-- Серега! -- крикнул замыкающий Трубач. -- Глянь на карту. Граница должна быть уже где-то близко.
      Пастух остановился и сверился с обеими картами. Без ориентиров точной привязки местоположения сделать было невозможно, но они понимали, в каком районе и квадрате примерно находятся.
      -- Если топать вдоль горной гряды, еще километров пятьдесят. Значит, пехом не меньше десяти часов. Но если вот к этому выступу границы -- тогда часов пять, не больше. Но по открытой местности, без передыху, под солнцем... Давайте решать.
      -- Что уж тут решать, -- сказал Боцман. -- Это же не раки у Жванецкого -- то за три, но маленькие, то за пять большие.
      -- Конечно, -- сказал Док, -- хочется скорей покинуть пределы благословенного эмирата, но я бы пошел все-таки ближе к горам.
      -- "Нормальные герои всегда идут в обход..." -- иронически процитировал Боцман.
      -- Ну а ты что скажешь? -- обратился к Трубачу Пастух.
      -- Скажу, что устали мы все как собаки, но это не повод, чтоб собачиться.
      -- По-моему, ты заговорил афоризмами, -- улыбнулся Док.
      -- Пустыня располагает, -- кивнул Ухов. -- Самые философские места... Считаю спор вполне идиотским, что, конечно, простительно для людей, которым солнце четвертый день печет головы. Коленка, конечно, не казенная, но лично я выбираю десять против пяти. Ну а Боцман, если такой храбрец, может попробовать нам всем утереть нос.
      -- Все-таки гады вы! -- сказал Боцман. -- Глупый пингвин... как это там... прячет тело жирное в утесах... Хрен с вами!
      И снова они двинулись в путь. Но прошли не более получаса, когда позади снова послышался уже ставший привычным, но неизменно грозный звук вертолета.
      -- Ложись! -- крикнул Пастух, и все четверо тут же распластались на земле, вжались в горячую, как сковорода, твердую почву.
      Немного в стороне пронесся небольшой серый вертолет с уже знакомым золотым львом в зеленом круге -- эмблемой военно-воздушных сил Рашиджистана. Летел он низко, ниже, чем другие, потом заложил круг и пошел прямо на них.
      -- Пастух! -- закричал Боцман, -- Может, дать ему по сусалам? Из "калаша" достану.
      -- Лежать! -- рявкнул Сергей. -- Не двигаться! Вертолет пронесся так низко, что их достал горячий вихрь от его винта.
      -- Все-таки заметил, гад! -- проскрипел Док. -- Сейчас на второй круг пойдет и начнет колотить!
      Сердца всех четверых невольно сжались. Каждый не раз уже испытал такой страх, но привыкнуть к нему было нельзя.
      -- Лежать! -- повторил Пастух. -- Если откроет пальбу, тогда, конечно, ответим.
      Но вертолет внезапно совершил полуоборот в воздухе и, снижаясь, устремился в сторону. Следя за ним, они забыли о земле, но вдруг заметили, что тарахтящая летательная машина несется навстречу подскакивающему на кочках ярко-красному "джипу" с большой желтой пятеркой на боку.
      -- Суки! -- закричал Пастух. -- Мужики, эта машина -- участница ралли! Точно! Скорее всего, заблудилась в пустыне. Неужто они ее атакуют?
      Пастух схватил бинокль. Но тут красный "джип-мерседес" осадил бег и остановился. Из него выскочил человек и отчаянно замахал руками, подавая летчику вертолета какие-то знаки.
      -- Ну точно, заблудился мужик! Просит помощи. Вертолет, словно раздумывая, завис недалеко от машины и, наконец, подняв легкий смерч песка и пыли, приземлился неподалеку. Из него тотчас выскочили три человека в военной форме.
      -- Не могу понять, что там происходит, -- удивился Сергей. -- По-моему, спасенный совсем не рад своим спасителям... Орут друг на друга.
      -- А ну дай взглянуть! -- Док быстро взял бинокль из рук Пастуха и навел туда, где происходило, по его словам, непонятное.
      -- "Мерседес" с гонок -- это точно, -- подтвердил он. -- Весь в надписях и эмблемах. Слушайте, а машина-то наша, русская! С российским флажком! Да и надписи кое-где русские. А водитель будто оправдывается в чем-то. Стоит и руками разводит. Показывает куда-то. Что за черт?!
      Пастух снова выхватил у него бинокль.
      -- А ну гляньте! -- вскрикнул он. -- Этот, из машины, им что-то передал. Не то коробку, не то пакет... А те вроде еще чего-то от него требуют... Опять базарят. Этот, из машины, им все пытается что-то объяснить. А те головами мотают. Будто и слышать не хотят.
      -- Серега! -- заревел Боцман. -- Да он же им, наверное, передает то, из-за чего Артиста с Мухой на ралли отправили!
      -- У-У-У, гадство! Мужики, опоздаем! За мной! -- крикнул Пастух.
      -- Смотрите! -- закричал Трубач. -- Еще одна машина пылит!
      Тут все четверо увидели и без бинокля: к красному "джипу" и вертолету на большой скорости мчится еще один серебристый внедорожник.
      Вот он сбавил скорость, из него на ходу выпрыгнул человек, профессионально откатился в сторону, а его машина по инерции с разгона врезалась в выпуклое остекление кабины вертолета. Через секунду донесся звук глухого удара, и почти тотчас же раздались две очереди из автомата. Они не могли понять на бегу, кто открыл огонь, только увидели, что все стоявшие у вертолета уже лежат на земле.
      Началась отчаянная перестрелка.
      -- Мужики! -- крикнул Пастух. -- Это Семка или Муха! Больше некому!
      Все понимали, что у того, кто залег за невысоким бугорком, не было ни одного шанса. Его обстреливали сразу с нескольких точек, но он был еще жив и, положив противников, не давал ни одному из них и на секунду поднять голову.
      Тут застучал крупнокалиберный пулемет вертолета. Пастух видел того, кто вел огонь... Они были уже рядом, метрах в ста. Сергей на бегу вскинул свой "Калашников" и чесанул по пилотской кабине. Двигатель по-прежнему грохотал, вращая винт, но крик раненого Пастухом на миг перекрыл этот частый рокот. Пулемет смолк. Одновременно смолк и автомат того, кто укрылся за бугром.
      -- Ложись! -- отдал команду Пастух и тут же сам бросился на землю. Все быстро расползлись по кругу, взяв в сектор обстрела тех, кто был у вертолета.
      Наступил момент того страшного ожидания, когда любое движение могло привести к гибели. Вертолет грохотал, но никто не слышал его.
      Так продолжалось десяток томительных секунд. Наконец один из тех, что были в военной форме, на мгновение приподнял голову. И тотчас автомат застучал опять. Но бил он уже из-за красного "джипа-мерседеса" -- видно, умелый стрелок сумел воспользоваться паузой, чтобы скрытно отползти и сменить позицию.
      До него было всего метров сорок, от силы пятьдесят. Сергей вскочил, сделал короткую перебежку, снова упал, и в ту же секунду, отвлекая внимание, где-то сзади и в стороне от армейцев Рашид-Шаха застучал знакомой трещоткой "узи" не то Боцмана, не то Трубача.
      Вжимаясь в раскаленную землю, Пастух подполз к тому, кто затеял всю эту заваруху, и увидел сзади блестящую лысину и остатки рыжеватых волос. Это был не Муха и не Артист. Но, кем бы он ни был, он вел бой с их врагами и, значит, был свой.
      Сергей был уже рядом.
      -- Давай влево, -- не оборачиваясь, быстро проговорил неизвестный человек. -- "Вертушка" не должна уйти!
      Сергей оглянулся. Боцман и Док медленно приближались к вертолету. Трубача не было видно -- он, видимо, уполз в другую сторону.
      Вертолет приземлился на небольшой возвышенности. Они прозевали тот момент, когда офицер, чего-то безуспешно добивавшийся от водителя красного "мерса", отполз по другому склону и проник в машину. Увидели его уже внутри.
      Мотор застучал громче и чаще, пыльный вихрь под ним усилился, во все стороны полетели мелкие камни, и машина как-то боком, накренившись влево и опустив разбитый нос, пошла вверх.
      -- Уходят! -- в отчаянии вскрикнул человек, рядом с которым лежал Сергей, и, вскочив на ноги, направил в небо какой-то короткий устрашающего вида автомат неизвестной системы, каких никогда не видывал Пастух. Он выпустил две или три очереди, и, судя по всему, все они попали в цель, но никакого вреда не причинили.
      И в тот же момент из открытого проема широкого десантного люка отлетающей машины высунулся ствол ручного пулемета и зачастил, ритмично выплевывая огонь и свинец. Пули ударили по красной крыше "мерседеса", с жужжанием полетели в стороны, скользнув рикошетом.
      Вскочивший человек упал, но он не был ранен. В отчаянии он заколотил кулаком по земле.
      И вдруг стрельба с вертолета оборвалась и ствол исчез. А в следующую секунду стрелявший вывалился из люка и, размахивая руками и ногами, камнем полетел к земле с тридцатиметровой высоты.
      Не понимая, что произошло, они продолжали неистово стрелять по вертолету с четырех точек... Но он, отлетая в сторону, поднимался все выше, развернулся в воздухе и как-то кособоко, шарахаясь из стороны в сторону, потянулся на юг.
      -- Ты понял? -- тот, кому они пришли на помощь и на чьей стороне приняли бой, повернул к Пастуху разъяренное, отчаянное лицо. -- Все кончено, парень, сгорело! Документы у них!
      Сергей понял. Он изумленно смотрел на стоящего перед ним. Это был тот самый шофер того самого "мицубиси", который привез их тогда на Кутузовский.
      Трубача по-прежнему не было видно. Пастух вытащил "зажигалку" и поднес ко рту:
      -- Коля! Трубач! На связь!
      Трубач не откликнулся.
      Пастух дважды свистнул, подавая условный сигнал, но и теперь Ухов не отозвался с другого склона холма.
      С оружием на изготовку, короткими перебежками, они двинулись туда, где должны были остаться двое солдат. Но, приблизившись, опустили стволы: то ли случайно, то ли намеренно, отлетая, стрелок вертолета успел мазнуть по своим.
      Водитель "мерседеса", которого они тотчас узнали по ярко-синей куртке в пестрых значках и эмблемах, сидел, опустив голову, на другом склоне холма и молча смотрел на пистолет, который держал в руке. Невесть откуда взявшийся водитель "мицубиси" подошел к нему сзади.
      -- How do you do, mister Dobrynin! Happy today? -- с мрачной иронией произнес он. -- Бросьте пистолет, Леонид Павлович! Надо было раньше.
      Человек, названный Добрыниным Леонидом Павловичем, медленно поднял голову и, не веря то ли глазам своим, то ли ушам, уставился на того, кто обращался к нему. Потом отшвырнул пистолет в сторону.
      Пастух оглянулся, высматривая Трубача, но того нигде не было видно.
      -- Что там с Колькой? -- спросил он у Боцмана и Дока.
      Они взбежали на вершину, откуда только что поднялся вертолет, оглядели склоны. Трубача не было.
      -- Слушай! -- вдруг ахнул Боцман. -- Да он на "вертушке" ушел!
      Вертолет еще было видно, но он вот-вот должен был скрыться за вершинами гор. Обескураженные, они смотрели ему вслед.
      Затем Пастух, Док и Боцман медленно вернулись туда, где невесть откуда взявшийся водитель "мицубиси" стоял над человеком в синей куртке.
      -- Телефон в Москве номер восемьсот девяносто девять -- семнадцать -пятьдесят семь вам знаком? -- отрывисто и зло спросил его этот лысоватый немолодой человек.
      Тот молчал.
      -- Слушайте, Добрынин, не будьте идиотом! Вы что, хотите остаться лежать здесь, как вон те двое? Чей это телефон? Быстро!
      -- Лучше застрелите меня, -- с трудом выговорил Добрынин.
      -- Была охота! Раскиньте мозгами -- если я знаю этот номер, значит, знаю много чего. От вас требуется только назвать человека, в чьем кабинете он установлен.
      Добрынин молчал.
      -- Вставайте! -- рявкнул странный русский водитель с безупречным лондонским произношением. -- Вставайте и идите к тем! -- он кивнул на мертвых солдат.
      Добрынин поднялся.
      -- Это номер... номер телефона... вице-премьера Клокова... Теперь вы убьете меня?
      -- Убьем, если вы не ответите, кому принадлежит телефон шестьсот пятьдесят пять -- двадцать пять -- двадцать.
      На лице Добрынина отразился ужас.
      -- Это телефон координационного центра организации "Национальное движение "Русская лига".
      -- И последнее, -- сказал водитель. -- Их приветствие?
      Добрынин опустил глаза и проговорил чуть слышно:
      -- "Россия для русских!"
      Пастух и его друзья слушали этот разговор, ничего не понимая.
      -- Ну, вот все и связалось наконец, -- сказал тот, что вез их тогда в микроавтобусе. -- Два телефона, приветствие и имя...
      Он не успел договорить.
      За горной цепочкой снова послышался частый звенящий грохот вертолетного двигателя.
      -- Вызвали подкрепление... -- устало сказал неожиданный союзник. -- Вот ведь досада! Теперь уже точно не дадут уйти. Жалко, черт!
      Рокот вертолета приближался.
      -- Парни, -- он обернулся к ним, -- вы поступаете в мое распоряжение. Я -- полковник ФСБ Щербаков. Пастухов, Перегудов -- займите позиции на склоне! Хохлов -- в "мерседес"! Он прострелен, но на ходу. Хохлов!
      -- Я! -- торопливо выступил Боцман.
      -- Держи!
      Щербаков протянул ему толстый пакет.
      -- Здесь видеокассеты и мои донесения. Ты самый лучший водитель, так что жми к границе... Вертолет вылетел из-за скалы.
      -- Что за черт?! -- крикнул Док. -- Вертолет-то санитарный!
      Щербаков оглянулся. Он тоже был явно удивлен.
      -- Это вертолет сопровождения участников ралли... А-а, ну конечно! Выслали спасать заблудившегося господина Добрынина!
      Вертолет стал снижаться, сделал удивительно красивый пируэт в воздухе и, свистя блестящими лопастями, плавно приземлился почти на то же место, откуда минут пять назад поднялся другой. Белая дверь с красным крестом откинулась. Пастух и Док были готовы немедленно открыть огонь, но выскочивший из нее человек кинулся к ним, размахивая руками. Они замерли, оторопев.
      -- Ну что, что пялитесь! -- завопил Артист. -- Я это, я! -- И, увидев Щербакова, торжествующе заорал: -- А-а, этого гаврика уже схватили? Ребята, он английский шпион!
      -- Семка, Трубач улетел на их вертолете! Надо спасать! -- крикнул Пастух. -- Вот этот тип передал им что-то, -- он показал на Добрынина.
      -- Документы на топливо! -- заорал Артист. -- В воздух! За ними!
      -- Ты понял меня, там Трубач! Трубач там, понял? -- повторял Пастух.
      -- Ухов в вертолете? -- стремительно обернулся к ним Щербаков. -- В вертолет, быстро, еще можем догнать. Он еле плюхает.
      -- А мне-то что делать? -- заорал Боцман.
      -- С нами, скорей! -- крикнул полковник. Через минуту на холме остались только тела убитых. Белый вертолет с красным крестом взмыл в синее небо и понесся над пустыней туда, куда указывал Пастух.
      -- Оружие к бою! -- скомандовал Щербаков. -- В любую минуту нас могут перехватить машины Рашид-Шаха. Мы в их воздушном пространстве. А для пролета над трассой ралли выделен узкий коридор.
      -- Эй, там! -- на мгновение обернувшись, что есть мочи заорал Михаил. -- Всем держаться, закрепитесь ремнями. Привяжите Муху!
      Он зорко просматривал через выпуклое остекление все, что открывалось глазам, и, хотя на нем были темные очки, он отлично видел широкое плато, обширные пустынные пространства, быстро несущиеся внизу гряды скал, горные вершины, перевалы и распадки. Поглядывая на приборы, чуть заметными движениями ручки "шаг-газ", он управлял в пространстве удивительно верткой машиной. И вот он увидел тот вертолет.
      Крепко уцепившись за ребра жесткости, Щербаков смотрел вперед через плечо пилота.
      -- Чего это он тыркается, как хромая курица? -- спросил Михаил.
      -- Его надо посадить! -- прокричал Щербаков. -- Любой ценой посадить!
      Михаил кивнул и с высоты, скользнув вправо и вниз, срезал угол и настиг странно, боком летящий вертолет.
      И тут в проеме десантного люка они увидели Трубача.
      Его лицо и одежда были залиты кровью, но он продолжал отчаянную схватку против нескольких врагов на борту. Все, кто был в санитарном вертолете, затаив дыхание, ждали исхода этой схватки. Они ничем не могли помочь ему.
      Вертолет с Трубачом был чуть ниже и несколько впереди, но огонь с его борта почему-то больше не открывали -- видно, было не до того.
      Еще ближе, еще... Теперь между ними было не больше полусотни метров.
      Михаил маневрировал, скользил и ежеминутно менял положение, все ближе подтягиваясь к летящей впереди машине.
      Артист, уцепившись одной рукой за скобы на потолке вертолета, висел как обезьяна, привычно держа у глаза видеокамеру и снимая все, что открывалось объективу.
      Стрелять было нельзя. Вертолет с их другом швыряло из стороны в сторону. Внизу были горы -- до вершин метров двести, не больше.
      Вдруг правее по курсу Михаил увидел еще один военный вертолет, который, видно, вызвали на подмогу.
      -- Держись между ними, ближе к этому, подбитому! -- закричал Щербаков Михаилу. -- Подставляйся так, чтобы тот боялся стрелять и не мог нас сбить! Для них самое главное -- доставить подарок.
      Михаил понимающе кивнул и, сделав резкий маневр, занял такое положение в воздухе, чтобы высланная на помощь машина не могла открыть огонь без риска задеть своего.
      И в то же время Пастух, Док и Боцман, откинув дверь своего вертолета, ударили разом из трех автоматов по двигателю вертолета поддержки.
      Из той машины, на которой летел Трубач, вывалился еще кто-то. В проеме люка вновь показалось его лицо. Он узнал своих и замахал рукой.
      -- Он увидел нас, -- закричал Пастух. -- Увидел!
      Двигатель вертолета, по которому они вели огонь, задымил, он отвалил в сторону и пошел к земле, видимо надеясь найти хоть какую-нибудь площадку для вынужденной посадки.
      Они смотрели на Трубача.
      Он кричал им что-то, размахивая руками, но вдруг его отбросило в сторону пилотского кресла, и они увидели, как лейтенант спецназа Николай Ухов последним усилием навалился на летчика, обхватил его голову и закрыл тому глаза.
      Пилот потерял управление, вертолет швырнуло вбок, закружило на месте. В последний момент летчик сумел вырваться из рук Трубача, но выправить положение не успел.
      Жидкий раскаленный воздух уже не держал машину. В беспорядочном вращении ее понесло вниз, к земле, и бросило на отвесную горную скалу.
      В свете солнца вспышка взрыва была тусклой, ее тут же сменил вспухший черно-красный шар, который сразу развеяло ветром. Все в оцепенении смотрели на уносящуюся вниз серо-красную скалу, на которой не осталось ничего -- ни следа взрыва, ни обломков,
      -- Колька!.. -- прошептал Пастух.
      -- Уходим, быстро! -- выкрикнул Щербаков.
      * * *
      ...Правительства всех стран, имевших общие границы с Рашиджистаном, отлично знали, какого соседа имеют под боком, и рубежи их охранялись весьма тщательно, с использованием самых современных средств наземной и противовоздушной обороны.
      В этом могли убедиться Артист, Муха и Михаил после строжайшей проверки всех документов при въезде на территорию эмирата.
      Вот почему за несколько минут до подлета к границе Михаил связался с дежурным диспетчером соседней страны, запросил разрешения войти в их воздушное пространство и, в связи с необходимостью совершить вынужденную посадку, встретить их и сопроводить на тот аэродром, который они сочтут наиболее подходящим.
      Что и было выполнено. Два вертолета военно-воздушных сил привели белую машину с красным крестом на одну из своих баз.
      Во время полета, когда возник вопрос о том, как им быть без документов, Сергей молча извлек из кармана конверт, который передал ему на борту "Руслана" командир Буянов. Там оказалось много разных документов на каждого, в том числе и удостоверения участников ралли. Один комплект был лишним...
      Они смотрели на фотографии Коли Ухова, их незабвенного Трубача, -черно-белые и цветные. Документы надо было уничтожить, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений, но ни у одного из них рука не поднималась. Все ждали, какое решение примет Пастух.
      Он поддел острым ножом наклеенные фотографии и отодрал их одну за другой. Карточек оказалось пять -- и каждый взял себе по одной, а "корочки" улетели в открытый иллюминатор.
      Об исчезновении на трассе трех российских и одного английского автомобиля с двумя руководителями, группой журналистов московского "Авторадио" и английским механиком через несколько часов уже должен был узнать весь мир.
      Так что предъявленные удостоверения участников международного ралли "Европа -- Азия" сомнений ни у кого не вызвали. Фамилия Михаила, кстати, оказалась Данилов.
      Никакого оружия на борту санитарного вертолета Международного Красного Креста, естественно, не оказалось, что укрепило доверие принимающей стороны к объяснениям, которые были даны.
      Огнестрельное ранение в плечо, полученное гражданином России Николаем Рыжковым в пределах Рашиджистана, удалось скрыть. Тугая перевязка, сделанная Доком, была совершенно незаметна под курткой, а тщательного обыска произведено не было.
      Незадолго до посадки Щербаков провел небольшую беседу с Добрыниным и Штукиным, чтобы те не вздумали выкинуть какого-нибудь фокуса вроде просьбы о политическом убежище и чего-нибудь в этом же роде. Вероятно, аргументы его оказались убедительными, так как после встреч наедине с представителями спецслужб принявшей их страны все граждане России оказались вместе, за исключением английского гражданина Джеффри Лоуэлла, с которым имел беседу консул Великобритании, после чего он был увезен и доставлен в английское посольство.
      Расставаясь, "Джеффри" пообещал, что все они скоро встретятся, в чем остальные уже не сомневались. И действительно, когда на следующий день из Москвы за ними прилетел специальный самолет и через три с лишним часа они прибыли на родину, одним из тех, кто встречал их в Шереметьеве вместе с Голубковым и Макарычевым, был и полковник Щербаков.
      Прямо там, у трапа прибывшего поздно вечером самолета, Добрынин и Штукин оказались окруженными профессионально молчащими молодыми людьми. Пастух, Док, Артист и Михаил передали Константину Дмитриевичу и Виктору Петровичу несколько видеокассет, шесть тонких золотых штырей и две небольшие пятилитровые канистры, одна из которых была полегче, а другая намного тяжелее.
      -- А документы? -- спросил Голубков.
      -- Документов нет, -- сказал Пастух. -- Их уничтожил лейтенант Ухов. И погиб...
      И вот они опять стояли рядом -- шестеро молодых людей и трое пожилых. Стояли молча. Слов не было. Какие тут могли быть слова...
      * * *
      Машина вице-премьера Германа Клокова в сопровождении эскорта выехала из Кремля, миновала Якиманку, храм Иоанна-Воина, многокилометровый Ленинский проспект и, набирая скорость, помчалась по Киевскому шоссе в сторону правительственного аэропорта Внуково-2.
      Всюду им давали зеленую улицу, освобождали центральную полосу движения, и машины летели с каким-то ухарским шиком, сверкая синими и красными огнями -- три бронированных "мерседеса" и длинный "джип" с охраной.
      Клоков улетал в Сингапур. Завтра днем должен был открыться долгожданный салон, где он должен был присутствовать как глава официальной российской делегации. Два дня назад наконец-то все разъяснилось со вторым самолетом. По-видимому, переправка прошла удачно. "Руслан" с конструкциями ракеты "Зодиак" после почти трехсуточного пленения в Рашиджистане прилетел наконец в Сингапур, Герман Григорьевич получил оттуда сообщение по компьютерной связи, что ракета доставлена без нижнего моторного модуля, что, по-видимому, случилась какая-то нелепая накладка и что всей российской экспозиции грозит крах, если не будет срочно доставлен хотя бы самый примитивный макет разгонно-стартового блока.
      Кажется, за всю жизнь он ничего не ждал так, как этого сообщения. Эта паническая компьютерная депеша подтвердила шифровку, поступившую в конце концов через спутник из Владивостока, ключ от которой был только у него самого, у Лапичева и у того, кому предназначался "Зодиак". Все говорило о том, что и топливо с документацией пришло куда надо и вовремя.
      Согласно имевшейся договоренности приобретатель известных товаров обязывался произвести расчет в четыре этапа, каждый из которых должен был свидетельствовать, что он остается верен заключенному соглашению и подтверждает свою заинтересованность в завершении сделки.
      Первым этапом должен был стать аванс с правом контроля и возврата проплачивающей стороне всей суммы в случае нарушения сторонами каких-либо обязательств. Аванс в размере ста пятидесяти миллионов долларов должен был поступить на семь раздельных счетов семи недавно созданных иностранных фондов и фирм в Париже, Лондоне, Цюрихе, Гонконге и Сингапуре.
      Клоков, как и никто в мире, кроме самого Рашид-Шаха и его ближайших людей, не знал, каким образом и откуда должны были поступить эти и остальные деньги, однако то, что гигантские авуары правителя Рашиджистана рассеяны по всему белому свету, можно было не сомневаться.
      Четыре месяца назад Лапичев тайно совершил головокружительный облет этих городов и, вернувшись через двое суток, подтвердил, что деньги, поступление которых можно было удостоверить только лично, пришли, и это означало, что действие тайного договора вступило в силу.
      Вторым этапом должна была стать купля-продажа первого двигателя через военных и их торгово-коммерческое объединение "Армада". Клоков через своих людей был прекрасно осведомлен о том, как зарождался, вызревал и по ходу дела менялся их замысел -- в последний момент отправить разобранный "РД-018" на Байконур не специальным, а транзитным коммерческим рейсом, сымитировать захват воздушного судна и принудить экипаж изменить курс и доставить двигатель в Рашиджистан.
      Сам он как бы вообще не принимал участия в этой операции, но немедленно по ее осуществлении должен был этот заговор раскрыть и, таким образом, за свою мнимую неосведомленность и невмешательство получить деньги, полагавшиеся генералам.
      Он прекрасно просчитывал все их шаги и ходы и только улыбался в душе, когда эти узколобые солдафоны пытались, используя его влияние, его силу и власть, воздействовать на ключевые фигуры в правительстве, вплоть до самого Президента.
      За эту сделку генералы намеревались Получить еще сто миллионов долларов, с тем чтобы оставить на счету "Армады" какие-нибудь смехотворные, чисто символические два-три, в лучшем случае пять миллионов, якобы поступившие на счет объединения от других сделок и предназначенные на строительство жилья для офицеров.
      Клоков еще не знал точно, что и как произошло, но уже догадывался, что эти самонадеянные дуболомы допустили какой-то прокол, не сумели схватить и связать нужные концы и эта часть сделки не состоялась.
      Гигантских денег, конечно, было чудовищно жаль, но всякая торговля есть риск, а он привык рисковать, умел терять, проигрывать и идти вперед. Куда важнее были другие этапы, то, что он осуществлял уже сам, -- доставка Рашид-Шаху второго двигателя, топлива и его секретной технологии.
      То и другое он оценил в триста пятьдесят миллионов. Он знал, что Рашид-Шах мог бы заплатить и значительно больше, но не стал зарываться, понимая, что в будущем за его умеренность воздается сторицей.
      С эмиром сошлись на том, что по завершении контракта тот оплатит из своих сундуков ликвидацию всех людей, которые могли бы представлять в будущем хотя бы малейшую опасность.
      Единственный человек, который знал все и без которого он не смог бы и пальцем пошевелить, был Борис Владимирович Лапичев, по-своему гениальный малый, с которым они за десять лет сделались как бы сиамскими близнецами, хотя Клоков годился ему в отцы.
      Сегодня на рассвете Лапичев вылетел в Париж, чтобы удостовериться в поступлении денег за двигатель. Только в этом случае Рашид-Шах получил бы топливо с документацией, без которых все предыдущие его затраты были бы пущены на ветер.
      Если деньги поступили на счета нескольких банков Парижа, Лондона и так далее, Лапичев должен был встретиться с одним из своих людей в шестнадцатом округе французской столицы и через его спутниковую систему приказать человеку, везущему топливо в составе марафонского ралли, передать компоненты и документацию людям Рашид-Шаха, а затем связаться с Эль-Рашидом, чтобы оговорить последние детали.
      Лапичев должен был вернуться до отлета делегации в Сингапур и успеть из Шереметьева во Внуково, чтобы присоединиться к делегации.
      В общем, все, кажется, удалось Клокову, хотя какие-то моменты безотчетно пугали и вгоняли в некий судорожный паралич -- состояние для него, человека сильного и волевого, совершенно незнакомое, даже противоестественное. Таких странных моментов набралось чересчур много, их количество в полном смысле слова превысило критическую массу. Однако близость невероятного, грандиозного успеха как будто лишила его присущей ему обостренной осторожности. Удача шла в руки -- величайшая удача всей судьбы. Она ослепила его.
      Но этим утром он получил, казалось бы, ничтожный, но на самом деле чрезвычайно чувствительный удар. Накануне ему сообщили, что огромная статья Гурфинкеля уже сверстана и выйдет в сегодняшнем утреннем номере. Вчера же вечером через своих людей в "Интерфаксе" Герман Григорьевич распорядился, чтобы ему передали электронной почтой текст этого материала, дабы своей рукой внести кое-какие дополнения и необходимую правку.
      Там было все -- весь механизм заговора Курцевского, все фамилии, все адреса, номера счетов и даже тайны учредителей, вкладов и фактического оборотного капитала банка "Золотая кольчуга", дочерней структуры объединения "Армада", в черном нале.
      Статья была. Сложным путем он получил подтверждение, что это настоящая бомба, однако ни по факсу, ни на компьютер она к нему так и не поступила. Это вызвало раздражение и новый приступ тревоги. Но в конце концов в этом ничего страшного не было -- она могла выйти и без его редактуры.
      А утром, когда пришли газеты, он схватил свеженапечатанные шелестящие страницы и на миг остолбенел. Никакой статьи Гурфинкеля не было! Не веря глазам своим, он еще раз посмотрел дату выхода газеты -- тот ли номер. Ошибки не было.
      Ровным счетом ничего не понимая, он приказал одной из секретарш связаться с мужем на работе, чтобы тот позвонил в редакцию и выяснил причину задержки материала.
      Ответ, который она принесла, ошеломил Клокова. Он даже несколько раз переспросил, чтобы увериться, не ослышался ли?
      Никакой статьи Гурфинкеля, сказали в газете, в этом номере и не планировалось, о материале таком они слышат в первый раз, что же касается самого Саши Гурфинкеля, то он уже несколько дней как исчез и редакция предпринимает энергичные меры, чтобы выяснить судьбу и местонахождение своего "золотого пера".