Жребий принцессы

Сидя на самой вершине горы, Севайин взывала к орлам. Задыхающийся Хирел без сил упал возле ее ног. У него не было боязни высоты, однако эта гора оказалась невероятно высокой. Долгое время он не мог восстановить дыхание. Наконец взглянул вниз и едва не лишился чувств. Вцепившись в равнодушный камень, он заставил себя открыть глаза. Перед ним была Севайин. Несмотря на лютый холод, на ней были лишь обруч, штаны и пара браслетов. Ноги оставались босыми. Закутав Хирела в свою накидку, она обняла его и принялась согревать поцелуями. - Я умею говорить с ними, - возбужденно сказала она. - С орлами. Они бронзовые, ты заметил? Они не знают своих белых сородичей. Хирел свирепо посмотрел на нее. - Ты собираешься предстать перед дворами обеих империй в таком же виде, как перед этими орлами? Она проследила за направлением его взгляда. - Моя грудь не привыкла к одежде. - А ты хоть задумывалась почему? Сказав это, принц покраснел. Она пожала плечами. - Наверное, в этом нет ничего особенного. Может быть, у меня слишком чувствительная кожа. А может, я просто еще не приспособилась, ведь другие женщины привыкают к этому. - Да, постепенно, - сказал Хирел. - Примерно дважды по девять циклов Ясной Луны. Воцарилось гробовое молчание. Севайин отстранилась, уселась на пятки и взглянула на свое тело. Обхватив груди руками, она ощутила их тяжесть, провела пальцами по едва заметной округлости живота. Заглянув внутрь себя, она познала трепет новых чувств Хирела. Она подняла голову, и Хирел прочел в ее глазах потрясение. - Я беременна, - сказала она. - Я действительно беременна... Она не могла поверить в то, что произошло с ней. Даже несмотря на то, что знала. Даже несмотря на то, что вышла замуж за Хирела ради этого. Ее охватила дрожь. Хирел раскрыл полы плаща и молча прижал Севайин к себе. Ее разум был отгорожен и пуст. Как же изменился Хирел за столь короткий срок: не чувствуя ее разума, он блуждал наугад, словно пораженный слепотой. Когда они были в разлуке, он намного легче переносил одиночество. Но когда ее тело было рядом, а разум закрыт... Гнев вспыхнул в его душе, согревая его в порывах ледяного ветра. Значит, вот какая жизнь предназначена ему! Быть калекой, когда ее нет рядом, и чувствовать себя целым и невредимым только в ее объятиях. Жить ради прикосновения ее руки и тосковать без этого прикосновения. Севайин оттолкнула его. - Я не хочу, - сказала она. Ее голос окреп. - Не желаю! Я хочу снова оказаться в моем прежнем теле. Я хочу быть тем, кем была рождена. Гнев Хирела превратился в ужас. Еще один шаг - и Севайин рухнет в пропасть. Он видел, что она думает об этой возможности, стоя на самом краю и сжав на груди руки, словно силясь разорвать ненавистную плоть, превратившуюся в ее тюрьму. Севайин резко взмахнула руками. Она смеялась, и это было страшно. - И не только я одна, мой супруг. В этом-то вся суть. Теперь я знаю, почему многие мужчины так ревностно следят за тем, чтобы их женщины были заперты в клетках. Мы слабы. Мы хрупки. Мы неблагоразумны. Но мы обладаем могуществом. Ибо без нас не было бы и вас. И без нашего согласия, полученного по доброй воле или по принуждению, никто из вас не смог бы похвастать сыном. - Но ведь наше согласие тоже требуется, - сказал Хирел, делая осторожный шаг вперед. Севайин качнулась назад. Его сердце замерло. Она улыбнулась. - Ну и согласие! Всего несколько мгновений удовольствия - и вы свободны. А женщина страдает дважды по девять циклов Ясной Луны; ее боль становится все сильнее, превращаясь в конце в смертную муку, и часто приводит к смерти. - Но не всегда. Намного чаще она оборачивается великой радостью. - Может быть. - Севайин отбросила с лица непокорные рыжие пряди. Я уже пережила это однажды, Хирел, но тогда я могла найти спасение в моем собственном теле. Я не перенесу это снова, не имея подобного выхода. Мне не выдержать. Я была создана для охоты, для битвы, для встречи со смертью от острого клинка или ядовитых зубов - короче, для мужской доблести. А не для этого. - Я никогда не замечал в тебе трусости. - Да, мне страшно. Ведь я женщина. - Она наклонилась к нему. -А ты- храбрый и доблестный принц. Вот и вынашивай этого ребенка. - Я не могу. - О, разумеется. Ты избегаешь даже мысли об этом. - Севайин... - Севайин! - с издевкой повторила она. - Севайин, которая когда-то была Саревадином. Теперь былая красота уничтожена, и приходится смотреть в лицо суровой реальности. Эта игра прекрасно началась. Я получила тело, о котором страстно мечтало мое прежнее <я>; я смогла наконец стать твоей возлюбленной; во мне неожиданно возродилась моя волшебная сила. Тебе не кажется, что я достаточно заплатила за все это? Не пора ли мне остановиться и снова стать тем, кем я была прежде? Я даже могу без страха думать о войне. Все, что я делала, не смогло отсрочить ее, не то что прекратить. - Ты хочешь покинуть меня, Вайин? Она наконец отскочила от края и бросилась на Хирела. Он опрокинулся на спину. Она неистовствовала, она смеялась; она упала на камни рядом с ним, прижав кулаки к глазам и размазывая слезы. - Наверное, ты презираешь меня. Хирел нежно взял ее за руки, отвел их от лица и прижал к своей груди. - Я люблю тебя. - Одному богу известно почему. - Да. Он поцеловал ее в соленые от слез губы. Она отдернула голову. - Таким ты мне нравишься больше. Со мной ты становишься свободнее. - Это оттого, что ты свободнее со мной. - Не я, а мое тело, в котором я заключена. - Но ведь тело принадлежит тебе так же, как и разум. - Разве ты не понимаешь? - Севайин взглянула ему в глаза. - Ты любишь меня, потому что таково предначертание магов. Я хочу тебя, потому что они наложили то же самое заклятие и на мое тело. - Ни один маг на свете не способен заставить человека любить, - сказал Хирел. - Мое тело тянулось к тебе с момента нашей первой встречи, когда я увидел твое разбойничье лицо и ужаснулся твоей необычайной наглости. А некоторое время спустя ты завладела и моим сердцем. - Севайин усмехнулась. Он спокойно и твердо взглянул на нее. - Да, я отдал тебе свое сердце. Не умаляй моего дара. - Ты безнадежен. - Она высвободила руки и сомкнула их у него за спиной. - Нам обоим необходимо уладить дела с магами. - Верно, - сказал Хирел. - Только обещай мне, Вайин, что не начнешь этого без меня. Севайин заколебалась. Хирел настойчиво смотрел на нее. Наконец она медленно произнесла: - Если смогу. - Сможешь. Она сжала губы и ничего не сказала. Хирел поднял ее на ноги. - Давай возвращаться в нашу тюрьму. - Нам уже приходилось иметь дело с оковами, правда? Она повела его вниз с вершины, цепкая, как горная кошка, и бесстрашная, как умалишенный. Ей посчастливилось, что Хирел любил ее до безумия. Будь по-другому, он всем сердцем возненавидел бы ее за то, что она сумела одержать над ним верх.
      ГЛАВА 21
      Стены главного зала иногда казались голым камнем, иногда были затянуты гобеленами, иногда становились окнами в чужие миры. Миры очень странные или до странности знакомые; миры, которые были адом, и миры, стремительно летящие в глубины сверкающей пустоты. Но ни один из них не был миром Хирела, в том числе и тот, что раскинулся под этим сверкающим безлунным небом. Севайин училась изменять миры, вызывать новые видения и воскрешать старые. Это помогало ей убить время и питало ее силу. Это отвлекало ее от более опасных предприятий: лазания по горам, управления облаками или поединков с магами на мечах, на шестах или врукопашную. Однажды солнечным холодным днем, похожим на все остальные, Хирел нашел ее созерцающей какой-то мирный уголок: яркую зелень, цветы, пестрых птичек и водопад. Ее глаза были полны нежности. Хирел опустился рядом с ней на корточки. Севайин пришлось расстаться со своими мужскими штанами, без которых она сама себе казалась голой. Вместо них она надела платье цвета утренней зари, оттенявшее ее темную кожу и подчеркивавшее ее формы. Она утверждала, что стала неуклюжей, но на самом деле не потеряла своей грации, которая просто приобрела другое качество: из пантеры-охотницы она превратилась в царицу диких юл-котов, ожидающую потомства. Рука Хирела скользнула по ее округлившемуся животу. Он ощутил приветственные толчки и рассмеялся, потрясенный этим чудом. - Наш малыш узнаёт своего отца. - А что, если это не он, а она? Ты откажешься от нее? - Я ее страшно избалую. Хирел коснулся легким поцелуем краешка губ Севайин. Она не отстранилась, но Хирел почувствовал, что она слишком озабочена, чтобы испытывать желание. Она сказала: - Они будут прятать нас здесь в течение всех восемнадцати циклов Луны, если, конечно, смогут. А потом воспользуются нашим ребенком в своих целях. - Это только их мечты, - спокойно сказал Хирел. Он старался не думать о том, что чуть больше половины этого срока, проведенного здесь, подвели его близко к опасной черте. А они с Севайин должны были сломаться. Она обожгла его взглядом. - Ты еще не слышал последние новости? Мой отец вернулся к прежним разбойничьим штукам: то он как ураган проносится через весь восточный Асаниан, тесня войска твоей империи; то делает вид, что отступает, и его преследователи попадают прямо в середину армии; то он просто завоевывает территории, потому что само его имя вызывает ужас. И, представь себе, счастливый случай всегда помогает ему скрыться от воинов твоего отца. Послам Зиад-Илариоса пришлось очень постараться, прежде чем им удалось наконец найти его. Солнцерожденный заставил их прождать несколько дней, пока он принимал капитуляцию одного из баронов, давал отдых своим людям и делал набег на крепость, которая не желала сдаваться. Когда он все-таки соблаговолил принять своих гостей, то даже не выслушал их. Он отказался от предложенного союза. <Мой сын в безопасном месте, где никто не осмелится тронуть его, сказал он. - И я подарю ему весь мир>. Хирел молчал, но не потому, что был удивлен. Это боль его лишала дара речи. Боль Севайин. Ее мука превратилась в гнев. - И вот тогда, - продолжала она, задыхаясь, - он начал настоящее завоевание Асаниана. Все, что было раньше, оказалось лишь прелюдией. С гор хлынули армии северян. Равнины Ансаваара затопили армии южан. ЗиадИлариос окружен, и они теснят его все дальше и дальше, продвигаясь к столице. - Но ведь сейчас зима, даже здесь. Пойдут дожди... - Не пойдут. Небесами правит Аварьян. Маги говорят, что мой отец причастен к этому. Его мастера погоды сильнее мастеров Зиад-Илариоса, да и сама земля является его союзником. - Она поднялась на ноги. - А мы сидим здесь, покрываемся плесенью. - Мы растим нашего наследника. - Наследника чего? В одном мой отец поступил мудро: он почти не использовал свою силу после того, как прогнал с неба несколько туч, чтобы они пролились дождем за пределами Асаниана. Ему достаточно его армий и его полководческого искусства, которое способно поддерживать единодушие не только в пределах всей империи. Но зато твой отец дал волю своим магам, большинство из которых - черные колдуны, злобные и полные ненависти к сыну Солнца. Даже сейчас их магистру с трудом удается сдерживать их. Пал город Имурьяз, погибли все его жители; стяг Аварьяна реет над пустотой. И это только начало. Хирел знал Имурьяз. Его называли Городом Пряностей, потому что в этом месте, где сливались в Великий Поток горный Ороз'уан и бегущий из пустыни Анз'уан, соединялись три великие южные дороги. Рынок этого города был воротами в край пряностей, объединявшими юг и запад. Относительно Имурьяза был заключен договор: никто не имел права вести войну в самом городе и вокруг него, здесь запрещались всяческие распри. Этот город находился ужасающе близко от Кундри'дж-Асана. - Стерт с лица земли, - сказала Севайин, - раздавлен столкновением сил. И я склонна предположить, что один или два мага причастны к его разрушению. Хирел вскочил на ноги и обошел зал, шагая все быстрее и быстрее. Он в западне. Запертый и беспомощный, он сидит здесь, пока рушатся города и варвары уничтожают плоды тысячелетних трудов. Варвары с обеих сторон и маги, извечные маги. Даже его отец сбросил сословные путы и встал на защиту своей империи, заняв место, где должен бы находиться Хирел. Но Хирел не смог занять это место, потому что кучка предателей держит его в темнице. - Сколько еще? - вскричал он, охваченный яростью. - Сколько будет длиться падение Асаниана? Насколько близок я буду к безумию, когда они отпустят меня? Он резко остановился перед Севайин. Ее лицо казалось темным неясным пятном. На этом порождении колдовства он женился и лег с ним в постель. Рука Хирела казалась белой на фоне темной тени Севайин. Ребенок, растущий в ее утробе, будет похож на нее: он будет чужаком, неведомым пришельцем, имеющим мало человеческого. В старину им пришлось бы избавляться от него, чтобы он не осквернил чистоту династии. Хирел тряхнул головой. Он совсем сошел с ума. Думать о том, чтобы отступиться от Севайин, чтобы убить собственного ребенка, наследника обеих империй и залог мира! - Мир! - Из его груди вырвался смех. - Нет никакого мира. И даже надежды на него. - Но она может появиться, - сказала Севайин. Она говорила тихо, однако ее слова прогнали отчаяние. Хирел почувствовал во рту вкус крови: он укусил себя за руку. Боль пока еще была слабой. Севайин неподвижно сидела, прикрыв глаза и погрузившись в глубокое раздумье. Хирел смотрел на нее с возрастающим вниманием. - Заговоры внутри заговоров, - сказала она. - Магия внутри магии. Наши тюремщики не сказали нам обо всем, что они знают и что намереваются делать. Но в одном мы можем быть уверены. Они, безусловно, постараются поставить себя в центр равновесия. - Каких бы это жертв ни стоило. Их руки встретились и сплелись. Рука Севайин была длинной и гибкой, рука Хирела - более короткой и более широкой, с запекшейся кровью. Он сказал: - Им было бы очень выгодно, чтобы мы умерли, тогда наш новорожденный наследник стал бы мягкой глиной в их руках. Это было бы логично. Ведь мы крепко связаны с нашими богами и нашей враждой, и никто из нас никогда не подчинялся бы никакой другой воле, кроме своей. - Почему ты думаешь, что наш ребенок не будет похож на нас? Свободная рука Хирела снова легла на живот Севайин. Она положила свою ладонь сверху. Он улыбнулся, и в ответ на ее губах расцвела озорная улыбка. - Магистр гильдии слишком плохо знает принцев, - сказал Хирел. - Ты никогда не был таким проказником, как я. - Я был еще хуже: я был воспитанным. Ее переполняло искрящееся веселье. - Он - рожденный в магии, Хирел. Рожденный в магии и вдвойне царственный. - Он? - спросил Хирел. - А разве ты сам не чувствуешь этого? Хирел почувствовал. Он называл малыша не иначе как <он>, потому что асанианцы не принимают в расчет возможность рождения дочерей и потому что это раздражало Севайин. Но под его рукой шевелился действительно <он>. Рожденный в магии и дважды царственный. - Он будет воплощением ужаса для нянек. - Он будет, - сказала Севайин, и это прозвучало как клятва. - И мы сами вырастим его. Такова была его собственная клятва, принесенная всем существующим богам.
      Все-таки Севайин удалось найти их настоящий мир. Это не вызывало сомнений, это было бесспорно. Две луны заливали его своим сиянием; звезды усыпали зимнее небо. А на широкой поляне, пресытившись мясом дикого оленя, дремала зеленоглазая тень. - Юлан, - прошептала Севайин. Узкие глаза широко раскрылись. Поднялась массивная голова, уши встали торчком. Юлан тихо заворчал. - Брат, - позвала она. - Сердечный брат мой. Он медленно поднялся на ноги. Кончик его хвоста извивался, глаза горели. Внезапно видение рассыпалось. Севайин вскрикнула от боли. Хирел был ослеплен этой болью. Севайин наткнулась на него и упала; он опустился на пол рядом с ней. - Глупый поступок, - сказал черный маг - двойник жреца Аварьяна. Он возвышался над ними в темном ореоле силы. Севайин ощетинилась против него своей силой, возрожденной и растущей, сверкающей краснозолотым блеском. Он погасил ее одним тихим словом. Севайин прижалась к Хирелу. Маг холодно смотрел на нее. - Это было неплохо придумано - воспользоваться пушистым братом как проводником в твой мир. И все же это полное безрассудство. Разве тебе не говорили, что может сотворить с еще не родившимся ребенком тот, кто владеет величайшими силами? - Не сомневаюсь, что ты с удовольствием поведал бы мне об этом, сказала она слабым, но далеко не покорным голосом. - Мне не доставляет удовольствия губить чужие души. - Но ты сделал бы это ради своих целей. - В данный момент это не так. Мы нуждаемся в вас, нуждаемся в вашем ребенке. И мы не допустим, чтобы вам был нанесен хотя бы малейший ущерб. - Севайин вызывающе улыбнулась. Маг медленно моргнул. - Ты можешь созерцать другие миры, если это приносит утешение твоему сердцу. Но не пытайся проникать в них. - Или что? - Неужели я должен говорить об этом? - Надеюсь, - сказала она, тщательно выговаривая каждое слово, - что твое мужество увянет от какой-нибудь отвратительной болезни. Из осторожности он ничего не ответил и тут же вышел. Севайин начала хохотать. Сначала ее смех был тихим и веселым. Но она никак не могла остановиться, и ни маги, ни появление Красного князя не могли успокоить ее. Смех превратился в поток проклятий на всех знакомых и незнакомых Хирелу языках. Наконец Орозии удалось усыпить ее при помощи вина и сонного цветка, но даже в постели Севайин металась, что-то бормоча и отчаянно цепляясь за руку Хирела. Кто-то из магов попытался оторвать ее от него, но безуспешно. Хирел не интересовался, какую цену заплатил темный маг за причиненный вред. Больше он никогда не видел этого человека. Севайин быстро оправилась; очнувшись от целительного сна, она была как никогда здорова духом. Но она не торопилась возобновлять свою охоту за мирами.
      - И все же это у меня есть, - сказала Севайин. Разум Хирела не чувствовал ничего, кроме удовольствия. Ее умения начали превращаться в настоящее мастерство. И в этом она была не похожа на других, поражая своей необузданностью, и нежностью, и внезапными вспышками страсти. Она сопровождала свои слова поцелуями, которые проникали через кожу Хирела, медленно достигая его мозга. Она игриво пощипывала и поглаживала его. Ее глаза озаряли его душу; они были огромными и сверкали озорными искорками. Его дыхание прерывалось. - Что у тебя есть? Мое сердце? Моя рука? Мой... Севайин потянула за этот орган. Хирел охнул и вырвался, приподнимаясь и переворачиваясь на живот. Она лежала под ним и хохотала. - О безупречный! Воистину в мире нет ничего, кроме тебя. Он сверкнул на нее глазами. - Ты лишаешь меня рассудка, а потом хочешь, чтобы я мог соображать. - Ах да, я и забыла. Вам, сильным, умным мужчинам, всегда приходится выбирать: разум или тело. В то время как мы, женщины, что бы ни происходило... Хирел заставил ее замолчать при помощи поцелуя, сопровождающегося нежной медленной лаской. Потом строго спросил: - Ну, что ты наделала? - Одурачила магов. Его глаза расширились от удивления. - Ведь и ты поверил, правда? Поверил, что черный колдун чуть не лишил меня рассудка? - У меня не было причин сомневаться. - Все это из-за моего деда. Остальные не знают меня, они видят лишь тело и забывают о душе, живущей в нем. Но Красного князя мне пришлось заставить забыть об этом. Мне пришлось обмануть даже тебя. - Твой дед уже несколько дней как уехал. Севайин притянула к себе голову Хирела. - Нечего дуться, малыш. Ты хочешь сбежать отсюда? - Это невозможно. - Возможно, - сказала она. - И это вовсе не безумие. Мне удалось установить связь с Юланом. Она все еще существует и становится крепче. Мне кажется, она достаточно сильна, чтобы привести нас к нему, если ты присоединишь свою силу к моей. - Ты сошла с ума. - Севайин усмехнулась, и он встряхнул ее. - Ты не можешь сделать этого. Я вовсе не такой дурак, как ты считаешь. Я знаю, как велика должна быть магия, чтобы построить ворота из мира в мир. Твоя сила только вспоминает о былом могуществе, а ребенок в твоей утробе ослабляет ее. То, что ты замыслила, убьет вас обоих. - Какой мудрый маг отец моего ребенка! Она наградила Хирела страстным поцелуем. Ее мысли огненной волной ворвались в его мозг: <Они собираются убить нас, Хирел. Чернокнижник думал, что я побеждена и не смогу прочесть его мыслей, однако мне это удалось. Они убьют нас, но сначала погибнут наши отцы. Все уже подготовлено. Им необходимо лишь согласие моего деда>. Тело принца встрепенулось от ее прикосновения. Оно не интересовалось словами. Хирел с трудом заставил себя проговорить: - Но зачем им нужно... <Потому что он обладает силой, чтобы остановить их. - Севайин перевернулась, увлекая его за собой, и теперь они лежали бок о бок. Она отняла губы, но ее магическая сила еще глубже проникла в разум Хирела. Он не станет помогать им, но он убежден, что не должен и мешать. Всем этим они убьют его, причем будут искренне сожалеть и сокрушаться, что такой старый человек оказался втянутым в такую жестокую войну. Но мы-то с тобой вовсе не стары, и у нас есть сила, и никто не может переубедить нас, ни с помощью логики, ни с помощью угроз. Мы остановим их>. - Мы погибнем, - сказал Хирел. <Они победили тебя без особых условий. Достаточно было только намека на вред, который может быть причинен твоему сыну>. Ее презрение обожгло его, как ледяной ветер в ненастье. Он собрался с силами. - Хорошо. Твори свою магию, но ворота я пройду один. <Нет. Им нужна только я, и только я могу вовремя предупредить моего отца об опасности>. - Но... <Ты бы предпочел умереть сейчас или попозже? Меня они оставят в живых: моя жизнь дорога, пока я вынашиваю царственного младенца>. Хирел не нарушал воцарившегося молчания. Севайин играла его волосами, распутывая непокорные кудри. Он уставился пылающим взглядом в потолок. - Власть, - сказал он. - Все это из-за власти. Мои братья начали этот танец, развязав войну за титул Высокого принца. Наши отцы оспаривают правление миром. Наши тюремщики замышляют подчинить себе будущего правителя мира. А мы играем в магию, мечтаем о тронах и воображаем себе, что имеем на них право. Она безмолвно находилась в его разуме, слушая его внутри и снаружи. - Мне следовало бы проклясть тот день, когда я встретил тебя, Саревадин. Если бы я был прежним ребенком! Если бы я хоть чуть-чуть перестал быть самим собой! - Хирел приподнялся на локте. Севайин лежала рядом, обнаженная, со спутанными волосами, немного располневшая и прекрасная. - Ну что ж, мы умрем вместе. Веди меня, я иду за тобой.
      Он был тростинкой на ветру богов. Он был листком на бурных морских волнах. Он был клинком, а она была воином; он был силой, а она - тем, кто владел ею. Через него и внутри него она воздвигала щиты. Она раскрыла связь миров, похожую на огненную нить. Ее песнопения превратили эту нить в дорогу, отливающую пламенем и серебром, сверкающую, словно изумруд. Они вступили на эту дорогу, держась за руки. Хирел чувствовал себя не слишком уверенно. Сердце его гулко билось, ладони похолодели, во рту пересохло. Если бы он не соблюдал осторожность, его желудок забыл бы, что принадлежит взрослому мужчине. Очень молодому мужчине. Юноше. Мальчику. Он отрывисто рассмеялся. Севайин увлекла его вперед, и он последовал за ней. В начале пути он был обнажен, но потом, по ходу колдовства, на нем оказались сапоги и штаны, кафтан и шапка и даже мешок - все его прежнее походное снаряжение. Севайин, как любая свободная женщина Асаниана, решившаяся выйти из дома, была закутана в серое покрывало, закрывавшее даже глаза. Она двигалась словно тень, отягощенная магической силой. Мимо них проносились миры. Маги создали новый сонм реальностей, тысячу тысяч, миллион миров. Дорога проходила сквозь них, или они вихрем неслись мимо, а может быть, и то и другое. Севайин не замедляла шаг. Безликая, молчаливая, превратившаяся в бесформенный силуэт, она была похожа на сновидение, и только ее обжигающе горячая рука в руке Хирела напоминала ему, что Севайин реальна. Они шли не быстро и не медленно. Они не останавливались, даже когда видели странные миры и странных тварей. Существа из огня носились вокруг, не опаляя их своим пламенем; создания из льда были бессильны вызвать у них дрожь; в медном небе над ними бились драконы; вокруг поющих сокровищ танцевали птицы, а однажды они увидели даже одинокий силуэт человека. Он напоминал асанианца: такой же светловолосый, с кожей, позолоченной лучами солнца, светившего над миром, очень напоминавшим мир Хирела; но его глаза были голубыми как море, которое плескалось у его ног. Щурясь от солнца, он поднял глаза и встретился взглядом с Хирелом. Человек вдохнул воздух, будто собираясь что-то сказать, и протянул руку. Прежде чем он успел прикоснуться к ним, Севайин увлекла Хирела прочь. Хирел оглянулся. Незнакомец исчез, как исчез и его мир. Дорога вела в сияющую тьму. Беспокойство сковывало плечи. Их сверкающий путь дрогнул, покрылся рябью, словно поверхность воды. Хирел завороженно смотрел перед собой. Споткнувшись, он чуть не упал. Севайин поддержала его с почти мужской силой и подтолкнула вперед. Она ускорила шаг, ее рука стала холодной. Хирел сопротивлялся. Она была слишком сильна и безжалостна. Тихим и ровным голосом она проклинала его. Он вырвал руку из ее пальцев. Дорогу затянул туман, под ногами хлюпала вода. Окружающий мир состоял из пепла и пыли. Воздух хватал Хирела за горло. Его сжали чьи-то стальные пальцы. Он задохнулся и закашлялся, из глаз потекли слезы. - Дурак! - проскрежетала Севайин. - Глупый мальчишка! Еще раз отпустишь мою руку - и ты погибнешь. Они снова оказались на дороге. Они дышали чистым воздухом, ни знойным, ни холодным, лишенным запахов и безопасным. Вокруг них простиралась пустыня из черного песка и черной травы, под черным небом, усеянным ледяными звездами. Туман остался позади. В нем мелькали чьи-то тени. - Маги, - сказала Севайин. - Будь они прокляты! Да сгорят они в аду! Она снова пустилась в путь, шагая еще быстрее и волоча Хирела за собой до тех пор, пока он не приспособился к ее широкому шагу. У него не было ни времени, ни дыхания, чтобы сердиться. Дорога сужалась, теряла упругость, проминалась под ногами, как трава, как песок, как болото. Туман придвинулся ближе, миры вокруг них померкли. Севайин споткнулась. Под платьем проступили очертания ее тела. Она казалась тенью, обрамленной языками пламени и с пламенем внутри нее. На мгновение она перестала быть собой, ее огонь угасал, слабея и умирая. Хирел в ужасе схватил ее. Туман катился на них плотной волной. Севайин, когда-то бывшая Сареваном, согнулась в объятиях Хирела, обхватив руками живот. Она с явным вызовом бросила в клубы густого тумана: - Неужели ты убьешь его? Неужели ты одним ударом покончишь со всеми своими интригами? Хирел не стал раздумывать. Он подхватил Севайин на руки, пошатнулся она стала довольно тяжелой - и поспешил вперед. За их спинами гремел голос, полный мощи: - Это ты убиваешь его или уже убила своим безумием. Хирел не слушал. Дорога превратилась в извилистую опасную тропу, то надежную под ногами, то проваливавшуюся в бурлящую пустоту. Поднявшийся ветер сбивал с ног. Хирел еще крепче прижал к себе Севайин, пригнул голову и устремился дальше. Миры вокруг обезумели. Там были драконы, орлы, дикие коты, бешеные волки и жеребцы-сенели. Каждый из них был магом, и каждый участвовал в жестокой погоне. Некоторые подобрались ужасающе близко. Некоторые начали смыкать круг, чтобы отрезать беглецам путь к отступлению. <Плен, - прозвенело в мозгу Хирела. - Взять их в плен, но не убивать>. <Даже мальчишку?> - Шепот, похожий на шипение змеи. <Он может нам понадобиться, - прозвучал громкий голос магистра, спокойный и исполненный уверенности. - Если ребенок пострадал, он нужен, чтобы зачать другого>. Несмотря на изнеможение, Хирел захохотал. Вот она, простая истина. Принц годится только для одного: породить наследника. Может быть, империям стоило бы отказаться от решения запутанных шарад правящих династий, отправить всех лордов на конюшни и позволить простым людям заботиться о себе самим. - Да, - выдохнула Севайин. - Иди же. Хирел споткнулся. Кажется, дорога стала немного шире? Волки приближались. Но их бег замедлился. Они сбились в кучу, словно собаки, потерявшие след. И тем не менее Хирел ясно видел их. Севайин снова оказалась на ногах. - Не останавливайся. Бессмыслица сбивает их с толку. Ты знаешь какиенибудь непристойные песенки? Хирел резко остановился, оскорбленный таким нелепым предположением. Она рассмеялась. Их преследователи заметались в замешательстве. - Легкомыслие - это защита, - сказала она. - Оно разрушает их силу. Ты когда-нибудь слышал песню о жреце солнца и жене сводника? Это переходило все пределы. Это было возмутительно. Но зато дорога расширялась, становилась надежнее и позволяла ускорить шаг. Послышалось хлопанье крыльев дракона. Его огненное дыхание опалило кожу беглецов. Его когти готовы были вцепиться в них. - Беги! - крикнула Севайин. Хирел расправил крылья и полетел. Хоровод миров унесся прочь. Севайин, державшая его за руку, пела. Даже в потоках резкого ледяного ветра уши Хирела пламенели от звуков песни. Его сокрушил удар. Боль появилась позже: обжигающие ручейки побежали по спине. Каким-то невероятным усилием воли Хирелу удалось собраться с силами. Второй удар лишь коснулся его по-прежнему коротких волос. В третий раз когти сомкнулись вокруг его ноги. От его былого воспитания давно уже ничего не осталось. Он забыл о священной скромности, он научился верить в магию, а его изящные царственные манеры превратились в повадки варвара. Но ему все еще удавалось принимать смертельную боль с королевским молчанием и королевской яростью. Хирел обернулся к своему мучителю и выпустил Севайин. Она вцепилась в его запястье. Она была так же сильна, как повелитель драконов, и даже сильнее. Хирел оказался в центре их поединка, и они тянули его в разные стороны, разрывая надвое. Он в отчаянии забился. Его отчаяние было вещественным: темным, круглым и тяжелым. Оно холодило одну его руку, и Хирел не раздумывая отбросил это отчаяние. Дракон взвыл и упал вниз. Хирел завертелся в безумном вихре. Дорога пропала. Он погиб. Он был не испуган, а скорее заинтригован. Значит, вот каковы адские муки! Теперь он получил несомненное доказательство того, что все логики - невежды и глупцы. Еще несколько секунд - и он стал бы поклоняться Уварре. Что-то разорвалось. Севайин пронзительно и тонко вскрикнула. Хирел полетел вниз головой в темноту.
      Он не знал, почему этот сон ему приятен. В нем были все ловушки ночного кошмара. Его спина и нога горели, запястье болезненно пульсировало. Каждая косточка умоляла о милосердии. И тем не менее он лежал на своей израненной спине, видел голубой свод небес с безжалостным солнцем и каким-то образом знал, что твердая поверхность под ним - это земля, бесплодная болотистая местность, объятая лютым холодом. Резкие порывы ветра пронзали его с головы до ног. Вой ветра был сладчайшей песней, когда-либо слышанной им. И теперь тени, возвышающиеся над ним, были прекраснейшими на свете: безликий и бесформенный силуэт Севайин и зубастая улыбка Юлана.