хрипоты. Джентльмен с безупречной родословной заслуживает, чтобы его лошади содержались в идеальных условиях, – таков был девиз Морланда. Джулиан в очередной раз поймал себя на мысли, как же он презирает и самого герцога с его спесью, и его аристократические замашки. Именно поэтому он в свое время пустил в ход все свое обаяние, чтобы проникнуть в лондонский высший свет. Чтобы своими глазами увидеть, как надменные лорды вроде Морланда становятся объектом насмешек, и иметь возможность поиздеваться над ними, выставить кого-то дураком, унизить или смешать с грязью. Или – что еще забавнее – наставить кому-то из них рога.

К счастью для герцога Морланда, даже Джулиан не позволил бы себе пасть настолько низко, чтобы попытаться соблазнить милую простодушную Эмилию. Даже будь у него такое желание…

– Наверное, нет необходимости напоминать вам, Беллами, – продолжал герцог, – что этот жеребец – совместная собственность, а моя доля едва ли не всемеро превышает вашу?

– Нет. Я помню об этом.

Десять латунных жетонов, подтверждавшие членство их владельцев в клубе любителей племенных жеребцов, продаже не подлежали – их нельзя было просто купить, только выиграть или проиграть. И это условие было еще одним подтверждением порядочности Лео и его вечной тяги к справедливости. Какому бы другому маркизу на его месте вздумалось основать клуб, который был бы открыт для всех? Членом клуба Лео мог стать любой, кому улыбнулась бы удача. А все потому, что Лео, невзирая на свое аристократическое происхождение, никогда не считал себя лучше других.

По иронии судьбы Лео был гораздо лучше тех, с кем ему приходилось иметь дело, вздохнул Джулиан. И уж конечно, он стоил десяти таких, как герцог Морланд! Основанный им клуб много лет был для Лео любимой игрушкой – до тех пор, пока не появился герцог, вбивший себе в голову, что все десять жетонов, а вместе с ними и Озирис, должны принадлежать ему одному. Тупое упорство, с которым он добивался этого, принесло свои плоды. Семь из десяти жетонов уже перешли в его руки, и мечта Лео пошла прахом. Единственными живыми владельцами оставшихся жетонов оставались Джулиан и лорд Эшворт.

– Ваши арифметические вычисления нуждаются в поправке. – Отставив в сторону бокал с бренди, Джулиан сунул руку в карман сюртука. – Потому что у меня не один, а два жетона. – С этими словами он извлек из нагрудного кармана тонкий латунный жетон. На одной стороне была вычеканена конская голова, на другой – хвост. – Вот этот принадлежал Лео, – продолжал Джулиан, задумчиво зажав жетон пальцами. – Я выиграл его у Эшфорда, когда ездил в Девоншир.

– Какого черта вам понадобилось в Девоншире? – изумился Морланд.

– Помните, прошлым летом мне удалось выследить шлюху, которая в свое время обнаружила тело Лео?

– Конечно. – Герцог мрачно кивнул. – Когда мы виделись в последний раз, вы сказали, что собираетесь расспросить ее.

– Верно. Так я и сделал. Я нашел ее, задал пару вопросов, после чего отвез в одну Богом забытую деревушку в Девоншире неподалеку от имения Эшфорда – решил, что там она будет в безопасности.

– В безопасности? – Герцог слегка опешил. – А с чего вы вообще решили, что ей угрожает опасность?

Немного поколебавшись, Джулиан решил рассказать Морланду все. Как бы он ни презирал этого человека, в глубине души он понимал, что нуждается в герцоге. Вернее, даже не он, а Лили. А ради Лили он был готов на все.

– В ночь своей гибели Лео подобрал в Ковент-Гардене шлюху и уговорил пойти с ним на боксерский матч. Потом, когда матч закончился, они вышли оттуда, свернули в переулок и стали… ммм… обсуждать, куда… ну, в общем, вы понимаете.

– Во всяком случае, могу себе представить, – с кислым видом проворчал герцог. – Можете опустить эту часть.

Джулиану до сих пор противно было думать, что свои последние минуты на этой земле Лео провел в обществе какой-то девки. Сказать по правде, он был шокирован, когда узнал, что Лео намеревался провести время со шлюхой. Насколько он знал, Лео никогда раньше не опускался до этого.

– Как бы там ни было, – продолжал он, – они еще не успели договориться, когда в переулке появился какой-то мужчина.

– Тот самый, который так похож на вас?

– Совершенно верно. Судя по словам девицы, они с Лео были знакомы. Он попрощался и вместе с тем человеком свернул за угол. Девица уверяет, что слышала, как они о чем-то спорили, потом наступило молчание. А через пару минут послышались звуки драки. Девчонка оказалась не из робких – она бросилась туда и увидела, как двое каких-то подозрительных бродяг избивают Лео и того незнакомца, с которым они разговаривали.

Почувствовав, что у него пересохло в горле, Джулиан поднес к губам стакан и одним глотком опрокинул в себя остаток бренди. Горло обожгло, но проглотить бренди было куда легче, чем горькую правду.

Откашлявшись, Джулиан продолжал:

– Девица сказала, что из-за темноты не рассмотрела нападавших. Судя по ее описанию, это были двое громил в грубой одежде. Она уверяет, что один был лыс, как колено, а второй говорил с заметным шотландским акцентом. Она принялась кричать. Это спугнуло убийц. Девица побежала за помощью, но когда она вернулась вместе с каким-то кебменом, таинственный незнакомец исчез. На земле лежал один Лео. Девушка привезла его в мой дом… ну а остальное вы уже знаете. По дороге Лео умер.

– Ну и кто же, по-вашему, был тот незнакомец? – не выдержал герцог.

– В этом-то и вопрос, верно? Я долго искал его, наводил повсюду справки. – Найти незнакомого человека, да еще в Лондоне, оказалось намного труднее, чем он мог себе представить. Особенно учитывая, что он искал своего двойника. – В конце концов мне удалось узнать, как его зовут. Впрочем, вы, должно быть, тоже его знаете. Это некий Питер Фарадей. Кстати, член клуба.

– Кажется, припоминаю, – заново наполнив бокалы, задумчиво пробормотал герцог. – Постойте! Я ведь выиграл у него жетон… и произошло это за пару дней до гибели Лео!

– Совершенно верно. А сразу после убийства Фарадей поспешно уехал из Лондона… В Корнуолл. Я уже было решил, что нашел ответ на свой вопрос. Фарадей был в бешенстве, что проиграл свой жетон и лишился членства в клубе, а может, просто отчаянно нуждался в деньгах. Я предположил, что он завлек Лео в ловушку. Мы с Эшвортом, прихватив с собой ту шлюху, которая могла его опознать, отправились в Корнуолл. Но когда постучались в дверь коттеджа, где жил Фарадей… – Джулиан тяжело вздохнул. – Короче, мы увидели калеку. Фарадей едва мог ходить – и это, заметьте, через два с лишним месяца после того, что случилось. Так вот, он утверждал, что в тот вечер они с Лео просто разговаривали, когда вдруг появились какие-то бродяги и набросились на них. Что им было нужно, он не знает до сих пор.

– И вы ему верите?

Джулиан пожал плечами.

– Эшворт, во всяком случае, верит. Утверждает, что Фарадей тут ни при чем – мол, ни один человек не согласится стать калекой даже ради того, чтобы отвертеться от обвинения в убийстве. Но я убежден, что Фарадей что-то скрывает. Случайно ли он оказался там в эту ночь, для чего ему понадобилось отводить Лео в сторону, в эти проклятые кусты… в любом случае есть еще что-то, о чем он предпочитает умалчивать. – Снова вытащив из кармана латунный жетон, он принялся задумчиво постукивать им о подлокотник. – Но мое расследование зашло в тупик.

Взгляд Морланда был прикован к жетону в руке Джулиана.

– Этот жетон тоже должен принадлежать мне, – не выдержал он. – Насколько мне помнится, это я выписал вам чек… я финансировал ваше расследование, поставив условием, что вы отдадите мне жетон.

– Вы просто невыно…

– Замолчите! – Властным движением руки герцог заставил Джулиана замолчать. – Меня совершенно не волнует, что вы обо мне думаете, но мне придется потребовать уплаты долга.

– Не понимаю, о чем вы? – Опустив латунный жетон обратно в карман сюртука, Джулиан двумя пальцами извлек из него сложенный вдвое листок плотной бумаги и сунул под нос побледневшему герцогу.

Морланд поднес листок к глазам, и на лбу его залегла глубокая морщина.

– Это же… – Он поперхнулся.

– Совершенно верно – ваш банковский чек, – издевательски кивнул Джулиан. – Я не притрагивался к этим деньгам.

Морланд, разинув рот, озадаченно моргнул.

– Нет-нет, – успокоил его Джулиан, – я действительно провел самое тщательное расследование. Нанял пару сыщиков с Боу-стрит, вместе мы обыскали каждый дюйм этого города. Но платил за все из собственного кармана.

– Тогда для чего вы его вообще взяли? – Герцог поднес чек к глазам.

– Как своего рода долговую расписку. И лишнее доказательство вашей невиновности и стремления разыскать убийц. Теперь я полностью уверен, что вы не имеете к этому отношения, – вынужден был с неохотой признать Джулиан.

– Что ж… – сухо пробормотал герцог. – Кстати, ваше расследование заняло пять месяцев. И кажется, я уже говорил вам, что остаток этих денег я прошу передать Лили.

– Она бы ни за что их не взяла. Поверьте, я пытался ее уговорить.

– Что ж… ладно. – Свернув чек несколько раз, герцог немного подумал, потом швырнул его в камин.

– Но мне по-прежнему нужна ваша помощь, Морланд. – Джулиан пристально вглядывался в задумчивое лицо герцога.

– Сдается, у вас что-то на уме, – усмехнулся тот.

– Это еще не конец истории, – кивнул Джулиан. – Фарадей кое-что сказал на прощание. У него появилась догадка, почему эти двое вдруг напали на них с Лео. И показания очевидцев подтверждают эту догадку.

– Ну и?.. – Морланд вытянул шею. В глазах его вспыхнул интерес.

Но Джулиан колебался. С момента возвращения из Корнуолла он не говорил об этом ни одной живой душе.

– Убить должны были меня, – наконец неохотно пробормотал он. – У меня появился смертельный враг.

Не успел он это произнести, как вдруг почувствовал странную легкость. Забавно, с горечью подумал он. Он ведь не собирался говорить, что его жизни угрожает опасность, что это за ним, а не за Лео охотились убийцы. И уж конечно, ему никогда не приходило в голову, что подобное признание может принести облегчение. Однако это было именно так. Когда тайн нет, разговаривать намного проще – но тех, с кем он мог говорить начистоту, можно было пересчитать по пальцам. Собственно говоря, их всегда было только двое – Лео и Лили. Но Лео уже нет, а Лили ничего не должна об этом знать.

– Всего один? – саркастически хмыкнул герцог. – Лично я был уверен, что желающие прикончить вас выстраиваются в очередь!

– Черт бы вас побрал, Морланд! Это серьезно. – Джулиан, сорвавшись со стула, заметался по комнате. – Лео уже мертв, и…

Джулиан осекся. Перед глазами словно живое встало покрытое запекшейся кровью лицо Лео. Эта картина преследовала его даже сейчас. Лео умер слишком быстро – большинство синяков даже не успело проявиться. После смерти его лицо выглядело даже не столько изуродованным, сколько… изменившимся. Как разбитая чашка, которую не склеить.

– Лео мертв, и это моя вина. В одном вы правы, Морланд – врагов у меня и впрямь хватает. В этом-то и проблема, черт возьми. Если бы речь шла об одном человеке, я бы знал, где его искать. Но на свете слишком много людей, которые были бы рады, если бы кто-то всадил в меня нож… а некоторые события уходят корнями в прошлое. – Скривившись, Джулиан потер висок. – Если я хочу отыскать убийц Лео, нужно сначала выяснить, кто заказчик. А для этого нужно, чтобы он выдал себя. Выманить его из норы… Иначе ничего не получится.

– Выманить?! Чушь какая! – фыркнул герцог. – Со дня гибели Лео прошло пять месяцев. Если кто-то действительно собирался вас убить, неужели вы думаете, он бы не попытался еще раз? – Заметив, что Джулиан, явно растерявшись, молчит, Морланд опомнился. – Простите… – Он с извиняющимся видом пожал плечами.

– Да. Вы не всегда в состоянии ясно выразить свою мысль, – язвительно бросил Джулиан.

– Скажите, были ли другие попытки? Я хотел сказать, случалось ли, что кто-то покушался на вашу жизнь? – пропустив его колкость мимо ушей, продолжал герцог.

– Нет, – вынужден был признать Джулиан. – Во всяком случае, насколько мне известно.

– Тогда почему вы так уверены, что убить должны были вас?

– Потому что это единственная версия, которая все объясняет. Время, способ убийства, сходство между мной и Фарадеем, которое просто бросается в глаза. А знаете, какие были последние слова Лео перед смертью? Я узнал это от Фарадея. Он прошептал: «Скажите Джулиану». – Отвернувшись, он негромко выругался. – Господи, он лежал там, зная, что умирает, и последней его мыслью было предупредить меня!

Примечания

1

Красавчик Браммел – английский денди Джордж Браммел (1778—1840), законодатель моды эпохи Регентства. Имел репутацию человека с непогрешимым вкусом. – Здесь и далее примеч. пер.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.